Я не могла дождаться наступления завтрака.
Я чувствовала себя заряженной энергией на весь день, готовясь к проповеди и к моему первому уроку с епископом. Я нервничала перед встречей, и это было слабо сказано.
Между тревожными снами, которые я, казалось, забрала с собой, покидая мой старый мир, и напряжением от мысли быть судимой одним из членов сообщества, который не хотел, чтобы я была здесь, я спала мало, снова проснулась рано и присоединилась к Эсми и Карлайлу раньше остальных членов семьи.
Я чувствовала, что вторгаюсь в их личное время. Но их открытые объятия и приветливые улыбки противоречили любому разочарованию, которое могло возникнуть оттого, что их личное время было сокращено. Я помогала Эсми приготовить завтрак, ожидая, когда спустится Элис, чтобы мы могли начать утренние дела.
Рутина.
Так легко было найти в ней покой.
Дойка коров.
Увидеть Эдварда, спускающегося с холма, чтобы перехватить нас.
Чувствовать спокойствие рядом с ним, пока мы едим.
Интересно, как я буду чувствовать себя без него на проповеди?
Будет ли он снова петь?
Было ли это его долгом?
А потом уроки. Как я обойдусь без него там?
Он смотрел на меня, когда мы ели, еда на моей тарелке вовсе не исчезала, только перемещалась из стороны в сторону. В это утро за столом было тихо, как будто все знали, что я готовилась предстать перед моей самой большой преградой. Я заставила себя проглотить несколько кусочков, уверенная, что Каллены будут переживать, если узнают, как я нервничаю.

Но Эсми все видела и избавила меня от уборки, чтобы я могла сопровождать Эдварда в дом епископа, где будет проводиться проповедь. Я глубоко вздохнула, когда, выйдя на крыльцо, почувствовала, что рука Эдварда нежно берет мою руку. Он вел нас в лучах утреннего солнца, прогулка в гору была тихой, так как каждый из нас был погружен в собственные мысли.
– Ты немного поела, – наконец сказал он, когда мы приблизились к сараю.
Я покачала головой, и попытался уверенно улыбнуться, но он был таким же проницательным, как и Эсми.
– Ты нервничаешь. Я могу это понять, но там будут и другие. Будете не только вы с Епископом, – пояснил он, и отпустил меня, чтобы вытолкнуть открытую маленькую карету и запрячь в нее свою лошадь. Я изучала ее мгновение, потому что никогда не видела этого раньше. Он повернулся и наблюдал, как я дотрагивалась до сидений.
– Их иногда называют сопроводительными каретами. Молодым парням дают их, чтобы открыто ухаживать за девушкой, – сказал он, усмехаясь.
Я покраснела и посмотрела на него сквозь ресницы.
– Таким образом, все будут знать, что ты ухаживаешь за мной? – спросила я.
Его улыбка стала еще шире, а уши порозовели, когда он стыдливо посмотрел в сторону.
– Думаю, многие уже догадываются, Белла. Думаю, что это просто подтвердит их догадки, – мягко ответил он.
Я отвернулась, вдруг забеспокоившись о ее значении.
Община уже знала обо мне и Эдварде? И дали нам добро?
И как они узнали об этом?
Будет ли еще труднее вступить в общину?
– Белла, все в порядке. Люди увидят, как ты прекрасна, – прошептал он рядом со мной.
Я повернулась и почувствовала, как его пальцы трогают мой подбородок, прежде чем его губы опустились на мои. Его энергия прошла через меня, немного успокаивая мои нервы.
Он всегда заставлял меня лучше чувствовать себя. Его голос был мягким, когда, прикоснувшись к моему уху, он прошептал:
– Я знаю, что у тебя все сегодня получится. Мне не страшно, – пробормотал он и с усилием оторвался, чтобы забрать свою лошадь.
Я наблюдала, как он вошел в стойло, тихо разговаривая с большим черным конем. Я неуверенно шагнула назад, когда он вышел с конем, его массивный размер по сравнению со мной, заставил почувствовать себя крошечной. Моя голова едва доходила до его плеча. Конь нетерпеливо топал копытами, пока Эдвард запрягал его – его темные глаза наблюдали за мной.
Это было немного пугающе.
Раньше я никогда не была около лошадей.
Это большие животные, намного больше, чем коровы в сарае Карлайла.
– Готова? – спросил Эдвард, вставая возле лошади.
Я кивнула, взявшись за его руку, и залезла в седло открытого багги. Было немного неспокойно сидеть в открытой повозке без дверей, но я не стала говорить о своих страхах Эдварду и незаметно вцепилась в сидение.
Он улыбнулся, будто бы знал, что я нервничаю, и быстрым движением поводьев и почти гортанным звуком из своих уст, призвал коня двигаться вперёд.
И мы поехали.
Карета катилась вперед, достаточно легко, чтобы попадать в каждую кочку. Но Эдвард держал нас в стороне от дороги, избегая некоторых крупных выбоин. Он сидел рядом со мной, улыбаясь в лучах утреннего солнца, его руки держали вожжи. Он поглядывал на меня снова и снова, поскольку я была захвачена пейзажем.
И им.
Эдвард казался довольным.
Это чувство умиротворения расслабило меня, уверенную в том, что, когда мы были вместе, он всегда казался довольным.
Но мое спокойствие не продлилось долго.
Я посмотрела на грядущий день не как на вызов, а как на следующий шаг в наших жизнях.
Мне нужно было идти на уроки по изучению этого нового способа жизни.
Я почувствовала, как мои нервы напряглись при виде дома впереди; кареты стояли вдоль дороги. Я понятия не имела, что дом Епископа был так близко к Калленам. Казалось, мы доехали всего за несколько минут. Эдвард остановил карету в тени, помогая мне слезть, его руки крепко держали меня за талию. Как только я коснулась земли, он отпустил меня, тихо вздыхая, и посмотрел на меня.
– Возможно у нас стадия ухаживания, но я скучаю по прикосновениям к тебе, – прошептал он.
Я улыбнулась и отошла, зная, что нам следует держаться на почтительном расстоянии.
Хотя это не значило, что мне не нравилось – чувствовать его руки на мне всегда было приятно.

Он шел рядом со мной, и мы приближались к дому, все больше карет подъезжало, пока мы медленно поднимались по ступенькам. Наверху Эдвард остановился, его пальцы коснулись моей руки, чтобы остановить меня. Он облизал губы, его брови нахмурились, когда он собрался с мыслями.
– Я не смогу сидеть с тобой. Но когда будешь на уроке, помни, что я буду там с тобой, независимо от расстояния между нами, – сказал он.
Я посмотрела на него в замешательстве.
– Разве раньше ты не брал эти уроки? – спросила я.
Он покачал головой и посмотрел в землю.
– Я бы начал их этой весной, но решил не брать, – ответил он.
Я поняла. Он отвернулся от многого, когда его семья умерла.
– Мне становится легче от мысли, что ты тоже так делаешь, – прошептала я и попыталась скрыть улыбку.
– Надеюсь, старейшина Иезекииль говорил с Епископом о разрешении нам брать уроки в частном порядке. Не думаю, что мне нравится мысль ждать так долго, – сказал он со вздохом.
Я не смогла подавить смешок.
– Ну, я чувствую, нам нужно понять, что терпение – это хорошее качество, – размышляла я.
Он сделал вид, что сердится на меня и покачал головой.
– Ты многое узнаешь из Книги, – ответил он и открыл для меня дверь, чтобы войти.
У меня не было времени, чтобы ответить, так как мы вошли в холл дома Епископа, я услышала свое имя и, повернувшись, увидела Рашель, которая поспешила ко мне. Глядя на нас с Эдвардом, она просияла, и она, чуть ли не подпрыгивая передо мной, взяла мою руку.
– Изабелла! Я так рада тебя видеть! Старейшина Иезекииль был здесь утром, и сказал нам хорошие новости, что ты будешь готовиться к крещению! Я тоже буду! Пойдем! Я хочу познакомить тебя с матерью! – сказала она взволнованно и потащила меня по коридору.
Я оглянулась на Эдварда, но увидела, что он уже разговаривал с другим человеком, который выглядел немного старше.
Может родственник Йодеров?
Я не думала об этом много, поскольку Эдвард улыбнулся и пошел с ним в комнату, быстро взглянув на меня, прежде чем исчезнуть. Рашель потянула меня на кухню, где шум и суета казались довольно безумными. Я снова увидела там Сару Миллер, женщину, которая, казалось, всегда была при деле и постоянно вертелась на кухне. Она кивнула мне и улыбнулась, слишком занятая для пустых разговоров.
Но Рашель болтала рядом со мной.
– Слышала, ты исчезла, а теперь вернулась, и я так рада слышать, что ты остаешься. И берешь уроки. Слышала, как старейшина просил поторопить занятия. Значит, вы с Эдвардом собираетесь пожениться? – спросила она, когда мы поднимались по лестнице.
Я покачала головой, чувствуя себя неловко при разговоре о наших планах вступить в брак.
Рашель просто пожала плечами и взяла меня за руку чуть крепче.
– Ну, уверена, мы услышим об этом достаточно скоро. Я рада за тебя. Моя мать была рада услышать, что мой брат был у Калленов вчера вечером, – прошептала она и замедлилась перед закрытой дверью, глядя на меня пристально.
– Он был. Он помогал Эдварду очистить поля, – объяснила я.
Ее глаза закрылись, и она медленно выдохнула.
– Тогда, возможно, он вернется, – пробормотала она и открыла глаза еще раз, вытирая слезу.
– Надеюсь, он так и сделает, – ответила я и сжала ее руку.
Она кивнула и указала на дверь.
– Моя мать хотела встретиться с тобой. Я, возможно, рассказала ей немного о тебе, – сказала она и покраснела.
– Ладно, – ответила я, опасаясь увидеть обезумевшую жену Епископа.
Но когда Рашель открыла дверь, я была удивлена видом спокойной женщины, которая сидела на краю кровати и наблюдала, как мы заходим. Она была старше, чем Эсми, возможно, ближе к шестидесяти годам. Но можно было увидеть следствия ее страданий в глазах. И на ее теле.
Наверно, она была не так стара, как казалась.
Она смотрела на нас, не мигая, – глаза тусклые даже при ярком утреннем свете, который светил в окно.
А ее тело выглядело хрупким: слишком худая в платье, которое казалось слишком большим. Но она улыбнулась и протянула ко мне руку, не поднимаясь с кровати. Я шагнула вперед и взяла ее руку, а Рашель представила нас.
– Мама, это Изабелла, новенькая Калленов. Изабелла, это – моя мать, Эбигейл, – сказала она тихо.
– Рада с вами познакомиться, – ответила я и улыбнулась жене Епископа.
Она схватила мою руку немного крепче, и с отчаянным взглядом на лице пристально смотрела мне в глаза.
– Пожалуйста, – прохрипела она. – Мне нужно знать, что мой сын в порядке.
Я почувствовала, как горло сжалось, когда я услышала ее просьбу.
Не знаю, что случилось, раз Бенджамин уехал прочь, только он сомневался, стоит ли возвращаться домой. Ему нужно было перестраховаться.
– Ему лучше, – начала я, увидев, как ее глаза наполняются слезами. – Он помогает Эдварду в полях.
– Он ест? Он хорошо выглядит? – спросила она.
Я кивнула.
– Он говорил о возвращении домой?
Я посмотрела в сторону Рашель, зная по их взгляду, чего они обе хотели.
– Думаю, он считает, что ему не рады, – сказала я. – Но его сердце здесь, я это знаю. Он скучает по этой жизни.
Эбигейл глубоко вздохнула и наклонилась ко мне, ее покидала сила, когда она плакала. Я неловко держала ее, а Рашель смотрела на нас, и в ее глазах отражалась боль от слез матери. Через некоторое время Рашель вмешалась и медленно вытащила меня из ее рук.
– Мама, Изабелла и я должны идти на занятия по крещению. С тобой все будет здесь хорошо? – спросила она.
Эбигейл вытерла лицо и кивнула, выпрямившись еще раз, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Спасибо, Изабелла. Я понимаю, почему Рашель переживает за тебя. Уверена, мой муж сделает твое вступление в нашу общину легче. Пожалуйста, скажи моему сыну, что он может прийти и навестить меня. Я просто хочу увидеть его. Мы всегда рады ему в нашем доме, – ответила она и кивнула, как будто самой себе.
Выходя из ее комнаты, я думала о том, что она сказала, качая головой.
Она, похоже, думала, что Епископ был хорошим человеком. Он был ее мужем, конечно, она не сомневалась.
Но ее утверждение, что он сделает все легче для меня.
Казалось, она понятия не имела, каким человеком он стал.
Было, о чем подумать, когда мы ушли.
Мы с Рашель вошли в маленькую комнату, пара скамеек стояла по обе стороны стула.
Эдвард и еще один молодой человек сидел на одной скамейке, а две девушки на противоположной.
Рашель направила меня к скамейке с девушками и села рядом со мной. Как только мы уселись, я услышала голоса прихожан, раздавшиеся от ближайшей двери, которые начали петь. Оглянувшись, я увидела, как Епископ посмотрел в мою сторону, сжав губы в тонкую линию, когда он шагнул вперед и сел в кресло перед нами. Он вытер лоб и посмотрел на каждого из нас. На мгновение его взгляд задержался на мне, слегка дрогнув губами, как будто он хотел ухмыльнуться. И тогда он выпрямился, специально отвернулся от меня, и заговорил.
– Божья любовь окружает нас. Мы живем, чтобы служить ему, так, как Библия учит нас. Только если мы будем жить благочестиво и любить просто и искренне, мы будем близки к Богу. Мы отвергаем Внешний мир, потому что он полон Греха и Легкомыслия. Так мы живём для Бога в нашем Сердце.

Я сидела неподвижно и старалась, чтобы выражение лица оставалось нейтральным. Чтобы выровнять дыхание, пока я слушала речь епископа. На немецком.
Пока он говорил и оглядывал комнату, его взгляд скользнул по мне, и в его глазах я увидела проблеск.
Он согласился учить меня. Но по его правилам.
Я не смела взглянуть на Эдварда. Если бы посмотрела, уверена, что увидела бы его беспокойство. Или его гнев.
Я бы этого не поняла.
И действительно, не понимала.
Я слышала лишь половину слов, а понимала еще меньше.
Божья любовь. Служи ему ...
Живи просто. Откажись от внешнего мира.
Бог в нашем сердце.
Но понять больше я не могла. Я понимала что-то из содержания, когда читала, но слушать было труднее, чем читать.
Он делал это нарочно. Он пытался меня завалить.
Я слушала сосредоточено, насколько могла, как на уроках физики, пытаясь собрать слова воедино так, чтобы понять смысл, и тогда может быть, смогла бы доказать, что я одна из них.
Всегда доказывать.
Всегда стремиться.
И в тот момент чувствовать себя настолько неадекватно.
Почему Каллены или даже Эдвард не предупредили меня, что он может говорить на другом языке, кроме английского?
Они обычно разговаривали на немецком?
Они говорили по-английски, чтобы мне было проще?
Мне тоже придется выучить их язык? Еще один навык, которым мне нужно овладеть?
Кажется, я что-то припоминала об амишах говорящих на пенсильванско-немецком диалекте.
А что если они говорили не на правильном немецком? Поэтому мне было так тяжело?
Я чувствовала, как внутри меня закипает кровь, поднимаясь наружу, мое дыхание вырвалось из груди, когда Епископ повернулся ко мне, улыбаясь.
Неприятной улыбкой.
Тот, кто сказал, что, наконец, поймал меня.
Вызывал меня.
– Изабелла, как ты думаешь, что является основной причиной тому, что мы отвергаем современный мир и предпочитаем простую жизнь? – спросил он с напряженным взглядом.
Я затаила дыхание, прокручивая слова в голове, чтобы перевести насколько смогу.
По какой причине надо жить просто, и отвергать современную жизнь?
Это то, что я могла разобрать.
И он ожидал, что я найду ответ.
Мне всегда плохо удавалось отвечать на вопрос учителя.
Я всегда чувствовала себя неловко.
А говорить на другом языке, с тем, кто так хорошо его знал, было гораздо труднее, чем сказать, что мяч круглый, или пивной сад был неподалеку.
Для того и были предназначены эти занятия, чтобы помочь.
Я сглотнула и открыла рот, зная, что молчала слишком долго. Он отвернулся от меня, как если бы знал, что я не понимаю. Этот ехидный взгляд, который ни у одного учителя или человека от Бога не должен быть на лице, что-то во мне переключил.
Застенчивая девушка исчезла.
И из моего открытого рта полились слова.
– Мы отвергаем этот Мир, потому что мы хотим быть ближе к Богу.... Мы хотим жить, как он говорит. Здесь мы можем почувствовать Бога.... не там, – я сказала, молясь, чтобы все сказанное было правильно.
То, что мы отвергли внешний мир из-за нашего желания быть ближе к Богу. То, что мы чувствовали Бога здесь, а не там, в том мире.
Я ни разу не отвела взгляда от него, когда говорила, даже когда голос дрожал, и я запнулась один или два раза, в то время как мой язык должен был шевелиться. Я наблюдала, как его глаза расширились, его рот открылся от удивления.
Затем он закрыл его и с обвинением посмотрел на Эдварда.
Как будто Эдвард мог научить меня немецкому языку за месяц.
Я мельком взглянула на Эдварда, видела его удивленное лицо, прежде чем на нем расплылась улыбка.
Хотя это было недолго.
Как будто обнаружение моих знаний немецкого стало настоящей преградой, Епископ застыл и зашагал к двери.
– Урок окончен, – прошипел он. – Мы продолжим на следующей проповеди.
И ушел, оставив дверь открытой для нас, чтобы присоединиться к прихожанам, которые снова пели.
Рашель стояла рядом со мной, на ее лице была смесь растерянности и обиды.
– Не могу понять, почему он так поступил, – пробормотала она. – И преподавать этот урок на немецком языке. Он редко делает так. Хорошо, что ты знаешь наш язык, Изабелла.
Я коротко кивнула, боясь, что, если заговорю, то сломаюсь.
Я обманула их.
Заставила себя казаться сильнее, чем была.
Эдвард шагнул ко мне, намереваясь спросить, что произошло, когда Рашель потащила меня к двери.
– Пойдем, мы должны сидеть всю оставшуюся часть проповеди или он будет расстроен нами, – сказала она наспех и потянула меня за дверь прежде, чем Эдвард успел открыть рот.
Я оглянулась, и мне хватило времени заметить тревогу на его лице.
Он знал, что я была расстроена. Он видел.
Но в этом месте нельзя показывать свои страхи.
В этом месте нельзя спрашивать его, получится ли.

~~oo~~

Проповедь длилась бесконечно.
Даже если мы пропустили первый час, пока были на уроке, казалось, Епископ хотел, чтобы эта проповедь шла вечно. Он чередовал английский и немецкий языки, наставляя Эдварда и человека, которого я видела с Эдвардом ранее, петь больше песен, чем я помнила.
Рашель втащила нас на последние места, рядом с открытой дверью. Я была рада этому, поскольку там был ветерок в жарком помещении, и я могла скрыться от группы, пока мой разум блуждал во время речи Епископа. Я пыталась не обращать внимания на постоянные взгляды Эдварда в нашу сторону, боясь еще больше его расстроить своим страхом, читавшимся на лице.
Я поняла, что смотрю за окно чаще, чем сюда.
На пейзаж, который только сегодня утром был так приветлив, а теперь я чувствовала что-то вроде паники поднимающейся у меня внутри.
Что я буду делать, если Епископ не позволит мне вступить в общину?
Иезекииль вступится за меня, как предлагал?
Как я пройду через восемнадцать недель суровых взглядов Епископа и его очевидных замыслов меня прогнать?
С чего бы мне позволять ему?
Мои желания менялись от постоянной борьбы с ним до бегства с поджатым хвостом.
Снова.
Я не хотела убегать.
Остаться, во что бы то ни стало.
Даже если это означало изучать гораздо больше, чем они показывали мне.
Я посмотрела на высохшие поля за окном и заметила движение рядом с домом. Я наблюдала, как заколыхалась пшеница, мое сердце останавливалось от мысли, что Джейк как-то вернулся.
Нашел меня.
Но затем стебли раздвинулись, и я увидела его, мои глаза поймали его мгновенно.
Бенджамин.
Он стоял на краю поля, облаченный в одежду амишей, его соломенная шляпа была низко надвинута на лоб, как будто, он скрывал свою личность. Он стоял там неподвижно, ни разу не оторвав взгляд от меня. Я могла сказать, что он что-то замышляет, подходя ближе. Я могла сказать по его глазам, и как он зубами жевал губу.
Начали петь другой гимн, завершающий гимн проповеди.
И тогда он позволил своим глазам закрыться, подняв голову вверх к небу.
Музыка, казалось, полилась на него, его руки, плотно сжатые раньше, болтались уже по бокам. Он открыл глаза, когда пение закончилось, и я могла сказать, что он смотрел в сторону комнаты матери. Тень печали проскользнула по его лицу, он поднял слегка одну руку, будто хотел помахать кому-то. Он снова посмотрел на меня и медленно покачал головой, как бы отвечая на мою невысказанную просьбу присоединиться к нам.
А потом он ушел, уносясь обратно в поле.
Я вернулась в комнату, чувствуя себя растерянной из-за Йодеров.
Бенджамин хотел вернуться домой.
Миссис Йодер хотела, чтобы он был дома.
Но что-то между ним и Епископом вынудило его уйти.
И вся семья стала сломленной и печальной.
Что-то было не так с Епископом, раз он мог так поступить с семьей.
Теперь это касалось не только меня.
Было ощущение, что он был зол на многое.
И считал меня хорошей грушей для битья.
Люди встали и начали искать места снаружи, чтобы собраться, пока ждали обеда, многие из женщин, уходили в сторону кухни, чтобы помочь. Я шла с Рашель, Элис присоединилась к нам, когда мы дошли до кухни и начали брать еду, чтобы вынести наружу.
– Как прошел урок, Изабелла? – спрашивала Элис.
– Нормально, – ответила я просто и избежала ее проницательного взгляда, выходя с едой за Рашель к столу.
У Епископа было больше помощи, чем когда-либо, поэтому, чтобы вынести готовую еду людям не потребовалось много времени. Наши задачи были выполнены, я могла только взять тарелку и отправиться на поиски Эдварда и Калленов. Мне не пришлось долго искать. Эдвард был рядом со мной в мгновение, взял аккуратно из рук мою тарелку и направился к Элис и Джасперу под тенистое дерево.
– Ты напряжена, – прошептал он, покамы шли.
Я старалась казаться безразличной, когда мы проходили мимо нескольких пожилых мужчин, все наблюдали за Эдвардом, пока он шел рядом со мной. Но я молчала.
– Не знал, что ты можешь говорить по-немецки, – продолжил он, когда мы подошли близко к Элис и Джасперу.
Затем я посмотрела на него, сдерживая все эмоции, которые насторожат его.
– Не знаю, – ответила я тихо и села рядом с Элис, которая наблюдала за нашей беседой.
Эдвард нахмурился и сел рядом со мной, протягивая мне тарелку с едой.
– Ты говорила на уроке, Белла. Это не было идеально, но ты поняла, что он сказал. – Уверен, ты удивила его, – сказал он с легкой улыбкой на лице.
– Да, вероятно. И появилась еще одна причина, чтобы он злился на меня, – ответила я и принялась за еду.
– Что произошло на уроке? – спросила Элис, перебивая.
– Епископ проводил урок на немецком, – объяснил Эдвард. Глаза Элис расширились.
– Не может быть! Это слишком! Что ты сказала ему Изабелла? Ты с ним спорила? – спросила она, вдруг занервничав.
Я покачала головой.
– Она говорила на немецком, – объявил Эдвард.
Элис посмотрела на нас с Эдвардом в изумлении.
– Ты обучал ее? – спросила она.
Он покачал головой, и они оба снова посмотрели на меня.
– Ты знаешь, как говорить на нашем языке? – спросила она, улыбаясь.
– Нет, я два года изучала немецкий в школе. Знаю только, как сказать свое имя и спросить где находится ванная комната, – пробормотала я и пронзила одну из фрикаделек на тарелке.
– Она знает намного больше, – сказал Эдвард, улыбаясь.
Я посмотрела на них разочаровано.
– Нет, я на самом деле не знаю, Эдвард, – сказала я немного грубо. – Я только поняла около трети того, что он сказал, и ответить на вопрос практически не представлялось возможным. Он знал, что это будет слишком. Вы всегда говорите по-английски, когда я рядом? Или вы обычно говорите на своем языке. Вы просто помогаете мне? Чтобы было проще?
Я знала, что мой голос был более резким, чем было необходимо.
Но было больно от осознания, что меня, возможно, ввели в заблуждение своим образом жизни, а в действительности я многого не знала, и меня это пугало.
Джаспер наклонился и успокаивающе положил руку на мою, глядя на меня с утешением.
– Изабелла, мы говорим на нем дома, но это ничего не говорит о нас. Мы такие, какими ты видишь нас каждый день. Епископ Йодер не имел права так делать. Мы говорим на обоих языках, и твое незнание одного – не повод запрещать тебе учить наш путь, – сказал он ласково.
Я кивнула и потерла глаза, стараясь удержаться от плача. Не хотела показывать им, насколько меня это беспокоило.
– Простите. Не хочу показаться неблагодарной. Просто переживаю, что он сделает все, чтобы не пустить меня, – сказала я.
– Нужно как-то вмешаться, – сказала Элис и встала с места.
Я посмотрела на нее широко раскрытыми глазами.
– Нет! Нельзя! Пожалуйста, он и так достаточно ненавидит меня! – умоляла я.
Элис посмотрела на меня с решительностью.
– Я не накажу его, Изабелла, – начала она, а затем посмотрела через плечо. – Но думаю, тебе нужно поговорить со старейшиной Иезекиилем. Может он что-нибудь скажет.
Я посмотрела через нее, чтобы увидеть старейшину Иезекииля сидящего с Епископом, и другим старцем Эли.
– Я не могу.
– Нет, не так, как ты думаешь, Белла, – сказал Эдвард и также встал с коварной улыбкой на лице.
Он протянул руку и помог мне встать, глядя в сторону старейшин, в глубокой задумчивости, прежде чем кивнул и направил меня к ним.
– Мы просто подойдем и поговорим с ними, скажем Епископу, что рады быть на занятии для подготовки к нашей жизни. И тогда ты должна поблагодарить его за усердие, что показал, как нужно. Остальное предоставь мне, – сказал он и пошел со мной к старейшинам.
Иезекииль увидел меня первым, улыбаясь и махая нам.
Мое горло пересохло. Я понятия не имела, как все пройдет.
Я почему-то знала, что Епископ придерется ко мне как-нибудь.
– Изабелла! Добро пожаловать! – воскликнул Иезекииль и взял меня за руку, когда я подошла достаточно близко.
– Приятного дня, старейшина Иезекииль. Как вы сегодня? – сказала я, пытаясь уклониться.
Его улыбка стала еще шире, и он сжал меня еще сильней.
– Я – хорошо, лучше, как услышал, что ты начала занятия уже сегодня. Тебе понравилось? – спросил он, коротко взглянув на Епископа.
Я показала ему свою лучшую улыбку.
– Я многому научилась сегодня. Я так благодарна, что Епископ позаботился о том, чтобы я училась в истинной форме, – сказала я и почувствовала, как Эдвард шагнул ближе ко мне.
– Это было, безусловно, поучительно. Я был удивлен, когда вы вели урок на немецком, теперь мы делаем это так редко. И я понятия не имел, что Белла говорит по-немецки. Как вы узнали, Епископ Йодер? – спросил Эдвард.
Наступила напряженная тишина, Епископ смотрел на меня со смесью раздражения и страха, в то время как старейшины в шоке смотрели на Епископа.
– Самуил? – спросил Иезекииль, его голос был низким и сдержанным.
Я напряглась при виде разочарования у старейшин.
Почему это не могло быть просто?
Почему это была борьба? Особенно с Епископом?
– Изабелла, – сказал старейшина Эли, прерывая молчание. – Пожалуйста, если вы с Эдвардом нас извините. У нас есть вопросы для обсуждения.
Эдвард и я кивнули, мое сердце стучало, когда Эдвард оттащил меня, его рука нежно касалась моего плеча, и повел меня к дому.
– Все будет в порядке, Белла. Пойдем, попрощаемся с Рашелью и ее матерью, и я отвезу тебя домой, – прошептал он, поднимая меня по лестнице в сторону крыльца с видом на поле.
– Он будет так рассержен, – пробормотала я обеспокоенно.
– Да, будет. Но настало время, чтобы он увидел, что только он один против тебя здесь. Другие увидят, что он сбился с пути,– ответил он и шагнул чуть ближе ко мне, когда мы приблизились к миссис Йодер и Рашель.
И к человеку, с которым Эдвард говорил ранее.
– Вы уходите? – спросила Рашель вставая.
Я кивнула и открыла рот, чтобы ответить, но Эдвард меня опередил.
– Я обещал доставить Беллу домой пораньше, чтобы пройти изученный сегодня на уроке материал, – пояснил он.
Мужчина повернулся и встал, протягивая руку.
– Прошу прощения. У меня не было еще возможности познакомиться с вами, Изабелла. Я Захарий Ропп. Рашель любезно говорила о вас, – сказал он.
Я пожала ему руку и заметила, как он был молод и высок. Возможно, он был на год или два старше нас с Эдвардом. Темно-голубые глаза наблюдали за мной из-под светло-рыжих волос. Но его чисто выбритое лицо заставило меня понять, что он был холост.
А Рашель покраснела.
– Добрый день, Захарий. Рада познакомиться с вами, – сказала я и смотрела, как Рашель шагнула немного ближе к нему.
– Захарий – новый Епископ в Дружбе, недалеко от Моултона. Он с визитом, – сказала она, и ее румянец усилился.
Я улыбнулась и кивнула, теперь уверенная, что она влюбилась в этого парня.
Епископ. Интересно.
Конечно, Епископ Йодер должен быть счастлив за нее?
– Ты придешь к нам снова, Изабелла? – спросила мать Рашель, вырвав меня из размышлений.
Я подошла к ней, где она сидела в тени, и присела перед ней.
– Я постараюсь, – сказала я, чувствуя, как ее рука тянет меня ближе.
Она подняла руку к моей щеке, ее глаза смотрели мне в лицо.
– Пожалуйста, скажи Бенджамину, чтобы пришел домой. Я видела его сегодня в поле. Ему нужно вернуться домой. Что сделал его отец уже в прошлом. Все станет лучше, когда наш сын вернется домой. Может быть, вы с Эдвардом сможете убедить его, – прошептала она.
Я кивнула и встала, ее рука легко меня отпустила.
– Я постараюсь, – повторила я и повернулась, чтобы уйти.
Мы пошли обратно к сидящим людям и нашли Эсми и Карлайла за столом с Розали и Эмметом. Карлайл встал и быстро подошел к нам.
– Элис сказала нам, что случилось на вашем уроке. Я говорил со старейшинами, Изабелла. Такое непозволительно, – сказал он суровым голосом.
Я покачала головой и почувствовала, что ухожу в себя.
– Я не хочу отбиться от рук, Карлайл. Пожалуйста, я просто хочу делать то, что нужно. Если мне нужно изучать немецкий язык, то я буду. Почему я должна получать особое обращение? – спросила я.
– Ты не получаешь особого обращения, Изабелла. Дома мы говорим на английском, потому что так решили. Со временем мы научили бы тебя немецкому. Но в этом нет необходимости, если ты живешь среди нас. Здесь есть те, кто не говорит на нем. Мы молодая община. Те, кто не вел старый образ жизни. Совсем не соблюдали, – сказал Карлайл.
– Что тебе сказали Старейшины? – спросил Эдвард.
– Посмотрим. Они не говорили о своем решении. Я знаю, что Иезекииль разочарован действиями Самуила, – ответил Карлайл.
Я посмотрела в сторону старейшин, видя, что Епископ ушел, оставив там только Иезекииля и Эли. Пришлось задаваться вопросом: может они отправили его за мной.
Я не хотела еще одного столкновения с Епископом сегодня.
Я просто хотела уйти домой.
– Карлайл, позволь мне забрать Беллу домой? Мы могли бы подождать с вами, если хотите, – сказал Эдвард, чувствуя мое напряжение.
Карлайл посмотрел на нас и кивнул.
– Мы скоро присоединимся. Может, Изабелла, ты сможешь сорвать последние из дынь в саду для вечерней трапезы? – спросил он.
Я кивнула и почувствовала руку Эдварда на спине, тянувшую меня к карете.
Снова расположившись на открытом сиденье, мы уехали, поездка заняла совсем немного времени, прежде чем мы вернулись в дом Эдварда. Я подождала, пока он сбросил упряжь с коня, направляя его пастись в загон неподалеку. Чем больше я наблюдала, как он работает, тем больше я думала, что буду делать, когда стану его женой. Он сказал, что нуждается в помощи.
Нужно будет делать больше, чем Эсми, ведь у нее были дочери, которые ей помогали.
Какой будет жизнь с Эдвардом, когда будем только мы вдвоем?
Что он будет ожидать от меня? Это будет больше, чем я смогу справиться?
– Ты сильно задумалась.
Я подняла голову, чтобы посмотреть на Эдварда, стоявшего передо мной. Его пальцы слегка скользнули по моему подбородку, прежде чем вернулись обратно в карманы, во взгляде была неуверенность.
Я пожала плечами и огляделась, на ферму, которая была в упадке.
– Просто Епископ показал мне, насколько мало я знаю о вашем мире, теперь задаюсь вопросом, как это будет на самом деле, – тихо ответила я.
Он взял мою руку и повел меня обратно к холму, идя медленно.
– Как думаешь, что будет отличаться? – спросил он низко.
Я посмотрела на него и махнула рукой в сторону его дома.
– Тебе нужна помощь, Эдвард. Я ничего не знаю о фермах и садах. Разве ты не хочешь, чтобы тебе помогал кто-то, кто знает все это? Кто не будет все тормозить?
Он нахмурился и покачал головой.
– Я хочу тебя. Это все придет со временем и изучением так же, как ты учишь наш путь. Ты научишься, – тихо сказал он, глядя на свои поля, теперь уже смеси высохших стеблей и свежевспаханной земли.
– А что если я не гожусь? – спросила я.
Он улыбнулся и рассмеялся.
– Думаю, ты очень хороша, Белла, – пошутил он.
Я нахмурилась его внезапной браваде. Он успокоился, когда заметил, что я не смеюсь.
– Ты нервничаешь, что не справишься с обязанностями моей жены? – спросил он, останавливаясь на полпути к склону, чтобы повернуться ко мне.
Я покраснела от его слов.
У меня было ощущение, что мы будем прекрасными мужем и женой.
Я переживала за ежедневную рутину.
Посадку, сельское хозяйство, вычищение стоил.
Он прочистил горло и стал держать меня немного крепче за руку.
– Я боюсь, что не смогу стать для тебя достаточно хорошим мужем, – прошептал он.
Я посмотрела на него с удивлением.
– Я так не думаю.
Он посмотрел на свой дом, его глаза стали вдруг полны меланхолии.
– Посмотри на это, Белла, – пробормотал он. – Мой отец сеял все поля, а я едва ли смог преуспеть на одном поле в этом году. У меня нет запасов еды на зиму, не знаю, как буду кормить лошадей, а еще меньше себя. Я не могу позаботиться о себе, не говоря уже о жене. Это будет трудно. Как я буду заботиться о тебе?
Я дотронулась до его лица, приближая его к своему. Я потянулась и нежно его поцеловала. Он издал тихий вздох и придвинулся ближе, но я отстранилась, повернув его лицо обратно к дому.
– Ты знаешь, что я вижу? – спросила я.
Он покачал головой.
– Я вижу дом, который нуждается в двух людях, чтобы он процветал. Я вижу твою упорную работу в этих полях. И я вижу дом, который снова начинает сиять. Может то, что я больше всего боюсь, так это незнание того, что вы ожидаете от меня. Я хочу научиться, но мне нужно знать, что я должна делать для того, чтобы это выполнить. Но то, что я вижу здесь – это начало для нас обоих, – прошептала я и притянула его ближе.
– Ты не отвернешься? – спросил он, глядя на меня сверху вниз. – Если это станет слишком тяжело?
Я покачала головой и улыбнулась.
– Научи меня, и мы будем делать это вместе, – ответила я и засмеялась, когда он улыбнулся мне.
Он наклонился и глубоко поцеловал меня, выпустив тихий стон, когда, наконец, оторвался.
– Мы должны поспешить обратно. Карлайл скоро догонит нас, – пробормотал он.
Я кивнула, и мы вернулись в дом Калленов, солнце отбрасывало длинные тени по траве, когда мы переходили двор в сторону сада. Мы выбрали три самые спелые дыни, и пошли на кухню, наслаждаясь прохладой в доме после целого дня на солнце. Эдвард отдыхал, пока я мыла и подготавливала дыни, то и дело улыбаясь ему, пока он сидел и наблюдал за мной.
Я резала дыню на небольшие кусочки и бросала их в миску. Попробовала один или два кусочка, осознавая, что была голодна. В течение дня я мало ела, но пока мы сидели в тишине, в состоянии спокойствия я снов ощутила голод. Я снова оглянулась на Эдварда, бросив еще один кусочек в рот, и замешкалась, когда заметила его взгляд.
Тоже жадный.
Жар от его взгляда сделал воздух в комнате, казалось, намного холоднее, а моя кожа разогрелась.
Как мог кто-то такой невинный, как Эдвард, посылать такой похотливый взгляд?
И почему мы не могли получить больше, чем несколько минут наедине?
За время, что мы с ним были за пределами границ амишей, я избаловалась.
И в доказательство этого, мы услышали подъезжающую карету Калленов.
Эдвард медленно выдохнул и потер подбородок, прежде чем встать и выйти наружу; отдаляя себя от искушения, я не сомневалась. И сама выпустила вздох и вернулась, чтобы закончить с дынями, когда пришла Эсми.
Мы приготовили легкий ужин, сегодняшняя жара сделала всех тихими и задумчивыми. Когда еда была готова, мы закончили уборку, и я села на качели с Эдвардом, Элис и Джаспером, расслабляясь, поскольку они нашли место в сумерках вдали от нас. Я все еще сомневалась идти за конюшню, Эдвард, казалось, понял почему, когда я предложила просто посидеть на качелях.
Мы сидели там и тихо читали, Эдвард подтянул меня ближе и читал около моего уха, убаюкивая меня, когда я закрыла глаза. С самого возращения я спала плохо, мои сны были мрачные, часто о кукурузе и бегстве. Мой разум блуждал, и возникли образы кукурузы, пробуждая меня и поднимая от руки Эдварда.
– Прости, я не хотела засыпать, – прошептала я и потерла лицо, пытаясь снова взять себя в руки. – Это был плохой сон? – спросил он.
– Все будет хорошо, – уверила я и собралась встать. Его рука на моем запястье остановила меня.
– Тебе больше не нужно бояться. Я пройду с тобой через все, – сказал он.
Я кивнула и сжала его руку.
– Вместе, да? – спросила я, вспоминая о недавнем разговоре.
Он улыбнулся и встал.
– Всегда. Независимо от того, сколько времени это займет, – сказал он и потянулся. Он начал наклоняться, чтобы поцеловать меня, когда мы услышали голоса в доме. Он сразу же отстранился.
Что было хорошо, так как мы с удивлением смотрели, как Епископ прошел через заднюю дверь, за ним шли Карлайл и Эсми. Карлайл посмотрел в нашу сторону, глаза обследовали нас, чтобы убедиться, что мы ничего не делали такого, что Епископ посчитает неуместным.
Возможно, он был здесь несколькими минутами ранее.
– Уже поздно, Самуэль. Это может подождать до завтра, – сказал Карлайл.
Епископ посмотрел на Карлайла и покачал головой.
– Я должен сказать то, что пришел сказать, сегодня, – потребовал он и повернулся ко мне.
– Изабелла, я буду говорить с тобой наедине, – сказал он.
Я моргнула, вся усталость ушла, в то время как я пыталась понять, был ли он расстроен или просто откровенен.
– Она не должна оставаться одна, когда вы говорите с ней, – начал Карлайл, но Епископ отмахнулся.
– То, что я скажу Изабелле, предназначено только для нее. И Бога.
Эдвард шагнул чуть ближе ко мне, его рука двинулась, чтобы обнять меня за плечо.
Епископ наблюдал, как его рука обернулась вокруг меня в защите.
– Пожалуйста, – попросил Епископ, его голос стал мягче.
Я посмотрела на Карлайла, чтобы узнать было ли это безопасно.
Он колебался, прежде чем кивнуть и придержать дверь открытой для Эдварда.
– Мы дадим вам несколько минут наедине. Эдвард, пойдем, выпьешь с нами чаю, – сказал Карлайл и подождал пока Эдвард уйдет.
Он, казалось, делал это неохотно: глянул на Епископа, прежде чем посмотрел на меня и улыбнулся.
– Я буду внутри,– прошептал он и медленно отпустил меня.
Я ждала, пока они уйдут, прежде чем направила свой взгляд обратно на Епископа.
Я не могла прочитать его лицо. Это было нечто среднее между тревогой и болью. И, может, даже поражением. Он указал на качели и проводил меня к ним, садясь после меня.
Он держался на расстоянии и снял шляпу, глядя куда-то в ночь.
Когда он заговорил, его голос был грубым.
Почти неприветливым.
– Я должен попросить у тебя прощения за сегодняшние свои действия.
Я моргнула при этих словах и кивнула.
– Хорошо. Я понимаю, почему вы так поступили, – ответила я тихо.
– Но тебя не огорчает моя причина? – спросил он, не сводя глаз с поля.
– Не могу понять, почему вы относитесь ко мне плохо, если не знаете меня, – призналась я.
Он молчал в течение нескольких минут. Я ждала, когда он продолжит.
– Кажется, ты всех вокруг расположила к себе.
Я выпрямилась и стала держать голову немного выше.
– Я никого к себе не располагала. Просто пытаюсь устроить свою жизнь здесь, Епископ Йодер, – ответила я.
– Правда? Или ты здесь просто из-за Эдварда? – спросил он, отказываясь смотреть в мою сторону.
Его тон начинал злить меня.
Я вздохнула, пытаясь оставаться спокойной.
Уважительной.
Даже если я не чувствовала никакого уважения к этому человеку.
– Я здесь, чтобы найти умиротворение и жизнь, которую могу понять. Эдвард является частью этого, да. Но дело не только в нем, – начала я, но он поднял руку, чтобы остановить меня.
– Если бы Эдварда здесь не было, ты бы осталась без задней мысли, желая создать с кем-то дом? – спросил он, глядя на меня краем глаза.
Я медленно кивнула.
– И ты веришь в Бога? Ты пришла из нечестивого мира. Как я могу поверить, что ты здесь, не для укрытия и что нашла Бога? – спросил он.
– Может быть, я новичок в этой общине, Епископ Йодер, но во внешнем мире тоже есть Бог. Но если вы спрашиваете, нашла ли я Его, пока нахожусь здесь, то мой ответ да. Возможно, я вижу его иначе, чем вы, но я видела его здесь, – ответила я.
– Жить с нами, значит жить с Богом, – сказал он надменно.
Я поджала губы и осторожно посмотрела на него, не уверенная, должна ли сказать, что чувствовала.
Но он судил меня. Не зная меня.
– Жить с Богом, значит следовать его словам. Словам, как любовь и прощение и принятие. Знать Бога, значит открыть свое сердце и дом другим, помогать тем, кому повезло меньше, предлагать дружбу и мир незнакомцу. Прощать тех, кто обидел тебя, знать, что Бог пошлет справедливость им. Бог вознаграждает тех, которые следуют его пути, – я тихо завершила.
Мое сердце учащенно билось, пока я ждала его ответа.
Большинство из этого рассказывал мне Эдвард по ночам. И все это я видела каждый день.
Но Епископ ничего из этого не показал мне. Он был далек от того, что проповедовал по сравнению со мной.
– Ты хорошо говоришь, но действительно ли ты так думаешь? – прошептал он.
– Я всегда был честна и верна. Это никогда не изменится. Не все англичане плохие, Епископ Йодер. Я бы хотела, чтобы вы это увидели. Несмотря на предрассудки, не справедливо судить меня на основе вашей непонятной ненависти ко мне, – прошептала я и встала.
Он сидел там, глядя на поле, а я стояла и ждала, что он скажет.
А потом он заговорил едва слышным шепотом.
– Твой мир высасывает чистоту из нашего. Ничего хорошего я не видел от твоего мира.
– Это как внешний мир говорит, что амиши провинциальные невежественные чудаки, – ответила я, наблюдая, как его лицо искривляется в гневе на мои слова.
– Я так не думаю, – мягко добавила я. – Но видите, какое предубеждение? Несправедливо сбрасывать меня в тот мир, когда я так отчаянно хочу выбраться из него.
– Ты слишком искушенная для этой жизни. Тебе здесь надоест. И ты потащишь Эдварда с собой в это зло, так же, как я потерял своего сына, потеряю и Эдварда, – прошипел он.
– Что бы ни случилось между вами и Бенджамином это ваши проблемы. Дело не в английском мире. И Эдвард достаточно взрослый, чтобы делать то, что ему нравится. Мне не надоест эта жизнь. Вы не знаете, какая у меня жизнь была прежде. И я знаю, что я выбрала. Несмотря на то, что вы усложняете мне все с каждым шагом. Вам не отговорить меня, Епископ Йодер. Я сделаю все возможное, чтобы вы поверили, что я достойна, – сказала я и направилась к выходу.
Его слова заставили меня остановиться.
– Я тебя не одобряю, Изабелла Свон, потому что ты женщина с сильными убеждениями. Твой мир сделал тебя своенравной.
Я повернулась и покачала головой.
– Знаете, Епископ Йодер, если в чем-то и сделал меня этот мир более решительной, так это в поиске того, что сделает меня счастливой. Он заставил меня бежать, и я нашла это место. Он заставил меня увидеть, куда я должна была пойти. В том мире мне ничего не нужно. Не тогда, когда я могу найти умиротворение и счастье здесь, – ответила я и шагнула внутрь.
Я слышала, как он следует за мной, видел удивленные взгляды Калленов когда я вошла. Я остановилась на безопасном расстоянии от него, рядом с Эдвардом, когда Епископ задержался в дверях. Он посмотрел на каждого из нас, держа крепко шляпу в руке.
– Мне сказали встречаться с вами еженедельно, чтобы мы смогли завершить наши уроки крещения перед первым морозом. Я сделаю так, но под принуждением, – сказал он, отказываясь смотреть на меня.
– Самуил, вы знаете, что это правильно, – сказала Эсми, встав рядом с Карлайлом.
Он покачал головой и повернулся, чтобы уйти.
– Это не мне решать. Община вступилась. Поэтому я буду соблюдать их пожелания, – сказал он и остановился в дверях, глядя на нас.
– Я буду ждать вас дома во вторник вечером. Мы встретимся на час, а затем обсудим время, когда встретимся в следующий раз. Это неудобно, но так должно быть сделано, – сказал он, собираясь уйти.
– Спасибо, Епископ Йодер. Мы постараемся вас не обременять, – сказал Эдвард.
Епископ оглянулся через плечо, сурово глядя на него.
– Посмотрим. Но ты должен помнить свои обязанности, Эдвард. Твое крещение накладывает обязанности, – сказал он и исчез в ночи.
Я посмотрела на Эдварда, чьи глаза теперь были опущены и вдумчивы.
– Что он имел в виду, Эдвард? – тихо спросила я.
Он повернул голову, взгляд был нечитаемым, когда он слегка погладил меня по подбородку.
Его улыбка казалась немного грустной, но глаза стали ласковыми, когда он посмотрел на меня сверху вниз и вздохнул.
– Это означает, – пробормотал он, – что ты в скором времени станешь женой Епископа.

За перевод главы благодарим Valentina