«Было так странно, что она уезжает от нас. До этого ее присутствие в нашей жизни было постоянным и безусловным. Она была всегда. А мы были ее жизнью и ее работой, потому что от другой работы она отказалась уже давно, для того чтобы день и ночь охранять и беречь нас»
Сара Уинман, «Когда бог был кроликом».

— О боже! — услышал Эдвард голос своей матери, когда пришел домой после школы. Она кричала так громко, что на секунду Эдвард подумал, что ее убивают. Но потом он понял, что она просто ссориться с папой. Однако это не было похоже на обычную ссору. — Я не могу поверить, что ты так поступаешь со мной! С нами! Ведь это касается не только тебя или меня, но и Эдварда тоже!
Эдвард застыл в коридоре. Он не знал, пройти ли ему быстренько в комнату и подождать, пока они померятся, или же вмешаться в разговор, потому что, как сказала мама, это касается не только их двоих, но и самого Эдварда.
Однако он продолжал просто стоять, ожидая, что же будет дальше.
— Бет, прошу тебя, успокойся! — кричал теперь его отец. По его голосу Эдварду было не понятно, зол он или в отчаянии. — Эдвард здесь не при чем. Пожалуйста, только не впутывай сюда его!
— Как это не при чем? Его это тоже касается, — яростно не согласилась с ним Элизабет. — Ты разрушаешь нашу семью! Ты… бросаешь меня, — надломленным голосом проговорила женщина. — Ты действительно бросаешь меня ради… ради этой шл… ради Эллен? Меня и Эдварда?
С каждым словом ее голос становился все тише и тише. С каждым словом в Лиз что-то ломалось, что-то, что она отчаянно и с любовью строила все эти годы. Но, как оказалось, все это нужно было только ей одной.
И с каждым ее словом Эдвард проваливался все глубже и глубже на дно, которому, казалось, конца не будет. Он не представлял, что с ним произойдет, когда его ноги и спина коснуться конца этой темноты.
Но он знал одно: достигнув конца дна, он не ощутит ничего хорошего.
— Бет… — тихим голосом произнес Энтони Мейсен, будто Элизабет только что разбила ему сердце. 
Но нет, думал Эдвард, негодяй здесь только один. Не надо делать вид, будто тебе тоже больно.
Послышалось шуршание и плач Элизабет. Мама Эдварда всегда плакала тихо, привыкшая скрывать всю боль в себе, чтобы лишний раз не беспокоить других. Но в этот раз это было что-то другое. В этот раз Энтони разбил свою почти бывшую жену, не давая оставаться сильной в этой ситуации.
— Бет, детка, мне очень жаль, что так получилось, — извиняющим тоном сказал доктор Мейсен. И он казался вполне искренним, только после слов, которые он услышал несколько минут назад, Эдвард не уверен, что может ему доверять теперь.
Только что его семья была разрушена.
Эдвард взглянул на фотографии в красивых рамках, что висели на зеленых стенах. Он смотрел на них и думал о том, что все это было ложью. Его семья не разрушена, ведь ее, получается, и не было вовсе.
Чувствуя опустошенность внутри себя, Эдвард быстро выскочил на улицу под снежную бурю, которая выглядела бы прекрасно в обычные дни, ведь он очень любил снег, но сейчас… сейчас он не может наслаждаться этим.
Как в тумане он дошел до опушки леса. Он опустился на снег, облокачиваясь на ствол дерева. Эдвард взглянул на темное небо, давая снежинкам опуститься на его лицо. Он надеялся, что таким образом ему станет легче, но ничего не изменилось.
Достав телефон, он некоторое время смотрел на темный дисплей, размышляя, поможет ли ему это или нет.
Тяжело вздохнув, Мейсен разблокировал телефон и набрал номер.
— Хей, чувак, — услышал он знакомый голос на том конце провода.
— Я хочу встретиться с ней, — без прелюдий, отчеканил Эдвард. — Пожалуйста, позвони ей.
Если несколько минут назад он и опустился на самое дно, то сейчас он его пробил, падая еще глубже.
ХХХ
Эдвард обреченно вздохнул, чувствуя себя так, будто его загнали в угол.
Это была машина его отца.
Первая мысль, которая появилась в голове Эдварда, когда он увидел машину – убежать обратно к школе. Но даже он понимал, что это будет слишком глупо для его возраста. В конце концов, в один момент ты должен перестать бежать от своих проблем, повернуться и плюнуть им прямо в лицо. Хорошо, что это всего лишь метафора, а то Эдвард точно получит нагоняй, если плюнет в своего отца. Но, согласитесь, это было бы забавное зрелище.
— Это же… — начала Каллен.
— Да.
Он и Белла несколько секунд, забыв о своей ссоре, смотрели на машину доктора Мейсена, которая остановилась перед ними.
 — Добрый день, доктор Мейсен, — скованно улыбнулась Белла, когда Энтони выскочил из машины.
Эдвард, которому от матери достались рыжие волосы и зеленые глаза, был похож на своего отца только греческим носом и острыми чертами лица. У Энтони были типичные для любого среднестатистического американца темные волосы и голубые глаза, которые, в основном, смотрели на людей с презрением. Наверное, эта брезгливость к окружающим людям досталась Энтони от его отца, который просто терпеть не мог людей.
Заметив Беллу Каллен, отец Эдвард наградил ее той самой фальшивой улыбкой, которая, казалось, была с ним двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Эдвард прекрасно знал, что его отец не особо любит Калленов (читайте: завидует), потому что… причин, на самом деле, было довольно много. Начиная с того, что Каллены были одной из самой богатой семьей на всем Олимпийском полуострове, и, заканчивая тем, что доктор Карлайл Каллен, как практикующий хирург, был в разы лучше Энтони Мейсена.
Тем не менее, еще год назад Эдвард, зная все эти не очень приятные факты о своем отце, не назвал бы его плохим человеком. Эдварду казалось, что весь этот отцовский цветочный букет разных недостатков закрывает то, что Энтони был действительно хорошим мужем и родителем. Да, временами Эдвард не соглашался с ним, но это все были мелочи. Эдвард был уверен, что его устраивает то, каким человеком он является здесь и сейчас. И если бы не отец и мать, если бы не то воспитание, которое они ему подарили, возможно, он не был бы тем Эдвардом, которого мы знаем сегодня.
Хорошо это или плохо? Никто не знает, черт  возьми. Но Эдвард был вполне доволен тем человеком, которого воспитали в нем родители.
— О, здравствуй, Белла, — любезно сказал доктор Мейсен. — Что-то я давно тебя не видел.
Но сейчас… сейчас Эдвард не был уверен в словах и действиях отца, на которых рос все эти годы.
— Хей… пап, — скривил лицо Эдвард, мечтая оказаться в этот момент в любом другом месте.
Его отец совсем не изменился за эти шесть месяцев, что Эдвард его не видел; как всегда идеально уложенная гелем прическа и выглаженный черный костюм. Чаще всего именно такого идеального во всех смыслах отца он видел, даже дома. Энтони был аккуратным и чистоплотным человеком.
— Давно не видел тебя… сын, — сконфужено ответил его отец, внимательным взглядом осматривая Эдварда. Если его отец ни капельки не изменился за эти полгода, то тело его сына потерпело огромные изменения.
Краем глазом Эдвард посмотрел на Беллу, которая явно чувствовала себя неловко. Но парень только предполагал, потому что лицо Беллы было непроницаемым, но она старалась лишний раз не смотреть ни на Эдварда, ни на его отца. В такой странный и довольно-таки неловкий момент Эдварду стало интересно, о чем, черт возьми, думает эта загадочная и привлекательная девушка. Эдварду было любопытно, как Каллен видит эту ситуацию.
Однако ответа ему, конечно же, никто не предоставил.
— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался Эдвард у доктора Мейсена. Эдвард надеялся, что его отец посмотрит на его лицо, полное безразличием и, возможно, презрением, все поймет и оставит его в покое. Но о таком можно только мечтать.
— Хотел увидеть тебя, — пожал плечами доктор Мейсен. — Ни ты, ни твоя мать не отвечаете на мои звонки, а важные вещи о тебе я узнаю от твоего психиатра, — объяснил он.
Эдвард краем глазом взглянул на Беллу. Та делала вид, будто ее вообще не существует, рассматривая свой как всегда идеальный маникюр.
— Мое здоровье больше не твоя забота, — оповестил его Эдвард, надеясь, что этот разговор закончится быстро, и он сможет вернуться к своей обычной жизни, где нет его отца.
— Я все еще твой отец.
Эдвард зло усмехнулся.
И этот человек смеет говорить что-то об отцовстве? Этот человек, который оставил своих жену и ребенка, сейчас говорит что-то о том, что может интересоваться его жизнью?
Человек, которого Эдвард не видел полгода?
Мейсен чувствовал, как эта злость и обида, которые он держал в себе все эти месяцы, дают о себе знать и так и просят показать их. Показать всеми обидными словами, которые Эдвард знает, насколько отец стал для него отвратительным.
— Нет, — спокойно сказал Эдвард, стараясь держать себя в узде. Ему очень хотелось высказать отцу все, что он о нем думает, но не перед Беллой же. — Ты давно потерял право называть себя моим отцом. Я даже видеть тебя не хочу.
Эдвард планировал сказать еще парочку приятных слов своему отцу, но тут подъехала серебристая вольво Беллы, останавливаясь за машиной доктора Мейсена. Стекло со стороны водителя съехало вниз, и трое людей могли лицезреть ослепляющую улыбку той самой Элис Каллен, которая чаще всего вела себя очень странно. Однако Элис, по мнению Эдварда, была единственной из Калленов (если не считать Беллы, с которой он начал общаться всего неделю назад), от которой не исходила волна холодности и негатива. Наоборот, Элис могла тебе улыбнуться без причины в переполненном школьном коридоре или помочь на уроке, если вы сидите вместе.
В общем, да, самая дружелюбная и странная из Калленов.
Белла закатила глаза, когда увидела свою сестру.
— Ты долго, — пробурчала Каллен, наверное, ей было настолько неловко слышать перепалку между Эдвардом и его отцом, что она теперь злилась на Элис из-за ее медлительности. Это заставило почувствовать Эдварда виноватым.
Элис на недовольство сестры только шире улыбнулась.
— Я стала случайным свидетелем одного шоу с твоим участием, поэтому решила немного задержаться, — хихикнула Элис, а со стороны Мейсенов это выглядело как-то ненормально. Создавалось ощущение, будто Элис рассказывает понятную только для нее одной шутку. — Привет, Эдвард. Рада видеть вас, доктор Мейсен, — заметила она отца и сына, помахав им.
Белла Каллен снова закатила глаза. Видимо, она понимала эту «шутку для избранных», но ей было не до смеха.
— Эдвард, — неожиданно обратилась к нему Элис. Это был не первый раз, когда они разговаривают, но все равно было непривычно. Особенно если это происходит вне школы. — Если хочешь, мы можем подвести тебя до дома, — с энтузиазмом сообщила девушка.
В обычной ситуации он бы отказался, но сейчас, когда его отец был здесь, намереваясь поговорить с ним, Эдвард решил рискнуть. В конце концов, он уже ездил на этой машине, да и не останется он наедине с Элис, Белла ведь с ними будет.
— С удовольствием, — улыбнувшись девушке, ответил Мейсен, а потом развернулся к отцу. — Увидимся с вами позже, доктор Мейсен.
И Эдвард запрыгнул на заднее сиденье вольво.
— Ненавижу тебя, Элис, — буркнула Белла, садясь на переднее сиденье рядом со своей сестрой.
Миниатюрная брюнетка хихикнула, заводя мотор.
Эдвард же никак не мог избавиться от чувства вины.
— Белла… прости…
— Все нормально, — прервала его Белла. Каллен повернулась к нему, понимающе улыбаясь. — Тебе не за что извиняться. Мне ли не знать, какими иногда надоедливыми и невыносимыми бывают родственники.
Элис же, не отрывая взгляда от дороги, забавно скорчила рожицу.
— Надеюсь, ты имеешь в виду Эмметта, а не меня.
Белла уже в которой раз закатила глаза и отвернулась.
Эдвард расслабленно откинулся на сиденье. Он закрыл глаза, вслушиваясь в мелодию какой-то попсовой песни, что включила Элис, и, раздумывая над тем, что только что, черт возьми, произошло.
Его отец, с которым он не связывался уже более шести месяцев, только что появился около его школы и захотел поговорить.
Чувствовал ли Эдвард, что поступает правильно, когда сказал отцу, что больше не хочет его видеть? Да, чувствовал.
Одновременно с этим чувствовал ли Эдвард, что все равно поступает подло по отношению к нему? Да, это тоже было у него на душе.
Тут салон машины стал заполняться великолепным голосом Брэндона Ури*. Мейсен сразу узнал одну из старых песен любимой группы.
Я высоко поднимаю планку ожиданий,
И поэтому все обычно идет наперекосяк.**
 — Эдвард, — позвала его Белла. Парень тут же открыл глаза. — Мы приехали, — оповестила она его.
Эдвард взглянул в окно, замечая свой дом. Странно, как Элис узнала, где он живет? Он не слышал, чтобы Белла называла адрес, пока они ехали. Может…?
Эдвард тряхнул головой, пытаясь отогнать дурные мысли.
ХХХ
— … и потом подъехала Элис Каллен и предложила меня подвести, а я согласился, потому что не хотел разговаривать с ним, — закончил свою историю Эдвард, выходя за Питером из школьного автобуса утром в четверг. В тот день Кейт должна была подвести Даяну до школы, поэтому она не могла заехать за Мейсеном, и ему вместе с Питером пришлось трястись двадцать минут в школьном автобусе.
Как только Эдвард встретился с Питером, то сразу все ему рассказал, умолчав только про случай с Фалахи, который чуть не убил его возле бейсбольного стадиона.
— Охренеть, — просто сказал Мюррей, удивленно глядя на Эдварда.
— Ага, сам до сих пор поверить не могу, — кивнул Мейсен.
Они уже подходили к середине стоянки, где обычно все собирались по утрам. Ребята увидели Кейт, которая одна стояла около своей машины, задумчиво смотря куда-то в сторону. Эдвард и Питер шли в ее сторону, когда к Кейт неожиданно подошла Гвен и что-то сказала ей. У Кейт было такое выражение лица, будто она сейчас расплачется, когда Гвен Фостер с гадкой улыбкой говорила ей, Эдвард предполагает, не о самых приятных вещах. 
Мысленно Мейсен уже подбирал нужные слова, чтобы успокоить лучшую подругу, когда…
Когда Кейт Денали залепила звонкую пощечину Гвен Фостер.
Мюррей и Мейсен застыли в пяти шагах от девушек.
— Она только что…? — поинтересовался Эдвард у друга, не отрывая глаз от Кейт. Он не мог поверить своим глазам.
— Именно, — ответил Питер.
Казалось, что не только Мейсен и Мюррей в шоке застыли, но и все присутствующие резко замолчали, услышав звонкий удар.
Гвен, выпучив свои большие голубые глаза, вскрикнула, прикрывая рукой пунцовую левую щеку.
А потом… потом началась драка. Сложно сказать, кто первый на кого накинулся, но уже через несколько секунд Кейт замахнулась и снова ударила кричащую Гвен по лицу.
— Кейт! — воскликнул Эдвард, подбегая к девочкам, когда услышал крик своей подруги.
В этот момент Гвен оттащил Гаррет, а Кейт держали Эдвард и Питер. У Кейт на щеке красовалась неглубокая красная полоска, а на скулах Гвен уже проступали синяки. Хорошо, что парни стояли недалеко, и девушки не успели нанести друг другу повреждений больше и серьезней.
— Я спокойна, можете отпустить, — тяжело дыша, сказала Кейт. Ее длинные волосы закрывали большую часть лица, поэтому даже Эдвард не заметил, как по ее щекам текли слезы.
Парни отпустили Кейт, хотя Эдвард продолжал поддерживать ее под локоть. Кейт выпрямилась и уткнулась лицом в серую толстовку Мейсена. Она вдыхала его одеколон, дыша уже медленнее. Знакомый запах успокаивал ее.
Послышался чей-то смех, но Кейт даже не надо поворачиваться, чтобы узнать его обладателя.
— О Боже, — заливаясь смехом, говорил Гаррет. Кейт стало плохо. — Почему бы тебе не перестать вести себя как сука, а, Кейт?
Денали почувствовала, как от этих слов напрягся Эдвард. Безусловно, эти слова задевали ее, но она не хотела, чтобы Мейсен разбирался в своем плачевном состоянии с Гарретом, поэтому вцепилась в него мертвой хваткой.
Питер же подошел ближе к самодовольному Гаррету и Гвен Фостер, которая отошла от своего парня на несколько шагов назад, заметив Мюррея.
Мюррей знал, что будь на его месте любой другой футболист, то поступил бы также. Потому что они все не любили Гаррета.
— Гаррет, как же ты меня заеб… — спокойно сказал Питер и ударил Гаррета в нос.
Мюррей двинул ему с такой силы, что Эдвард увидел тоненькую струю крови из носа. Пошатываясь от удара, Гаррет замахнулся и ударил Питера в скулу, заставляя того от неожиданности осесть на землю.
Эдвард до сих уверен, что если бы в тот момент не отпустил Кейт и не вложил бы свои последние силы в удар, предназначенный для челюсти Гаррета, то всю жизнь жалел бы об этом.
А потом они услышали хруст правой кисти Эдварда и крики директора.
ХХХ
— Я связалась с вашими родителями, — входя в свой кабинет, сообщила им директор Баг.
Питер, донельзя довольный собой, расчесывал волосы Кейт, а на его лице красовался небольшой синяк оставленный Гарретом. Денали же включила фронтальную камеру на телефоне и рассматривала на своем хорошеньком личике белый пластырь, которым медсестра заклеила ей царапину. Эдвард же, который сидел рядом с ними, тупо пялился в потолок, как будто мог найти ответы на важные вопросы, держа лед на кисте.
У противоположной стены кабинета директора сидел Гаррет, тоже смотрел в потолок, но не от скуки, как Эдвард, а потому что его нос был сломан. 
Гвен еще не вернулась из медпункта.
— Ваши родители скоро подъедут, и тогда мы вместе будем решать, как поступать с вами, господа нарушители, — продолжила директор, сев за стол. — Но вам, мистер Мейсен и мистер Смит, придется прокатиться до больницы, — предупредила она, посмотрев сначала на Эдварда, а потом на Гаррета.
Эдвард не мог сказать, сломал он кисть или нет, но в одном он был уверен на сто процентов – о практике на рояле придется забыть на некоторое время. Но он не жалел, что ударил Гаррета. Эдварду доставляло удовольствие смотреть на синяк собственного производства на подбородке Гаррета.
Этот ублюдок заслужил, Эдвард даже не сомневался.
Первым обеспокоенным родителем оказалась Эллен Фостер, которая буквально влетела в кабинет директора, а за ней… доктор Мейсен.
Эдвард тихо застонал, когда увидел его.
— Гвени! — закричала Эллен, когда увидела свою растрепанную и всю в синяках дочь.
— Эдвард…
— Не надо, — стараясь быть спокойным, попросил его Эдвард, когда доктор Мейсен подошел к сыну. — Я просто подожду, когда приедет мама и отвезет меня в больницу.
— Ваша мама не приедет. Я не смогла дозвониться до вашей матери, поэтому позвонила вашему отцу, мистер Мейсен, — вмешалась директор Бак и отвернулась к миссис Фостер, которая яростно размахивала руками и что-то кричала.
Доктор Мейсен тяжело вздохнул. Он взял стул и сел около Эдварда, протягивая ему руку.
— Эдвард, пожалуйста, дай мне осмотреть твою руку.
— Нет, — капризно прошипел Мейсен. Он понимал, что ведет себя как маленький ребенок, но уступать своему отцу, даже если это упрямство вредит здоровью, ему не хотелось. Наверное, упрямиться всегда и везде – особенность Мейсенов. — Я попрошу миссис Денали отвести меня в больницу, а там мою руку осмотрит доктор Каллен.
Не успел Эдвард ответить, как в кабинет забежала Ирина, старшая сестра Кейт.
— Извините за опоздание, — тяжело дыша, оправдывалась Ирина. — Маму Кейт не отпустили с работы, а мне пришлось добираться на автобусе.
Понимая, что он в тупике, Эдвард угрюмо сказал:
— Я пойду до больницы пешком, пожалуй.

*Брендон Ури - солист и на данный момент единственный участник группы Panic! At The Disco
**Panic! at the Disco – Turn Off The Ligh

От автора: Хочу сказать спасибо всем, кто проголосовал за фанфик как "Самый забавный момент". Люблю вас!
А тем временем я погружаюсь в учебу. Как вы могли заметить, главы стали выходить, к сожалению, реже. Постараюсь обновлять раз в две недели, но не теряйте меня, если долго продолжения не будет