Глава 23. Чужая жизнь

– Я окончила университет в Вашингтоне. Причем досрочно. Четырехлетнюю программу прошла всего за три года и собиралась поступать на магистратуру. Отец, Чарли, очень мной гордился. Дома в Форксе хвастался всем, кто только готов был слушать. Да, я именно из Форкса в Вашингтоне. Уверена, парням из полицейского участка эти разговоры набили оскомину. 

Я улыбнулась, вспоминая, с какой гордостью Чарли выпячивал грудь, всякий раз, когда речь заходила обо мне.

– В тот момент я преподавала английский в школе в пригороде Сиэтла и готовилась к вступительным экзаменам на следующую степень. У меня были хорошие друзья, своя квартира и новая машина, а впереди меня ждала прекрасная карьера. Жизнь складывалась просто замечательно. – Я на мгновение замолчала, чтобы перевести дыхание.

– Подожди! Ты же говорила, что выросла в Джексонвилле? – прервала меня Элис, изучая недоверчивым взглядом. Я согласно кивнула.

– В общем… да. На самом деле я из штата Вашингтон, – в голосе прозвучало волнение от того, что пришлось признаться Элис во лжи. Собираясь рассказать правду Эдварду, я нервничала намного больше, чем сейчас, но все закончилось хорошо. И поэтому подумала, что Элис обязательно отреагирует лучше. Когда я подняла руку, чтобы попросить подругу помолчать, Джаспер прочистил горло.

– Кнопочка, дай Белле закончить. Уверен, у нее есть хорошее объяснение обману, – сказал Джаспер, многозначительно на меня посмотрев. Эдвард заметно напрягся.

– Да есть! – мгновенно воскликнул Эдвард, стараясь оправдать меня перед Джаспером. Я сжала его ладонь и скромно улыбнулась.

– Хорошо, Элис, мне нужно еще кое-что тебе сказать. Мое настоящее имя: Изабелла Мари Свон… Кук. – Я помедлила, не желая признавать, что последняя фамилия до сих пор имеет ко мне отношение. На лице Элис отразился самый настоящий шок. Было понятно, с этого момента все станет только хуже. Я обратила взгляд в окно, зная, что будет проще, если не придется смотреть обманутым друзьям в глаза, и продолжила свой рассказ.

– Короче, я преподавала английский язык, и жизнь была прекрасна. Однажды вечером после работы зашла в книжный магазин. Когда я рассматривала ассортимент, мужчина прокомментировал количество отобранных книг; так между нами завязалась непринужденная беседа. Он был хорош собой, вежлив и правильно говорил. В общем, показался дольно милым человеком. Он попросил порекомендовать ему несколько хороших писателей, а потом мы спорили по поводу выбранной для него литературы.

Вспомнив, что тогда Джеймс был намного добрее, я усмехнулась. Когда он хотел, мог быть очень даже обаятельным.

– Мы не обменивались ни именами, ни телефонами. Он оказался просто случайным парнем, флиртовавшим со мной в книжном магазине. Но потом я стала натыкаться на него во дворе, в кафе, супермаркете и парке, где я любила прогуливаться. Когда я пошутила на эту тему, он сказал, что только недавно переехал сюда из Цинциннати. В тот момент, наверное, наши встречи казались логичными. – Я знала, что Эдварду, скорее всего, неприятно слушать о том, как Джеймс за мной ухаживал, но нужно было все рассказать. У меня были некоторые подозрения, и я хотела убедиться, что другие тоже это заметили. Я посмотрела на руку Эдварда и, перед тем как продолжить, сжала его ладонь.

– Несколько недель мы просто говорили друг другу «привет» и вели вежливую беседу о погоде, встречаясь в очереди магазина или парке. Наконец, он «набрался смелости» и, представившись, спросил, можно ли ему подсесть за мой столик, когда мы «случайно» столкнулись в кафе на углу моего дома. Его звали Джеймс Кук. Мы проговорили несколько часов. Он пригласил меня на свидание, и я приняла приглашение. Знаете, раньше его объяснения, почему он постоянно на меня натыкается, имели смысл, а теперь мне так не кажется, – пробормотала я почти себе под нос.

Я бросила взгляд на Эдварда: он выглядел мрачно. Даже как-то устало. Я провела кончиками пальцев по его щеке. На лице появилась грустная улыбка.

– Мы дружили пять месяцев, а потом стали официально встречаться. Джеймс попросил меня переехать к нему. Я отказалась, ответив Джеймсу, что отец взбесится. Если ему еще дорога жизнь, не стоит упоминать об этом при Чарли. – Посмотрев на удивленное выражение лица Элис, я усмехнулась.

– Мой папа работал начальником полиции. Он был старой закалки, особенно, когда дело касалось его маленькой девочки. Чарли и Джеймс так никогда и не нашли общего языка. И я бы не удивилась, если бы папа пригрозил ему оружием. Мне казалось, что Чарли будет проще примириться с моим выбором, если ему не придется вспоминать про предложение Джеймса жить вместе без брака, – Элис кивнула, поняв, что я имею в виду.

– Твой папа коп?! – с нескрываемым удивлением воскликнул Джаспер.

– Да, он был полицейским.

– Думаю, теперь понятно, чем все это закончится.

– А мне вот не понятно! Джас, перестань прерывать рассказ. Продолжай, Белла! – шлепнув Джаспера по руке, попросила захваченная моей историей Элис.

Я благодарно ей улыбнулась, зная, что проще все рассказывать в хронологическом порядке, а не отвечать на случайные вопросы, оставляя мелкие подробности за кадром.

– Когда я отказалась съезжаться, Джеймс немного обиделся, но, как мне казалось, довольно быстро об этом забыл. Где-то в это время он и начал называть меня Мари. Он сказал, что это мое ласкательное имя; ему нравится, что только он один будет так ко мне обращаться. Месяц спустя он позвал меня замуж. Джеймс чудесно ко мне относился, защищал и вел себя как самый настоящий джентльмен. Он был очень обаятельным. В то время я его любила и могла представить с ним будущее.

Признавшись, что раньше любила Джеймса, я задумалась, как, должно быть, себя чувствует Эдвард. Я опустила глаза, разглядывая наши переплетенные пальцы, уверенная, что причиняю Эдварду боль каждой фразой, в которой описываю Джеймса хорошим человеком.

– Однако, как только я приняла предложение, он начал меняться, не кардинально, а осторожно. Джемс стал ревновать ко всем, кто на меня просто смотрел. Правда, он никогда не предъявлял мне обвинений и не ругался. Всю свою злость Джеймс направлял на того мужчину – неважно заслужил он это или нет. Я списала всё на предсвадебный стресс: нам пришлось много планировать. Джеймс проявлял нездоровый интерес к каждой мелочи. Тогда я была благодарна за его участие – сама не люблю организовывать помпезные церемонии. Но теперь поняла, все дело было в его безумной страсти к контролю.

Совсем скоро мои друзья перестали звонить; они находили повод отменить встречу или мероприятие. Да и у меня уже не было на все это времени, когда я начала встречаться с Джеймсом. Мы изредка выбирались в люди, и у Джеймса всегда находилась причина уйти пораньше. Он говорил, ему не рады и он чувствуют нелюбовь моих друзей. Иногда мы ругались, если это можно так назвать, из-за того, что я хотела сходить куда-нибудь с друзьями.

Джеймс никогда не повышал на меня голоса и ни в чем не обвинял, несмотря на это я чувствовала себя очень неуютно. Желая сохранить наши отношения, я стала намного реже встречаться с подругами. Кто я такая, чтобы осуждать его? Они мои друзья и он, наверное, чувствует себя неуверенно, поскольку плохо с ними знаком, – я бросила взгляд на Эдварда: – Знаешь, Анджела с Беном тоже часть этой группы, – прошептала я ему.

– Правда? – Эдвард выглядел удивленным. Я изучала выражение его лица, стараясь убедиться, что новая информация не вызвала у него отвращения. Он улыбнулся, успокаивая меня, и кивнул, чтобы я продолжала.

– Моим друзьям Джеймс не нравился – это было очевидно. А одна девушка предупреждала меня, что он за человек. Даже папа предупреждал, но я не хотела слушать. Обычно, когда принимаю решение, не отступаюсь. Больше всего пострадали отношения с Чарли. Те несколько раз, что я приводила к нему Джеймса, папа был холодным и напряженным. Я думала, он просто боится потерять любимую дочь и ревнует. Он всегда говорил, мужчины, достойного моей руки, не существует.

Я усмехнулась, вспомнив, как Чарли просил пообещать не ходить на свидания, пока мне не исполнится тридцать пять.

– Я решила, папа просто боится, мы станем меньше общаться. Знаете, я же навсегда останусь в его глазах маленькой девочкой. Узнав о моей помолвке, Чарли реально сошел с ума. Он так разозлился. Говорил, что я не знаю, что делаю. Короче, папа не доверял Джеймсу, считая, что он не такой, каким его вижу я. Эх, так все и вышло. А тогда я защищала Джеймса и нашу помолвку. Я бросила отцу в лицо, что уже взрослая и могу сама решать. Неважно, согласен он или нет: я все равно выхожу замуж, и ему придется это принять, если он хочет присутствовать на свадьбе и участвовать в моей замужней жизни.

На глаза навернулись слезы, когда я вспомнила самую большую ссору с папой.

Я повернулась к Эдварду и уткнулась ему в грудь.

– Почему я тогда к нему не прислушалась? – На губах появилась соленая влага.

Эдвард обнял меня, тяжело вздохнув, и слегка похлопал по спине.

– После этого разговора Чарли отстранился, – продолжила я, не отрывая лицо от любимой груди. – Я знала, что он был против моей свадьбы, но решил не портить отношений и об этом не упоминал. Было ужасно неприятно, но я думала, все пройдет. Папа никак не может принять, что я уже выросла. Где-то за месяц до церемонии Джеймс получил продвижение по службе. Его перевели в Майями. Мне не нравилась идея переезда на другой конец страны от отца, друзей и работы. Тем более я уже договорилась по поводу поступления в магистратуру с местным университетом, осталось только сдать экзамены. Я никогда не жила за пределами Вашингтона. Джеймс успокоил меня, пообещав, что будем приезжать к отцу и друзьям так часто, как я захочу. Да и они всегда смогут к нам приехать, если захотят. А университетов и в Майями достаточно. Ну, я всегда бы нашла работу в Майями, а для него это был огромный шаг в карьере. Так я согласилась переехать. Чарли, разумеется, этому не обрадовался, но давить не стал.

– Белла, – позвал Джаспер, прервав мою болтовню. – Вздрогнув, я мгновенно повернулась к нему, оторвавшись от груди Эдварда. – Кем работает Джеймс?

– Он инвестиционный банкир. Кстати, очень успешный. Понятия об этом не имела, пока не собралась замуж. – Я с сожалением покачала головой. Настала гнетущая тишина, нужно было продолжать.

– До свадьбы оставался всего лишь месяц, школьные занятия в полном разгаре, у меня не было ни секунды, чтобы подумать, где я буду жить и работать, когда мы переедем. Джеймс обо всем позаботился. Он купил дом, обставил его, купил мне машину и даже новый гардероб. В тот момент он казался мне милым и очень заботливым. Я напомнила ему, что у меня уже была одежда, пошутив по этому поводу. Он ответил, что во Флориде климат жаркий и влажный, и поэтому мне нужны подходящие вещи.

Как бы печально это ни было, теперь я знала, что все, чего хотел Джеймс, это подмять меня под себя.

– Свадьба прошла без сучка и задоринки. Он был идеальным джентльменом. И приложил серьезные усилия, чтобы наладить отношения с Чарли; появилась надежда, что однажды они подружатся. Папа провел меня по проходу и даже прослезился. Это был первый момент в жизни, когда я видела слёзы на глазах отца. Потом мы с Джеймсом отправились в свадебное путешествие на Карибские острова. Он оставался таким же обаятельным и милым. Когда медовый месяц закончился, мы сразу же полетели в Майями. Так как я видела дом только на фотографиях, с нетерпением ждала этого момента. Дом на самом деле оказался великолепным. Он находился у залива Бискейн, на самом берегу, возвышаясь из песка. Вид на Атлантический океан был умопомрачительный. Тогда до меня начало доходить, как богат мой муж. Знаю, что звучит наивно, но я никогда не задумывалась над тем, сколько Джеймс зарабатывает. То, что он получает больше меня, я знала, но насколько больше – не имела понятия. Ведь это никогда не было для меня решающим фактором. Мои чувства не изменились бы, и он не стал бы привлекательнее только потому, что богат.

Стараясь не думать, как на все это смотрит Эдвард, я продолжила свой рассказ. Если бы я задумалась над его чувствами, то никогда бы не закончила.

– В тот вечер в нашем новом доме Джеймс был холоден. Я думала, что он устал после перелета. Аэропорт потерял мой багаж и поэтому Джеймс был в отвратительном настроении. Он устроил мне выговор, заявил, что устал, и сразу пошел спать. Он впервые повысил на меня голос. Я даже не знала, что думать.

Я на мгновение замолчала. С этого момента мой рассказ примет совсем другой оборот. Предыстория закончилась, теперь придется сообщить то, ради чего был затеян разговор. Я догадывалась, что Эдвард и Джаспер уже сообразили, чего ожидать дальше. Уж точно Джаспер. Будучи детективом, он, наверное, несчетное количество раз слышал подобные истории. Я переживала, что до Элис не сразу дойдет суть. Видимо, Эдвард почувствовал мое нежелание продолжать, поскольку прервал молчание.

– Почему бы нам не сделать перерыв? Пусть Белла отдохнет. Кто-нибудь хочет пить? – предложил Эдвард, рисуя на тыльной стороне моей ладони круги, чтобы немного успокоить. Я даже не заметила, насколько напряжена, пока не начала расслабляться от прикосновений Эдварда. Он отпустил мою руку и встал, исполняя роль гостеприимного хозяина дома и давая мне привести свои мысли и эмоции в порядок, чтобы я могла продолжать.

– Мне воды! – прочирикала Элис.

Да, она даже не догадывалась, к чему все идет. Может, ее стоит подготовить? Однако Джаспер обнял девушку за плечи и крепко прижал к себе, потом поднял на меня взгляд и улыбнулся.

– Пиво, если есть, – попросил Джаспер, когда Эдвард выходил из гостиной.

– Давай помогу! – сказала я, вскочив с дивана.

Без надежных объятий Эдварда я внезапно почувствовала себя обнажённой. Одного взгляда на любопытное личико Элис хватило, чтобы понять, у нее имеется сотня тысяч вопросов, отвечать на которые я пока была не готова.

– Белла, а что будешь ты? – ласково спросил Эдвард.

Как бы мне не хотелось пива или чего-нибудь покрепче, чтобы утопить чувство стыда, которое обязательно появится, когда я начну делиться отвратительнейшими событиями своей жизни, я решила сохранить мозг трезвым.

– Не знаю. Давай посмотрим, что ты прячешь? – пошутила я, заглянув в холодильник, стараясь хоть немного разрядить атмосферу.

Эдвард обнял меня за плечи и наклонился вперед. Он достал две баночки пива и бутылку воды.

– Пива? – спросил он, протягивая мне одну из баночек.

Я отрицательно покачала головой.

– Нет, хотя мне кажется, чуть позже оно мне потребуется, – мрачно усмехнулась я, продолжая отрицательно мотать головой, и взяв спрайт, закрыла холодильник.

Эдвард поставил пиво с водой и спрайт, который забрал у меня, на разделочный стол. Затем я утонула в его утешающих объятиях.

– Эта откровенность нелегко тебе дается, я прав? – вопрос прозвучал скорее утверждением.

– Да! – пробормотала я ему в шею, вздохнув, и подняла на него взгляд. – Но, думаю, мне нужно все рассказать. Я больше переживаю, как это отразится на тебе, особенно следующая часть моей истории. В ней нет ничего привлекательного – одна душевная боль. Про это неприятно слушать, – прошептала я, желая, чтобы разговор остался между нами.

– Белла, обо мне нужно беспокоиться меньше всего, – с легким раздражением произнес Эдвард. – Пожалуйста, не переживай. Я выдержу. Тем более уже имею полное представление о том, какое насилие ты пережила – я был на берегу в ту ночь и видел твое тело, не забыла? К тому же я врач. В отделение неотложной помощи часто попадают жертвы садизма. Меня уже ничем не удивишь.

– Как бы благодарна я не была за твою помощь прошлой весной, не могу не сожалеть, что ты видел меня побитую. Этого не должен был видеть никто, – сказала я, опустив взгляд на его грудь, но Эдвард поднял мой подбородок и с любовью посмотрел в мои глаза.

– Белла, я люблю тебя и чтобы ты ни рассказала, мои чувства не изменятся. Ты обогатила мою жизнь. Глупо терять прекрасного человека из-за какого-то ублюдка. Красавица, я разве похож на идиота? – эмоционально произнес Эдвард, и его губы нежно коснулись моих.

– Эй вы, голубки! Где наши напитки? Мы умираем от жажды! – наигранно прокричала Элис из гостиной.

Нам пришлось прервать поцелуй. Мы улыбнулись друг другу, взяли напитки и пошли к друзьям. Эдвард отдал им пиво и воду; мы снова устроились на диване. Я сидела, откинувшись на грудь Эдварда, который обнимал меня за плечи, давая утешение и силу.

– Ну… И что было дальше? – воскликнула подруга, с нетерпением ожидая продолжения истории.

Я посмотрела на Джаспера: странная реакция Элис озадачила его не меньше моего. Ведь я сделала достаточно намеков на изменения в поведении Джеймса, однако до нее, кажется, так ничего и не дошло.

– Остаток вечера Джеймс со мной не разговаривал – он просто ушел спать. Утром он разбудил меня и приказал приготовить ему завтрак. Его требовательный тон слегка меня возмутил. Но я заставила себя поверить, что это всего лишь проявление стресса. Первый рабочий день на новом месте и все такое. На завтрак я подала яичницу с тостами и апельсиновый сок. Это утро я никогда не забуду. – Последнее предложение я пробормотала себе под нос.

– Джеймс спустился на кухню и с отвращением на меня посмотрел. Он выдал целую тираду о том, как мерзко я выгляжу после сна. Его слова меня ошеломили, но это было несравнимо с тем, что он сделал потом. Посмотрев на тарелку с яичницей, он с остервенением швырнул ее об стену и залепил мне пощечину.

Услышав громкий вздох Элис, я подняла на нее взгляд. Ее лицо выражало шок. Едва сдерживая эмоции, она накрыла рот ладонью, наконец, сообразив, чем закончится эта «занимательная» история. Стараясь не обращать на нее внимания, я продолжила.

– Элис, если ты думаешь, что я тут же сложила крылышки, то не права. У меня высшее образование, я дочь начальника полиции. Чарли научил меня стоять за себя. Я ведь не такая глупая, чтобы связать жизнь с тираном. Ну, или я так думала. Первый выпад застал меня врасплох. Я поверить не могла, что тот обаятельный мужчина, за которого я вышла замуж, внезапно начал меня оскорблять и бить посуду. Однако на пощечину я отреагировала сразу, отвесив ему такую же. Я сказала, что никому не позволю безнаказанно себя бить, тем более, абсолютно без причины, – мрачно усмехнувшись от воспоминаний, я покачала головой.

– Джеймс не обрадовался услышанному. Он схватил меня за горло и сильно ударил затылком о ту же стену, по которой были размазаны яйца с кусочками фаянса. Я все еще была потрясена внезапной переменой в любимом человеке. Его голубые глаза были холодными, словно лед. Джеймс сказал мне, что если я еще раз подниму на него руку, он меня убьет. И в подтверждении этого сильнее сжал мое горло, пока перед глазами не появились черные круги от нехватки воздуха. Я пыталась вырваться, но он отпустил меня только после того, как я, наконец, сдалась. В тот день я кое-что поняла: если не стану бороться, то будет легче. Короче, я начала придумывать план. Я собиралась подождать, когда он уйдет на работу, и убежать. Но Джеймс шел на шаг впереди меня. Он забрал у меня ключи, кошелек и мобильник – даже отключил домашний телефон с интернетом. Я ждала, пока он уйдет, но Джеймс не собирался уходить – потребовал, чтобы я убрала за собой. Хотя тарелку в стену запустил именно он.

Убирала я тихо, пытаясь изучить выражение его лица. Я поняла: он ужасно зол и превосходит меня физически. Выжить в этой борьбе исключено, особенно, если он не станет сдерживаться. Высота Джеймса шесть футов и три дюйма, а вес – двести пять фунтов – и все это мышечная масса.

Джаспер пристально смотрел на меня. Казалось, он даже следит за движением моих губ. Было видно, что он не просто слушает рассказ, но и осмысливает ситуацию. Я чувствовала себя очень неуютно. Эдвард спокойными движениями поглаживал мои руки, стараясь хоть как-то поддержать.

– Когда я убрала остатки завтрака, Джеймс усмехнулся и приказал привести себя в порядок. Я возмутилась. Сказал, что сначала хочу поесть, так как проголодалась. Но он пригрозил, как следует меня отлупить, и поэтому я быстро поднялась наверх. Было сложно представить, что прежний Джеймс, который ухаживал с такой нежностью и любовью, стал меня ненавидеть и мог причинить физическую боль. Пока я была в душе, в голове бешено крутились мысли. Я пыталась понять, что могло произойти. Может быть, это как-то спровоцировала я сама, а может, Джеймс страдает от психического расстройства и забыл принять лекарства. Возможно, все это просто ночной кошмар, и я никак не проснусь, или в Джеймса вселились инопланетяне. Сейчас даже смешно вспоминать, какие идеи приходили мне в голову, когда я пыталась объяснить поведение мужа, – на мгновение я опустила взгляд в пол, понимая, что до сих пор озадачена этим вопросом.

– Наконец я приняла душ, оделась и вышла из спальни. Я ничего не понимала. Но теперь была начеку. На щеке красовался хорошо заметный след от удара. На шее остались синяки в тех местах, где Джеймс меня душил. Я стянула волосы сзади и надела рубашку, которая совсем не скрывала следы насилия; надеялась, что Джеймсу станет стыдно. Это не сработало, и он сам мне об этом сообщил. Он сказал, что не сожалеет об ударе, так как я сама своей ленью и отвратительным поведением вызвала такую реакцию. Потом Джеймс начал расписывать мои недостатки и ошибки и проинформировал, чего от меня ожидает. Он говорил только общими фразами. Когда я задала вопрос, чтобы поточнее узнать его требования, Джеймс приказал заткнуться и никогда больше его не прерывать. Я безумно хотела на него накричать, но сдержалась. Решила, лучше убежать или хотя бы дождаться, пока он успокоится и станет адекватным. В тот день Джеймс так никуда и не ушел. Он стал обучать меня правильно убирать дом и много командовал. Потребовал, чтобы я вычистила каждый угол сверху донизу. Я чувствовала себя обычной домработницей и не более. – Эдвард погладил меня по щеке; видимо, хотел так утешить.

– К вечеру того дня я решила, что сыта этим глупым спектаклем по горло. Я попыталась изобразить саму нежность и спросила, отчего он так изменился. Джеймс ответил, что ему надоело быть ниже своего достоинства только ради того, чтобы меня ублажать. Он сказал, что измениться должна именно я. А он с удовольствием поможет мне заслужить право называться его женой – поможет достичь совершенства. Я объяснила Джеймсу, что хочу жить с мужчиной, за которого вышла замуж, а не с тем, кто внезапно оказался рядом со мной. Он ответил, что в те минуты не был собой. Сердце разбилось, когда я узнала, что Джеймс совсем меня не любит и только дурачил. Он был не тем, кем я думала, и совершенно не разделял любовь, которую я к нему чувствовала. Уж точно не при таком злом отношении. В его глазах не было ничего, кроме презрения, – грустно призналась я.

Даже сейчас, когда я честно могу сказать, что испытываю к Джеймсу отвращение и ни капли былой любви, мне все еще больно от осознания того, что он никогда меня не любил.

Рассказывая друзьям и любимому человеку про свою жизнь, я словно переживала повторное унижение. Казалось, все ужасы происходят со мною вновь. Я всегда думала, что замуж за тиранов обычно выходят девушки, выросшие в неблагополучных семьях. Как же я оказалась неправа! Было ужасно стыдно. Я стала героем одной из тех историй, которые очень любят печатать в женских журналах в назидание наивным дурам. Теперь Джаспер с Элис знают, какая я на самом деле наивная и глупая. У меня вдруг пропало все мужество. Я развернулась к Эдварду лицом и уткнулась в его грудь.

– Простите, – прошептала я, почувствовав, как руки Эдварда сжались у меня за спиной, и продолжила рассказ: – Тогда я поняла: нужно спасаться. Сохранить этот брак невозможно. Джеймс не кто иной, как тиран и чудовище. Я сказала ему, что ухожу и требую развода. Не собираюсь строить такую совместную жизнь. И представить не могла, что его реакция будет настолько быстрой и жестокой. Он набросился на меня и стал бить. С каждым новым ударом я летала по полу, словно тряпичная кукла. Все это время он в подробностях описывал, что сделает с любимыми мне людьми, если я ослушаюсь. Почти все угрозы касались Чарли. Джеймс контролировал все: финансы, свободу и мое имя. О работе или магистратуре не было и речи. С каждым ударом он демонстрировал свою силу и власть надо мной. Боль от избиений была страшнее, чем я могла вынести. И когда я почти отключилась, Джеймс прямо сказал, что если когда-нибудь убегу от него, он найдет меня и убьет. Я проспала до следующего вечера. Проснулась уже на кровати. Больше всего я запомнила даже не боль и душевные терзания, а беспомощность, которую тогда чувствовала. Реальность, в которой я оказалась, была невообразимой. Эти сюжеты предназначены для фильмов ужасов, а не для моей жизни. И самое страшное, что в этом мне некого винить, кроме себя самой. – Эдвард напрягся. Я подняла взгляд и посмотрела на его сердитое лицо: он отрицательно качал головой.

– Белла, как ты можешь такое говорить?! – в потрясении воскликнул Эдвард. Не найдя ответа, я снова повернулась к друзьям.

– В том, что эта вонючая идиотина с тобой сделала, нет твоей вины! – прокричала Элис, подпрыгнув на диване. Ее всю трясло от эмоций.

– Элис, детка, – произнес Джаспер, дотронувшись до нее, чтобы успокоить.

– Ты не понимаешь. Чарли и друзья предупреждали меня, что Джеймс совсем не тот, за кого себя выдает. Однако я заупрямилась и отказалась присмотреться.

– Нет, Белла, – вмешался Джаспер, – Джеймс показал тебе только то, что ты должна была увидеть. Видимо, в присутствии других он не вел себя столь осторожно. Не забывай, ты смотрела на него исключительно сквозь призму любви и не допускала и доли скептицизма. Даже сейчас, сидя здесь и рассказывая нам о том, как он за тобой ухаживал, ты не можешь вспомнить ничего плохого. – Мне мгновенно стало стыдно, когда я поняла, что все еще представляла старого Джеймса любящим.

– Наверное, я так никогда и не осознала, что нежный и жестокий Джеймс – одно лицо. Однажды я проснулась и оказалась замужем за чудовищем, но воспоминания о том, каким Джеймс был раньше, не дают мне поверить, что это один и тот же человек, – призналась я, закрыв лицо ладонями.

От всхлипов задрожали плечи, и Эдвард сразу же меня обнял. Потом я почувствовала, как меня обхватили маленькие руки Элис. Через пару минут, когда я немного успокоилась, она отстранилась и посмотрела в мое заплаканное лицо.

– Белла, теперь мы всегда будем рядом. Ты наша семья. Мы не дадим тебя в обиду. Никому!

– Ах! – вздохнула я, даже не сказав Элис спасибо за теплые слова. – Ладно, я вдоволь наплакалась из-за своего неудачного брака. Так на чем мы остановились? – произнесла я, стараясь хоть чуть-чуть разрядить обстановку.

Я знала, что про первое избиение будет рассказывать сложнее всего. Элис вернулась обратно к Джасперу.

– Ты точно хочешь продолжить? – спросил Эдвард, вытирая слезы на моем лице.

– Да. Но больше никогда в жизни не хочу повторять эту историю вновь, – сказала я, грустно усмехнувшись сквозь слезы.

Эдвард обнял меня, а потом отпустил, положил руку на мое плечо и притянул к себе. Вздохнув, я снова повернулась к Джасперу с Элис.

– В тот вечер Джеймс бил меня, пока я не потеряла сознание. Так сильно он больше никогда не избивал. Думаю, в тот вечер он хотел убедить меня, что не шутит. Я до сих пор не сомневаюсь, что и сейчас он готов выполнить свою угрозу. – В голосе послышался страх, который, надеюсь, никто не заметил.

– Проснувшись, я даже не поняла, что нахожусь дома одна, пока не вернулся Джеймс. Я все еще лежала в кровати. Каждая клеточка с головы до ног болела. Я врезалась в достаточное количество мебели и стен и не сомневалась, что ко всему прочему у меня было несколько сломанных ребер. Когда я услышала, как Джеймс пришел домой, меня охватила паника от мысли, что еще он со мной сделает. Он зашел в спальню, посмотрел на мой вид, нахмурился и, развернувшись на каблуках, направился вниз. Я слышала, как он что-то делает на кухне, а через несколько минут передо мной появился поднос с тарелкой супа, стаканом воды и крекерами. Это был его последний приличный поступок по отношению ко мне. Он сказал, что с этого дня я буду жить по строгим правилам. Я должна просыпаться в пять утра, чтобы готовить завтрак, его рабочую одежду и привести себя в порядок. Никаких кудрей – только прямые волосы. Должна ложиться четко в десять тридцать вечера, чтобы на следующий день он не видел уставшего лица с кругами под глазами. Джеймс предупредил: несоблюдение правил будет наказываться. Как вы можете догадаться, доступ к интернету был закрыт. Джеймс говорил, что Интернет – зло для семьи. Там слишком много грязи и моя нежная психика может пострадать. В четверг вечером я должна была предоставлять ему свое расписание на неделю. В какие магазины и во сколько пойду, когда вернусь домой, какие продукты нужно купить и сколько денег на это потребуется. Утром, если запланирован выход из дома, он выдаст ключи от машины и наличные деньги – ровно оговоренную ранее сумму. Бензин в ограниченном количестве, чтобы не возникло соблазна уехать подальше. Если в четверг я о чем-то забуду упомянуть, то придется выкручиваться тем, что есть дома. Поменять расписание или добавить продукты в список после нельзя. За исключением внезапного появления гостей. Но такое, как я потом поняла, случалось очень редко. Обычно к нам никто не приходил. Так, как Джеймс объяснил, он хотел предотвратить побег. У меня был свободный выход на берег океана, если позволяло время, и это все. Потом Джеймс сказал, когда съем суп, нужно отнести тарелку вниз и прибраться на кухне. Охваченная ужасом, с открытым от потрясения ртом, я смотрела, как он выходит из спальни. Доев, я постаралась встать с кровати. Пошатываясь, зашла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. На лице была только одна отметина – почти поблеклый след от первой пощечины. Однако, начав рассматривать свое тело, я пришла в ужас. Руки, ноги, спина, живот, грудь, шея и бедра имели черно-синий оттенок. Последствия избиения «любящим» мужем. Нащупав на голове порез и несколько чувствительных шишек, я вздрогнула. Распухшее и покрытое синяками тело выглядело неузнаваемым. Рассмотрев всю эту «красоту», я зарыдала, бессильно упав на пол. Боль в ребрах пронзила тело, и я порывисто вдохнула. Подступила тошнота, но я постаралась ее подавить, – иначе ребра просто бы взорвались от невыносимой боли. Джеймс зашел в ванную комнату, обозвал меня неуклюжей коровой, приказывая «оторвать свою толстую задницу от пола и выполнять требования». Он мертвой хваткой вцепился в мои, усыпанные синяками, руки, и я закричала от боли. Отпустив меня, он схватил поднос и быстрыми шагами удалился из комнаты.

Вспомнив эти неприятные ощущения, я машинально потерла область чуть ниже плеча. Эдвард заключил меня в объятия.

– Ты в порядке? – прошептал он спокойным голосом, но его дыхание участилось, свидетельствуя о том, что он все-таки переживает, хоть и пытается это скрыть.

– Мне уже лучше, – ответила я, вымучив из себя улыбку.