Глава 10. Щекотливое положение

Эдвард

Сон никак не шёл. Ночь, когда я чуть не взял Беллу Свон - сексуального компьютерного фанатика, исключительную Пироженку и, что не менее важно, своего собственного почти сталкера - жестко и под кухонным столом моего отца.

Я хотел взять ее.

Я бы с легкостью мог взять ее.

Боже, я хотел взять ее.

Хотя это было бы неправильно. Или ненормально. Что бы это ни значило.

Неправильно такое испытывать, да?

Желание заняться страстной, чувственной и, возможно даже, опасной любовью с девушкой, которая помолвлена?

 О Боже.

Мне было неудобно лежать там, вспоминая ее руки на мне.

Те слова.

«Это не твоя вина, Эдвард».

От этих слов мне стало больно, и это мне не нравилось: чувства, которые она пробудила, сказав пять простых слов. Как у нее это получается?

Я продолжал бороться с мыслями о ней и о том, как она смотрела  на меня.

Запах ее кожи.

Ее губы напротив моих.

Ее бедра… вращающиеся около меня так… черт… не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь терся об меня так.

Даже в Вегасе.

И неужели все это время ей действительно нужно было одеваться так?

Смеяться каждый раз так, что это заставляло меня улыбнуться?

Потягивать вино так?

Есть мою «гауду» так?

Я имею в виду… Она. Услышала в вине… Чертовы… Ягоды.

Никогда не забуду то лето, когда я вырастил тот куст недалеко от винограда для красного вина. Я думал, что вину требуется что-то еще, понимаете? Что-то новое, так сказать, и хотя Карлайл не срезал кусты, чего я ожидал от него, но когда он узнал об этом… то наказал меня на месяц, заставив чистить перегонную установку каждый день после школы.

Я ломал голову над тем, как ей удалось уловить этот вкус. Я знал опытных дегустаторов вина, которым не под силу разобрать этот вкус.

И черт, если бы только это было единственной вещью, которую она уловила этой ночью.

Я буквально ударил себя по голове за то, что позволил себе проделать то дерьмо с ней. Одна часть меня говорила мне не целовать ее… а другая часть… была не согласна с этим. И та вторая часть приказала моим губам вступить в серьезную дискуссию с губами Беллы в возбуждающей, дразнящей и сексуальной манере.

И мои губы сделали это.

Я лежал в ожидании, когда часы покажут 05.00, чтобы перевернуться и увидеть, как в моей кровати магическим образом появится тайленол.

Но будильник все не звенел, поэтому я одним глазом посмотрел на него.

Пора вставать.

Я схватил бутылку воды и около 5 таблеток тайленола, которого мне так хотелось, и вышел из комнаты. Я отправился на пробежку, потому что чувствовал необходимость очистить свои мысли, словно от этого все встанет на свои места.

«Ты скоро уедешь отсюда», - думал я, пробегая мимо отметки в одну милю.

«Вот почему это было глупо», - признался я самому себе, прокручивая в голове события прошлой ночи еще раз.

«Она не свободна, помнишь об этом?» - напоминал я себе в чертов… десятый раз.

«Идиот», - наконец признал я. Таким я и был. Во всех смыслах.

***

Когда вода в бутылке закончилась и головная боль прошла, я развернулся и побежал в сторону дома, мысленно ставя «галочки» над тем, что мне нужно сегодня сделать.

Я заметил кое-что, чего не замечал раньше, в другие дни, когда бегал здесь.

Знаки.

Множество знаков.

Материальных, не ментальных.

Скоро местный конкурс виноделов. Осознав это, я обнаружил, что улыбаюсь воспоминаниям, которые были навеяны этими знаками.

За несколько месяцев до этого события мы с Эмметом трудились фактически двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю ради моего отца.

Следить за тем, что готовят на конкурс другие винодельни… и да, украсть попутно пару вкусов.

Наблюдать за тем, как отец лично передает свою бутылку для участия в конкурсе.

Несмотря на то, что большую часть времени я был обижен на него, я восхищался его способностью выбрать идеальное вино для участия в соревновании.

Он много раз побеждал, но немало и проигрывал семейству Вольтури, и никто никогда не знал, кто придет победителем к финалу конкурса.

До того последнего года.

Года, когда я уехал.

В тот  год Карлайл даже не зарегистрировался для участия в конкурсе. Сказал, что это будет пощечиной Аро и Маркусу после того, что я сделал с их угодьями.

И на этом воспоминании моя улыбка сошла на нет.

На обратном пути домой я думал о том, что мне делать со своими чувствами к Белле.

В конце концов, это было очевидно.

***

Дома меня ждал завтрак, но Элис нигде не было видно, поэтому у меня не было возможности поблагодарить ее или поссориться с ней... и я решил поесть, а затем принять душ.

В любом случае, она готовила лучше, чем я.

Эта женщина, должно быть, знала мой распорядок дня, знала, когда я возвращаюсь и сколько времени займет приготовление завтрака точно к моему приходу.

Я старался не смотреть в сторону кухонной стойки, пока ел.

Так было проще.

Вместо этого, я смотрел в панорамное окно на виноградники. Я заметил, что виноградные лозы начали выглядеть так, какими я их помнил несколько лет назад.

Я предположил, что Карлайл не забросил их, как могло показаться на первый взгляд. Похоже, они ожили, и я задумался над тем, как выяснить у Элис, что здесь произошло.

Потому что кто знает, очнется ли отец когда-нибудь?

Я отогнал от себя эту мысль. Надел шляпу и отправился в виноградник.

Выходной, который я позволил себе провести с Беллой, казался целой неделей. Я чувствовал себя лучше и был настроен на работу, несмотря на то, как закончился наш вечер.

Я отогнал от себя чувство вины и решил, что избегать Беллы будет лучшим решением этой проблемы, пока я не найду способ извиниться.

Потому что действительно вышел за рамки дружеских отношений.

Я продумал план на день, решив сделать перерыв в середине дня и навестить Карлайла, а затем продолжить работу внутри дома.

Он все еще находился в глубоком сне… или, в лучшем случае, без сознания. Непохоже, что он скучал по мне…

Я подрезал виноградные лозы, которые особенно любил.

Те, рядом с которыми мы с Эмметом отдыхали, когда на самом деле должны были выполнять домашние задания, и где отец преподавал нам «урок ответственности».

Единственная разница заключалась в том, что платил за это Эммет.

А я?

Я был сыном того…

На самом деле, непохоже, что старик собирался скучать по мне, даже если бы очнулся. Давайте взглянем правде в лицо. Возможно, несколько лет назад он и записал меня как контактное лицо и позабыл об этом. Когда он наконец придет в себя, то, вероятно, кое-что исправит в своих документах и…

- Привет, Эдвард.

- Вот черт!

Я чуть не порезался о секатор, когда она подкралась ко мне со спины.

- Боже, Белла.

Она захихикала.

- Прости.

Этот смех.

Опять всё сначала.

- Что ты… что ты здесь делаешь? – спросил я её, путаясь в собственных словах. Я вытер грязь с джинсов, чтобы поприветствовать её.

Увидеть её…

Проклятье.

Коротенькие шортики и топик… не помогали.

- Я, э-э… - она выглядела смущенной. – Я… - она закусила губу.

Я почувствовал, как напряглась каждая мышца моего тела в ответ на язык тела, которым она говорила. Одновременно я был взволнован и чувствовал себя неловко.

Она путалась в словах точно так же, как и я, поэтому я решил разрядить обстановку.

- Как ты сегодня чувствуешь себя, Пироженка? – улыбнулся я, а она лишь покачала головой.

– Не так плохо, как должно было быть. Вероятно, тебе следовало предупредить меня о винном похмелье.

- Да, но чем лучше вино, тем меньше похмелье…

- Так что? Ты напоил меня дешевым пойлом? – съязвила она.

Мне нравилась её язвительность.

Это было мило.

Когда она говорила колкости, в её глазах загорался огонек, и это заставляло меня улыбаться еще сильнее.

- Ну, это было наше первое свидание… я не хотел…

Черт.

Снова.

- Я не имел в виду… свидание… я лишь… - начал я, а она покраснела.

- Эдвард, - заговорила она, и я скрестил руки на груди, когда она растерялась. Потому что, вероятно, она собиралась сказать мне, каким ослом я был, когда поцеловал её прошлой ночью… и что некоторое время она не будет печь для меня пироги.

Или никогда.

- Да?

- Я?.. – она запнулась. – Точнее мы?.. – она вдохнула. – Я пытаюсь спросить… было ли что-нибудь прошлой ночью?

Я открыл рот, но не проронил ни слова.

Пока.

И погодите.

Мне не послышалось?

- Ты говоришь, что ничего не помнишь? – спросил я, потому что действительно верил, что нам лучше об этом забыть.

Она медленно покачала головой, и во мне загорелся огонек надежды.

Время повернулось вспять.

Подумать только…

Прорехи во вселенной.

И это работало на меня.

- Так что… было что-нибудь такое, за что мне может быть стыдно?

- Что ты имеешь в виду? – спросил я, чуть наклонив голову и нахмурившись, чтобы показать, что я смущен. Она ни за что не узнает о том, что произошло.

У нее не будет причин для того, чтобы ненавидеть меня.

И у нее не будет причин для того, чтобы прекращать нашу дружбу сейчас.

- Ну, я… - она рассмеялась над собой, а я незаметно старался угомонить свою нижнюю часть тела, которая приняла во внимание внезапно открывшийся вид.

- Думаю, мне это приснилось, но было так… так… похоже на реальность, понимаешь?

- Эммм? – промычал я, потому что был чертовски уверен, что стоит мне открыть рот, и мой голос меня выдаст.

- Значит мы не… точнее я не?..

И вот я сижу и думаю про себя, зачем она со мной так поступает? Просто скажи себе, что не будешь спать с ней. Она слишком хороша на свою беду.

Я чуть заметно нахмурился.

- …сняла с себя всю одежду и попросила заняться с тобой нежной любовью посреди виноградника моего отца?

Я ждал этого.

Лицо Беллы.

Порой.

Я просто ничего не могу с собой поделать.

Краска сошла с её лица, и уверен, что её бы, возможно, стошнило, не будь она такой леди.

Часть меня, которая не хотела смеяться, почувствовала себя виноватой.

- Расслабься, Пироженка… ничего не было, - торжественно сообщил я ей, и она снова задышала.

К моему сожалению.

Но, если честно, её реакция только подтвердила то, что я уже знал.

Что всё это было плохой идеей.

Определенно она думала так же.

- Значит, - начала она. - Ты не… целовал меня?

Она спрашивала так, будто сомневалась в этом и нуждалась в моем заверении.

Которое в любом случае произойдет.

Я не хотел рисковать отношениями, которыми дорожил.

Не хотел рисковать тем, что не увижу ее снова.

Я начал так:

- Белла, я уверен, что… -  на этих словах я склонился к ней, - если бы я поцеловал тебя должным образом, ты бы сейчас не спрашивала, был ли поцелуй.

Фактически я не солгал.

Я просто не подмочил репутацию тому, у чего она не должна быть подмочена или что-то в этом роде.

Я подмигнул ей и развернулся, чтобы вернуться к работе, хотя на самом деле мне просто не хотелось, чтобы она увидела разочарование в моих глазах.

«Ты скоро уезжаешь отсюда», - безмолвно напомнил я себе.

Клянусь, я думал, что после этого она уйдет. Знаете? Пойдет домой, всё обдумает… свыкнется с мыслью, что ей это не нужно.

Вместо этого спустя минуту-другую она просто спросила:

- Сегодня тебе нужна помощь?

Одновременно я был рад и… не рад тому, что она хотела остаться.

Я медленно втянул воздух и продолжил подрезать лозу.

- Не знаю, Белла… ты… - я не выдержал.

Я посмотрел.

На неё.

- Неподходяще одета.

Она рассмеялась и закатила глаза.

- Эдвард, ты говоришь это каждый раз, когда я приезжаю сюда.

На этот раз мне пришлось положить ножницы на землю.

- И все же ты до сих пор неправильно одеваешься, очаровательно, - саркастично заметил я.

Она рассмеялась.

Я засмеялся.

Мне действительно хотелось, чтобы она перестала носить шорты и топики.

- Знаешь, серьезно, ты можешь носить что-то более… закрытое? – сказал я, показывая на нее рукой, пока она пыталась проанализировать что-то.

Меня?

- Почему моя одежда беспокоит тебя, Эдвард?

- Нет, я… нет, просто… я имею в виду… ты выглядишь прекрасно… ты выглядишь… даже лучше, чем прекрасно. Знаешь, дело в мошкаре и… других вещах, - я помотал головой, и она рассмеялась так, словно здесь была какая-то шутка не для всех, которую я пока не готов услышать.

А затем мы отправились к дому, чтобы она могла надеть чертовы штаны.

И, так или иначе, мне нужна была вода.

И да, я сказал ей, что так нужно, чтобы мошки снова не покусали её, но на самом деле я не хотел работать со стояком… Боже, я буду только пялиться на задницу Беллы, пока не перестану сдерживаться и не прикоснусь к ней.

Снова.

Точнее, черт…

Я знал, что находиться рядом с ней после нашего… близкого контакта будет трудно.

Моя жизнь катилась ко всем чертям с десятикратной силой.

Знание не есть сила. Это я могу сказать со стопроцентной уверенностью.

День прошел лучше, чем я ожидал.

Несколько раз я замечал, что она хотела о чем-то поговорить, но затем просто сводила все на нет… и были моменты, когда я подумывал о том, чтобы признаться, но тут же отгонял от себя эту мысль, понимая: что сделано, то сделано.

Более того, создавать проблемы помолвленной женщине, которая всю оставшуюся жизнь проведет с… как она сказала его зовут?

Так или иначе… с Беллой было весело. И я если бы я мог продавать женский позитив, то мне бы никогда не пришлось снова работать.

Казалось, он был бесконечным.

Пока она рассказывала мне о том, как продвигаются дела с сайтом Хейлов, я представлял, как высасываю из нее жизненные силы, и… точнее не высасываю жизненные силы, потому что это бы означало, что мой рот находился бы в тех местах, где… ему быть не следовало, и что означало, что моим рукам также нужно находиться в определенных… местах, а это привело бы к…

Я покачал головой.

О чем это я?

Ах, да, я представлял, как разливаю по бутылкам её жизненную силу… а затем ставлю на полку, и мой первый клиент берет её с полки, ставит на прилавок и говорит: «Одну «Белла Свон», пожалуйста», и мой желудок сжался от этой мысли.

 - Эдвард, - она засмеялась и бросила в меня только что вырванный сорняк. Я моргнул несколько раз.

- Что?

- Ты слушаешь?

- А, да, конечно слушаю.

Она наклонилась передо мной, когда я вытаскивал другой сорняк.

Мне действительно хотелось, чтобы она перестала так делать.

И кстати, Белла в моих старых потертых трениках? Это никак не избавляло меня от фантазий.

Не стоит упоминать, что каждый раз, когда она наклонялась, чтобы взять что-то, или… тянулась, чтобы достать до сорняка или лозы…

Ложбинка…

Она была…

Совершенна.

И прямо… перед моим лицом.

Постоянное напоминание о том, что прошлой ночью было очень близко ко мне без бюстгальтера. Я хотел схватить её за крохотные плечи и целовать ее в эти розовые губы снова.

Много.

Что было совсем неправильно.

- Да что с тобой? – спросила она, когда я отшатнулся от нее, вставая, и притворился, что смотрю на часы.

Эти губы…

О… эти губы…

Ладно, прекрати.

- Пришло… время для работ по дому, - сказал я как ни в чем не бывало, вдыхая аромат винограда.

И улыбаясь.

Было ли это чувством гордости или… просто чувством того, что я еще ближе к тому, чтобы избавиться от этой земли, не знаю. Меня это не волновало… Мне просто нравилось это чувство.

- Я могу чем-нибудь помочь?

Мне хотелось сказать ей «нет».

Хотелось, чтобы она прекратила заполнять все мои мысли иллюзиями о том, чтобы похитить ее, стереть ее воспоминания о женихе и забыть о моих обязательствах  перед командиром.

Однако всему хорошему приходит конец.

И на этот раз он пришел с  Эмметом Маккарти, остановившимся на подъездной дорожке моего отца.

- Прекрасно.

Белла начала расспрашивать меня, о чем я думаю, когда заметила, как изменилось выражение моего лица, и причину, которая вызвала эту перемену.

Она выдохнула и сказала:

- Это…  Я сказала ему, что сама решаю, как провожу свое собственное время…

Я остановил ее.

- Он здесь не для этого.

Я снял перчатки и пошел навстречу ему.

Эммет никогда не был тем, кто ходит вокруг да около, даже когда мы были детьми.

- Какова твоя цель здесь, Эдвард? – спросил меня он, закрывая дверь машины и прислоняясь к ней.

- Моя… - я рассмеялся над ним и всей ситуацией «я больше тебя и смогу надрать тебе задницу, если потребуется».

- И… к чему тебе эта информация? – парировал я, не показывая страха.

Потому что, в свою очередь, я знал, что он не станет снова со мной связываться.

- Я хочу знать, должен ли я надрать тебе задницу прямо сейчас или после того, как ты причинишь боль Карлайлу.

Вот видите?

- О чем, черт побери, ты говоришь?

- Зачем ты занимаешься виноградниками?

- А тебе какое дело до этого?

- Потому что Карлайл был мне отцом, которого у меня никогда не было, и…

- ХА! – воскликнул я. Когда это Карлайл был хоть чьим-то отцом?

Белла приближалась к нашему небольшому… разговору, я чувствовал это. И её взгляд был прикован ко мне. Её глаза были похожи на лучи солнца, прорывающиеся сквозь толщу облаков после дождя.

Они манили меня.

- Эдвард, возможно, у тебя были разногласия с этим человеком, но мне он ничего плохого не сделал… - голос Эммета вернул меня к нашему спору.

- Поздравляю, Эм… чего, черт возьми, ты хочешь?

…давай покончим с этим дерьмом.

- Я знаю, что Карлайл передал тебе полномочия, пока он болеет. Но что будет, когда ему станет лучше?

Сегодня что, день «кто побольнее заденет Эдварда» или что?

Я чувствовал, что мое самообладание меня подводило.

Эммет выводил меня из себя намеренно...

Я сдался.

- Я не преследую никакие цели, Эм, - сказал я ему. - …Но мой план заключается в том, чтобы привести в порядок эту дыру, продать её… а если Карлайл действительно выживет, то я хочу, чтобы он жил в хорошем доме, где о нем будут заботиться до тех пор, когда ему уже ничего не будет нужно.

А затем из-за спертого воздуха и из-за того, что я не мог больше выдерживать взгляд Эммета, я добавил:

- Доволен?

Я развернулся и пошел к дому.

- Ты собираешься продать виноградники Вольтури? – окликнул он. Я остановился, медленно повернулся к своему старому другу, если его можно так назвать, и подавил в себе желание размозжить ему череп.

 - Ты, черт побери, смеешься?

Он ждал.

Я ждал.

Он говорил всерьез.

Я не собирался продавать им виноградники, это очевидно. Я ни за что не стал бы их продавать Вольтури. Но поскольку Эммет только что довёл меня, поэтому я с надменностью проговорил:

- Я продам их тому, кто предложит бо́льшую цену, Эм. Почему бы тебе не предложить?

На этих словах он выдохнул и посмотрел на Беллу так, словно меня здесь не было. Он спросил её:

- Ты вернешься домой к ужину?

Я не оглянулся на нее.

Часть меня хотела, чтобы она сказала «нет».

А другая часть меня…

- Я позвоню, ладно? – ответила она.

- Как хочешь, - сказал Эммет, а я решил удалиться, поскольку хотел побыть один.

- Поезжай домой, Белла… - сказал я ей чуть ли не с ненавистью в голосе, и не глядя в глаза ни ей, ни ему.

Целый день не будет никаких шуточек с сексуальным подтекстом… или споров с собой о том, что нужно держать руки при себе.

Мне нужен ясный ум, а в присутствии Беллы это невозможно.

И да, вероятно, она была напугана или, может быть, даже ранена моим поведением, но она справится с этим.

Она недолго пробудет в Напе, а затем вернется домой, чтобы всю свою жизнь печь гребаное печенье.

Это не мои проблемы.

Ничто из перечисленного не моя проблема.

Мне нужно покончить с тем, что меня отвлекает, прерывает… и покончить с Беллой, начать думать о том, о чем нужно.

К концу дня мне это почти удалось.

Я почти закончил с дверью в спальню Карлайла, когда зазвонил мой телефон. Я дождался, когда на экране появится номер, и только потом отложил инструменты и ответил на звонок.

Звонок из больницы, безусловно, заслуживает внимания, решил я.

- Мистер Каллен, простите, что беспокою вас… я…

- Что случилось?

- Ваш отец, он…

Все, что я съел и выпил за день, грозило вырваться наружу, когда я спросил:

- Он?...

Я не мог этого произнести.

Не мог закончить вопрос.

Почему так?

- О, боже, нет, простите, нет… он…

- Что? Что, черт побери? – спросил я, начиная терять терпение. Снова.

- Он очнулся, - наконец, сказал доктор. – И он… хотел бы вас видеть.

Итак, он знает, что я здесь, подумал я. Передо мной пронеслось несколько вариантов, прежде чем я принял решение.

Даже не закончив разговор, я отбросил все в сторону, сбежал по лестнице вниз, схватил ключи к старой отцовской Тойоте, краем глаза замечая Элис, стоящую в дверном проеме, и помчался в больницу, чтобы услышать хорошие новости об отце.

Пока я ехал в Соному, мое сердце бешено билось. Я задавался вопросом, почему я так мчусь к этому человеку… и мыслями возвращался к тому дню, когда последний раз говорил с Карлайлом. Это не было обычным прощанием отца и сына.

 Это были годы боли и обид.

Мне было семь лет, когда я впервые испытал ненависть к своему отцу.

Мне было без двух недель двенадцать, когда я впервые сказал ему об этом.

В тот день мы ругались из-за моих оценок в школе, как обычно. Каждый раз, когда мы спорили, я упрекал его в том, что у меня нет матери.

Обвинял его.

Упрекал себя.

Крушил все вокруг.

Я вспомнил, как перегибал палку… за завтраком, на виноградниках и когда он брал меня в магазин… ситуация обострялась, даже к вечеру я не унимался.

Он не кричал. Старался сохранить спокойствие и быть собранным.

Пока я не сказал это.

- Я тебя ненавижу.

Он прекратил убирать посуду со стола и пристально посмотрел на меня.

- Что, прости?

- Она ушла, потому что ты мудак, и она думает, что и я мудак тоже, так?

- Эдвард, следи за языком, сын.

- Всё, о чем ты заботишься, это дом, твои виноградники… и твои бесценные вина…

- Это не так, я…

- Неудивительно, что она ушла, - рассмеялся я. – Ты прогнал её, потому что в твоей тупой жизни для нее не нашлось места… у тебя и для меня нет места.

- Эдвард, - предостерег меня он.

- Я просто бесплатный работник для тебя.

Я помню выражение его лица, когда произнес это.

Будто он был готов ударить меня за то, что я разговаривал с ним так, но меня хватило на  то, чтобы сдержаться, притвориться, что все отлично, когда на самом деле все было ужасно.

Резкие слова звучали в ту ночь, и затем я, наконец, ушел в свою комнату. Отец кричал, чтобы я вернулся, но я этого не сделал. С того дня нам действительно нечего было сказать друг другу.

Чем больше приближался Карлайл, тем сильнее я его отталкивал и раздражал.

Или, возможно, привлекал его внимание.

Оглядываясь назад, я понимаю, что в двенадцать лет не мог здраво оценить ситуацию.

Так или иначе, это не сработало. Он все меньше был мне отцом, и все больше… владельцем земли, терпевшим меня до последнего, пока не появится возможность выгнать меня из дома и избавиться от меня.

Но я опередил его. Не доставил ему такого удовольствия.

Я уехал.

Последняя вещь, которую я сказал ему, заключалась в том, чтобы он никогда не беспокоился обо мне, как и я о нем.

Теперь я близок к тому, чтобы столкнуться с тем демоном и убедиться, что лгу себе.

Снова.