Глава 48. Monumental Macaroons / Монументальное Миндальное Печенье
БЕЛЛА
Запах спортзала и кожи обострил мои чувства, и кулак с легкостью влетел в грушу, висящую у меня перед носом. Она глухо чмокнула, но не сдвинулась ни на йоту под влиянием моей мизерной силы. Но для меня это не имело значения. Я продолжала наносить удары, пока мои руки чувствовали себя как зефир в боксерских перчатках.
У Элис они были розового цвета.
Она проворчала рядом со мной, самостоятельно нанося удары, и ее раскрасневшееся лицо выглядело при этом весьма комично. Изобразив хмурую мину, она ударила свою грушу так, как будто она лично ее чем-то оскорбила.
Резкий голос Ирины прервал мои наблюдения. "Глаза вперед, Свон", - предупредила она с другого конца спортзала, и я перефокусировала свое внимание на свою подвесную грушу. Глубоко вдохнув, я попыталась повторить то, что делала Элис - как наставляла нас Кармен. Я представила, что это нападающий, и начала колотить по ней. Наверное, я выглядела сущей соплячкой, выбрасывая вперед свои кулаки. Эти занятия по боксу на самом деле не предназначались для приведения меня в форму. Они должны были помочь очиститься и освободиться. Так оно и было.
Мое вялое отношение к ее виду спорта вызывало недовольство у Ирины. "Держи плечи прямо, Свон", - инструктировала она, и я мысленно ворчала на нее, в то время как мои удары становились более твердыми и сильными. Как часто напоминала мне Кармен, гнев всегда был хорошим эмоциональным стимулятором в этом деле.
Это было всего лишь мое третье занятие по боксу. Слишком рано, чтобы сказать, наслаждалась я или нет, но я не могла отрицать то облегчение, которое они мне доставляли. В отличие от Элис, я предпочитала их йоге, или как она ее называла "Пытка Конечностей". Пока что моим фаворитом оставались занятия по дзюдо. Дзюдо было по-настоящему увлекательным занятием с низким уровнем взаимодействия. Его суть была не в моей собственной силе, а в том, чтобы использовать силу других против них же. В дзюдо быть маленькой девочкой было нормально. В боксе... не особо.
"Ты опять бьешь высоко!" – с видимым раздражением отругала меня Ирина, но тройной звонок оповестил о том, что наше время закончилось. Я мысленно улыбнулась. Спасенная звонком. Ирина слишком серьезно относилась к своей роли.
Элис фыркнула и повернулась ко мне с широкой улыбкой на лице. "У меня начинает хорошо получаться", - воскликнула она и с энтузиазмом подняла вверх один кулак в ярко-розовой перчатке.
Немного вспотев, я неловко отбросила влажный локон с лица и закатила глаза, хлопнув по ее перчатке своей - обычной красной перчаткой. "Конечно, Эл. Если бы я была грушей, встретившей тебя в темном переулке, я была бы в ужасе", - пробормотала я, немного пошатнув ее улыбку. Меня поглотило чувство вины за то, что я помешала ее удовольствию. "Я шучу", - улыбнулась я. Прозвучало неискренне. Возможно, так оно и выглядело. Была еще одна неискренность - невидимая и не очевидная для людей, которых я любила. Я была рада, что она имела скрытый характер, чтобы я могла нести ее бремя самостоятельно.
Элис пожала плечами, и мы отправились в раздевалку снимать перчатки и разматывать ленты. Она слишком хорошо относила ко мне. Когда я рассказала ей о планах Кармен записать меня на все эти занятия, Элис тут же выразила страстное желание составить мне компанию. Такая поддержка с ее стороны была милой и самоотверженной, в то время как я была явно не самой лучшей компанией. Ее энтузиазм был непоколебим. Она вошла в раж, выбирая весь необходимый - и иногда розовый - инвентарь и изучила все способы того, как можно выделиться. Острую боль в моей пустой груди взывало то, что мое настроение обычно портило наши дневные занятия.
Она вела себя непривычно тихо по дороге домой, пока я рассматривала в окно проносившуюся мимо зеленую растительность, ненавидя себя за то, что расстраивала ее. Стоял конец сентября, и снова становилось холодно. Я не понимала, радовала ли меня смена времени года или злила. Я хотела, чтобы лето замерло, осталось в застое, который вселял в меня надежду, но, вместе с тем, мне хотелось, чтобы все это прошло и стало лишь отдаленным воспоминанием.
"Хочешь чем-нибудь заняться на выходных?" - голос Элис отвлек меня от молчаливых раздумий, и я пожала плечами в ответ. По выходным мы обычно ничего не делали. В основном, я вообще ничего не делала. Завтра утром у нас по расписанию было занятие с еще одним преподавателем, которое займет меня до утра, пока я буду повторять задание.
Мое существование было унылым и переполненным расписаниями, которые предназначались для того, чтобы я отвлекалась и в то же время была сосредоточена. По понедельникам была Кармен, по вторникам - дзюдо, по средам - мои вечера с Карлайлом, по четвергам – снова Кармен, по пятницам - бокс, а в субботу была йога. Замкнутый круг, состоявший из школы, офисов, спортзалов, кухни и спальни.
Мне не нравилось выглядеть неблагодарной в ответ на всеобщую поддержку. Карлайл, Элис, Эсми и даже Джаспер вели себя более чем фантастическим образом. Кармен потратила бесчисленное количество часов, выстраивая идеальный курс лечения, уравновесив традиционные и свои собственные методы терапии так, чтобы для меня это было максимально эффективно. В общем и целом, оно и было эффективно, насколько я могла судить.
Я по-прежнему не могла войти в шкаф, но я чувствовала, что с каждой попыткой становлюсь более спокойной, хотя неделю назад я сдалась и перестала пытаться. Я решила, что у меня уже наметился прогресс днем накануне, когда Джаспер как-то убедил меня легонько стукнуть его кулаком. Он меня раздражал тем, что, когда мы сидели в кафетерии, Джаспер протянул руку через стол, спокойно поощряя меня к действию. Я не могла до конца понять его внезапный интерес, а Элис сердилась из-за его настойчивости. Поэтому я сделала это, в основном, из-за того, чтобы она прекратила шикать ему на ухо, однако отдаленная боль в моих мыслях напоминала о возможности выпустить наружу истерику, которая могла за этим последовать. Но я быстро стукнула своим кулаком о его кулак и одернула руку даже быстрее, чем Элис успела понять, что все закончилось.
Я была в шоке от того, что, хотя и почувствовала себя неловко и слегка была встревожена соприкосновением нашей кожи, я все же справилась с этим, ни капли не волнуясь. Это было быстро, и я не стану пытаться сделать что-либо больше этого простого прикосновения, но доказательство моего прогресса вселило в меня волнение и надежду. Джаспер выглядел самодовольно и тоже был взволнован. Я предположила, что он почувствовал себя сопричастным, будучи единственным парнем, кроме Эдварда, до которого я успешно дотронулась со времени инцидента двумя годами ранее.
К сожалению, Кармен не согласилась и подпортила мое ощущение успеха, когда я рассказала ей о случившемся. "Это просто эффект от медикаментозного лечения", - сообщила она мне с печальной улыбкой, в то время как моя собственная тоже исчезла в ответ на ее слова. Она не хотела давать мне ложную надежду на искусственные методы лечения, и хотя я и уважала это, в то же время я негодовала. Было так приятно чувствовать свой собственный прогресс. Она заверила меня, что улучшения имели место, однако в моем случае они не были устойчивыми и значительными. Мне нужны были доказательства. Непоколебимо цепляясь за единственный проблеск прогресса, который я увидела за долгие месяцы, я проигнорировала ее и испекла Монументальное Миндальное Печенье, отказываясь отрицать чувство собственного удовлетворения.
Теперь все казалось нелепым, тривиальным и невероятно серым. Я вздохнула, когда мы завернули за угол и выехали на нашу улицу, и лениво задумалась о том, что приготовить на ужин. Я готовила только три вечера в неделю, и сегодня был день Карлайла. Он любил говядину. Я наскоро прикидывала в уме, что можно приготовить в качестве гарнира, когда увидела это.
Мои глаза метнулись на подъездную дорожку и поймали серебристый проблеск.
Мое сердце замерло, прямо перед тем, как начать вырываться из моей груди. Я почувствовала, как бледнеет мое лицо и рот раскрывается, весь мир замер и в голове наступила пустота. А потом на меня нахлынул водоворот мыслей и эмоций, вызвав дрожь в моих руках, когда они машинально потянулись к ручке и стали возиться с ней в попытке открыть дверцу.
"Белла!" - Элис оторвала меня от почти состоявшегося выхода из автомобиля на ходу, и я посмотрела на нее так, как будто не могла доверять своему разуму настолько, чтобы понять, реально ли происходящее. Что должно бы было, по идее, обеспокоить меня. Выражение лица Элис, которая смотрела прямо вперед на подъездную дорожку, и "Вольво", припаркованный там, подтвердили мое видение и еще больше усилили мое сердцебиение. Пока оно, в конечном счете, не превратилось в неустойчивое "ту-тух, ту-тух", отдававшееся у меня в ушах. Элис посмотрела в мои обезумевшие глаза и наморщила лоб с обеспокоенным видом. Я не могла успокоить свои руки или дышать ровно, я практически чувствовала, как у меня сохнут и мерзнут губы. Не помню, чтобы я испытывала такие острые чувства с тех пор, как он уехал.
Меня тревожила возможность обморока, и эта тревога лишь усиливала мой сбивчивый пульс. Я была так сосредоточена, что впитывала каждую мелочь, все мои чувства были гипер-обострены и подсознательно искали источник электричества, который мог находиться поблизости.
"Элис", - я задохнулась, не закончив просьбу, и моя дрожащая рука осталась на ручке двери, когда она уставилась на меня в ответ. Машина еле ползла, пока ее глаза продолжали буравить мои. На секунду заколебавшись, она наконец-то перевела взгляд вперед. Должно быть, что-то в моих глазах разрешило ее конфликт, потому что нога внезапно вжала педаль газа в пол. Мы покачнулись назад на своих сидениях, стремительно преодолевая расстояние между "Порше" и подъездной дорожкой.
Я выскочила из машины и бросилась к двери особняка быстрее, чем Элис успела открыть дверь со своей стороны. То, что он действительно был здесь, в этом доме, в этот самый момент, казалось нереальным. От этого моя грудь заколыхалась еще быстрее, и я наконец-то влетела в парадную дверь. Мои ноги бездумно несли меня на самый нижний этаж дома в поисках его присутствия. Когда я не нашла его там, я бросилась по лестнице на второй этаж, слабо понимая, что дверь кабинета Карлайла была открыта, и там горел свет.
Влетев в большой кабинет, я ожидала, что тот, кого я искала, окажется там, но вместо этого я нашла Карлайла за своим столом у телефона и стоявшую рядом с ним Эсми. Он поднялся со своего места и положил трубку на стол, когда я вошла. Я развернулась к выходу, чтобы продолжить свои поиски, но его испуганный голос остановил меня.
"Белла, подожди!" - позвал он. Я едва ли была способна остановить свои ноги, чтобы ответить ему, но я все-таки сделала это.
Посмотрев ему в лицо, я была поражена перепуганным видом их обоих. Меня это привело в ужас. "Где он?" - спросила я сиплым голосом, который был переполнен эмоциями, и его звук на какое-то мгновение испугал меня еще больше. Я вздрогнула от чистого отчаяния, которое управляло моим голосом и моими действиями, но не смогла отвлечься, хотя и понимала, что именно такая реакция едва ли соответствовала ситуации.
Карлайл поднял руки в каком-то покорном жесте, не сводя встревоженного взгляда с моих глаз. "Ты слишком взвинчена, Белла. Тебе нужно успокоиться, прежде чем..." - но я уже развернулась и вышла из кабинета, потому что мимолетный взгляд Эсми на потолок сказал мне все, что я хотела знать.
Я поднималась на второй лестничный пролет, и голос Карлайла был слышен у меня за спиной, пока я перескакивала через две ступеньки за раз. Я проигнорировала его крики, потому что мое тело самостоятельно шло туда, нуждаясь в непосредственной близости и сходя с ума от длительного отсутствия. Мое туннельное зрение вело меня в конец коридора к закрытой двери спальни, которая одна была свидетелем моего одиночества на протяжении последних четырех месяцев. Я влетела в нее точно так же - не в силах больше справляться с ожиданием и сгорая от желания наконец-то увидеть его.
И он был там - на кровати, без футболки, лежал на животе, зарывшись лицом в подушку.
Мое тело превратилось в независящий от меня сосуд, который дрожал от нетерпеливой радости, пока я смотрела на то, как его обнаженная спина равномерно поднимается и опускается. Оно чувствовало опьянение от гудящего статического электричества, и хотело оказаться ближе. От его вида мое сердце болело, сжимая мою грудь и наполняя ее месяцами сдерживаемым и забытым чувством, которое предназначалось лишь ему одному. А мой разум... мой разум начал стойко возражать в ответ на обе реакции, потому что...
Мое тело, сердце, разум - он ранил их все.
Я видела, как его спина поднялась от глубокого вдоха, и он вдруг пробормотал в подушку: "Я не избегаю тебя, Карлайл. Я просто... устал", - сказал он. Думаю, я задохнулась при звуке его голоса - мое тело, сердце и разум, все они узнали и отреагировали на бархатное бормотание по-своему. Мои руки плотно обняли туловище, когда я почувствовала, как пустота непроизвольно переполняет меня.
Эдвард, наверное услышав мой вздох, дернул голову в сторону и увидел меня. Когда мои и его – сначала зажмуренные, а потом широко распахнутые - глаза наконец-то встретились, я почувствовала, как меня будто разрывает натрое. Мои руки напряглись вокруг тела в попытке сдержаться. Его глаза были потемневшими, усталыми, красными, опухшими, унылыми и пустыми, но как только наши взгляды встретились, они внезапно заискрились и засияли. Прекрасные. Мое тело, сердце и разум переполнили рефлексы, спутанные противоречивыми страстными желаниями.
Мне хотелось обнять его.
Мне хотелось поцеловать его.
Мне хотелось ударить его в гребаную грудь и сказать ему, чтобы он убирался ко всем чертями из моей комнаты.
Я остановилась как вкопанная, как будто мои ноги были накрепко приклеены к ковру, когда он скатился с кровати одним странным неуклюжим движением и споткнулся об пол, не отрывая от меня взгляда. Его губы раскрылись, пока он стоял у другой стороны кровати, но он ничего не произнес. Он просто таращился на меня с нечитаемым выражением на лице, впиваясь в меня проникновенным взглядом своих сияющих зеленых глаз. Его отросшие волосы - длиннее, чем я когда-либо видела - упали ему на глаза. Если бы я могла отвести взгляд от его зачаровывающего пристального взгляда, то, наверное, посмотрела бы на его голую грудь.
Или стукнула бы по ней.
Мои ноги подкосились, и подлинный контраст моей слабости с силой, которую я чувствовала минуту назад, разозлил меня. Так сильно, что мои руки сжались в кулаки под ребрами и задрожали от... какого-то чувства. Слишком много эмоций. Мою грудь сдавило, и было трудно дышать. "Ту-тух", звучащее у меня в ушах, стало урчать и потрескивать. Изображение перед глазами поплыло, и я забеспокоилась, что Карлайл, возможно, оказался прав в том, что я чересчур перевозбудилась. Когда на лице Эдварда отразился сильный страх, я задумалась, а не понял ли он все по эмоциям на моем лице, пока я дрожала перед ним. По какой еще причине он стал бы бояться? Поняв, что слишком поздно останавливать накопившиеся слезы, я почувствовала, как они покатились вниз по моим щекам.
"Белла", - голос Карлайла у меня за спиной резко прервал наши с Эдвардом взгляды. С благодарностью я повернулась в его сторону к коридору. Через мое плечо он посмотрел на Эдварда, а потом перевел взгляд назад на меня. "Нам кое-что нужно сделать", - решительно заявил он, глядя на меня стойким и неумолимым взглядом голубых глаз - он знал, что пришло время приема моих лекарств. Вероятно, он понял, что они очень, очень сильно были мне нужны.
Невероятно...
Я попыталась приподнять подбородок, создавая видимость вызова, но жалко провалилась, потому что он задрожал. "Это может подождать", - прошептала я больше в форме просьбы, чем требования.
Карлайл медленно покачал головой в знак несогласия. "Если ты сейчас уступишь, то в твоем распоряжении будет весь вечер", - упрашивал он спокойным голосом, пытаясь успокоить меня. Я повернула голову и краем глаза увидела, как Эдвард натягивает футболку, и проглотила ком в горле, обеспокоенная необходимостью уйти. "Он никуда не денется, Белла", - успокоил меня Карлайл, правильно интерпретировав мою нерешительность.
Сдавшись, я вышла из комнаты, стремглав промчалась мимо Карлайла и спустилась по ступенькам, пока они коротко обменялись взглядами, вызвавшими у меня чрезмерное любопытство. Карлайл последовал за мной, и когда я вошла в кабинет, то направилась прямиком к небольшой прозрачной емкости и бутылке воды на его столе. Эсми исчезла, и я задумалась, как долго она вытерпит, чтобы не вмешиваться во все это.
Я опрокинула маленький стаканчик и проглотила лекарства, пока Карлайл огибал стол и садился в свое кресло. Я прекрасно понимала, что так просто он не даст мне уйти.
"Присядь и расслабься на минуточку", - по-доброму попросил он, когда моя рука со всей силы встряхнула бутылку с водой. Я фыркнула, издала стон и краем глаза взглянула на слегка приоткрытую дверь. Но боль в моей груди была слишком сильна, и мне это совсем не нравилось. Мне нужно было отдышаться, подумать и сосредоточиться, прежде чем я даже начала бы рассматривать возможность разговора с Эдвардом.
Направившись к дивану, я погрузилась в его удобную кожаную обивку. Откинув голову назад и закрыв глаза, я стала представлять себе разные образы, как рекомендовала Кармен, чтобы расслабиться. Карлайл молчал и оставался совершенно спокойным, пока я пыталась унять свое мчащееся сердце и иррациональные эмоции.
Все то время, пока его не было, память об эффекте, который он оказывал на меня, казалась абстрактной и такой далекой, но теперь все это ощущалось до невозможности знакомым. Я попыталась заманить в ловушку часть своих рефлексов, которые вопили, бесились и говорили мне идти к нему прямо сейчас, в эту же самую секунду. Я заперла их, и теперь они грохотали в своих клетках, испытывая ярую и дикую потребность в его электричестве.
Это был нездоровый эффект. Теперь я это понимала. В былые времена – до того, как он уехал - я бы прыгнула к нему в эту кровать и позволила своим рефлексам и эмоциям поглотить меня с головой. Теперь же эта идея казалась совершенно отталкивающей. Я бы удовлетворила свое тело и, возможно, даже свое сердце, но определенно не мой разум или совесть. Теперь я понимала, насколько это было важно. На секунду я позволила себе возгордиться тем, что становилась наполовину рациональным человеком, даже тогда, когда речь заходила об Эдварде. Даже когда по ощущениям это было невозможно.
Не уверена, сколько времени я сидела с закрытыми глазами, но, должно быть, его прошло немало. Постепенно в грудной клетке стало легче, давление уменьшилось до терпимой пульсации, и я сидела спокойно, чувствуя, как стабилизируются мое дыхание и сердцебиение. Когда я открыла глаза, темнота за окнами удивила меня так же, как и внезапное присутствие Эсми рядом с Карлайлом. Я не особо торопилась, и хотя мысли в клетках все еще грохотали, я была в гораздо лучшем состоянии, чувствуя способность противостоять им.
Я выдохнула и выпрямилась из своего положения, ловя на себе их заинтересованные внимательные взгляды. "Я чувствую себя лучше", - сообщила я им, вдруг почувствовав себя изможденной, и мои щеки запылали от смущения. "Я не знаю, что на меня нашло", - солгала я. Я прекрасно знала, что со мной произошло, и их скептический вид демонстрировал, что они тоже не купились на это.
Лицо Эсми превратилось в гримасу, а ее глаза нервно метнулись к двери. "Ты должна остаться чуть дольше, Белла", - прошептала она.
Да начнется вмешательство...
Карлайл контролировал выражение своего лица, но его косой взгляд на своего партнера выдал беспокойство. Думаю, Эсми немного ревновала к нашим с Карлайлом отношениям в последние месяцы, и я моментально почувствовала свою вину за это. Я оттолкнула ее и приняла его сострадание вместо ее. Вероятно, кое-что сводило ее с ума еще больше - одна из таких причин в этот самый момент находилась там наверху.
Но дело было не в ней, не в Карлайле или Кармен, не в Элис, Эммете или даже в Эдварде. Дело было во мне, и ничто не могло помешать мне подняться с дивана и выйти из комнаты.
Если бы кто-нибудь спросил, то я не смогла бы точно ответить, почему, когда я открыла дверь спальни и увидела его на краю кровати, последовала именно такая реакция. Это было полной противоположностью того, что я почувствовала, как только увидела его – отчаяние, желание, нетерпение или даже бешеную страсть.
Но теперь, когда он посмотрел на меня в ответ встревожено и с любовью во взгляде, поднимаясь с кровати и делая шаг навстречу ко мне... Теперь, когда гул электричества ощущался почти осязаемым, и кончики моих пальцев-изменщиков начали подергиваться и покалывать, желая контакта... Теперь, когда я спрашивала себя, почему он вернулся и чего ждал от меня... Теперь, когда я чувствовала себя порабощенной собственными желаниями и эмоциями, с ужасом представляя, как снова сдамся ему... Теперь, когда я была в ярости из-за того, что он сначала дал мне все это, а потом забрал...
"Убирайся!" - заорала я.
Он застыл на полпути, и его лицо исказилось от боли. "Белла, позволь мне..."
"Пошел вон!" - повторила я, и мои руки снова задрожали. Но на этот раз не от слабости, а от бесполезной силы. Вся сцена слишком напоминала наш последний спор, поэтому только распалила мою ярость. "Это моя комната, и я хочу, чтобы ты убрался отсюда. Сейчас же", - дрожал мой голос. Я подошла к комоду, стала открывать ящики и швырять в него его одежду, пока он стоял посреди комнаты, замерев от шока.
Он лишь немного вытянул руки вперед, рассеяно ловя одежду, которую я бросала в него. "Позволь мне просто сказать", - попросил он расстроенным голосом, который вынудил меня остановиться.
Я развернулась к нему, и мой разъяренный разум оказался доволен выражением паники, сменившей расстройство на его лице. "У тебя было почти пять месяцев на то, чтобы говорить", - услышала я свой голос и швырнула ему в лицо последнюю вещь.
Вообще-то, для меня имело смысл как минимум услышать, чего он хотел - хотел ли он меня. Но тот участок моих мыслей, который был настроен на мою защиту, боялся услышать правду. Мой гнев не помогал, как это должно было бы быть – он оставался бессодержательным и систематичным.
Его челюсть сжалась, плечи напряглись, и он отвел глаза от моего взбешенного взгляда, уставившись на футболки и боксеры в своих руках. "Я просто хотел…" - но мой разум не желал ничего знать, поэтому продолжил свое наступление.
"Вернуться, чтобы повторить сцену "потрахались и разбежались"?" - выплюнула я и почувствовала, как мое сердце сжимается от слов, которые, я знала, были ударом ниже пояса. Но меня это мало заботило. Он уже применил серию своих ударов ниже пояса на мне. Так что все было по-честному.
Эдвард моментально вскинул голову вверх, и на его лице отразились облегчение и потрясение одновременно. Его глаза округлились, и бледность лица еще больше подчеркнули раскрытые губы - он не ожидал моей реакции. Я воспользовалась моментом его испуганного удивления, чтобы открыть другой ящик.
Раз он не делал никаких попыток, чтобы уйти, я прошла в другой конец комнаты, огибая его электрическое поле, и бросилась в гостевую спальню, которую Элис освободила несколько недель назад. Я пропихнула одежду через дверь, даже не открыв ее как следует, и, тяжело дыша, вернулась к ящикам за остатками одежды. Эдвард все еще находился в шоке и не шевелился, когда я совершила второй заход и начала еще сильнее злиться на то, что не могу освободить и его шкаф тоже.
Но во время четвертого захода Эдвард медленно покачнулся из своей застывшей позы и последовал за мной в коридор, где я пропихнула последнюю охапку одежды через дверь и хлопнула ею за собой. Я развернулась к нему, и так мы и стояли в коридоре: я - пыхтя и дрожа от пустой ярости, а Эдвард - с неизменным видом подлинной паники, которая сбивала меня с толку. Я спрашивала саму себя, ждал ли он в этот момент, что я снова ударю его, или чего-то еще. Его паника озадачивала. Честно говоря, бить его было бессмысленно. Это не принесло бы мне никакого удовлетворения, и я проклинала его разрывающий сердце взгляд, который доставлял мне удовольствие.
Не сводя с меня глаз, он выпустил из рук одежду, которая неуклюже плюхнулась на пол. Его замученные и напуганные глаза вывели меня из равновесия. "Боже, Белла", - отчаянно заговорил он умоляющим тоном и начал приближаться ко мне осторожным шагом, похожим на походку хищника, подкрадывающегося к своей своенравной добыче. Я попятилась назад, но уперлась в дверь, когда он подошел ближе. "Все было совсем не так, ты должна мне поверить".
Мое тело заволновалось и испытало жажду, когда край его электрического поля поймал меня в ловушку. Мое сердце трепетало против моей воли и хотело, чтобы он подошел ближе. Мой разум кричал и протестовал, когда он подошел достаточно близко, чтобы окружающий нас воздух стал одним сплошным гулом, который потрескивал на моей коже. Мое сопротивление, хотя и болезненное, могло бы увенчаться успехом, если бы он только... не прикасался ко мне. Я вжалась в дверь и обвела взглядом холл в поисках спасения, но нашла только хищный взгляд Эдварда.
"Просто позволь мне объяснить", - уговаривал он своим мелодичным голосом, но его собственная дрожь выдавала его, и я отшатнулась от уюта, который создавала его близость. Теперь он был так близко, что я могла почувствовать его запах и пересчитать все его ресницы. Я видела шрамы на его шее и губу, которую я поранила, и я сосредоточилась на них, чтобы оставаться стойкой. Я сильно затрясла головой, когда он поднял руку и потянулся ко мне. Крепко зажмурившись, я сопротивлялась покалыванию в кончиках своих пальцев, которые требовали осязания его кожи.
Внезапно его ладонь обхватила мою щеку и послала яркие, мощные, успокаивающие искры по всему моему телу. Я задохнулась и невольно растаяла от его прекрасного прикосновения, пока каждая крупица беспокойства и ярости не утонула в этом электрическом поле. А потом его теплая щека оказалась на моей, а его тело сомкнулась вокруг моего. Я почувствовала себя беспомощной, пока мысли, заточенные в клетки, грохотали и взрывались от удовольствия. Это была самая сладкая пытка...
"Прости меня", - прошептал он рядом с моей щекой и погладил мои волосы. Когда я снова была способна полноценно чувствовать всю свою злость, я поняла, что она будет направлена на его попытку воспользоваться своим воздействием на меня. С горечью я подняла руки к его плечам и оттолкнула от себя, но это была слабая попытка. Я была слабой. Он делал меня слабой. Я ненавидела это.
Теплые слезы в моих глазах снова кольнули меня, и я не поверила, когда он вздохнул рядом явно от счастья. Счастья? Он был счастлив. Я прокручивала эту мысль снова и снова. Последние пять месяцев я провела, чувствуя пустоту, ничтожность и одиночество, а он чувствовал себя сейчас счастливым.
"Я еще никогда не ненавидела тебя сильнее, чем сейчас", - выдохнула я и толкнула его крепче, потому что это было абсолютной правдой.
Его тело замерло рядом со мной, когда я еще раз попыталась оттолкнуть Эдварда, и его довольные вздохи превратились в приступ панического удушья. "Пожалуйста", - умолял он рядом с моей кожей голосом, который доставлял мне удовольствие. Я толкнула сильнее, и его руки сжали меня еще крепче, когда он повторил свою просьбу в явном отчаянии, которое могло бы и сломать мою решимость, если бы только я не понимала теперь лучше. Я продолжала толкаться, сопротивляясь успокоительному воздействию его электричества, а он, не переставая, умолял рядом с моей щекой и крепче хватался за меня, пока вдруг резко не упал на колени. Я удивленно уставилась на него, когда он спрятал лицо у меня на талии и крепко схватил меня за бедра. "Пожалуйста", - снова попросил он, глубже зарываясь в меня лицом. Мои руки обмякли, и я неуверенно посмотрела вниз на его голову. Спустя секунду я почувствовала, как моя футболка и живот становятся мокрыми от слез.
Он хочет меня. Уставившись вниз на его растрепанные волосы, распластанные по моему животу, я почувствовала нереальность всей ситуации, и на минуту задалась вопросом, не придумала ли я себе все происходящее. Он стоял на своих долбанных коленях, унижаясь передо мной. Назвать это нереальным было бы преуменьшением целого столетия.
Мое тело, радующееся контакту с ним, было удовлетворено. Мое сердце, слыша его мольбы и чувствуя его слезы, отчаянно желало принять его, потому что он хотел меня, и, естественно, ничто другое не имело значения. Мой разум, глядя на эту демонстрацию актерского мастерства, закатил глаза и еще больше разозлился, наблюдая за его попытками. Я молилась, чтобы он проиграл. Но не хотела, чтобы его проигрышем стали все эти причины.
Карлайл и Эсми осторожно поднялись по лестнице, увидев разбросанную одежду и повергнутого Эдварда, который хватался за свои косматые волосы и сдавленно шептал "бля" ковру, и наши глаза встретились. Знать, что я причиняла ему боль, было мучительно. Мучительно сладко.
Я понимала, что они, скорее всего, пришли проведать, в порядке ли я после предыдущей реакции, но я не нуждалась в этом, и мой уверенный взгляд, который я перевела с них на Эдварда, сказал им... он мог бы ее вызвать, если бы ему было позволено нечто подобное. Я развернулась и оставила его в холле с Эсми и Карлайлом, которые неуверенно и неуклюже стояли позади него. Я вошла в свою спальню, заперла ее изнутри и попыталась не убиваться из-за потери электричества.
Моя душа превзошла мое тело, сердце и разум, и отчаянно нуждалась в спокойствии, чтобы понять свои собственные желания. Эдвард мог и подождать, пока я пойму это. По крайней мере, теперь он был мне должен.
БЕЛЛА
Запах спортзала и кожи обострил мои чувства, и кулак с легкостью влетел в грушу, висящую у меня перед носом. Она глухо чмокнула, но не сдвинулась ни на йоту под влиянием моей мизерной силы. Но для меня это не имело значения. Я продолжала наносить удары, пока мои руки чувствовали себя как зефир в боксерских перчатках.
У Элис они были розового цвета.
Она проворчала рядом со мной, самостоятельно нанося удары, и ее раскрасневшееся лицо выглядело при этом весьма комично. Изобразив хмурую мину, она ударила свою грушу так, как будто она лично ее чем-то оскорбила.
Резкий голос Ирины прервал мои наблюдения. "Глаза вперед, Свон", - предупредила она с другого конца спортзала, и я перефокусировала свое внимание на свою подвесную грушу. Глубоко вдохнув, я попыталась повторить то, что делала Элис - как наставляла нас Кармен. Я представила, что это нападающий, и начала колотить по ней. Наверное, я выглядела сущей соплячкой, выбрасывая вперед свои кулаки. Эти занятия по боксу на самом деле не предназначались для приведения меня в форму. Они должны были помочь очиститься и освободиться. Так оно и было.
Мое вялое отношение к ее виду спорта вызывало недовольство у Ирины. "Держи плечи прямо, Свон", - инструктировала она, и я мысленно ворчала на нее, в то время как мои удары становились более твердыми и сильными. Как часто напоминала мне Кармен, гнев всегда был хорошим эмоциональным стимулятором в этом деле.
Это было всего лишь мое третье занятие по боксу. Слишком рано, чтобы сказать, наслаждалась я или нет, но я не могла отрицать то облегчение, которое они мне доставляли. В отличие от Элис, я предпочитала их йоге, или как она ее называла "Пытка Конечностей". Пока что моим фаворитом оставались занятия по дзюдо. Дзюдо было по-настоящему увлекательным занятием с низким уровнем взаимодействия. Его суть была не в моей собственной силе, а в том, чтобы использовать силу других против них же. В дзюдо быть маленькой девочкой было нормально. В боксе... не особо.
"Ты опять бьешь высоко!" – с видимым раздражением отругала меня Ирина, но тройной звонок оповестил о том, что наше время закончилось. Я мысленно улыбнулась. Спасенная звонком. Ирина слишком серьезно относилась к своей роли.
Элис фыркнула и повернулась ко мне с широкой улыбкой на лице. "У меня начинает хорошо получаться", - воскликнула она и с энтузиазмом подняла вверх один кулак в ярко-розовой перчатке.
Немного вспотев, я неловко отбросила влажный локон с лица и закатила глаза, хлопнув по ее перчатке своей - обычной красной перчаткой. "Конечно, Эл. Если бы я была грушей, встретившей тебя в темном переулке, я была бы в ужасе", - пробормотала я, немного пошатнув ее улыбку. Меня поглотило чувство вины за то, что я помешала ее удовольствию. "Я шучу", - улыбнулась я. Прозвучало неискренне. Возможно, так оно и выглядело. Была еще одна неискренность - невидимая и не очевидная для людей, которых я любила. Я была рада, что она имела скрытый характер, чтобы я могла нести ее бремя самостоятельно.
Элис пожала плечами, и мы отправились в раздевалку снимать перчатки и разматывать ленты. Она слишком хорошо относила ко мне. Когда я рассказала ей о планах Кармен записать меня на все эти занятия, Элис тут же выразила страстное желание составить мне компанию. Такая поддержка с ее стороны была милой и самоотверженной, в то время как я была явно не самой лучшей компанией. Ее энтузиазм был непоколебим. Она вошла в раж, выбирая весь необходимый - и иногда розовый - инвентарь и изучила все способы того, как можно выделиться. Острую боль в моей пустой груди взывало то, что мое настроение обычно портило наши дневные занятия.
Она вела себя непривычно тихо по дороге домой, пока я рассматривала в окно проносившуюся мимо зеленую растительность, ненавидя себя за то, что расстраивала ее. Стоял конец сентября, и снова становилось холодно. Я не понимала, радовала ли меня смена времени года или злила. Я хотела, чтобы лето замерло, осталось в застое, который вселял в меня надежду, но, вместе с тем, мне хотелось, чтобы все это прошло и стало лишь отдаленным воспоминанием.
"Хочешь чем-нибудь заняться на выходных?" - голос Элис отвлек меня от молчаливых раздумий, и я пожала плечами в ответ. По выходным мы обычно ничего не делали. В основном, я вообще ничего не делала. Завтра утром у нас по расписанию было занятие с еще одним преподавателем, которое займет меня до утра, пока я буду повторять задание.
Мое существование было унылым и переполненным расписаниями, которые предназначались для того, чтобы я отвлекалась и в то же время была сосредоточена. По понедельникам была Кармен, по вторникам - дзюдо, по средам - мои вечера с Карлайлом, по четвергам – снова Кармен, по пятницам - бокс, а в субботу была йога. Замкнутый круг, состоявший из школы, офисов, спортзалов, кухни и спальни.
Мне не нравилось выглядеть неблагодарной в ответ на всеобщую поддержку. Карлайл, Элис, Эсми и даже Джаспер вели себя более чем фантастическим образом. Кармен потратила бесчисленное количество часов, выстраивая идеальный курс лечения, уравновесив традиционные и свои собственные методы терапии так, чтобы для меня это было максимально эффективно. В общем и целом, оно и было эффективно, насколько я могла судить.
Я по-прежнему не могла войти в шкаф, но я чувствовала, что с каждой попыткой становлюсь более спокойной, хотя неделю назад я сдалась и перестала пытаться. Я решила, что у меня уже наметился прогресс днем накануне, когда Джаспер как-то убедил меня легонько стукнуть его кулаком. Он меня раздражал тем, что, когда мы сидели в кафетерии, Джаспер протянул руку через стол, спокойно поощряя меня к действию. Я не могла до конца понять его внезапный интерес, а Элис сердилась из-за его настойчивости. Поэтому я сделала это, в основном, из-за того, чтобы она прекратила шикать ему на ухо, однако отдаленная боль в моих мыслях напоминала о возможности выпустить наружу истерику, которая могла за этим последовать. Но я быстро стукнула своим кулаком о его кулак и одернула руку даже быстрее, чем Элис успела понять, что все закончилось.
Я была в шоке от того, что, хотя и почувствовала себя неловко и слегка была встревожена соприкосновением нашей кожи, я все же справилась с этим, ни капли не волнуясь. Это было быстро, и я не стану пытаться сделать что-либо больше этого простого прикосновения, но доказательство моего прогресса вселило в меня волнение и надежду. Джаспер выглядел самодовольно и тоже был взволнован. Я предположила, что он почувствовал себя сопричастным, будучи единственным парнем, кроме Эдварда, до которого я успешно дотронулась со времени инцидента двумя годами ранее.
К сожалению, Кармен не согласилась и подпортила мое ощущение успеха, когда я рассказала ей о случившемся. "Это просто эффект от медикаментозного лечения", - сообщила она мне с печальной улыбкой, в то время как моя собственная тоже исчезла в ответ на ее слова. Она не хотела давать мне ложную надежду на искусственные методы лечения, и хотя я и уважала это, в то же время я негодовала. Было так приятно чувствовать свой собственный прогресс. Она заверила меня, что улучшения имели место, однако в моем случае они не были устойчивыми и значительными. Мне нужны были доказательства. Непоколебимо цепляясь за единственный проблеск прогресса, который я увидела за долгие месяцы, я проигнорировала ее и испекла Монументальное Миндальное Печенье, отказываясь отрицать чувство собственного удовлетворения.
Теперь все казалось нелепым, тривиальным и невероятно серым. Я вздохнула, когда мы завернули за угол и выехали на нашу улицу, и лениво задумалась о том, что приготовить на ужин. Я готовила только три вечера в неделю, и сегодня был день Карлайла. Он любил говядину. Я наскоро прикидывала в уме, что можно приготовить в качестве гарнира, когда увидела это.
Мои глаза метнулись на подъездную дорожку и поймали серебристый проблеск.
Мое сердце замерло, прямо перед тем, как начать вырываться из моей груди. Я почувствовала, как бледнеет мое лицо и рот раскрывается, весь мир замер и в голове наступила пустота. А потом на меня нахлынул водоворот мыслей и эмоций, вызвав дрожь в моих руках, когда они машинально потянулись к ручке и стали возиться с ней в попытке открыть дверцу.
"Белла!" - Элис оторвала меня от почти состоявшегося выхода из автомобиля на ходу, и я посмотрела на нее так, как будто не могла доверять своему разуму настолько, чтобы понять, реально ли происходящее. Что должно бы было, по идее, обеспокоить меня. Выражение лица Элис, которая смотрела прямо вперед на подъездную дорожку, и "Вольво", припаркованный там, подтвердили мое видение и еще больше усилили мое сердцебиение. Пока оно, в конечном счете, не превратилось в неустойчивое "ту-тух, ту-тух", отдававшееся у меня в ушах. Элис посмотрела в мои обезумевшие глаза и наморщила лоб с обеспокоенным видом. Я не могла успокоить свои руки или дышать ровно, я практически чувствовала, как у меня сохнут и мерзнут губы. Не помню, чтобы я испытывала такие острые чувства с тех пор, как он уехал.
Меня тревожила возможность обморока, и эта тревога лишь усиливала мой сбивчивый пульс. Я была так сосредоточена, что впитывала каждую мелочь, все мои чувства были гипер-обострены и подсознательно искали источник электричества, который мог находиться поблизости.
"Элис", - я задохнулась, не закончив просьбу, и моя дрожащая рука осталась на ручке двери, когда она уставилась на меня в ответ. Машина еле ползла, пока ее глаза продолжали буравить мои. На секунду заколебавшись, она наконец-то перевела взгляд вперед. Должно быть, что-то в моих глазах разрешило ее конфликт, потому что нога внезапно вжала педаль газа в пол. Мы покачнулись назад на своих сидениях, стремительно преодолевая расстояние между "Порше" и подъездной дорожкой.
Я выскочила из машины и бросилась к двери особняка быстрее, чем Элис успела открыть дверь со своей стороны. То, что он действительно был здесь, в этом доме, в этот самый момент, казалось нереальным. От этого моя грудь заколыхалась еще быстрее, и я наконец-то влетела в парадную дверь. Мои ноги бездумно несли меня на самый нижний этаж дома в поисках его присутствия. Когда я не нашла его там, я бросилась по лестнице на второй этаж, слабо понимая, что дверь кабинета Карлайла была открыта, и там горел свет.
Влетев в большой кабинет, я ожидала, что тот, кого я искала, окажется там, но вместо этого я нашла Карлайла за своим столом у телефона и стоявшую рядом с ним Эсми. Он поднялся со своего места и положил трубку на стол, когда я вошла. Я развернулась к выходу, чтобы продолжить свои поиски, но его испуганный голос остановил меня.
"Белла, подожди!" - позвал он. Я едва ли была способна остановить свои ноги, чтобы ответить ему, но я все-таки сделала это.
Посмотрев ему в лицо, я была поражена перепуганным видом их обоих. Меня это привело в ужас. "Где он?" - спросила я сиплым голосом, который был переполнен эмоциями, и его звук на какое-то мгновение испугал меня еще больше. Я вздрогнула от чистого отчаяния, которое управляло моим голосом и моими действиями, но не смогла отвлечься, хотя и понимала, что именно такая реакция едва ли соответствовала ситуации.
Карлайл поднял руки в каком-то покорном жесте, не сводя встревоженного взгляда с моих глаз. "Ты слишком взвинчена, Белла. Тебе нужно успокоиться, прежде чем..." - но я уже развернулась и вышла из кабинета, потому что мимолетный взгляд Эсми на потолок сказал мне все, что я хотела знать.
Я поднималась на второй лестничный пролет, и голос Карлайла был слышен у меня за спиной, пока я перескакивала через две ступеньки за раз. Я проигнорировала его крики, потому что мое тело самостоятельно шло туда, нуждаясь в непосредственной близости и сходя с ума от длительного отсутствия. Мое туннельное зрение вело меня в конец коридора к закрытой двери спальни, которая одна была свидетелем моего одиночества на протяжении последних четырех месяцев. Я влетела в нее точно так же - не в силах больше справляться с ожиданием и сгорая от желания наконец-то увидеть его.
И он был там - на кровати, без футболки, лежал на животе, зарывшись лицом в подушку.
Мое тело превратилось в независящий от меня сосуд, который дрожал от нетерпеливой радости, пока я смотрела на то, как его обнаженная спина равномерно поднимается и опускается. Оно чувствовало опьянение от гудящего статического электричества, и хотело оказаться ближе. От его вида мое сердце болело, сжимая мою грудь и наполняя ее месяцами сдерживаемым и забытым чувством, которое предназначалось лишь ему одному. А мой разум... мой разум начал стойко возражать в ответ на обе реакции, потому что...
Мое тело, сердце, разум - он ранил их все.
Я видела, как его спина поднялась от глубокого вдоха, и он вдруг пробормотал в подушку: "Я не избегаю тебя, Карлайл. Я просто... устал", - сказал он. Думаю, я задохнулась при звуке его голоса - мое тело, сердце и разум, все они узнали и отреагировали на бархатное бормотание по-своему. Мои руки плотно обняли туловище, когда я почувствовала, как пустота непроизвольно переполняет меня.
Эдвард, наверное услышав мой вздох, дернул голову в сторону и увидел меня. Когда мои и его – сначала зажмуренные, а потом широко распахнутые - глаза наконец-то встретились, я почувствовала, как меня будто разрывает натрое. Мои руки напряглись вокруг тела в попытке сдержаться. Его глаза были потемневшими, усталыми, красными, опухшими, унылыми и пустыми, но как только наши взгляды встретились, они внезапно заискрились и засияли. Прекрасные. Мое тело, сердце и разум переполнили рефлексы, спутанные противоречивыми страстными желаниями.
Мне хотелось обнять его.
Мне хотелось поцеловать его.
Мне хотелось ударить его в гребаную грудь и сказать ему, чтобы он убирался ко всем чертями из моей комнаты.
Я остановилась как вкопанная, как будто мои ноги были накрепко приклеены к ковру, когда он скатился с кровати одним странным неуклюжим движением и споткнулся об пол, не отрывая от меня взгляда. Его губы раскрылись, пока он стоял у другой стороны кровати, но он ничего не произнес. Он просто таращился на меня с нечитаемым выражением на лице, впиваясь в меня проникновенным взглядом своих сияющих зеленых глаз. Его отросшие волосы - длиннее, чем я когда-либо видела - упали ему на глаза. Если бы я могла отвести взгляд от его зачаровывающего пристального взгляда, то, наверное, посмотрела бы на его голую грудь.
Или стукнула бы по ней.
Мои ноги подкосились, и подлинный контраст моей слабости с силой, которую я чувствовала минуту назад, разозлил меня. Так сильно, что мои руки сжались в кулаки под ребрами и задрожали от... какого-то чувства. Слишком много эмоций. Мою грудь сдавило, и было трудно дышать. "Ту-тух", звучащее у меня в ушах, стало урчать и потрескивать. Изображение перед глазами поплыло, и я забеспокоилась, что Карлайл, возможно, оказался прав в том, что я чересчур перевозбудилась. Когда на лице Эдварда отразился сильный страх, я задумалась, а не понял ли он все по эмоциям на моем лице, пока я дрожала перед ним. По какой еще причине он стал бы бояться? Поняв, что слишком поздно останавливать накопившиеся слезы, я почувствовала, как они покатились вниз по моим щекам.
"Белла", - голос Карлайла у меня за спиной резко прервал наши с Эдвардом взгляды. С благодарностью я повернулась в его сторону к коридору. Через мое плечо он посмотрел на Эдварда, а потом перевел взгляд назад на меня. "Нам кое-что нужно сделать", - решительно заявил он, глядя на меня стойким и неумолимым взглядом голубых глаз - он знал, что пришло время приема моих лекарств. Вероятно, он понял, что они очень, очень сильно были мне нужны.
Невероятно...
Я попыталась приподнять подбородок, создавая видимость вызова, но жалко провалилась, потому что он задрожал. "Это может подождать", - прошептала я больше в форме просьбы, чем требования.
Карлайл медленно покачал головой в знак несогласия. "Если ты сейчас уступишь, то в твоем распоряжении будет весь вечер", - упрашивал он спокойным голосом, пытаясь успокоить меня. Я повернула голову и краем глаза увидела, как Эдвард натягивает футболку, и проглотила ком в горле, обеспокоенная необходимостью уйти. "Он никуда не денется, Белла", - успокоил меня Карлайл, правильно интерпретировав мою нерешительность.
Сдавшись, я вышла из комнаты, стремглав промчалась мимо Карлайла и спустилась по ступенькам, пока они коротко обменялись взглядами, вызвавшими у меня чрезмерное любопытство. Карлайл последовал за мной, и когда я вошла в кабинет, то направилась прямиком к небольшой прозрачной емкости и бутылке воды на его столе. Эсми исчезла, и я задумалась, как долго она вытерпит, чтобы не вмешиваться во все это.
Я опрокинула маленький стаканчик и проглотила лекарства, пока Карлайл огибал стол и садился в свое кресло. Я прекрасно понимала, что так просто он не даст мне уйти.
"Присядь и расслабься на минуточку", - по-доброму попросил он, когда моя рука со всей силы встряхнула бутылку с водой. Я фыркнула, издала стон и краем глаза взглянула на слегка приоткрытую дверь. Но боль в моей груди была слишком сильна, и мне это совсем не нравилось. Мне нужно было отдышаться, подумать и сосредоточиться, прежде чем я даже начала бы рассматривать возможность разговора с Эдвардом.
Направившись к дивану, я погрузилась в его удобную кожаную обивку. Откинув голову назад и закрыв глаза, я стала представлять себе разные образы, как рекомендовала Кармен, чтобы расслабиться. Карлайл молчал и оставался совершенно спокойным, пока я пыталась унять свое мчащееся сердце и иррациональные эмоции.
Все то время, пока его не было, память об эффекте, который он оказывал на меня, казалась абстрактной и такой далекой, но теперь все это ощущалось до невозможности знакомым. Я попыталась заманить в ловушку часть своих рефлексов, которые вопили, бесились и говорили мне идти к нему прямо сейчас, в эту же самую секунду. Я заперла их, и теперь они грохотали в своих клетках, испытывая ярую и дикую потребность в его электричестве.
Это был нездоровый эффект. Теперь я это понимала. В былые времена – до того, как он уехал - я бы прыгнула к нему в эту кровать и позволила своим рефлексам и эмоциям поглотить меня с головой. Теперь же эта идея казалась совершенно отталкивающей. Я бы удовлетворила свое тело и, возможно, даже свое сердце, но определенно не мой разум или совесть. Теперь я понимала, насколько это было важно. На секунду я позволила себе возгордиться тем, что становилась наполовину рациональным человеком, даже тогда, когда речь заходила об Эдварде. Даже когда по ощущениям это было невозможно.
Не уверена, сколько времени я сидела с закрытыми глазами, но, должно быть, его прошло немало. Постепенно в грудной клетке стало легче, давление уменьшилось до терпимой пульсации, и я сидела спокойно, чувствуя, как стабилизируются мое дыхание и сердцебиение. Когда я открыла глаза, темнота за окнами удивила меня так же, как и внезапное присутствие Эсми рядом с Карлайлом. Я не особо торопилась, и хотя мысли в клетках все еще грохотали, я была в гораздо лучшем состоянии, чувствуя способность противостоять им.
Я выдохнула и выпрямилась из своего положения, ловя на себе их заинтересованные внимательные взгляды. "Я чувствую себя лучше", - сообщила я им, вдруг почувствовав себя изможденной, и мои щеки запылали от смущения. "Я не знаю, что на меня нашло", - солгала я. Я прекрасно знала, что со мной произошло, и их скептический вид демонстрировал, что они тоже не купились на это.
Лицо Эсми превратилось в гримасу, а ее глаза нервно метнулись к двери. "Ты должна остаться чуть дольше, Белла", - прошептала она.
Да начнется вмешательство...
Карлайл контролировал выражение своего лица, но его косой взгляд на своего партнера выдал беспокойство. Думаю, Эсми немного ревновала к нашим с Карлайлом отношениям в последние месяцы, и я моментально почувствовала свою вину за это. Я оттолкнула ее и приняла его сострадание вместо ее. Вероятно, кое-что сводило ее с ума еще больше - одна из таких причин в этот самый момент находилась там наверху.
Но дело было не в ней, не в Карлайле или Кармен, не в Элис, Эммете или даже в Эдварде. Дело было во мне, и ничто не могло помешать мне подняться с дивана и выйти из комнаты.
Если бы кто-нибудь спросил, то я не смогла бы точно ответить, почему, когда я открыла дверь спальни и увидела его на краю кровати, последовала именно такая реакция. Это было полной противоположностью того, что я почувствовала, как только увидела его – отчаяние, желание, нетерпение или даже бешеную страсть.
Но теперь, когда он посмотрел на меня в ответ встревожено и с любовью во взгляде, поднимаясь с кровати и делая шаг навстречу ко мне... Теперь, когда гул электричества ощущался почти осязаемым, и кончики моих пальцев-изменщиков начали подергиваться и покалывать, желая контакта... Теперь, когда я спрашивала себя, почему он вернулся и чего ждал от меня... Теперь, когда я чувствовала себя порабощенной собственными желаниями и эмоциями, с ужасом представляя, как снова сдамся ему... Теперь, когда я была в ярости из-за того, что он сначала дал мне все это, а потом забрал...
"Убирайся!" - заорала я.
Он застыл на полпути, и его лицо исказилось от боли. "Белла, позволь мне..."
"Пошел вон!" - повторила я, и мои руки снова задрожали. Но на этот раз не от слабости, а от бесполезной силы. Вся сцена слишком напоминала наш последний спор, поэтому только распалила мою ярость. "Это моя комната, и я хочу, чтобы ты убрался отсюда. Сейчас же", - дрожал мой голос. Я подошла к комоду, стала открывать ящики и швырять в него его одежду, пока он стоял посреди комнаты, замерев от шока.
Он лишь немного вытянул руки вперед, рассеяно ловя одежду, которую я бросала в него. "Позволь мне просто сказать", - попросил он расстроенным голосом, который вынудил меня остановиться.
Я развернулась к нему, и мой разъяренный разум оказался доволен выражением паники, сменившей расстройство на его лице. "У тебя было почти пять месяцев на то, чтобы говорить", - услышала я свой голос и швырнула ему в лицо последнюю вещь.
Вообще-то, для меня имело смысл как минимум услышать, чего он хотел - хотел ли он меня. Но тот участок моих мыслей, который был настроен на мою защиту, боялся услышать правду. Мой гнев не помогал, как это должно было бы быть – он оставался бессодержательным и систематичным.
Его челюсть сжалась, плечи напряглись, и он отвел глаза от моего взбешенного взгляда, уставившись на футболки и боксеры в своих руках. "Я просто хотел…" - но мой разум не желал ничего знать, поэтому продолжил свое наступление.
"Вернуться, чтобы повторить сцену "потрахались и разбежались"?" - выплюнула я и почувствовала, как мое сердце сжимается от слов, которые, я знала, были ударом ниже пояса. Но меня это мало заботило. Он уже применил серию своих ударов ниже пояса на мне. Так что все было по-честному.
Эдвард моментально вскинул голову вверх, и на его лице отразились облегчение и потрясение одновременно. Его глаза округлились, и бледность лица еще больше подчеркнули раскрытые губы - он не ожидал моей реакции. Я воспользовалась моментом его испуганного удивления, чтобы открыть другой ящик.
Раз он не делал никаких попыток, чтобы уйти, я прошла в другой конец комнаты, огибая его электрическое поле, и бросилась в гостевую спальню, которую Элис освободила несколько недель назад. Я пропихнула одежду через дверь, даже не открыв ее как следует, и, тяжело дыша, вернулась к ящикам за остатками одежды. Эдвард все еще находился в шоке и не шевелился, когда я совершила второй заход и начала еще сильнее злиться на то, что не могу освободить и его шкаф тоже.
Но во время четвертого захода Эдвард медленно покачнулся из своей застывшей позы и последовал за мной в коридор, где я пропихнула последнюю охапку одежды через дверь и хлопнула ею за собой. Я развернулась к нему, и так мы и стояли в коридоре: я - пыхтя и дрожа от пустой ярости, а Эдвард - с неизменным видом подлинной паники, которая сбивала меня с толку. Я спрашивала саму себя, ждал ли он в этот момент, что я снова ударю его, или чего-то еще. Его паника озадачивала. Честно говоря, бить его было бессмысленно. Это не принесло бы мне никакого удовлетворения, и я проклинала его разрывающий сердце взгляд, который доставлял мне удовольствие.
Не сводя с меня глаз, он выпустил из рук одежду, которая неуклюже плюхнулась на пол. Его замученные и напуганные глаза вывели меня из равновесия. "Боже, Белла", - отчаянно заговорил он умоляющим тоном и начал приближаться ко мне осторожным шагом, похожим на походку хищника, подкрадывающегося к своей своенравной добыче. Я попятилась назад, но уперлась в дверь, когда он подошел ближе. "Все было совсем не так, ты должна мне поверить".
Мое тело заволновалось и испытало жажду, когда край его электрического поля поймал меня в ловушку. Мое сердце трепетало против моей воли и хотело, чтобы он подошел ближе. Мой разум кричал и протестовал, когда он подошел достаточно близко, чтобы окружающий нас воздух стал одним сплошным гулом, который потрескивал на моей коже. Мое сопротивление, хотя и болезненное, могло бы увенчаться успехом, если бы он только... не прикасался ко мне. Я вжалась в дверь и обвела взглядом холл в поисках спасения, но нашла только хищный взгляд Эдварда.
"Просто позволь мне объяснить", - уговаривал он своим мелодичным голосом, но его собственная дрожь выдавала его, и я отшатнулась от уюта, который создавала его близость. Теперь он был так близко, что я могла почувствовать его запах и пересчитать все его ресницы. Я видела шрамы на его шее и губу, которую я поранила, и я сосредоточилась на них, чтобы оставаться стойкой. Я сильно затрясла головой, когда он поднял руку и потянулся ко мне. Крепко зажмурившись, я сопротивлялась покалыванию в кончиках своих пальцев, которые требовали осязания его кожи.
Внезапно его ладонь обхватила мою щеку и послала яркие, мощные, успокаивающие искры по всему моему телу. Я задохнулась и невольно растаяла от его прекрасного прикосновения, пока каждая крупица беспокойства и ярости не утонула в этом электрическом поле. А потом его теплая щека оказалась на моей, а его тело сомкнулась вокруг моего. Я почувствовала себя беспомощной, пока мысли, заточенные в клетки, грохотали и взрывались от удовольствия. Это была самая сладкая пытка...
"Прости меня", - прошептал он рядом с моей щекой и погладил мои волосы. Когда я снова была способна полноценно чувствовать всю свою злость, я поняла, что она будет направлена на его попытку воспользоваться своим воздействием на меня. С горечью я подняла руки к его плечам и оттолкнула от себя, но это была слабая попытка. Я была слабой. Он делал меня слабой. Я ненавидела это.
Теплые слезы в моих глазах снова кольнули меня, и я не поверила, когда он вздохнул рядом явно от счастья. Счастья? Он был счастлив. Я прокручивала эту мысль снова и снова. Последние пять месяцев я провела, чувствуя пустоту, ничтожность и одиночество, а он чувствовал себя сейчас счастливым.
"Я еще никогда не ненавидела тебя сильнее, чем сейчас", - выдохнула я и толкнула его крепче, потому что это было абсолютной правдой.
Его тело замерло рядом со мной, когда я еще раз попыталась оттолкнуть Эдварда, и его довольные вздохи превратились в приступ панического удушья. "Пожалуйста", - умолял он рядом с моей кожей голосом, который доставлял мне удовольствие. Я толкнула сильнее, и его руки сжали меня еще крепче, когда он повторил свою просьбу в явном отчаянии, которое могло бы и сломать мою решимость, если бы только я не понимала теперь лучше. Я продолжала толкаться, сопротивляясь успокоительному воздействию его электричества, а он, не переставая, умолял рядом с моей щекой и крепче хватался за меня, пока вдруг резко не упал на колени. Я удивленно уставилась на него, когда он спрятал лицо у меня на талии и крепко схватил меня за бедра. "Пожалуйста", - снова попросил он, глубже зарываясь в меня лицом. Мои руки обмякли, и я неуверенно посмотрела вниз на его голову. Спустя секунду я почувствовала, как моя футболка и живот становятся мокрыми от слез.
Он хочет меня. Уставившись вниз на его растрепанные волосы, распластанные по моему животу, я почувствовала нереальность всей ситуации, и на минуту задалась вопросом, не придумала ли я себе все происходящее. Он стоял на своих долбанных коленях, унижаясь передо мной. Назвать это нереальным было бы преуменьшением целого столетия.
Мое тело, радующееся контакту с ним, было удовлетворено. Мое сердце, слыша его мольбы и чувствуя его слезы, отчаянно желало принять его, потому что он хотел меня, и, естественно, ничто другое не имело значения. Мой разум, глядя на эту демонстрацию актерского мастерства, закатил глаза и еще больше разозлился, наблюдая за его попытками. Я молилась, чтобы он проиграл. Но не хотела, чтобы его проигрышем стали все эти причины.
Карлайл и Эсми осторожно поднялись по лестнице, увидев разбросанную одежду и повергнутого Эдварда, который хватался за свои косматые волосы и сдавленно шептал "бля" ковру, и наши глаза встретились. Знать, что я причиняла ему боль, было мучительно. Мучительно сладко.
Я понимала, что они, скорее всего, пришли проведать, в порядке ли я после предыдущей реакции, но я не нуждалась в этом, и мой уверенный взгляд, который я перевела с них на Эдварда, сказал им... он мог бы ее вызвать, если бы ему было позволено нечто подобное. Я развернулась и оставила его в холле с Эсми и Карлайлом, которые неуверенно и неуклюже стояли позади него. Я вошла в свою спальню, заперла ее изнутри и попыталась не убиваться из-за потери электричества.
Моя душа превзошла мое тело, сердце и разум, и отчаянно нуждалась в спокойствии, чтобы понять свои собственные желания. Эдвард мог и подождать, пока я пойму это. По крайней мере, теперь он был мне должен.
Источник: http://robsten.ru/forum/19-40-1
0
Так ждать и так унизить, растоптать!
Эдвард, по крайней мере, не тащился от того, что делал ей больно своими словами и поступками!!! 
