All these years I've been searching
Все эти годы я искал,
For who I'm supposed to be
Каким я должен быть.
All this time I've been wasting
Все это время я потратил впустую,
'Cause I was right in front of me
Ведь сам я был прямо перед собой.

Yesterday - Imagine Dragons

Эдвард открыл дверь и плюхнулся на соседнее сиденье. Сегодня с ними не было Ирины, а это означало хорошее настроение у Кейт. Сестры Денали вроде и дружили между собой, но чаще всего они друг друга раздражали. Мейсен никогда не мог понять, почему они так часто ссорятся, особенно отношения Тани и Кейт ухудшились, когда Эдвард начал встречаться с первой.

Эдвард даже не видел в этом своей вины, но это напряжение, что после первого же свидание с Таней, висело в воздухе между сестрами, заставляло чувствовать Мейсена виноватым в чем-то, чего он даже не понимал.

— Доброе утро! — как всегда весело сказала Кейт, протягивая ему что-то. — Батончик?
Да, этим «что-то» оказался тот самый ненавистный батончик.

— О боже, да хватит предлагать мне эту хрень, — разозлился Эдвард, выхватывая у блондинки этот самый батончик. Он кинул его на заднее сиденье, чтобы Кейт уже угомонилась.

Денали не выглядела злой или расстроенной из-за такого поведения Эдварда. Кажется, она понимала, что из-за постоянной пустоты в желудке, Мейсен становится очень раздражительным и вспыльчивым, поэтому она старается быть терпеливее.

— Хотя бы скажи мне, что ты завтракал, — попросила Кейт.

Эдвард смягчился, понимая, что Кейт хочет помочь ему.

— Да. Кефир и половина булочки, — ответил Эдвард, отворачиваясь к окну.

Кейт удовлетворенно кивнула.

— Ну, это хоть что-то, — пробормотала она. Денали на секунду оторвала взгляд от дороги, чтобы взглянуть на Эдварда. — Хей, почему ты в старой куртке? — поинтересовалась она, замечая другую куртку на друге.

Эдвард посмотрел на черные рукава своей старой куртки, раздумывая над тем, что ему сказать.

— Это… долгая история, — сконфуженно ответил он.

В пятницу вечером он так и не позвонил Кейт. Он решил, что позвонит ей как-нибудь попозже или… вообще ей не позвонит. Единственный раз они связывались в выходные, был вечер воскресенья, Кейт тогда отправила ему сообщение на фейсбук, спрашивая, подвести ли его до школы утром.

— Ты придумала, что будешь делать с Гарретом и Гвен? — решил перевести тему парень. В конце концов, почему они всегда говорят только о нем? У Кейт тоже есть личная жизнь, которая в последнее время катится в тартарары. 

— Агрх, я все выходные думала об этом, — зло сказала Денали. — Если с Гвен я все придумала, то с Гарретом все сложно. Я не знаю, как отомстить ему. Мне кажется, что идеальная была бы месть, если бы мы с тобой начали встречаться. Он всегда жутко ревновал к тебе. О, и Таня меня так возненавидит. Я уже взволнована.

Эдвард скривил лицо.

— Кейт, нет.

— Но, Эдвард! — истерично закричала Кейт. Они остановились у светофора, поэтому она повернулась к нему, дергая бедного парня за плечо. — Пожалуйста! Ты все равно ни с кем не встречаешься!

— Кейт, ты с таким же успехом можешь начать встречаться с любым футболистом. Он нас всех ненавидит. Поверь мне, в футбольной команде есть много классных парней, которые будут в сто раз лучше Гаррета и которые захотят встречаться с тобой, — пытался объяснить ей Мейсен.

— Но я не хочу встречаться с кем-то, кроме Гаррета! — взвизгнула Кейт, чувствуя, как пелена слез застилает глаза.

— Стоп, Кейт, неужели ты хочешь вернуть Гаррета? — поинтересовался Эдвард, надеясь, что это не правда.

Кейт всхлипнула.

— Я… я не знаю, — сказала она, закрывая глаза рукой. — С одной стороны я понимаю, что он мудак, но с другой… я хочу вернуть его, потому что не думаю, что смогу полюбить кого-то так же сильно, как его… И… и что кто-то, кроме него, полюбит меня в ответ.

Уже давно загорелся зеленый свет, говорящий о том, что пора ехать, но они не обращали на это внимания. Недовольные водители сигналили им сзади, но и это они тоже проигнорировали.

Вместо того, чтобы заставить Кейт ехать, он развернулся к ней и взял ее руки в свои, смотря в ее голубые заплаканные глаза. Черные от туши слезы медленно катились по щекам, но от этого она не стала менее красивой.

Да, Кейт была очень красивой девушкой. Настолько красивой, что иногда у Эдварда подкашивались ноги, стоит ему бросить один взгляд на нее. Но… нет, он не видел в ней объекта вожделения. Красивая? Безусловно, Эдвард умел оценивать красоту людей, особенно женскую красоту. Но та самая женщина, с которой он хотел бы прожить всю свою жизнь. Ха, если только в качестве друга.

— Послушай, — медленно говорил Эдвард. — Тебе всего семнадцать лет. В твоей жизни еще появится замечательный парень, который подарит тебе эту любовь, за которой ты гонишься, и это будет не Гаррет, потому что он тот еще ублюдок, а ты такого не заслуживаешь. Не смей говорить так, будто для тебя все уже потеряно. Тебе кажется, что если ты не найдешь своего избранника до восемнадцати, то все, можно горевать? Кейт Денали, ты не хуже меня знаешь, что многие люди находят свою так называемую «родственную душу» и после тридцати, а до этого живут счастливо и даже не думают, что они какие-то неправильные.

— Когда ты успел стать таким мудрым? — внимательно всматриваясь в зеленые глаза своего лучшего друга, спросила Кейт. — И я врежу тебе, если ты опять пошутишь про голод, — хриплым голосом предупредила она его.

Эдвард усмехнулся. Вроде получилось ее успокоить.

Он открыл бардачок и достал оттуда влажные салфетки.

— Вот, — протянул он ей салфетку. — Давай, мы опаздываем в школу.

ХХХ

— Знаешь, Даяна начинает спрашивать, почему ты у нас перестал появляться, — сказала ему Кейт, когда Эдвард открыл перед ней дверь. Она вышла из машины, и они направились в сторону нужного корпуса, не обращая внимания на взгляды. — Она ноет о том, что потеряла единственного человека, который разделял ее интересы. Ох уж эти пятнадцатилетки, — раздраженно пробурчала Кейт.

Эдвард рассмеялся. Он обожал самую младшую Денали, наверное, даже больше, чем лучшую подругу.

— Скажи ей, что я обязательно зайду к вам на недели, — пообещал ей Эдвард. — Пусть приготовит, что посмотреть. Часов так на пять.

Они обсуждали еще много чего, пока не дошли до самого центра парковки, где обычно большая часть студентов собиралась поговорить или посплетничать перед уроками.  Кейт заметила странные взгляды, направленные в их сторону, пока Мейсен болтал что-то о фильмах.

Через несколько секунд до нее дошло, что взгляды направлены не на них, а конкретно на Эдварда.

— Эдвард, — тревожно прервала его Кейт на середине предложения.
В этот момент в ее голове крутились тревожные мысли о том, что все они знают. Они каким-то образом знают.

— Эм… — промямлил Мейсен, резко останавливаясь. 

Он тоже сначала забеспокоился, что все узнали, но потом он наткнулся на взгляд Питера Мюррея, который показывал два больших пальца вверх.

Что, черт возьми, все это значит?

— Что? — спросил у него Эдвард, нахмурившись. Но Мюррей, конечно же, ничего внятного ему не ответил, потому что сидел на капоте своей машины слишком далеко.

Этот странный диалог прервала Гвен Фостер, которая подошла к Эдварду.

— Хей, Эдвард. Кейт, как жизнь? — приторно улыбнулась она девушке только для того, чтобы позлить ту.

Эдвард медленно оглядел Гвен с ног до головы. Ох уж эти болельщицы. Будет идти снегопад, град, дождь или подует сильный ветер, они все равно будут ходить в своей излюбленной короткой юбочки черлидерши, которая ничего не прикрывает. Эдвард рад, что у Тани и Кейт хватает мозгов, чтобы надевать спортивные штаны, а не эту мини-юбку.

Гвен Фостер, миниатюрная крашеная блондинка, которая стоит на вершине пирамиды не только в группе поддержки (из-за чего очень психует Кейт), но и школьной иерархии. Та самая Гвен Фостер, которая может быть хуже сатаны и которая видит отца Эдварда каждый вечер, когда тот приходит с работы. Эдварду аж тошно становится от одного ее вида.

— Гвен, — без особой радости поприветствовал ее Эдвард. Гвен была последним человеком, которого он хотел видеть. После своего отца, конечно же.

Кейт же аж побагровела от гнева.

— Твой отец, — начала она говорить своим неприятным, на взгляд Эдварда, голосом. Услышав что-то про своего отца, он понял, что ничего хорошего сейчас он не услышит. — Попросил, чтобы ты приехал к нам сегодня после школы.

— Зачем? — недоуменно поинтересовался Эдвард.

Гвен раздраженно закатила глаза.

— Откуда я знаю? — дерзко спросила она. — Твой отец вчера вернулся домой такой злой и раздраженный. Кажется, он что-то говорил про доктора Грина, но я не уверена. Знаешь, если бы ты или миссис Мейсен отвечали бы на звонки твоего отца, мне бы не пришлось ввязываться в ваши семейные драмы.

Эдвард замер.

Он не слушал последнее предложение Гвен, потому что его охватил такой ужас, что аж стало трудно дышать.

Его отец.

Его отец обо всем знает. И теперь он хочет с ним поговорить.

Эдвард все-таки смог спокойно вздохнуть, а взволнованная Кейт, заметив смятение и ужас на лице друга, вцепилась ему в руку. 

— Ладно, — спокойно ответил он, смотря на Гвен и пытаясь себя успокоить. Та, кажется, даже не заметила состояние Мейсена, рассматривая свои ногти. Боковым зрением он заметил, как Питер привстал с капота своей машины, готовый броситься на помощь. Эдвард лишь кивнул ему, давая понять, что все в порядке. — Спасибо, что сказала.

Фостер лишь пожала плечами. Мол, мне было это не сложно, но в следующий раз лучше не приплетайте меня к вашим проблемам. Она уже собиралась уходить, как кое-что вспомнила, и ее эта приторная неприятная улыбка вернулась на лицо.

— Эй, Эдвард, — крикнул ему кто-то, но он даже не мог понять, кто это. — С тобой все нормально? — поинтересовался неизвестный.

— Все хорошо, — сказала за него Кейт.

Он и правда был в порядке, просто паническая атака неожиданно накрыла его. У него случались атаки в средней школе, тогда он к этому привык и, вроде как, неплохо справлялся с ними. Но со временем они прекратились, Эдвард уже как два года забыл, что это такое. А зря.

Удивительно, с какой легкостью он подумал о том, что все знают, и с какой паникой он понял, что его отец в курсе. Мейсен никогда даже не задумывался о том, что собственный отец пугает его больше, чем социальный статус в старшей школе.

— Классная куртка, — решила пошутить Гвен, и эта шутка была, как и всегда со стороны этой девушки, неуместна. — Она неплохо смотрится на Белле Каллен.

Гвен, виляя бедрами, ушла к машине Гаррета. Кейт старалась не смотреть в ту сторону, чтобы не злить или не причинять боль себе лишний раз. Она и так тяжело переживала этот разрыв, лишняя демонстрация ее разрушенных отношений ей ни к чему.

— О Боже, — прохрипел Эдвард, пытаясь прийти в себя.

К ним подошел взволнованный Питер.

— Хей, рыжий, — сказал он Эдварду, похлопывая его по плечу. — Что тебе такого сказала Фостер, что ты стал бледнее самих Калленов?

— Почему моя жизнь становится похожей на дешевую драму? — риторически поинтересовался Эдвард, почти придя в себя. Он медленно вздыхал, про себя считая до десяти. — Дерьмо, мой отец обо всем узнал. Он узнал от доктора Грина и теперь хочет поговорить об этом со мной.

— Ты поедешь? — спросила Кейт, все еще сжимая его руку так сильно, будто если она отпустит Эдварда, то он тут же раствориться. Она была готова отменить все свои тренировки и поехать с ним к доктору Мейсену.

Эдвард даже раздумывать не стал над ответом. Тут не о чем думать.

— Нет, — поспешно ответил он. — Пошел он нахуй, — грубо ответил он, понимая, что теперь он злиться. Хорошее настроение, которое было у него всего пять минут назад, когда они только приехали в школу, куда-то растворилось. — Сначала он уходит из дома, звонит мне раз в неделю, а когда я перестаю отвечать на его звонки, он даже не пытается со мной как-то связаться или встретиться. А потом, когда он узнает, что я могу как-то подорвать его статус в обществе, ему срочно надо увидеться со мной. Нет, я не собираюсь следовать по его тупым правилам. Пусть он идет нахуй.

Эдвард чувствовал себя ужасно. Ему очень хотелось есть, но он понимал, что сейчас ни крошки в рот взять не сможет в таком состоянии.

Кейт и Питер стояли в ступоре, не зная, что сказать.

— Эм… — промычал Мюррей через несколько секунд, пытаясь как-то сгладить обстановку. Хорошо, что они стояли немного дальше ото всех, никто вроде не слышал эмоционального всплеска Эдварда. — Ты… прав. Пусть он идет… куда ты там сказал?

Кейт посмотрела на Питера так, будто тот сморозил какой-то бред. Ну, отчасти это было правдой.

Мюррей лишь пожал плечами, мол, сама попробуй что-нибудь сказать.

Кейт лишь закатила глаза.

— Что там Гвен говорила про куртку и Беллу Каллен? — решила перевести тему Денали.

— Кстати, да, чувак! — вспомнил Питер, поддерживая разговор. Кажется, это было идеальным отвлечением. — Как твоя куртка оказалась у нее? В смысле, я сначала думал, что у нее просто такая же, но потом ты приехал в старой.

— Как твоя куртка оказалась у Каллен? — поинтересовалась Кейт. Было видно, что ей не очень нравится тот факт, что Эдвард дал ей свою куртку. Почему-то ей совсем не нравились Каллены. Хотя Эдвард даже вспомнить не может, чтобы она хоть раз с кем-то из них разговаривала.

Когда Белла написала ему, что оставит куртку себе, он думал, что она просто шутит. Ему даже в голову не пришло, что она наденет ее в школу. «Но это же Каллены», подумал Эдвард и перестал задаваться вопросом, будто это все объясняло.

Ему даже польстило, что Белла надела его куртку.

— Помнишь, я тебе говорил про долгую историю? — напомнил ей Эдвард. Мейсен невзначай взглянул на часы и облегченно вздохнул, понимая, что этот разговор придется отложить. Ну и хорошо. — Я тебе как-нибудь потом расскажу. Я опаздываю на английский.

Мейсен помахал ошарашенным Кейт и Питеру, направляясь в сторону третьего корпуса.
Под шепот и насмешки Эдвард зашел в класс, занимая свою привычную третью парту второго ряда. Он не понимал ажиотажа вокруг себя.

— Хей, Мейсен, — позвала его Джессика Стенли, самая большая сплетница старшей школы. Чаще всего Гвен Фостер была той, кто приносил другим людям неприятности, а Джессика Стэнли с пеной у рта рассказывала эти неприятности тем, кого они не касались. — Так ты теперь встречаешься с Беллой Каллен? Скажи честно только, а то бедный Майк рвет и мечет из-за твоей куртки.

Над Майком Ньютоном давно все смеялись из-за его одержимости Беллой. Эдвард в какой-то степени понимал его, ведь Каллен была не только чертовски привлекательна, а еще и свободна. Но все безуспешные попытки пригласить младшую Каллен на свидание выглядели жалкими и действительно вызывали смех. Любой другой парень давно бы понял, что он не интересует девушку, что пора бы ее оставить в покое. Но не Майк Ньютон, этот парень очень настойчив. Прямо как Белла, которая никогда не соглашается куда-нибудь пойти с ним.

— Нет, мы не встречаемся, — спокойно ответил Эдвард. Он бы хотел сказать, что его личная жизнь их не касается, но проще просто сказать правду, серьезно. Он не был тем человеком, который пытается быть загадкой для общества, лишь привлечь к себе больше внимания.
Тем не менее, в покое его не оставили. Он итак не мог сосредоточиться на том, что говорит ему учитель, так еще ему весь урок кто-то тыкал ручкой в спину, шепотом спрашивая, в каких отношениях он состоит с Беллой Каллен, хотя на перемене он перед всем классом сказал Джессике, что они не встречаются.

Эдвард не удивится, если завтра утром это будет напечатано в местной газете.

«Скандалы. Интриги. Расследования».

Да, как-то так.

На историю он не пошел. Эдвард снова просидел второй урок на трибунах, наблюдая за классом Питера. Тот, конечно же, увидел его и помахал ему, но на трибуны не поднялся. А Мейсен был этому только рад.

На книге сосредоточиться не получилось, поэтому за пятнадцать минут до звонка он направился в столовую, надеясь, что по дороге ему не встретиться кто-нибудь из дежурных учителей.

К счастью, добрался он без происшествий.

В столовой никого не было, когда он зашел. Эдвард подошел к буфету, думая, чем бы перекусить. Его взгляд наткнулся на тонну нездоровой и калорийной еды, которая вызывала больше тошноту, нежели желание съесть все это. 

— Какая приятная встреча, — услышал он у себя за спиной.

Эдвард ни на секунду не сомневался, кто это.

— Привет, Белла, — поздоровался он.

Белла улыбалась ему этой приятной улыбкой, которую дарила изредка только своим родственникам. И слухи не врали, на ней действительно была темно-зеленая куртка Эдварда. Было сразу понятно, что это не ее куртка, она ей была большая в плечах и рукава слишком длинные.

Белла выглядела такой дружелюбной рядом с ним, что, казалось, тот инцидент в машине забыт.

— Классная куртка, — добавил он.

— Прости, это, — она подняла руки, как бы намекая на куртку, — вызвало много шуму. Мне лично, конечно, никто ничего не сказал, но я уверена, что тебя не оставили в покое. И не оставят еще долго.

— Все в порядке, — пытался убедить ее Эдвард. — Если тебе действительно так сильно нравится куртка, то носи ее и даже не думай о том, что местные сплетники скоро сожрут меня, если я им не расскажу что-нибудь интересное.

Белла хихикнула, но развивать эту тему они не стали. Она подошла ближе и взяла поднос для еды.

— Что ты делаешь здесь так рано? — спросила она у него и взяла кусок пиццы.

— Прогуливаю, а ты? — Эдвард не стал врать.

— Тоже, — ответила она. — По секрету я узнала, что сегодня на биологии будут у всех брать кровь, чтобы узнать свою группу крови. Я решила не идти, потому что… — она на секунду остановилась, обдумывая над словами. — Я… вроде как, боюсь крови. С ума начинаю сходить, когда чувствую запах.

Эдвард кивнул, прекрасно понимая ее. Когда он был на втором курсе, они по биологии тоже это проходили. Он до сих пор помнит, как несколько человек отпрашивалось в медпункт, а кто-то даже падал в обморок.

— А я… просто не хотел идти на урок.

— Ты будешь что-нибудь брать? — поинтересовалась Белла, указывая на еду.

Мейсен внимательно посмотрел на прилавок. Вся эта еда действительно выглядела настолько тошнотворно, что ее не хотелось есть.

Поразмыслив, он протянул руку к сэндвичу с курицей, а потом на поднос положил еще кефир и яблоко.

— Ого, ты уверен, что наешься этим? — спросила Каллен, глядя на свой поднос, где лежало слишком много еды для такой миниатюрной Беллы, а потом на поднос Эдварда.

Мейсен был уверен, что этого более чем достаточно. На самом деле, этого даже много, он не был уверен, что сможет съесть этот сэндвич.

Кажется, Белла заметила его замешательство.

— Я… — начал Эдвард. Белла пристально смотрела него, кажется, она даже не моргала. — Я не голоден.

К этому моменту в кафетерий уже подтягивались остальные студенты. Работники кафетерия включили радио, как это обычно бывало. На кассе уже собралась большая очередь, но Эдвард и Белла успели оплатить еду вовремя. Немного поговорив не о чем, Белла ушла к своим родственникам. Столик Калленов, который был закреплен за ними с тех пор, как они начали ходить в эту школу, находился у выхода на улицу, около окна, Эдвард же сидел на противоположной стороне, там обычно сидели такие же одиночки, как и он.

Эдвард медленно потягивал кефир, одновременно переписывался с Даяной Денали, с которой не общался уже несколько недель, а то и больше, когда что-то упало на его стол. Это оказался тот самый батончик, который все время пихала ему Кейт, а сама девушка уже направлялась к столику с девочками из группы поддержки. Эдвард проследил за ними глазами, понял, что Гвен сидит вообще в другом месте и смог облегченно вздохнуть, поняв, что драки сегодня не будет.

Он бросил взгляд на столик Калленов. Элис, еще одна сестра Беллы, что-то яростно строчила в блокнот. Была она довольно симпатичной, даже несмотря на маленький рост и стрижку как у парня, но весьма странной. Брюнетка могла идти через рой студентов в коридоре и неожиданно остановиться. Эдвард заметил, что в такие моменты лицо у нее такое напряженное, взгляд затуманен, а кулаки сжаты со всей силы. И стоит она так некоторое время, пока кто-то из толпы не врежется в нее и она не «проснется».

Наверное, страннее Элис может быть только Джаспер Хейл, ее сводный брат, блондин, один взгляд которого заставляет дрожать от страха. Он всюду таскается за Элис, как ее личный телохранитель. Нет, Каллены всегда стараются держаться только в компании друг друга, но чаще всего если вы видите Элис, то с ней наверняка будет Джаспер. Джаспер и Элис не выглядят как обычные брат и сестра, смотришь на них и понимаешь, что тут есть нечто большее. Только сомневаешься, насколько это «нечто большее» законно.

Однако Розали Хейл, близнеца Джаспера и просто очень красивая девушка, о которой мечтает половина школы, и Эмметта Каллена это, походу, вообще не волнует. Если при виде Джаспера и Элис еще можно подумать, пара ли они на самом деле или нет, то взглянув на Розали и Эмметта, вы даже не засомневаетесь. Они могут идти за ручку по коридорам, обниматься утром на парковке или страстно целоваться на переменах, когда у них разные уроки. Это такие Кен и Барби, только в реальной жизни; блондинка Розали такая же красивая и идеальная во всех смыслах, а Эмметт олицетворение мужественности и защиты. Прекрасная пара, проще говоря.

И, наконец, Белла, которая не менее идеальная, чем Розали. По крайней мере, если вы заставите выбирать Эдварда между Розали и Беллой, он определенно выберет Беллу. И не потому, что она не состоит в отношениях. Есть в ней что-то такое, чего нет у Розали, что цепляет Эдварда.

Эдвард отвернулся и посмотрел на свой поднос и тот самый батончик. Есть это желания не было, поэтому к концу ленча все это полетело в ведро.

ХХХ

— Мам, я дома! — крикнул Эдвард, захлопнув за собой дверь. Он повесил мокрую куртку на вешалку до того, как мама выйдет в холл и заметит, что он ходит в старой куртке. Уж кому-кому, а маме все это объяснять не хотелось. Но Элизабет, походу, была где-то в гостиной и встречать сына совсем не собиралась.

Эдвард снял обувь и прошел в гостиную.

— Мам, ты… Ого! — удивился он, когда вошел в гостиную и увидел свою маму. — Ну ничего себе!

Миссис Мейсен закатила глаза.

— Эдвард, прекрати! Ты меня смущаешь, — попросила она.

— Но ты в этой форме выглядишь… вау, — сказал Эдвард, не веря своим глазам. — На тебя напала ностальгия, и ты решила посмотреть, сможешь ли ты влезть в форму полицейского двадцатилетней давности? — шутил Мейсен.

Элизабет снова закатила глаза, но ее радовало, что ее сын, который в последнее время был угрюм и раздражителен, чувствует себя весело и способен шутить. Это же хороший знак, верно?

— С завтрашнего дня я буду работать помощником шерифа. Снова, — объяснила ему все миссис Мейсен.

— Чего? — не веря, спросил Эдвард.

Элизабет всю жизнь жила в Форксе, как и ее родители, и еще несколько поколений. И в основном все мужчины в семье Элизабет становились полицейскими, но ее старший брат безвозвратно покинул Форкс еще в восемнадцать лет, а шестнадцатилетняя на тот момент Лиз очень любила соблюдать традиции своей семьи. Поэтому после школы она подала документы в полицейскую академию, а после нее устроилась работать шерифом в Форксе.

Десять лет назад, когда она была уже помощником шерифа, миссис Мейсен решила уволиться, посвятив всю себя семье, благо зарплата отца Эдварда это позволяла.

Но вот она теперь, разведенная, получающая пособие по безработице, и ее восемнадцатилетний сын, у которого проблемы со здоровьем.

— Если бы мы жили хотя бы в Портленде, то мне надо было бы пройти квалификацию, но так как мы живем в Форксе, устроить меня на работу в полицию можно гораздо проще. В их интересах было быстрее оформить меня как сотрудника, ибо людей не хватает.

Эдвард в шоке уставился на нее. Он даже не подозревал, что его мама снова хочет выйти на эту ужасную работу.

— Мам, а это… ну, не опасно? — поинтересовался он. — В конце концов, прошло уже долгих десять лет с тех пор, как ты была полицейским. Не пойми меня неправильно, я верю в тебя, но твое тело не настолько молодо, чтобы бегать за преступниками.

— Милый, все будет хорошо, — заверила его Элизабет. — А вот у тебя сейчас все будет плохо, — неожиданно угрожающе сказала она, скрестив руки на груди.

Эдвард сглотнул, даже не представляя, о чем сейчас зайдет речь.

Может быть, с ней все-таки связался отец и сказал, что Эдвард к нему не поехал, поэтому она на него злиться, ведь «Эдвард, он твой отец, относись к нему с уважением».

Последнее, что Эдвард собирается делать, так это относиться к нему с уважением.

— Мне звонил твой классный руководитель, — строгим голосом начала мать. Эдвард уже понял, о чем пойдет речь, но он не знал, стоит ему расслабиться или спасаться. — Ты прогулял девяносто восемь часов в этом семестре, а ведь сейчас октябрь!

— Я… — начал оправдываться Эдвард, но, по правде говоря, у него не было хорошей отговорки. — Я не знаю, что сказать. Серьезно, не знаю. Мне в последнее время тяжело сидеть на уроках, поэтому я… просто не хожу на них.

Элизабет устало вздохнула. С одной стороны она понимала, что ему сейчас из-за болезни очень тяжело, но еще она понимала, что сын не может забросить учебу, не сейчас.

— Эдвард, ты должен взяться за голову, — поразмыслив, в итоге сказала она. — Следующий год – последний. Я понимаю, что тебе сейчас трудно со всем этим справляться, но ты должен. Ты должен не ради меня или своего отца, а ради себя и своего будущего. И я постараюсь тебе помочь всем, чем смогу, и быть рядом столько, сколько тебе понадобиться, и не только в плане учебы, ты понимаешь, о чем я говорю. Но как бы я тебя ни поддерживала, мы не сможем продвинуться вперед, если ты сам этого не захочешь.

Эдвард смотрел на нее некоторое время. Он понимал, что спорить с ней бесполезно, ведь она была права. Она была права, но Мейсен чувствовал, что у него нет сил двигаться вперед. И это никак не связано с физическим истощением, он устал морально. Он истратил всяческое желание двигаться вперед. Мысленно он на коленях умоляет время, что с каждой секундой забирает его возможности на хорошее будущее, остановиться и дать ему передышку.

— Я… хорошо, — просто сказал он, но обещать ничего не стал, потому что не был до конца уверен, что у него получиться взять себя в руки.

— Я хочу, чтобы ты подумал, куда хочешь поступать, — продолжила Элизабет. — Я даю тебе время до нового года. Со следующего семестра ты должен взять те предметы, которые тебе пригодятся для поступления. У тебя есть все шансы поступить в хороший университет. Ты знаешь, твой дед хотел для тебя…

— Да, я помню, — перебил ее Эдвард. Он не хотел, чтобы она продолжала. — Ладно, я пойду к себе. Я обещал позвонить Даяне.

Элизабет кивнула, а Эдвард помчался поскорее наверх, пока его мать еще что-нибудь не сказала.

ХХХ

— Когда ты придешь, Эдвард? — чуть ли не истерику устроила ему Даяна, когда он вышел поговорить с ней в скайп ночью. — И вообще, разве ты не спишь в такое время? Из нас двоих только я не сплю по ночам.

Мейсен не мог объяснить свое состояние. Сейчас, в три часа ночи, он не мог закрыть глаза, ему хотелось двигаться и что-то делать, наверное, сказался тот кофе, который он вечером купил в любимой (читайте: единственной) кофейне. Он купил самый большой стаканчик латте без сахара, лишь перестать чувствовать голод хоть немного. Еще немного и он с такими темпами начнет курить. Тогда точно можно будет присвоить себе статус страдающей от всего и вся анорексичеки.

— Прости, просто в последнее время так много дел, — объяснил Эдвард. — В следующем году мой выпускной год, поэтому мама буквально атаковала меня с требованиями, чтобы я начал думать о том, куда хочу поступать. — Его голос звучал устало, но спать он не хотел.

— И ты выбрал, куда хочешь? — спросила она, откидывая назад свои светлые волосы.
Даяна больше не была той маленькой девочкой, с которой он познакомился много лет назад. Сейчас она все больше и больше напоминала ему своих сестер, и Эдвард уверен, что через несколько она будет той самой блондинкой, как и ее сестры, которая на повал сражает местных парней. Однако ее, по-моему, парни вообще не интересовали. Если Кейт начала встречаться с Гаррету на втором курсе средней школы, а Таня была той еще оторвой, то у Даяны насчитывалось целых ноль парней к концу средней школы.

— Я не знаю, чем я хочу заниматься по жизни, — ответил Эдвард.

В средней школе, когда он еще только учился в музыкальной школе, он был настроен после окончания учебы поступать в Джулиард или в любую другую музыкальную академию. Но потом школу искусств и среднюю школу он закончил, практики и страсти к музыке стало намного меньше, в его жизни появился футбол, в который он неплохо играл, и возможность получить в любом колледже футбольную стипендию. Последнее пару лет он именно на это и рассчитывал, но сейчас он не может играть в футбол и… он в тупике.

— Вот ты, чем ты хочешь заняться после школы? — поинтересовался он у пятнадцатилетней девочки.

— Я, наверное, в таком же тупике, как и ты, — сказала Даяна. — Наверное, было бы неплохо поступить куда-нибудь на филологический? Да, и выбрать направление русского языка, чтобы жизнь моя стала проще, — засмеялась она. Но она сразу погрустнела, вспомнив что-то. — Но я бы хотела уехать отсюда. Я не понимаю Ирину, которая проучилась в Сиэтле три года, а потом вернулась сюда.

— Мой дедушка тоже хотел, чтобы я уехал отсюда, — с той же грустью сказал Мейсен, вспоминая дедушку со стороны отца, который ушел из жизни, когда маленькому Эдварду было только одиннадцать. 

— Который был музыкантом?

Для Эдварда Джеймс Мейсен был сродни кумира. Он очень часто приходил к ним домой, чтобы понянчиться с внуком, именно он привил ему любовь к музыке и подарил рояль на девятый день рождения, а вместе с ним построил небольшой гараж на заднем дворе, потому что этот рояль в доме ставить было некуда.

Эдвард был разбит, когда он умер. Но вместе с горечью, что оставил за собой дед, он приобрел эту страсть к музыке, которая роднила его с ним. Когда он садился за рояль, у него появлялось ощущение, будто дедушка снова рядом с ним. Но стоило ему окончить музыкальную школу, он перестал улавливать эту связь с дедом, поэтому желание садиться за рояль отпало у него быстро.

Несколько месяцев назад Эдвард снова почувствовал таким же сломленным и разбитым, только на этот раз ушел его отец. У Эдварда складывалось ощущение, будто доктор Мейсен просто ушел из семьи, а ушел, как и дедушка много лет назад.

Проще говоря, отец умер для Эдварда. Он был уверен, что человек, который живет сейчас в нескольких квартах отсюда, больше не его отец.

— Да, он надеялся, что я, как и он в молодости, будут работать в филармонии в Сиэтле, но никогда не вернусь сюда. — Эдвард вздохнул, вспоминая деда. Прошло уже много лет, как он ушел из жизни, но Мейсен до сих пор хорошо помнит его. Он до сих пор помнит его чарующий мелодичный голос, который часто напевал песни маленькому Эдварду перед сном. — Он не хотел, чтобы я закончил свои дни здесь, как и он.

— Оу, да твой дед ненавидел Форкс, — заметила девочка.

Эдвард усмехнулся. О, это еще мягко сказано.

— Он терпеть не мог это место, — Эдвард говорил это с любовью, вспоминая дедушку. — Постоянно ругал моего отца за то, что тот остался здесь. Но еще больше он бранил себя за это. Ладно, не будем об этом. Я постараюсь прийти послезавтра, но только если дома не будет Тани.

Даяна закатила глаза. Ох уж эти парочки. Она подумала о том, что кто-то должен объяснить Эдварду, что рано или поздно ему придется столкнуться с Таней.

Младшая Денали очень надеялась, что когда она пойдет в старшую школу, у нее таких проблем не будет.

— Ты до сих пор избегаешь ее? — удивленно спросила Даяна. — Вы за столько месяцев так и не поговорили?

Эдвард смутился. Отношения с Таней – больная для него тема.

— Я… в общем… да, я с ней не хочу разговаривать, — все-таки признался Эдвард.

Даяна лишь пожала плечами. Это не ее дело, пусть разбираются сами. Тем более, Таня не выглядит расстроенной и брошенной. Да, первое время, когда Эдвард сказал, что хочет взять перерыв в отношениях, ее сестра выглядела подавленной, но сейчас, кажется, она даже не думает про Эдварда.

Видимо Таня, спустя несколько месяцев, восприняла «перерыв в отношениях» и бездействие Эдварда по отношению к ней, как расставание. Даяна смотрит на Эдварда, который не хочет разговаривать с Таней и избегает ее как может, и до нее доходит, что ее сестра поняла все правильно.

— Тани не будет дома. Кажется… у нее намечается свидание в этот день, — осторожно сказала Даяна, наблюдая за реакцией Эдварда.

Если Мейсен и был озабочен этой новостью, то он очень хороший актер, потому что ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Отлично, — спокойно сказал он. — Тогда увидимся в среду.

Да, это действительно расставание. По крайней мере, подумала Даяна, это было довольно-таки безболезненное расставание, никто из них не страдал.

И Эдвард может прекратить избегать Таню, но Даяна сильно сомневалась, что он перестанет делать это в ближайшее время.

— Ага, — ответила Денали. — Ладно, я пойду. Титаны* ждут меня.

— Да, увидимся в среду.

Эдвард некоторое мгновение смотрел на экран ноутбука. Он вышел из скайпа и решил включить музыку. На его глаза попалась Лана Дель Рей, чьи песни были под стать настроению Эдварда. Он лежал на кровати, смотрел в потолок и слушал мелодичный голос исполнительницы, которая пела про летнюю грусть и про малышку из Бруклина**. Он слушал и думал о том, как было бы здорово, если бы единственная его проблема заключалась в том, что он якобы не понимает свободу семидесятых*** и что любить кого-то для него трудно.

К сожалению, он не может быть героем песен Ланы Дель Рей в реальной жизни. Здесь и сейчас ему надо решать проблемы посерьезней, чем безответная любовь.

Многие скажут: «Боже, Эдвард, прекрати ты уже драматизировать. Через пять лет все твои проблемы будут не важны». Как это не важны? Принимая какое-то решение, некоторые люди, которые довольны успехом своего решения, совсем забывают, что тот момент был самым важным, что именно с него все и началось. Если бы они так усиленно не раздумывали над какой-то проблемой, то результат был бы совершенно другим. Возможно, этот самый результат был бы намного лучше, но кто знает?

А, может, Эдвард действительно драматизирует. В конце концов, его главная проблема сейчас -  собственной тело, за которое он не хочет бороться, а не университет, в который он хотел бы пойти.

Какой же это отстой.

*Атака Титанов, аниме
**Песни Ланы Дель Рей – Summertime Sadness и Brooklyn Baby
***Строчка из Brooklyn Baby – «Они думают, что я не понимаю свободу семидесятых».