В первый раз я встретил ее…

Кафе располагалось недалеко от студенческого городка. Я заметил его, прогуливаясь со своей матерью. Поэтому, после того, как мы вернулись в мою комнату и эмоционально распрощались, я решил немного пройтись пешком.
Я не спешил, выбрав неторопливый темп, наслаждаясь нежным бризом, что трепал верхушки вязов и дубов, возвышающихся надо мной.
Хоть университетский городок и был полон шумной толпой людей из-за вновь прибывших и их родителей, которые хотели поцеловать своих чад на счастье, кафе было относительно пустым. Время остановилось… На данный момент, по крайней мере.
Пожилая пара, сидевшая на террасе и завтракавшая лепешками, приветственно улыбнулась мне, потягивая чай, когда я открывал дверь. Еще несколько столиков было занято одиночками, уткнувшимися в свои ноутбуки и использующими свободный Wi-Fi, который рекламировал плакат, висящий на окне, в своих интересах.
Позвякивание металла о металл оповестило о моем прибытии, меня окутал небесный аромат, которым насквозь было пропитано это маленькое кафе. Я жадно вдыхал запах кофе и чая, пирожных и печенья, корицы и специй, приятно щекотавших нос. Это была мечта наркомана, собранная и закрытая в одном крошечном помещении, будоражившая мое сознание. Восхитительно.
Я изучал меню, пока ждал, когда кто-нибудь появится за прилавком. Понятия не имею, что представляет собой половина всего этого. Я жил в небольшом городе и не был затронул лихорадкой кофе, охватившей нацию из-за Старбакс¹.
Здесь не было никакой информации на небольшой доске, где можно прочитать о черном кофе с одним кусочком сахара или двумя. Что, черт возьми, такого в этом кофе с молоком? Сейчас я пытался найти в нем, напоминающем Фолгерс или Максвелл Хаус, хоть что-то особенное.
Когда она вышла из-за угла, то, я абсолютно в этом уверен, поймала мой ошеломленный взгляд. Неважно, на самом деле. То, как ее волосы ниспадали на плечи и спину темными мягкими завитками, обрамляли ее безупречное лицо, заставили меня глазеть на нее, не моргая, будто педик, пойманный в комнату полную яркого света. Красивая.
Ее глаза остановились на мне, они были какого-то лимонного оттенка. Не уверен, что прав. Они коричневые, верно? Я лишь знал, что они красивы, и был потерян в их искрящейся глубине. Я закрыл рот и распрямил плечи, стараясь вести себя не как маленький ребенок, пускающий слюни в магазине сладостей, а как джентльмен, которого достойно воспитала мать.
Она улыбнулась и спросила меня, что бы я хотел, а я лишь указал на что-то в середине меню и немного ниже, при этом не спуская с нее глаз. Она сделала напиток механически, опытно, я был поражен каждым ее движением. Она была похожа на ангела. Неземная.
Все в ней было красиво. От ее мягких женственных плеч до миниатюрной, но крепкой фигуры, охарактеризовать ее можно было только как олицетворение красоты. Даже когда она вытерла руки о зеленый передник, отчего у моей матери случился бы обморок.
«Вы хотите сделать фотографию» спросила она меня, вручая чашку чая, обернутую салфеткой. Я запнулся на некоторых словах, таких как «нет», «простите» и «ма^’ам», и совсем не обязательно в таком порядке, перед тем как провести рукой по лицу и широко улыбнуться. Она поставила меня в глупое положение, и не было слов, чтобы ответить.
Слова, которые могли описать чувства, что она разбудила во мне, еще не придумали.
Она спросила мое имя, и я сказал «Эдвард Каллен», протягивая ладонь для рукопожатия. Когда я спросил ее имя, она засмеялась – звук был восхитительным, будто шелест ветра в знойный летний день или стук капель ночного дождя в ваше окно. Великолепный.
Я уставился на нее, смущенный, не понимая, что же такого смешного в том, что я спросил ее имя, даже несмотря на то, что я мог слушать звук ее смеха вечно. «Глупый» пожурила она меня за разглядывание ее в то время, когда она представлялась, перед тем как спросить мое имя. Я стыдливо опустил голову, в первый раз отводя от нее взгляд с тех пор, как она вошла в комнату.
Когда ее рука опустилась на мое плечо, мои глаза тут же нашли ее. «Ты милый, Эдвард Каллен» сказала она, смеясь, и развернулась, чтобы обслужить следующего клиента. «Белла» – услышал я нежный голос, когда ее позвала седовласая женщина, пока я выходил из кафе. Невозможно было подобрать более идеального имени для нее.

В первый раз я встретил ее в тот день, когда началась моя новая жизнь.

В первый раз я поцеловал ее…

У меня уже были планы относительно Беллы. Официально это было нашим вторым свиданием, если вы не будите считать тех случаев, когда я приходит в кафе. Вы, возможно, даже назвали бы меня сталкером. Она, кажется, не возражала. На самом деле мне нравилось думать, что ей нравятся мои посещения, когда мы могли посидеть и поговорить в перерывах между клиентами. Хотя это могло быть всего лишь мое воображение, подкармливающиеся раздувшемся эго.
Однако, когда она спросила первой, я знал, что это невозможно. Мне только было жаль, что мне не хватило смелости сделать это первым. Это немного нервировало, если вы не можете собрать волю, чтобы спросить девочку вашей мечты, когда она, кажется, не испытывает по этому поводу никаких угрызений совести.
Это был еще один вопрос среди множества других, обращенных к ней. Похожий на "ты не знаешь, какая погода будет в эти выходные" или "не могла бы ты передать соль", а на самом деле "не хотела бы ты пойти со мной в кино в эту пятницу", без секса.
Та ночь была другой. Той ночью было МОЕ свидание, МОЕ предложение, МОЕ желание и ЕЕ положительный ответ для нас обоих. Возможно, это был день бедняка, но это было лучшим, что я мог ей предложить. Я только надеялся, что она наслаждается простотой.
Мы провели день в ее доме. Она смеялась и сказала, что я резал овощи как профессионал и избегал острых предметов после первого случая. Ее неуклюжесть была милой, и я не подумал дважды, прежде чем поднести ее палец к своим губам и поцеловать порез.
Жар заполнил мое тело, этот невинный жест, по-видимому, внезапно стал очень интимной и чувственной вещью. Я быстро отступил, прочистив горло и избегая смотреть в ее глаза. Белла засмеялась и поблагодарила меня, поцеловав в щеку.
Я знаю, что улыбнулся до неприличия сильно, и чувствовал, как покраснел до кончиков ушей, но я держался и добавлял ингредиенты в большую кастрюлю к которой изначально шел. Я умел готовить не так много вещей, но верил в свой гумбо². Это было лучшее, что я когда-либо пробовал, и не потому, что мне хотелось хвалебный горн или что-то в этом роде. Просто так было.
Яркие карие глаза Беллы встретились с моими, после того, как она сунула носик в кастрюлю. «Хорошо пахнет» сказала она немного удивленно, а я пожал плечами. Кто сказал, что мужчины не умеют готовить?
Мы играли в скрабл3, и она надрала мне задницу, пока мы ждали, когда приготовиться гумбо. День был теплый, но дул небольшой прохладный бриз, который сделал его терпимым, даже прекрасным, поэтому мы решили поесть на крыльце. У нас было по огромной чашке сладкого чая со льдом, приятно охлаждавшего жжение в горле после острой стряпни.
Обед прошел в приятной тишине, не считая наших одобрительных стонов и стука ложек о тарелки. Редкого смеха, любопытных улыбок и кокетливых взглядов было достаточно, чтобы привести меня в экстаз.
После исчезновения наших порций и мытья посуды, мы решили прогуляться через лес и холм к месту, которое я нашел несколькими днями ранее. Солнце опускалось за горизонт, окрашивая небо в сияющие голубые и розовые цвета, в то время как ночь готовилась вступить в свои законные права.
Белла повернулась, чтобы посмотреть на меня, в глазах плескалось восхищение, а ни лице сияла улыбка, столь же ослепительная, как и солнце. «Как ты нашел это место» прошептала она, с благоговением смотря на окружающие холмы и деревья. Вдали даже виднелось озеро, но не оно пленило меня с самого начала.
Нет ничего лишнего. Ни фонарей, ни линий электропередач, ни домов, только природа во всей ее великолепной нетронутой красоте. Удача и моя склонность к изучению нашли его, а не я.
Окружающая природа была прекрасна. Мы ждали захода солнца, но когда комары выступили в полную силу, нам пришлось вернуться домой. Я держал ее за руку и вел сквозь темноту, удостоверяясь, что впереди нет никаких препятствий, о которые она могла бы споткнуться. Разговоры о свете и конфетах вышли смешными, и она улыбнулась мне.
Это было прекрасное время, чтобы продвинуться дальше. Я думал об этом тысячу раз, думал о том, на что же это будет похоже. Ничего удивительного, невероятного, изменяющего жизнь, как мне казалось. Но в этот день мой разум был непреклонен, и я не мог перестать думать об этом.
Как мне это сделать? Захочет ли она тоже? У меня хорошо получится?
Волнение так и не отступило. Когда мы подошли к ее двери, и она повернулась, зубами покусывая мягкие розовые губы, я понял, что пора принимать решение. Желудок скрутило, а голова пошла кругом. Мир вращался вокруг меня, а пульс отбивал удары в ушах.
«Спасибо за прекрасный день» сказала она, и я протянул к ней свои липкие и потные ладони. Я облизал губы, прежде чем склониться ближе, а желудок ухнул вниз, когда она повторила мое действие.
Мои глаза закрылись по собственной воле. Белла хихикнула, когда мои губы встретились с одной из сторон ее носа. Я нервно усмехнулся в ответ, засовывая руки в карманы и отходя на шаг назад. Каким глупцом я был. Я даже не мог поцеловать ее правильно.
«Доброй ночи, Эдвард» услышал я ее голос очень близко, что сильно удивило меня. Я почти, ПОЧТИ пропустит тот момент, когда ее теплые мягкие губы прижались к моим в целомудренном поцелуе. Я осторожно дотронулся пальцами до губ, когда она вошла в дом и мягко закрыла передо мной дверь. Весь обратный путь к кампусу я беззастенчиво улыбался.

В первый раз, когда я поцеловал ее, я промахнулся.

В первый раз мы занимались любовью…

Я проводил много времени в ее доме. На самом деле мне очень нравилось думать, что я делал серьезные успехи в плане становления чем-то постоянным в ее жизни.
Признания в любви были произнесены, и отношения становились… горячее, физически. Следующий шаг, походивший для меня на надвигающуюся гибель, был неизбежен.
Это было плохо, потому что это будет мой первый раз. Но и для нее тоже… Ладно, это как в предвкушении катастрофы.
Технически это было достаточно легко. Я знал, что надо делать, но в тоже время и не знал. Это будет ужасно.
Я знал из книг, а не из собственного опыта, что для девушек первый раз довольно болезненный и не всегда приятный. И этот небольшой нюанс заставлял мое сердце биться быстрее. Я не хотел для нее никакой боли, особенно, если после она не получит от этого никакого удовольствия. И тот факт, что мне придется это сделать, был более чем удручающим.
Ничто, что когда-либо принесет ей боль, не будет для меня в радость.
Это порочная битва, бушевавшая в моей голове, была не сравнима с первой, в которой я воевал со своим собственным телом.
Каждую ночь она немного дальше расширяла границы, и каждую ночь я боролся со своим внутренним пещерным человеком. Не было иных физических желаний, кроме варварских, и бороться с ними становилось с каждым разом все тяжелее и тяжелее.
Та ночь была такой же. Поцелуи были горячи, ласки были страстны, одежда была на месте, но мы работали над этим. Несмотря на то, как сильно я старался убедить себя, мое тело было непреклонно в этом вопросе.
И когда Белла сказала «я не хочу больше ждать», я понял, что больше не могу лгать себе. И не хочу.
«Ты уверена» спросил я ее, и в ответном жесте ее руки спустились на пояс моих брюк. Мой мозг приказывал мне бороться с этим, чтобы не позволить ей зайти дальше, но тело было непреклонно. Одна часть ненавидела меня за то, что я настолько слаб, но Белла была так красива, и я хотел быть с ней умом, душой и телом.
Беременность была под контролем с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать, и цикл стал регулярным. Мы говорили об использовании презерватива и его необходимости. Я был уверен, что он понадобится мне… Но она меня разубедила.
Белла не дала мне времени на протест, прежде чем ее руки скользнули под мою рубашку. Мое предательское тело, на самом деле, помогало ей в этом, невзирая на то, что говорила голова. Слишком быстро я предстал перед ней голым, а она начала расстегивать пуговицы на своей блузке.
«Не суетись» сказал я ей и заменил ее пальцы на свои собственные, дрожащие, она расслабилась на кровати, предоставляя мне господство над ситуацией. Я старался действовать нежно, медленно обнажая ее кожу, но мое тело слишком быстро перевозбудилось.
Ее руки ласкали мою грудь, я вздрогнул, когда пальцами коснулся оголенной кожи, и невесомая ткань легко скользнула с ее плеча. Ее джинсы следующими оказались на полу, и я окунулся в предвкушение того момента, когда окажусь в ней.
Я застыл, завороженный ее красотой и изгибами, покрытыми лишь комплектом белоснежного белья. Я был настойчив в вопросе положения сверху или снизу еще до этого. Я видел ее, но в тоже время и нет. От бесспорной красоты Беллы захватывало дух.
Она села, прижимая меня рукой к кровати. Я, как загипнотизированный, наблюдал, как она показывала мягкие округлые груди с прекрасными розовыми сосками. У меня перехватило дыхание, и рука без моего согласия сама потянулась к ее груди, чтобы поласкать.
Такие мягкие и отлично умещающиеся в моей ладони.
Она застонала и рухнула обратно на кровать, мое тело, мгновенно среагировав, оказалось сверху, и губы нашли ее. Языки и губы, руки, ласкающие тела друг друга – все, о чем я мог сейчас думать.
Поцелуи становились более страстным по мере того, как тела соприкасались друг с другом, звуки тяжелого дыхания и стоны удовольствия отражались от стен. Вековой акт страсти, разыгравшийся между нашей плотью, и всего лишь одна преграда.
Когда ее трусики присоединились к остальной груде вещей на полу, я был полностью пленен ее красотой. Плавные изгибы, безупречная кожа, темные волосы, обрамляющие лицо и рассыпавшиеся по подушке – она была изысканна во всем.
Мои пальцы неуверенно погладили ее там – она выгнулась навстречу, и я продолжил. Мы перестали дышать, когда головка соприкоснулась с ее горячим входом.
Небеса и ад созданы, чтобы жить на вершине ее бедер.
Глаза закрылись, тело окунулось в удовольствие, и сейчас я боялся того момента, когда окажусь в ней. Я знал, что сделаю это, знал даже несмотря на то, что пытался отрицать это. Я только надеялся, что это не будет столь же ужасно для нее, сколь собиралось быть оскорбительным для меня.
Белла сместилась вниз, ее бедра прижались к моим, и я понял, что не могу откладывать дольше. Она не позволит мне, мое собственное тело не позволит мне. Потребность в ней была слишком велика.
Задержав дыхание, я вошел в нее. Тысячи эмоций пронзили мое тело: от ощущения ее горячей и влажной плоти вокруг меня до той силы, которою мне пришлось приложить, чтобы сломить преграду. Мне хотелось заплакать от того количества ощущений, что я испытывал. Бела сильно напряглась, и я запаниковал, осознавая, что причинил ей боль.
Смотря, как слезы скатываются на подушку под ее головой, я думал об одном: стоит ли мне продолжить или же стоит уйти прямо сейчас. Я желал, чтобы мое тело подчинялось моим мыслям и могло отступить в любой момент. С небольшим кивком ее головы, убеждающим меня продолжать, я вышел и вернулся к своему эгоистичному счастью глубоко в ней. И затем это случилось.
Огонь внизу живота вспыхнул с огромной силой, пальцы на ногах свело судорогой, пульс застучал в ушах, кожа покрылась испариной, и, громко прорычав ее имя, я рухнул на нее сверху.
«Прости, прости» шептал я огромное количество раз в ее волосы, слушая ее вздохи и проклиная эгоистичные потребности своего тела. Руки Беллы успокаивали меня, пробегаясь по моим волосам и спине вниз, пока я переводил дух.
Тот факт, что она утешала меня, заставлял чувствовать себя только хуже. Мои желания удовлетворены, а ее – нет. Чувства вины и гнева затопили меня.
«У нас есть вечность» сказала она после того, как мы приняли душ и улеглись вместе под одеялом. Засыпая, я не мог не думать о том, насколько люблю этот звук.

В первый раз, когда мы занимались любовью, это было прекрасное бедствие.

В первый раз я женился…

Мы не смогли бы выбрать более подходящего дня. Ясное небо, теплый воздух и небольшой освежающий бриз. Поскольку эту старую церковь с красной дверью мы посетили уже много раз, то я не мог не заметить изменений в этот специфический день.
Слабый запах кедра все еще пробивался сквозь подавляющие обилие ароматов цветов, украшающих скамейки и перила. Длинный центральный проход был застелен темно-красным ковром, цвет которого практически идеально соответствовал двери.
С места, на котором я сейчас стоял, и где обычно стоит кафедра проповедника, вы едва смогли бы различить, где заканчивается ковер и начинается дверь. Небольшая группа прихожан была одета в свои лучшие воскресные наряды. Шепот разговоров и тихий смех отражались от высоких стен и эхом разносились по помещению.
Возможно, это и была та символичность, что отличала сельские дома от остальных. Сегодня эта церковь стала для нас с Беллой чем-то особенным. Она стала местом, где мы объявили небесам и всему миру, что любим и боготворим друг друга, и так будет до самой смерти.
Я не мог справиться со своей нервозностью. Холодный пот прошибал меня весь день. Воротник раздражал недавно бритую кожу шеи, арендованный смокинг, казалось, весил тысячу фунтов, и кольцо, лежащее в кармане, было сделано из самого лучшего хрусталя. Я так боялся, что с ним что-то случится. Я судорожно сглотнул, и Пастор Денали похлопал меня по плечу, понимающе кивнул и подмигнул.
Не то, чтобы это помогло. Я был развалиной.
Я должен быть спокоен. Я должен быть радостным, даже быть в восторге. Но я был напуган до смерти. Боялся собственной никчемности, боялся любить ее слишком сильно или слишком слабо, боялся быть ужасным мужем. Мысль, что я не смогу дать ей кого-то или чего-то, в чем она будет нуждаться, вселяла ужас.
Моей целью было сделать все совершенным, так что я знал, что обречен с самого начала.
Началась музыка, и мое сердце затрепетало, словно крылья колибри. Звуки толпы походили на волны океана. Я задержал дыхание.
Ее лицо светилось, словно миллион звезд, ярко горящих в ночном небе. Смотря на Беллу, в одиночку идущую по проходу, мне не в первый раз захотелось, чтобы ее родители были живы. И я бы просил, чтобы она принадлежала мне до конца нашей жизни.
От красоты Беллы захватывало дух. Ее платье было великолепно в своей простоте, показывая лебединую шею, плавный изгиб плеч, слегка прикрытый тонкими кружевными рукавами. Атласная ткань на талии подвязывалась золотым поясом, который ничуть не утяжелял платье. Она была восхитительна. Ангел.
Она взяла меня за руку и сплела наши пальцы, я устыдился тому, что они были потные, и ей наверняка было противно.
В ее глазах стояли слезы, и я поднял большой палец, чтобы поймать одну, скатившуюся по щеке. Церемония началась, и мы повернулись к алтарю, чтобы стать перед Пастором. Мои нервы были на пределе, но, в конечном итоге, я знал, что мы были частью одного целого.
Мы решили сказать свои собственные обеты после церемониальных, потому что не смогли выбрать один. Слова слетали с моих губ так, будто их говорил кто-то другой, действительно произнося их от всего сердца.

Если ты спросишь тихо, рядом,
Даже со мной не коснувшись взглядом,
Я отвечу не зло и не грубо,
Не пошевелятся мои губы.

Там, где от западни свободны души,
И где любовь в тела не одета,
С чистыми сердцами стремятся на сушу,
Чувствуя друг друга каждой клеткой.

Тот, кто любит – все знает о нас и о них,
Тайну силы, что удваивается на двоих.
Знаем то, в чем нуждаемся грешно,
Ищем чувство робкое, нежное.

Не будь любопытна – если и почему,
Я буду любить - пока не умру.
Я буду любить тебя, в нашей судьбе,
И жить во имя, во славу тебе.⁴

Когда я закончил говорить, из ее глаз потекли слезы, но я не убрал руки. Мы были связаны, я почувствовал слезы на своей щеке. Физическое напоминание, что мы одно целое сейчас и навсегда. Два сердца, бьющиеся как одно.
Я восторженно слушал, когда она начала говорить свою клятву.

Волен ты, и я вольна,
Ангелов стезя одна:
Мы в саду и ночь нежна;
Я – стремлюсь, стремишься ты
Пламя страсти пронести
Через годы и мечты;
Через все перипетии,
Через бури, через штили.
Так, любовь, всего начало,
Тайну жизни развенчала:
Лишь она сказать готова
Как найти дорогу снова,
В чем гармонии основа;
Не взирая на беду,
Как постигнуть красоту,
Создает любовь для нас
Чувств науку, без прикрас;
Мы стоим рука в руке,
Ивы клонятся к реке…
Сердце слышит сердца стук
Значит, нам не знать разлук!⁵

Толпа взорвалась громогласными аплодисментами, когда наши губы встретились. Я улыбнулся напротив ее губ и положил руку на ее маленькую спину, когда Пастор Денали объявил нас мужем и женой. Повернувшись, чтобы предстать перед нашими друзьями и семьей, я так и не смог отвести взгляд от Беллы. Дом был там, в ее глазах.

В первый раз я женился, зная, что это навсегда.

В первый раз я упал в обморок…

Весь прошлый месяц я чувствовал себя, будто сидел на иголках. После каждого звука, который она издавала, после каждого раза, когда она вставала или двигалась, или даже когда просто вздыхала, я тут же вскакивал на ноги, требуя объяснений в стиле «что случилось?».
Жара тем летом была невыносима, и я все время настаивал, чтобы она оставалась в закрытом помещении. Естественно, она меня не слушала. Белла считала, что должна ходить каждое утро, говоря, что не собирается быть домоседом даже несмотря на жару. Я мог бы удержать ее от прогулок, если бы забаррикадировал дом стальным забором и проволокой с электрическим током.
В тот день я нашел ее, сидящей среди Violet Carson (сорт роз). Она улыбнулась, когда я подошел, но, судя по глазам, сейчас была потеряна в лабиринтах памяти.
Они были любимыми цветами ее матери, и отец привил их в ее день рождения, за два месяца до несчастного случая.
Я молча сидел рядом с ней, взяв ее за руки и не нарушая тишины. Потеря родных всегда нелегка, но потеря обоих родителей… никто никогда не должен испытывать такую боль.
Белла была сильной, такой же сильной, как и они, и говорила, что они не ушли, а жили в ней. В ее мыслях, в ее слезах, которые иногда орошали сад, в ее сердце – они жили вечно.
На такую веру и оптимизм можно было только молиться.
Бела ахнула, очень сильно сжимая мою руку, посмотрела на живот, а потом на меня.
Я застыл на мгновение, а затем встал, потянув ее за собой. Мой мозг и тело были в состоянии повышенной готовности. Я провел прошлые девять месяцев, готовясь к этому моменту, но, несмотря на это, мои действия были паническими и неуклюжими.
Машина была загружена вещами, про которые я вычитал в книгах, что смог найти. Ее чемодан был размером с автомобиль-универсал, но туда все равно не влезли все вещи из списка, который я составил, просматривая книги. Никто не может быть более подготовленным. Во всяком случая, я так думал.
Бела засмеялась, когда я, посадив ее в машину, запутался в собственных ногах и упал на землю с глухим стуком и облаком пыли. Вскочив, будто она был сделана из горячих углей, я сел на водительское место и поехал вниз по улице. Боль в голени была тут же забыта, когда Белла закричала, и я вжал педаль в пол.
Доктора и медсестры одели ее в свободное платье и отвезли в комнату, полную мониторов, прежде чем я даже смог сформулировать осмысление предложение. Мои брюки все еще были в пыли, поэтому пришлось отряхнуться.
Я не знал, что это будут часы, до того как испробовал их на себе. К тому времени, как доктор позвонил и сказал, что я могу войти, я практически лишился волос и стер подошвы ботинок.
Я пытался сделать все, что в моих силах, чтобы Белле было удобно, но посчитал задачу невыполнимой, когда она запустила третью грелку со льдом мне в голову. Я мог прочитать все книги (что я и сделал), но все равно был бы не готов.
Бела посмотрела на меня, пытаясь улыбнуться сквозь стиснутые зубы, перед очередной схваткой, которая, по-видимому, была сейчас самой сильной. Ее улыбка быстро сменилась гримасой, прежде чем она крикнула в мой адрес несколько ругательств и чуть не разорвала мою руку на куски. Ее тяжелое дыхание и крики боли заставляли кровь застывать в жилах.
Из-за пота ее волосы прилипли к лицу, и я попробовал смахнуть их, только чтобы ее зубы не вцепились в мою руку. Я старался успокоить ее, говоря, какую большую работу она делает, что я очень горд ей, и все у нас будет хорошо. Но по гневной вспышке в глазах, я понял, что она не купилась. Я пытался убедить не только ее, но и себя.
Я закрыл свой проклятый рот, когда врачи прокричали тужиться, и Белла, пронзительно закричав в последний раз, откинулась на больничную койку. Я мягко взял ее за руку и, неоднократно целуя, стал благодарить судьбу за то, что все кончилось.
Я уже и забыл из-за чего мы здесь, пока не услышал крошечный крик, заполнивший тишину палаты. Мое дыхание переросло в рыдание, ноги подкосились, свет померк.
Когда я пришел в себя, то увидел медсестру с нашатырем в руках, в то время как сам я растянулся на полу.
Грудь распирало от эмоций, горло сжалось, когда я рассмотрел комнату перед собой. Маленькое личико, выглядывающие из розово-голубого одеяла, и ослепительно красивую улыбку Беллы, заполнившую мое сердце той радостью, что бывает только однажды в целой жизни.
«Мы хорошо справились» сказала Белла, передавая мне маленький сверток. Сердце остановилось, а остальная часть мира просто исчезла, когда я впервые коснулся лица своей дочери. Мы справились великолепно.

В первый раз я упал в обморок, когда родилась наша дочь.
____________

¹ «Starbucks» — американская компания по продаже кофе и одноимённая сеть кофеен. Управляющая компания — Starbucks Corporation, штаб-квартира которой расположена в Сиэтле, штат Вашингтон. Starbucks является самой большой сетью кофеен в мире.
² «Gumbo» — густой суп американской кухни, приготовленный из овощей, мяса или морепродуктов, который чаще всего подается с отварным рисом. Распространен преимущественно в штате Луизиана.
³ «Scrabble» — настольная семейная игра. В Советское время она называлась «Эрудит». Сейчас чаще всего ее называют «Скрабл». Суть игры состоит в том, чтобы, составляя слова и располагая их на поле, набрать наибольшее количество очков.
⁴ Поэма австралийского поэта Кристофера Бреннана «Она спросила меня: отчего я любил ее?»