Глава 7.

Сегодняшний день, Торонто, Канада…

В четверг утром Элис сидела за барной стойкой у Эдварда и пила latté домашнего приготовления, проливая его на французский Vogue.

Она чувствовала себя лучше этим утром. Гораздо лучше. Ее разговор с Джаспером прошлой ночью прошел хорошо. Хотя он все еще был разочарован по поводу отмены свадьбы, он продолжал говорить снова и снова, что лучше уж у него будет она, Элис, чем эта свадьба.

«Нам вовсе не обязательно когда-либо жениться. Или мы можем отложить свадьбу до тех пор, когда ты перестанешь скорбеть. Но ты все еще нужна мне, Элис. Ты всегда будешь мне нужна. Как моя жена, как возлюбленная… Сейчас я возьму все, что смогу получить, потому что я люблю тебя. Вернись ко мне».

Слова Джаспера прожгли себе путь сквозь дымовую завесу депрессии и горя, которые затмили разум Элис.

И внезапно все стало ясным.

Ей казалось, что она бежит от Эммета, Карлайла и призрака Эсме. Но, возможно, она также бежала и от Джаспера, и слышать, как он произнес вслух эти слова… Будто существовала возможность, что она оставит его. Как будто она обдумывала вариант остаться вдали от него.

Его толкование едва не разбило Элис сердце, и заставило понять ее, как же на самом деле ей хотелось выйти замуж за Джаспера. И она решила не заставлять его ждать слишком долго, пока она разгребала свои проблемы и проблемы своей семьи. В том числе и Эдварда.

Жизнь слишком коротка, чтобы быть несчастным. Эсме научила ее этому.

Эдвард вошел на кухню, с очками на глазах, поцеловал ее в макушку и сунул целую пачку чеков ей под нос.

Элис стала с подозрением разглядывать деньги и, просмотрев их, ее глаза расширились.

- Это еще зачем?

Эдвард прочистил горло и присел возле нее.

- Разве ты сегодня не собиралась идти за покупками с Изабеллой?

Элис закатила глаза.

- Ее зовут Белла, Эдвард. Привыкни уже! И нет, мы не собирались. Она целый день работает над каким-то проектом с парнем, по имени Питер. И он поведет ее на ужин. Или что-то типа того. Я не помню.

Эдвард прочистил горло, и звук этот очень сильно напоминал рычание.

Angelfucker.

Непрошеная мысль без цензуры возникла в его разуме, заставляя рычать еще громче.

Элис проигнорировала брата, вернув ему деньги, а сама вновь уткнулась в журнал.

Он снова придвинул деньги ей.

- Возьми их.

- Зачем?

- Купи что-нибудь для Изабеллы.

- Зачем? – Элис прищурилась. – Это очень большая сумма, Эдвард.

- Я знаю, - ответил он тихо.

- Здесь пятьсот долларов. Я знаю, что канадские деньги стоят не так много, как американские, но черт, Эдвард, это уж слишком.

- Ты видела ее квартиру?

- Нет. А ты?

Эдвард поерзал на своем барном стуле.

- Только секунду. Она попала под дождь, и я подвез ее домой, и…

- И? – Элис перебросила руку ему через плечо и наклонилась с предвкушающей улыбкой, - колись, Эдвард.

Эдвард сбросил ее руку со своего плеча и свирепо посмотрел на нее.

- Прекрати. Все было не так. Но все равно, я кратко видел ее жилище, когда довез ее, и оно ужасно. У нее даже не нет кухни, ради всего святого!

- Нет кухни? Что за черт, Эдвард?

- Эта девочка бедна, как церковная мышка, у нее нет ничего. Не говоря уже о том, что она везде таскает это жалкое подобие сумки. Потрать все деньги хоть на приличный портфель, мне все равно. Но сделай что-нибудь. Потому что если я увижу эту сумку еще хоть раз, я клянусь, сам стану почтальоном.

Эдвард провел руками по уже растрепанным волосам и задержал их там, скрючившись всей своей высокой фигурой над барной стойкой.

С силой восприятия, усилившейся благодаря интуиции, Элис тщательно разглядывала его.

Эдвард казался идеальным игроком в покер – бесстрастный, неэмоциональный, холодный. Ох, ну очень холодный. Не просто едва заметно прохладный, как легкий бриз или вода из осеннего ручья, а холодный. Холодный, как камень, прикасающийся к коже в тени заходящего солнца.

Элис верила, что самая плохая его черта характера – это холод; его способность говорить и делать вещи, не жалея чувств других людей, в том числе и его семьи.

Несмотря на его холодность к окружающим, Эдвард был ее любимчиком. И так как она была ребенком семьи, и на десять лет младше, она была его любимицей тоже. Он никогда не дрался с ней так, как дрался с Эмметом или даже Карлайлом. Он всегда только защищал ее, даже любил ее. Даже в самой плохой ситуации, не было никакой вероятности, что Эдвард причинит боль Элис. Ей было больно только, когда он причинял боль всем остальным.

Особенно, себе.

Элис знала, что, при ближайшем рассмотрении, Эдвард был бы паршивым игроком в покер. Он слишком много говорил, у него было слишком много откровений за внутренним смятением. Он тер переносицу, когда был близок к тому, чтобы выйти из себя, протирал глаза, когда был расстроен, и чесал волосы, а иногда тянул за них, когда огорчался или боялся чего-то.

Элис смотрела, как он оттягивал свои волосы, и ей хотелось знать, чего он боится.

- Почему ты так волнуешься за нее? Ты даже не был дружелюбным, когда она пришла к нам на ужин. Ты не зовешь ее Беллой.

- Она моя студентка. Я должен вести себя профессионально.

- Профессионально грубым?

Эдвард откинулся назад и нахмурился.

- Хорошо. Я возьму деньги для Беллы и куплю ей сумку. Но я бы лучше купила ей туфли.

Эдвард выпустил из рук свои волосы и оживился. Немного.

- Туфли?

- Да. Что, если бы мы купили ей что-нибудь симпатичное из одежды? И какие-нибудь красивые туфли. Ей нравятся милые вещички, она просто не может их себе позволить. И она привлекательная, ты так не думаешь?

Эдвард дрогнул под серыми фланелевыми брюками. Он сжал свои бедра сильнее, чтобы скрыть факт от Элис.

- Трать деньги на что хочешь, но ты должна заменить сумку.

- Хорошо, я куплю ей что-нибудь потрясающее. Но, возможно, мне понадобится больше денег… И нам нужно будет сводить ее в какое-нибудь особое заведение, где она смогла бы похвастаться обновками. — Элис игриво стрельнула глазками в брата.

Без возражений или каких-либо отрицаний, он достал визитную книжку из бумажника, а затем авторучку Montblanc, и открутил у нее колпачок.

- Нормальные люди еще пользуются такими ручками? Или только специалисты по истории средних веков? – Она наклонилась, пристально глядя на него. – Я еще удивлена, что ты не используешь перо.

Эдвард нахмурился ей в ответ.

- Это Meisterstück 149, - сказал он, будто это что-то значило.

Но это не значило ровным счетом ничего.

Элис закатила глаза, когда он использовал свое золотое сверкающее острие пера в восемнадцать карат, чтобы подписаться на обратной стороне своей визитной карточке уверенной, но старомодной рукой.

Только у Эдварда может быть сверкающее перо, подумала она. А затем отказалась дальше вдумываться в double entendre этой мысли, потому что он был ее братом.

- Вот, - Эдвард пустил по столу визитную карточку. – У меня есть аккаунт в Holt Renfrew, универмаге напротив. Покажи это консьержу, и он проводит тебя к моему личному продавцу, Бри. Она все запишет на мой счет. Только не сходи с ума, Элис. Ты можешь оставить наличные себе – в качестве подарка на день рождения, за шесть месяцев.

Элис перегнулась через стойку, чтобы легко поцеловать брата в щеку.

- Спасибо, Эдвард. А что такое Holt Renfrew?

- Канадская пятая авеню. У них есть все. Но ты должна заменить сумку. Это все, что меня беспокоит. Все остальное – несущественные детали. – Его голос внезапно стал грубым.

- Хорошо. Но ты мне должен объяснить, почему тебя так беспокоит книжная сумка L. L. Bean? У всех первокурсников в Сиэтле была такая. В конце концов, даже у меня такая была. До того как я выросла и открыла для себя Longchamp.

- Я не знаю. – Эдвард снова оттягивал свои волосы, потом снял очки и стал тереть глаза.

- Должна я добавить нижнее белье к своему списку покупок? Тебе она нравится, нравится? – Элис раздражающе усмехнулась.

Он фыркнул.

- Элис, сколько нам лет? Дело не в романе, а в искуплении.

- Искуплении?

- Искуплении. Греха. Моего греха.

Элис закатила глаза.

- Эдвард, ты столько времени проводишь в Средних веках, что даже звучишь средневеково. Ну и как же ты согрешил по отношению к Белле? Помимо того, что ведешь себя как полный придурок! Ты даже не знаешь ее…

Эдвард снял с себя очки и неудобно поерзал на стуле. Он занервничал от одной только мысли о грехе и мисс Свон. Вместе. В одной комнате. С ним. И ничто больше… кроме, может быть, пары дорогих туфель на каблуках от известного модельера… до которых он наконец-то смог бы дотронуться…

- Эдвард? Я жду.

- Я не обязан исповедоваться тебе в своих грехах, Элис. Мне просто нужно искупить их! – Огрызнулся он, вырывая журнал у Элис из рук.

Элис сжала зубы.

- Насколько хорош твой французский, Эдвард? И знание женского стиля?

Эдвард опустил взгляд на журнал, обнаружив фото ретушированной распластанной модели, на которой было надето очень маленькое белое бикини. Его глаза расширились.

- И не смей со мной так разговаривать. Я не одна из твоих студенток. И я не собираюсь терпеть все это дерьмо. – Она скрестила руки на груди и свирепо посмотрела на него.

Он вздохнул и вновь принялся тереть глаза, ежеминутно поправляя очки, чтобы сделать это.

- Прости, - пробормотал он, возвращая журнал, но не раньше, чем бросил на модель еще один серьезный взгляд – чисто в исследовательских целях, конечно.

- Эдвард, как ты попал в такое затруднительное положение? У тебя проблемы с девушкой? У тебя вообще сейчас есть девушка? Когда в последнее время она у тебя была? И кстати, что это за фотографии в твоей…

- Я не собираюсь обсуждать это с тобой, Элис, - перебил он ее быстро, - я не спрашиваю, с кем ты трахаешься.

Элис поборола очень резкий злой ответ и сделала очень глубокий вдох.

- Я собираюсь простить тебе это замечание, Эдвард. Хотя оно было грубым и бесчувственным. Когда ты будешь каяться на коленях, не забудь про грех зависти, ладно? Ты знаешь, что я была только с Джаспером. И ты знаешь, что то, что мы делаем вместе, очень далеко от того, что ты сказал, и, честно говоря, я оскорблена! Что с тобой творится, Эдвард? Почему ты так цинично относишься к сексу?

Эдвард пробормотал свои извинения, избегая ее взгляда. Но его выстрел достиг цели, к которой он стремился, и отвлек внимание Элис от ее вопросов.

Так что он не чувствовал никаких угрызений совести. Совсем нет.

- Если тебе она не нравится, должно быть, ты испытываешь к ней жалость. Почему? Просто потому, что она бедная?

- Я не знаю. – Он вздохнул и запустил руку в волосы.

Элис медленно покачала головой.

- Белла вызывает защитные чувства в людях. Она всегда была немного грустной и немного потерянной. Хотя без сомнений, в ней есть стальной стержень. Она выжила с матерью-алкоголичкой и с бойфрендом, который…

Эдвард с интересом поднял на нее глаза.

- Который? – Вопросил он.

Элис покачала головой.

- Ты сказал, что не хочешь знать ничего о ее личной жизни. На самом деле, очень жаль. Если бы у вас с ней не было профессиональных отношений, она бы тебе понравилась. Вы могли бы быть друзьями. У вас достаточно много общего.

Она улыбнулась ему, проверяя почву, но Эдвард держал взгляд на барной стойке и принялся рассеянно потирать подбородок.

- Хочешь, чтобы я сказала, что сумка и туфли от тебя?

- Конечно нет! Меня за это могут уволить. Кто-нибудь придет к неправильным выводам, и меня выкинут еще до дисциплинарного суда. Ты не понимаешь, Элис, университеты очень серьезно относятся к политике небратских отношений.

- Я думала, ты штатный…

- Это не имеет значения, - пробормотал он.

- То есть, ты хочешь потратить все эти деньги на подарки для Беллы, и тебе неважно, узнает ли она, что это от тебя? Твои действия напоминают слегка Сирано де Бержерака, ты так не думаешь? Кажется, твой французский куда лучше, чем я думала.

Эдвард встал, эффектно проигнорировав Элис, и подошел к эспрессо-машине, которая находилась на винном холодильнике. Он начал несколько трудоемкий процесс создания совершенного эспрессо, стоя спиной к его раздражающей маленькой сестре.

- Ладно, Эдвард. Ты хочешь сделать что-то приятное для Беллы. Ты можешь называть это искуплением, если тебя так угодно. Но, может быть, это просто доброта. И это вдвойне добрый поступок, если ты хочешь хранить это в секрете, чтобы не смущать ее, или не заставить чувствовать, что она тебе что-то должна. Я впечатлена. Вроде бы.

- Я хочу, чтобы ее лепестки раскрылись. – Тихо сказал Эдвард.

Элис услышала, что он сказал, но не обратила внимания, так как посчитала бессвязным бормотанием. Потому что она не могла поверить, что он действительно сказал то, что ей послышалось. Это было бы слишком странно.

- Но тебе не кажется, что ты должен обращаться с Беллой, как со взрослым человеком, а не как с ребенком? И сказать, что это от тебя. Позволь ей принять решение о том, нужно ли ей принимать подарки или нет?

- Она не примет их от меня. Она меня ненавидит.

Элис засмеялась.

- Белла не из тех девушек, которые способны ненавидеть, Эдвард. Она слишком всепрощающая для этого. Хотя, если она ненавидит тебя, значит, ты это заслужил.

Но ты прав. Она никогда не примет благотворительности. Она никогда не позволит мне купить для нее вещи, только если не для очень важных событий.

- Тогда скажи, что это запоздалый подарок на Рождество. Или что это от Эсме. – Брат и сестра обменялись многозначительными взглядами.

- Эсме – единственный человек, от кого Белла приняла бы благотворительность. Потому что она думала об Эсме, как о своей матери.- Элис печально покачала головой, пытаясь заставить себя не плакать.

- Я знаю, маленькая. Мы все так думали. – Эдвард был возле Элис, и обвил ее руками, стараясь успокоить так, как только мог.

Сердцем Эдвард точно знал, что делает, когда просил Элис купить милые женские вещички для мисс Свон. Он вымащивал Ад энергией, покупая снисхождение и прощение за свои грехи. Он никогда не обращался таким образом с женщиной за исключением… но нет. Эдвард не тешил себя подобными мыслями. В этом не было никакого смысла., совершенно никакого.

Он знал, что живет в Аду. Он принимал это. Он редко жаловался по этому поводу. Но откровенно говоря, он отчаянно желал совершить свой побег. Но у него не было Вергилия или Беатриче, которые бы пришли к нему на помощь. Его молитвы остались без ответа, его планы измениться почти всегда были сорваны в том или ином случае.

У этих случаев были разные лица, обычно каблуки в четыре дюйма высотой, длинные светлые волосы, и длинные ногти, которыми они царапали ему спину, выкрикивая его имя снова и снова, и снова…

Учитывая его текущее состояние дел, лучшее, что он мог сделать, чтобы измениться, это брать кровные деньги старика и тратить их на кареглазого ангела, который не может позволить себе квартиру с кухней.

И который немного расцветет, когда ее лучшая подруга подарит ей красивое платье и пару туфелек.

Эдвард хотел сделать нечто большее, чем просто купить ей портфель, хотя он бы никогда не признался в этом Элис; он хотел, чтобы Изабелла улыбнулась.

Пока Элис и Эдвард обсуждали искупление, прощение и жалкие подобия сумок, Питер ждал Беллу у входа в библиотеку Робарта, самую большую библиотеку на территории Университета Торонто.

Хотя Белла могла только догадываться об этом, за тот короткий промежуток времени, который Питер ее знал, он очень сильно полюбил Беллу.

Раньше у него было много друзей, многие из которых были девушками. И на его долю выпали отношения и с хорошими, и с проблемными девчонками. Его последняя связь шла своим чередом. Шарлотта хотела остаться в Берлингтоне, Вермонте и быть школьным учителем. Он хотел покинуть Берлингтон и учиться на профессора. После двух лет отношений на расстоянии, им не суждено было сбыться. Но не было ни злобы, ни прокалывания шин, ни сжигания фотографий. Они даже были друзьями, и Питер этим гордился.

Но теперь, когда Питер встретил Крольчонка, он начал понимать, как отношения с человеком, с которым он разделяет общие интересы и общие карьерные цели, могут быть очень интересными и полными.

Питер был старомодным. Он верил в завоевание симпатии девушки. Он верил в постепенное развитие событий. И поэтому он был совершенно доволен выстраиванием дружбы с красивым и застенчивым Крольчонком, пока он не знал ее достаточно хорошо, чтобы выразить свои чувства к ней. И пока он не был уверен в ее отношении к нему.

Он был намерен проводить с ней время, и обращаться с ней правильно, уделяя ей много внимания, так что если кто-то появится в то же самое время и попытается наступить на него, он смог бы сказать тому индивидууму, чтобы тот отвалил. И неважно, какими бы были его волосы.

Белле было жаль, что она пропустила шопинг с Элис, но она уже пообещала Питеру, что проведет с ним весь день в библиотеке. Ей нужно было начать подбирать тему своей диссертации, теперь, когда профессор Мейсен согласился быть ее руководителем. Она чувствовала более чем сильную мотивацию того, чтобы показать хорошие результаты в классе и ослепить его своей темой, хотя она знала, основываясь на его предыдущем поведении, что ей не удастся сделать ни того, ни другого.

Впрочем, Элис все поняла и пообещала позвонить Белле на следующий день. И вот почему Белла оказалась не на шопинге с Элис на Блур-стрит, а на встрече с Питером в библиотеке.

- Привет, - он тепло ее встретил и мгновенно снял с ее плеча тяжелую сумку и перевесил на свое. Он едва ли чувствовал вес сумки на своем большом плече.

Белла улыбнулась, подняв на него взгляд, чувствуя облегчение от того, что некоторое время ей не придется таскать тяжести.

- Спасибо, что согласился быть моим гидом. В последний раз, когда я была здесь, я потерялась. Я попал в мрачную секцию на четвертом этаже, который был полностью посвящен монстрам.

Она слегка поежилась.

Питер рассмеялся.

- Это огромная библиотека. Я покажу тебе коллекцию Данте на девятом этаже, а потом проведу тебя в свой кабинет.

Он придержал перед собой дверь, и Белла проплыла мимо него, чувствуя себя, словно принцесса. У Питера были прекрасные манеры, и он не использовал их, как оружие.

Белла посчитала, что некоторые люди, которых не стоит называть, использовали манеры, чтобы сблизиться и контролировать. Когда другие, как Питер, использовали их, чтобы выразить почтение и заставить других чувствовать себя особенными. Очень особенными, в самом деле.

- У тебя есть кабинет? – Спросила она, когда они махнули своими студенческими пропусками охраннику, который сидел за партой возле лифта.

- Типа того. – Питер придержал дверь лифта своей мощной рукой, ожидая, когда Белла войдет и присоединится к нему. — Моя студенческая комната для индивидуальной научной работы находится рядом с секцией Данте, это вполне удобно.

- Я могу написать заявление, чтобы мне выделили такую комнату?

Питер сгримасничал.

- Они как золото. Практически невозможно получить ее, особенно студенту магистратуры.

Он увидел вопрос в ее глазах и поспешил добавить:

- Я думаю, что студенты магистратуры также важны, как студенты докторской степени, но здесь недостаточно комнат для индивидуальной научной работы, моя комната даже не моя – она Мейсена.

Если бы Питер не позволил Белле нажать кнопку девятого этажа в лифте, он бы увидел, что кожа Беллы стала зеленоватой, и услышал бы, как она резко вдохнула. Но он не заметил этого.

Когда они приехали, он терпеливо провел ее через секцию Данте, показывая и первоисточники, и другие источники изданий. И он смотрел с восторгом, как Белла проводит рукой по корешкам книг с любовью, как если бы приветствовала старых друзей.

- Белла, ты возражаешь, если я задам личный вопрос?

Белла стоял очень тихо, перебирая том Quarto, который был в оборванном кожаном переплете. Она вдыхала его запах глубоко, чтобы успокоиться, а затем медленно кивнула, испугавшись того, что он мог спросить.

- Мейсен попросил принести твой файл от миссис Коуп и…

Белла повернулась к нему лицом; ее глаза большие и немигающие.

О нет.

Он поднял руку, чтобы приготовить ее.

- Я не читал, не волнуйся. – Он тихо усмехнулся. – В этих файлах все равно нет ничего личного. Как выяснилось, он хотел вытащить что-то, что положил ранее. Но меня удивило то, что он сделал после этого.

Белла подняла бровь и ожидала, когда он все расскажет.

- Он позвонил Гаррету Армстронгу, Главе Департамента Романских Языков и Литературы в Гарварде.

Белла медленно моргнула, как тусклое янтарное освещение уличного фонаря.

- Откуда ты знаешь?

- Я делал кое-какие копии и услышал, как он звонит по телефону. Он спрашивал о тебе.

- Зачем ему это?

- Вот о чем я хотел у тебя спросить. Он спрашивал, почему у них недостаточно щедрое финансирование для своих студентов магистратуры. Он выпускник этого Департамента, ты знаешь? Армстронг был председателем, когда он закончил докторскую степень четыре года назад.

Черт побери. Он проверял меня? Конечно, он бы ни за что не поверил, что я на самом деле поступила в Гарвард, также как и он.

Белла закрыла глаза, сжав пальцами книжную полку для поддержки. Белла немного качнулась.

- Я не услышал всего, что говорил Армстронг, но я слышал Мейсена.

Она все стояла с закрытыми глазами и ждала, когда полетит второй тапок. Она только надеялась, что Питер бросит тапок быстро, и не прямо ей на ноги.

- Я не знал, что ты попала в Гарвард, Белла. Это довольно впечатляюще. И Мейсен тоже был впечатлен. Он хотел бы знать, действительно ли ты была принята в их программу, и как высоко ты была ранжирована комиссией.

«Конечно, - пробормотала Белла, - я из маленького городка в Вашингтоне. Я пошла в иезуитский университет, где около семи тысяч студентов. Как я могла поступить в Гарвард? "

Питер нахмурился.

Бедный крольчонок. Это больной ублюдок действительно ведет с ней счеты. Я серьезно должен дать ему пинка. А потом должен подсидеть его на работе…

- Что такого с католическими школами? Я учился на высшее образование в университете св. Майкла в Вермонте, и я получил хорошее образование. Там только три тысячи студентов. Но у них есть специалисты по Данте в английском отделении и флорентийские специалисты в истории.

Белла кивнула, будто расслышала его. Но на самом деле она его не слушала.

- Слушай, ты еще не знаешь всей истории. Дело в том, что Армстронг пытался убедить его, чтобы отправить тебя обратно на докторскую степень. Сказал, что у тебя очень высокий рейтинг. Это очень хорошо, учитывая источник. Я подавал заявление в тот отдел, но мне мгновенно отказали. — Он улыбнулся несколько нерешительно, не зная, как она отреагирует на эту информацию. — Так что если это не слишком личное, почему ты не пошла в Гарвард?

- Я не хотела приезжать сюда. – Прошептала она виноватым, глубоким голосом, будто раскаивающийся ребенок. – Я знала, что он здесь. Но у меня не было другого выбора; я уже отказала всем другим институтам. У меня тысячи долларов студенческого кредита в Сиэтле для моей программы обучения за рубежом… Я просто не могла себе позволить Гарвард. Я надеялась быстро закончить магистратуру и уехать в следующем году. Надеюсь, мне не придется одалживать денег для моей докторской степени. Финансирование лучше.

Питер успокаивающе кивнул, а Белла отвлеклась на более подробное изучение книг. Он смотрел на нее, совершенно не обращая внимания на небольшое количество информации, которое она бессознательно выявила. Часть информации, которая сказала ему гораздо больше, чем просто, почему она не пошла в Гарвард. Когда он смотрел, как она открывала и закрывала пыльные тома, ее глаза расширялись, а улыбка играла на губах, он понял, что прозвище крольчонок подходило даже лучше, чем он думал первоначально. Да, она была очень похожа на кролика, которого можно было найти на поляне или еще где.

Но еще она была очень похожа на Вельветового кролика.

Питер никогда бы не произнес эти слова вслух, и если бы вы спросили, знает ли он эту книгу, то он бы соврал с наглой физиономией, глядя вам прямо в глаза. Но Шарлотта любила эту книгу, и поэтому на ранней стадии их отношений она заставила его ее прочитать, чтобы он мог понимать Шарлотту правильно.

И Питер, на все двести фунтов фермерский мальчишка из Вермонта, читал эту чертову вещицу тайком, потому, что он любил Шарлотту.

Если честно, историю он любил тоже.

Глядя на крольчонка, он понимал, что она также отчаянно ждала, чтобы стать Настоящей. Даже ждала, чтобы ее полюбили. И она затерялась в этом ожидании. Но внешне – к слову сказать, она была очень привлекательна, и Питер никогда не стал бы говорить, что она слишком худая и слишком бледная, он ведь питался вермонтским молоком и молочными продуктами – но в ее душе. Которая была очень красивой, но печальной, как он думал.

Питер не был уверен, верит ли он в душу, пока не встретил крольчонка.… А теперь, когда он знал ее, он был обязан поверить. Он сам лично верил, что когда-нибудь она станет такой, какой захочет. Что кто-то будет любить ее, и она превратится из запуганного кролика в что-нибудь другое. Во что-то более смелое. Во что-то счастливое.

Не желая занимать себя слишком много литературными фантазиями, Питер скоро решил, что нужно отвлечь крольчонка от ее переживаний, и улыбнулся ей еще раз.

Тогда он подвел ее к двери, на которой висела табличка из желтой меди, гласившая очень элегантным курсивным шрифтом:

Профессор Эдвард Э. К. Мейсен

Белла с интересом обнаружила, что на других дверях не было желтых медных табличек.

Она также заметила, что Питер достал карточку со своим именем и прикрепил ее под табличкой. Она представила, как профессор Мейсен в одиночестве со злостью выдергивает эту карточку. А затем она заметила полное имя Питера:

Питер В. Норрис

- А что означает «В»? – Она указала пальцем на сделанную дома табличку.

Питер слегка покраснел.

- Я не люблю использовать свое второе имя.

- Я свое тоже не использую. И я пойму, если ты не хочешь мне говорить.

Она улыбнулась и вернула взгляд на дверной замок в ожидании.

- Ты будешь смеяться. – Сказал он.

- Я сомневаюсь. Моя фамилия Свон. Это довольно глупая фамилия.

- Я думаю, она красивая.

Белла покраснела, но несильно.

Питер вздохнул.

- Пообещай, что никому не скажешь?

- Конечно, Питер. А я скажу свое второе имя. Мари.

- Оно тоже красивое.

Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза.

И помедлил.

Как и Белла.

Когда Питер больше не мог задерживать дыхание, а легкие потребовали кислорода, он быстро выдохнул: «Вергилий»

Белла изумленно взглянула на него.

- Вергилий?

- Да. – Он открыл глаза и изучал ее лицо несколько мгновений, беспокоясь, что она будет смеяться над ним.

- Ты учишься на специалиста по Данте, и твое второе имя Вергилий? Ты серьезно?

Он кивнул.

- Это семейное имя. Моего прадедушку звали Вергилий. Он никогда не читал Данте, поверь мне. Он был молочным фермером в Эссексе, в Вермонте.

Белла улыбнулась, подняв на него взгляд.

- Я думаю, Вергилий – очень красивое имя. И это большая честь быть названным в честь благородного поэта.

- Так же, как большая честь быть названным в честь благородной птицы. – Его глаза наполнились нежностью, и он широко улыбнулся.

Белла, смутившись, отвела взгляд.

Питер прочистил горло, желая сбавить напряжение, которое выросло между ними.

- Мейсен никогда не использовал эту комнату. Кроме случаев, когда заносил мне какие-то вещи. Но она принадлежит ему, и он за нее платит.

- Они не бесплатные?

Питер покачал головой и открыл дверь ключом.

- Нет. Но они стоят того, потому что здесь есть кондиционер и подогрев, есть беспроводной интернет, и ты можешь брать книги, не записываясь. Так что здесь есть все, что нужно – даже если понадобятся какие-то справочные материалы, ты можешь их брать сюда.

Белла посмотрела на небольшое, но уютное пространство, как если бы оно было Землей Обетованной. Глаза Беллы, расширившись, бродили по большому встроенному рабочему месту, удобным креслам и книжным полкам от пола до потолка. Небольшое окно обрамляло очень красивый вид на панораму города и башню CN.

Белла подумала, сколько бы могло стоить жить здесь, а не в ее дыре, не подходящей даже собаке.

- На самом деле, - сказал Питер, доставая какие-то бумаги с книжной полки, - я отдам тебе эту полку. Ты можешь взять мой запасной ключ.

Он разобрал некоторые вещи и повернулся к Белле с блестящим ключом, а затем написал номер на клочке бумаги.

- Вот номер двери, если ты снова заблудишься, а вот ключ.

Белла стояла в молчаливом изумлении.

- Я не могу. Он ненавидит меня, и ему это точно не понравится.

Питер передернул плечом.

- Да пошел он.

Белла залилась краской.

- Прости. Обычно я не использую такие… крепкие выражения. По крайней мере, не перед девушками. Я имею в виду, не перед женщинами.

Белла кивнула, но это была не та причина, по которой она так покраснела.

- Мейсену не обязательно знать. Все равно он здесь не бывает. Ты можешь принести свои книги сюда, а он будет думать, что они мои. И если ты не хочешь, чтобы он тебя поймал, тебе не обязательно здесь работать. Просто заскакивай, когда я недалеко – я здесь работаю все время. А если он увидит тебя – он просто подумает, что мы вместе работаем. Или типа того.

Питер дружелюбно улыбнулся ей. Он действительно хотел дать ей ключ – чтобы она знала, что она может забежать в любое время. Чтобы видеть ее вещи на своей полке… учиться и работать рядом с ней.

Но Белла не хотела, чтобы ей давали ключ.

- Пожалуйста. – Он взял ее бледную ладонь в свою и осторожно раскрыл ее пальчики. Он почувствовал, что она слегка трясется, так что он провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, просто чтобы убедить Беллу, что все в порядке.

Он вложил в ее ладонь ключ и клочок бумаги, а затем сложил ее пальцы, очень заботясь о том, чтобы не сжать слишком сильно, чтобы она не поранилась. Он знал, что Мейсен уже предостаточно ее ранил.

- Маленький крольчонок, Настоящий – это не то, как ты устроен. Настоящим тебя делает то, что происходит с тобой.

Белла изумилась его словам, ведь он не представлял, насколько они были верны.

Это цитата из..? Не может быть.

Она подняла взгляд на его глаза. Они были теплыми и дружелюбными. Она не видела никакого расчета или мрака. Она не видела никакого двойного смысла или жестокости. Может быть, она действительно ему нравилась. Или, быть может, он просто чувствовал к ней жалость, и это была его милостыня.

Неважно, какими были его мотивы, в этот раз Белла решила, что вселенная не может быть полностью темной и разочаровывающей, что по-прежнему в мире есть остатки добра и добродетели. Так что она приняла ключ, опустив голову, чтобы скрыть внезапно накатившие слезы.

- Не плачь, маленький крольчонок.

Питер протянул указательный палец, чтобы смахнуть слезу, которая еще не скатилась по ее щеке. Но потом подумал, что лучше убрать руку от ее лица.

Белла отвернулась, стыдясь внезапного порыва эмоций, который накатил на нее, когда он всего лишь дал ей свой ключ и процитировал любимую детскую литературу. Когда она с бешенством озиралась, в поисках чего-нибудь, чего угодно, что бы отвлечься, ее взгляд упал на диск, одиноко стоявший на полке.

Когда она с бешенством озиралась, в поисках чего-нибудь, чего угодно, что бы отвлечься, ее взгляд упал на диск, одиноко стоявший на полке.

Она взяла его. Реквием Моцарта.

- Тебе нравится Моцарт? – Спросила она, переворачивая обложку диска в руке.

Питер отвел глаза.

Белла была удивлена. Она двинулась, чтобы поставить диск наместо, беспокоясь, что смутила Питера, коснувшись личной темы, но он ее мягко остановил.

- Все хорошо, ты можешь посмотреть. Но это не мое. Это Мейсена.

Вновь Белла почувствовала окутывающий холод и легкое недомогание.

Питер заметил ее реакцию в этот раз и стал говорить очень быстро.

- Не говори никому, что я его украл.

Брови Беллы взлетели вверх.

- Я знаю, это ужасно. Но он крутил один трек этой чертовщины снова и снова, и снова в своем офисе. Lacrimosa, lacrimosa, lacri-fuckin’-mosa. Пока я просматривал его личную библиотеку. Я больше не мог это выносить! Так чертовски депрессивно. Так что я украл диск из его кабинета и спрятал здесь. Он его не включал с тех пор.

Белла засмеялась. Она закрыла глаза, открыла рот и засмеялась.

Питер облегченно улыбнулся ее реакции.

- Ты не слишком хорошо его спрятал, Питер. Я нашла его за сколько – секунд тридцать?

Она захихикала, и попыталась отдать ему диск. Он осторожно перебросил ее длинные волосы через плечи, чтобы беспрепятственно смотреть на ее прелестное лицо.

- Почему бы тебе не спрятать его у себя?

Инстинктивно Белла напряглась и сделала шаг назад.

Питер наблюдал, как она опустила голову и закусила зубами нижнюю губу. Он подумал, что же произошло…. Ему не следовало к ней прикасаться? Или Беллу волновало, что Мейсен узнает, что у нее его диск?

- Белла? – Его голос был нежным и тихим, и Питер не сделал ни одного шага к ней. – Мне очень жаль. Я что-то сделал не так?

- Нет, ничего. – Она нервно взглянула на него и поставила диск на полку. – Я люблю Реквием Моцарта. А Лакримоза – моя любимая часть. Я не знала, что ему она тоже нравится. Я просто…эм… удивлена.

- Тогда возьми диск. – Питер взял диск с полки и вложил ей в руки. – Если Мейсен спросит, я скажу, что он у меня. Но, по крайней мере, если ты возьмешь его, то сможешь залить музыку на свой айпод, а потом вернешь мне диск в понедельник.

Белла посмотрела на диск. С борьбой.

- Я не знаю…

- Он был у меня всю неделю, и Мейсен его не искал. Может, настроение Мейсена изменилось. Он стал слушать его, когда вернулся из Сиэтла. Не знаю, почему…

Белла импульсивно положила диск в свою изношенную сумку.

- Спасибо.

Питер улыбнулся.

- Для тебя – все, что угодно, Белла.

Он хотел взять ее за руку. Или хотя бы сжать ее. Но Белла была очень чувствительной, Питер видел, и поэтому дал ей обойти его, когда вывел ее в коридор, чтобы продолжить экскурсию по библиотеке.

- Эм, в Торонто проводится Фестиваль Фильмов в эти выходные. У меня есть пара билетов на фильмы в субботу. Ты бы хотела присоединиться? – Питер старался, чтобы его голос звучал обыденно, когда провожал Беллу к лифту.

- Какие фильмы?

Он вздохнул.

- Один французский, а один немецкий. Я предпочитаю европейское кино. – Он улыбнулся ей тепло. – Я не знаю. Я мог бы достать билеты на что-нибудь более традиционное…

Белла покачала головой.

- Мне тоже нравятся европейские фильмы. Только когда они с субтитрами. Мой французский несущественен, кроме терминов пищи, и я знаю только, как материться по-немецки.

Питер нажал кнопку лифта и долго изучал лицо Крольчонка. А затем усмехнулся. Широко.

- Ты умеешь материться по-немецки? Как ты научилась?

- Я жила в международном общежитии в Университете Сиэтла. Одна из иностранных студенток приехала из Франкфурта и очень любила материться. К концу семестра мы все матерились по-немецки. Это было вроде как общепринято.

Ее щеки слегка порозовели, и она опустила взгляд на свои кеды.

Белла знала, что Питер был студентом докторской степени, а значит, уже прошел курсы немецкого и французского в разных вариациях. Он, возможно, посмеется над ее любительским лингвистическим уровнем. Она ждала едкого замечания или пренебрежительного жеста рукой.

Но Питер только тепло улыбнулся, придерживая дверь лифта.

- Мой немецкий ужасен. Может, ты могла бы научить меня материться на нем – это было бы настоящим достижением.

Белла вдохнула, войдя в лифт. А затем обернулась к нему и улыбнулась в ответ. На этот раз широко.

- Может быть. А я бы хотела сходить с тобой на фильмы в субботу. Спасибо, что пригласил.

- Без проблем.

Питер про себя улыбнулся. Крольчонок пойдет с ним на фильмы в субботу. Не на один, а на два. А после всего будет ужин… Он еще должен ей показать свой любимый индийский ресторан. Или может ему стоит отвести ее туда сегодня, а потом — в Чайнатаун, с двойной пользой. А потом нужно отвести ее к Грегу за мороженным домашнего приготовления… и позвать ее с собой в Художественную Галерею Онтарио, чтобы увидеть новые добавления Фрэнка Гери на следующих выходных.

Источник: http://robsten.ru/forum/19-507-1