Субботу я провела за уборкой, домашним заданием и блужданием по продуктовому магазину в течение двух часов. Я отчаянно нуждалась в пополнении своих продуктовых запасов. Мое настроение по поводу всей этой ситуации с Джессикой кое-как поутихло. Я все еще представляла себе, как задушу ее и, возможно, найду какое-нибудь милое, уединенное озеро и сброшу в него ее тело, но это чувство все равно никуда бы не исчезло. Элис провела выходные в доме Роуз, скорее всего, шпионя за Джаспером, хотя я только догадывалась об этом, так что я осталась дома одна и умирала от скуки весь день.

И когда часы показали десять, я весело выскочила из двери и направилась к дому Эдварда. Я приготовила его любимое блюдо на ужин. Цыпленок Альфредо. Безмолвное спасибо за прошлую ночь и кое-что, чтобы сгладить то, что произойдет сегодня. В качестве меры предосторожности на завтра я испекла еще и его любимое печенье – Панацею из Арахисового Масла.

Когда я добралась до цели, он уже ждал меня с очень голодным видом.

"Проголодался?", - усмехнулась я, разгружая сумку. Он следил за процессом так же, как Эммет иногда глазеет на Розали.

"Охрененно проголодался", - выдохнул он, поднимая контейнер с кровати. Я улыбнулась и, направившись к дивану, удобно устроилась на нем.

"Срань господня", - простонал Эдвард с кровати, - "Мое любимое". Он благоговейно вдохнул поднимающийся из контейнера пар и мечтательно улыбнулся. Я посмеялась над ним про себя. Он выглядел так мило, когда был голоден, как сейчас.

Он стал торопливо есть, как и всегда, наматывая лапшу на вилку и смакуя еду со звуком "М-м-м-м!.

Сегодня моя сумка была немного тяжелее обычного. Я собиралась делать кое-что очень неловкое и, возможно, до нелепого неудобное для Эдварда. Я пристально наблюдала за ним, не обращая внимания на iPod, потому что я нервничала, представляя его реакцию. Я сделала успокаивающий вдох и попыталась сдержать неизбежное - не покраснеть.

"Эдвард?" - тихо позвала я, наблюдая, как он проглатывает лапшу.

Все, что я получила в ответ, - растерянное "Хмм-м-м?". На самом деле, это было наполовину "Хм-м-м", наполовину "М-м-м". И неважно, потому что я была совершенно уверена, что следующее, что вылетит из моего рта, полностью привлечет ко мне его внимание.

"Я принесла пижаму", - быстро выпалила я. Его вилка остановилась на полуобороте, и он резко поднял голову вверх, встречаясь с моим взглядом. И тогда... я моментально покраснела, потому что я - это я.

"О", - сказал он, и его открытый рот чуть дольше положенного задержался в таком состоянии. Он откашлялся и медленно продолжил наматывать лапшу на вилку. "Ладно."

По какой-то причине я почувствовала, что надо объяснить. "Я просто имею в виду, что в джинсах неудобно спать, понимаешь?" - спросила я, тогда как мое лицо все еще пылало.

Он слегка кивнул головой. "Да, я не возражаю". Он пожал плечом и отправил вилку в рот.

"Я не против, если и ты хочешь... надеть что-то более удобное", - нервно сказала я, в то время как мои щеки просто горели. Он проглотил очень большой кусок цыпленка и, не глядя, потянулся рукой назад к прикроватному столику, пытаясь нащупать содовую.

После нескольких больших вдумчивых глотков он опустил банку с содовой вниз. "Э-э-э...", - начал он, нервно запуская пальцы в волосы. "Да. Хорошо", - неубедительно ответил он, вернув содовую на место и снова вернувшись к накручиванию лапши на вилку.

Я ни капли не расслабилась. Эдвард доедал остальную часть цыпленка, немного хмуря брови так, как будто он изо всех сил старался что-то вспомнить. Стонов и других звуков стало меньше, но они не исчезли совсем. Должно быть, из-за меня ему стало неловко.

"Спасибо за Альфредо. Это было охрененно вкусно", - он улыбнулся, поставив контейнеры возле кровати. Я улыбнулась ему в ответ, потому что я любила то, как он всегда делал комплименты в адрес моей еды. И я не думаю, что эффект был бы таким же, если бы не было его ругательств.

Он взял свой альбом для эскизов и устроился в центре кровати. О-о-о, значит, еще не устал. Я подошла к его книжному шкафу и выбрала книгу, которую я начала читать неделю назад. Глава за ночь - все, что я успевала прочитать.

Сегодня вечером это была четвертая глава. Мы теряли время.

В конечном счете, я решила покончить с этим. Я закрыла книгу. Он посмотрел из-за своего альбома с эскизами и медленно его закрыл. Я уже почти пожалела, что затеяла все это. Вернулась прежняя неловкость, и я была уверена, что мое лицо сейчас пылало красным. Но я не сдавалась. И под "не сдавалась" я подразумевала взять свою сумку с пола и, нервничая, пойти в ванную, не поднимая при этом головы.

Как только я оказалась внутри и закрыла дверь, я развернулась, чтобы посмотреться в зеркало. Да. Ярко-красная. Я закатила глаза своему отражению и начала переодеваться. Это не была откровенная пижама или что-то подобное. Просто длинные фланелевые штаны и легкая футболка. Это было удобно. И неловко.

Почистив зубы и причесавшись, я убрала свои вещи назад в сумку и нервно уставилась на дверь. Бросив в последний раз взгляд на свое красное лицо в зеркале, я открыла дверь и вышла из ванной. Белая хлопковая футболка, синие фланелевые штаны и все. Красное, Белое и Синее. Так патриотично. – подумала я с сарказмом.

Эдвард вынырнул из ящика комода, когда услышал, что дверь открылся. Мне показалось, что он уставился на мои руки, и это было странно. Но, в конечном итоге, он закрыл ящик и с кипой одежды в руках побрел в ванную за моей спиной. Глупая, глупая, глупая! - кричала я мысленно.

Я подошла к кровати и взобралась на нее. На мгновение я задалась вопросом, должна ли я лечь под покрывало, но решила оставить это решение Эдварду. Ему и так уже было достаточно для одной ночи. Ожидая его, я, как и всегда, улеглась на спину. Я слышала только слабые звуки включенной воды, когда он, наверное, чистил зубы.

Когда я наконец-то услышала, как отрывается дверь ванной, я подняла голову. Эдвард стоял там, проводя рукой по волосам, гримасничая, и с таким неловким видом, какого я еще никогда раньше у него не видела. На нем была почти обтягивающая белая футболка, похожая на ту, что была одета на мне. Мне были видны все контуры его груди и живота. Я слишком поздно поняла, что на самом деле глазела, и быстро отвела взгляд. Все еще краснея. Но в этот момент мой взгляд остановился на его штанах. Они тоже были фланелевые, как и мои, но на них всюду были рисованные изображения Скуби Ду. Я не могла сдержаться. Смех вырывался из меня. Я накрыла рот рукой, чтобы удержать свое хихиканье, но Эдвард просто стоял там и смотрел на меня прищуренным взглядом.

"Бля, не смейся надо мной", - проворчал он. Но от этого я рассмеялась еще громче, потому что он так сильно старался звучать устрашающе, в то время как по всей длине его ног были нарисованы эти маленькие мультяшные собаки. Он бросил на меня сердитый взгляд и гордо направился к кровати. "Я серьезно, прекрати это дерьмо. Они были куплены по приколу", - я все еще хихикала, потому что это было смешно, и я ничего не могла с собой поделать. Он поднял глаза к потолку и задержал там взгляд, качая головой. "Гребаный Джас..." - тихо прошептал он.

Мой смех утих и, к счастью, благодаря этому напряжение в комнате исчезло. Я улыбнулась ему. На это он только снова закатил глаза и начал карабкаться на кровать. Но в этот момент он остановился и откинул покрывало, неуверенно глядя на меня. Я ответила на его безмолвный вопрос, выгнув спину и позволив вытащить одеяло из-под меня, а потом скользнула под него.

Эдвард забрался со мной под одеяло и потянулся к лампе рядом с кроватью, чтобы выключить свет. Как только в комнате стало темно, мы развернулись лицом к лицу, как мы всегда делали, и устремились друг к другу так близко, как могли. Эдвард обхватил меня руками и крепко прижал к себе. Я обняла его за плечо, нежно погладив его волосы, и положила голову ему на грудь. Он вздохнул в мои волосы, от чего я слегка задрожала, поэтому он прижал меня к себе еще ближе. Я начала напевать его песню, но его голос остановил меня.

"Если ты хоть кому-нибудь расскажешь об этих гребаных штанах, видит Бог, Белла, ты пожалеешь" - сказал Эдвард жестким голосом в мою макушку. Я еще раз хихикнула, и почти слышала, как он закатил на это глаза. Я кивнула и продолжила напевать ему. После того, как он уснул, я пододвинулась к нему еще ближе. Я могла чувствовать исходившую от него теплоту и почти каждый изгиб его тела. Больше никаких джинсов и свитеров между нами. Только Скуби Ду. Я улыбнулась ему в грудь и начала засыпать.

ЭДВАРД

Гребаный Джас и его глупые гребаные штаны со Скуби Ду. Придурок. Но это были мои единственные штаны. Мне никогда не нужна была пижама до Беллы. И еще эта пижама самой Беллы - может быть, для кого-то и скромная, но когда она была на Белле, мне это не казалось правильным выбором. Снова были видны ее руки, и я опять смотрел на них с каким-то непристойным чувством. И без этой ее толстовки я чувствовал гораздо больше ее тела. Она была такой мягкой, и от этого мне было и комфортно, и неловко одновременно.

Когда мы проснулись тем утром, я остался под одеялом. Не думаю, что я мог бы выдержать еще больше проклятого хихиканья. Хотя должен признать, что я еще никогда не видел, чтобы моя девочка так смеялась. Ради этого можно было стерпеть унижение. Ну, вроде как. Наверное.

В пятницу вечером с Беллой что-то было определенно не так. И это было больше, чем просто "по-настоящему дерьмовый день". Как только она оказалась за дверью, возвращаясь домой тем утром, я потянулся к прикроватному столику и схватил пакет с печеньем. Гневные Ореховые Помадки. Я знал, как мыслила моя девочка. Названия ее печений всегда были связаны с какими-то значительными событиями дня. И что-то разозлило мою девочку. Одна единственная, выбранная из всех гребаная эмоция.

Когда Белла оделась и упаковала вещи, она как обычно положила пакет с печеньем на столик и выскользнула наружу. Она испекла мое любое. Панацею из Арахисового Масла. От пакета ничего не осталось уже к полудню.

Все закончилось тем, что днем я поехал в город. Потому что мне нужно было купить новую гребаную пижаму.

К десяти часам, когда Белла пришла той ночью, я был лучше подготовлен ко всему этому пижамному сценарию и к тому же охрененно голоден. Этим вечером она принесла мне стейк, что, на мой взгляд, было немного чересчур, но кто я, черт возьми, был такой, чтобы задавать вопросы о хорошем куске говядины?

Она села на диван и стала слушать iPod, а я занял свое место на кровати и принялся уплетать стейк. Бля, как же вкусно. Я знаю, что говорю ей так слишком часто, но каждый раз я говорю то, что в действительности думаю. Она как обычно наблюдала за тем, как я ел, время от времени подпевая музыке в плеере, и от этого я, конечно же, чувствовал еще большую усталость.

Я не стал напрасно терять время, как прошлым вечером, будучи более уверенным в своем и ее желании поскорее заснуть. Когда она вернулась из ванной в той же одежде, что и вчера, она продолжала краснеть. Бля, это было так мило. И совершенно неуместно. Я переоделся ко сну... новый сценарий в нашем распорядке... и спокойно вышел из ванной. Даже при том, что на мне были одеты намного более мужественные, простые черные штаны, она все равно, черт побери, посмеивалась. Вероятно, вспоминая Скуби Ду. Она никогда не забудет мне это дерьмо. Я проклинал Джаспера и его глупые гребаные шуточки.

Мы уютно устроились под одеялом. После того, как я выключил свет, я обхватил ее маленькое мягкое тело и прижал к себе. Она всегда была такой теплой. Я еще раз выдохнул в ее волосы, когда она начала поглаживать мои. И, как и прошлой ночью, по ее телу прошла волна легкой дрожи, поэтому я обнял ее крепче. Как только она начала петь, я отключился. Никаких снов. Тепло. И мягко.