Глава 26

3 ноября 1520 года – Адельтон-холл

На рассвете небольшая процессия вышла из замка в небольшую часовню. Женщины прикрыли лица вуалями, мужчины натянули капюшоны. Люди, приехавшие со всей страны, молча шли в траурной процессии. Их было немного. Только те, кто решился приехать в эти трудные времена. Но тем не менее они создавали внушительное впечатление.
У тех, кто нес гроб, лицо застыло жесткой маской. В роскошном вместилище из красного дерева и дуба лежала их принцесса. Гроб несли мужчина в черной маске, Уильям Фелл, Эммет Сакстон, Томас Атар и Теодор Гловендейл. Они настояли на том, что проводят Розали в последний путь.
В утреннем воздухе раздавался тяжелый звон колоколов. Процессия вошла в темный интерьер часовни, освещенный только восковыми свечами. Изабелла шла рядом с гробом. Она была доверенным лицом принцессы и имела на это право. Следом двигались Алан Мур, Рене Свон, Элис и София. Даже миссис Хаммонд шла в тягостной процессии. Женщины надели черные вуали, скрывая следы слез. Но многие уже просто не могли плакать, выплакав все еще на прошлой неделе.
Тихое пение хора встретило их. По помещению разливался запах ладана. Они прошли через неф к алтарю, где поставили гроб Розали и открыли его, чтобы все увидели ее в последний раз.
У алтаря стоял отец Николас. Священник, служивший раньше в часовне, исчез, и никто не занял его место. Николас надел белую рясу, нашедшуюся в часовне. Он наблюдал за тем, как процессия заходит в часовню, слышал звон колоколов и смотрел на Уильяма Фелла, несущего гроб. Хор тихо пел на латыни. Гроб бережно поставили на постамент и сняли с него белые цветы и красные листья, украшающие его. Эдвард и Карлайл открыли его, и Каллена поразили странные черты лица его сестры. Розали выглядела почти как кукла, сделанная из воска.
Он с трудом отвернулся от гроба и сел на первый ряд скамеек. Усталость и беспомощность охватили его при виде Изабеллы неподалеку.
Начался похоронный обряд. Каждое мгновение давалось невыносимо тяжело. Николас читал молитву у алтаря. Эдвард не мог отвести взгляда от сестры. К нему подошел Атар, чтобы сказать несколько соболезнующих слов, как и Гловендейл. Все, кто прибыл на похороны Розали, вставали, подходили к гробу и клали на него цветы, прощаясь с ней. Изабелла старалась не смотреть на Эдварда.
Хор затянул последнее песнопение, и все присоединились к нему. Похороны завершились. Вскоре Розали отнесут в ее последнее пристанище, туда, где похоронена ее мать – в склеп Адельтон-холла.
Часовня начала пустеть, пока не осталось только несколько человек – те, кто лучше всего знал Розали.
Изабелла сидела на скамейке рядом с матерью, чувствуя холодный ветер из открытой двери часовни.
- Ты поедешь с Эдвардом в Нью-Лондон? – через некоторое время спросила Рене.
- Я пойду туда, куда пойдет и он, - напряженно ответила девушка. Рене взяла дочь за руку.
- Но ты хочешь поехать туда?
Рене сняла свою вуаль, как и Изабелла. Похороны утомили пожилую женщину.
- Я хочу быть рядом с Эдвардом, - прошептала Изабелла. – Я хочу быть рядом с ним и поддерживать его во всем. – К сожалению, Рене не могла по-настоящему понять эти слова.
- Они говорят, что теперь на трон будет претендовать Уильям Фелл, - после паузы пробормотала Рене. Изабелла увидела в глазах матери то, чего там давно не было – надежду. В них загорелся огонек. Несмотря на трагический момент похорон Розали Рене с оптимизмом смотрела в будущее.
- Моя бабушка всегда говорила о Филиппе только хорошее. О добре, которое он принес Англоа. О мире, который он принес на эту землю.
- Виктория Фелл тоже дочь Филиппа, мама, как и Розали.
Рене посмотрела на Уильяма.
- В его сыне есть что-то такое, чего я не могу понять. Но я верю ему. Его правде, тому, как он добивается ее. В его глазах что-то есть. Они не пустые, как у Розали, и не мертвые, как у Виктории. В них есть что-то, что дает мне надежду на лучшее будущее. Может быть, мне это только кажется… - она помолчала. – Или так хочет мое глупое сердце.
- Думаю, в твоих словах есть часть правды, - улыбнулась Изабелла. Она не думала, что может улыбнуться в день похорон Розали.
- Уильям Фелл и Эдвард Каллен могли бы что-то сделать из Англоа, - прошептала Рене.
- Или навести порядок, исправив то, что натворили Магнус и Виктория, - ответила ее дочь. Она начала осознавать, что предстоит сделать ее мужу. Одна ее часть мучилась при мысли о будущем, вторая – ждала его.
Странная тишина наступила в часовне. Шепот уже не отдавался от стен призрачным эхом. Запах воска и ладана смешался с запахом дождя. Небеса словно бы оплакивали принцессу с золотым сердцем, прощаясь с ней.
Гроб перенесли в склеп. Лишь немногие присутствовали при этом. Ночь начала медленно завоевывать себе пространство. Дождь лил на осеннюю землю и стены склепа, не в силах проникнуть в замкнутое душное пространство.
Склеп представлял из себя длинную комнату со сводчатой крышей, выложенной черепицей, освещенную факелами. В стенах были сделаны три ряда могил. Многие из семьи Фелл были похоронены здесь. Даже один из первых трех королей нашел тут свое пристанище.
Могила Розали была открыта, и рядом стоял надгробный камень – тот, которым закроют ее гроб в стене. На полированном граните были выгравированы позолоченные буквы:
Здесь лежит Розали Фелл. Любимая принцесса Англоа, защитница слабых и бедных. Покойся с миром
Эту простую надпись приказал сделать Атар.
В склепе оставались только Изабелла, Эдвард, Атар, Сакстон, Гловендейл, Ириас, Билли Блэк и отец Николас. Четверо мужчин приготовились поднимать гроб, когда в склеп вошел нервный слуга и протянул лорду Атару небольшую записку. В желтоватом свете восковых свечей Атар прочитал ее, по крайней мере, трижды, прежде чем смять в руках.
- Виктория под флагом перемирия требует разрешения войти, - выплюнул он. Простое упоминание ее имени вызвало недовольство на лицах присутствующих, но сильнее всего – у Сакстона и Эдварда.
- Возьми ее в плен и брось в темницу, - прорычал Сакстон, выходя вперед. Лорд Атар посмотрел на Эдварда. – Ваше королевское высочество, - начал он, - она - ваша сестра.
Что-то мелькнуло в глазах Эдварда, когда он посмотрел на гроб, покоящийся на холодном и пыльном полу.
- Впусти ее, - сказал он после минутной паузы таким отсутствующим голосом, что некоторые вздрогнули. В тусклом свете его глаза казались почти черными.
Эдвард направился к входу.
- Пусть она придет и увидит, что сделала.
Он остановился у лестницы, ведущей наружу, и повернулся к стоявшим внизу.
- Возможно, в ней проснется раскаяние. – Он сжал кулаки. – Может быть, она пришла на самом деле для того, чтобы оплакать убитую ей сестру.
- Вы не останетесь? – спросил Ириас.
Принц покачал головой.
- У меня нет сил, чтобы видеть эту женщину, милорд, - пустым голосом проговорил он.
Все стояли в тишине, взвешивая суровость его слов. Принц тенью поднялся по лестнице. Карлайл последовал за ним, чувствуя себя не в своей тарелке в таком обществе. И он не хотел быть здесь Калленом в присутствии Виктории.
Изабелла проследила взглядом фигуру в черном.
- Миледи, я предлагаю вам тоже уйти. Не стоит вам встречаться с Викторией. Мы не знаем, на что она способна.
- Я не уйду, - с высоко поднятой головой сказала Изабелла, упрямо сведя брови. – Это мой замок, мои земли. Она вошла на мою собственность и пыталась убить и меня . Я буду смотреть, как она пожинает плоды своего труда. И я не уйду. Я не боюсь ее. и вы не должны уходить, - прорычала она лордам.
На лице Атара показалось замешательство. Ириас покачал головой.
- Мы с уважением относимся к вашим желаниям, миледи. Если вы хотите остаться как хозяйка этого замка, как графиня Кадерры – это ваше право. Но не провоцируйте ее.
- Мы не боимся Виктории, - прорычал в темноте Сакстон.
- Вы все избегаете говорить о ней. Вы отводите взгляд каждый раз, когда упоминается ее имя. Вы боитесь того, в кого превратилась умная и яркая женщина. – Изабелла посмотрела на гроб Розали. – Я останусь здесь, рядом с могилой моей подруги, и покажу Виктории, что она убила не ту женщину. – Голос Изабеллы становился все громче и громче. – Я не раскаюсь в этом.
Гловендейл от изумления открыл рот. Блэк переступил с ноги на ногу. Сакстон, несмотря на свое горе, ухмыльнулся и кивнул, глядя на могилу любимой.
- Я тоже посмотрю на это. – Он перевел взгляд на вход в склеп.
На лестнице послышались шаги. Кто-то спускался по ступенькам. Они еще не видели вошедшего, но догадались, кто это. В дверном проеме появился Эдвард Каллен, и Изабелла поняла, что за маской действительно он. Этот факт ее смутил. Разве Эдвард только что не сказал, что не хочет видеть сестру?
- Почему ушел его королевское высочество? – спросил его Гловендейл.
Человек в маске нависал над ними, подавляя своей аурой.
- Думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос, - низким голосом прорычал он и подошел к Изабелле, встречаясь с ней взглядом. Ириас наблюдал за парой, которая, казалось, стала еще ближе друг другу. Все остальные отвернулись, чтобы дать им некоторое уединение. Изабелла наслаждалась тем кратким моментом, который они могли провести вместе. Она не могла быть рядом с ним, когда Эдвард был Уильямом. Но теперь она рискнула и прижалась к нему, вдыхая запах кожи, сосны и сандала.
Она уткнулась ему в шею и закрыла глаза, наслаждаясь объятиями. Сакстон наблюдал за влюбленными, и что-то болезненно разрывало его сердце.
Блэк и Ириас, немного подумав, решили уйти. Даже Гловендейл решил последовать за принцем. Возможно, они посчитали его решение умным поступком.
В склепе остались Эдвард, Изабелла, Атар, Сакстон и тело Розали. Они молчали, ожидая, когда сюда спустится самопровозглашенная королева и увидит то, что она разрушила.
Через некоторое время на лестнице вновь застучали шаги. Фигура Виктории выглядела как сама смерть, облаченная в темную просторную одежду. Ее лицо было прикрыто вуалью. Королеву сопровождал Гловендейл. Виктория настолько была уверена в чести присутствующих, что не сомневалась, что они не пошевелят и пальцем для ее ареста. Она приехала почти одна, без большого эскорта и армии.
Виктория медленно подошла к гробу, который вот-вот вдвинут в стену. Она остановилась перед Эдвардом и Изабеллой. Молодая женщина чувствовала, как смотрят на нее холодные карие глаза, и не могла поверить, что стоит так близко к Виктории. Ее поступки и поведение вызывали только ненависть.
- Открой его, - произнесла королева хриплым голосом. В нем не звучало никаких эмоций.
Твердый взгляд опустился на Эдварда. Требование было направлено ему.
- Я не твой слуга, чтобы мне отдавали приказы, - прорычал он. – Сама откроешь.
Гловендейл неловко переступил с ноги на ногу и ушел наружу, чтобы как можно скорее оказаться подальше от королевы.
Виктория перевела взгляд на Сакстона, который изо всех сил сдерживался, чтобы не напасть на нее, потом на Атара.
- Ты всегда так старался служить моей семье, - выплюнула она, словно гадюка, выпускающая яд. – Ты сменил одного хозяина на другого, который боится даже встретиться со мной. А он даже не Фелл.
- Уильям – сын Филиппа, - ответил Атар. В его голосе не было ни злобы, не осуждения, ни снисхождения, только жалость.
- Он вас обманул, - королева, кажется, переживала за них всех. – И даже сейчас он не отказывается от своих прав, чтобы закончить эту войну. И ты следуешь за таким человеком? – спросила она.
- Вы говорите о том, что находится за пределами вашего понимания, - вмешался Эммет Сакстон.
- Открывайте гроб, ваше высочество, и прощайтесь с вашей сестрой, пока я не заставила стражников бросить вас в мою темницу, - высказалась и Изабелла.
Женщина в вуали повернулась к ней. Изабелле удалось не вздрогнуть. Что могла ответить на это Виктория, чтобы не выглядеть жалкой?
- Надолго твоей она не останется, - выдавила она.
Изабелла отошла от Эдварда и приблизилась к Виктории.
- Не испытывайте мое терпение, - холодно произнесла графиня Кадерры. Виктория изогнула бровь. Перед ней стояла уже не та испуганная девочка, которую она так любила дразнить в Уэсспорте. Изабелла Свон бросала ей вызов.
Виктория собиралась что-то сказать ей в ответ, но перед ней вырос Эдвард Каллен.
- Прощайтесь, или я сам вытолкаю вас отсюда, - прорычал он. Виктория повернулась к нему спиной.
- Я хочу, чтобы все вышли, - небрежно сказала она.
- Я не уйду. Я хочу видеть все своими глазами, - возразила ей Изабелла. Атар перебил ее.
- Если это желание ее высочества, то я выслушаю его, - поклонился Атар. – Я делаю вам одолжение из-за любви к вашему отцу. И я не поддерживаю желание леди Свон заключить вас в темницу из-за такой же любви к сестре. Но причина, по которой вам позволили здесь находиться – это то, что так пожелал ваш брат. И то, что ваша сестра была святой женщиной.
Он подошел к лестнице и поднялся по ней, не оглянувшись. Остальные видели, как повлияло на королеву безразличие Атара. Она бы предпочла, чтобы старик ругал ее и кричал. Но его равнодушие страшно ущемляло ее. Он всю жизнь относился к ней как к собственной дочери и находился рядом с ней, а теперь окончательно ушел из нее.
Сакстон покачал головой.
- Я любил вашу сестру, - сказал он. – И я знаю абсолютно точно, что ее убили вы. – Изабелла вздрогнула, слыша страдание в голосе Эммета. – Я не понимаю, как вы вообще можете стоять рядом с ее телом.
Эдвард обнял друга за плечи.
- Пусть она попрощается. Если мы уйдем, то ее стены рухнут, и она действительно ощутит то, что сделала. Но не тогда, когда рядом стоим мы, - прошептал генерал в маске.
Каштановые волосы Сакстона блестели в свече свечей. Его глаза сияли, как черные драгоценные камни.
- Если меня просит Эдвард Каллен, то я выполню его просьбу, - проворчал он.
Изабелла смотрела, как сломленный и страдающий мужчина ушел наружу. Эдвард подошел и к ней.
- Мы тоже должны идти, Изабелла.
- Нет, - покачала она головой. – Я отказываюсь.
Он взял ее руки в свои, игнорируя присутствие Виктории. Королева и так знала, как сильно они любят друг друга. Рука в перчатке коснулась щеки девушки.
- Поверь мне, - прошептал он ей на ухо. Теплый воздух пощекотал ее кожу.
Изабелла перевела взгляд на Викторию. Та отвернулась от них, только ожидая, пока все уйдут.
Наконец, Изабелла неохотно взяла Эдварда за руку и пошла с ним по лестнице. Через несколько мгновений Виктория осознала, что осталась одна. Она в страхе смотрела на гроб, не желая видеть, что в нем, но обязана была это сделать. Королева сняла перчатки и скользнула пальцами по гладкому дереву и железу. Может быть, это кошмарный сон? Скоро она проснется и увидит, что все хорошо, все живы – даже отец.
Гроб стоял на небольшом возвышении, чуть выше ее бедер, а крышка оказалась тяжелее, чем предполагала женщина. Она с трудом открыла ее.
Внутри лежала та, кто больше не была ее сестрой.
Кожа Розали стала сероватой, губы потемнели, лицо начало расплываться. Кожа выглядела восковой. Младшая сестра королевы превратилась в безжизненную куклу, красивую даже после смерти. Виктория всегда считалась красавицей в Англоа. Но Розали, с ее золотыми локонами и глазами, тонкими чертами лица и нежной улыбкой мало кто замечал. Но Виктория не могла уже не замечать то, что сестра получила истинную красоту их матери, как внутри, так и снаружи.
По ее щекам покатились слезы, лицо исказилось от боли. Виктория склонилась над сестрой и заплакала.
Виктория, которая сдала столицу англичанам, признала свое полное поражение только сейчас, и рыдала над могилой сестры, обнимая ее тело. В ней не осталось ничего, кроме пустоты.
Минуты переходили в часы. Наконец, Виктория решилась уйти. У нее закончились слезы. Она закрыла гроб, охваченная странной усталостью, и ушла из склепа к своему небольшому эскорту, никого не предупредив. Возможно, они тоже не хотели встречаться с ней, предпочтя считать, что ее просто никогда здесь не было.
Виктория села на своего коня. Внезапно во дворе мелькнула черная тень ее бывшего генерала.
- Смерть Розали натолкнуло вас на некоторые мысли? – раздался низкий голос. Она молча сидела на коне, глядя на человека, которому по какой-то причине доверились люди Англоа.
- Мой путь стал более ясным, - честно ответила королева.
- Я верил, что однажды вы сможете измениться, как и Розали, - сказал Каллен. Легкая улыбка появилась на усталом лице Виктории.
- Эта война когда-нибудь закончится, Каллен.
Губы генерала сжались в тонкую линию. Между ними промелькнуло что-то странное.
- Она была единственным, что осталось от моей семьи…
Каллен не стал спорить. Виктория действительно осталась одна. Она больше не была его сестрой. Она никогда и не была ею – только врагом.
- Уильям Фелл позволил вам войти в Адельтон, несмотря на многочисленные протесты лордов, - низким голосом проговорил Эдвард, приближаясь к королеве. Она затаила дыхание. Даже сейчас он словно бы зачаровывал ее, и Виктория не могла оторвать от него взгляда. Его глаза пленили ее, притягивали к себе, пробуждали что-то глубокое и первозданное.
- Он верит, что вы сложите оружие и присоединитесь к нам в борьбе с англичанами.
- Этого не может быть, - грустно сказала королева. – Думаю, ты и сам понимаешь это. Скажи ему спасибо за то, что позволил мне попрощаться с Розали. Но я не признаю Уильяма Фелла своим сюзереном. Дай ему понять, что он должен отбросить любые глупые идеи о коронации. Уэсспорт потерян, Нью-Лондон скоро падет. Я верну себе законное место на троне еще раз. Это дружеское предупреждение. Отступите, и я пощажу всех, кто следовал за моей сестрой.
Мужчина в маске перед ней отрицательно покачал головой. Виктория кивнула.
- Я понимаю.
Она действительно понимала, что последователи ее сестры никогда не отступят. Она зашла слишком далеко и никогда уже не вернет их уважение и любовь.
- В следующий раз, когда мы встретимся, то уже не будем такими снисходительными.
Она усмехнулась.
- Убей меня сейчас, и война закончится сама собой, - рассмеялась она. Смех был странным и неуместным. Виктория с трудом прекратила его и наклонилась вперед.
- Но мы оба знаем, что твоя проклятая честь не позволит тебе. Однажды она уничтожит тебя, Каллен. Запомни мои слова.
Они стояли всего в нескольких дюймах друг от друга. Наконец, королева пришпорила коня и пустила его в дикий галоп, стремясь отдалиться от человека в маске.
Эдвард посмотрел вслед королеве. Его руки сжались в кулаки, а по всему телу распространился гнев и печаль.

4 ноября – Адельтон-холл

Все лорды объединенного юга теперь смотрели на него, на Уильяма Фелла, чтобы он вел их. Он оглядел присутствующих. Пронзительно-зеленые глаза всматривались в каждое лицо, словно оценивая его. Он знал свой долг перед страной. Но что сказала бы его мать, если бы была жива? Что сказала бы Клодин? Две женщины, которые отдали за него свою жизнь, и теперь судьба опять ставила его в сложное положение. Сама мысль о том, что он не мог контролировать свою жизнь, сильно давила на него.
Но он не показывал это.
- Мы едем в Нью-Лондон, милорды, - раздался его сильный ровный голос. На мгновение он дал усвоиться его словам. Им нужно большее – вся правда. Эдвард уперся ногами в пол. Справа от него сидел Карлайл, слева – Сакстон. – Там я займу место моей сестры.
При любых других обстоятельствах ситуация выглядела бы ужасно. Разве не странно, что внезапно возник давно потерянный принц? Не странно, что его сестра внезапно заболела и умерла, чтобы он мог стать королем вместо нее? Возможно, эта мысль возникала у некоторых. Но выражение лица Уильяма, когда он твердо высказался в первый раз против короны и трона Англоа, не давало усомниться в его словах. Однако он обязан был выполнить свой долг. В этом отношении он походил на своего отца.
- И что будет в Нью-Лондоне? – осмелился спросить Гловендейл.
Эдвард покачал головой.
- Давайте сначала доберемся туда.
У него не было больше слов. Он пойдет в Нью-Лондон и на месте разберется со всем. Ему нужен был план действий от тех, кто знал его – на самом деле знал, кто он такой.

9 ноября – Уэсспорт

Ворота с громким скрипом открылись. Виктория Фелл сморщила нос, оказавшись в полуразрушенном городе, в который вернулась с частью своего окружения. Некоторые из ее лордов отказались идти с ней. Она убила их. Некоторые сбежали ночью. Она найдет и убьет их позже.
Лошадь везла ее по замерзшей грязи во дворец, ее старый дом. Повсюду развевался крест Святого Георгия. Англичане демонстрировали претензии на ее город. Но она будет сдерживать свой гнев и меть дело с ними не как королева, а как дипломат. Ибо Англоа пока еще принадлежала ей.
Она решила, что пока вступит в союз с англичанами, пока не подомнет под себя всю страну. Однако это будет сложно сделать. Виктория начала понимать, что ей придется продать страну ради того, чтобы остаться на троне, и она готова была заплатить эту цену.
То, что осталось от ее армии, в город не впустили. Их оставили за городскими воротами. С ней ехали только Алистер и еще несколько преданных лордов. Даже Лаунель сбежал от нее.
Виктория соскочила с лошади и прошла мимо стражи в свой дворец. Алистер и другие шли следом за ней, уже зная, что она собирается сделать.
Дворец Уэсспорта странным образом потерял свой блеск. Когда-то грандиозное здание с огромным двором, полным придворных, сейчас опустело. Дворянство либо бежало в Адельтон-холл, в Зафру на юге, в Нью-Лондон, либо попряталось по своим собственным поместьям. В Уэсспорте осталось совсем немного людей, включая Амалию Раджак, все еще находившуюся в плену. Моника Савойя, теперь вдова, тоже жила здесь.
В Тронном зале Викторию ждал генерал Перси Бошан. Он с широкой улыбкой ждал королеву. Он наконец-то достиг того, что намеревался сделать еще четыре года назад – взять столицу Англоа. Теперь перед ним лежала свободная дорога для захвата остальной части страны. Внутренний конфликт в стране более чем устраивал его.
Бошан приветствовал королеву распростертыми объятиями.
- Наконец-то мы встретились в Уэсспорте.
У Виктории не было улыбки на лице.
- Ты не должен был захватывать столицу, Бошан, - прорычала она. – И не идти по моей стране своей армией.
Он лениво отмахнулся.
- Да, я помню то соглашение, которое вы заключили с Англией. – Улыбка стала хитрой. – Но вы проигрывали, и нам пришлось принять меры. – Он наклонил голову. – Кроме того, вы отправили армию против нас. Отношение к нам как к врагам аннулировало соглашение.
Виктория подняла руку.
- Напоминаю, что вы говорите с королевой Англоа, и должны проявлять уважение к ней!
Ее взгляд сверлил в нем дыры. Бошан вынужден был убрать улыбку. Виктория, несмотря на ее положение, все еще слишком опасна и свирепа, чтобы внушать к себе уважение.
- Люди, которые напали на вас на севере – изгои и мятежники. А тех, кто вышел из Уэсспорта, возглавлял француз Савойя, который действовал не по моему приказу.
Генерал что-то пробормотал себе под нос. Виктория не расслышала его слов.
- Так чем можно оправдать захват Уэсспорта, генерал? Соглашение оставалось в силе, я делала все, чтобы выполнить его. Теперь вы должны выполнить свою часть. Я помогу вам добраться до претендента, заседающего в Нью-Лондоне, а вы оставляете меня королевой Англоа.
Алистер не отводил глаз от пола. Он давно уже знал об этой сделке. Но часть его стыдилась. После успешного окончания войны он стал бы неизмеримо сильнее и богаче чем сейчас. Но чувствовал, что ради этого продал душу дьяволу. Трус, которым он являлся, не стал протестовать.
- Хорошо, мы продлеваем соглашение, - согласился Бошан. – Но после завершения войны мы оставляем за собой право решать, кого вы можете арестовать, а кого – нет.
- Не ваше дело, кого я решу бросить в тюрьму или казнить, - выплюнула Виктория.
- Вы знаете, о чем мы говорили, когда заключали соглашение, и будете придерживаться его, - ухмыльнулся Бошан. Виктория с отвращением подняла бровь. Ей не нравился этот мужчина. Она надеялась, что не его приставят следить за Англоа. Но королева не будет марионеткой в руках Англии. Но об этом она поговорит потом, как только убьет того, кто назвался ее братом.
- Начнем с похода к Нью-Лондону. Потом обсудим остальное, - жестко заявила Виктория. Бошан с удовольствием заметил, что коснулся больной темы.
Она собиралась вернуться в свои старые комнаты, потому что намеревалась пока жить в Уэсспорте, когда Бошан позвал ее.
- Я сожалею о том, что случилось с вашей сестрой, - сказал он. Виктория в ужасе застыла. Мог ли он знать? Нет, это невозможно.
Королева оглянулась.
- Мы встретимся в зале собраний через час, генерал, чтобы обсудить захват Нью-Лондона. Не опаздывайте.
Она поспешно ушла. Алистер последовал за ней. Королева рычанием приказала привести к ней Амалию и Монику. Она хотела выпустить на своих придворных дам большую часть своего гнева. Алистер не мог не выполнить ее приказа.

12 ноября – Нью-Лондон

Эдвард сидел у окна, выходящего во внутренний двор. Мозаика синего, топазового и белого цвета украшала пол. Некоторые упавшие листья еще не смел злой ветер. Эдварду выделили королевские покои Алдеи.
Изабелла уехала вместе с ним.
В день их прибытия лорды, остававшиеся в Нью-Лондоне, принесли ему свои соболезнования. Даже Торп осмелился подойти к принцу со своими фальшивыми словами утешения. Даже лорд Грэм казался ему более искренним.
Розали ушла. Сломалась опора, придающая ему силу и стабильность в жизни. Теперь он мог доверять только Джейкобу, Карлайлу и Изабелле. И в какой-то степени – отцу Николасу. В день их отъезда он долго говорил с ним, пытаясь понять, что происходит. Николас не обладал политическим взглядом на жизнь, но хорошо разбирался в людях. Он показал Эдварду, куда тот должен двигаться.
Через несколько часов все соберутся в Тронном зале, где Эдвард поделится с ними своим планом. Пока он еще сам не до конца знал, что это должно быть. Его должны объявить королем. Но Уэсспорт, где их короновали, принадлежал англичанам.
Изабелла пробралась в его комнаты. За тем, чтобы их никто не побеспокоил, присматривал Джейкоб.
- Принцы не могут дуться, - сказала она, подходя к Эдварду, целуя его в щеку и садясь на один из диванов в комнате.
Эдвард продолжал молча смотреть на листья на мозаичном полу в саду. Внизу пробежала служанка, не зная, что на нее смотрит принц.
- Ты запутался, - вдруг шепнул ему на ухо голос. Эдвард подпрыгнул от удивления. Изабелла неслышно подкралась к нему и наклонилась к плечу.
- Я так и не знаю, что делать, - пробормотал он ей. Изабелла прикусила губу, следя за его взглядом.
- Один год, - прошептала она, не отрывая взгляда от опавших листьев.
- Что? – озадаченно переспросил Эдвард.
Улыбка Изабеллы выражала смесь грусти и счастья. Ее волосы были убраны назад, темно-синее платье облегало фигуру.
- Прошел год с момента нашей встречи.
Эдвард удивило, что она все помнит. Изабелла взяла его за руку.
- С самого начала меня всегда поражало, что ты знаешь, что должен сделать. Внушал странную уверенность в своих действиях, которую я не могла объяснить. И это внушало мне безопасность – я верила в тебя и твои возможности. – Изабелла замолчала, не отрывая взгляда от зеленых глаз. – Я верю в тебя, Эдвард. Я доверяю тебе больше, чем могут объяснить слова. Вот поэтому я знаю, что сейчас ты пойдешь к лордам и скажешь им то, что должен сказать.
Он понимал, куда она клонит, но не остановил, только крепко сжал руку.
- Ты будешь королем, и поведешь за собой армию в этом конфликте, чтобы положить ему конец. Ты не еще один игрок за доской, Эдвард – ты тот, кто закончит игру. Вот почему ты вышел вперед. Вот почему за тобой пойдут люди.
- Если я стану королем, то для нас почти не останется шанса…
Он не мог заставить себя произнести последние слова.
Выражение ее лица не изменилось, взгляд не опустился и не ушел в сторону. К его удивлению, еще одна мягкая улыбка появилась на ее лице. Она оказала большее влияние. Потому что Эдвард разглядел в ней надежду.
- Мы найдем способ, Эдвард. И когда придет время, справимся со всем.
Он понимал, что делает Изабелла. Она дает ему разрешение. Изабелла понимала, почему он колеблется – из-за нее. Только из-за нее. Но она не станет причиной того, что масштабный конфликт станет еще масштабней. Она не будет эгоисткой. Часть ее понимала, что если открыть лордам истинное лицо Эдварда Каллена, то результат может оказаться катастрофическим. Будет ли у них шанс решить свою проблему? Изабелла не знала, но не хотела сейчас думать об этом.
Ее глаза скользнули по красивым чертам. Люди пойдут за Эдвардом. Он самый настоящий, прирожденный король.
- Сейчас нельзя говорить им правду. Пусть сначала закончится война. Тогда, может быть, мы расскажем всем, кто сражался за них как Эдвард Каллен.
Изабелла все еще надеялась, что они останутся вместе. Но было бы странно, если бы Изабелла Свон внезапно сменила Эдварда Каллена на Уильяма Фелла, ведь вся страна уже знает об их любви.
Он потянулся к ней и обнял.
- Я люблю тебя, - мягко прошептал он ей на ухо, наслаждаясь запахом волос. И обнимал дольше, чем следовало бы. Его не волновало это. – Я люблю тебя всем сердцем, - вновь сказал он.
- И я люблю тебя – и как Эдварда Каллена, и как Уильяма Фелла. Я люблю тебя любого, - прошептала ему Изабелла. – Я люблю в тебе все, - выдохнула она в его объятиях.
До Эдварда медленно доходило, что Изабелла превращается в новую опору для него, заменяя ту, кем была Розали.
В комнату заглянул Джейкоб.
- Эдвард, - с грустью позвал он. – Пора.
Изабелла оторвалась от него. Одним взглядом она все сказала ему. Он имел ее полную поддержку, полное доверие и полную любовь.
Эдварда всегда тянуло в двух направлениях – к любви и к долгу. Но теперь любовь подтолкнула его к долгу. И он поступит так, как убеждает его Изабелла.
Принц Англоа вошел в Тронный зал в сопровождении Джейкоба Блэка и генерала Каллена.
Лорды ждали его во впечатляющей, отделанной мрамором комнате. Через окна в крыше просачивался дневной свет. Цвета осени исчезали. Скоро они ждали первого снегопада.
Шаги по мраморному полу эхом отозвались от стен. Эдварду казалось, что каким-то образом он оказался на востоке и идет по дворцу султана Османской империи.
Эдвард сел, заметив, что Торп тоже находится в зале. Ему следовало бы позаботиться о кардинале. Его участие в заговоре несомненно, но без свидетелей и улик он мало что мог сделать.
Атар зло смотрел на кардинала, как и Гловендейл. Оба были возмущены его присутствием, но они не успели выставить его из зала до появления принца.
- Виктория снова заключила сделку с англичанами, на этот раз открыто, - сразу же заявил Сакстон, приступая к делу. – Мне сообщили мои люди в Уэсспорте. И не только они.
Он убивающим взглядом посмотрел на Торпа, который стоически переносил взгляды присутствующих.
- У меня есть к вам вопросы, кардинал, - произнес в его сторону Эдвард.
Пухлый толстячок заерзал в кресле под взглядом принца. Его крохотные глазки прищурились, толстые пальцы сжались вместе, а красные одежды отразили дневной свет.
- Я слушаю вас, ваше высочество.
- Как мне объяснил генерал Каллен, вы сыграли роль в неправомерном обвинении Томаса Атара. Вы также заключили в тюрьму в Риме генерала Каллена и Карлайла Челда, которые считали, что вы причастны к свержению короля Джаспера.
Торп перевел взгляд с Атара на Гловендейла, Грэма и других лордов. Большинство недовольно смотрело на него. Он вновь уставился на принца, изобразив на лице самое невинное выражение.
- Объясни мне, почему я не должен бросить тебя за решетку?
- Ваше высочество! – заявил Торп. – Заключение лорда Атара в темницу было основано на реальных доказательствах. Свидетельствовала личная горничная леди Свон, которая служила и лорду Каллену. Я не придумал эти доказательства. То же самое относится к документам, найденным у него в комнате. Что же касается инцидента в Риме… - Он посмотрел в сторону человека в маске и приглушил голос, - я прошу прощения у генерала за любой дискомфорт, который причинил ему.
- Но ты оставался в Уэсспорте даже после воцарения Виктории, - прорычал Карлайл.
Торп пожал плечами.
- Я занял нейтральное положение в конфликте. Большую часть его я провел в Риме, а потом старался держаться как можно дальше.
- Тем не менее теперь вы выбрали сторону, - заметил Эдвард. Он знал, что мало что может сделать с Торпом, если тот не признается сам. А такого никогда не случится.
- Потому что я вижу, куда клонит Виктория. Я верен короне. – Он склонил голову перед Эдвардом. – И вы – тот, кем себя называете. Я вижу в вас сходство с отцом. По праву рождения, то есть по праву божьему, вы имеете право на трон, который Виктория старается удержать.
Слова были лестными, но все понимали, что в любой момент эта гадюка может перемениться. Эдварду придется терпеть Торпа, как и Карлайлу. Но для него это будет легче, так как маска скрывала любые эмоции. Сам Эдвард не мог выразить свое отношение к кардиналу, поскольку Уильям Фелл никогда не встречался с кардиналом.
- Я должен был вас спросить, кардинал, - произнес Эдвард. Торп, ощутив себя в безопасности, отмахнулся. Атар пришел в ужас, страстно желая, чтобы Уильям отбросил кардинала в сторону. Но тем не менее Торп обладал властью, и они могли использовать его влияние и силу. – А что вы слышали о событиях в столице?
- Мои друзья-священники прислали мне новости из Уэсспорта, - начал Торп. – Викторию видели в обществе Перси Бошана.
Эдвард изо всех сил сохранял невозмутимость, услышав имя английского генерала, с которым он сражался во время предыдущей войны – человека, который желал покончить с генералом Калленом. Атар промолчал. Как и Гловендейл, Ириас и Рэйли, имеющие высшие звания в этой комнате, кроме принца, конечно.
- Самый главный вопрос сейчас, ваше высочество – это то, как мы поступим? – сказал Атар, наклонившись вперед. Его серые глаза вспыхнули, волосы он отбросил назад, пристально вглядываясь в лицо Уильяма и ожидая ответа. Принц слышал, как старый советник затали дыхание. Он знал, что тот хочет услышать.
- Собрать все силы и бороться с моей сестрой, - спокойно заявил Эдвард, словно это была самая обыденная вещь.
- Это понятно, - заметил Ириас. – Но это не то, что мы имеем в виду. Что вы будете делать сейчас?
Зеленые глаза принца осмотрели комнату, залитую солнечными лучами. Он проникся тихим великолепием обстановки, абсолютным величием Тронного зала. Его взгляд устремился туда, где стоял трон древних королей. На кончике его языка уже вертелся ответ, желая прорваться сквозь зубы. Эдвард боялся его воздействия, того будущего, который он принесет. Но странным образом он хотел сказать это. Ответ содержал ключ к его судьбе, ключ к будущему Англоа.
- Розали не стала короновать себя. Она посчитала, что это кощунственно – когда две королевы заявляют о праве на корону одновременно, - начал он. Все в зале напряглись, не сводя с Эдварда пристального взгляда. Он снова посмотрел на трон, решив больше не бояться его.
- Но я так не считаю.
Пять слов жутким эхом отозвались в комнате. Пять слов, от которых сердце Атара подпрыгнуло в груди, вызвали странные эмоции у большинства присутствующих. Они ждали продолжения, чувствуя, что присутствуют при эпохальном событии.
- Я поклялся себе, что встречусь с Викторией на равных, милорды. – Он осмотрел свой совет. – А это значит, я встречу ее только как король встречает другую королевскую особу.
Атар сглотнул, чувствуя, как мурашки бегут по его кожу. Об этом он мечтал много лет. На это он надеялся с тех лор, как узнал, что Леонора беременна. Но он и не надеялся, что это станет правдой.
Ириас нарушил молчание первым.
- Уэсспорт находится под англичанами, ваше королевское высочество…
- Я не буду короноваться в Уэсспорте, - прервал Эдвард. Он некоторое время молчал, и никто не осмелился нарушить тишину. Но вскоре встрял Торп.
- При все моем уважении, все короли и королевы Англоа всегда короновались в Уэсспорте.
- Не всегда, кардинал. Где они короновались до английской колонизации? Где короновались три короля после войны за независимость? – спросил Эдвард.
До всех дошло, на что он намекает. На лице Сакстона появилась мальчишеская ухмылка. Без сомнения, он подумал, что его идею передал принцу Каллен.
- Но это Нью-Лондон, - осмелился сказать Рэйли.
- Вы не можете короноваться здесь! – оскорбленно прорычал Фоукс.
- Ты почти прав, генерал. Я не могу возложить на себя корону в Нью-Лондоне, - согласился Эдвард. Клеймо столицы английской колонии вечно будет висеть на этом городе. – Но я могу короноваться в Сафейре.
Солнечный свет ласкал голубые крыши города, заставляя их блестеть. Мужчины молча сидели за столом, не зная, что ответить.
- Но это… - начал было Торп, не зная, как продолжить.
Теперь вместо Эдварда заговорил Карлайл.
- Когда-то Сафейра была нашей столицей и резиденцией королей Англоа. Почему бы нам не вернуть ей старое имя, чтобы показать всей стране, что мы возвращаем ей былую славу?
Что-то теплое появилось в душах присутствующих. Сакстон энергично кивнул.
- Всего несколько сотен лет назад в Сафейре перестали короновать правителей страны. Но Нью-Лондон – Сафейра – истинное место власти. Его королевское высочество прав. Если его коронуют здесь, как истинного сына и наследника Филиппа Фелла, в древней столице, он сотрет любую легитимность, которую когда-то имела Виктория. Он восстановит здесь настоящую легитимность.
Большинство лордов начали видеть, насколько блестящ этот план. Даже лорд Грэм.
- Собор в Уэсспорте был построен вашим отцом, ваше королевское высочество, - гнусаво заметил Торп. – Отвернуться от этого – значит, повернуться спиной к проделанной им работе.
Эдвард долго смотрел на него.
- Уэсспорт был испорчен Викторией. Она запятнала его казнями, сделкой с врагом, убийством нашего кузена в стенах города. Хотя мой отец построил этот город и вложил в него все свои силы, его дочь уничтожила все, что он сделал. Милорды, я буду коронован здесь, в городе, который вернет себе свое прежнее имя – Сафейра.
Ультиматум повис в воздухе. Скользкое ожидание заполнило атмосферу. На плечи всех присутствующих легла ощутимая тяжесть. Но все они кивнули, принимая его.
- Тогда первым вашим указом, ваше королевское высочество, мы вернем городу его прежнее название. Все узнают, что он вновь называется Сафейрой, - заявил лорд Грэм.
- А кто коронует вас? – прервал его кардинал Торп.
- А кто короновал Викторию? – спросил его Атар, наморщив нос.
Торп взволнованно пояснил:
- Епископ Уэсспорта всегда короновал королей и королев со времен Филиппа Фелла.
- Тем не менее такая честь должна принадлежать архиепископу, вы не считаете? Он имеет самый старший чин. Например, архиепископ Мезира.
Мезир – область на юге - была центром духовенства в Англоа. При наличии в стране архиепископа кардинал Торп сумел захватить власть в стране, поскольку он беспрерывно ездил между Ватиканом и Уэсспортом.
Архиепископ не искал такой же силы и власти и решил остаться в дальнем уголке страны, чтобы провести в ней свои последние дни. Торп же стремился занять его место, чтобы занять когда-нибудь папский престол.
- Его милость Кларенс Мезирский не выезжал из своего дома последнее десятилетие, - начал Торп.
- Мы пригласим его. Его королевское высочество должно быть короновано архиепископом, - прервал Гловендейл, бросая суровый взгляд на Торпа. Ему тоже не нравился кардинал. Он хорошо помнил, как Эдварда и Карлайла бросили в тюрьму, избили и приковали к стене.
- Пошлите за ним и убедитесь, что он находится внутри города, прежде чем мы объявим о коронации, - добавил Эдвард.
- Ваше королевское высочество, не думаю, что его милость сможет пуститься в такое утомительное путешествие…
- Его милость приедет, как сказал принц. И слово принца окончательно, кардинал, - прорычал Карлайл, излучая явное отвращение к Торпу. – Если у вас есть возражения, обсудите их со мной.
Торп побледнел. Эдвард изо всех сил старался скрыть ухмылку. Другие лорды не стали вмешиваться в спор – все, кроме Грэма, Ириаса и Гловендейла. Ириас тоже не любил Торпа, но считал, что нельзя в таком положении не обращать внимания на его влияние. На данный момент они нуждались в нем на своей стороне. А Грэм начал прислушиваться к словам кардинала.