Глава 8

Белла

- Здесь пахнет просто божественно!

Мы находились в цветочном магазине «Bold Blossoms», значившимся вторым пунктом в списке поручений Саманты. Здесь нужно было забрать восемнадцать композиций из сирени для украшения столов. Пока флорист отправилась упаковывать их для перевозки, я бродила по магазину, вдыхая ароматы различных цветов и растений.

- Что это?

- Душистый горошек. – Я обхватила пальцами тонкий стебелек фиолетового цветка. – Вот понюхай.

Эдвард наклонился и глубоко вдохнул.

- Хорошо пахнет.

- Этот цветок напоминает мне о бабушке. В детстве мама часто отвозила меня к ней погостить. Бабушка всюду сажала душистый горошек. Вокруг ее небольшого домика был забор, и цветы так оплетали его, что за ними едва виднелся белый штакетник. Соус по воскресеньям и запах душистого горошка всегда будут ассоциироваться у меня с бабушкой Валентиной. Она умерла, когда я была подростком, и тогда мама сама стала готовить соус по воскресеньям, но в Говард-Бич, где она живет, слишком холодно, чтобы выращивать душистый горошек на открытом воздухе.

- Мы почти закончили упаковку, – сказала флорист, появившись из подсобки. – Я позвоню, когда все будет готово, и вы сможете подъехать к черному входу, чтобы мы погрузили коробки в ваш автомобиль.

- Отлично, – ответил Эдвард и указал на душистый горошек. – Его мы тоже возьмем.

- Надеюсь, ты купил его не для меня. Я не смогу взять цветок в самолет.

- Это для меня. Вокруг моего дома пока нет цветов. – Эдвард подмигнул и наклонился так, чтобы флорист не могла его услышать. – К тому же, я подумал, что тебе понравится ощутить их аромат, когда проснешься утром.

Нужно отдать ему должное, даже спустя год он оставался последователен.

- Куда теперь? – спросила я, усевшись на пассажирское место и пристегиваясь ремнем безопасности, после того как коробки и новые цветы Эдварда были погружены в багажник пикапа.

- Ко мне.

- К тебе? Я так не думаю. В списке еще полно пунктов.

- Это один из пунктов. Саманта просила меня построить колодец желаний для аист-пати. Сегодня утром я его покрасил, но до погрузки в машину он должен был высохнуть.

Эдвард без труда прочел выражение моего лица, которое говорило, хоть и молчаливо, но довольно ясно: «Чушь!».

- Я не вру.

- Значит, это не попытка затащить меня в постель?

- Верно. Но в то же время, я не несу ответственности за то, что ты, увидев мой дом, так впечатлишься, что захочешь воспользоваться ситуацией.

- Ты сумасшедший.

- Может быть, сладкий горошек. Но ты еще не видела мой дом.

*** *** ***

Дом Эдварда и правда был невероятным, и совсем не таким, каким я предполагала. Посреди большого участка земли в окружении деревьев располагался дом, напоминающий сельский коттедж, но сочетающий в себе современные материалы, дерево и камень. С фасадом из природного камня и большими окнами он больше походил на дом мечты из какой-нибудь телепрограммы, чем на то, что я ожидала от жилища Эдварда Мейсена.

Даже выйдя из пикапа, я продолжала таращиться на дом.

- Это, правда, твой? Потрясающе!

- Спроектирован и построен мною лично. Это заняло у меня шесть лет.

- Вау! Я ничего подобного не ожидала.

- А чего ты ожидала?

Эдвард подошел к багажнику пикапа и вытащил контейнер с цветами.

- Не знаю. Что-то броское и вызывающее, но совсем не такое естественное и красивое.

Звук бегущей воды привлек мое внимание.

- У тебя тут ручей и деревья. Много деревьев.

- Строительство заняло больше времени, потому что я использовал малогабаритную технику, чтобы максимально сохранить деревья на участке. Открыв окно, я хочу видеть природу. Мне хотелось построить дом, который будет подчеркивать окружающий пейзаж, а не подавлять его.

- Ты определенно преуспел в этом. Я ощущаю себя так, словно нахожусь в коттедже посреди леса, а не в десяти минутах от шоссе.

- Мне приятно твое одобрение. Пойдем, я покажу тебе дом изнутри. Это только начало экскурсии. Самую лучшую часть я оставил напоследок – мою спальню.

Эдвард отпер дверь и положил ладонь мне на поясницу, провожая в дом, а я закатила глаза, маскируя свое развлечение.

Внутри было так же красиво, как и снаружи – просто, сдержанно и, к моему удивлению, очень экологично. Большая кухня, сплошь из нержавеющей стали, была отделена от гостиной рабочим столом с гранитной столешницей. А две французские двери вели к огромной веранде в задней части дома.

- При такой скорости обустройства камин может занять у меня следующие шесть лет, - сказал Эдвард, указывая на незаконченный очаг.

- Поверить не могу, что ты сам все это построил. Довольно иронично, что ты возводишь коммерческую недвижимость и сносишь парки, чтобы построить моллы, а сам живешь в экологически чистом доме.

- Строительство – моя работа. Не пойми меня неправильно, я очень ее люблю, но это совсем не значит, что я хочу жить в одном из тех мегаполисов, которые создаю. В Нью-Йорке ты живешь в высотке?

- Да.

- Означает ли, что живя в небоскребе, который сокращает приток свежего воздуха и солнечного света, тебе нравится загрязнять окружающую среду?

- Нет. Полагаю, ты прав.

- Я всегда прав.

- Ты нравился мне больше, когда позволял не рту, а работе своих рук производить на меня впечатление.

Эдвард усмехнулся.

- Хорошо, тогда давай продолжим. Я могу придумать много способов, каким мои руки смогут произвести на тебя впечатление в следующей комнате. Хотя, уверен, что ты будешь рада, если и мой рот поучаствует.

Конечно же, следующей точкой нашей экскурсии стала спальня Эдварда.

У меня отпала челюсть, когда он включил свет.

Как и другие помещения в доме комната была большой и просторной. Основание королевского размера кровати было приподнято так, чтобы открывать лучший вид на подобный лесу задний двор через панорамное окно. Этот вид включал в себя скворечник с синей сойкой, которая сидела на его верхушке, и, только подойдя ближе, я увидела, что скворечников было намного больше одного.

- Ты любишь наблюдать за птицами?

- Нет, моя мама любила. Я всегда хотел большого попугая Ара. Каждый год с того момента, как научился держать в руке молоток, я делал скворечник на день ее рождения. Мама клала в него семена и наблюдала за птицами в окно, а я тайно надеялся, что она поймет намек и купит нам птицу.

Эдвард, стоящий рядом со мной, указал на дерево справа от нас, с ветки которого свисал скворечник.

– Этот я сделал первым, когда мне было семь. Если заглянуть внутрь, то увидишь, что мама поместила туда игрушечных птичек. В течение долгого времени я думал, что она делала это для того, чтобы привлечь настоящих птиц. Спустя несколько лет она перестала это делать, а на мой вопрос почему, ответила, что я научился делать хорошие скворечники. Видимо, пластиковые птахи не привлекали настоящих, а отпугивали. Мои первые скворечники были так плохо построены, что мама боялась, что птицы поранятся о торчащие изнутри гвозди.

Я рассмеялась.

- Забавно, и в то же время невероятно мило, что она не хотела говорить тебе, чтобы не расстраивать. Сколько там всего скворечников?

- Десять. Я делал их каждый год с семи до семнадцати лет. Это единственное, что она просила на день рождения.

- Ты перестал их делать, когда уехал в колледж?

- Мама ушла в мир иной, когда мне было семнадцать.

- Ох, прости. Мне очень жаль.

- Спасибо. – Он оглядел комнату. – Ей бы здесь понравилось. Если в некоторые скворечники положить семена, то это превратится в настоящий птичий вольер.

Я взглянула на Эдварда, который все еще смотрел на деревья. В естественном свете он казался моложе своего возраста.

- В тебе есть больше, чем кажется на первый взгляд.

Эдвард снова вернул внимание ко мне.

- Именно об этом я и говорил в ту ночь, что мы впервые встретились. Тебе еще много чего предстоит увидеть, и, к счастью, мы оказались в идеальном месте, что бы я мог тебе это показать.

В его словах слышалась усмешка, но когда Эдвард положил ладонь на мое бедро и сделал шаг, приближаясь, не было ничего смешного в том, что ощущало мое тело.

За последние несколько месяцев я встречалась с несколькими мужчинами, но ни одному из них не удавалось зажечь мой запал лишь простым прикосновением, как делал это Эдвард. Разница была настолько велика, что я обвиняла свою память в том, что она преувеличивала влияние, которое оказывал на меня этот мужчина. Но очевидно, что единственное, что было преувеличено – это мое отрицание.

- Поцелуй меня, – хрипло прошептал Эдвард и, дотянувшись, провел пальцем по моим губам. – Я видел твои губы в долбаных снах.

- Это не очень хорошая идея.

Даже для самой себя я не казалась убедительной.

- Это очень хорошая идея.

Эдвард чуть наклонился ко мне.

- У нас еще полно дел.

- Дела подождут. Один поцелуй.

Я не была уверена, что смогу сохранить контроль и довольствоваться только одним поцелуем с этим мужчиной.

Эдвард медленно приближался ко мне, словно давая шанс остановить его. Что я и собиралась сделать, но вот только мое тело вступило в противоборство с мозгом, и пока они занимались ментальным перетягиванием каната, рот Эдварда запечатал мой.

А я, оказывается, забыла, какими мягкими были его губы. Они прямо противоречили той твердости, с которой он обнял меня, сокращая оставшееся между нами расстояние. Несмотря на то, что я заставила себя позабыть, как ощущались его прикосновения, мое тело помнило, как на них реагировать.

Инстинктивно мои ноги поднялись и обвились вокруг его талии. Эдвард переместил нас от окна, и прежде чем я успела понять, куда мы движемся, спиной ощутила мягкую ткань покрывала.

- Эдвард, – слабо попыталась протестовать я.

- Просто поцелуй, – прорычал он. – На данный момент.

Прошли годы с тех пор, как я вот так обжималась с кем-то. Наши тела – его мускулистое и мое женственное – были плотно переплетены, но я все равно тянула Эдварда за волосы, плечи, спину, за все, до чего могла достать, чтобы еще больше приблизить его к себе. Каждое нервное окончание моего тела жаждало бо́льшего, пока я целовала его с невиданной прежде страстью. Меня целовали сотни раз, но это было сродни тем первым жарким объятиям и поцелуям, что я испытала, будучи подростком, и, наверное, даже сильнее, поскольку ни одно юное тело мальчика-подростка не ощущалось так, как крепкое тело Эдварда Мейсена.

Я смутно ощутила вибрацию в районе своего бедра, но поскольку все мое тело гудело от страсти, я не поняла, что это телефон, пока он, перестав вибрировать на пару секунд, не начал вновь.

- Это твой…

- Плевать! – рыкнул Эдвард.

Отчаянные нотки в его голосе заставили кончики моих губ дернуться вверх, даже несмотря на то, что они оставались плотно прижатыми к губам Эдварда.

Спустя примерно десять секунд зазвонил мой телефон, который я не помнила, где оставила. В первый раз я смогла его проигнорировать, но не замечать этот звук во второй раз стало невозможно.

Выбравшись из-под Эдварда, я обнаружила, что телефон лежит на полу у панорамного окна, где мы начали целоваться. Прежде чем я успела нажать «ответить», он умолк, а через мгновение на экране высветилось имя Саманты вместе с надписью «пропущенный звонок».

- Это Сэм.

Эдвард вытащил из кармана мобильный и, проверив историю звонков, проворчал:

- И у меня. Наверное, хочет добавить еще шесть пунктов в список того, что нужно сделать.

Потратив секунду на то, чтобы пригладить хаос, который руки Эдварда сделали с моими волосами, я нажала «перезвонить».

- Ты где? – явно паникуя, выкрикнула Саманта.

- Расслабься. Цветы уже у нас, а мы приехали к Эдварду, чтобы забрать колодец желаний. Мы сделаем все, что есть в списке.

- Нет! Забудь! Праздник отменяется! Вместо предрожденчика у нас будет рожденчик. Элис рожает!

- Что?! Но ведь ей еще шесть недель носить! – Прикрыв динамик рукой, я крикнула Эдварду: – Элис рожает!

- Доктор сказал, что ребенок достаточно большой, – продолжала тараторить Сэм. – И поскольку воду у нее отошли, они не пытались остановить схватки. У нее уже четыре сантиметра раскрытия!

- В какой она больнице?

- Седарс-Синай (п.п.: Cedars-Sinai Medical Center – один из крупнейших медицинских центров Лос-Анджелеса)!

- Уже едем!

Дорогие читатели, не забывайте благодарить мою замечательную бету Леночку. Ждем вас на Форуме.

Источник: http://robsten.ru/forum/96-3086-1