Делая выбор

Крошечная.
Именно это слово приходило в голову, когда я смотрел вниз на миниатюрное тело, неподвижно лежащее в дубовом ящике, который выглядел слишком большим для нее. Атласная ткань кремового цвета окружала ее высохшее тело.
Небольшое похоронное бюро рядом с маленьким католическим кладбищем было почти пустым.

Мы с Беллой сидели во втором ряду, а социальный работник Безумной Элис прямо за нами. Напротив соцработника сидела Ирина, которая пришла вопреки моим уверениям об отсутствии в этом необходимости. Маркус занял место в заднем ряду, желая вести себя как водитель и всегда оставаться в тени. Перед гробом стоял священник, говоря о том, что Безумная Элис теперь в лучшем месте.

На самом деле он не называл ее Безумной Элис – так было только у меня в голове. По поводу лучшего места даже не было желания спорить. Это еще спорный вопрос.
Я был не в состоянии отказать, когда Аро сказал, что оплатит достойные похороны женщине, которая была моим другом, если можно так сказать. На самом деле, я не знаю, кем она была для меня. Казалось, я пребывал в состоянии отрицания на протяжении четырех дней.
Столько она продержалась.

Врач сказал, что последняя стадия болезни началась уже давно, и ее долго мучили сильные боли, отчего я чувствовал себя просто ужасно. Как я мог этого не заметить? Почему остальные этого не замечали?
Но мы не заметили - все не заметили. Я не заметил, Белла не заметила, ее соцработник - все. К тому времени, как я понял, что происходит, она умерла, и мне пришлось заимствовать костюм для похорон у Эммета.

Я велел своей семье держаться подальше - они ее не знали. В их присутствии не было смысла. Aро не возражал, но при условии, что Маркус поедет с нами, чтобы нам не пришлось добираться на автобусе. Я согласился, чтобы он не устраивал ничего за моей спиной.

Белла сжала мою руку, вытирая платком нос. Я пытался не зацикливаться на стрессе, который она переживает, и о том, как это может повлиять на ребенка. Ирина заверила меня, что будет лучше, если Белла выплеснет свои эмоции на похоронах, чем попытается сохранить спокойствие.
Честно говоря, мне самому было очень плохо, не хватало сил чрезмерно беспокоиться о Белле и ребенке. Возможно, это изменение было к лучшему для меня. Я плакал в больнице, когда они впервые сказали мне обо всем, но больше не проронил ни слезинки. Даже когда Белла вбежала в комнату ожидания, чтобы сообщить, что все закончилось.

Безумная Элис страдала, и видеть это было тяжело. Она не могла нормально дышать, и каждый раз, когда пыталась это сделать, содрогалась от боли. Это было слишком стрессовое зрелище для Беллы и чересчур для меня, учитывая, что я не мог справиться даже со своим собственным дерьмом.
Я положился на Аро и Челси и даже выдержал еще две встречи с матерью.
Они прошли так же тяжело, как и первая.

В довершение ко всему, я чувствовал себя отвратительно, когда Безумная Элис умерла. Если бы это произошло по обычной причине, то я бы, вероятно, смирился с подобным чувством. Но в данном случае часть меня радовалась, что все закончилось.
Большая часть.

Я смотрел на пальцы Беллы, сжимающие мою руку. Они были мягкими и теплыми, и когда я слегка погладил их, то испытал небольшое возбуждение, что было так чертовски неправильно, учитывая обстоятельства, но я не знал, как с этим справиться.
Честно говоря, большую часть времени, потраченного на терапию, я чувствовал себя облажавшимся.

Священник закончил бубнить о вере и небесном царстве, и мы все встали, пробормотали молитву без музыкального сопровождения, а затем обратно сели на свои места. Минуту спустя мы снова встали, опустились на колени, потом сели, а затем поднялись еще раз. Когда я уже готов был сойти с ума, он, наконец, сказал, что мы можем подойти и посмотреть на виновницу события в последний раз.

Ну, он сказал не совсем так, но что-то около того.
Вроде как.

Социальный работник перекрестилась, прежде чем отойти в сторону, и следом за ней к открытому гробу подошла Белла. Тихие слезы текли по ее щекам, когда она протянула руку и коснулась щеки Безумной Элис. Едва слышно всхлипнув, она отошла, оставив меня одного.
Сделав несколько шаркающих шагов, я подошел ближе. Опустив взгляд вниз, я задумался над тем, что ковровое покрытие в этом месте, должно быть, меняется чаще, чем в других. Сколько людей стояли здесь, прощаясь с кем-нибудь?

Когда я посмотрел на ее лицо, в голове проскочила мысль, что она совсем не похожа на саму себя. Кто-то расчесал волосы и нанес толстый слой косметики, которую она никогда не использовала. Оглянувшись через плечо, я увидел, что Белла и социальный работник разговаривают со священником. Никто не наблюдает за мной.
Я протянул руку и взъерошил волосы у нее на голове, чтобы все выглядело правильно.

- Так-то лучше, - пробормотал я, отчасти чувствуя себя идиотом. Я снова быстро обернулся назад – остальные все еще были заняты разговором, так что я повернулся к телу Безумной Элис.
Моя холодная кожа слегка покалывала, пока я смотрел на нее сверху вниз, не в силах отвести взгляд, в то же время ненавидя себя за это. Смотреть на нее казалось таким... неправильным. Она не должна была просто умереть таким образом. Безумная Элис была постоянной. Она всегда была на одном и том же месте, делая одно и то же безумное дерьмо. Она тусовалась на пожарной лестнице, укладывая горкой окурки и выкрикивая предсказания прохожим.

Так все и должно было оставаться.
- Сумасшедшая сука, - прошептал я. – Зачем ты взяла и сделала это?
Голос надломился, а горло сжалось. Пришлось сглотнуть вставший комок, чтобы сделать вздох.

В голове всплыли воспоминания о холодных зимних ночах и жарких летних днях, проведенных на пожарной лестнице во время курения и наблюдения за всем ее сумасшедшим дерьмом. Я не смог сдержать улыбки, вспомнив некоторые из них – помимо всего прочего, Безумная Элис часто развлекала меня.

- Знаешь, возможно, я должен был прислушаться к некоторым твоим мудростям жизни, - сказал я ей. - Когда мы были в больнице, Белла... Она волновалась, и я не знал, будет ли ребенок... будет ли с ней все хорошо. Она всегда думала, что ты говоришь умные и проницательные вещи. Я сказал ей, что ты просто бредила, но... ну, она тебе верила. Кстати, ты была права насчет ребенка.
Несмотря на то, что в больнице она приходила на некоторое время в сознание, она не произнесла ни слова. Даже когда я попытался поговорить с ней о том дерьме, сделанном ею на пожарной лестнице, она только смотрела на меня, словно не знала, кто я такой, а затем начала кашлять кровью.

Сейчас она выглядела лучше, чем за последние дни в больнице.
- Они сказали, что тебе было сорок восемь, - сказал я. – А я даже не представлял себе, сколько тебе чертовых лет.
Мне должно было исполниться двадцать девять, и я понял, что, когда буду в ее возрасте, моя дочь уже поступит в колледж.

Что делать, если то же самое случится со мной? Я начал курить, когда мне было семнадцать лет, и не бросал это на протяжении последних десяти лет. Я никогда не задумывался, что курение может со мной сделать. И никогда даже не пытался бросить.
Размышляя об этом, я понял, что меня может постигнуть такая же участь. Если я умру в сорок восемь лет, то не увижу, как моя дочь заканчивает колледж... выходит замуж... растит своих собственных детей... Я даже не увижу своих внуков.

Белла будет делать все это без меня.
Мои пальцы коснулись пачки «Мальборо» в кармане. Я курил три раза в промежутке между домом Аро и церковью – заставлял Маркуса останавливаться, чтобы выкурить сигарету и успокоиться, не воняя в машине.
Я снова оглянулся назад.

Медленно я засунул руку в карман и достал пачку сигарет с зажигалкой. Проверив, не наблюдают ли за мной, я быстро положил все в гроб ей под руку. Сам факт наличия там сигарет делал ее более похожей на себя.
- Думаю, здоровье для тебя теперь не имеет большого значения, - прошептал я. – Просто получай удовольствие там, где ты находишься, ладно?
- Эдвард?
Я слегка подпрыгнул.

- Извини, - прошептала Белла. – Пора идти на кладбище.
- Да, - сказал я, прочистив горло. - Пошли.
Мне казалось, что смотреть, как гроб опускают в землю, будет хуже всего, но как только закрыли крышку, я почувствовал, что все уже закончилось, даже если священник продолжал говорить. Белла плакала, и я продолжал обнимать ее, уставившись в землю. Ирина подошла и спросила, в порядке ли я, обняла Беллу, а потом ушла.

Когда мы подошли, Маркус открыл заднюю дверь «Роллс Ройса» и сообщил, что отвезет нас на ужин.
- Ужин? - Белла посмотрела на меня, а я откинулся на сидении и вздохнул.
- Моя семья считает, что, как только похороны закончились, все должны собраться и пообедать вместе. Это вроде семейной традиции Калленов. Маркус, я не думаю…

- Мистер Каллен, - сказал Маркус несвойственным ему твердым голосом. - Обычно я бы придерживался ваших пожеланий, но в данном вопросе…
- Да, да, - пробормотал я, махнув рукой. - Я сдаюсь.
- Очень хорошо, сэр.

- Куда мы едем? – тихо спросила Белла.
- В «Тамар», - ответил я. – Элитный ресторан в северной части города. Да, Маркус?
- Правильно, сэр.
- Там моя семья, как правило, собирается по всем... особым случаям. Их повара обслуживали свадьбу Эммета. Честно говоря, там в меню в основном только стейки и морепродукты. Я мало что смогу съесть.

- Я не подумала об этом, - сказала Белла.
- Все в порядке, - быстро ответил я. – У меня все равно нет аппетита.
Белла взяла меня за руку, и мы оба смотрели в окно до конца пути. Маркус открыл дверь и проводил нас обоих в ресторан. Моя семья уже была там - Aро и Челси, Эммет и Розали и, конечно, мои родители.

Кроме обслуживающего персонала, казалось, что в ресторане присутствовали только те, кто носит фамилию Каллен. Было еще немного рано для обеда, но полное отсутствие других посетителей означало, что мой отец снял все заведение.
Бутылка тридцатилетнего виски уже стояла на столе.
В одиннадцать часов утра?

Я покачал головой, а затем повернулся к Белле, прижимая ее немного ближе.
- Я не хочу это делать, - пробормотал я сквозь зубы.
- Мы не обязаны, - сказала Белла.
- Нет, - вздохнул я, - обязаны. Это - традиция Калленов, а на традиции нельзя забить.

Чуть правее моих родителей оставалось два свободных места для нас. Aро и Челси сидели напротив них, а Эммет и Розали по левую сторону от моего отца, справа от Аро и Челси.
Родитель, супруг, дети, супруг и т.д.
Традиция.

Я не думал об этом с первого Рождества, проведенного вне дома. Помню, как сидел в своей квартире и пытался найти фильм про Рудольфа по телевизору, потому что именно его и нужно смотреть в канун Рождества. Его не было ни на одном из кабельных каналов.
Я сел, и папа налил мне стакан виски, не говоря ни слова.

Пришел официант, принял заказ на напиток для Беллы и поставил небольшую корзинку с хлебом. Никто к нему не прикоснулся, да и блюдца с оливковым маслом и бальзамическим уксусом остались нетронутыми.
Мои пальцы коснулись края бокала. Несмотря на начало дня, идея выпить казалась чертовски хорошей.

- Эдвард, - тихо сказал Карлайл. - Ты должен сказать тост.
Опять традиция.
Удивительно, как много из них я забыл, но все довольно быстро вспомнилось.
Откашлявшись, я выискивал в голове что-нибудь умное. Ничего не нашлось, так что я сказал то, что думал.

- Не стоит воспринимать людей, как должное, - тихо сказал я. - Я воспринимал... Я воспринимал Элис, как само собой разумеющееся. Она всегда была рядом, когда мне нужно было просто высказаться или сказать то, что я на самом деле не хотел говорить никому другому... ну, она слушала. Я считал, что так будет всегда.
Я поднял свой бокал.

- Я воспринимал ее как само собой разумеющееся, - снова сказал я, и чокнулся с Аро, Эмметом и отцом. Бокал моей матери, коктейль Розали, и лимонад Беллы присоединились к бокалам с виски.
Алкоголь обжег горло и согрел изнутри. Беллы сжала мою руку своей под столом.

- Я принимал людей, как должное, - сказал мой отец, кивнув. - Людей, которые работали на меня, людей, которые что-то значили для меня. Может быть, это человеческая природа. Я также считал само собой разумеющимся одного из самых важных людей в моей жизни.
Он не смотрел на меня, не сводя глаз янтарной жидкости в стакане.
- Я принимал его, как должное, и теперь пропустил треть его жизни, которую уже не вернуть обратно. Никогда.

Он поднял стакан, и мы все прикоснулись к нему своими бокалами.
- Я принимала своего сына, как должное, - сказала мама. Она никогда не ходила вокруг да около. - Я считала его само собой разумеющимся, когда он был моложе, и об этом я сильно сожалею. Он был моей жизнью, и я отказалась от него из-за принципов, которые считала важными. Теперь я понимаю свою ошибку.

Раздался новый звук соприкоснувшегося стекла.
- Я принимал свою семью, как должное, - сказал Аро.
Затем сказала Челси, а после Эммет, начиная с этих же слов. Только Розали начала иначе.
- Я принимала свое положение, как само собой разумеющееся, - пробормотала Розали. Ее взгляд метнулся к Белле, но сомневаюсь, что та заметила. – И больше не буду так делать.

Все посмотрели на Беллу, которая заерзала на стуле.
- Я пыталась не делать этого, - тихо сказала она. - Думаю, что было время, когда я считала Эдварда само собой разумеющимся...
Она посмотрела на меня и слегка улыбнулась.
- Снова я так не сделаю.

Бокалы снова стукнулись, но я едва сделал глоток виски. Если бы не было характерного жжения, то, возможно, я бы не понял, что пью.
Не было разговоров о похоронах, смерти или Безумной Элис. Все равно кроме Беллы я бы ни с кем не говорил. Заметив несколько переглядываний между Розали и Беллой, мне стало интересно, какого черта у них происходит. Одно предположение у меня было - Белла дала ясно понять, что они знакомы с детского дома, и что Розали уже тогда была довольно агрессивна.

Я также хорошо понимал, что Розали имела в виду под положением. Белла первая родит ребенка. Наследника империи Калленов после меня. Насколько мне известно, Розали и Эммет пока не планировали обзаводиться потомством.

Шеф-повар подготовил пасту с овощами и свежую выпечку для меня, а также крем-брюле на десерт. Я даже не заметил, что все ели вегетарианские блюда, пока Белла не упомянула об этом позже.
- Мы увидимся в воскресенье? – спросил Aро, пожимая руку моему отцу.
- Конечно, - ответил Карлайл.

- Эдвард? - Челси подошла и взяла мою руку в обе свои. – Вы с Беллой присоединитесь к нам на воскресном ужине?
Белла сжала другую руку, вынуждая посмотреть на нее. Я заранее знал, что увижу в ее глазах – просьбу принять это предложение. Она хотела пойти. Хотела увидеть Челси и Аро, и чтобы все мы попробовали провести время вместе.

Я сомневался, что что-то получится, или что это стоит усилий, но кивнул, соглашаясь. Единственное, в чем я был уверен - на данный момент, по крайней мере - я не хочу воспринимать что-либо, как должное.
Безумной Элис больше нет, но все еще есть много других вещей и людей, которых я забыл с течением времени. Я даже не был уверен, с чего начать, но определенно не собирался позволять прошлому влиять на свое будущее.

Я должен был думать о Белле и о том, в чем она нуждается.
Когда мы, наконец, уезжали, Белле пришлось практически нести меня к машине. Вероятно, Маркус и Эммет помогали. Они усадили меня на заднее сиденье, а Белла застегнула ремень безопасности.

Откинувшись на спинку сиденья, я почувствовал, как горячие слезы стекают из уголков глаз. Я не ожидал, что они поймут меня или осудят за это. Чувства от осознания того, что Безумная Элис больше не будет сидеть на той пожарной лестнице, сдавливали грудь, но ощущений внутри было намного больше, и я не знал, как справиться с этой смесью.
У Безумной Элис была дерьмовая жизнь - бесцельная. Какое будущее у нее было? Вряд ли у нее когда-либо появились бы дети.

- Когда умер мой дедушка, я выпил свой первый стакан виски, - невнятно пролепетал я.
- Правда? – спросила Белла с весельем в голосе. - Сколько лет тебе было тогда?
- Десять, - сказал я. – Виски был в три раза старше меня.
Белла рассмеялась.

- Мне разрешили только один палец... - на всякий случай я решил ей продемонстрировать свой указательный палец, если Белла вдруг забыла, как он выглядит. - И когда мы вернулись домой, я не смог выйти из машины, потому что ноги меня не слушались.
Моя голова упала на бок и благополучно приземлилась на плечо Беллы. Оно было довольно мягким и теплым, поэтому я закрыл глаза.

- Можем ли мы назвать ребенка Элис? - услышал я свой собственный голос.
Белла переплела наши пальцы. Маркус взглянул на меня в зеркало заднего вида.
- Я подумала о том же, - сказала Белла.
Она поднесла руку к губам и поцеловала мои пальцы.

#####
Как говорится, жизнь продолжается.
Поразительно, как сильно устоявшийся режим дня ускоряет бег времени. Я работал с восьми до пяти, приходил в наш маленький арендованный дом, целовал свою беременную жену в щеку, а затем падал на диван на двенадцать секунд, прежде чем она начинала либо перечислять список вещей, которые мне нужно сделать, либо играть в двадцать вопросов.
Меня устраивало.

Большую часть времени я чувствовал облегчение. С тех пор, как доктор Беллы сказал, что ребенок развивается, как положено, и во время родов не должно возникнуть осложнений, я стал чувствовать себя спокойнее. Ирина тоже это заметила и стала больше давить на меня в последнее время.

Она хотела устроить еще одну встречу с моей мамой, так как мы не встречались со дня похорон Безумной Элис. Хоть я и согласился на воскресный ужин в состоянии алкогольного опьянения, каждые выходные у меня находились новые оправдания. Ну, не совсем оправдания - выходные стали более напряженными, чем будни, вероятно, потому, что Белла превратилась в беременную маньячку.

- Как думаешь, детскую кроватку лучше поставить у этой стены? - спросила Белла, когда я вышел из душа, вытирая голову полотенцем. – Так дальше от двери, но рядом с нашей комнатой, и мы лучше будем слышать ее.
- У нас будет монитор, - напомнил я. - Челси уже купила его, и он внешне похож на ту штуку, по которой наблюдают за космическими станциями. Мы услышим ее в любом случае.

По мере приближения к концу срока беременности Белла начинала все больше сводить меня с ума подготовкой к появлению ребенка. От Челси не было никакой помощи - она продолжала снабжать Беллу все новыми вещами, которые ей понадобятся после рождения малыша.

Вы серьезно? Едва я справился с приступами паники от мысли, что Белла беременна - что волшебным образом случилось в один прекрасный день, когда она была уже на шестом месяце, на меня обрушилась реальность.
У нас будет ребенок.
Мы станем родителями.
Что, черт возьми, это означает?

Для Беллы это означало, что все должно находиться в определенном правильном месте, прежде чем ребенок появится на свет, и перемещение крошечных носков по таким же крошечным ящичкам было крайне важно. Я считал все эти приготовления смешными. Она же будет только есть, спать и все такое. Что нужно, кроме подгузников, кроватки и сисек Беллы?

Сиськи Беллы... будет чертовски трудно поделиться ими. Они стали более округлыми в последнее время, хотя я должен был очень осторожно с ними обращаться, если не хотел получить по шее. Но они были настолько мягкими... и большими... и круглыми...
- Но она будет находиться ближе, если кроватку поставить там! – голос Беллы стал заметно громче, когда она указала куда-то пальцем.

- Если нам придется вставать в середине ночи - и ты знаешь, что придется. По крайней мере, мне. А вот ты будешь спать!
Ее взгляд был ничем иным, как чистым злом. Я уже подумывал спрятаться в «Сумке Франкенштейна».

- Что, черт возьми, я сделал? – спросил я как полный придурок.
- Ты вообще не помогаешь! – закричала Белла, выбегая из комнаты.
Иисус Христос в хоккейном шлеме.

Я на цыпочках последовал за ней в комнату, думая, стоит ли мне входить в логово льва. Белла сидела на диване, опустив голову на руки, и громко рыдала. Как только я сел рядом с ней, она бросилась в мои объятия.
- Ты считаешь меня уродкой! – всхлипывала она.
- Белла! Ради всего святого, почему ты так говоришь?

- Ты же не хочешь заниматься со мной сексом, потому что я - чертов гигантский шар с еще двумя воздушными шарами наверху и с такими же шарами вместо задницы!
Ради спасения своей собственной жизни я до крови прикусил язык, чтобы не расхохотаться.
- Белла... детка, ты же знаешь, что это не... - я остановился, потому что она начала бросать в меня кинжалы одним лишь своим взглядом. - Я хотел сказать... дерьмо, Белла! Я все время хочу тебя оттрахать!

- Сегодня не хочешь! Ты даже не купил в магазине то, что я написала тебе утром!
Понятия не имею, как замешан во всем этом список покупок, но спрашивать точно не собирался.
- Только десять часов! Я проснулся меньше часа назад, и ты сразу заставила меня двигать мебель!

- Мы не занимались сексом вчера.
- Я даже не видел тебя вчера! Ты рано ушла по магазинам с Челси, а я вернулся домой с работы поздно. Ты уже спала.
- Раньше ты будил меня, чтобы заняться сексом.

Я вздохнул, прекрасно понимая, что не выиграю эту словесную битву – что бы я ни сказал, все будет перевернуто в гормональном блендере без крышки, и меня в конечном итоге размажет по стене. Я мог бы напомнить ей о том, как она практически кастрировала меня в последний раз, когда я разбудил ее среди ночи, или сказать, что ей нужно как можно больше отдыхать, пока это возможно, потому что, когда родится ребенок, у нас начнется вынужденная бессонница.
Но не было никакого смысла.

Я мог победить только действием, так что осторожно взял ее за руки, вынуждая посмотреть на меня. Потом осмотрел ее красивое лицо, вытер слезы с обеих щек и заглянул в глаза.
- Я - уродка, - прошептала она. - Я толстая и уродливая.
- Тише, - проведя рукой по ее лицу, я приложил палец к ее губам. - Ты невероятно красива.

Она попыталась отвернуться, но я не позволил ей.
- Каждый раз, когда я смотрю на тебя, - сказал я, - я вижу не только красивую женщину, которая появилась в моей жизни и дала повод жить дальше.
Моя рука медленно сместилась к ее животу.

- Каждый раз, когда я вижу тебя, я люблю все больше. Каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, ты становишься все важнее для меня. Нет ничего в этом мире, что заставило бы меня считать и чувствовать иначе, поэтому не говори, что мне нравится, а что нет. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Ты прекрасна, и сексуальна, и ты моя.

Не давая ей возможности ответить, я прижался к ее губам. Мои руки поглаживали ее бедра, живот, бока, грудь. Затем я медленно стал поглаживать пальцами соски, переместившись губами к шее.
- Знаешь, о чем я думаю, когда мы куда-то идем? - спросил я ее. Мой голос был мягкий и глубокий, почти урчащий. Я продолжил говорить, прежде чем она смогла ответить.
- Когда мы куда-то едем, я вижу, как другие мужчины смотрят на тебя...

Из горла вырвался тихий рык.
- Раньше они смотрели на тебя, а потом переводили взгляд на меня, оценивая свои шансы на то, чтобы завладеть тобой самим, избавившись от меня.
Я медленно покачал головой, мои губы не отрывались от кожи чуть ниже ее уха.
- Но теперь... теперь, когда они смотрят на тебя...
Я тихо зарычал.

- Теперь, когда они смотрят... они понимают. Они понимают, что ты моя. И я люблю наблюдать за ними, когда они понимают, что ты носишь моего ребенка. Они знают, что вы мои - обе. Мне нравится, что они точно знают, как этот ребенок оказался внутри тебя - нравится, что ни у кого не остается никаких сомнений. Они понимают, что шанса нет.
Я притянул ее ближе.

- Ты моя, - низко прорычал я. – И то, как ты выглядишь сейчас, лишний раз это доказывает. Я никогда не видел тебя более красивой, чем сейчас, и каждый мужчина, который смотрит на тебя, знает, что я с тобой сделал.
Белла молчала, тяжело дыша и оставаясь совершенно неподвижной, пока, наконец, не заговорила.
- Ты... гм... Думаю, Бог наградил тебя дополнительной дозой тестостерона, когда раздавал это дерьмо, - сказала она, а затем хихикнула.

- Возможно, ты права, - согласился я, откинувшись назад. – И ничего не могу поделать с тем, что наслаждаюсь, когда другие понимают, что я трахал тебя - что я делаю это с тобой.
Я положил обе руки на ее живот.
- Ты ненормальный, - сообщила она мне. – Но очень милый. По-своему.

Я усмехнулся, а затем вспомнил, что на самом деле не такой я и милый. По крайней мере, один раз я облажался.
Ну, ладно – больше одного раза – но однажды я восполню это.
- У меня есть кое-что для тебя, - сказал я.
- Что? - спросила она.
- Ничего сверхъестественного, - ответил я, встав и направившись к своей куртке. Достав маленький бархатный мешочек из кармана, я вернулся обратно и сел на диван.

- Ты же знаешь, что я не умею красиво говорить, так что просто хочу подарить тебе кое-что, так как не сделал этого раньше.
Развязав мешочек, я вытряхнул небольшое колечко из белого золота на ладонь Беллы. По кругу в центре шли алмазы, а в стороны расходились завитки, украшенные сапфирами.
- Размер должен подойти, - сказал я, пожав плечами.
Взгляд Беллы метался между кольцом и моим лицом.

- Это... ты… сделал? – запинаясь, спросила она.
- Да, - подтвердил я. - Я заплатил за камни, которые испортил за первую пару недель, пока не приноровился к работе. Пока ты занималась своей домашней работой по вечерам, я работал над кольцом.
Она надела его на палец, а затем покрутила кисть, ловя солнечный свет на камнях. Сердце забилось быстрее, и я понял, что это еще одна вещь, которая даст понять всем, что она принадлежит мне, даже после рождения ребенка.

- Это... обручальное кольцо?
- Гм... на самом деле, да, - усмехнулся я. - Ты выйдешь за меня?
Белла смотрела на свою руку с открытым ртом, но не произносила ни звука.
- Оно не особо дорогое, - сказал я. – Камни и так были не совсем хорошими, прежде чем я их испортил…

Она набросилась на меня, впиваясь в мои губы своими, и, усевшись на меня сверху, прижала к спинке дивана. Я сжал ее увеличившиеся в объеме бедра - Боже, мне нравилось, как они теперь выглядели - и удерживал на месте, сохраняя между нами небольшое расстояние.
- Оно прекрасно! – воскликнула она, обхватила руками мою шею, чуть ли не перекрывая поступление крови к голове. - Это самое красивое кольцо во всем мире, клянусь тебе!

Мне хотелось рассмеяться.
- Очень сомневаюсь в этом, - сказал я. Мне удалось заставить ее сесть рядом со мной, а затем я обвил рукой ее плечи и наблюдал за тем, как она любуется блеском кольца со слезами на глазах.
- Извини, - тихо сказала Белла.
- За что?
- За то, что вела себя как сука все утро.

- Тебе не нужно извиняться за это, - сказал я. - Я все понимаю.
- Я веду себя как сумасшедшая, - прошептала она.
- Немного, - улыбнулся я, вздохнув и наклонившись ближе. Моя рука скользнула под ее рубашку и прошлась по обнаженному животу. В ладонь уперлось маленькое колено или локоть. Я погладил выступ, и Белла расслабилась.
- Я люблю тебя, - напомнил я ей. - Даже с учетом всех этих гормонов. Это временно, и после рождения ребенка ты будешь чувствовать себя лучше.

- После рождения ребенка начнутся ночные кормления, подгузники и прочее дерьмо, - сказала Белла. - Что, если все станет только хуже?
- Все будет... по-другому, - сказал я. - Не может быть лучше или хуже, да и сейчас не все так плохо.
- Это потому, что не ты носишь ее все время! - сказала Белла. Ее голос снова стал громче.

- Я обещаю носить ее после того, как она родится, ладно?
- Ты должен носить ее в течение первых девяти месяцев после рождения! – фыркнула Белла. – Так будет справедливо!
Я наклонился и поцеловал ее в нос.
- Если хочешь, я могу прямо сейчас поносить вас обеих.

Я просунул руки под ее ноги и спину, поднял и потащил в спальню. Положив Беллу на ее стороне кровати, я наклонился и чмокнул в губы.
- Отдыхай, - сказал я. - Подумай о том, что хочешь сделать в детской, пока отдыхаешь, а когда я вернусь, то все переставлю столько раз, сколько ты того пожелаешь. Ты также сможешь обвинить меня во всем, что будет смотреться неправильно. А пока я возьму список покупок и схожу в магазин.

Белла улыбнулась, погладив меня по щеке.
- Люблю тебя, - тихо сказала она.
- Я тоже тебя люблю.
Она практически уснула даже прежде, чем я вышел из комнаты. Найдя список на кухне, я сунул его в спортивную сумку и направился к двери. Мне удалось вовремя добраться до автобусной остановки, найти кассу без очереди и купить все необходимое в рекордно короткое время.

После всего этого мне нужно было немного размяться. Хотя мой новый тренер в тренажерном зале не являлся большим специалистом, он неплохо выдерживал мой ритм. Он был быстр и чаще уклонялся, чем наступал, но меня это устраивало.
- Эй, Ал! – позвал я его, проходя через маты в сторону ринга. - Ты готов?
- Эдвард! – отозвался Ал. – Как раз вовремя! Я хочу кое с кем тебя познакомить!

Я обошел ринг и увидел парня, сидящего на одном из стульев рефери на дальней стороне.
- Эдвард, это - Гарретт, - сказал Ал. Чувак встал и пожал мне руку. - Гарретт занимается смешанными единоборствами. Думаю, что вы двое хорошо поладите, и, возможно, я не вернусь сегодня домой с таким количеством синяков.

Он усмехнулся, глядя на меня, и я пожал плечами, извиняясь.
- Привет, Эдвард, - сказал Гарретт. Он был приличных размеров – около девяноста килограммов и, возможно, на пару-тройку сантиметров ниже меня, поэтому выглядел более коренастым. Темные, короткие волосы и светлые глаза придавали ему жестковатый вид, напоминающий спортсменов из журналов.
- Что ты предпочитаешь?
Я выгнул бровь.

- Девушек, - ответил я, и Гарретт рассмеялся.
- Я же говорил тебе, что он мудак, - сказал Ал, уходя.
- Как насчет предпочтений в боевой технике?
- Я привык драться без перчаток, - ответил я. – В основном смесь муай-так и айкидо.
- Отлично! Давай разомнемся!

Ал помог мне намотать бинты на руки, и я поднялся на ринг, встретившись с Гарреттом в центре. Подпрыгивая на пальцах ног, я пару раз сжал и разжал кулаки, чтобы привыкнуть к бинтам. Прошло уже много времени с тех пор, как я выходил против неизвестного противника без перчаток.
Мы медленно кружили по рингу, пристально наблюдая друг за другом и не чувствуя необходимости сразу же бросаться в бой. Я полагал, что он в любом случае будет ждать, когда я сделаю первый шаг, так что атаковал первым.

Он был быстр.
Уклонился, схватил за плечи и ударил коленом мне в бок.
Захрипев, я вырвался, поймал равновесие и нанес двойной удар. Он отступил, расширив глаза от удивления. Редко бойцы наносили прямые удары голыми руками – велика вероятность повредить руки не меньше, чем чужое лицо, но я привык к этому. Я сжал пальцы так сильно, что думал, они пробьют ладонь насквозь.

Затем последовал прыжок и удар коленом в грудь. Он схватил меня за ногу, перевернул, и мы оба упали на пол. Было слышно, как кричат люди – должно быть, мы собрали нехилую толпу, но я не обращал на это внимания.
Я был сосредоточен.
Сфокусирован.
Находился в своей стихии.

Вращение, и мой локоть встретился с его подбородком, отчего он ударился затылком об пол. Ему удалось отстраниться на достаточное расстояние, чтобы выбраться и высвободить ноги, когда я снова нанес удар. Чувствовал, как канаты впиваются мне в спину, когда отлетал назад, но отскакивал от них и возвращался к своему сопернику.
Взад и вперед.
Он пинал, я бил.

Несколько раз подряд, быстро ударив его ногой в живот, я, наконец, дождался момента, когда его диафрагму свело спазмами, и он не мог отдышаться. Мгновение спустя я оказался позади, обхватывая его шею рукой и сжимая горло.
Он трижды хлопнул по полу, и я его выпустил.

- Святое дерьмо, - пробормотал он. - У тебя адский удар.
Ал засмеялся с другой стороны ринга, бросая нам по бутылке с водой. Я открутил крышку с одной из них, прежде чем помочь Гарретту встать на ноги.
- Все хорошо? – спросил я.
- Вполне, - ответил он. – Хотя завтра все тело будет болеть!
Засмеявшись, я раздвинул канаты и спустился с ринга, а Гарретт последовал за мной.

- Ты действительно хорош, - сказал он. - Я впечатлен.
- Спасибо, - сказал я. – Прошло некоторое время - думаю, что немного потерял форму.
Гарретт повернулся к Алу, о чем-то начав говорить, а я собирал свои вещи.
- Приятно видеть, что ты не потерял хватку.

Голос напугал меня, но не потому, что я не знал, что кто-то стоит за спиной - я слышал шаги, пока разговаривал с Гарреттом, а из-за того, кому он принадлежал.
- Что, блядь, ты здесь делаешь? – зарычал я.
- Приглядываю за тобой, - ответила Таня.

- Дерьмо собачье, - огрызнулся я в ответ. – Между нами все кончено, помнишь? Кроме того, мои родители больше не платят тебя.
Таня отступила на полшага назад. У нее хватило наглости выглядеть неловко, но это не имело особого значения.
- Дело не... - она замолчала, глубоко вздохнув, а потом посмотрел мне в глаза. – Дело было не в этом, ты же знаешь.

- Да неужели? – ответил я с очевидным сарказмом в голосе. - Не знаю – ты брала процент с моих выигрышей и тебе платили за то, чтобы следила за мной. В чем здесь может быть дело?
Таня подошла к скамейке и села. Она положила голову на руки и наклонилась немного вперед, упершись локтями в колени.
- Ты прав, - призналась она. - Но не по этой причине я взяла тебя. Ты уже жил со мной, когда твой отец подошел ко мне и... предложил деньги.

Моей первой реакцией было желание послать ее ко всем чертям и уйти. Мне хотелось поступить так больше всего, но в голове всплыли слова Ирины о том, что, не слушая людей, я делаю жизнь намного сложнее, чем она могла бы быть. Поэтому я скрестил руки на груди и просто смотрел на нее, ожидая продолжения.
Таня взглянула на меня с опаской, а затем продолжила.

- Все, о чем они просили меня - следить за тобой и дать тебе стимул, чтобы удержать подальше от наркотиков. Все равно именно это я и собиралась сделать.
- Почему?
- Потому что... потому что... черт, какое это имеет значение?
- Вероятно, никакого, - пожал я плечами. - Но если ты хочешь рассказать мне, то это может быть единственный раз, когда я соглашусь тебя выслушать.

Она прислонилась к бетонной стене и посмотрела в потолок, тяжело вздохнув. Закрыв глаза и сглотнув, она снова начала говорить.
- Мой брат... мой младший брат... - она снова остановилась. - Он занимался борьбой в средней школе, как и ты. И был очень хорош – лучше тебя. У него были все шансы чего-то добиться в жизни, но он встретил девушку.
В груди что-то сжалось, но я старался этого не показывать.

- Она была трудным подростком. И употребляла все виды дерьма. Он начал с курения травки, потом попробовал несколько других вещей - опиум, ЛСД – обо всем я не знаю. Но мне известно, что однажды он решил попробовать что-то сильнее. Вот только никто из нас не знал, что у него врожденный порок сердца, который никогда бы не причинил ему никаких проблем, но дал о себе знать при попадании в организм кокаина.
Ее руки немного дрожали, но она зажала их между ног и продолжила.

- Его сердце забилось слишком быстро от кокса - и не выдержало нагрузки. Он умер, одни раз попробовав.
Она посмотрела на меня.
- Ты напоминаешь мне о нем, - сказала она. – Всегда напоминал. Мне казалось, если я помогу тебе, возможно, это хоть немного сможет компенсировать то, что я не смогла помочь ему.

Она фыркнула, посмотрела на меня, а потом отвела взгляд, чтобы вытереть глаза. Было что-то совершенно неправильное... в этом жесте, и я вспомнил, почему.

Я до сих пор пребывал в прострации – не совсем под кайфом, но и не близок к желанию повторить. Она была зла - очень, очень зла на меня. Практически оглушила меня, когда я пришел.
Я лежал на диване, просто глядя в телевизор и не обращая внимания на рекламу какого- то продукта, способного облегчить жизнь домохозяек во всем мире. Таня говорила по телефону, и я только в тот момент обратил внимание, потому что кричала она не меня.

- Пошла ты, мам! – кричала Таня. – Я не буду помогать тебе снова. Тебе, очевидно, нужно было рожать больше одного ребенка, чтобы было кому звонить и скулить. Я просто не буду больше этого делать!
Телефонная трубка с треском опустилась вниз, заставляя меня подпрыгнуть и упасть с дивана.

- У тебя совершенно нет совести, не так ли? – спросил я.
- Что? – сказала она, не выглядя удивленной. Небольшое изменение интонации ее голоса уже не играло роли.
- У тебя, - отчетливо сказал я, - нет совести.
- Эдвард, я только хотела…

- Привет, Таня! - Ал подошел и обнял ее. – Давненько не видел тебя! Как дела?
- Я... у меня все хорошо, Ал. Как поживаешь?
- Не могу жаловаться, - сказал он с улыбкой. – Особенно пока Каллен висит в тренажерном зале. Если бы пожаловался, он бы, наверное, намял бы мне бока!
Я улыбнулся, не чувствуя радости.

- Он хороший, - сказала Таня.
- Вы знакомы? - спросил Ал.
Мы быстро обменялись взглядом, прежде чем подтвердить его догадку.
- Ну, черт, Эдвард, - сказал Ал. – Таня - один из лучших тренеров. Ее мальчики работают по всему городу. Я удивлен, что она до сих пор не познакомила тебя с Гарреттом.
- Ты знакома с Гарреттом? – спросил я, выгнув бровь.
- Ты говорил с ним? – удивление в голосе Тани было очевидным. – Ты же не принял предложение, правда?

- Предложение? – повторил я.
Таня посмотрела на Ала с надеждой.
- Мы не дошли еще до этого, - сказал Ал. - Они просто встретились сегодня вечером. Гарретт хотел увидеть его в действии, а я не желал больше получать синяки, так что...
- О чем, черт возьми, вы говорите? – прикрикнул я на них обоих.

- Думаю, пора доставать кота из мешка, - рука Гарретта сжала мое плечо, когда он прошел мимо и поцеловал Таню в щеку. - Рад тебя видеть, Таня. Не припоминаю, чтобы ты когда-нибудь забиралась так далеко на север города.
- Просто пришла проведать своего мальчика, - улыбка Тани неожиданно стала ядовитой, когда она подошла ближе ко мне и попыталась взять за руку. Я отодвинулся, но она осталась рядом.

- Твоего мальчика? – повторил Гарретт, выгнув бровь. - У тебя договор с Эдвардом?
Гарретт непонимающе взглянул на Ала, а мы с Таней ответили ему одновременно.
- Да, - сказала Таня.
- Нет, - огрызнулся я, а затем посмотрел на своего бывшего тренера. – Таня, что за херня?
- Не сейчас, Эдвард! - прошипела она себе под нос. - Я объясню позже!

- Иди ты, - зарычал я на нее, снова повернувшись к Гарретту. – У меня ни с кем нет договора.
Гаррет опять посмотрел на Таню и скрестил руки на груди.
- Черт, Эдвард! – закричала она. - Ты никогда не знал, когда стоит держать свой гребанный рот на замке!

Прежде чем я даже успел ей что-то ответить, она развернулась и зашагала в сторону выхода из зала. Когда за ней закрылась стеклянная дверь, у меня появилось чувство, что я, возможно, увидел ее в последний раз.
И не расстроился.
- Что это было? - спросил Ал.

- Она никогда не любила конкуренцию, - засмеялся Гарретт. – Как я понял, вы раньше работали вместе?
- Да, - ответил я. – Она тренировала меня и подыскивала соперников для боев в клетке в южной части города.
- Черт, серьезно? - Ал покачал головой. - Ты достоин намного лучшего. Даже если у Гарретта ничего не найдется для тебя, я знаю некоторых людей, которые смогут устроить тебе бои – там будет намного больше денег. Всё по-честному, и ты также сможешь тренироваться здесь бесплатно.

- Мне жаль, - сказал я, - но я понятия не имею, о чем вы, ребята, говорите.
- Давай присядем, - сказал Гарретт.
Мы обошли ринг и вошли в маленький кабинет за ним. Ал закрыл дверь, и мы с Гарреттом сели на стулья.

- Я работаю в «Алтимайт Индастриз», - сказал Гарретт. – Ищу таланты для боев без правил и хотел бы поговорить с тобой об организации парочки боев. Думаю, у тебя большой потенциал, если, конечно, получится немного сдержать в тебе бойца клетки.
- «Алтимайт...» что? – переспросил я. – Бои без правил? Ты имеешь в виду настоящие чемпионаты по боям без правил? Которые показывают по телеку?
Гарретт рассмеялся.

- Да, настоящие чемпионаты по боям без правил.
- Черт бы меня побрал, - пробормотал я. - Если бы я знал, то не сдерживался бы на ринге.
Удивленное выражение лица Гарретта заставило меня улыбнуться.

- У тебя агрессивная тактика, - сказал он, - но думаю, мы сможем использовать это в нашу пользу. Ты - чертовски хороший боец, Эдвард, и ты можешь стать знаменитым. У тебя также отличная внешность, которая сведет всех девушек с ума, обеспечив тебе толпы поклонниц.
Гарретт продолжал говорить, но я едва слышал его. Его слова кружили у меня в голове, словно безумный водоворот. Он говорил о борьбе - настоящих, профессиональных проклятых боях!

Часть меня была взволнована этой перспективой, как ничем и никогда ранее, но как только я задумался об этом, появившееся воодушевление исчезло.
- Белла, - прошептал я.
- Я могу предложить тебе контракт, Эдвард, - говорил Гарретт. – Три поединка, для начала - один здесь, один в Чикаго и еще один в Кливленде. В зависимости от того, как все пойдет, мы сможем обсудить более постоянный договор.

- Моя... моя жена, - сказал я. – Она родит буквально через пару месяцев. Я... мне нужно подумать.
- Я пробуду в городе до пятницы, - сказал Гарретт. - Предложение останется в силе до моего отъезда. Обсуди это с семьей и дай мне знать, что решил.
- Хорошо, - ответил я не своим голосом.

Я медленно вышел из спортзала со своей сумкой, перекинутой через плечо, смотря под ноги. Прошел мимо автобусной остановки, решив пройтись пешком обратно к маленькому арендованному домику, в котором жил с Беллой. В голове было слишком много мыслей, чтобы сидеть на месте.

Без сомнений, Таня нарочно удерживала меня рядом. Было ли это ради денег от моих родителей или из-за процентов с моих выигрышей, я не знал. Кроме того, меня это больше не заботило. Она ушла из моей жизни, и я намерен был именно так все и оставить.
Моя жизнь.
Что именно она представляет собой сейчас?
Кто я? Боец? Гравёр?
Стоит ли поменять свое прозвище с Дьявольского глаза Каллена на Саурона?

По привычке рука потянулась к карману, но там было пусто.
Черт, я хотел курить.
Дело в том, что мне не нужно было обсуждать это с Беллой. Я уже знал, каким будет мой ответ. Подобные чемпионаты ничто иное, как мечта любого бойца, и если бы я встретил Гарретта год назад, то без колебаний бы принял предложение.

Но теперь все очень, очень сильно изменилось.
У меня была жена.
Скоро должен был родиться ребенок.
Я устроил свою жизнь, гравируя камни, но в конечном счете буду управлять гигантской корпорацией, хочу ли того или нет. Даже желая отдать все своему двоюродному брату, я понимал, что «Серебристые Сумерки» всегда были моей судьбой.
И Белла будет рядом со мной.

Я никогда не был тем, кто жертвует собой во благо других, но сейчас на карту были поставлены более важные вещи.

Автор: Savage7289

Переводчик: Lynx

Редактор: Анка72