Глава 22

Эдвард

Грязь доходила до щиколотки.

Я с трудом мог разглядеть что-либо в ночной тьме. С винтовкой наготове я осматривал вражеский лагерь, в который только что вторглась моя команда.

Автоматная очередь раздалась у меня в ушах, пока я пытался расслышать, что звучит в моем iPod'е. Затем внезапно… появилась Белла… она просто стояла там. Такая же, какой я её и запомнил.

В топике.

Коротеньких шортиках.

С пирогом.

Прямо посреди перекрестного огня. Я был рядом и только собрался спросить, что она делает в этом аду, как её образ сменился образом Феликса.

Он ухмылялся.

- Теперь она моя Пироженка, Каллен.

Я моргнул, и гримаса Феликса растворилась. Я смотрел в потолок, старался отдышаться. Тени за окном изменились.

Близился рассвет.

Признаюсь, я испытал облегчение, несмотря на то, что ночные кошмары больше не пугали меня.

Я знал их причину. Как они действовали. Как наше подсознание ими управляло.

Но все же…

Я чуть подвинул руку, чтобы убедиться, что Белла рядом, и она была рядом.

Её кожа, такая же мягкая, как и всегда, ноги, запутавшиеся в простынях… её тело… было что-то правильное в том, что она лежала рядом со мной.

Она пошевелилась… придвинулась ближе ко мне. Я почувствовал, что она положила руку мне на живот, затем переместила её чуть ниже к моему члену, который был уже готов, хотя её пальчики еще не добрались до своей цели.

Мои глаза снова закрылись, я выдохнул, наслаждаясь тем, как её рука умело скользит по моему члену.

Она не спешила. В её движениях не было острой потребности. Она лишь сообщала мне, что…

Сообщала, что ночные кошмары отступили, и жизнь возвращалась на круги своя.

Мне большего и не нужно.

Я скинул с себя простынь и придвинулся к ней. Поцеловал её лоб, носик, губы. Я откинул её волосы и снова поцеловал её. Мы нашли свой мир.

Нашу собственную вселенную.

А все безумство вне её могло подождать.

- Ты нужна мне… - услышал я свой шепот, пока мы с Беллой приближались к тому уровню близости, о котором я лишь слышал от своих парней, когда они болтали между заданиями.

Забавно. Я всегда думал, что они преувеличивают.

До этого момента.

Голос как будто бы не принадлежал мне, но, тем не менее, я это сказал.

Голос звучал… безрассудно.

Почти на грани, отчаянно.

- Что… - пробормотала она. Её голос был настойчив и нетерпелив. – Скажи мне, что тебе нужно.

- Просто… ближе, - ответил я, чувствуя, как мое тело дрожит. Я обнял её, пытаясь унять дрожь.

Я толкнулся.

Она ответила тем же.

Я целовал её.

Пробовал её.

Смаковал её.

Но я не мог достичь цели. Не мог насытиться ею.

Возможно, это было связано с тем, что я знал, что она не будет моей… надолго.

Возможно, это было связано, если сказать начистоту, с Феликсом - вся эта ситуация пугала меня. Нет, я не боялся Феликса, но боялся того, что он может сделать с Беллой.

Что он может сделать с ней, что может добраться до нее.

Одна лишь только мысль об этом…

Я глубже толкнулся в Беллу, она выгнула спину, простонала и чуть сдвинула бедра. Она схватила меня за плечи, её грудь коснулась моей груди, подарив тепло и каждую частичку Беллы, которой она могла поделиться со мной.

Я любил её такой.

Настойчивой.

Страстной.

Словно она каждым своим движением отражала мои чувства к ней.

Я мог почувствовать

То, что ей нравилось.

Что ей нужно, чтобы почувствовать себя хорошо.

Она молчала… и не дышала… несколько мгновений, когда оргазм настиг её.

Казалось, что этого слишком мало.

Казалось, что мне никогда не почувствовать того, что чувствует она.

Или понять, о чем она думает.

И прежде, чем я смог бы сформулировать мысль, я кончил.

- Ччччёрт, - прошептал я ей. Это было безупречно.

С ней всегда всё было безупречно.

Я дал себе время успокоиться, мои глаза были крепко зажмурены, но, когда я открыл их, она все еще была здесь, смотрела на меня, и это было лучшим, что я когда-либо испытывал.

Несколько мгновений наша связь продолжалась, а затем она нарушила молчание, тихо сказав:

- Я не хочу тебя терять.

Я буквально мог почувствовать, как мое сердце пропустило удар на этих словах.

Но я ответил лишь следующее:

- Знаю.

Затем я перевернулся вместе с ней так, чтобы она оказалась у меня на груди.

Вместо меня говорили мои пальцы, скользившие по её талии. Мы не шевелились, и чувствовал только…

Умиротворение.

- Ты не должен больше противостоять Феликсу, Эдвард, - в темноте комнаты раздался её голос.

Её встревожило то, что днем ранее я нанес ему визит, но я заверил её, что лишь объяснил Феликсу, что ему не стоит больше её беспокоить.

Она видела мои сбитые покрасневшие костяшки, но решила промолчать и соскочить с крючка, а взамен мы провели вместе чуть больше времени.

Но я знал, что она продолжает думать об этом.

- Поспи ещё, - сказал я, а она ответила:

- Не спится.

 Но её глаза закрывались, тело расслабилось, а дыхание выровнялось.

Сквозь ветки деревьев я наблюдал, как небо становится багряно-алым. Я коснулся плеча уснувшей Беллы.

И мне это нравилось.

Нравился тихий предрассветный час рядом с ней.

В этих моментах было что-то едва ощутимое, неосязаемое, нечто, к чему нельзя прикоснуться.

И это было прекрасно.

Прекрасно.

Но тебе все же нужно вытащить свою задницу из теплой постели.

Я выскользнул из простыней, оставил короткую записку для Пироженки и отправился к рутине всех рутин – на свою пробежку.

В следующие несколько дней после моего конфликта с прошлым, некоторые вещи заиграли… новым светом.

Без лишнего занудства, несмотря на приснившийся мне сон, в некоторой степени мне стало даже легче.

Или, может быть, из-за этого сна.

Я знал лишь одно: я стал чаще улыбаться простым вещам.

Виноградникам, деревьям, разработке этикетки, которую я пытался успеть закончить до отъезда…

Но особенно Белле, завершившей работу над сайтом Хейлов, который за ночь стал успешен.

Люди со всех концов страны уже разместили заказы, и они получили одно-два предложения вложиться в их вино.

Которое в виноградном бизнесе оказывается счетом.

Вы и представить себе не можете.

У этой женщины талант.

И я сейчас говорю не о шоколадном креме для пирога, который она приготовила, чтобы отметить завершение работы над сайтом, и не о том, как она раз десять заправляла мешавшие ей волосы за ухо, пока, наконец, не усмирила их, и не о том, как она улыбается…

Той улыбкой, что она хранила для меня, пока остальные были заняты чем-то другим.

Той улыбкой, от которой мои губы непроизвольно растягивались в улыбке.

Той улыбкой, из-за которой мне хотелось найти способ не возвращаться в Джорджию.

Непростая ситуация.

Так или иначе, в ней было всё. Начиная с того, как она создавала сайт для Хейлов… от того, как она выбирала картинки для того, чтобы показать виноградники и Напу… до приложений, которые она делала доступными для пользователей, покупателей и посредников.

Если бы я был немного настойчивее, я, возможно, попытался бы уговорить Карлайла нарушить его правило «вино, которое ты делаешь, Эдвард, должно оставаться в том штате, где ты его сделал».

В вопросе личностных отношений мы с Эмметом нашли способы исправить то, что было разрушено между нами, и хотя ситуация с моим отцом все еще оставалась напряженной, я был рад, что мы по крайней мере общаемся с ним.

Единственной настоящей проблемой на тот момент оставалось то, что у меня не было ни одного доказательства того, что Феликс отравил Карлайла, поэтому если он не сознается, у меня мало шансов доказать это.

Знаю, это маловероятно.

Я должен заставить его заплатить.

Это важно.

И если это не было попыткой убить Карлайла, то имело смысл найти Джейн и получить от нее юридически законное, подписанное и скрепленное печатью показание о попытке изнасилования, которое несколько лет назад он едва не совершил.

Но на конверте не было обратного адреса Джейн, я не знал, как связаться с ней, чтобы узнать, готова ли она дать в суде показания против Феликса.

Но у меня был военный контракт.

Поэтому я стал работать в этом направлении и надеялся, что мне удастся чего-то добиться прежде, чем я уеду из Напы.

Я и подумать не мог о том, что Белла останется в одном городе с Феликсом Вольтури.

На самом деле я старался не думать об отъезде, даже если он был неизбежен.

Был скрыт тенью.

Если бы я только знал… во что превратятся наши отношения с Беллой, то возможно, подумал бы дважды, идти ли в дом Хейлов в ту ночь.

Я отчаянно нуждался в ней и не обращал внимания на возможные последствия.

Но возможно, в конце концов, я изменил бы не так уж и многое.

Было слишком поздно идти на попятную.

И я не был уверен на 100%, что я смог бы.

Или захотел бы.

Определенно я не хотел этого.

Я был уверен, что Белла будет в порядке, что она сможет двигаться дальше, будет жить своей жизнью, откроет свое дело… возможно, будет зарабатывать миллионы.

Об этом я даже не беспокоился.

Её присутствие было необходимо… Её прикосновения вселяли надежду… а когда мы занимались любовью, это было… ошеломляюще.

Она стала для меня в некотором роде якорем.

Единственным, что удерживает на плаву в шторм.

И я заметил это не только сейчас.

Я лишь констатирую факт.

Словно она всегда была рядом и помогала мне держаться на плаву.

Вот почему, когда мы были не вместе, хотя бы на несколько дней по какой бы то ни было причине… из-за моих визитов к Карлайлу, её встреч с Хейлами по вопросам веб-сайта, из-за инвесторов… мне было очень больно… и тревожно.

Так, словно мне чего-то не хватало.

Да, я уже сказал, что мне не хватало её.

Потому что когда нужные люди смотрят на твою работу, вещи начинают происходить действительно очень стремительно.

А с Беллой, очевидно, вещи развиваются действительно со скоростью света.

Ночи никогда не были проблемой для нас, но с нашей занятостью в дневные часы, нам внезапно стало непросто проводить время вместе… даже после обещаний местных виноделов вышвырнуть нас из Напы… мне повезло, что перед выходными мне удалось увезти её в Соному.

Я хотел, чтобы она увидела Карлайла. В этот раз, когда она сопровождала меня в поездке в больницу, я взял её с собой в палату.

Конечно, она предложила ему пирог, и ему удалось выговорить, что, по его мнению, тот, кто приносит ему не больничную еду, не может быть плохим человеком.

Как будто я не знал, что Белла хороший человек.

И с каких это пор у отца такое мнение?

Я наблюдал за тем, как они общаются. Казалось, они знают друг друга всю жизнь.

Она с легкостью включилась в разговор о неловких моментах из моего детства и детства Эммета. Похоже, он был очарован ею. И я не мог его в этом винить. Уверен, что никогда не видел, чтобы Карлайл так много смеялся.

Точнее, не то чтобы он смеялся… больше это походило на хрипы. Но он все еще продолжал чувствовать.

Я поговорил с врачами и «экспертами» о его состоянии, и о том, станет ли ему лучше.

Они сходились во мнении, хотя ни один из них признавал, что в ситуации Карлайла, прослеживалась негативная динамика, они также не могли сказать наверняка, как долго он проживет.

Поэтому прямо здесь в этом белом успокаивающем больничном коридоре я принял ответственное решение: забрать его домой.

Он заслужил это.

В течение часа я выслушивал инструкции и рекомендации относительно того, что нужно сделать, чтобы ему было комфортно, что ему можно есть, когда звонить в больницу… мне вручили кресло-коляску на случай, если ему понадобиться встать с кровати.

Это было недешево, но как я уже сказал, он заслужил всего, что я мог дать ему из-за всего того дерьма, с которым он справлялся после ухода мамы и меня… и его чувства вины.

Мы много разговаривали с ним, и я понял, что не я один боролся с осуждением.

Я подумал, что такой и должна быть семья, пока мы возвращались на виноградники Калленов. Отец с Беллой говорили о её родном городе, о том, чем она занималась и как оказалась в Напе и, конечно, он несколько раз взглянул на меня, пока слушал историю.

Меня удивляло бесстрашие Беллы, когда она так свободно говорила о себе.

С кем угодно.

Она умолчала о некоторых секретах и о любви в своем сердце.

Когда мы приехали домой, Белла помогла моему отцу выйти из машины, пока я доставал кресло-каталку. Я услышал хриплый вдох. Я подумал, что что-то не так и помчался к нему.

Но на этот раз все было хорошо.

Хотя это был Карлайл.

- Эдвард, - дрожащими губами проговорил он. Его глаза были широко распахнуты. Я подошел к нему, чтобы усадить его в кресло.

Конечно, он отмахнулся от меня. Он осматривал свои владения. Думаю, он заметил, что они немного изменились. Потом он посмотрел на меня.

- Это всё ты сделал?

Я не был уверен, почему в тот момент к моим щекам приступила кровь, но, наверное, это произошло из-за того, как он на меня смотрел.

Без лишних слов.

Прежде чем я мог сказать хоть слово…

- К слову, почти в одиночку, - раздался голос Элис. Она вышла из дома, вытирая руки о фартук и улыбаясь ему. – Добро пожаловать домой, Карлайл.

Он взял её за руки и улыбнулся.

Между ними определенно что-то было.

Какая-то связь, но это было не мое дело.

К счастью, в этот момент зазвонил телефон Беллы, а эти двое прошли в дом. Я достал из машины сумку Карлайла и оглянулся на Беллу: оставить её одну или подождать?

Она поморщилась, как будто бы размышляя, проигнорировать звонок или нет. Она пояснила:

- Звонит моя мама.

- Давай, возьми трубку, - подбодрил её я, а затем отошел, давая ей личное пространство.

Она выдохнула и приняла вызов.

- Мам, - сказала она, и в ту же секунду её плечи поникли, лицо изменилось, и мне захотелось отобрать у нее телефон и забросить его далеко-далеко в виноградные лозы.

Чтобы больше никогда его не видеть.

Я улыбнулся этой мысли.

Но тут же сосредоточился.

Она разговаривала по телефону, подняв указательный палец вверх, показывая мне, чтобы я подождал её. Я был рад этому, потому что мне не хотелось находиться наедине с отцом и Элис.

Но так было до тех пор, пока разговор Беллы с матерью не начал выходить из-под контроля.

- Как ты можешь… - Белла была раздражена. – Эммет… Нет, я не… Теперь… я…

Она закрыла глаза.

- Мама, сколько раз мне нужно повторить тебе? Это моя жизнь. Если ты не можешь порадоваться за меня, то…

Она открыла глаза, посмотрела на меня.  Я предполагал, что то, о чем они говорят, болезненно для обеих.

Я нахмурился и кивнул Белле, что собираюсь зайти в дом, но она потянулась ко мне и взяла за руку.

О.

- В таком случае, думаю, в ближайшее время я тебя не услышу, - сказала она и положила трубку, прошла вперед несмотря на то, что все еще держала мою руку в своей.

Я последовал за ней.

- Ты в порядке? – спросил я, пытаясь освободить свою руку из её захвата, но так, чтобы она не заметила.

- Моя жизнь поставлена на паузу… Знаешь, из-за этой женщины я… - пробормотала она, а затем резко остановилась, сжала руки в кулаки, зарычала на меня, и я не мог не отшатнуться от нее из страха потерять глаз или что-то еще.

- Белла?

Она запустила руку в волосы, затем резко отпустила руки.

- Она действительно думает, что после всего через что я прошла, я просто…

- Что? – нерешительно спросил я.

И немного испуганно. Не буду скрывать.

Она сменила позу: руки расслаблены, глаза закрыты. Она выдохнула, прежде чем ответить мне.

- Это все ерунда, Эдвард, просто моя мама… Давай лучше займемся твои отцом.

Она направилась в сторону дома, а я задумался.

- Не похоже, что это ерунда.

Я окликнул её, когда она не ответила мне.

- Белла?

Улыбаясь, она повернулась ко мне.

- Эдвард, в этом нет ничего срочного или важного, просто моя мама, она все преувеличивает…

Волнение возрастало.

Брови нахмурились.

- Есть компания… или директор этой компании, без разницы, он увидел сайт Хейлов, он крупный винный дистрибьютор, я так думаю… все время работает с Хейлами… вроде как. Он хочет, чтобы я встретилась с ним, чтобы обсудить мое устройство на работу к ним в компанию… а я сказала, что мне жаль, и что я… - она пожала плечами, - не могу.

Пока я переваривал информацию, осознавал, что она готова упустить такой шанс… из-за меня…зазвонил мой телефон. Я ответил. Я видел, что лицо Беллы не изменилось, она улыбалась. И я подумал, что скорее всего в её сердце есть несколько тайн.

- Да, - сказал я в трубку, зная, кто мне звонит.

И новости оказались… хорошими.

Вооруженные Силы отлично справляются, когда дело доходит до разведданных.

- Ничего себе, - я подбежал к сумке Пироженки в надежде найти там ручку и записную книжку. Конечно, они там были. Я записал сведения, которые сообщил мой информатор и поблагодарил его.

Я никак не мог поверить, что все это время Джейн жила всего в трех часах езды от Напы, и я тут же стал думать о том, как встретиться с ней, пока…

- Ты не можешь отказываться от возможности, которая скорее всего изменит твою жизнь из-за меня…

И её рука снова взлетела вверх, отчего я тут же замолчал.

Она нахмурилась.

Это забавно.

- Почему так случается, что ты всегда думаешь, что принятые мной решения связаны с тобой?

Я рассмеялся.

- Ты только что сказала…

- Я сказала, что ответила ему, что не могу встретиться с ним прямо сейчас… Я не сказала, что никогда с ним не встречусь…. Я лишь отложила встречу.

- Ты отложила встречу с ним, чтобы провести время с одним парнем?

То есть со мной.

- Я не уверена…

- Белла, перед тобой появилась такая возможность…

- Боже, ты говоришь, как моя мать.

На этот раз я не дал ей вскинуть руки, остановив её на середине этого жеста, и сказал:

- Белла, послушай…

- Эдвард…

Я приложил палец к её губам. Или два пальца.

Как будто это могло остановить поток слов.

- Мне нужно уехать. Скорее всего, я уеду, - я посмотрел на часы, - завтра утром… поэтому давай договоримся… - она немного успокоилась, и мне пришлось убрать пальцы с её губ. К сожалению. Потому что моим пальцам нравились её губы. – Ты перезвонишь директору компании и встретишься с ним завтра, а я съезжу к Джейн, а потом…

Выражение её лица в тот момент было бесценно.

- Погоди… что? – удивилась она, услышав имя Джейн, а я показал ей листок бумаги.

- Я знаю, где она живет.

И фальшивая улыбка, которую Белла выдавливала из себя последние несколько минут, превратилась в искреннюю.

По дороге к дому я посвятил её в свои планы, и думаю, все начинало вставать на свои места. К тому же возвращение Карлайла домой прошло более-менее безболезненно.

Не было криков, истерик, битья фарфора, поэтому я предположил, что это победа и что Белла сможет встретиться с тем директором, который будет более чем счастлив увидеть её завтра, пока я навещаю Джейн в Сакраменто.

В целом, это был хороший вечер.

На следующее утро после пробежки я планировал неожиданную атаку с юга, предположив, что будет лучше, если Джейн не будет знать о том, что я приеду.

Подъехав к старому дому в престижном районе, я задумался, живет ли она до сих пор с родителями. Я потянулся к звонку. Мои ладони стали влажными, когда я подумал, что могу столкнуться с ними.

Все будет хорошо… просто дыши.

Я позвонил в дверь и услышал, как громкий звон разошелся по всему дому. Затем раздались шаги.

Они были медленными, несколько мгновений они ждали с той стороны двери, что произойдет дальше.

Я подумал, что у нее есть глазок или скрытая камера, чтобы знать, кто пришел.

- Джейн? – позвал я, когда стало понятно, что она будет вести себя так, будто никого нет дома.

Никакого ответа.

Я вдохнул, прислонил руку в дверному косяку, а затем проговорил в дверную щель.

- Я получил письмо, которое ты отправила моему отцу. И мне не за что тебя прощать.

Прошло несколько минут, я был готов просто сдаться или, по крайней мере, придумать план Б, когда дверь медленно открылась.

На пороге стояла не Джейн.

Это была постаревшая, сокрушенная версия Джейн, которая, очевидно, нечасто выходила из дома.

У нее были шрамы от ожогов, которые я нанес ей почти четыре года назад.

Я сглотнул, быстро заглянул ей за спину, чтобы убедиться, что в доме никого нет, а затем еще раз сглотнул.

Встреча была не из легких.

Увидеть эту девушку из моего прошлого после всего, что произошло, было неловко и при обычных обстоятельствах, а при наших обстоятельствах… Мне было непросто смотреть на нее, но еще сложнее было говорить с ней. Не из-за шрамов. А из-за того, что я был виновен в том, что на ней шрамы. И она никогда не избавится от них. А теперь она жила… как отшельник.

Я пытался услышать голос Беллы в своей голове, говоривший мне: «Это не твоя вина, Эдвард», но если честно это не работало.

- Эдвард? – с трудом выговорила она, и я увидел слёзы в её глазах. Её кожа было обезображена.

- Хей, - сказал я. Мой голос немного дрожал. – Можно я войду?

Она позволила мне войти в свой дом,  мы обменялись неловкими приветствиями и коротко рассказали о том, какой стала жизнь после нашей последней встречи, а затем она спросила, что привело меня к ней. Поэтому я перешел к главному. Это все равно, что сорвать пластырь с раны.

- Возможно, ты не захочешь этого слышать, Джейн, но Феликс…

Выражение её лица не изменилось, но я услышал выдох, а затем она отвела взгляд.

- Разве никто еще не прекратил его глупости?

Глупости?

Чем эти люди кормили её все это время?

- Нет, Джейн, еще нет, вот почему я приехал сюда, - я сомневался, стоит ли говорить ей, но у меня был единственный шанс добраться до того парня раз и навсегда. – Он снова делает это.

Её внимание снова вернулось ко мне.

- Он…

- Он пытался, - я не мог даже произнести это, не испытывая того же чувства гнева, что пронзило меня в тот день, когда я приехал к Феликсу домой. – Девушка… едва не пострадала, она убежала, но он снова будет делать это с женщинами, Джейн, пока его кто-нибудь не остановит.

Она помотала головой, сначала медленно, словно не понимала, о чем я говорю, но она знала… тот страх, он был в её глазах, она сильнее помотала головой, точно все вокруг было сном, а ей хотелось проснуться.

- Нет… тебе не нужно было приезжать, Эдвард, я не смогу…

- Конечно ты сможешь, Джейн.

Я хотел было взять её за руку, но она отстранилась.

- Что с той девушкой, почему она не…

- Потому что ничего не произошло… ему помешали, и…

Она продолжала мотать головой.

- Тебе нужно уйти.

- Джейн.

- Эдвард… - она посмотрела на меня. Я видел, что у нет части волос, а пересаженная кожа не везде прижилась… я видел такое лишь в армейских госпиталях.

- Я написала твоему отцу из чувства искренней вины перед тобой за нечто, чего ты не совершал… нечто, что ты на самом деле остановил, но никакие деньги или силы не заставят меня снова пересечься с тем человеком или его семьей… ты должен меня понять.

- Он пытался убить моего отца.

Она остановилась, и я задумался, повлияет ли это на нее. Казалось, она задумалась.

- Мне очень жаль, но это ничего не меняет.

Похоже, нет.

- Может, мы могли бы попробовать…

- Тебе. Лучше. Уйти, - отрезала она, прошла к двери и открыла её для меня.

Я понял, что зря приехал, Феликс никогда не попадет за решетку ни за один из проступков.

А Джейн… она не стала той девушкой, какой я думал.

Той, что обещала надежду в письме, которое она отправила моему отцу.

- Что он тебе сделал? – спросил я, но она не посмотрела на меня. Она просто поглубже уткнулась в свитер и держала для меня дверь.

- Пожалуйста, просто уходи.

- Если передумаешь, Джейн, я на виноградниках в любое время, - сказал я, протягивая ей номер своего телефона. И хотя она обещала, что так и поступит, я знал, что она не позвонит.

Обратная дорога была долгой, я не мог перестать думать о произошедшем.

В конце концов, я пришел к выводу, что не все еще потеряно.

Белла могла получить работу в другом городе, где Феликс её не достанет. Правда, это не решало всех проблем, но это было единственное решение, к которому я пришел.

К слову говоря о Пироженке.

Я ничего не слышал о ней с утра, поэтому предположил, что у нее все в порядке. От мысли об этом мне стало лучше. Я решил, что однажды карма пнет Феликса под зад в десять раз больнее, и он за всё заплатит.

Он где-нибудь ошибется, а я куплю билет в первый ряд, чтобы послушать, как ему выносят смертный приговор и как жизнь меркнет в его глазах.

Однажды ночью я бы выследил его.

Некоторые ночи темны, на расстоянии вытянутой руки ничего не увидеть.

Я перерезал бы ему горло и смотрел, как течет его кровь, а его голова лежала бы у меня на коленях, чтобы он знал, кто покончил с ним.

Как и обещал.

Но знаете, я бы поступил так, только если бы закон кармы не сработал.

Но он сработает.

Я верил в это.

Когда я вернулся домой, отца нигде не было видно. Элис готовила на кухне и говорила с кем-то по телефону.

Не произнося ни слова, я прошел к холодильнику, стараясь не слушать болтовню Элис.

Хм, интересно, с кем она разговаривала?

- Он дома, - прошептала она, а потом… казалось, что она пропела, - да, я уверена. Знаю. Это действительно очень важно, что ты…

Она увидела, что я уставился на нее, поэтому отвернулась и быстро-быстро что-то затараторила в трубку, чтобы я не смог ничего услышать, но все-таки я услышал:

- Я тоже скучаю по тебе.

Она улыбнулась, и эта улыбка принадлежала Элис, которую я знал прежде.

Она не была стервозной.

Я встряхнул головой, чтобы избавиться от ненужных образов и, взяв воду, закрыл холодильник.

- Где папа? – спросил я, осушая половину бутылки одним глотком.

- Спит, - только и сказала она, а затем вернулась к приготовлению еды.

Немногословная женщина.

- Как прошла твоя поездка? – спросила она, и мне хотелось рвать и метать.

Хотелось швырнуть эту бутылку с водой, которую я держал в руках, в голову Вольтури, и вопить, что жизнь чертовски несправедлива, что им всегда все сходит с рук, если они хотят, чтобы им все сошло с рук, но если бы я так сделал, люди подумали бы, что я псих… знаете, с расстройством личности… поэтому я допил воду, расплющил бутылку и выбросил её в мусорное ведро.

- Не так хорошо, как мне бы того хотелось, - ответил я.

Она посмотрела на меня… с жалостью.

- Ладно, - сказал я, нарушая этот момент, и отправился к лестнице, но она остановила меня.

- Эдвард?

- Элис, если ты не возражаешь, то у меня нет настроения вести проливающие свет беседы.

- Ладно, - ответила она. – Не знаю, помнишь ли ты, когда я впервые разговаривала с твоим отцом, Эдвард. Но… я была в беде.

- Ага, - пробормотал я, понятия не имея, к чему она ведет.

- Я приехала в Напу из *** дома, это недалеко отсюда, - сказала она, а мои брови поползли вверх, потому что я никогда не слышал, чтобы эта женщина употребляла ругательства.

Но она не обратила внимания на мою реакцию.

Как и всегда.

- Карлайл взял меня к себе… он дал мне шанс, даже если не должен был… У меня не было опыта работы, - она обвела домой рукой, - домоправительницей.

Потом она посмотрела на меня.

- Или няней.

Хорошо, я раздраженно выдохнул.

Потому что почти шесть лет я был для нее занозой в заднице.

Затем я скрестил руки на груди и оперся о перила.

- Одно из правил твоего отца, о котором он с порога предупредил меня, заключалось в том, что я не лезу в его личные дела… что я не высказываю своего мнения о его поступках, кого бы и чего бы они не касались… что выполняю свою работу, занимаюсь своими делами, и все прекрасно.

О, теперь я начал понимать.

- Думаю, это просто стало привычкой… и к тому времени, когда ты вернулся домой, к этому времени… я просто…

- Да, - сказал я. – Думаю, я могу тебя понять.

- Я должна была что-то сказать, Эдвард, и мне так жаль, что я промолчала.

И если сейчас кто-нибудь попытался сказать что-то о моей поездке, я был совершено уверен, мое благополучие оказалось бы под угрозой, потому что я слишком долго сживался с мыслью, что я все порчу. Возможно, я не был самым никчемным человеком, и теперь у моего мозга появляется возможность узнать, что вероятно так оно и было.

Я ничего не сказал. Просто стоял там и не понимал до конца, что произошло здесь на моих глазах.

Я не очень-то умел принимать извинения, не знал, как это делается.

Это была новая территория для меня.

Элис взяла ситуацию в свои руки.

- Но, тем не менее, за все эти годы я поняла, что Карлайл, похоже, всегда знает, что он делает… несмотря на неурядицы в отношениях с тобой.

Последовала неловкая пауза, я кивнул, а затем сказал:

- Спасибо, Элис, что поделилась…

В её взгляде теперь не было извинений. Она сказала:

- Ага, но, может, я солгала.

Но, несмотря на загадочное и надменное отношение Элис, я знал, что она желает мне только добра.

Я улыбнулся и подмигнул ей, а затем поднялся по лестнице. Дверь в комнату Карлайла была приоткрыта. Я не смог просто пройти мимо, не проверив его. Я заглянул внутрь: он спал.

Я тихонько вошел в комнату, где заметил несколько вещиц, которыми он окружил себя.

Несколько памятных вещей прошлого.

Фото с моего выпускного, где мне вручают диплом, висело на стене. Я обратил внимание на выражение моего лица в тот день.

Хорошие были времена.

Рядом были награды премий дегустации вин, рекомендательные письма, несколько сертификатов фестивалей, в которых он принимал участие.

А еще у кровати была фотография мамы.

Я ничего о нем не знал.

Я взял фотографию и как будто бы вернулся в ту ночь, когда я был здесь и смотрел на нее. Я держал фото в руках и безмолвно спрашивал, почему она приняла такое решение. Фотография выскользнула у меня из рук и упала на пол.

Я поднял ее. На другом снимке мне с трудом удалось узнать двух людей.

Там был молодой сильный мужчина, перед которым лежала вся жизнь… и он держал на руках ребенка. Ребенок был очень маленьким, скорее всего новорожденным. Мужчина смотрел на ребенка со слезами на глазах и огромной любовью.

Его улыбка подсказала мне, насколько он был счастлив.

Возможно, это был самый счастливый день в его жизни.

Я перевернул фотографию и вытер глаза.

«Карлайл и Эдвард» - вот и все, что было написано на обороте. Я снова перевернул фотографию, но на этот раз всмотрелся в лицо ребенка, который уставился на мужчину, державшего его в руках.

Я отложил фото мамы на столик, рядом с кроватью отца, но свою фотографию с Карлайлом продолжал держать.

Еще одно воспоминание.

Потом я нашел одеяло, сел в углу комнаты, просто продолжая наблюдать за ним некоторое время. Я несколько раз проверил, нет ли пропущенных звонков от Беллы.

Последнее, что я помню, это аромат винограда, доносящийся из окна, и образы счастливой семьи, которая должна существовать где-то далеко-далеко.

У меня появилась надежда.

Самые прекрасные, романтичные и виноградные читательницы, от всей души поздравляю вас с праздником! Ярких впечатлений, счастья, любви, улыбок, исполнения желаний и солнечного настроения на каждый день!