Фанфики
Главная » Статьи » Переводы фанфиков 18+

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Зыбкая почва. Глава 2

Эдвард

– Добрый день, Солнышко.

Эммет, мой брат – одновременно вдохновляющий и ужасно раздражающий временами – усмехается мне, стоя рядом с лифтом арендованного мной пентхауса в отеле Fairmont. Он выглядит живым и бодрым – полная противоположность тому, как выгляжу я.

– Иди на хрен, Эммет. Роуз… как всегда, приятно тебя видеть.

Роуз, невеста Эммета, с которой он помолвлен последний миллион лет, закатывает на меня глаза, пока я подхожу к ним, прихрамывая, и прислоняюсь к стене у лифта. Они приехали – несмотря на то что завтра у Эммета будет гонка, – чтобы поддержать меня на закрытом акустическом выступлении, которое я дал вчера в концертном зале The Fillmore. Мой брат, который никогда не желал взрослеть, осуществил свою детскую мечту, став гонщиком в гонках NASCAR и приведя в ужас наших родителей. Моя мать утверждает, что за ее седые волосы ответственны именно мы оба.

Я закрываю глаза, благодарный за то, что гудящая головная боль наконец-то поутихла до тихой. Окси снова сделал свое дело.

– Тяжелая ночка, бро? – спрашивает Эммет, и в его голосе, как и всегда, слышны тревожные нотки.

– Можно и так сказать.

– Ну, а у нас был отличный вечер. Мы в полной мере воспользовались преимуществами джакузи, если ты понимаешь, о чем я.

Я приоткрываю один глаз, ухмыляясь, и Эммет поигрывает бровями. Роуз ударяет его по руке.

– Ау! Детка, больно.

– Почему хромаешь? – спрашивает Роуз, пытаясь сменить тему разговора, головой кивая в сторону моей ноги.

– Бля, если бы я знал. Я проснулся, а на стопе уже был порез. Чертовски болит.

– Я вытащил кусок битого стекла из твоей ноги вчера вечером. Не помнишь, что ли? После того как разбилась дорогая ваза, и ты отключился. Я попрыскал на рану антибактериальным средством, если это поможет, Роуз, – присоединяясь к нам и выглядя устрашающе произносит Джейк, готовый в любую минуту надрать зад тому, кто подойдет ко мне слишком близко.

– Ха!

Я пытаюсь вспомнить, когда это произошло, но мне физически больно думать о том, что произошло после концерта. Концерт я помню. Всегда помню. Несмотря на мою прогрессирующую привычку употреблять после выступления, я никогда этого не делаю до концерта. Я хочу наслаждаться тем адреналином, кайфом, чистой энергией толпы, которые питают меня, пока я на сцене. Они позволяют затеряться в том месте, где боль не может меня найти. Это не похоже ни на одно сочетание наркотиков, которое только можно придумать. Каждый раз, когда я поднимаюсь на сцену, воспламеняется мое творческое начало, заставляя меня из раза в раз тестировать свои пределы и дарить кричащим фанатам лучшее, что есть во мне.

Проблема в том, что кайф всегда проходит, и я остаюсь один на один с зияющей раной в груди, той самой, которую я отчаянно пытаюсь заполнить с тех пор, как два года назад произошла авария, изменившая всё.

Роуз хмурится и приподнимает бровь, пропуская пальцы сквозь свои длинные светлые волосы.

– Как бы мне не хотелось смотреть на твою ногу или другую противную часть твоей анатомии, думаю, мне надо ее осмотреть. Рана может быть заражена одному богу известной инфекцией, которую ты мог притащить с собой домой вчера вечером. Твоя прививка от столбняка все еще действует?

Роуз просто не может не беспокоиться, будучи медсестрой и инстинктивно заботясь об окружающих ее людях.

Эммет встретил ее, оказавшись в неотложке после одной из своих первых аварий. Выбитое плечо и сотрясение мозга привели к многолетнему роману. Роуз долго ему отказывала. Но если и есть одна вещь, которая не нравится Эммету, так это слышать слово «нет». Испытание только заставляет его прикладывать еще больше усилий, и на самом деле я не понимаю, почему Роуз так долго сопротивлялась. С самого начала было очевидно, что они по уши влюблены друг в друга.

– Вероятно, нет. Но я уверен, что все в порядке, медсестра Роуз.

Она кривится, слыша это прозвище, а я ухмыляюсь ей в ответ.

– Х-м-м. Все так говорят, пока не доходит до ампутации конечности.

– Бро? Пусть она осмотрит твою ногу, – Эммет подталкивает меня в плечо.

Я медленно киваю, снова закрывая глаза и позволяя стене поддерживать мой вес.

– Только дай мне сначала разобраться с интервью.

– Договорились.

Двери лифта раздвигаются, и Джейк все осматривает, прежде чем впустить нас внутрь.

– Снаружи около двух сотен фанатов. Мы можем выйти через парадный вход, и ты будешь хорошо себя вести, или я могу попросить Джеймса пригнать хаммер к служебному входу, – предлагает Джейк.

Он передает мне мои Ray-Ban, и я сразу же их надеваю. Спасибо, бля. Солнечный свет так и норовит прожечь дыру в моих глазах. Я прислоняюсь к зеркальной стенке лифта, изо всех сил стараясь не смотреть на свое отражение. Не думаю, что мне понравится увиденное.

– Служебный выход.

– Чувак, они бы очень хотели на тебя хоть глазком взглянуть. Ты вечность не показывался на людях, но вчерашний концерт был просто бомбой. Ты зажег зал, мужик. Давай же. Подпиши несколько пар сисек и получи несколько очков в свою копилку, – предлагает Эммет, пока лифт медленно спускается.

– Ты что, блин, моим менеджером успел стать? – я сердито на него смотрю, пока мой желудок старается не выпрыгнуть через глотку от движения лифта.

Эммет на самом деле прав в этот раз, хоть я никогда ему этого и не скажу. Мой альбом выйдет через месяц, а я был далек от публики последние пару лет, пока несколько недель назад не заработала рекламная машина моего звукозаписывающего лейбла.

Я до сих пор не уверен, что готов к тому сумасшествию, которое всегда сопровождает выход альбома и мировой тур в его поддержку, но я также не могу отрицать, что скучаю по адреналину и напряжению. Я скучаю по настоящим фанатам, которые знают мои тексты до последнего слова и поют их так громко, будто они часть их души.

Но сейчас мне нужен отдых и кофеин. Думаю, я могу грохнуться, если мне придется стоять и раздавать автографы. Мое расписание на обозримое будущее настолько хаотично, что еще будет много времени, чтобы раздать автографы, поэтому я выбираю путь к отступлению.

– Служебный. Выход.

Джейк дает мне самую большую кружку кофе на вынос, которую я когда-либо видел, пока мы ждем, когда нас проведут внутрь радиостанции. После того, как мы отвезли Эммета и Роуз домой в Sea Cliff, мы пережили настоящий кошмар, прибираясь сквозь бушующую толпу возле радиостанции (п.п. Sea Cliff – район в северо-западной части Сан-Франциско).

Джейк проводит меня сквозь толпу, удерживаемую одним лишь металлическим заграждением. Я кидаю скользящий взгляд и пару раз машу рукой, прежде чем захожу в здание через задний вход.

Мой слух, годами страдающий во время музыкальных туров, кажется, не переживет крики толпы. Они настолько громкие и высокие, что перепонки разрываются. Даже после практически пятнадцати лет моей карьеры, я не думаю, что когда-нибудь привыкну к такой реакции. Я и не хочу привыкать.

Джейк скептически на меня смотрит, пока я дую на чашку горячего кофе, пытаясь его немного остудить.

– Я справлюсь, Джейк. Ты же знаешь, я всегда даю хорошие интервью. Перестань волноваться.

– Я знаю. Просто ты сильно вчера надрался, мужик. Я даже не понимаю, как ты на двух ногах-то держишься. И Джаспер все еще не приехал.

Я делаю так нужный мне сейчас глоток кофе, чувствуя, как кофеин бежит по телу. Черт, вкус у него ужасный. Но кофе мне сейчас необходим.

– Я в порядке. Ты же меня знаешь. Я каждый раз со всем справляюсь.

Джейк кивает, но не выглядит убежденным.

Я протягиваю ему чашку.

– Нет ничего, что не мог бы исправить кофе.

Звук открывающейся двери заставляет его мгновенно встать передо мной, прикрывая своим телом. Милая девушка-стажер, которую мы видели ранее, заглядывает внутрь комнаты ожидания и машет рукой, зовя следовать за ней. Она вся красная, с широко раскрытыми глазами, ее взгляд перебегает от моей футболки ниже, когда она прижимает к своей груди клипборд.

– Все готово, мистер Каллен, – ее голос тих и полон восхищения, пальцами свободной руки она нервно теребит длинную прядь рыжих волос.

Я усмехаюсь Джейку, который все еще выглядит угрожающе, и хлопаю его по плечу, прежде чем взять в руки акустическую гитару и направиться к двери.

– Ты хуже, чем чертова курица-наседка. Я справлюсь, Джейк.

Он следует за мной по пятам, а я, спрятавшись за очками, слежу взглядом за попкой девушки-стажера, которой она передо мной виляет, ведя нас по коридору в помещение, где и будет происходить живое радиоинтервью.

На ней типичная мини-юбка, которая ничего не оставляет воображению, туго обтягивающая блузка, которая облегает все ее прелести, и красные туфли на высоких шпильках, на которых, кажется, она еще только учится ходить. Выглядит это по меньшей мере смешно.

Мы ждем в коридоре, и я смотрю на горящий над дверью знак «в эфире», пока пытаюсь мысленно подготовиться к интервью. То, что я сказал Джейку, совершенная правда. Я всегда со всем справляюсь, даже после самой жесткой пьянки накануне. Так было во времена старшей школы, когда я начал пить, и сохранилось до сих пор.

Конечно, тогда это было не так жестко – всего пару рюмок джина или виски, украденных из запасов родителей. А если мы чувствовали себя совсем уж бунтарями, то могли распить бутылку водки, прежде чем отправиться на школьные танцы. Да, мы думали, что чертовски круты. В конечном счете, мои друзья так напивались, что блевали в школьном туалете и не могли нормально существовать оставшиеся выходные. Я же чувствовал себя прекрасно, за исключением головной боли, которая быстро лечилась парой таблеток.

Эта черта так со мной и осталась. В отличие от множества музыкантов, с которыми я знаком, я могу легко бросить пить и употреблять наркотики. Для меня это – выбор, а не необходимость. Сейчас я стараюсь пить только водку или виски, лишь иногда позволяя себе немного той дури, которая всегда у кого-то оказывается после концерта. Такие ночи, как прошлая, с несколькими употребленными дорожками, довольно редки в моей жизни. До вчерашнего вечера я не прикасался к кокаину пару месяцев, не хотел его и не нуждался в нем ни разу за это время. Вчера я обдолбался только потому, что он у кого-то был, а мне хотелось заглушить боль.

Иногда меня шокирует, с какой легкостью и быстротой можно достать любой наркотик – легальный или нет – когда у тебя есть деньги, слава и власть. Та куча дерьма, которая иногда оказывалась в нас после концерта, вероятно, просто убила бы большинство людей. И я знаю, как легко можно полностью поддаться зависимости. Я видел это у многих – тех, кого я идеализировал, технических менеджеров наших туров, подружек, даже у некоторых участников моей группы. Этот список бесконечен.

И я знаю, что сам хожу по слишком скользкой дорожке. Джейк считает, что мне до сих пор везло, и когда-нибудь я пожалею о том дерьме, что принимал. Но сейчас я наслаждаюсь тем, что могу пить виски и клево проводить время. Мне не нужны наркотики и выпивка, чтобы функционировать. У меня нет потребности. И я не собираюсь отказываться от музыки только ради бухла и наркотиков. Думаю, это и отличает меня от настоящих наркоманов.

Знак «в эфире» гаснет, дверь в студию открывается, и мой взгляд падает на прекрасное создание, коим является Хайди Хилл. Конечно, это не ее реальное имя, но на KICK-FM – одной из самых популярных и влиятельных радиостанций в стране – она всегда играет определенную роль для слушателей. Мы не такие уж и разные – Хайди и я.

Ее глаза слегка расширяются, когда она выглядывает из-за двери и видит меня. Одета она повседневно: ее бесконечно длинные ноги обтянуты черной джинсой, на ней черные сапоги с высоким каблуком и белая блузка с расстегнутыми до глубокого декольте пуговицами. Взъерошенные волосы лежат прядями на плечах. Она выглядит так аппетитно, что я бы ее так и съел.

– Эдвард… – ее карие глаза останавливаются на моих солнцезащитных очках, – ты выглядишь…

Кажется, она не может подобрать нужных слов.

– Уставшим? – широко улыбаясь, предлагаю я, когда она шире открывает дверь в студию, приглашая войти.

– Хреново, – без запинки поправляет меня Хайди, заставляя остановиться перед ней в двери.

Я приподнимаю бровь.

– Засиделся вчера допоздна…

– М-м-м… кажется, это был не первый такой вечер.

Ее критическое замечание цепляет меня сильнее, чем следовало бы. Прошла пара лет с тех пор, как я давал интервью Хайди, и мы провели несколько довольно горячих часов в номере отеля во время моего последнего тура.

Я стараюсь отогнать мысли о заслуженной критике и прислоняю гитару к окну, разделяющему студию и помещение, в котором находится во время записи продюсер шоу. Сквозь окно я вижу Джейка, стоящего со скрещенными руками рядом с девушкой-стажером, которая все еще не может оторвать от меня взгляд. Мужчина, с виду такой же накаченный, как Джейк, сидит в наушниках за ними. Он кивает мне, продолжая работать за компьютером и что-то переключая на панели управления.

– Присаживайся.

Я поворачиваюсь на звук голоса Хайди, которая указывает на черное кресло рядом с микрофоном, подхожу и опускаюсь в него, наслаждаясь кожаной обивкой, принимающей мое усталое тело в свои объятия.

– Все нормально? Ты справишься с интервью?

– Конечно, справлюсь. Но мне может потребоваться еще кружка вашего ужасного кофе, – я делаю один большой глоток, мечтая о том, чтобы в кружке было что-нибудь покрепче.

Хайди смеется, надевая наушники, опускаясь в свое кресло и ближе подвигаясь к столу, который нас разделяет:

– Он, и правда, довольно ужасен.

Она с подозрением следит за моими действиями, пока я пытаюсь надеть наушники и опустить ко рту микрофон.

– Итак, ты знаешь, что делать. Мы в прямом эфире примерно с 10-секундной задержкой, поэтому постарайся выражаться поменьше.

Я усмехаюсь ей в ответ.

– Как ты знаешь, мы говорим обо всем на этом шоу…

Мои глаза сужаются под очками.

– Не обо всем. Ты видела список разрешенных для обсуждения тем, который прислал мой менеджер?

– Да, я его читала. Имеешь в виду запрет на вопросы об аварии?

Я чувствую, как напрягается моя челюсть.

– Хайди… – у нас в наушниках раздается чей-то голос из продюсерской, – мы в эфире через 20 секунд.

– Спасибо, Сэм.

Она кивает, продолжая смотреть прямо на меня.

– Ты видел вопросы, которые фанаты оставили на нашей страничке в фейсбуке за последние пару дней, поэтому я задам тебе парочку из них. Кстати, ты практически сломал твиттер, когда мы дали анонс, что ты будешь гостем на нашем шоу.

Я смеюсь, слегка качая головой.

– Правда, что ли?

– Угу… Ты все еще собираешься что-нибудь нам сыграть? Это сведет фанатов с ума.

Я киваю. Это одна из основных причин, по которым я согласился на интервью.

– Да, сыграю.

Хайди мне улыбается, довольная моим ответом.

– Отлично. Мы поговорим об альбоме, я проведу наш обычный тест в формате «правда/неправда», и если ты согласен, то мы ответим в эфире на несколько звонков.

– Отлично.

Снова звучит голос Сэма, и Хайди выпрямляется, поправляя микрофон, когда загорается знак «в эфире».

Ее глаза опускаются к ноутбуку, стоящему перед ней, и она в мгновение ока превращается в ведущую радиошоу.

– Это были Guns N' Roses с песней Paradise City. С вами в эфире Хайди в программе Hot Tub на 107.5 KICK-FM. Сегодня с нами в студии талантливейший музыкант Эдвард Каллен. Рада снова тебя видеть, Эдвард (п.п. Guns N' Roses – американская хард-рок-группа, сформировавшаяся в 1985 году в Лос-Анджелесе).

– Рад, что вы меня пригласили, Хайди. Надеюсь, тебе здесь хорошо работается?

– Да, только, кажется, стало как-то жарковато в студии.

Я смеюсь над ее ответом, смотря прямо в глаза.

– Ты и Слэш из Guns N' Roses, ну и, конечно, Velvet Revolver несколько раз играли на одной сцене? (п.п. Сол Хадсон, более известный по сценическому псевдониму Слэш, – американский рок-музыкант британского происхождения. Наиболее известен как гитарист американской хард-рок-группы Guns N' Roses, с которой он добился всемирного успеха в конце 1980-х и начале 1990-х годов. Позднее он стал сооснователем группы Velvet Revolver (с 2002), участие в которой восстановило его в ранге исполнителей первого эшелона середины 2000-х).

Я широко улыбаюсь и киваю.

– Да, играли.

– Вы вместе написали одну из композиций на твоем новом альбоме, – продолжает Хайди.

– Мне повезло, что в то время он был свободен, да, даже чертовски повезло. Этот трек гениален, и во многом благодаря именно ему.

– Каково это, работать с ним?

– Мы друзья уже довольно давно, и я восхищаюсь его разносторонностью. Работать с Солом было потрясающим опытом. Самое лучшее в коллаборации с любым артистом то, что он предлагает идеи, о которых ты даже и не подумал бы. С одной стороны, это – всегда вызов, но мы отлично провели время в итоге.

– Ты довольно долго скрывался от общественности, за исключением пары пьяных драк в баре и фотографий в инстаграм, на которых ты выглядишь, будто… ну, скажем, хорошо проводишь время.

– Я работал над новым альбомом. Но одна работа и никаких развлечений... Ты же знаешь, как говорят? Я обычно стараюсь не показываться на людях, пока работаю над записью альбома (п.п. в оригинале Эдвард использует первую часть поговорки – all work and no play makes Jack a dull boy (одна работа и никаких развлечений делают Джека скучным мальчиком).

Хайди поворачивает ко мне обложку какого-то журнала со сплетнями:

– А так и не скажешь, что ты стараешься сидеть дома во время записи.

Я смотрю на фото. Я выгляжу в стельку пьяным, моя одежда помята, в руке стакан – не сомневаюсь в этом – с виски. Конечно же, за слабо освещенным столиком со мной сидит пара групи, которые пытаются подвинуться ближе и окончательно на мне повиснуть. Все это рисует для общественности не такую уж и хорошую картину. И я даже понятия не имею, когда фото было сделано.

– Не верь всему, что видишь или читаешь, – я толкаю дешевую прессу обратно к ней.

– То есть ты хочешь сказать, что не был под кайфом, когда тебя сфотографировали?

Я смеюсь и качаю головой.

– Я этого не сказал. Послушай, ни для кого не секрет, что я люблю хорошо проводить время. СМИ, кажется, решили убедиться, что все, у кого есть компьютер или телевизор, или кто покупает журналы, знают эту жизненно необходимую им информацию. Я никогда этого не отрицал. И никогда не пытался это скрыть. Все, что я могу тебе сказать… я живу день за днем. Звучит как самое распространенное клише, но я, правда, живу сегодняшним днем. Некоторые дни лучше, чем другие. Но я пытаюсь, и я все еще здесь. И пока я дышу, я всегда буду писать новую музыку.

Хайди широко мне улыбается.

– Секс, наркотики, рок-н-ролл, так?

Я провожу рукой по гладко выбритому подбородку.

– Ты это сказала. Не я.

– Итак, все ближе дата релиза твоего седьмого альбома. Вчера вечером я его послушала… и… ну… он потрясающий. Это – твоя лучшая работа на сегодняшний день, по моему мнению, и в нем ты поднимаешь более тяжелые, глубокие темы, чем в своих предыдущих альбомах, – замечает она.

Я киваю, впечатленный ее оценкой. Хайди хорошо разбирается в музыке. Я это всегда признавал, и это – одна из причин, почему у нее – самое популярное музыкальное шоу в стране.

– Можно и так сказать. Тяжелые.

– Расскажи нам о своем творческом процессе. Когда ты написал треки из нового альбома?

– Я много пишу. Сложно сказать, когда я написал каждый из них. Для меня это – постоянно меняющийся процесс.

– Сначала ты пишешь текст песни или мелодию?

– Обычно это аккорд, который находит меня и от которого я потом отталкиваюсь.

– Находит тебя?

– Каждый раз.

Я замечаю, что колено начинает подрагивать, нервы дают о себе знать, готовя меня к обещанному выступлению. Зря я сначала не выступил. Это успокоило бы меня.

– Я думала, сначала пишутся слова.

– У меня все наоборот. Обычно во мне зарождается нечто, что так и просится наружу. Так было всегда. Музыка – это не то занятие, которым я хочу заниматься, я должен писать музыку, для меня это – точно такая же потребность, как потребность в воздухе.

– Почему, как ты думаешь, у тебя сложились именно такие отношения с музыкой?

– Честно говоря, я не знаю. Ну, я вырос в среде, где музыка была повсюду. В нашем доме она постоянно играла. Ты же знаешь, моя мама в шестидесятых родилась. Zeppelin, Hendrix, Joplin, The Who, The Stones… Черт возьми, она была на Woodstock! (п.п. Led Zeppelin – британская рок-группа; Jimi Hendrix (Джими Хендрикс) – американский гитарист-виртуоз, певец и композитор; Janis Lyn Joplin (Дженис Лин Джоплин) – американская рок-певица, The Who – британская рок-группа; The Rolling Stones – британская рок-группа; Woodstock (Вудстокская ярмарка музыки и искусств) – один из знаменитейших рок-фестивалей, прошедший с 15 по 18 августа 1969 года на одной из ферм городка в сельской местности Бетел, штат Нью-Йорк).

Глаза Хайди расширяются от произносимых мной слов.

– Черт. Простите…

Я поворачиваюсь к окошку продюсерской и вижу, как Сэм качает головой и дает мне знак продолжать.

– Даже в моем самом раннем воспоминании у нас дома играет музыкальный проигрыватель. Мои родители постоянно из-за него ругались. Отец немного старше мамы, и его музыкальный вкус был сформирован такими исполнителями, как Чак Берри и The Four Tops, поэтому, можно сказать, что во время взросления я был окружен довольно разнообразной музыкой (п.п. Чак Берри – американский рок-музыкант‚ певец, гитарист, автор песен; The Four Tops – американский вокальный квартет, в репертуаре которого были произведения в стилях ду-воп, джаз, соул, ритм-н-блюз, диско, adult contemporary music, хард-рок и мюзикл).

– И как думаешь, насколько сильное это оказало на тебя влияние?

Я делаю глоток кофе из кружки и продолжаю.

– Очень сильное. Как только я начал играть, у меня, по сути, был длиннющий список одаренных музыкантов, которых я мог слушать, у которых мог учиться и которым мог пытаться воздать должное. Я даже не буду пытаться сосчитать, сколько раз я слушал их альбомы. В тех композициях есть некоторые аккорды, которые навсегда въелись в мою память, с тех пор как я услышал их в гараже отеческого дома.

Она кивает, впечатленная.

– Если бы тебя попросили назвать трех богов игры на гитаре, кого бы ты выбрал?

– Чер… – я останавливаю себя, когда Хайди предупреждающе наклоняет голову, – на этот вопрос практически невозможно ответить. Я могу выбрать только трех?

Она смеется и кивает.

– Три. Только три.

– Хендрикс, конечно… Вот же… И еще два? Но их так много. Клэптон, Джимми Пейдж. Я не знаю, Хайди. На этот вопрос действительно сложно ответить. Я думаю, что у каждого гитариста есть, что предложить, чему поучиться, что оценить. Но, наверное, эти трое будут моим выбором (п.п. Эрик Клэптон – британский рок-музыкант; композитор, гитарист, вокалист; Джимми Пейдж – британский рок-музыкант, аранжировщик, композитор, музыкальный продюсер и гитарист-виртуоз, стоявший у истоков Led Zeppelin и до самого конца остававшийся музыкальным «мозгом» группы).

– Чем эти трое так тебя вдохновили?

– Думаю, нет гитариста, который не выбрал бы Хендрикса. Он первый, кто исследовал глубины того, чем может быть рок-н-ролл. И, когда смотришь старые концертные записи с ним, кажется, что музыка буквально витала вокруг него, была частью его души, частью него самого. Для него это не требовало усилий, было так же легко, как и дышать. Думаю, все музыканты стремятся к этому.

Я поднимаю теперь уже пустую кружку кофе в направлении продюсерской и указываю на нее. Джейк кивает и исчезает из моего поля зрения, надеюсь, за тем, чтобы достать мне что-то получше этого дерьма.

– А два других? – продолжает Хайди.

– Ну, Клэптон, особенно в начале своей карьеры, все делал максимально просто. Он подключал свою Gibson к колонке и играл (п.п. Gibson – американская компания, производитель гитар). Без всякого пафоса и гламура. Мелодии были обычные, блюзовые, но такие красивые… их невозможно забыть, они навсегда остаются с тобой.

Хайди кивает, и я продолжаю.

– А Джимми Пейдж… он легенда. Я не думаю, что кто-то может написать лучший гитарный риф, чем он. Он повлиял на каждого музыканта, которого я знаю. Ты просто чувствуешь, как он наполняет мелодию нервным напряжением и вызовом. Он прекрасный, прекрасный музыкант.

– И ты играл на одной сцене с Клэптоном.

Я качаю головой. Я все еще не могу в это поверить.

– Каким бы безумным это ни казалось, но это – правда.

– И каково это было?

– Я был будто в прекрасном сне, от которого не хотел просыпаться.

– Это же было на Crossroads Guitar Festival несколько лет назад? (п.п. Crossroads Guitar Festival – музыкальный фестиваль и благотворительный концерт, впервые проведённый в 2004 году. Фестиваль проводится в пользу основанного Эриком Клэптоном центра лечения наркомании Crossroads Centre. Кроме того, он предназначен быть площадкой для разнообразных гитаристов. Все они подбираются Эриком Клэптоном лично; выступая в 2007 году перед зрителями, он сказал, что каждый был одним из самых лучших и тем, кто заслужил его уважение).

– Да. Один из лучших дней в моей жизни, без сомнения. Я чувствовал себя неполноценно… Я имею в виду… на одном фестивале со мной должны были выступать эти боги рока, уровня которых я даже и не надеюсь достичь. Когда мой менеджер сказал мне об этом, я ответил, что не верю, что этому никогда не бывать. Но несколько недель спустя я был на одной сцене с ними в Madison Square Garden перед огромной толпой фанатов.

– Что ж, и Пейдж, и Клэптон хвалили тебя после этого выступления. Хочешь, чтобы я процитировала их?

Я качаю головой.

– Нет. Не делай этого.

– «У него есть талант». Это – от Джимми Пейджа, – говорит Хайди, читая с экрана ноутбука.

– Это безумие.

– Эрик Клэптон в разговоре с журналом Rolling Stone сказал: «То выступление было одним из лучших, что я могу вспомнить. Он начал играть совершенно по-новому, и сначала я подумал, что он сошел с ума, пока не понял, как круто это звучит. Ему нравится тестировать свои лимиты. Не так много музыкантов делают это в наши дни».

Она останавливается, поднимая на меня взгляд.

– Мне, и правда, нравится проверять свои пределы, Хайди. Я никогда не хочу останавливаться на чем-то одном.

– Ну, в этом альбоме ты уж точно себя не сдерживал. Как много времени ушло на его создание?

– На последний альбом ушло примерно полтора года. Мне повезло, что у меня дома есть собственная музыкальная студия, поэтому я просто могу встать с кровати и пойти в нее. Я часто так и поступал, пока писал этот альбом – просто спускался в студию и оставался в ней на несколько часов, теряясь в музыке. Мне это было необходимо.

– Звучит так, будто ты от чего-то скрывался.

Я киваю, отворачиваясь от ее испытующего взгляда.

– Может, и так.

– В прошлом ты довольно открыто выражал свое мнение по поводу музыки в интернете. Ты всегда выпускаешь виниловые пластинки со своим альбомом за несколько недель до того, как он появится онлайн. Журнал Rolling Stone назвал тебя единолично ответственным за возрождение виниловых пластинок и проигрывателей. Что-то изменилось с этим альбомом? Мы когда-нибудь сможем скачать твои треки в iTunes до того, как ты выпустишь пластинку?

Я смеюсь, наклоняясь вперед в кресле.

– Слушай, я никогда не говорил, что против iTunes. Я лишь сказал, что интернет – это свободное и опасное место, благословение и проклятие.

– И ты имел в виду, что…

– Он дает людям доступ к музыке, которую они никогда и не думали бы слушать. Это расширяет их кругозор, но в то же время ведет к пиратству, и вот вы уже можете бесплатно скачать любой трек. Один клик мыши – и трек твой. И я думаю, что чувства от прослушивания песни или альбома будут уже не те. Мы же обычно не особо ценим те вещи, которые достаются нам бесплатно. А мне нравится этот опыт…

Хайди кивает с широкой улыбкой, подбадривая меня развить мысль.

– Ну, знаешь, когда идешь в магазин и роешься в рядах альбомов. Выбираешь один, чувствуя вес пластинки. Это ощутимо. Я ценю часы работы, которые были потрачены, чтобы этот альбом оказался в моих руках. Но сейчас один клик – и все твое. Это уже не те ощущения. Я хочу, чтобы у людей был положительный запоминающийся опыт, который был у меня, когда я впервые услышал Хендрикса. Я помню, как включил его пластинку на мамином проигрывателе и был просто потрясен. Я часами держал упаковку от пластинки в руках, изучая ее со всех сторон. Это часть опыта, который получаешь при прослушивании музыки. Именно тогда я сказал себе, что это то, чему я хочу посвятить свою жизнь.

Кажется, Хайди поражена моим ответом, потому что Сэм машет ей из продюсерской, чтобы вернуть в реальность.

– Кажется, в твоем новом альбоме «Крушение» часто можно услышать о сожалении. О потерянной любви, опустошенности. Именно такой представляется тебе твоя жизнь?

– Я думаю, в жизни каждого из нас присутствует сожаление. Любовь и потери, эйфория и страдания. Жизнь не может быть полной, если ты не прочувствовал лучшее и худшее в полной мере. Музыка для меня – это способ выпустить все, что копилось внутри.

Сэм машет из окна продюсерской, и Хайди снова обращается к ноутбуку. Она выглядит взволнованной, потирая руки.

– Итак, пришло время для наших всем известных быстрых вопросов и ответов. Ты можешь отвечать лишь «правда» или «неправда».

– Давай начнем.

– Однажды ты проломил головой Слэша тридцатидюймовый телевизор в номере отеля.

– Неправда. Думаю, экран был пятьдесят или шестьдесят дюймов.

Она смеется и качает головой.

– Ты никогда не был влюблен.

Моя улыбка увядает.

– Неправда.

– Ты никогда не пьешь в день концерта или на сцене, – Хайди приподнимает бровь, снова внимательно в меня вглядываясь.

– В каком смысле, пью?

– Алкоголь.

– Правда.

– Но ты делаешь это после концерта?

– Правда.

– Ты одиночка.

– Неправда.

Она не выглядит убежденной.

– Тебя едва ли можно увидеть на публике с кем-либо, кроме твоего брата или участников твоей группы. Кажется, ты не очень-то любишь общество людей.

– Вы просто этого не видите. Не все для общественного потребления, Хайди.

Она краснеет, но продолжает.

– Твоим первым концертом был концерт для твоего брата и его друзей, когда тебе было двенадцать.

Я улыбаюсь всплывающим в памяти воспоминаниям.

– Правда.

– Ты играл на гитаре с Китом Ричардсом в Рио-де-Жанейро (п.п. Кит Ричардс – британский гитарист и автор песен группы The Rolling Stones вместе с Миком Джаггером).

Я громко смеюсь.

– Правда.

– Кажется, за этим есть какая-то история.

Я киваю, не способный удержать улыбку.

– И это тоже правда.

– Ты пожертвовал 20% выручки от последнего альбома музыкальной программе своей старшей школы в Ренвуд-Фоллс в штате Минесота.

– Правда.

– Двадцать процентов?

– Да, это так.

– Это довольно большая сумма, – добавляет Хайди.

– В мире много людей, которым деньги нужны больше, чем мне.

Ее улыбка спадает, когда она читает то, что появляется на экране ноутбука, и не секунду останавливается, прежде чем продолжить.

– Скоро будет два года с тех пор, как в аварии погибла твоя сестра Элис. Это как-то повлияло на процесс создания нового альбома?

Я свирепо смотрю на Хайди из-под очков, пока студию наполняет тишина, а остатки моего сердца ломаются на еще более мелкие части. Она некомфортно ерзает в своем кресле от моего молчания. Ни одна радиостанция не хочет, чтобы в эфире была тишина. Но Хайди заслуживает это за то, что задала вопрос, который я не раз запрещал мне задавать. Каждый нерв в моем теле горит от напряжения, когда я пытаюсь окончательно не выйти из себя. Я выдавливаю:

– Без комментариев.

Она кивает, выглядя слегка напуганной и поднимая взгляд на Сэма, который на что-то указывает.

– Что же, наши телефоны не переставали звонить все утро, поэтому давай ответим на несколько звонков.

Она делает паузу, ожидая, пока в студию поступит первый звонок.

– Вы в эфире Kick-FM, с нами в студии сегодня Эдвард Каллен.

– О-Боже-мой!

Громкий визг пронзает мои уши, и я посмеиваюсь в микрофон, пока позвонившая девушка справляется с нехваткой воздуха. Может, я и злюсь сейчас на Хайди, но не позволю этому недоразумению испортить мой разговор с фанатом.

– Как тебя зовут, милая?

– О-Боже-мой! О-Боже-мой! Бри! Меня зовут Бри! О-Боже-мой! Он только что спросил мое имя!

Она практически еле пыхтит, переводя дыхание и произнося последнее предложение, явно предназначенное для того, кто рядом с ней и кто тоже начинает кричать на пике своих возможностей.

– Просто дыши, Бри. Вдох и выдох, глубокие вдохи. Я просто парень из трубки. Что ты хочешь спросить?

– Окей, окей! Вау! Эм… Я просто не могу поверить… просто…

Еще один протяжный визг раздается в моих ушах, и я на секунду отодвигаю от себя наушники. Хайди закатывает глаза, качая головой и посмеиваясь.

– Ты хотела что-то спросить, Бри, или позвонила, чтобы просто подышать с придыханием в эфире? – шутливо издевается Хайди.

– О-Боже-мой! Да! Да! У меня есть вопрос. Окей… Когда ты получил свою первую гитару? Сколько тебе было?

Я широко улыбаюсь, слушая ее вопрос.

– Что ж, Бри, мне было двенадцать, и это даже не была моя гитара. Родители подарили моему брату гитару на день рождения, надеясь, что это поможет справиться с его эм… гиперактивностью. Но Эммету было по хр… – я поправляю себя, прежде чем сказать еще одно ругательство, – он не обратил на нее внимания. Ему всегда были и будут интересны только машины, – я усмехаюсь сам себе. – Скорость, адреналин, чувство движка под капотом. Поэтому он просто запихнул гитару в шкаф и никогда на ней так и не сыграл. Как и все хорошие маленькие братья, однажды я пробрался в его комнату и стащил гитару. К ней была приложена кассета и книга с простыми мелодиями, я взял гитару и старый бумбокс и пошел в гараж. Я включил бумбокс, поставил в него кассету и уселся на капот маминой машины…

Хайди улыбнулась мне с другого конца стола.

– Тогда в Миннесоте стояла зима, и было холодно до ду… Так вот, было холодно, да так, что казалось, будто мороз пробирается до самых костей, а я сидел и держал, как мне казалось, красивую дорогую гитару. На самом деле она была дешевенькой, выпущенной для массового потребления и довольно расстроенной, но тогда я этого не знал. Но я знал, что мне нравится ее вес в моих руках, и звуки, которые она издает, когда я играю, – я закрываю глаза, призывая воспоминания. – Это был первый раз в моей жизни, когда я сделал что-то сам. Сначала я понятия не имел, что делаю. Я просто сидел, морозя свою пятую точку, и играл несколько часов. Мои пальцы истекали кровью к тому моменту, как я остановился. Я не хотел нести гитару обратно в комнату Эммета, поэтому спрятал ее за коробками в углу гаража. Я играл каждый день на протяжении пары недель, пока не выучил прилагаемую к гитаре книгу с мелодиями наизусть. Мне приходилось лепить на пальцы пластырь, чтобы скрыть порезы. Моя мама спрашивала про порезы, а я лишь говорил ей, что обжегся у камина. Я не хотел, чтобы кто-либо знал, что я делаю. Я хотел, чтобы это оставалось тайным, чем-то только моим…

Мой голос затихает, и я ерзаю в кресле, нуждаясь в том, чтобы наконец-то сыграть на гитаре и выпустить всю ту энергию, которая вот-вот из меня вырвется. Хайди медленно кивает, указывая головой на мою гитару.

– Это был отличный вопрос, Бри. Мы сделаем короткий перерыв, а когда вернемся, Эдвард Каллен сыграет нам в прямом эфире песню из своего нового альбома.

Я улыбаюсь, вероятно, первой настоящей за сегодняшний день улыбкой, слыша четыре моих самых любимых слова.

Эдвард Каллен в прямом эфире.

Белла

– Ну, наконец-то ты выбралась из своего офиса. Я уже была готова посылать за тобой отряд морпехов.

Я поворачиваюсь и вижу в конце коридора свою лучшую подругу, которая, очевидно, только что вышла из своей квартиры. Наши квартиры располагаются на одном этаже напротив друг друга, только окна моей выходят на Лафайет парк, а ее – на Пагоду Мира в японском квартале. Честно говоря, думаю, что вид из моего окна лучше, но Джессика утверждает, что для нее нет более вдохновляющего вида из окна спальни, чем огромное фаллическое очертание Пагоды. Хотя, если сравнивать картинки, которые видят наши спальни, может, она и права.

– Ну, если бы это были красивые морпехи, то, может, я тебе и позволила бы, – отвечаю я, игриво усмехаясь.

Джессика смеется, подходя ко мне.

– А разве они могут быть некрасивыми?

Теперь моя очередь хихикать, пока я пытаюсь открыть входную дверь.

– Морпехи не в моем вкусе. А вот пожарные…

– О-о-о, тогда я знаю, с кем тебя познакомить! – восклицает она, когда я наконец-то открываю дверь.

Она заходит за мной, ни на секунду не переставая болтать.

– Его зовут Джаред, он заходит в кофейню каждый вторник, среду и пятницу и заказывает шесть больших стаканов американо для своей команды. Его пожарная часть находится на Калифорнии (п.п. Калифорния-стрит (англ. California Street) – улица в Сан-Франциско), а его пресс – просто вылитая стиральная доска, на нем можно стирать.

Я кидаю на подругу быстрый взгляд.

– И когда это у тебя была возможность оценить его пресс?

– Он был мистером Июль, – отвечает она с широкой улыбкой, и я удовлетворенно мычу (п.п. имеется в виду календарь, который выпускает пожарный департамент. Для него выбирают двенадцать пожарных, чьи фото будут размещены на разворотах календаря. Позже календарь может купить любой желающий).

Джессика купила нам обеим по выпуску календаря от Благотворительного фонда пожарных Сан-Франциско, и теперь мы по очереди пускаем слюни на мужчину месяца. Я не знаю, как они выбирают парней, а иногда и пару девушек, которые будут в календаре, но, блин, они каждый год проделывают потрясающую работу.

– Если он и в жизни выглядит так же хорошо, то, может, я даже соглашусь на твое предложение, – я сбрасываю туфли, облегченно вздыхая. – Спасибо, что сегодня согласилась встретиться у меня.

Джессика машет рукой и проходит на кухню.

– Без проблем, – говорит она, открывая шкафчик в поисках бокалов для вина. – Я все тут подготовлю, пока ты переодеваешься. Я не могу расслабиться, когда ты являешь собой образчик Корпоративной Америки.

– Спасибо.

Оставляя Джесс на кухне, я иду в спальню и быстро избавляюсь от блузки и юбки. Распуская волосы, провожу по ним пальцами, мягко массирую голову и шею, чтобы избавиться от напряжения прошедшего дня.

Увидев себя в зеркале, я быстро отворачиваюсь и натягиваю самые удобные домашние штаны и растянутую футболку. Не скажу, что считаю себя некрасивой; я видела, какую реакцию могу вызывать у мужчин, и знаю, что довольно привлекательна. Я просто никогда не понимала смысл смотреть на себя в зеркало – разве для того, чтобы убедиться, что мои волосы выглядят ухоженно и в зубах не застряла брокколи. То, что в подростковые годы было чем-то бунтарским, превратилось в привычку игнорировать свое отражение.

Слыша, как Джессика зовет меня, я возвращаюсь в гостиную, разминая плечи.

– Тяжелый день? – спрашивает она и передает мне бокал красного вина.

Я делаю глоток и одобряюще мычу.

– Просто сложный. И спасибо, – я приподнимаю бокал с вином, пока Джесс удобнее устраивается на диване. – Какое вино мы пробуем сегодня?

– Сегодня мы совершим путешествие к северу от границы…

Она указывает на бутылку, стоящую на моем старом, купленном еще во времена колледжа ящике для хранения личных вещей, который я использую вместо кофейного столика.

Я немного вытягиваюсь на своем месте:

– В Канаду?

– Я имела в виду границу штата, поэтому всего лишь в Орегон. Не так уж и далеко от моего родного городка, на самом деле. Это – Pinot Noir Willamette Valley от Domaine Drouhin (п.п. Красное сухое вино из винограда сорта Пино Нуар, демонстрирующее богатый, полный вкус и элегантный, фруктовый аромат).

– Звучит слишком претенциозно. Мне этого хватает и в Напе (п.п. один из округов штата Калифорния, в котором находится и Сан-Франциско), – комментирую я, кривясь, и делаю еще один глоток… а затем еще один, – но они могут называть свое вино как угодно, пока оно такое вкусное.

Я закрываю глаза и наслаждаюсь богатым вкусом вишни и корицы, который окутывает мой язык. Мы с Джессикой начали наш ритуал Винных Сред, еще когда были бедными студентками колледжа. Качество вина возросло с тех пор в несколько раз, чему не могут не радоваться наши печени. Иногда мы пробуем что-то новенькое, а иногда открываем бутылочку чего-то знакомого и любимого, позволяя вину смыть тяготы прошедшего дня. Это – отличный способ снять стресс. Мы болтаем о прошедшем дне, и я чувствую, как мое настроение улучшается, пока пустеет бокал.

С Джессикой Стенли мы познакомились на втором году обучения в Калифорнийском университете в Беркли. Я выросла в небольшом городке неподалеку отсюда, а Джессика приехала из прекрасного и странного Портланда. Если и был город, в котором ты мог делать все, что тебе только пожелается, то это – Портланд, и Джессика воспользовалась этой возможностью. Но когда пришло время колледжа, она решила покинуть родные края. Сиэтл был слишком близко к Портланду, где жили ее родители, поэтому выбор Джесс пал на Сан-Франциско. Сейчас она управляет кофейней «Жажда кофе», которая принадлежит одному из наших университетских профессоров и находится всего в паре кварталов отсюда. Джессике удалось не только не дать Старбаксу поглотить эту кофейню, но и разработать план по расширению сети.

Я прислоняю голову к спинке дивана. По радио идет какая-то передача; я не могу разобрать ни единого слова, но голос мужчины, соблазнительный и хриплый, действует на меня успокаивающе.

– Лоран не обиделся, что мы сегодня не пришли?

Обычно мы заходим в бар нашего соседа снизу, если только одна из нас не настолько устала, чтобы просто завалиться домой и лежать на диване.

Джесс качает головой и тянется к бутылке вина.

– Не-а. Когда я видела его во время обеда, он лишь сказал, что мы должны будем встретиться с ним в субботу. Он собирает только самых близких друзей, – она наполняет бокал вина, наклоняясь и заговорщицки смотря на меня. – Он с кем-то встречается.

– Уже? Он же только расстался с тем парнем… Тайлером, кажется, – спрашиваю я удивленно.

Вообще-то я не должна уже ничему удивляться – не то, чтобы Лоран верил, что надо оплакать одни отношения, прежде чем вступать в другие. Этот мужчина ненасытен.

– Это было несколько недель назад, – отвечает Джессика, смеясь. – Этого парня зовут Джек или Джей, что-то в этом роде. Все, что я смогла о нем узнать, – он то ли водитель, то ли работает курьером. У Лорана это случайно вырвалось, когда он рассказывал о планах на субботу, а потом и вовсе замолчал, как будто это что-то секретное.

– Ну, может, он не хочет ничего говорить, потому что они только начали встречаться? – пытаюсь я оправдать Лорана, игриво пихая Джесс локтем. – Не все любят болтать о своих отношениях, знаешь ли.

– Да, да, – ворчит она, зная, что не может остановиться, когда начинает говорить о своих свиданиях, – не все мы можем быть такими же святыми монахинями, как ты.

Мой рот открывается.

– Я не монахиня! – заикаюсь я. – Я просто… разборчива.

Джессика смеется.

– Знаешь, Би, тебе действительно пора поискать себе пару. С твоими пышными волосами и большими кукольными глазами… мужчины в очередь за тобой вставали бы, если ты не казалась бы такой неприступной.

– Я не неприступна.

Господи, да что она от меня ожидает? На прошлой неделе я сходила на свидание с тем парнем, Дэвидом, с которым Джессика познакомилась на йоге, а после свела нас. А три или, может, четыре недели назад я была на свидании с парнем, который сам меня пригласил. Ладно, это было связано с работой, потому что он наш жертвователь, но все же.

Джесс открывает рот, чтобы продолжить, когда наше внимание привлекает радио, голоса на котором внезапно прерываются. В такие моменты на секунду кажется, будто молчание связано с тем, что сейчас включится тестовая система оповещения населения.

– Без комментариев.

Незнакомый мужской голос практически режет воздух своей резкостью, тон его голоса холоден и отрывист, словно говорящий еле сдерживает свою ярость. Затем следует пауза, а после извиняющийся голос радиоведущей продолжает:

– Что же, наши телефоны не переставали звонить все утро, поэтому давай ответим на несколько звонков. Вы в эфире Kick-FM, с нами в студии сегодня Эдвард Каллен.

Кто?

Мои брови взлетают вверх, когда из динамиков раздается визг фанатки, дозвонившейся в студию.

– Что это за программа?

– Kick поставили в эфир запись интервью, которое у них было сегодня с Эдвардом Калленом. Днем я только часть услышала, сейчас вот хотела послушать финал. Ты же не будешь против? Он на самом деле был там, в студии. Можешь в это поверить? Я думаю, на радиостанции сегодня только и успевали отбиваться от толп фанатов. Лоран сказал, что им пришлось нанять дополнительную охрану для здания.

Я хмыкаю в ответ и делаю глоток вина, пока мой мозг разрывается от полученной информации. Решив, что мы исполним мечту Паркера Дженсена провести день как рок-звезда вместе с его идолом, я несколько раз звонила команде Каллена этим утром. Я все еще не была уверена, что это хорошая идея, но я сказала, что мы попытаемся, и мы попытаемся.

Джессика дотягивается до приемника и делает звук громче, пока Каллен рассказывает, как научился играть на гитаре. Я не могу сдержаться и представляю застенчивого мальчика со спутанными волосами и пластырем на пальцах, пытающегося играть на гитаре, которая больше его самого. Улыбка появляется на моих губах. Раздраженность, наполнявшая Каллена после минуты тишины, исчезла, уступив место теплому и восхищенному тону, который делает со мной странные вещи.

Они прерываются на рекламу, и я пользуюсь возможностью и споласкиваю бокал, доставая еще одну бутылку вина с винной стойки. Чувствую, оно мне понадобится. Джесс все еще что-то говорит о Каллене – какой потрясающий его последний альбом, какой сам он горячий, и как круто будет послушать его в прямом эфире. Я не могу с этим не согласиться, но ее непрекращающиеся комментарии о Каллене заставляют меня нервничать, и я не знаю почему.

Я быстро открываю новую бутылку и возвращаюсь в комнату, чтобы наполнить наши бокалы, слыша несколько напряженных аккордов, прежде чем один из самых сексуальных голосов, который я когда-либо слышала, начинает петь.

Если бы я только мог все исправить,

Начать все сначала,

Я бы так и поступил.

Если бы я только мог стереть те ужасные слова,

Нажать на кнопку «повтор»,

Я бы так и сделал.

Ты мне веришь?

Его хриплый голос настолько полон печали и тоски, что я перестаю дышать.

То, что Каллен играет на акустической гитаре, идеально вписывается в создаваемое им настроение, и мы с Джесс сидим молча, потрясенные. Он играет умело и уверенно, ноты плавно льются из колонок, и я так хочу увидеть, как он играет вживую, увидеть, как его пальцы двигаются по струнам, увидеть его лицо.

Я помню теплый свет и смех,

Времена без боли и слез,

Я такой тебя навсегда и запомню –

Потрясающая улыбка, которую не способен омрачить даже дождь.

Ты меня слышишь?

Я с трудом дышу к тому времени, как Каллен заканчивает петь и эхом звучат последние ноты. Кажется, что ведущая, Хайди Как-Ее-Там, потрясена так же, как и я. Я слышу, как она нервно втягивает воздух, прежде чем собирается с силами и объявляет еще одну рекламу.

– Черт! Это было потрясающе, – стонет Джессика рядом со мной, и я могу только кивнуть в ответ.

Я никогда не слышала, как Каллен играет один, без своей группы, и это совершенно новый опыт для меня.

– Вау. Это было… он звучал так…

Я не могу договорить, не уверенная, как выразить словами свои чувства, и Джессика понимающе кивает.

– Я знаю. Боже, надеюсь, он споет еще одну.

Но, когда интервью продолжается, ведущая принимает еще два звонка от практически обезумевших фанатов, с которыми Эдварду довольно сложно построить разговор. Я не могу понять, о чем спрашивает первая звонящая девушка, но он, должно быть, понимает, потому что рассказывает, как формировалась его группа. Очевидно, что за этим стоит какая-то история, но Каллен отказывается объяснять, даже когда Хайди давит на него. Последний звонок практически бесполезен – девушка просит его жениться на ней под звук еще десятка смеющихся на заднем фоне голосов.

– Что ж, Бекки, – говорит Каллен голосом, достойным греха, – конечно, очень приятно, но, думаю, мне придется отклонить твое предложение.

Бекки еще что-то бормочет, пока ее голос не теряется в потоке смешков и звонок прерывается.

– Отлично, на этой ноте… боюсь, наше время подошло к концу.

Я практически слышу, как Хайди закатывает глаза. Потом ее голос меняется на соблазнительно манящий тон, который, я уверена, предназначен для ее гостя.

– Спасибо, Эдвард, что пришел к нам сегодня. Думаю, озвучу мысли многих, сказав, что жду выхода твоего нового альбома с большим нетерпением.

– Всегда пожалуйста, Хайди.

Звучит композиция Red Hot Chili Peppers, и я дотягиваюсь до приёмника, делая звук тише.

Я иронично качаю головой, думая об упущенной возможности.

– Не могу поверить, что девушка попросила выйти за него. Она, вероятно, ждала не меньше часа, чтобы попасть в студию, и только богу известно, что она сказала оператору, чтобы именно ее звонок пропустили. И она потратила своей единственный шанс на то, чтобы попросить кого-то вроде Эдварда Каллена жениться на ней. Что за пустая трата времени?

Джессика задумчиво смотрит на меня.

– И что бы, скажи на милость, ты у него спросила?

Я моргаю, не готовая к такому повороту разговора. Что бы я у него спросила?

– Я даже не знаю… может, узнала бы, чем он вдохновляется? Если ли у него муза? О чем была песня, которую он только что исполнил? Черт… Я не знаю, но мой вопрос был бы точно не о браке.

Ее ухмылка превращается в полноценную улыбку, поэтому я хлопаю ресницами и прижимаю руки к груди, изображая высокий голос с придыханием:

– О, Эдвард, ты такой горячий… Ты любишь котят, и закаты, и долгие прогулки по пляжу?

Джесс начинает хохотать, а я кидаю в нее подушку, умудряясь не попасть в бутылку вина.

– Да ты полна дерьма, – посмеивается подруга. – Поднимайся… У меня утром встреча с новым поставщиком. Давай уберем все тут.

Мы убираем бутылку с оставшимся вином – такое у нас бывает редко – и моем бокалы.

Джесс обнимает меня на прощание, обещая завтра позвонить, и идет к своей квартире.

Спустя некоторое время я лежу в кровати, а песня Каллена не выходит у меня из головы. Она была такой честной и настоящей, и такой чертовски грустной. Удивительно, как хорош он был один, без группы. Казалось, будто его голос обволакивал меня, наполняя теплотой.

И правда, а что бы я у него спросила? Я смотрю в потолок, вспоминая преследующий взгляд его зеленых глаз, которые так и взывали к себе с промо-фото. Я ворочаюсь под одеялом, представляя, каково это – посмотреть в его глаза в реальной жизни – но мгновенно прогоняю эти мысли. Что бы мне следовало спросить у Каллена, так это будет ли он подчиняться всем правилам, чтобы исполнить мечту Паркера, потому что, как бы мне ни хотелось воплотить ее в жизнь, я не смогу этого сделать, если она принесет больше вреда, чем пользы.

Фыркая, я переворачиваюсь и ударяю по подушке. Я слишком много думаю об этом. Исполнение мечты, конечно, не то же самое, что пожертвование гитары на благотворительный аукцион, но думаю, с Калленом и до нас связывались благотворительные организации, занимающиеся исполнением желаний больных пациентов. Большинство агентов артистов готовы к таким запросам, и у них всегда наготове план действий. На самом деле, многие связываются с нами сами, давая знать, что они будут рады нам помочь, как будто я не знаю, что благотворительная деятельность артиста – это часть их плана по его продвижению. Без разницы. Пока дети получают от этого пользу и радость, мне все равно, каким именно способом исполнена мечта.

Честно говоря, я редко сама говорю со звездами. Обычно я позволяю Ирине сделать все приготовления, а сама вовлекаюсь в процесс, только когда попадаются особенно привередливые звезды. Однако в этот раз… Я снова переворачиваюсь и смотрю в потолок. В этот раз, наверно, будет неплохо самой все проверить. Судя по той части интервью, которую я услышала, Каллен и правда кажется вспыльчивым. Конечно, я не знаю, что спросила Хайди, вызвав грозное «без комментариев», но лучше поступить по-умному и самой с ним поговорить, чтобы убедиться, что он не будет в таком тоне общаться с Паркером.

Я мягко фыркаю – самой с ним поговорить – и усмехаюсь сама себе. Теперь я звучу прямо как Джесс. Глубоко вздохнув, я снова переворачиваюсь, уверенная в своем решении. Да. Лучше будет, если я сама поговорю с Калленом и все решу. Лучше и для Паркера, и для фонда.

Конечно. Продолжай убеждать себя в этом, Белла.



Источник: http://robsten.ru/forum/96-3230-1
Категория: Переводы фанфиков 18+ | Добавил: valery3078 (04.02.2021) | Автор: Justine
Просмотров: 577 | Комментарии: 14 | Рейтинг: 5.0/4
Всего комментариев: 14
0
14   [Материал]
  Что же с собой принесет эта встреча JC_flirt

0
13   [Материал]
  Очень интересно представить эту встречу JC_flirt

2
11   [Материал]
  Спасибо за продолжение! Их встреча обещает быть интересной) видно, что она не может выкинуть его из головы, мысли так и возвращаются к нему. А Эдвард ведёт такой разрушающий образ жизни, потому что глубоко ранен внутри, до сих пор не может пережить смерть сестры.. slezy

0
12   [Материал]
  Встречу придется подождать... но тем сильнее накалятся эмоции.
Да, Эдвард ранен, но и Беллу не получится назвать беззаботной пташкой. Им очень непросто в этой жизни, хотя они и успешные, и состоявшиеся...

2
9   [Материал]
  Белла заранее предубеждение против Эдварда, но любопытство всё равно присутствует. Спасибо за главу)

0
10   [Материал]
  Её можно понять. С одной стороны - потрясающий талант, голос, который переворачивает всё внутри, и вполне понятное желание больного ребёнка провести время со своим кумиром. С другой - растиражированные желтой прессой фото образа жизни рок-звезды, который не получается назвать положительным...

2
7   [Материал]
  Они такие разные,их миры вообще не должны были  пересекаться. Как они найдут общий язык? Понравился стиль написания, читается легко и приятно.

1
8   [Материал]
  Здорово, что нравится. Надеемся и дальше не разочаровать.
Разные миры героев... Да, конечно, но человека определяет не только его образ жизни.

2
3   [Материал]
  спасибо lovi06032

1
4   [Материал]
  Пожалуйста. Рады видеть.

2
2   [Материал]
  какие все чувствительные  giri05003

1
5   [Материал]
  Уууууу, то ли ещё будет...

2
1   [Материал]
  Спасибо! Конечно же, мы с нетерпением ждём их встречи!

1
6   [Материал]
  Пожалуйста.
А вот встречу придется подождать...

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]