Глава 51. Схематичные Корзиночки-Засранцы


ЭДВАРД


Мой первый разговор один-на-один с Кармен прошел плохо.

Выражение лица Беллы, когда она вышла из комнаты, было почти комичным. Ее глаза были широко распахнуты, нижняя губа поймана в ловушку между зубами, и она оттягивала рукава своей толстовки. Когда она переводила взгляд назад на доктора Кармен и обратно на меня, это выглядело так, будто она оставляет кролика и льва в одной комнате. Усаживаясь на диван и глядя на то, как она уходит, я задумался, кто же из нас был львом.

Дверь закрылась за ней со щелчком, и наши глаза с этой теткой Кармен встретились. На ней было одето то, что Элис, я думаю, назвала бы "юбкой-карандашом", но для меня она выглядела как какая-то библиотекарша из порнухи. У нее были загорелые ноги. В смысле... очень загорелые. И на ней была одна из этих обтягивающих белых рубашек с довольно либеральным количеством расстегнутых трех пуговиц. Длинные волосы, длинные ноги, большие сиськи, алые губы. Декольте, декольте, декольте...

Если бы я не был безнадежно влюблен в Беллу, я бы захотел до него дотронуться.

Но раз уж у меня были глаза, то какое-то время я наслаждался видом, а потом надел свою маску и вступил в игру. Тетка Кармен была красива внешне, и она странным образом присутствовала в каждом решении Беллы. Поэтому у нее уже была надо мной определенная власть. Мне очень не нравилась идея превращаться в дикаря, заявлять о своих претензиях, все прочее дерьмо, но я не мог отрицать исходящую от нее угрозу. Я решил, что у меня было несколько вариантов: или бунтовать, или поцеловать ее в задницу, или молиться, чтобы я ей понравился.

Дерьмо, на которое я иду во имя любви...

"Мистер Каллен", - поприветствовал меня Кармен, наконец-то усаживаясь на свое место. Ей потребовалось минут двадцать, чтобы добраться от двери до стола со всем тем дерьмом, что она держала в руках. Ее офис тоже был гребаной катастрофой - папки, бумаги, книги были разбросаны повсюду. Мое внимание отвлек щелчок ее ручки. Она откинулась на спинку кресла и начала что-то писать быстрыми отрывистыми каракулями.

Я бы поспорил на десятку, что она писала, как курица лапой.

"Я так много слышала о Вас!" - воскликнула она, наконец-то поднимая глаза и встречаясь со мной взглядом. Ее губы искривились в улыбке, и она, облокотившись руками на рабочий стол, уперлась подбородком в ладони. "Я удивлена видеть Вас здесь сегодня", - добавила она насмешливо.

Я провернул свою штуку со спокойствием и невозмутимостью, объяснив: "У меня есть кое-какие вопросы о Белле".

Она вскинула бровь. "Зачем спрашивать меня, а не саму Беллу? У нее приятный голос. Я уверена, что Вы бы охотнее послушали его, чем мой. У меня есть привычка лепетать", - пролепетала она.

По крайней мере, в честности ей не откажешь.

Я пояснил: "У меня есть вопросы о состоянии Беллы. Я говорю с Беллой постоянно, она просто не обладает той информацией, которая мне нужна".

"Хм-м-м", - хмыкнула она, кивая в ответ. - "Вы пришли к психотерапевту, чтобы задать вопросы?", - спросила она. Я кивнул с видом "именно!", и она улыбнулась. "Задавать вопросы - это моя работа, но я заключу с Вами сделку..." Она снова взялась за свою ручку и блокнот. Сделку... Я говорил с ней всего три минуты – три - и она уже раздражала меня до усрачки. Она начала снова что-то царапать и продолжила: "Я отвечу на каждый Ваш вопрос, если Вы ответите на два моих". А потом выжидающе посмотрела на меня.

Бля. Я мысленно застонал. Я должен был догадаться, что она провернет какое-то дерьмо в этом духе. Так же, как и уже знал, что справлюсь с этим, потому что... все, что было хоть как-то связано с Беллой, производило на меня такой эффект. Но я не собирался наслаждаться этим.

"Два за один - это не честно", - вздохнул я в я-уже-сдался-манере.

Ее медленно появившаяся на лице небольшая полуулыбка доказала, что она поняла это.

Еще бы.

"Жизнь - штука несправедливая", - подмигнула она и поменяла позу: рука на столе, глаза опущены вниз, ручка двигается, спина прямо. "Как Вы чувствуете себя, находясь здесь, мистер Каллен?" - начала она.

"Я чувствую себя охренительно превосходно. Следующий"

"Не-е-е-ет", - процедила она, взглянув на меня из-под ресниц с озорной улыбкой на лице. "Никто не любит умных засранцев, мистер Каллен".

Я ухмыльнулся. "Никто не любит и любопытных сучек, но Вы за это получаете зарплату, не так ли?" Ладно. Это было чересчур резковато, даже для меня. Я почувствовал себя виноватым. Немножко. Не так чтобы очень.

Но ее улыбка стала еще шире, когда она ответила. "Да, получаю. И она будет больше, когда я выставлю доктору Каллену чек за два пациента на этой неделе вместо одного. Если, конечно же, Вы не намерены сотрудничать..."

Моя улыбка медленно исчезла и сменилась на жесткий сердитый взгляд. Эта сука вынуждала меня к гребаному разговору, а я ведь едва вернулся к Карлайлу. Последнее, что мне хотелось бы делать, это вовлекать его в ненужные денежные траты и прочую херню. Вот так шлюха.

Я фыркнул и подавил свое раздражение. "Я чувствую раздражение". Поняла? Я тоже способен на это дерьмо с честностью.

Она кивнула, явно удовлетворенная ответом, и что-то записала между тонкими желтыми линиями в своем блокноте. Наверное, что-то вроде "его раздражают любопытные сучки".

"Как обстоят дела, после того как Вы вернулись в Форкс?" - продолжила она.

"Все прекрасно".

"Прекрасно?"

"Хорошо", - уточнил я.

"Хорошо?"

"Да. Прекрасно. Хорошо. Отъебись", - пробормотал я последнюю часть фразы, но она, вероятно, расслышала это.

"Отъебись?" - повторила она, взглянув на меня. "Ты занимался чем-то подобным?"

Я выбрал уклончивый ответ. "Я уверен, что Белла сказала бы Вам", - ответил я, хотя... Честно говоря, я был немного озадачен и задумался, а не сказала ли она действительно.

Она терпеливо улыбнулась и ответила: "Она расскажет, но не только у Беллы в стране есть задница, если Вы сечете мой намек".

Моя челюсть поползла вниз, и я был слишком занят тем, что пребывал в шоке, чтобы парировать ей.

По меньшей мере, секунд пять. "Я не трахал никого, кроме Беллы, с момента нашей встречи. Хотя это и не Ваше гребаное дело". Мое раздражение стремительно превращалось в ярость, но я заработал право на свой вопрос и задал его, прежде чем дал ей шанс ответить. "Чем я могу помочь Белле?" - сухо спросил я, и тон моего голоса резко отличался от намерений, вложенных в этот вопрос. Это была причина, по которой я пришел сюда в первую очередь. Я больше не был уверен, в каком направлении нужно двигаться дальше. Конечно же, под этим подразумевались не только наши сексуальные отношения. В смысле, да, естественно, это был тот мост, который нужно было пересечь, но я не торопился. Просто мне нужно было знать, как обращаться с ней.

И потом, думая о ней таким образом, оценивая ее как кого-то, с кем нужно было "справляться", я почувствовал себя отчасти долбанутым. Но Белла больше не была такой, как раньше. Раньше она была застенчивой, робкой и тихой. А теперь, когда ее что-то бесило, она давала выход эмоциям. Она стала более прямолинейной, и ей не нравилось держать все это дерьмо в себе. Я был уверен, что это стало результатом ее лечения - уроки борьбы и постоянное потворство выпуску ее эмоций.

Я даже не знал, как ее целовать теперь. Я не знал, когда нормально прикоснуться к ней или когда приемлемо защищать ее и злиться. Я не знал, как отодвинуть ей стул или открыть дверь автомобиля. Я не знал, когда можно обнять ее или куда можно положить свои руки. Я не знал, могу ли быть активной частью ее терапии или предложить свои... лечебные прикосновения.

Я не знал, в какой любви она теперь нуждалась, и как ей ее показать.

Она нахмурила брови и задрала голову вверх. "Что ж. Это довольно грубо, мистер Каллен. Если бы я знала, что Вы будете играть грязно, я была бы с Вами более жесткой", - она слегка надула губы, но, в конченом счете, после вздоха выдала: "Вы можете помочь Белле, находясь рядом, демонстрируя ей свои чувства без всяких ожиданий, и самое главное - справляясь со всем вашим дерьмом вместе. А теперь расскажите мне о Вашей матери".

"Во-первых, это не вопрос", - уклонился я от ответа. - "И что Вы имеете в виду под "чувствами без ожиданий"? Она думает, что я чего-то от нее жду? " - спросил я, слегка расстроенный.

"А Вы что-то ждете?" - невозмутимо задала она вопрос.

"А Вы ожидаете от меня каких-то ожиданий?" - парировал я, потому что мне показалось, что она делает то же самое. С другой стороны, мы оба это делали.

Она ответила мне расчетливым взглядом: "А Вы ожидаете, что я ожидаю от Вас каких-то ожиданий?"

Притормози. "Что? Нет. Прекратите это", - потребовал я. "Вы не можете отвечать вопросом на вопрос".

"Это Вы первым ответили вопросами на мои вопросы. Это Ваш любимый способ уходить от ответа?"

Одна спокойная внутренняя часть меня вздохнула, в то время как другая, делавшая меня гораздо менее рациональным придурком, вышла на первый план и выпалила: "Нет, мой любимый способ уходить от ответов - "а не пошли бы Вы на хер?", что будет не вопросом, а указанием к действию, чтобы Вы знали".

Выпрямив спину, она просияла, бля. "О, так Вам весело!" - легкомысленно воскликнула она, схватив ручку и начав быстро водить ею по бумаге, посмеиваясь при этом.

Так прошли следующие минут двадцать. Я давал ей краткие ответы о своей семье, прошлом и на какие-то случайные долбанные вопросы, которые она подбрасывала мне, а взамен я получал еще одну крупицу знания о Белле, которую добавлял к своему в общем-то небольшому арсеналу. Я рассказал ей, где мои родители, а она сказала мне, каким успокаивающим и нежным для Беллы может быть простой массаж спины. Пожар и моя встреча с Карлайлом были рассказаны взамен на ее предложение отдать Белле половину моего комода, раз она не сможет пользоваться моим шкафом и - как я подозревал - ей не нравилось больше не иметь возможности называть мою комнату своей.

Но так было ровно до того момента, пока ее вопросы внезапно не вернулись к нашему с Беллой предыдущему траханью, и мне стало не по себе.

"Вы бы хотели поговорить со мной о том, что произошло в тот день, когда Вы покинули город?" - спросила она.

Без всякой задней мысли я ответил: "Нет".

"Нет?" - повторила она, поднимая брови и останавливая ручку. Она скрестила ноги под столом и откинулась назад, поднимая голову вверх. Всем своим видом она кричала "золотая жила", когда спросила у меня: "Почему это?"

"Просто это... не то, чем я горжусь. Нет смысла говорить об этом. Мы с Беллой уже уладили все это дерьмо", - рассуждал я вслух. Я поерзал на месте и дернул плечами под курткой. Жаль, что на мне была одета эта сука. Вдруг мне стало жарко. И трудно дышать.

"Я в курсе, что вы с ней это обсуждали, но мне бы хотелось, чтобы Вы поговорили об этом со мной. И нет, нет. Давайте без этой чуши с "это не вопрос".

Вот дерьмо. Сучка видела меня насквозь.

Я нервно сглотнул и решил сделать все быстро. "Долго не спал, принял кое-какие таблетки, привиделось какое-то дерьмо, подрался с Беллой, трахнул ее, испытал херову тучу боли, и уехал из города". Бля, у меня в горле все пересохло от этого дерьма. Я поднял руку и тихо откашлялся, а потом пробежался ею через волосы и начал пялиться на свои ботинки.

"Эдвард", - доктор Кармен начала мягким, серьезным тоном. "Это не тот случай, когда нужно экономить на подробностях. Мне больше не нравится эта игра", - заключила она, покачав головой. Вздохнув, она добавила: "Вы расскажете мне об этом дне - во всех мельчайших подробностях, - и весь оставшийся час Вы можете спрашивать меня обо всем, что захотите. Я даже продлю сеанс, не выставляя счет доктору Каллену".

Мои глаза метнулись к ней, и я прищурился в ответ. Отнесшись к этому довольно, бля, скептически, я спрашивал себя, зачем оплачиваемому профессионалу потребовалось променять свои деньги на что-то вроде подробностей одного мрачного дня. К моему удивлению, она выглядела совершенно серьезной, поэтому я подумал, что, во-первых, я немного мазохист, и, во-вторых, мне действительно хотелось получить информацию о Белле. Большинство моих вопросов определенно не впишутся в наш настоящий спарринговый формат. Мне нужно было больше времени без суждений, препинаний или ехидных возражений. Но лажа была в том, что я не мог соврать или отредактировать свои слова. Она, вероятно, вычислила бы это, сравнив мою версию с версией Беллы.

Мог ли я честно рассказать Шаловливой Библиотекарше о том, как варварски трахал мою девочку?

К черту мою жизнь. Я был бы засранцем, если бы не попробовал.

Напомнив себе, что дело было более чем стоящим, я сделал глубокий вдох и начал: "Я не знаю, как долго не спал..."

Странно, как изменилось поведение доктор Кармен, когда дерьмо стало серьезным. Она даже не шелохнулась, когда я рассказал ей о Белле в Красном. Как будто... оцепенела от ужаса, если не считать ее руку. Иногда она даже не смотрела вниз на бумагу, тогда как ее ручка перемещалась слева направо. Я таращился на нее, продолжая говорить, но мне было как-то странно не по себе устанавливать с ней зрительный контакт. Казалось, она даже не моргала. От этого мои глаза горели.

И жарко. Бля, как же было жарко. Я чувствовал, как пот бисером скатывается по моему затылку, когда я пересказывал о том, как прошел наш с Беллой день в школе и как я разбушевался, словно чокнутый придурок. Моя спина начала зудеть, когда я объяснял, как я перевернул вверх дном свою комнату в поисках заколок. Моя кожа покрылась мурашками, когда я вспомнил нашу с Беллой ссору, пощечины, удовольствие, красное и белое - все это.

Когда я добрался до той части, когда я пригвоздил ее к стене, мое горло сжалось, и я возненавидел свой член за то, что тот встал от этих воспоминаний. Когда я рассказывал непосредственно о сексе и о еле существующей способности рассуждать, в комнате стало невыносимо душно.

Я снял куртку и заерзал, и она внимательно посмотрела на меня.

А потом мне захотелось просто поскорее со всем этим разделаться и уйти, поэтому я быстро пересказал наш разговор сначала с Эмметом, затем с Карлайлом, потом с Беллой, а потом о том, как я рулил прочь из Форкса. Кажется, я сказал ей "прекратить, бля, смотреть на меня так".

Черт, я просто выжил из ума.

"Подождите. Вы что-то упускаете", - в конечном счете прервала она меня, поднимая руку вверх. Ее брови нахмурились и подтвердили мои предыдущие подозрения - она сравнивала наши с Беллой версии и интересовалась вслух: "Сразу после... того, что Вы называете "бесстыдным траханием"... что-то пошло не так, да? Вы..." - она сделала паузу и начала листать желтые страницы, пока я сидел, не шелохнувшись, на своем месте, прекрасно понимая, что я "упускал". "Ага!" - выдохнула она, остановившись на нужной странице, и прищурилась. "Вы плакали и раскачивались туда-сюда. Почему?" - спросила она и подняла глаза, встречаясь с моим оцепенелым взглядом. Она наклонила голову, и ее чернильного цвета волосы задели бумагу. "Вас расстроило то, что тогда произошло?"- предположила она.

Возможно, я мог легко поделиться этим, но по какой-то причине, я просто не очень хорошо себя чувствовал. И мне не стало бы лучше, если бы я это сделал. Что обычно делают, когда не могут солгать и не могут вынести правды? Я потеребил затылок и отрыл рот, но тут же закрыл его. Я не был уверен, как именно об этом сказать.

"Наберитесь смелости и выкладывайте, Каллен", - терпеливо потребовала она.

Я снова сузил глаза и фыркнул, мой затылок и кончики ушей горели, когда я, наконец, выдал: "Когда я кончил, мне было охренительно больно".

Кажется, ее глаза не стали шире и вообще не менялись целую вечность, но, в конце концов, она нахмурила брови и спросила: "Это было похоже на обжигающие ощущения? Есть антибиотики для такого рода случаев..."

"Нет!" - выкрикнул я оскорбленно. "Это не была... физическая боль или что-то в этом роде, просто... это было хорошо, такое... наслаждение - кончить... было похоже на... бля, Вы знаете, о чем я говорю", - наконец, пробормотал я, отводя взгляд в сторону, раздраженный и... Господи, я чувствовал себя охренительно неловко.

"О", - выдохнула она, кивнув головой, наконец-то поняв меня, и снова начала писать.

Я воспользовался моментом, чтобы начать серию своих вопросов. Мои воспоминания закончились. "Я хочу заняться любовью с Беллой", - невозмутимо заявил я. Я заработал право сказать это, решил я, поэтому, несмотря на ее удивленную реакцию на то, что я снова заговорил, продолжил: "Я хочу все сделать правильно. В прошлый раз я облажалася и знаю, что эта тема будет поднята снова, потому что нам восемнадцать лет, мы спим в одной постели, живем под одной крышей и у нас для этого есть все необходимые условия. Было бы охренительно несправедливо для Беллы бесконечно избегать этого. Она..." - я сделал паузу, чтобы подавить вздох, и продолжил пояснять: "Она всегда была немного слишком обеспокоена этим дерьмом". Я закатил глаза и быстро поправил себя: "Я не возражаю против того, чтобы подождать".

После моего непродолжительного словесного поноса Кармен заметила: "Белла жаждет чувств и близости. Я полагаю, что ей просто сложно разделить два этих понятия, поэтому это проявляется гораздо сильнее в разных вариантах. Мне бы хотелось поговорить об этом с ней, прежде чем вы двое начнете трахаться как кролики", - сухо добавила она, но я прикусил свой язык.

Моя девочка понимала разницу между чувствами и близостью. Я сам научил ее всему этому дерьму. Но вместо этого я продолжал слушать, чтобы заверить Кармен в способности Беллы иметь физические сексуальные отношения и в моем самоконтроле. Это то, что мне сейчас было нужно: немного времени и терпения, и Белла легко сможет получить "зеленый свет" для секса.

Когда она закончила, я встал и схватил свою куртку, готовый убежать так быстро, как только возможно.

"С тех пор они не прекратились?" - внезапно спросила она, морща лоб и останавливая меня на полпути к двери. Глядя на мое растерянное выражение лица, она уточнила: "Болезненные оргазмы?"

"Понятия не имею", - неловко ответил я, переминаясь с ноги на ногу.

Она многозначительно посмотрела мне прямо в глаза и спросила: "Вы не испытывали ни одного с тех пор?"

Мое дыхание сбилось, и все, что я смог сделать, это покачать головой и избежать ее взгляда. В смысле, черт возьми.… Летом я был немного занят. Подрачить или потрахаться - это последнее, о чем я думал.

"Хм-м-м", - хмыкнула она, и ее губы трансформировались в искривленную линию, когда она сделала вывод: "Белла больше готова к сексу, чем Вы, мистер Каллен. Вы даже не знаете, существует ли до сих пор Ваша проблема".

Ее слова имели смысл.

Я нервно сглотнул, когда представил, как прохожу через это снова, и невольно вздрогнул. Ни за что, бля, на свете. И вдруг меня потрясло, что я даже не задумывался об этом. А потом я просто... потерял дар речи, потому что этот вопрос для меня вдруг - подсознательно - стал не главным. Это был ключевой момент. Да я лучше дам обет безбрачия, но не пройду через эти мучения снова, вот и все.

У меня было такое чувство, что я только что проделал все это дерьмо впустую, и вдобавок ко всему теперь мне нужно было отказаться от всех планов, потому что я никогда не признавал, что был недееспособен в плане секса.

Вот уж правда, черт бы побрал мою жизнь.

"Знаете, Вы всегда можете проверить. Я не скажу точно, но большая доза амфетаминов и такое длительное отсутствие сна - простое объяснение всему этому", - пожала она плечами.

"Проверить?" - смущенно переспросил я.

"Ну, Вы знаете. Шлепнуть обезьянку. Погладить салями. Отполировать одноглазую крысу, размять пятерню, поиграть в "тяни-толкай", приручить змею..."

Мне и правда нужно было прервать ее, чтобы она перестала смотреть на меня с этим чертовым снисхождением. Но я просто не мог снова обрести дар речи. Эта сучка предлагала мне подрачить, и ведь она даже не знала меня. Она просила меня рискнуть почувствовать мучительную боль с улыбкой на лице, придумывая все новые и новые креативные названия. Это было просто-бля-невероятно.

"... прочистить свою винтовку, отдраить башню всевластия, разрядить ружье. Укротить дракона, в общем", - наконец, закончила она, пожав плечами. "Конечно, если Вы этого не сделаете, то я рекомендую сходить на прием к врачу как можно скорее. И если Вы не сделаете этого, то я рекомендую Вам серьезно пересмотреть, в первую очередь, возможность завязывать отношения". С этими словами она вернулась к блокноту и добавила: "Белле нужен кто-то, кто готов допустить, что проблема существует, а Вы... что ж, Вам нужно больше, чем я могу предложить за один сеанс. Вам стоит прийти снова", - предложила она, но взглянув на меня, вздохнула и уперлась подбородком в ладонь.

Она понимала, что я не стану этого делать.

Я видел это в ее пристальном взгляде и том, как поджаты ее губы. "Вы - проблемный юноша, который не готов признаться в чем-то таком простом, как страх подрачить впустую ради той "любви", которую Вы, предположительно, испытываете?".

Я молчал и не двигался с места, желая только одного - уйти.

Она нахмурилась и отвела взгляд в сторону. "Честно говоря, я немного разочарована. Белле действительно может пойти на пользу внимание здорового человека. Думаю, все мы трое надеялись на то, что Вы станете таким, но, вероятно, нет", - заключила она.

Вот так просто.

Как будто ее признание в том, что она удручена нашими с Беллой отношениями, было ерундой. Как будто она намекнула, что Белле будет лучше с каким-нибудь другим мудаком.

Я не мог дышать. Белла считала мнение этой суки настолько весомым, но она была не на моей стороне. Это был наихудший исход всего утра, и я... чувствовал стыд и как разбивается мое гребаное сердце.

Но у меня плохо получалось страдать и стыдиться.

Лучше всего у меня получилось вести себя как засранец.

Мои руки сжались в кулаки, в глазах потемнело, и я взорвался: "Да кем Вы, черт возьми, себя считаете?», - и сжал куртку в своей руке так сильно, что она задрожала. Она подняла на меня глаза, но я уже направлялся к двери, распахивая ее в поисках Беллы, желая поскорее свалить отсюда ко всем чертям.

Когда я уходил, держа в своей ладони маленькую ручку Беллы, Кармен сказала, что мы скоро увидимся.

Я даже не думал, что эта сучка окажется права.


Это произошло в понедельник, спустя всего два дня после моего последнего визита сюда, в офис доктора Кармен. Мне очень не нравилось находиться в этой комнате. Тихий вздох Беллы рядом успокоил меня немного, но не достаточно. Какого хрена я тут делаю? Я задался этим вопросом в миллионный раз за утро.

Не то чтобы я был каким-то замкнутым чокнутым или что-то в этом роде, но... черт возьми, эта сучка Кармен была сумасшедшей.

Не такой сумасшедшей, как я. Не как всякий обычный сумасшедший. Она была в чертовски пугающем смысле сумасшедшей, потому что не казалась чокнутой. Поэтому-то я и взорвался. Потому что на этот раз нас сдерживали мой разум и мое тело, и я не был похож на Беллу. Она способна была справиться с таким дерьмом, а я лишь...

Я был хорош в избегании проблемы.

И именно это я охрененно ненавидел в докторе Кармен. Тем утром она была права, и она знала, что я понимал, что она права. Она знала и то, что я был слишком, бля, горд, чтобы признать это дерьмо, поэтому она позволила нам уйти. Зная, что я вернусь.

Я бы просрал все, если бы меня здесь не было - двумя днями позже - сидящего на ее чертовой кушетке и прощавшегося с каждым последним клочком собственного достоинства. Доктор Сучка мастерски трахала мозги. На два счета. Она видела мои мысли насквозь и могла изменить их так, что одно небольшое замечание било по нервам и вызывало у меня панику. Она воспользовалась этим против меня. Проникла в мою голову и породила там семена сомнения, вынудив меня почувствовать, что я сдерживаю Беллу, и ей будет лучше с кем-то другим. Она понимала, как использовать мои самые худшие страхи против меня, чтобы сделать свою чертову работу. Это было по-садистки. Это было зло. Это было неэтично.

Бля, это было так... классно.

Возможно, именно поэтому я сейчас находился здесь. К счастью для меня, я был слишком заинтригован искусством трахания мозгов. В смысле... дерьмо. Как, черт возьми, у нее это получалось?

Действительно преодолев свой барьер, я переосмыслил сеанс и серию ее вопросов. Тогда я не заметил в них никакой связи и смысла, но чем больше я об этом думал - а я был охренительно хорошо в этом деле - тем яснее я начинал видеть тонкие очертания. Мне хотелось увидеть больше.

Но я также понимал, что привлекательность ее искусства трахания мозгов не была той причиной, по которой я находился здесь и сейчас. Я был здесь потому, что рядом со мной сидела красивая девушка, которой было нужно, чтобы я разобрался со своим дерьмом, прежде чем смог хотя бы надеяться на то, что мы сможем разобраться с нашим. Я знал, что в ту самую секунду, когда мы вышли из душа, мне пришел конец. Ее глаза светились таким счастьем, и... ладно, хорошо, она тоже была немножко возбуждена, но, по большей части, она была счастлива.

В целом мире не существовало чувства лучше, чем видеть ее счастливой и ощущать, что все может получиться. Оно могло обрести постоянство и стать хорошим во всех правильных смыслах этого слова.

Все, что мне нужно было сделать, это убедить доктора Кармен в моей преданности.

Что бы ни случилось, какими бы не были оргазмы, я был полон решимости вынудить это дерьмо сработать. Для меня не существовало больше никаких вариантов.

Я окинул взглядом мою девочку, которая сидела рядом, подвернув под себя ноги, и потягивала капучино. Она выглядела такой охренительно спокойной в этом офисе, удобно устроившись на диване. И мило. Она пролила каплю кофе на свою черную толствоку и мрачно смахнула ее. "Вот дерьмо", - выругалась она шепотом, слегка нахмурив брови.

Боже, на моей совести был такой грязный ротик.

Может быть, на этот раз я смогу дать ей что-то стоящее. И я понял, что именно в этом была вся суть. Искусство трахания мозгов было весьма занимательной штукой, но это было ничто по сравнению с возможностью помочь ей... понять ее.

Вдруг Белла поймала мой взгляд и посмотрела прямо на меня, закатив глаза, и ее губы дернулись в улыбке. Я ухмыльнулся в ответ.

Я подарил ей больше, чем грязный ротик, подумал я. У нее была моя спальня, мой дом, мое сердце... мои яйца. Все это принадлежало ей - так долго, сколько она захочет.

Она не была целью, она была причиной.

И когда доктор Кармен вошла, она даже не удивилась, увидев меня - выдающаяся, сумасшедшая сучка. Она лишь опустилась в свое кресло, еле удерживая кучу дерьма в своих руках, достала свой блокнот и ручку и взглянула на нас со своей хитрой и понимающей улыбкой на лице.

"Рада снова видеть Вас, мистер Каллен. Ну что, начнем эту вечеринку?"


В понедельник я лишь проводил Беллу на ее сеанс, оставив для себя про запас вторник, чтобы она обсудила с Кармен наедине то, что хотела. Она настаивала, что никакого обсуждения не было, но мне было насрать. Я не хотел, чтобы она подстраивалась под меня, и Кармен согласилась, что так будет лучше.

Кармен также предложила мне в четверг сходить на сеанс к другому психотерапевту мужского пола, если мне угодно. Она продолжала давить на это, акцентируя внимание на том, что индивидуальный подход помог бы мне снять гребаный груз с души. У нее было множество рекомендаций для сожалеющего ублюдка, и она хотела, чтобы мы говорили по часу в неделю, но я всегда отказывался.

Один трахатель мозгов за раз, пожалуйста.

Я не привык к тому, что Белла так много говорит. Она так непринужденно болтала с Кармен, а я обычно наблюдал за ней и анализировал их взаимодействия. А когда мы уходили и отправлялись домой, она всегда готовила что-нибудь особенное для меня. Она никогда об этом не говорила, но я всегда знал.

По вечерам начинался свой особый распорядок. Теперь мы с Беллой принимали душ вместе.

Когда мы сказали Кармен, что мы сделали это один раз, она, кажется, была не против. На вид не обязательно за. Но и не против. Мы с Беллой ушли после того сеанса, обмениваясь многозначительным взглядами.

Это не означало "нет".

Ни один из нас не сказал об этом вслух, когда пришло время. Она просто последовала за мной в ванную и разделась вместе со мной. Я забыл про все свои мысли в духе "К черту мою жизнь" за всю неделю вместе взятую, когда мы вошли в душ тем вечером.

Душ с моей девочкой стал лучшей частью дня. Общеизвестно, что я принимал душ по утрам. Всегда. Мне нравилось, как он будил меня и смывал все дерьмо прошедшей ночи. Но ночи больше не были дерьмовыми, а по утрам мы торопились. Торопливый душ голышом - это ни хрена не допустимо.

Мы обнаружили, что душ был идеальным местом для близости и чувств. В нашей кровати было приятно и все такое, но Эсми являлась серьезным гребаным приверженцем всей этой хрени с дверью. Она всегда была открыта.

Если бы у нас не было душа, то не было бы и разговора о полноценном уединении. Наверное, не мне скулить на эту тему, учитывая, что нам по-прежнему разрешалось спать вместе, и Белла даже заявила, что нам по восемнадцать лет и не нам указывать, должна ли быть дверь открыта. Но мы жили под крышей Карлайла, и делали это больше из уважения, чем по другим причинам, поэтому душ стал нашим исключительным способом обеспечить себе полное уединение.

К сожалению, это было ни разу не эротично.

Не считая мытья, она не касалась моего члена, как прошлым вечером. То же самое относилось и к ней. Я старался следовать курсу ее лечения и ждать каких-либо признаков, что такой вид близости был приемлем. У Кармен, вероятно, был какой-то план, или список, или еще какое-то дерьмо. Скорее всего, мы немного ускорили процесс, но он удался. По крайней мере, нам было комфортно рядом друг с другом, когда мы были обнажены, и мы прикасались друг к другу без всяких намеков на мастурбацию.

Но и я сам не драчил. Рука Беллы вокруг моего члена отчасти разрушила всю прелесть этого занятия для меня. Теперь оно было для меня охренительно скучным. Отстоем. Жалким.

Но только потому, что мы никогда не обращались к теме секса, еще не значило, что у меня не было стояка - начиная с той секунды, как мы входили в ванную, и заканчивая моей колыбельной перед сном. Белла была вполне в курсе моей эрекции. Мой член стоял между нами в душе и прижимался к ней, когда мы ложились в кровать.

К этому времени ему пора бы уже было присвоить звание первой базы.

На смену сентябрю пришел октябрь, и я еще никогда не был так охренительно доволен рутиной за всю мою жизнь. Теперь я понимал, почему мне нравились привычные распорядки. Я знал, чего и когда ожидать, а небольших сюрпризов между делом было как раз достаточно, чтобы у меня возникало чувство непредсказуемости. От восхода до заката я плыл по нашему новому течению.

Мы просыпались и шли в школу. Я старался изо всех сил повысить свои оценки и подтянуться на занятиях, которые пропустил. Я тусовался с Джассом и дразнил Элис. Белла была сосредоточена на своих маленьких проблемах вроде снятия капюшона или хождения подальше от шкафчиков. Это не было быстрое восстановление или что-то подобное. Изменения, которые происходили день за днем, были столь незначительными, что большинство людей никогда бы их не заметило.

Я замечал.

Мне нравилось видеть ее с опущенным капюшоном, и я всегда говорил об этом вслух, когда мы встречались в школьном дворе.

А потом однажды в понедельник в обед она ворвалась в столовую. К счастью, мои занятия в мастерской закончились раньше, и я не ждал ее, хотя и чувствовал себя словно самый жалкий на свете потерянный щенок всякий раз, когда шел по коридорам без нее. В конце концов, я пришел за стол раньше всех, и ждал, уставившись на дверь, как минимум минут десять.

Ее улыбка была видна из всех концов столовой, и мои губы автоматически изогнулись в ответ в такой же. Капюшон у нее был снят, как обычно за ланчем. Ее волосы были непривычно растрепаны, разметавшись в стороны от ее лица - видимо, из-за ветра или еще какого дерьма. Я задержал на ней изумленный взгляд, когда она помчалась через столовую бегом навстречу ко мне. Я выпрямлял спину по мере ее нетерпеливого приближения, и не мог не уставиться на нее широко распахнутыми глазами, когда она запрыгнула на меня.

Села на меня верхом, широко расставив ноги.

Верхом, бля.

Ее тело немножко подпрыгнуло, когда она расположила ноги на моих бедрах, обвила меня руками за шею, оставляя поцелуй - быстрый и крепкий - на моих губах, и тут же отстранилась. Она раскраснелась, часто дышала и сильнее прижалась к моим бедрам, когда отклонилась, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.

Я нервно сглотнул, когда мои руки коснулись ее бедер, едва замечая возмутительные взгляды толпы в столовой.

До меня начало доходить, о чем она говорит. "Я дотронулась до Тайлера", - начала она на одном дыхании, отпуская мою шею и продолжая улыбаться, как гребаный Чеширский кот. - "Я коснулась его плеча, по чистой случайности, без всякой истерики и всего остального", - вдохнула она, продолжая поспешно вспоминать и оживленно жестикулировать на свое левое плечо. "Я до сих пор чувствую что-то вроде... не знаю - расстройства? Это, наверное, странно? Но ничего похожего на полную панику, понимаешь?"

Я улыбнулся в ответ и слушал, будто это было восхитительно. Хотя, по большому счету, ее оживленное раскачивание меня отвлекало - внутренняя часть ее бедер располагалась прямо на моих. Сегодня на ней под толстовкой был надет обтягивающий коричневый свитер, и я прекрасно представлял себе, как он облегает ее крохотные бедра и дерзкую грудь. Это отвлекало меня.

Ну, это и тот факт, что я хотел размозжить гребаное лицо Тайлера Кроули.

Дело было не в неуверенности, но я просто не привык видеть Беллу такой. Иногда они с Джаспером приветствовали друг друга, стукнувшись кулаками, и от одного этого моя грудь дико горела. Мне хотелось вскочить из-за стола и схватить его за шкирку, хотя я и понимал, что это просто Джасс. Он не мог обидеть ее, и его глаза были прикованы только к заднице Элис. И все равно я чувствовал себя... как ревнивый мудак или что-то в этом духе.

Я не мог показать на это пальцем.

Хотя бы потому, что он был зажат в крепкий кулак, который хотел уделать лицо долбанного Кроули.

Я натянуто улыбнулся и сжал зубы, солгав ей: "Это охренительно классно, Белла". Должно быть, напряжение в моем голосе выдало меня, потому что ее улыбка стала медленно исчезать.

"Что случилось?" - встревожено спросила она, и между ее глаз пролегла небольшая морщинка.

В этот момент я понял, что моя тупая херня испортила для нее момент. Это было такое важное дело, одно из самых серьезных ее достижений за последнее время, а я сидел здесь с красивой девочкой на коленях и отравлял ее счастье своим собственническим дерьмом.

Собрав все остатки своей непринужденности, я улыбнулся, наклонился вперед и поцеловал ее, пообещав: "Мы можем поговорить об этом позже с Кармен".

Она кивнула, нахмурилась, поднялась с меня и заняла место рядом. Достав книгу, она начала молча ее читать. Я чувствовал себя так, как будто мне только что засадили в живот. Она пришла ко мне с улыбкой на губах, взволнованная и счастливая, и один только тон моего голоса оказался способен убить этот момент. Напрочь.

Оставшуюся часть дня я потратил на расспросы о произошедшем в надежде возродить ее энтузиазм, но ее реакция была всегда наполовину равнодушной.

После обеда того же дня доктор Кармен ждала нас в своем офисе. Когда мы с Беллой наконец-то уселись, первое, что вырывалось изо рта моей девочки, было: "Я дотронулась до Тайлера Кроули сегодня, и что-то не так с Эдвардом".

Ничего себе. А она зря времени не теряла.

Доктор Кармен и Белла выжидающе посмотрели на меня, и я поежился под их взглядами. "Ну, кое-что так, а кое-что не так. Давайте займемся последним для начала?" - предложила доктор Кармен, когда я не выдал информацию добровольно.

"Все в порядке", - настаивал я, обернувшись к Белле и повторив: "Серьезно, все в порядке. Просто... ты меня застала врасплох, вот и все дерьмо. Это... это глупо". И стыдно.

"Глупо?" - переспросила Кармен.

"Ну... даже не стоит упоминания", - пожал я плечами.

Она хмыкнула, кивнула и накалякала что-то в блокнот. "Не стоит упоминания. Почему?"

"Да. Почему?" - спросила Белла раздраженным тоном.

И они обе посмотрели на меня. Я, бля, терпеть не мог, когда они так делали. Я редко вдруг оказывался в центре всеобщего внимания.

"Вам стоит снять груз с души, Эдвард", - нараспев предупредила Кармен.

Раздраженно выдохнув, я решил, что так будет лучше, чем вести себя весь час подобным образом, поэтому я под давлением раскололся и признался: "Мне вроде как хочется уделать каждого мудака, который к ней прикасается".

Белла раскрыла рот, как будто не ожидала такого ответа, но Кармен... Кармен знала, что я скажу еще до того как я успел произнести это. Она терпеливо улыбнулась. "Вы ревнуете?"

"Нет".

"Нет?" - переспросила она. - "Может быть, это собственнические чувства?".

"Нет", - солгал я, но когда она взглянула на меня изучающим взглядом, опустил лицо вниз и признался тихим голосом, - "Возможно".

"Что?!" - гневно прервала нас Белла, развернувшись ко мне с недоуменным видом. "Это нелепо! Сегодня со мной произошло что-то действительно важное, а ты..." - она сжала зубы и прошипела, - "Тайлер Кроули пахнет как раздевалка, в которой уже неделю гниют продукты. Он отталкивающий тип, но даже если бы он не был таким, я не собственность".

Доктор Кармен прервала ее: "Белла, Белла. Что мы говорили о реагировании гневом на честность?"

Прислушавшись к толковому упреку, Белла глубоко вздохнула и расслабилась на диване, проворчав: "Истерики - удел младенцев".

"Верно", - прощебетала Кармен, и я ухмыльнулся, радуясь тому, что эта тупая гребаная фраза на этот раз была адресована не мне. "Сотрите эту ухмылку со своей самодовольной рожи, Каллен, и скажите мне, почему Вы не доверяете Белле".

Сука.

"Не Белле я не доверяю", - настойчиво заявил я. "Послушай", - начал я, развернувшись к Белле, и сердито выдохнул.

Она скрестила руки на груди и прищурилась, глядя на меня.

Я заявил прямо: "Парни нашего возраста думают только об одном, ясно? Если бы они не занимались спортом, каждый парень в нашей школе стал бы серьезной ходящей проблемой. Вся их кровь стремиться прямо в член".

Челюсть Беллы упала на пол, и она таращилась на меня секунды три. А потом ее брови нахмурились, и она стала теребить манжеты рукавов. "Ты не занимаешься спортом", - отметила она.

Сухо ухмыльнувшись, я признался шепотом: "И у меня очень бледная кожа, не так ли? Особенно в душе. Соображаешь?" - и развернулся к доктору Кармен, чувствуя себя так, как будто высказал свое мнение предельно ясно.

На данный момент Белла знала, в каком месте у меня собирается вся кровь.

Покрывшись всеми оттенками розового и разволновавшись, она фыркнула: "Без разницы. Даже если бы они и захотели, они бы все равно этого не получили". А потом отвернула голову в сторону, и ее волосы скользнули по плечу. И будь я проклят, если ее губы не дернулись в этот момент в улыбке.

Оставшуюся часть часа мы провели, обсуждая мои склонности к собственничеству и противоречивые чувства негодования и удовлетворения от них у Беллы.

"Не то чтобы мне это нравилось", - поправилась она, когда Кармен задала ей вопрос. Она посмотрела на меня любопытным взглядом, изучая мое лицо. "Просто это больше похоже... на то, что я чувствовала раньше. В отношении Эдварда и Лорен, и этой шлюхи Джессики, которая сохнет по его пенису. Она так и написала однажды в письме, которое я нашла в его комнате несколько месяцев назад". Я закатил глаза, но она продолжала: "И я думаю, это может значить, что он чувствует себя по отношению ко мне точно так же, как и я чувствовала себя по отношению к нему. На равных", - закончила она, отметив: "Список моих конкуренток бесконечен".

"Эдвард?" - обратилась ко мне Кармен, когда она закончила, - "Вы бы не хотели что-нибудь сказать по этому поводу?"

"Кроме того, что любая тема о существующей конкуренции - это охренительно смешно, нет", - сухо ответил я. "Но... Не мне, на самом деле, говорить так, учитывая, что я в данный момент борюсь с тем же самым чувством..." - я замолк и закончил фразу, пробормотав "неуверенности".

Ладно, признаюсь. Я был неуверенным в себе засранцем.

Доктор Кармен легко улыбнулась, когда я наконец-то признал это.

Тем же вечером, когда я забрался в кровать, весь мокрый и чистый, с посиневшими яйцами, Белла стояла в дверном проеме, уставившись на меня. Ее волосы еще не были расчесаны, и все ее влажные спутанные локоны каскадом рассыпались по ее плечам.

"Что?" - спросил я, откинув одеяло и похлопав по кровати рядом с собой. У нее было такое странное выражение лица - она изучала меня, поджав губы. Она была такой чистой, мокрой и... бля, ее соски торчали из-под тонкой футболки. С другой стороны, после душа мои мысли всегда текли в одном гребаном направлении.

"Возбужден" - это было сегодняшним девизом.

Это странно, что в моей футболке и боксерах она была настолько же сексуальна, как и стоя в душе, совершенно, бля, обнаженная и намыленная?

"Ничего", - пожала она плечами, но начала эту штуку... со знойным покачиванием бедер, когда направилась в сторону кровати. Я поднял бровь и... мой стояк только что стал сильнее? Бля. "Какого цвета футболка сегодня была на Лорен?" - вдруг спросила она, забираясь на кровать в... непривычном месте. У моих ног.

Мое дыхание сбилось, когда она вскарабкалась на меня, и я вжался спиной в кровать, глядя на то, как ее влажные волосы касаются моих ног и бедер, пока она ползла вверх по моему телу.

Она оседлала меня, черт возьми. Опять.

Воротник ее футболки оттопырился, и я мельком увидел ее грудь. Определенно, определенно возбужден.

"Э-э-э, я не знаю", - неуверенно ответил я, когда она замерла, сев на меня сверху, раздвинув бедра. Я подавил стон и перевел взгляд на дверь. "Эсми", - предупредил я шепотом, как раз когда мои руки потянулись к ее бедрам. На ней были мои боксеры, а моя талия была шире ее. Они свисали с ее бедер, открывая взору верхнюю часть ее симпатичных маленьких трусиков. Я прижал ее ближе, одновременно улыбнувшись и поморщившись, потому что между нами не было одеяла и, и, бля... я чувствовал ее. Я закрыл глаза и вжался головой в подушку, чувствуя, как вес ее тела давит на мой стояк.

Не то чтобы это было непреднамеренно. В конце концов, основная часть нашей терапии состояла в обучении умению потакать своим желаниям, не испытывая при этом чувство вины.

Да, это относилось к жизни в доме Карлайла и Эсми и принятию их любви.

Да, я использовал это в качестве оправдания, когда потерся своим членом о Беллу.

И нет, мне не было глубоко насрать на это.

"М-м-м-м", - хмыкнула она, упираясь ладонями в кровать по обе стороны от моей головы, и склонилась, чтобы прошептать мне на ухо: "Эсми никогда не поднимается сюда, и ты это знаешь. А на Лорен была красная футболка с глубоким декольте, из которого ее сиськи указывали прямо на тебя". А потом качнулась бедрами, и я издал действительно отвратительный звук, который прозвучал как нечто среднее между звуком удушья и "бля". Ее горячее дыхание щекотало мочку моего уха, и ее вздохи стали заметно тяжелее.

Мои глаза снова метнулись к открытой двери и я... не став отказывать себе в своем желании, толкнул в нее бедра. Мой живот напрягся, и я в смятении ответил: "Я не заметил. На тебе был этот коричневый свитер... открытый... и охренительно облегающий..." Мой голос превратился в мучительный вздох, и руки переместились на ее попку. Я запустил кончики пальцев под боксеры и погладил кожу там.

На долю секунды наши глаза встретились, но я был слишком параноидально настроен в отношении открытой двери, чтобы задержать взгляд дольше. Я успел увидеть, что ее глаза прикрыты, щеки раскраснелись, а губы приоткрыты.

"Поцелуй меня", - выдохнула она.

Я обхватил ее губы, и незамедлительно ее язык прижался ко мне. Я открыл рот ей навстречу и встретил ее язык своим языком, тихо застонав, когда потерся членом о ее бедра. Вжавшись кончиками пальцев в ее попку, я погладил ее мягкую кожу. Казалось, мы никогда не целовались, как сейчас - похотливо, ни о чем не думая. Мои глаза были все еще открыты и обращены в сторону двери, и поцелуй стал сильным, параноидальным и наполненным ее отрывистым дыханием. Ее бедра прижимались к моему члену и... черт возьми, почему мы не могли заняться этим дерьмом в душе?

Оторвавшись от меня, она уперлась в мой лоб своим, и ее отрывистое дыхание окутало мое лицо. Она облизала раскрасневшиеся губы. "Всякий раз, когда я испытываю ревность, я представляю, как ты меня ждешь в кровати и отбрасываешь одеяло так, как ты только что сделал", - прошептала она и, выдохнув, коснулась губами моей шеи и поцеловала ее за ухом. Я задохнулся, дернулся, взглянул на дверь и стал еще тверже, чем...

Мои гребаные мысли были слишком бессвязны, чтобы даже представить соответствующую аналогию.

А я ведь был охренительно хорош в аналогиях. Вот настолько тверже стал мой стояк.

Но тут она сглотнула - это был так громко и нервно - и ее дыхание сбилось рядом с моим ухом. Ее следующие слова были сказаны дрожащим шепотом: "От этого я становлюсь... влажной".

Мое тело замерло, и дыхание застряло в горле. Я беззвучно пошевелил губами: "Срань господня", - и дернул голову в сторону, чтобы посмотреть ей в глаза. Ее взгляд был робок, и она закусил губу, поймав пухлую кожу в ловушку между зубами. Я попытался вернуть себе дар речи. Он потерялся где-то на улицах Бела-говорит-новые-грязные-штучки-вилля.

"Господи, Белла, ты не можешь... ты не можешь так просто... говорить мне такое дерьмо", - настойчиво заявил я, пока ее слова отзывались повторяющимся эхом в моих ушах. Снова. И снова.

"Потому что тебе не нравится?" - спросила она тонким голоском, сжав бедра вокруг меня.

Замотав головой, я наполовину застонал, наполовину усмехнулся и ответил: "Нет, потому что когда ты так делаешь, мне хочется проверить, а мы оба знаем, что мы не можем этого сделать". Я подчеркнул эти слова, скользнув пальцами дальше, опасно близко к тому месту, где она, вероятно, хотела их почувствовать, и перевел взгляд на дверь. Я прижался к ней и толкнул ее на свой член, немного поерзав, потому что я был неуверенным в себе, похотливым ублюдком, который учился не отказывать себе в удовольствиях.

Я скорее услышал, чем увидел ее улыбку, когда она ответила: "Ты знаешь, что всегда можешь проверить то, что твое. Я не стану возражать", - и после этого она скользнула по мне назад, пройдясь бедрами по всей длине моего зажатого между нами члена.

"Эсми", - снова выдохнул я, но положил руки ей на бедра, чтобы дать знать, как сильно мне нравились эти скользящие дела. Кроме того, "скользящие дела" официально были моим новым увлечением. Прошло так много времени. Половины "ручной работы" за шесть месяцев было недостаточно, чтобы удержать переполненного гормонами похотливого мудака в узде.

Конечно же, теперь я понимал, что переполненного гормонами подростка не существовало.

Он всего выступал лишь в качестве оправдания, когда мне хотелось чего-то, чего, как я считал, не заслуживаю.

Черт возьми, почему я думаю сейчас об этом дерьме?

Вздохнув, она повторила: "Я уже сказала тебе. Никто не поднимается сюда. Разве было такое хоть раз?" - спросила она и прикоснулась своей грудью к моей, сильнее вжимаясь в меня. Ее вес сверху на мне едва чувствовался, но в то же время был таким чертовски тяжелым. У меня сжало грудь, и возникло такое ощущение, что дышать просто невозможно. Чувство росло во мне, переливалось через края, и я еле соображал.

Напрягшись и замерев, я напомнил: "Но... Эсми и... Кармен, и... не здесь... не когда ты... бля, Белла, почему мы не могли заняться этим дерьмом в душе?" - спросил я, озвучивая мои предыдущие мысли, потому что мои новые явно не давали гребаной возможности их четко выразить.

"Перестань", - прошептала она, наконец-то прекращая свои движения на мне, пока я не посмотрел ей в глаза. Сделав это, я увидел, как ее брови нахмурились, и легкий раздраженный выдох сорвался с ее раскрытых губ. "Я не сделала это в душе, потому что я хотела сделать это", - объяснила она, скользнув по мне еще раз. Я сжал челюсть, сдерживая стон и глядя на то, как она прикрыла глаза. Она продолжила хриплым голосом: "И в душе вещи... становятся скользкими. Может произойти какая-то случайность, а мы же не хотим, чтобы наш секс стал случайностью, правильно?" - спросила она, выжидающе приподнимая брови. Я кивнул и проглотил комок в горле, продолжая переводить взгляд с нее на дверь и обратно.

Теперь я с любопытством задумался про эти дела с сексом. Я подумал, не могли ли мы назначить дату или еще какое дерьмо, но решил, что спрашивать об этом было бы слегка, бля, прискорбно. А потом я задумался, когда это я стал таким охренительно решительным.

Со вздохом, который сильнее прижал ее грудь ко мне, она попросила: "Пожалуйста", - и снова качнулась на мне. Ее глаза закрылись, ресницы затрепетали и губы приоткрылись. Дрожащим, еле слышным шепотом она выдохнула: "Это было так давно, Эдвард..."

А потом я понял, что Белла, вероятно, не кончала еще дольше, чем я. Я вспомнил, как она сказала мне в тот день, когда мы воссоединились, насколько я испорчен - как я отказывал другим в том, что они хотели, только потому, что считал, будто я не заслуживаю получить удовольствие от этого.

Что ж, я решил, что могу позволить себе один оргазм за раз.

"Вот так?..." - спросил я, не переставая пялиться на дверной проем, и прошелся по ней всей своей длиной, дернувшись в нее вверх бедрами и резко втянув в себя воздух.

И тут она застонала. Это был не очень громкий стон, просто один из тех, что похож на хныканье. Он прошел насквозь от ее горла, через грудь, к соединению наших бедер, и вызвал у меня гребаную дрожь по всему телу.

"Боже, да", - ответила она, повторяя движение. Она снова приподнялась на ладони и уставилась вниз на меня, когда качнула бедрами и вздохнула. Ее влажные волосы закрыли наши лица, и мешали наблюдать за дверью. Конечно, примерно после пяти или шести этих охрененнно восхитительных движений бедрами, все стало походить на... "Какая дверь?"

Она поднялась и села на мне, сводя к минимуму контакт между собой и моим стояком - до простого касания. "Это..." – вздохнула она, качнув бедрами и проводя по мне клитором. Ее взгляд потемнел, когда она повторила движение и прошептала: "...так хорошо..." И поэтому я, в основном, лежал спокойно, просто позволяя ей делать то, что доставляло ей хорошие ощущения, в то время как мои глаза следили за дверью. Движения ее бедер были невероятно развратными - короткие толчки на мне, ее дыхание, когда она ускоряла свои движения и меняла их темп самым сексуальным способом. Это доставляло такие... интимные ощущения. Как будто я подсматривал за моментом совершенного раскрепощения. Она ничего не скрывала. Ни движений своих бедер, ни того, как она перемещалась в сторону, чтобы получить контакт с кончиком моего члена. Она позволила мне видеть ее сосредоточенное выражение лица, слышать ее стоны и невероятно сексуальное отрывистое дыхание.

Она... использовала меня, чтобы кончить?

Эта мысль свела меня с ума к чертовой матери. Мой разум был замутнен ее горячим дыханием и скольжением по моему члену, но я сумел прошептать: "Вот так. Просто почувствуй, как хорошо..." А потом я подумал: "К черту дверь", - и сфокусировался на ее лице: раскрасневшемся, сосредоточенном. Я опустил взгляд вниз - туда, где соединялись наши бедра, и смотрел, как она двигается на мне. А потом я нервно сглотнул. А потом начал отрывисто дышать в такт с ней, желая, чтобы фрикции стали сильнее, но удерживая себя от этого до тех пор, пока она не получит свое.

Она двигалась отчаянно, глядя мне прямо в глаза, но определенно сосредоточившись на деле, потому что ее лицо поблескивало от пота. "Прикоснись..." - выдохнула она, выгнув спину мне навстречу. Без лишних колебаний, мои руки поднялись с ее бедер и нырнули под тонкую ткань футболки, найдя мягкую плоть ее груди и принявшись нетерпеливо ласкать ее.

Стонов стало больше.

Я массировал и ласкал, а она быстро двигалась на мне, подстрекая меня, чтобы мои руки стали более настойчивыми, зажимая ее соски и оживленно лаская их.

Я не мог припомнить, чтобы такого рода события раньше не сопровождались для меня ощущениями какого-то стыда или вины. Я часто задумывался, почему все это так превозносят? Кончать было классно и все такое, но что после этого? Что делать с тем, что я лежал в кровати по ночам и понимал - я испытал удовольствие и использовал кого-то для того, чтобы его получить. Это было неправильно, но теперь все было как надо.

Потому что Белла не использовала меня, чтобы получить удовольствие.

Она дарила мне возможность смотреть на то, как она получает удовольствие - показывала мне некую сторону себя, которая, вероятно, была скрыта для смущающих ночных исследований или еще какого дерьма. Наблюдать, как она ведет себя совершенно раскрепощено - это было так по-настоящему. Как будто ее вообще не волновало, выглядит ли она нелепо. Она смогла преодолеть это и позволила мне наслаждаться вместе с ней.

Видеть, как она двигается, скользит, трется - это было своего рода грандиозно. Одна из ее тазовых костей громко щелкнула, но нам обоим на это было насрать.

Она посмотрела вниз на меня с этим своим до сумасшедшего серьезным видом, и, когда она выдохнула, это прозвучало почти нелепо: "Я очень близко", - как будто бы я мог сделать что-то, что могло по неосторожности лишить ее оргазма.

Я убеждал себя не смеяться. Ее голос прозвучал как долбанное предупреждение. Она посмотрела на меня с таким же выражением "не облажайся" и стала двигаться невероятно быстро. Я продолжал держать ее грудь в своей руке, не забывая периодически сжимать и массировать ее. Вдруг ее бедра сжались вокруг моих, она закусила губу и начала дрожать. Когда она отпустила губу, ее рот приоткрылся, и она застонала: "О, господи..."

Я знал, когда это произошло, потому что она наконец-то – наконец-то - полностью прижалась к моему члену и дернулась на нем, закрыв глаза и крепко сжав зубы. Она хныкнула и сильно потерлась об меня, задрожав и вжав пятки в мои бедра.

Издавая тяжелые, хриплые вздохи, я вжался в нее и наконец-то позволил себе сделать то, что доставляло мне удовольствие. Она упала на меня, отрывисто дыша, когда я поднял бедра и вжался в нее своим членом, открыв глаза и бдительно уставившись на дверь. Я схватил ее за крохотные бедра и направил навстречу моим толчкам, встречая ее уставший взгляд с видом, который отражал явное отчаяние и нетерпеливое желание.

В смысле, я просто тупо трахнул ее.

Бля, да что со мной такое? Мне что, двенадцать лет, и я полный неадекват?

Но это движение сделало свое дело, и я был уже близок, когда она начала целовать мою шею и отчасти промурлыкала, отчасти выдохнула мне в ухо: "Я так сильно кончила на твоем члене..."

И тут часть меня умерла к чертовой матери, и вознесла мою душу в Рай Скользящих Дел.

Я схватил ее за бедра, застонал и дернулся членом прямо в нее. И кончил.

В штанах.

Весь дрожа, я заерзал между нами и крепко прижал ее к себе, застонав в ее влажные волосы, которые покрывали мое лицо. Я откинул голову назад в подушку и зашипел, когда мой член запульсировал и дернулся под ней, победоносно заканчивая эти скачки.

Когда мое дыхание наконец-то успокоилось до тяжелых вдохов и выдохов и несвязного бормотания, я крепко обнял ее и напрочь забыл о двери и том факте, что мне снова придется принять душ.

Той ночью я не чувствовал вины - лишь легкое удовлетворенное дыхание Беллы рядом.