БЕЛЛА.

Эдвард поцеловал меня. И не просто небрежно чмокнул. А по-настоящему, играя языком, тяжело дыша, и даже застонал в самом конце. И хотя мне, конечно, не с чем было сравнивать, я была склонна согласится с Джессикой… он охрененно фантастически целуется.

Я знаю, это был поцелуй из сострадания. И я бы солгала, если бы сказала, что я не подталкивала его в этом направлении. Возможно, с моей стороны так поступать было неправильным, но я перестала переживать по этому поводу. Когда он согласился, я была слегка шокирована. На его же лице читалась решимость. Он собирался дать мне то, что никто другой, скорее всего, дать не сможет. Это была самое милое из того, что он когда-либо делал.

Я нервничала, подходя к кровати и забираясь на нее. Я думала о том, сделаю ли я это плохо, и совершенно не хотела быть униженной, если бы Эдвард решил, что я плохо целуюсь. Но как только он прикоснулся ко мне, я совершенно расслабилась, и все стало таким естественным. Только инстинкт, и исходившее от него электричество. Легкие поцелуи были удивительными, но я ничего не могла с собой поделать - я хотела большего. Я нарушила правило – брать только то, что я могла получить. Похоже, он не возражал. Напор его языка – это было божественное чувство. Я ощущала трепет в тех уголках своего тела, о существовании которых я даже не подозревала. Я хотела дать ему почувствовать то же, что чувствовала и я, хотя бы на мгновенье. Поэтому я снова нарушила правило, и прижалась к нему всем телом. И я почувствовала это. Я чувствовала возбуждение и вспышки желания в его поцелуе. А потом я услышала его. Этот стон будет отдаваться эхом в самых глубоких тайниках моей памяти еще долгие годы.

И не имело значения, что он оторвался, прежде чем смог почувствовать что-то большее. Это давало мне надежду. Надежду, что, может быть, когда-нибудь Эдвард сможет испытать со мной что-то больше, чем предыдущие несколько секунд. Я легла спать с глупой улыбкой на лице, и я даже не пыталась скрыть ее от Эдварда. Потому что не могла. Я показывала ему каждой частицей себя, как мне понравился этот поцелуй. И когда он, наконец, залез под одеяло и прижался ко мне, исчезла вся его страсть, но не исчезла моя улыбка.

Во мне даже не было никакой ненависти к будильнику, когда он зазвонил на следующее утро, но я как обычно крепче прижалась к Эдварду, потому что я была по-прежнему истощена, и не хотела покидать его объятий. Он все равно откатился от меня со стоном, который был совсем не похож на тот, который он издал во время поцелуя, но вызвал его в памяти и заставил меня инстинктивно облизать губы.

Я приступила к утреннему распорядку, пытаясь действовать как обычно, насколько это было возможно. Я не хотела, чтобы Эдварду показалось странным, что я что-то делаю по-другому. Но как только закрылась дверь ванной, я позволила своему лицу расплыться в глупой улыбке, пока я одевалась.

Когда я была готова, мне захотелось оставить пакет с печеньем на столе, однако я вспомнила, что уже сделала это накануне. Сливочное печенье.. Название не отражало действительное настроение вчерашнего дня. На самом деле я хотела назвать их «Я Ненавижу Джессику Стэнли и Всех Ее Распутных Подруг За То Дерьмо, Которое Они Сделали в Раздевалке Спортивного Зала», но что-то подсказывало мне, что на пакете не хватит места для него. Я была счастлива, что вчера не позволила ей увидеть меня плачущей. Я подождала, пока она закончила курить и в гневе вылетела из раздевалки, прежде чем позволила себе расплакаться. Джессика Стэнли никогда не получит такого удовольствия и не увидит этого.

Когда я надела капюшон и закинула сумку за спину, Эдвард все еще лежал в постели с закрытыми глазами и, как обычно по утрам, лениво проводя рукой по грязным волосам. Я повернулась к нему спиной и направилась к двери в привычной тишине, как вдруг его голос остановил меня.

«Эй!» - позвал он хриплым со сна голосом, который мне редко удавалось услышать. Я обернулась и увидела, как он опирается на одно плечо, продолжая другой рукой теребить волосы.

Его уставшие зеленые глаза сузились на мне. "Никогда больше не позволяй этой суке добраться до тебя, Белла" - сказал он жестким голосом. Я кивнула ему и слегка улыбнулась. Мне было все равно, что она и ее подруги думают обо мне. Тут его лицо расплылось в кривоватой ухмылке. "Плюс" - он пожал плечами, - "Стенли – полное дерьмо по сравнению с тобой, когда дело доходит до поцелуев". Он плюхнулся обратно на кровать и перекатился на спину.

Этим утром я реально скакала по заднему двору по пути домой.

Ничто не могло испортить моего настроения. Даже Элис и ее недовольная гримаса по поводу вечеринки в доме Калленов в этот уикенд. На самом деле, мое настроение даже улучшилось от этого. Потому что я собиралась сказать Эдварду, чтобы он убедил Джаспера прийти на этот раз, а я, в свою очередь, - убедить ее одеть что-нибудь зеленое. Всю дорогу до школы я пыталась бороться с улыбкой при мысли об этом.

Все эти их раздражающие «танцы» на самом деле были весьма нелепы. Конечно, было бы лицемерием рассуждать так, учитывая, что я была без ума от Эдварда, и так же, как и Элис, не могла сказать ему об этом. Хотя и по совершенно другим причинам.

Элис всегда дожидалась Джаспера. Просто сидела и ждала, чтобы хоть как-то удостовериться, что он заметил ее. Они общались в совершенно разных компаниях... если Эдварда и Джаспера вообще можно было бы назвать "компанией". Наши ситуации были такими похожими, и, в то же время, такими разными. По крайней мере, для Элис и Джаспера единственной сдерживающей их причиной были они сами. У них не было все так безответно, как у меня с Эдвардом. Но, в то же время, Эдвард и я были гораздо ближе друг другу, чем когда-либо были Элис и Джаспер. Все это было так запутанно. И вся эта путаница только укрепила тот факт, что я наконец-то смогла почувствовать себя обыкновенным подростком.

Когда мы подъехали к школе, я не смотрела, как Эдвард выходит из своего «Вольво». Тогда ничто не смогло бы скрыть мою улыбку. И на самом деле, я вообще была не в состоянии смотреть на «Вольво», опасаясь как раз совершенно противоположной реакции. Может быть, даже рвоты.

Как только мы вышли из машины и стали пересекать двор, я услышала отчетливое хихиканье со стороны компании, стоящей напротив нас. Я немного приподняла голову в капюшоне настолько, что мне хватило этого, чтобы увидеть ноги Джессики и ее шлюшек. И вместо того, чтобы как обычно пройти мимо с опущенной головой в капюшоне, я последовала совету Эдварда. Я не позволю, чтобы эта сука добралась до меня. Поэтому я подняла подбородок, расправила плечи и послала ей самую задорную улыбку, какую только смогла изобразить.

Она вспыхнула, сердито посмотрела на меня и послала в мою сторону больше гневных взглядов, чем это было необходимо, но не сказала ни слова. Проходя мимо нее, я поборола в себе желание показать ей язык, словно четырехлетний ребенок. Я услышала очень знакомый тихий смешок позади меня. Эдвард. От этого я улыбнулась еще шире. Он все видел. Он был приятно удивлен. Я нравилась ему еще больше.

Весь день прошел так же хорошо. К обеду Джессика и ее компания забыли о моем существовании. Я полагаю, я растеряла всю свою славу. Которая была мне очень кстати. С Эдвардом на биологии все было отлично. Ни записок, ни пристальных взглядов, только наброски и скучающий вид. Я не могла дождаться десяти часов. На тренировке я вела себя как обычно, загораживаясь ото всех - капюшон на голову, голову вниз. Джессика ни разу не сделала мне пас во время игры в баскетбол.

Элис занялась подбором одежды в стиле «Заставить Джаспера Пустить Слюни», когда мы вернулись домой. Конечно же, я указала ей на все зеленые вещи в ее шкафу. И, наконец, она нашла «то самое». Я лежала на спине на ее кровати, уставившись в потолок, желая оказаться в совершенно другой спальне.

«Итак», - Элис с ухмылкой отскочила от гардероба, - «Мне кажется, я все делала неправильно». Она яростно тряхнула своей маленькой головой, и уперлась руками в бедра. Я повернула голову в ее сторону и изогнула бровь. Ты думаешь?

Она закатила глаза. «Я думаю…» - она подскочила ко мне на кровать, заставив меня слегка подпрыгнуть, - «Джаспер - плохой мальчик. Возможно, мне стоит поиграть с более неприличной частью моего гардероба». Она игриво повела бровями. Я внимательно посмотрела на ее озорную улыбку, а затем медленно села на кровати со скептическим выражением на лице. Могла ли она стать еще более неприличной?
Она могла. Она хотела. Она сделала это.

Пять минут спустя Элис выплыла из своего гардероба в наряде, который, я была уверена в этом, сломает Джаспера. Скорее всего, это сломало бы любого парня школы Форкса. Может быть, даже несколько девушек в придачу. А моей челюсти угрожала серьезная опасность встретиться с полом.

Потому что Элис стояла одетая в черные кожаные штаны, которые так обтягивали ее, что казалось, будто они были просто нарисованы на ней. Они так низко сидели на бедрах, что я удивилась, как из-под них еще не выглядывают лобковые волосы. Я наблюдала за ней, пока она немного покружилась для меня, и даже почувствовала смущение от того, что смотрела на нее в таком виде.

«Элис», - я поперхнулась, с недоверием пялясь на черную кожу. «Ты же не серьезно», - я помотала головой, открыв рот.

«Я тебя умоляю», - усмехнулась она и махнула своей маленькой. «Это…», - она приподняла бровь и указала на свою ногу, - «… ерунда, моя милая, сладкая, невинная Белла», - пропела он, снова немного повертевшись перед зеркалом с торжествующей улыбкой.

Я все еще недоверчиво смотрела на нее широко распахнутыми глазами. То, как ей удалось запихать себя в это, было выше моего понимания. Я не могла стоять перед Эдвардом даже в мешковатой футболке без того, чтобы не покраснеть. «Элис, я не пойду с тобой рядом по школьному двору, если ты будешь в этом». Она только фыркнула и закатила глаза, пытаясь найти подходящий топ. Как будто кто-то будет смотреть на ее топ.

После того как Элис выбрала одежду на завтрашний день, я приготовила обед на троих. Я очень хотела показать Эсми, что ее милая невинная дочь собирается одеть завтра в школу. Но я не думаю, что я смогла бы вынести выражение лица Эсми, если она увидит это.

Ровно в девять я стала готовить печенье. Черные Кожаные Дамские Пальчики. Правда, хоть я и буду всегда в шоке от того, что она делает, меня восхищала склонность Элис к эксгибиционизму. Просто я никогда не смогу так. Выставляя себя и свое тело на всеобщее обозрение, он расцветала, когда все внимание было обращено на нее. Ей было так удобно в этой оболочке, и она была так самоуверенна, что это заставляло меня чувствовать себя еще более робкой. Я была невзрачной, в лучшем случае. В худшем – незаметной.

Для меня удобнее всего было быть незаметной.

Я не нервничала, когда взбиралась на балкон Эдварда этим вечером. Я бы не стала «делать это дерьмо странным». Он с энтузиазмом открыл дверь, стягивая капюшон с моей головы, как только я вошла в комнату, выглядя при этом очень голодным. Я чувствовала себя виноватой за то, что мое настроение прошлым вечером помешало ему поесть.

Я выложила его ужин на кровать. Эдвард испачкался, когда в последний раз ел лазанью, поэтому я принесла с собой салфетки, выложив их рядом с контейнером. Он открыл контейнер и принюхался, прежде чем я все достала. Из-за чего я рассмеялась над ним.

Я уселась на свое место на диване, доставая iPod, и наблюдая, как он ест. Проводить ночи с Эдвардом было так по-домашнему. Я готовила ему ужин в конце дня, и мы спали с ним в одной постели. Я потрясла головой, чтобы избавится от этих мыслей. Это была просто дружба. Я думаю. Я не могла подобрать подходящего слова для того, что было между нами. И я ни за что и никогда не стала бы спрашивать его об этом.

Эдвард привлек мое внимание, когда начал ругаться. Я оторвалась от iPod`a, будучи уверена в том, что он перепачкался. Все его губы, подбородок и футболка были в томатном соусе. Я усмехнулась и покачала головой.

«Это ни хрена не смешно!» - огрызнулся он. Поскольку рот у него было набит едой, это прозвучало приглушенно. Он начал тереть футболку салфетками и слизывать соус с губ. Я не могла справиться с собой. Я бессовестно уставилась на его язык, которым он водил по губам. Это было так, словно бы все в этой комнате погрузилось во тьму, и остались только его язык и эти губы. Я была потрясена, полностью загипнотизирована этим движением. И единственной вещью, которая разрушила эти чары, была салфетка, поднесенная к губам.

Я быстро переключила внимание на iPod, молясь, чтобы мое лицо не было красным, и по мне ни о чем нельзя было догадаться. К счастью, в этот момент ничто не могло отвлечь Эдварда от еды. Я не смотрела на него, пока не прекратились стоны и хмыканья.

Когда он закончил есть, я была совершенно уверена в том, что он «убил» футболку. Я сказала ему об этом.

«Она не мертва», - он нахмурился, глядя вниз на огромные красные разводы, и оттягивая футболку, чтобы получше рассмотреть жертву. «Она просто…», - он повел одним плечом, угрюмо разглядывая футболку, - «…спит». Я захихикала. Потому что в действительности бедняжку уже ничто не могло спасти, и он сам приложил к этому руку.

После провозглашения кончины футболки, мы решили лечь пораньше. Мы оба устали от того, что не выспались предыдущей ночью. И мы стали готовится ко сну нашим обычным способом. Никакой неловкости после моего инцидента с облизыванием губ.

После того как мы оба были под одеялом, и свет был выключен, Эдвард сгреб меня в охапку и как всегда крепко прижал к себе. Я вдыхала запах его груди, слегка улыбаясь, гладила его волосы и напевала. Через несколько минут он уснул.

Я не знаю, сколько было времени, когда Эдвард разбудил меня, но я чувствовала, что он обхватил меня своими руками так сильно, что я не была уверена, что не останется синяков. Он тяжело дышал, почти хрипел. Я открыла глаза и попыталась поднять голову, чтобы увидеть его лицо в слабом лунном свете, падающем из окна.

Его челюсти были сжаты настолько сильно, что я видела напряжение мышц при каждом скрежете его зубов. И он продолжал прижимать меня к себе так крепко, что было больно. Моя рука все еще обнимала его за спину, так что я начала поглаживать его волосы, надеясь, что это ослабит ее хватку.

Его веки были слегка приоткрыты, и его дыхание было таким тяжелым, что я чувствовала его на своем лице. Он опустил свои зеленые глаза вниз, встречаясь с моими. Он выглядел таким странным, почти испуганным.

"Эдвард?" - слабо прошептала я, все еще поглаживая его волосы. Его хватка нисколько не ослабла, и он только продолжал смотреть в мои глаза с непонятным выражением на лице. "Что случилось? Ты спишь?" - спокойно спросила я, стараясь не паниковать.

Какое-то время он не двигался и ничего не говорил. Он только смотрел в мои глаза, хрипло дыша и прижимая меня к себе. Как только я собралась начать панику, он расслабил руку и издал глубокий вздох, окутавший мое лицо.

Затем, молча, он схватил мой затылок ладонью и прижал к изгибу своей шеи, погружаясь лицом в мои волосы в изгибе моей. "Никогда, твою мать, не оставляй меня", - пробурчал он мне в плечо.

Я была так растерянна и утомлена, и я понятия не имела, о чем говорит Эдвард. "Я не оставлю тебя, Эдвард. Я обещаю", - прошептала я ему в шею, все еще поглаживая пальцами его волосы. Он молчал и только тяжело дышал мне в волосы, так что я начала напевать ему. В конце концов, он снова уснул, поэтому я высвободила свою голову из его большой ладони и вернула ее обратно к нему на грудь, слишком сонная для того, чтобы задаваться вопросом о том, что сейчас произошло.