Глава 1

Переплетенные корни

Эдвард

Верите ли вы в судьбу?

Не понимаю, Карлайл, зачем вы оставили его при себе.

В то, что ничто не случайно, и все такое прочее?

Весь в мать.

Что всему есть свое предназначение и предопределенное место?

Будь он одним из моих, я бы вышвырнул этого мальчишку на улицу - только клочки по закоулочкам полетели бы.

Потому что я в это не верю.

Он не твой.

Небо смеялось надо мной своей от горизонта безукоризненно растушеванной голубизной и отсутствием малейшего намека на облачность.

Никакого волнения.

Оно шло вразрез с той бурей, что назревала в моем сознании, пока самолет летел над страной вне зоны турбулентности, приближая меня все ближе и ближе к ядру моей отчужденности.

И мыслями, которые я не пускал в свое сознание на протяжении… ну, около сорока восьми месяцев.

Навскидку.

Из-за него у виноградников будет дурная слава, и тебе это известно.

Возможно, я просто должен отказаться от этого.

У него нет того чутья.

Я должен отказаться от этого.

Как бельмо на глазу.

Тогда, полагаю, я вел себя как придурок.

Но как бы то ни было, я возвращался в Напу, и даже пяти или около того часов в огромной жестянке без единого шанса на побег на протяжении всего пути из аэропорта Коламбус Метрополитен до Сакраменто не было достаточно, чтобы избавиться от мыслей о том, зачем я направлялся туда.

В действительности, это возымело обратный эффект.

Ты потеряешь свои виноградники.

Первые несколько часов я провел в попытках заснуть, чтобы сбежать от своих собственных мыслей, но вскоре понял, что это бесполезно, и надел наушники, включая айпод на полную мощность, чтобы их заглушила громкая музыка.

Но и это не помогло.

После одного часа, проведенного в желтом такси по дороге в Напу, меня замутило.

Моя баночка с Тамс (п.п. таблетки, нейтрализующие свободную соляную кислоту в желудке) оказалась пустой, когда я достал ее, поэтому мне пришлось успокаиваться с помощью дыхательных упражнений, которыми я пользовался для борьбы со страхом перед боем.

Глаза закрыты… дыхание замедлено.

Чего мне бояться?

Я - сержант Эдвард Энтони Каллен.

Командир одного из самых способных отделений в Сухопутных войсках США.

А следовательно, часть самой высокой по старшинству категории взводов в моей роте.

Инструктор пехотинцев.

Признанный чемпион в рукопашном бою.

Я четыре года рвал задницу, чтобы заслужить свое звание, сталкиваясь с такими ужасами войны, которые гражданские даже представить себе не могут.

И, да, я убил нескольких человек…что, откровенно говоря, куда хуже, чем внезапный обстрел.

По крайней мере, в армии.

Чего я тогда боюсь?

Когда такси оставило меня перед старым каменным зданием, которое я некогда называл домом, мне показалось, что все здесь по-прежнему, но как только я расплатился с таксистом, понял, что что-то не так.

Возможно, мне стоило обратиться за бесплатной психологической помощью, которую мне предлагали перед тем, как я покинул Джорджию.

Впрочем, с другой стороны, консультации у психолога не мое.

Качнув старым вещмешком за плечами, я повернулся и встретился лицом к лицу со своим заклятым врагом.

Одним из них, так или иначе.

Дом.

Ключ, который я по какой-то причине хранил все эти годы, подошел, что меня удивило, но едва я вошел в царивший в передней беспорядок, то почти пожалел о том, что сделал это.

- Иисусе.

Цельная греденция, занимающая лучшую часть у стены напротив входа, теперь была повалена на бок, точно так же как и каждая дорогая сердцу безделушка, каждый украшавший её сувенир были разбросаны по полу и без лишних раздумий выброшены.

Я даже думать не хотел о том, как выглядит остальная часть дома.

- Возможно, тебе стоит пойти в церковь, если ты ищешь Бога.

Разумеется, колкое язвительное замечание меня не удивило, но тем не менее я обернулся, чтобы увидеть управляющего землями моего отца.

Ради Бога, никогда не называйте её прислугой.

Это может плохо кончиться.

- Элис.

В то мгновение, как я произнес её имя, я почувствовал себя так, будто снова стою перед своим командиром в Форт-Беннинге (п.п. дна из крупнейших военных баз на территории США. Располагается на территории двух штатов — Джорджии и Алабамы. Ежегодно готовит около 96 тысяч военнослужащих по 85 специальностям. Каждый солдат танковых и пехотных подразделений Армии США начинает свою службу с обучения на этой базе.)

Мгновение она пристально смотрела на меня, а затем начала поднимать вещи с пола, продолжая разговаривать со мной.

Если это можно назвать разговором.

- Я обнаружила дом в таком состоянии, - сказала она.  Тон её голоса был холодным, но я уверен, что она использовала его только для того, чтобы унизить меня. – Только вернулась с отдыха, Эдвард, но тебя это не касается. Потому что тебя не было почти пять лет.

- Четыре… четыре года, - поправил ее я, поскольку не хотел, чтобы она указывала мне, сколько времени меня не было. Я знал, сколько это продолжалось. Этим она лишь усугубляла ситуацию, вот и все.

- Твой отец упал там, - проигнорировав мое высказывание, сказала она и кивнула головой в сторону гостиной. – Врачи не уверены, что это было, но готова поспорить, что это инсульт.

Она закинула старое полотенце на плечо, взялась за метлу, прежде стоящую в углу, и стала сметать в кучу осколки стекла.

- Инсульт? У папы?.. Он же…

Я едва не сказал «здоров как бык», но одна любительница поговорить не дала мне закончить.

- Он очень слаб, Эдвард. В его возрасте не просто управлять виноградниками в одиночку.

- В одиночку? – рассмеялся я. Отец никогда не управлял виноградниками один. – А как насчет?..

- Он уехал работать на другую винодельню после…

Она не закончила мысль, вместо этого лишь загадочно сказала мне: «У него своих забот полно».

- Что ты имеешь в виду? Что случилось?

Долгое время он был одним из моих самых близких друзей, но как оказалось, не совсем настоящим другом, хотя все еще… Я задумался над тем, что же могло заставить его покинуть нашу винодельню.

Он был чрезвычайно верен нам.

Думаю, кто-то же должен быть таким.

Элис продолжала подметать, совершенно не желая смотреть на меня.

- Не моя история, чтобы ее рассказывать, Эдвард. Тебе нужно увидеться с отцом -  неизвестно, сколько он протянет… - Она прекратила мести. – Ты просто не знаешь всего.

Она убрала сор в мешок и оставила меня в одиночестве.

Дыыыыыыышииииииииии… мееееееееедленнооооооо.

Я поднялся по лестнице в свою старую комнату, которая теперь, по-видимому, стала комнатой для гостей, бросил на кровать свой вещмешок и подошел к шкафу.

Все полки в нем были битком набиты вещами, запакованными в прозрачные пластиковые пакеты, в которые люди любят складывать всякую ерунду, когда не могут ее выбросить и не думать о ней. Мне пришлось просмотреть содержимое шкафа трижды прежде, чем я нашел то, что искал.

Затем я сделал себе сэндвич, захватил еще один с собой и вызвал такси до Сономы, чтобы увидеть, что случилось с моим отцом… после… после того, что произошло в доме.

- К сожалению, приемные часы окончены, - сообщила мне молоденькая медсестра, когда я спросил, где могу его найти.

- Что ж, разве вы не можете сделать исключение? Я - его сын.

Взгляд, которым она меня одарила… он сказал мне о многом.

- Сын?

О, пожалуйста.

- Да, сын. Знаете, что-то вроде его ребенка, плода его чресл, его «геморроя». Я только что прибыл из…

- Мне жаль, просто… я имею в виду, э-э, он не упоминал ни о каких детях.

Превосходно.

Я не сказал ей больше ни слова. Не её вина, что мой отец забыл сообщить больнице, что у него есть сын, который, возможно, придет, чтобы навестить его.

С другой стороны, возможно, он не ожидал, что я приеду.

Или вообще не захотел, чтобы я приходил.

Я даже не подумал об этом.

Что ж, дерьмово.

Я сидел там как идиот, обдумывая все это, пока внезапно медсестра не прервала мои внутренние дебаты.

- Сэр?

Она немного помедлила, поймав мой взгляд, в котором, скорее всего, отразилась злость.

На него.

Не себя.

На всю Напу.

- Простите… - пробормотал я, вытаскивая удостоверение личности и показывая его ей, чтобы я мог пойти туда, где прятался Карлайл.

- О, вы… военный… мне… правда жаль, просто…

- Да, я понял, он не упоминал обо мне, - закончил я за нее. Затем я заполнил необходимые бумаги, и она проводила меня туда, где так или иначе ничего не будет сказано, потому что он без сознания…или…в коме или что-то в этом роде.

В любом случае я не знал, что сказать, я просто стоял там и смотрел на него. И ждал. Чего-то.

Он не твой.

Хорошо.

Не лезь не в свое дело.

Это мое дело, Карлайл, это мои виноградники сгорают дотла, корни оголились.

- Эдвард?

Вот дерьмо.

Я не был готов к этой встрече.

Я пока был не готов ни к каким встречам.

На самом деле я надеялся, что мой визит будет коротким, и все обойдется без каких-либо встреч.

- Эдвард Каллен, - повторил он, абсолютно уверенный в том, что я его услышал.

Карлайл лежал там, по-прежнему безмолвный, но я хотел, чтобы он знал.

Знал, что я здесь, что я вернулся домой.

Знал, как я сильно беспокоюсь о нем.

Звук приближающихся шагов, слышавшийся за моей спиной, становился все громче и громче, подсказывая мне, что по крайней мере еще один человек теперь знает, что я вернулся.

И, возможно, этот человек не рад этому.

Любой бы в такой ситуации ушел, скрылся из виду, нашел место, чтобы переждать грозу.

Так или иначе, идти мне было некуда, и к тому же меня учили не быть трусом - меня учили смотреть опасности в глаза вне зависимости от того, откуда эта опасность исходит и насколько это меня пугает.

Защити то, что принадлежит тебе, любой ценой.

Поэтому я повернулся лицом к нему… и своему прошлому.

- Здравствуй, Эммет.