Глава 5.

Я топаю по коридору к своему кабинету, когда чувствую, как его рука сжимает мою руку. Мне не нравится, что я люблю то, как это ощущается.

- Не кажется ли тебе, что мы должны поговорить об этом? - спрашивает он.

- Да что ты? – вспыхиваю я. – Ты вдруг созрел для разговора?

Я смотрю на него, потому что должна. А сейчас я хочу, чтобы мне не надо было. Его щеки горят, губы приоткрыты... влажные губы. Я хочу поцеловать эти губы. Я хочу лизать и сосать их и чувствовать, как его гребаный язык скользит у меня во рту и прижимается к моему собственному. Черт. Что, ебать, со мной не так?

- О, ты и я, мы оба знаем, что я очень... разговорчив, - говорит он тихо, и мои колени слабеют. Он оглядывается, чтобы убедиться в отсутствии наблюдателей, а затем снова осматривает меня с ног до головы. - И я знаю, что ты любишь, когда я говорю. Но думаю, что мы должны делать это в более уединенном месте.

- Ты имеешь в виду кладовку? – спрашиваю я.

Я говорю это, чтобы разозлить его, и  даже наслаждаюсь тем, как его глаза вспыхивают и темнеют от моих слов. Но потом я вспоминаю. Он был там не один. Я всегда была добровольным участником. И я знаю, на кого направлен мой гнев. Я зла на себя. Не на него. Ну, может быть, чуть-чуть на него. Или сильно. Но только потому, что он заставляет меня хотеть его так сильно.

- Нет, - огрызается он. - Я имею в виду твой кабинет.

Он поворачивается и уходит. И так же, как всегда... я, блядь, следую за ним. Чертовски беспомощна.

Я захожу в свой кабинет, он стоит там, спиной ко мне. Я тихо закрываю за собой дверь и делаю глубокий дрожащий вздох. И, собрав всю свою решимость, я говорю.

- Мы не можем продолжать это делать. Это неправильно.

Он поворачивается ко мне лицом, его взгляд мягче, чем раньше, но все еще довольно жесткий. Может быть, это просто он. Его лицо... его тело. Все в нем кричит, что он из тех людей, которые могут заставить вас чувствовать себя хорошо. Вроде, он просто знает, как заставить вас чувствовать себя хорошо. Я знаю, что он может... и делает.

- Не похоже, что это неправильно.

Это все, что он говорит. Ничего больше. И в его голосе тихая честность. Это почти похоже на уязвимость. И на мгновение все мое тело устремляется к нему, как будто он тянет меня магнитом. Но я знаю, что в нем нет ничего уязвимого. Я знаю, что он из тех людей, которые знают, чего хотят. И он просто... он просто берет это.

И я, блин, даю ему. Каждый гребаный раз.

- А на что это похоже? – спрашиваю я.

- Такое чувство, что ты хочешь этого, - говорит он, подходя ко мне. - Такое чувство, что ты хочешь... меня.

Я отступаю, потому что знаю, если  позволю ему подойти слишком близко, я просто сдамся. Как и в любой другой гребаный раз. Он просто просит... требует. И я бегу. Но я больше не могу этого делать.

- Это моя работа, Эдвард, - говорю я. Это звучит не очень твердо, и я ненавижу это. - Я не могу... нет, я не буду. Я не буду продолжать делать это. Мы могли попасться.

- Похоже, раньше это не имело значения, - говорит он, подходя еще ближе. Я пячусь назад, ударяясь спиной об стену. И теперь он так близко, как только может быть, не касаясь меня. Только я знаю, что это ничего не значит. Я все еще ​​чувствую его - его дыхание, его чертово тепло. Я чувствую себя пойманной. - Похоже, не имело значения, когда мое лицо было у тебя между ног. Когда твои губы были обернуты вокруг моего члена. Когда твои руки были в моих волосах... притягивали меня ближе... пока я доводил тебя до оргазма.

Я вижу, как раздуваются его ноздри, когда он дышит. Я чувствую его сладкое дыхание. Оно обдувает мое лицо. И я так слаба для него - так чертовски отчаянно нуждаюсь в том, чтобы он прикоснулся ко мне. Чтобы просто снова взял меня. И всего лишь час прошел с тех пор, как он был во мне. Но это гребаная проблема. Я не могу сосредоточиться.

Оттолкнув его со своего пути, я иду к столу и сажусь за него, нуждаясь в расстоянии. Я вздыхаю, по ощущениям, как будто впервые за этот час.

- Моя работа важна для меня, - говорю я ему. – То, что я делаю... это важно для меня. И мне жаль, если ты чувствуешь, что я посылаю тебе смешанные сигналы, - продолжаю я, внутренне улыбаясь, потому что все, что он, черт возьми, делает, это посылает мне смешанные сигналы, которые заставляют меня сомневаться насчет него... и даже насчет  себя. - Но если мы должны работать вместе... и, видимо, так и есть... это... это не может продолжаться. Все кончено. Больше ничего.

Я заставляю мое лицо оставаться жестким и непоколебимым. Я знаю, что, если  проявлю хоть одну унцию слабости, он использует это против меня. А я не могу. И, поскольку я смотрю на него, то вижу изменения на его лице. Его взгляд ужесточается, а челюсть сжимается.

- Что, значит это все? – говорит он безэмоционально.

- Да, - киваю я. – Все так и должно быть.

- Ты можешь просто... прекратить это, - говорит он. – Как будто это не имеет значения. Как будто тебе все равно, что я чувствую... что мы чувствуем.

- Я должна, - говорю я ему. Это правда, и даже если мои слова чертовски убивают меня. - У меня нет выбора.

Он смотрит на меня. И на мгновение мне кажется, что он собирается подойти ко мне. И самое печальное то, что я чертовски хочу этого. Часть меня хочет, чтобы он сказал мне заткнуться. Часть меня хочет, чтобы он просто схватил меня и брал снова и снова. За моим столом. Напротив проклятой стены. И я знаю, что позволила бы ему.

Но я не могу.

- Прекрасно, Белла, - говорит он быстро. - Увидимся утром.

И после этого  поворачивается и выходит из моего кабинета, оставив дверь открытой.

Я должна чувствовать себя победителем.

Я должна быть счастлива, что настояла на своем и получила то, что хотела.

Но все совсем наоборот.

Огромное спасибо моему замечательному редактору Танюше. Не забывайте отправлять ей спасибки)))