Глава 23. часть 2.

Он сделал глубокий вдох. — Я не могу больше откладывать это. Мне нужно сказать тебе кое-что неприятное. И я знаю, что когда закончу, я потеряю тебя.

- Эдвард, пожалуйста, я…

- Мне нужно сказать все сразу. Пожалуйста, дай мне сказать. — Он сильно потянул себя за волосы. — Прежде чем я растеряю все мужество.

Он закрыл глаза и еще раз вдохнул. Потом он открыл глаза и посмотрел на нее как раненный дракон.

- Ты смотришь в лицо убийцы.

Слова ударили ей в уши, но не долши до ее сознания. Она думала ей послышалось.

- Я не просто убийца, я забрал невинную жизнь. Если ты останешься со мной в комнате еще в течение нескольких минут, то я объясню как это произошло. — Он ждал ее реакции, но она сидела тихо, поэтому он продолжил.

- Я поступил в Оксфорд, чтобы получить степень магистра. Я учился в коллежде Магдалены. Это ты уже знаешь. Но ты не знаешь,что я встретил там американку по имени Таня.

Белла резко вдохнула и Эдвард остановился. Каждый раз когда она спрашивала его о Тане, он уходил от ответа. Он пытался заставить ее думать, что она не угроза, но Белла ему не верила. Конечно Таня была угрозой их надвигающейся близости.

Таня вырвала его у нее прямо посреди ужина тогда в октябре. И перед тем как уйти, Эдвард встал, изможденный, процитировал Леди Макбет.

Белла слегка дрожала в ожидании.

- Таня была выпускницей того же колледжа. Она была привлекательной, высокой, царственной, с рыжеватыми волосами. Она любила говорить людям, что имела отношение к русской аристократии, типа Анастасии. Мы стали друзьями и иногда проводили время вместе, но не физически. Я встречался с другими девушками, а она сохла по кому-то там…

Он нервно покашлял.

- Я закончил колледж и поехал в Гарвард. Таня и я держали связь по электронной почте год или около того, затем она сказала мне, что ее приняли в Гарвард для получения степени магистра. Она училась, чтобы стать специалистом по Достоевскому. Ей нужна была помощь, чтобы найти жилье, т.к. она была все еще в Оксфорде, и я сказал ей о свободной квартире в моем доме. Она переехала в августе того же года.

Он внимательно посмотрел на нее.

Она кивнула, стараясь стереть тревогу с лица.

- Тот год когда она приехала был самым трудным годом для меня в аспирантуре. Я работал над диссертацией и одновременно был ассистентом очень требовательного профессора. Я был на ногах многие часы, писал и очень мало спал. Тогда я начал принимать кокаин.

Его взгляд потух, он беспокойно двигал руками, барабанил по столу как будто играл на пианино.

Белле было интересно какую же мелодию он выбрал.

Определенно Берлиоз.

- Я имел обыкновение выходить с парнями с моего курса в выходные выпить. Иногда мы ввязывались в драки. — Он засмеялся. — Я не всегда отличался хорошим поведением, и иногда мы просто искали неприятности. Это принесло свои плоды, однако. С Джейкобом.

Он наклонился вперед в своем кресле и положил руки на колени. Белла видела, что его колени нервно дрожали. С каждой фразой он становился все более беспокойным, показывая, что он подходил все ближе и ближе к краю пропасти, в которой прятал свой секрет.

- Однажды ночью кто-то пустил по кругу кокаин. Мне стало интересно, поможет ли это мне оставаться на ногах всю ночь, чтобы я мог работать допозна. Вот так это началось. Я использовал его как стимулятор. Потом я чередовал его употребление с алкоголем. Я думал, раз я хожу в Гарвард, я респектабельный наркоман. Я думал, что смогу контролировать это. — Он глубоко вздохнул и тон его голоса упал. — Я был не прав.

- Таня всегда была рядом. Она стучалась в мою дверь в любое время, т.к. я всегда бодрствовал. Я писал, она сидела на диване, читала или делала русский чай. Она начала готовить для меня и ходила за продуктами. В конечном счете, я отдал ей ключи от квартиры, т.к. она была здесь все время. Когда я сидел на кокаине, я мало ел. Она была едиственной причиной, по которой я вообще что-то ел. Она заботилась обо мне.

Теперь голос Эдварда стал на тон печальнее, как будто чувство вины внутри него прорывалось наружу.

Он прочел вопрос в ее глазах, и его подбородок окаменел.

- Да, она знала, что я на наркотиках. Сначала я пытался скрывать это, но она всегда была рядом. Наконец, я сдался и стал употреблять при ней. Ей было все равно.

Теперь он избегал взгляда Беллы, ему было стыдно.

- Она жила беззаботной жизнью. Абсолютно ничего не знала о наркотиках и многом другом. Я оказывал на нее развращающее влияние. Однажды вечером, она присоединилась ко мне. Она разделась и предложила втянуть носом дорожку наркотика с тел друг друга. Я очевидно не очень ясно мыслил, она была обнажена…

Он медленно вздохнул и покачал головой, не сводя глаз с дрожащих рук.

- Я не оправдываюсь. Это моя вина. Но я не планировал увлечься ею. Она была хорошей девушкой, которая получала что хотела. Она хотела меня — блестящего наркомана.

Он потер подбородок тыльной стороной руки, и Белла вдруг поняла, что он не брился сегодня утром.

Он поерзал в кресле и глубоко вдохнул.

- На следующее утро я сказал ей, что это было ошибкой. Мне не интересно быть моногамным. Кокаин заставил меня жаждать секса, хотя в конечном итоге уменьшал удовлетворение. Карма, я полагаю. Я привык быть с разными женщинами каждый выходной. Но даже после того как я сказал ей это, ей было все равно. Не важно, что я сказал или сделал, или каким застранцем был с ней, она всегда была рядом. Так продолжалось некоторое время. Она притворялась будто была моей подружкой, а я притворялся, что она просто удобная подстилка. Мне было плевать на нее, я заботился только о себе и наркотиках и чертовой диссертации.

Белла почувствовала как ее сердце ухнуло вниз.

Она знала, что он никогда не нуждался в женском обществе. Он был красивым мужчиной, до крайности чувственным. Женщины сами предлагали себя, чтобы привлечь его внимание. Беллу не радовало такое его прошлое, но она приняла его и сказала себе, что это не имеет значение.

Но Таня была другой.

Она интуитивно это знала, когда впервые услышала это имя. И хотя она считала, что Эдвард уже не связан с ней, то, что он начал описывать, гораздо более серьезно, чем секс на одну ночь.

Зеленый змей ревности свернулся вокруг ее сердца. Эдвард встал и начал ходить, дергал при этом себя за волосы обеими руками.

- Все стало рушиться примерно шесть месяцев спустя, когда она сказала мне, что беременна. Я сказал, что это ее вина, потому что она не предохранялась. Я обвинил ее в попытке завлечь меня, и сказал ей избавиться от «этого».

Его лицо исказилось от волнения, и выглядело так, как будто ему было больно.

- Она плакала. Сказала, что была влюблена в меня со времен Оксфорда, и что она хочет этого ребенка. Но я не слушал. Я бросил ей немного денег на аборт и выкинул вон из моей квартиры, как мусор.

Раздался стон-крик Эдварда как будто из глубины души. Он потер глаза пальцами. Белла обмахивалась рукой. Этого она не ожидала. Ее мысли мчались вперед и кусочки пазла под названием Эдвард Мейсен начали складываться вместе.

- Я не видел ее долгое время и предположил, что она сделала аборт. Я не побеспокоился даже, чтобы выяснить это, вот каким засранцем я был. Пару месяцев спустя, я наткнулся на кухне утром на ультразвуковой снимок на холодильнике с запиской.

Он откинулся в кресле и положил голову на руки.

Она написала, «Это твоя девочка, Майя, разве она не красивая?»

Слова Эдварда наполовину потонули в рыданиях, которые рвались у него из груди.

- Я мог видеть контуры ее маленькой головки и носика, ее крошечных ручек и ножек. Маленьких ручек и маленьких ножек. Она была красавицей. Это красивый, хрупкий маленький ребенок. Моя маленькая девочка, Майя.

Он проглотил еще один всхлип.

- Я не знаю. Это было нереально. Она была нереальной, пока я не увидел ее фотографию и…

Эдвард плакал.

Белла видела, как слезы катились по его щекам, и сердце у нее сжалось. Ее глаза наполились слезами, и она сделала движение, чтобы подойти к нему, но он выставил вперед руку, останавлявая ее.

- Я сказал Тане, что мне жаль. Я сказал, что помогу с ребенком. Конечно, я был в стесненных обстоятельствах. Я потратил все деньги на наркотики, и залез в долги к моему дилеру. Таня знала это и все равно хотела меня. Мы опять сошлись, она сидела читала на моем диване, а я писал диссертацию. Она сторонилась наркотиков ради себя и ребенка. Я пытался бросить, но не смог. Я был слишком нервный и не мог работать.

Он поднял голову и посмотрел на Беллу.

- Ты хочешь услышать остальное? Или уже готова уйти?

Она не колебалась, подошла к нему и обняла его за плечи. - Конечно, я хочу услышать остальное, Эдвард.

Он крепко вцепился в нее, но только на мгновение, прежде чем оттолкнуть ее и вытереть слезы тыльной стороной ладони.

Она стояла в стороне, неловко ломая руки, пока он продолжал свою исповедь.

- Родители Тани жили на Аляске. Они не были богаты, но высылали ей деньги. Эсми также высылала мне деньги, когда я просил ее об этом. Каким-то образом мы оставались на плаву. Или по крайней мере, отсрочили неизбежное. Но я тратил большую часть денег на наркотики. — Он мрачно засмеялся. — Какой мужик берет деньги у беременной женщины и тратит их на кокаин?

Он быстро продолжил. — Однажды ночью в сентябре, я ушел в запой. Меня не было пару дней, когда же я наконец вернулся, то рухнул на диван. Я даже не позаботился разобрать его. Я проснулся на следующее утро с похмелья. Я шатаясь пошел в коридор и увидел кровь на полу.

Эдвард прикрыл глаза ладонью, как будто пытался стереть видение. Пульс Беллы начал расти, когда она ждала его дальнейших откровений.

- Я пошел по следу и нашел Таню лежащей на полу в ванной в луже крови. Я пытался нащупать пульс, но не смог. Я думал, она мертва.

Он помолчал несколько минут. Белла затаила дыхание, ждала когда он продолжит.

- Если бы я проверил ее когда вернулся домой, мог бы немедленно вызвать скорую помощь. Но я не сделал этого. Я был пьян и завалился спать и мне было плевать на всех, кроме себя. Когда мне сказали, что она потеряла ребенка, я знал. Эту смерть можно было предотвратить, и это была моя вина. Это все равно, что убить ее своими собственными руками.

Он держал свои руки перед лицом и медленно их поворачивал, как будто видел их в первый раз.

- Я убийца, Изабелла. Наркозависимый убийца.

Белла открыла рот, чтобы возразить ему, но он оборвал ее.

- Таня провела несколько недель в больнице, сначала с физиологическими проблемами, потом с депрессией. Мне пришлось взять отпуск в Гарварде, потому что я был слишком пьян и сильно под кайфом. Я был должен тысячи долларов опасным людям и не знал откуда взять деньги. Я собирался просить Эсми и Карлайла оплатить медицинские расходы Тани. Она пыталась покончить с собой в больнице, поэтому я хотел поместить ее в частную психиатрическую клинику, там где с ней будут хорошо обходиться. Когда я позвонил ее родителям, умоляя помочь, они сказали, что я — позор. Что я должен был жениться на ней, и тогда бы они помогли нам.

Он остановился. — Я бы сделал это, но Таня была слишком нестабильна, чтобы даже обсуждать это. Поэтому я принял решение, что буду исполнять свои обязанности по отношению к ней, а потом решил покончить с собой, и это положило бы конец всем нашим проблемам.

Эдвард посмотрел на нее холодными, мертвыми глазами.

- Итак, ты видишь, Изабелла, я один из проклятых. Мое порочное безразличие стало причиной гибели ребенка и уничтожения светлого будущего молодой женщины. Было бы лучше повесить мне камень на шею и бросить меня в море.

- Это был несчастный случай. Это не твоя вина.

Он горько рассмеялся. — Это была не моя вина, что я занимался сексом с Таней и зачал ребенка? Это не моя вина, что я обращался с ней как со шлюхой, пристрастил ее к наркотикам, и заставлял сделать аборт? Это не моя вина, что я ввалился пьяный и не побеспокоился проверить была ли она в моей квартире?

Белла взяла его руки в свои и крепко сжала. — Эдвард, послушай меня. Ты внес свой вклад в ситуацию, но это был несчастный случай. Если было так много крови, то это значит, что-то было не так с ребенком. Если бы ты тогда не вызвал скорую, Таня бы умерла. Ты спас ее.

Он не поднимал глаз, но она протянула руку к его подбородку и заставила его посмотреть на нее.

- Ты спас ее и сказал себе, что хочешь ребенка. Ты не хотел, чтобы ребенок умер.

Он вздрогнул от ее прикосновения, но она не отпустила его.

- Ты не убийца. Это просто трагическая случайность.

- Ты не понимаешь, Изабелла, - его голос был холодным и вялым. — Я такой же как он. Он использовал тебя, как я использовал ее. Я сделал больше, чем просто использовал ее. Я относился к ней, как к игрушке, давал ей наркотики, а вместо этого должен был защищать ее. Какой же я монстр?

- Ты ничуть не похож на него, - прошипела она, ее эмоции говорили за нее. — Он не испытывает угрызений совести за то что сделал, и появись у него такая возможность, он сделает это снова. Или еще что похуже.

Она сделала глубокий вдох и продолжила.

- Эдвард, ты сделал несколько ошибок. Ты делал ужасные вещи. Но ты раскаиваешься за них. Ты пытался исправить их в течение многих лет. Это разве не считается?

- Никакие деньги мира не вернут жизнь.

- Жизнь, которую ты не забирал, - возразила она, сверкая глазами.

Эдвард спрятал лицо в ладони. Он не ожидал такого развития разговора.

Почему она все еще здесь? Почему она не убежала?

Она сделала шаг назад и мгновение смотрела на него. Она могла чувствовать как волны отчаяния накатывают на него и отчаянно ломала голову в поисках вариантов как помочь ему.

- Ты знаешь Отверженных Виктора Гюго?

- Конечно, - пробормотал он.

- Герой оставляет свой грех и раскаивается; он ухаживает за молодой девушкой как за собственной дочерью. Но все это время полицейский преследует его, убежденный, что он не изменился. Разве ты не предпочел быть человеком раскаявшимся, чем полицейским, убежденным в отсутствии изменений?

Эдвард не ответил.

- Ты думаешь, что должен страдать за свой грех вечность?

Нет ответа.

- Потому что, кажется, как ты говоришь — ты не позволяешь себе быть счастливым. Ты не позволяешь себе иметь детей. Ты думаешь, что потерял свою душу. А как же искупление, Эдвард? Как на счет прощения?

- Я его не заслуживаю.

- Какой грешник заслуживает его? - Она покачала головой. — Когда я сказала тебе, что у меня произошло с ним, ты сказал мне простить себя и позволить быть счастливой. Почему ты не можешь сделать тоже самое с собой?

Эдвард смотрел в пол. — Потому что ты жертва, а я убийца.

- Предположим, что это правда. Каким было бы соответствующее наказание, Эдвард? Как поступить по-справедливости?

- Око за око, - пробормотал он.

- Прекрасно. Око за око будет означать, что ты должен был спасти жизнь ребенка. Ты ответственен за смерть ребенка, поэтому справедливость требует, чтобы ты отдал жизнь. Не деньги, не подарки, а жизнь.

Он сидел неподвижно, но она знала, что он слушает.

- Ты спас жизнь Тани, но я знаю, что это ты не считаешь. Ты должен спасти жизнь какого-то другого ребенка. Ты не согласен, Эдвард? Разве это не будет расплатой за твой грех? Или по крайней мере своего рода возвратом?

- Это не вернет Майю. Но все таки лучше, чем ничего. Это сделает меня менее — монстром.

Плечи Эдварда сгорбились в кресле, потому что он низко опустил голову. Боль в голосе Эдварда почти разбила сердце Беллы надвое, но она мужественно продолжила.

- Ты должен был найти ребенка, который был бы на грани смерти и спасти его. И это было бы искуплением.

Он слегка кивнул, подавляя стон.

- Разве ты не видишь, Эдвард? Я тот ребенок.

Он поднял голову и уставился на нее как будто она сумасшедшая, его слезящиеся глаза сверлили ее.

- Джейкоб убил бы меня. Он был так зол, когда я ударила его, он собирался сломать дверь в мою спальню и убить меня. Только сначала бы изнасиловал. Даже если бы я позвонила Чарли или 911, они все равно не приехали бы вовремя. Но ты спас меня. Ты выкинул его от моей двери. Ты не дал ему вернуться в дом. И я жива сейчас только благодаря тебе. Я — ребенок Чарли, и ты спас мою жизнь, Эдвард.

Он все еще ничего не говорил, сидел тихо.

- Жизнь за жизнь, так ты говорил. Ты забрал одну жизнь, но вернул другую. Подумай об этом. Теперь ты должен простить себя. Проси Таню простить тебя, проси Бога простить тебя. Теперь ты другой человек.

- Этого недостаточно, - его большие , грустные глаза все еще были полны слез.

- Это не вернет тебе дочь, это правда. Но подумай о подарке, который ты подарил Чарли — его единственную дочь. Включи наш долг в покаяние. Ты не монстр, ты ангел. Мой ангел.

Эдвард спокойно смотрел на нее, пытаясь прочесть по ее глазам, губам, ее выражение. И когда он закончил, то протянул руку и заключил ее в объятия, усаживая ее на колени. Он держал ее так казалось вечность, когда его слезы катились на ее плечо.

- Мне так жаль, - прошептал он. - Прости, что так долго ждал, чтобы рассказать тебе. Мне жаль, что моя история — истинная правда. Я убил твою веру в меня, я знаю это.

- Эдвард, не надо. Я все еще люблю тебя.

Она пыталась успокоить его, бормотала ему на ухо, дав его горю выйти через слезы.

И когда его слезы высохли, она коснулась пуговиц его белой рубашки и начала быстро их расстегивать, прежде чем он успел спросить, что она делает. Она отодвинула рубашку и пробежалась пальцами по татуировке. И затем медленно, очень медленно она приблизила губы к пасти дракона и поцеловала ее.

Когда она поднялась, Эдвард смотрел на нее в немом удивлении. Она сняла свой шарф и осторожно подняла его руку, чтобы он коснулся ее шрама от укуса, шрам, который немного зажил, но не исчез. Затем она положила руку на татуировку.

Он поморщился и закрыл глаза.

- У нас обоих шрамы. И возможно, ты прав, они не исчезнут. Но, я, твое искупление, Эдвард. Моя жизнь — это твой подарок отцу, который мог потерять своего ребенка навсегда. Спасибо тебе.

- Я лицемер. — Его голос стал грубым. — Я сказал Чарли, что он ужасный отец. Какой отец тогда я?

- Молодой и неопытный. Тебе не надо было принимать наркотики. Но ты хотел ребенка, Эдвард. Ты сказал себе это.

Он слегка кивнул, они все еще цеплялись друг за друга.

- Что бы я не сказала, это не вернет ее. Но если это утешит тебя, я скажу, что твоя маленькая девочка поет с благославенными в раю. С Эсми.

Она вытерла его слезы.

- Я уверена, что Эсми и Майя хотели бы, чтобы ты нашел свою любовь и благодать и прощение. Они будут молиться за твое спасение. Они не думают, что ты монстр.

- Почему ты так уверена? - прошептал он.

- Я узнала это от тебя, на твоем последнем семинаре. Песнь тридцать вторая Рая Данте описывает специальное место, которое Бог отдал детям. Такое вот Царство Небесное. И в Раю есть только любовь и прощение. Нет ненависти, нет злобы. Только мир.

Он прижал ее сильнее и пара сидела крепко обнявшись. Белла не могла представить себе секрет Эдварда. И хотя она беспокоилась, что его подавленное настроение превращается в его горе, его горе было тем, чего она не могла отрицать.

Она не любила ребенка, только увидев его смерть. Поэтому она была полна сострадания к нему и твердого желания помочь ему познать собственную ценность и признать, что он любим, несмотря на его прошлые грехи.

Она все еще сидела у него на коленях, его слезы намочили ее блузку. Образ под названием Эдвард Мейсен стал поразительно ясен. Во-многом он был очень испуганным мальчиком, который боится того, что никто не простит ему его ошибки или не будет любить несмотря на них.

Но она будет.

- Эдвард, тебе неудобно на этом стуле.

Он кивнул ей в плечо.

- Идем. — Белла встала и взяла его за руку, поднимая его на ноги. Она вела его к дивану и предложила сесть, потом включила камин.

Он скинул туфли, и она уговорила вытянуться его во весь рост на диване и положить голову ей на колени. Она провела пальцами по бровям и потом по непослушным волосам.

Он закрыл глаза.

- Где Таня сейчас?

Он вздохнул.

- В Бостоне. Когда я получил наследство, я создал для нее трастовый фонд. Она пару раз попадала в реабилитационный центр. Она чувствовала себя нормально после него и вернулась обратно в Гарвард на заочное обучение год или два назад.

- Что случилось вечером, когда она позвонила во время нашего ужина?

Эдвард с недоумением на нее посмотрел, затем понимание мелькнуло на его лице.

- Я забыл, что ты помнишь тот звонок. Она напилась и попала в автомобильную аварию. Она устроила истерику по телефону, и я думал, что мне придется лететь туда. Она звонит только когда у нее неприятности или на Рождество, убедиться, что я отправил ей подарки.

- Так что же произошло?

- Я вернулся домой, но прежде чем поехать в аэропорт, я позвонил одному из адвокатов трастового фонда в Бостоне. Он встретился с ней в больнице и заверил меня, что она не так тяжело ранена, как хочет заставить меня поверить. Но через день или чуть позже ей предъявили обвинение. С этим я уже ничего не мог поделать, только нанять ей кого-то, чтобы защищать ее. В последнее время с ней все хорошо, но такое случается время от времени.

Возможно из-за мерцающих бликов от огня или из-за стресса после разоблачения всех его темных тайн, но в тот момент Эдвард выглядел заметно состарившимся и утомленным, на все свои тридцать с лишним лет.

- Ты любишь ее?

Эдвард покачал головой.

- Я не думаю, что мои чувства можно считать любовью, хотя что-то к ней я чувствую. Она никогда не была мне близким другом, к моему стыду. Но я не мог отказаться от нее. Не тогда, когда ее семья была далеко от нее и отказалась помочь. Я был причиной ее проблем и скорее всего она не сможет иметь детей. — Его голос стал сбивчивым и он вздрогнул.

- Поэтому ты решил не иметь детей?

- Око за око, помнишь. Когда она плакала у меня на руках и сказала мне, я принял решение. Мне потребовалось много услилий убедить доктора сделать процедуру; они все утверждали, что я слишком молод и что я могу передумать. Но наконец, я нашел кое-кого, кто согласился сделать это. Странно, но это на время меня утешило.

Он протянул руку, чтобы погладить Беллу по щеке. — Я сказал ей о тебе. Она всегда была ревнива, но знает, что я не дам ей то, чего она хочет. Наши отношения очень сложные. Она всегда будет частью моей жизни, Изабелла. Мне нужно, чтобы ты поняла это. То есть, если ты все таки…

Она прижала палец к его губам. — Конечно, я все еще люблю тебя. Ты поддерживаешь ее и помогаешь ей когда она попадает в неприятности. Это благородное дело.

- Поверь мне, Изабелла, я далек от благородства.

- Ты расскажешь мне о своей татуировке?

Он немного привстал, чтобы снять рубашку, которую он бесцеремонно бросил на персидский ковер. Он лежал у нее на коленях и смотрел ей в глаза, которые излучали одобрение и беспокойство.

- Я сделал ее в Бостоне, когда вышел из реабилитационного центра.

Белла легко поцеловала дракона снова и снова.

Эдвард резко вдохнул от ощущения ее губ на своем обнаженном теле. Белла переместила руку, чтобы погладить его волосы, в надежде, что это успокоит его.

- Что ты имел ввиду под драконом?

- Дракон — это я или наркотики или и то и другое. Сердце — это мое сердце, и оно разбито, это очевидно. Майя всегда будет в моем сердце. Ты вероятно думаешь, что это ужасно — иметь такую отвратительную и уродливую штуку на моем теле, навсегда.

- Нет, эдвард, я так не думаю. Это как напоминание.

- Таня была на пятом месяце беременности, когда потеряла ребенка. Мы оба были не в себе, мы не устраивали похороны. Пару лет назад я сделал надгробие Майе в Бостоне. — Он схватил ее руку и поцеловал ладонь.

- Она не похоронена там. — В его голосе была боль.

- Ее в любом случае там не было бы, Эдвард. Она сейчас с Эсми.

Он остановился и уставился на нее, его глаза снова наполнились слезами.

- Спасибо тебе за это, Изабелла. — прошептал он, прижимаясь губами к ее ладони еще раз.

- На обеих сторонах надгробия выгравирован ангел. Я хотел, чтобы он был красивым.

- Я уверена, он прекрасен.

- Ты уже получила кое-что в память о ней.

Белла удивилась.

- Твоя стипендия. Я назвал ее в честь нее — Майя Таня Мейсен.

Белла смахнула слезу, которая внезапно навернулась на глазах. — Мне так жаль, что я пыталась вернуть ее тебе. Я не знала.

Эдвард подтянулся и поцеловал ее в нос. — Я знаю, любовь моя. Но в то время я был не готов объяснить насколько значимой была эта стипендия. Я только хотел, чтобы ты получила ее. Никто другой не был ее достоин.

Он снова мягко поцеловал ее в губы.

- Я должна сказать тебе, что спрашивала о ней у Элис, и она понятия не имела.

- Никто не знает о Майе и Тане кроме Карлайла и Эсми. Мне было так стыдно за все, что они посчитали, что для Эммета и Элис будет достаточно знать о наркотиках. Никто не знает также о татуировке. Ты единственная.

Ее пальцы запутались в его волосах, желая, чтобы он нашел мир.

- Твой Пуччини пугает меня, - прошептала она.

- Но кажется он подходит к ситуации.

Она вздрогнула.

- То как я к ней относился. Она любила меня в течение долгих лет, а я не мог ответить ей взаимностью. — Он неловко пожал плечами. А потом он перевел взгляд так, что вся его сила и энергия врезалась в нее.

- Я никогда не буду обращаться с тобой как с бабочкой, как с чем-то, что я поймал для собственного развлечения. Я никогда не приколю тебя и твои крылышки к картонке как бабочку.

Она покачала головой в то время как страдальческий взгляд отразился на ее хорошеньком личике. — Эдвард, пожалуйста, я доверяю тебе. Ты не Пинкертон. Я знаю это.

В доказательство своего заявления, она поцеловала его, их губы двигались в согласии друг с другом, пока она не вынуждена была отстраниться, чтобы вдохнуть.

- Я не заслуживаю тебя, - прошептал он.

- Может быть мы не заслуживаем друг друга, но я могу выбирать кого любить. И я выбрала тебя. Не делай выбор не в мою пользу.

Он нахмурился, как будто не поверил ей.

- Пожалуйста, позволь мне любить тебя. — Ее голос надломился на последних двух словах, и случайная слеза скатилась по щеке.

- Как будто я могу задуматься о том, как жить без тебя. — Он привлек ее к себе, отчаянная страсть одной измученной души связала две души вместе.

Она отвечала ему движением на движение, принимая и отдавая все сразу, когда наклонилась над прекрасным мужчиной, чья бронзовая голова покоилась у нее на коленях. Его губы нашли ее запястья и он целовали их влажными, открытыми поцелуями, нежно посасывая место, где бледные вены были покрыты тонкой как рисовая бумага кожей.

- Прости меня, Изабеллла, но ты нужна мне, моя сладкая, сладкая девочка. Очень нужна. — В глазах полыхал зеленый огонь, а голос был сиплым.

Прежде чем она поняла что происходит, он поменял положение и сел на диване так, что она оказалась седящей верхом на нем. Их тела плотно соприкасались друг с другом, его руки ласкали изгиб ее поясницы над шерстяными брюками.

Где-то на задворках сознания Белла вспомнила одну из черно-белых фотографий в спальне Эдварда. И в этот момент она познала ее красоту, ее страсть из первоисточника.

Желание и нужда и отчаяние и обожание и глубокая, глубокая безоговорочная любовь обрели свободу, потому что были раскрыты все темные, скрытые тайны. Он чувствовал любовь в ее поцелуе, в объятии, в том как ее пальцы легко гладят его шею сзади, и поверхность его татуировки, в поцелуях вверх и вниз по линии его груди.

Она отдаст ему все. Она сделает все, чтобы забрать его боль, в том числе и предложит себя.

Жертвоприношение Исаака.

Дрожащими пальцами она расстегнула пуговицы на блузке и скинула ее с плеч. Слабый вздох из уст Эдварда повторял звук шелка, медленно падающего на пол. Она была его искуплением.