Он снова поцеловал ее в шею.
- Если бы я мог вернуться назад и сделать все по-другому у ВОЛЬТУРИ, я бы сделал. Но ты не можешь винить меня в том, что я не знаю будущего и за то, что я сдержал свое обещание, и не дал им исключить тебя.
Белла всхлипнула, но ничего не сказала.
- Возьми мое кольцо. — Он быстро снял кольцо с левой руки и протянул его и держал над ее правым плечом. — Я носил его в знак того, что мое сердце, моя жизнь твои. Они все еще твои. Но я подожду пока ты будешь готова. Я подожду и буду носить то кольцо, которое ты выберешь для меня.
Она неуверенно взяла кольцо из его руки, и затем одела его на один из своих пальцев.
- Я продам этот чертов дом. Я его купил только чтобы быть ближе к тебе.
- Я не хочу, чтобы ты продавал дом. Ты только что въехал. И я знаю, тебе нравится сад. — Голос Беллы был тихим.
- Тогда скажи мне, что ты хочешь, Изабелла. Я не могу снова потерять тебя. Мы можем нанять специалиста по урегилированию конфликтов или психотерапевта, чтобы он дал нам совет как двигаться дальше. Мы можем жить без обещаний на будущее. Пожалуйста, прости меня. И помоги мне быть лучше. Научи меня и я буду твоим самым прилежным студентом.
Когда она молчала и была неподвижна в течение нескольких минут, Эдвард переместил одну костылю в другую руку и взял ее за руку, прихрамывая, повел ее в гостинную к лестнице, затем медленно, болезненно, наверх в свою спальню.
- Что ты делаешь? - спросила она, когда они подошли к двери.
- Мне нужно держать тебя в объятиях, а тебе необходимо, чтобы тебя обняли. И этот чертов диван узок для нас обоих. Иди сюда, любовь моя. — Он повел ее к кровати, затем осторожно лег на спину с распростертыми руками, приглашая ее в свои объятия.
Но она колебалась. — А как же Ребекка?
- Она не побеспокоит нас. И дверь открыта, Изабелла. Ничего плохого не случиться.
- Что это такое? - она указала на что-то, похожее на две группы больших рамок для фотографий, которые были прислонены к стене и накрыты простыней.
- Посмотри.
Белла присела на паркет и сняла простыню. Там было около десяти больших фотографий, уложенных в группы по пять штук, все черно-белые. На всех фотографиях Белла. На некоторых Эдвард. Она не видела большинство из них раньше, потому что они были сделаны и вставлены в рамку во время их разлуки. Здесь были фотографии из Белиза, из Италии, и постановочные фотографии, которые были сделаны в качестве ее рождественского подарка Эдварду.
Все поразительно красивые, чувственные и прелестные…
- Для меня было сложно смотреть на них, когда я думал, что потерял тебя. Но как видишь, они ждали твоего возвращения.
Эдвард наблюдал, как Белла еще раз осмотрела фотографии, прежде чем остановиться на его любимой фотографии, где она лежит на животе на белой кровати в Белизе.
- Что случилось со старыми? С теми, которые у тебя были до нашей встречи?
- Давно ушли в прошлое, Изабелла. Просто забытые воспоминания.
Она что-то рассеянно пробормотала.
- Я хочу завоевать твое доверие. Твое уважение. Я хочу быть твоим мужем.
Белла очень осторожно вернула простыню на место и подошла к кровати. Противоречивые чувства отражались на ее лице, беспокойство.
Эдвард протянул руку. — Расслабься, Изабелла. Я просто хочу обнять тебя.
Она застенчиво улыбнулась и позволила обнять себя, чтобы прижаться к его груди.
- Так лучше, - прошептал он, целуя ее в лоб.
Он сунул руку в правый карман и что-то достал оттуда, сомкнув пальцы так, что не было видно, что у него в ладони.
- Это тебе, - сказал он, представляя маленькую, бархатную коробочку перед ее глазами.
- Эдвард, я сказала тебе, я не могу.
- Открой.
Она переместила свой вес на локоть и медленно открыла коробочку. Внутри она нашла серьги Эсми.
- Пожалуйста, Изабелла.
- Я не хотела возвращать их. Я знаю, что это причинило тебе боль, мне жаль.
- Ты возьмешь их назад? Если ты возьмешь их, то должна пообещать, что сохранишь их навсегда. Мое бедное сердце не выдержит, если ты снова их вернешь.
Белла кивнула и быстро одела серьги в уши, прежде чем положить пустую коробочку перед ними на кровать.
- Прекрасно, - прошептал он, прижимаясь губами сначала к левому, потом к правому ушку.
- Я не хочу больше жить без тебя. Но я хочу, чтобы мы не торопили события. Никаких разговоров о браке, по крайней мере сейчас.
- Я могу быть терпеливым. Но я знаю, чего хочу. — Он снова поцеловал ее.
На этот раз поцелуй быстро накалялся.
Руки бродили в поисках мышц и изгибов, губы решительно соединились, прерывались вздохами и почти бездыханными стонами, сердца начали биться все быстрее и быстрее.
Это был поцелуй в честь воссоединения, залог продолжения верности и любви. Эдвард целовал ее, чтобы показать, что любит ее, ждет, и что ему очень жаль.
И Белла целовала его в ответ, чтобы показать, что она не отдаст свое сердце никому другому, и что она надеется, что их общие недостатки будут осознаны, изучены и преодолены, чтобы обеспечить им здоровую и счастливую жизнь.
Она отстранилась первая, прижавшись к нему лбом. Она слышала его быстрое сердцебиение, и ее порадовало, что они еще испытывают такую реакцию друг на друга.
- Я не жду, что наши отношения будут идеальными. Я не хочу, чтобы ты думал, что имено этого я требую или именно таким тебе нужно быть. Но есть несколько вещей, которые мы должны прояснить и, неважно, нужен психотерапевт или нет, я знаю потребуется время. — Она глубоко вздохнула. — Так же как было бы легче попытаться забыть то, что произошло, так же мы не можем вернуться к прошлому. Слишком многое изменилось.
- Согласен. Я хочу встречаться с тобой так, как я не делал этого в Торонто. Я хочу держать тебя за руку, когда мы идем по улице. Я хотел бы взять тебя на симфонический концерт, целовать тебя на пороге твоей двери, посылать тебе цветы…
Белла захихикала. — Мы уже минули эту стадию, ты не считаешь? Мы были любовниками, Эдвард. У тебя есть фотографии нас обоих в постели, или у стены. Я видела тебя обнаженным.
Его лицо стало серьезным.
- Я бы хотел обсудить это с тобой.
Она выглядела удивленной. — Что?
Он медленно вдохнул и выдохнул, вкладывая всю свою сдержанность в ответ.
- Я не буду заниматься любовью с тобой, пока не верну твое доверие.
Дополнения к главе:
Комментарий автора: очевидно, что Эдвард страдает гордыней. Но в течение истории его гордость начинает давать трещину. И кто-то может сказать, что бы с ним не случилось в склепе базилики в Ассизи, он вернулся в Бостон другим человеком. Белла уже заметила в нем некоторые перемены. Заметил ли он перемены в ней?
Независимо от причин того, что он сделал на Трибунале, день расплаты настал. Белла ждет его объяснений.
Выше одна из иллюстраций Гюстава Доре Потерянный рай Джона Милтона. (стала общественным достоянием).
Иллюстрации романа Шарлотты Бронте Джейн Эйр Фредерика Генри Таундсена.
Дальнейшие иллюстрации к роману и сам роман можете найти здесь: http://www.jane-eyre.com/
Сопровождающий текст взят из Книги 1 Джона Мильтона Потерянный рай (перевод Аркадия Штейнберга):
- Адский Змий!
Да, это он, завидуя и мстя,
Праматерь нашу лестью соблазнил;
Коварный Враг, низринутый с высот
Гордыней собственною, вместе с войском
Восставших Ангелов, которых он
Возглавил, с чьею помощью Престол
Всевышнего хотел поколебать
И с Господом сравняться, возмутив
Небесные дружины; но борьба
Была напрасной. Всемогущий Бог
Разгневанный стремглав низверг строптивцев,
Объятых пламенем, в бездонный мрак,
На муки в адамантовых цепях
И вечном, наказующем огне,
За их вооруженный, дерзкий бунт.
Полностью текст книги можно найти здесь: http://lib.ru/POEZIQ/MILTON/milton.txt
Как Данте, Мильтон связывает причину падения дьявола со смертельным грехом гордости.
В своей Сумме Теологии Томас Аквинский утверждает, что гордыня может привести к другим грехам. Таким образом, гордыню следует избегать не только сму по себе, но и потому что она порождает другие грехи.
Гончая небес Фрэнсис Томпсон (1909 год):
Я исчезал в ночи и свете дня,
Скрывался от Него в аркадах лет.
Бежал по лабиринтам без огня
Путями памяти, где слез остался след.
Я прятался и под бегущий смех
Спешил к вершинам упований,
Бросался прочь, ступив за грани,
В ущелья тьмы, в глубокий страшный бред
От тех ступней, что гонят дальше всех.
Но медленной погоней,
Шагами все спокойней,
С размеренностью ритма настойчиво звеня,
Они чеканили, и голос повторял,
Скорей чем шаг об этом сообщал:
«Все в мире предает того, кто смел предать Меня».
Я столько раз просить готов,
Всем сердцем был приют и кров
Хоть за решеткой дать мне, хоть в плену оков.
(И пусть я знал, любовью Он преследует любого,
Меня и злило и пугало снова,
Что та любовь все отнимает до конца.)
Лишь приоткроется окно для беглеца, -
Я тотчас слышал приближение шагов –
Был страх непобедим пред милостью Его.
По краю света я бежал земного,
В ворота звездные отчаянно стучал
И умолял открыться их, и звал
На помощь, но звенел в ответ хорал,
Надлунных гаваней холодным серебром.
Зарю просил стать розовым цветком
Как можно раньше, чтоб, светлея, небосвод
Любви ослабил гнет, -
Чтоб ярким светом от Него я был вернее защищен!
Я искушал Его послушных слуг,
Но находил, что верность – их закон,
Их постоянством я, изменник, заклеймен,
Им доверял напрасно я, ведь Он
За мной велел идти им по пятам,
Преследовать меня повсюду, и вокруг,
Я лишь врагов и недругов встречал,
В саванне голубых небес пылал
Безудержный, подобный буре гнев
Его, и ужас, пробуждавшийся во мне
При виде молний, озарявших небосвод,
Был так велик, что гнал и гнал вперед –
Меня как можно дальше прочь от милости Его.
Так медленной погоней, шагами все спокойней,
С размеренностью ритма настойчиво звеня,
Мне каждый звук о том лишь сообщал,
Что за шагами голос повторял:
«Все в мире предает того, кто смел предать Меня».
Об утешенье больше не моля
И не взывая к жалости, я ждал
Что от меня доверчиво открытых глаз
Не отведет хоть кто-нибудь, но всякий раз
Их ангел-страж, незыблем как стена,
Вставал передо мной, и ни одна
И ни один – никто руки мне не подал в печали,
Все мимо шли, и был всегда их взор
Блаженно устремлен в заоблачные дали.
Придите вы, о дети вод, лесов и гор,
Придите, - я сказал, - и станьте мне друзьями.
Моих коснитесь губ горячими губами,
Со мной делите все заботы, как и с ней,
Изменчиво-безумной,
С неверной матерью и вашей и моей,
На празднике всегда веселом, шумном
В ее дворце, открытом всем ветрам,
Заменит крышу день лазурный нам.
И будет в чашах пениться вино,
Не иссякая летом и весной,
Прозрачными потоками дождя.
И то сбылось –
В их дружбу нежную таинственно влилось
Все, скрытое природой от людей.
Я понял, как взбивается кудель
Тяжелых облаков, от моря восходя,
Кто умирает и рождается, и где
Стареет и растет, я дал им волю над
Восторженным весельем и печалью
В моей душе, и только им одним.
Я мрачен был, когда вечерний дым
Гасил последний блик, и золотой закат
Мерцал над умиравшим днем;
И воскресая с утренним лучом,
Я ликовал и огорчался как погода,
Я плакал с ней в любое время года,
И слезы сладкие с солеными сливались.
Когда, как сердце, бился алый шар,
Я трепет с ним делил,
Порыв последних сил,
Но болью в смертном был небесный жар.
Напрасно я рыдал под серым ликом Неба –
Увы! Мы не могли друг друга понимать –
И мой язык им не был
Родным, ведь их закон – молчаньем отвечать.
Природа-мачеха, ты боль не утолила,
Но если ты в долгу передо мной,
Небес сними покров и хоть на миг открой
Своей груди нежнейшей красоту,
Ты молоком, хранящим чистоту,
Еще ни разу губ не освятила.
Но медленной погоней,
Шагами все спокойней,
С размеренностью ритма настойчиво звеня,
Удары близились, и голос повторял,
Скорей, чем шаг об этом сообщал:
«Здесь нет любви тому, кто не любил Меня».
Нагим я ждал Твоей любви удар!
Мои доспехи ты рассек на части,
Твоей любви боялся я, не власти,
Ведь беззащитен был я перед этой страстью.
Я долго спал и видел сквозь кошмар,
Как твой упорный взгляд меня искал.
Но наконец проснулся – времени столпы
Я опрокинул, жизнь свою кляня.
Лежали побежденные, мертвы,
Мечты мои, бесчестием клеймя
Растраченных напрасно лет огонь,
Что дымом стал, растаял словно сон,
Как солнечные блики на реке
Погас. И все, что я теперь держу в руке,
Блестит безделкою дешевой и пустой –
Так обошлась фантазия со мной,
Своим считавший дар бесценный Твой.
Но где же на земле, исполненной скорбей,
Твоей любви плоды желанные и где
Тот, кто достоин был твоей любви
Цветка бессмертного, кто может утолить
Извечный голод верности Твоей?
Неужто должен
Пред Тобой –
Художник бесконечности! –
Твой лес сгореть от пламени предвечного?
Ключу иссякшему из сердца не излить,
Всех слез, что накопились, тьма долин
Минувшего ужасна, и гнетет
Мой разум мрак раскаянья ее
Напрасно уповая на прощенье.
Таков ли был обещанный итог?
Раз мякоть так горька, каким же будет дальше угощенье
Для странника, чей путь был так далек,
Кто все еще, как вечной битвы зов,
Незримых труб сквозь время слышит вздох?
И вот туман рассеян, и за ним
Встают вершины башен золотых.
И лишь Его, как в траур облаченным
В глубокий пурпур, в кипарисовой короне
Я вижу, и лишь в Нем я узнаю
Того, кем призван был ответ за жизнь мою
Держать, но почему перед Тобой
Гнилая смерть для всех одной судьбой
Становится и заживо нас всех хоронит?
Давно затих погони страшной звук,
Шагов не слышно было, но вокруг
Как моря выплеск голос отдавался:
«Не ты ли губишь землю и дробишь,
На части целое, не ты ли все бежишь
Творца всех милостей, не ты ли все боялся
Любви моей, ты – жалкий и пустой!
И следует ли мне того любить,
Кто был из праха сотворен для бытия (сказал Он),
В любви нуждаешься ты больше, чем твоя
Душа понять способна, Я – начало
Твое и твой конец; жизнь без Меня
Не может мною созданный принять,
Кто еще мог тебе бы все простить,
И так любить ничтожество твое,
Спасать дано и миловать мне все,
Что смертные когда-то потеряли.
Не причинят тебе потери зла,
Утраченное ты вернешь, склоняясь
К руке моей, ведь ничего не отняла
Моя любовь, в моем дому все, как в твоей груди,
Вставай же и, приняв мой дар, входи».
Был рядом Он, и ночь в моей душе
Светлела, и я знал, была теперь
Его рука простерта, мой покой храня:
«О слабый и слепой, Я тот,
Кого твой дух измученный зовет!
Любовь, что неустанно вдаль вела тебя, исходит от Меня».
Герберт Дрейпер Оплакивание Икара (1898), принадлежит коллекции Тейта в Англии.
Миф об Икаре можно найти здесь: http://godsbay.ru/antique/myths_antiq6.html
Знаменитая гравюра Уильяма Блейка Навуходоносор (1795), принадлежит галерее Тейта в Лондоне.
В главе 40 Эдвард рассказывает о своей разлуке с Беллой, включая свое так называемое духовное и эмоциональное пробуждение. В его объяснении он сравнивает себя с Навуходоносором, царем Вавилона. Раввинская литература приписывает родословную царя союзу царицы Саввской и царя Соломона.
В ответ на высокомерие Навуходоносора, его гордость и жестокость по отношению к находящимся под его властью израильтянам, Бог решил унизить его. Навуходоносор был превращен в подобие животного, фактически теряет разум и монархию. Его падение от власти до унижения пытается представить Блейк на гравюре выше.
Кажется Эдварду не хватает слов, чтобы объяснить, что произошло с ним, когда он молился в склепе св. Франциска в Ассизи, Белла характеризует его опыт, как обращение. Она ссылается на стихотворение, в котором главный герой убегает от Бога, только чтобы услышать, как голос Бога взывает к нему…
Джил Собул — Rock me to Sleep — http://www.youtube.com/watch?v=aBzUQ0B8YoE
Нэт Кинг Коул – Stardust (Звездная пыль) - http://www.youtube.com/watch?v=-XCPVIDeVs&;ob=av2n
Нэт Кинг Коул — Autumn Leaves (Осенние листья) - http://www.youtube.com/watch?v=8kP8jPa1wCg
U2 – 40 — http://www.youtube.com/watch?v=dDfShQB№; 5oU
Питер Габриель — In Your Eyes (В твоих глазах) - http://www.youtube.com/watch?v=Zrzr4R3LpsQ
The Police – Message In A Bottle (Послание в бутылке) - http://www.youtube.com/watch?v=MbXWrmQW-OE&;feature=avmsc2
0
