- Отлично, - тон голоса Джейсона поменялся с напряженного на веселый в одно мгновение. Он выдернул лист и внимательно его прочитал. На его лице расцвела улыбка. Он не обращал внимания на то, в каком состоянии находится мой отец, который все еще не мог пошевелиться, не мог даже выпустить ручку из скрюченных пальцев. Я оплакивала его падение вместе с ним. Даже если я ненавидела его за причиненную мне боль, я никогда бы не хотела видеть его таким разрушенным, как сейчас.
- Не думал, что все так легко получится, - тем временем заявил Джейсон. Из его голоса теперь не исчезала улыбка. – Попрошу освободить помещение в течение недели после объявления меня главой правления.
- О, кстати… - он шустро убрал документ в поданный ему портфель. Его голос зазвучал буднично, как ни в чем не бывало. – Ты можешь остаться – ты ведь единственный мой акционер, - Джейсон издевательски рассмеялся. – Я выделю тебе кабинет, - усмехнулся он злорадно, наклоняясь ближе к моему отцу. – После того, как отстрою это здание заново. Построю, как ты мне предлагал, что-то своё.
Я ненавидела его за то, что он делает. Он не только отобрал у моего отца все, но еще и наслаждался каждой минутой унижения своего врага. Мерзкий ублюдок. Неужели ему мало того, что он добился своего?
Но мне даже в страшном сне не могло присниться того, что дальше произошло.
- Она умоляла меня остановиться… - прошептал мой отец.
- Что…? – Джейсон онемел, на секунду прекратив праздновать победу. Он замер посередине кабинета, впившись взглядом в моего отца. Тот медленно поднял голову.
- Она умоляла меня остановиться, - повторил папа глухим голосом, его голова слабо качалась на плечах, как будто он внезапно обессилел, но его голос звучал все крепче. – Ползала передо мной на коленях, прося пощады… Предлагала деньги…
- Замолчи, - прошипел Джейсон, но отец внезапно усмехнулся. Жутко было смотреть на это, слушать это. Выражение лица отца было таким, что я решила, будто он по-настоящему обезумел. Сошел с ума.
- Она даже предложила мне свое тело, лишь бы я отпустил ее… - с мрачной усмешкой папа продолжал.
Тошнота подкатила к моему горлу, когда я поняла, о чем он говорит. Я знала, что отец делает это для того, чтобы причинить Джейсону побольше боли. И я даже понимала причину, по которой ему хочется унизить Джейсона в ответ. Но это не мешало мне чувствовать отвращение к своему отцу, признающемуся сейчас в ужасном, хладнокровном убийстве невинной женщины. Я пыталась глубоко дышать, потому что тошнота становилась все сильнее. Я не могла выносить этого.
Внезапно Джейсон подскочил к одному из охранников и выхватил у него из кобуры пистолет. Секунда – и дуло приставлено к голове моего отца, курок взведен.
- Закрой рот, - процедил Джейсон смертоносным голосом.
Я ахнула и отшатнулась назад, плотно к стене, закрывая глаза. Я ждала выстрела. Я думала, что мое сердце разорвется.
Молчание. А затем Джейсон произнес:
- Твоя дочь ответит за все, что ты только что сказал.
Я вздрогнула. Открыв глаза, я снова уставилась на мутную картину противостояния передо мной.
- Тебе ее не найти, - покачал головой отец. – Она уже далеко.
- Как-нибудь справлюсь, - самоуверенно заявил Джейсон и добавил сердито: - Не думаю, что она далеко ушла. Она не бросит папочку в беде. Слишком хороша для тебя.
- Ты не получишь ее, - прорычал отец, снова разозлившись.
- Знаешь, я передумал насчет тебя, - сказал вдруг Джейсон, опуская пистолет и отдавая его кому-то. – Мне надоело с тобой возиться. Оно того не стоит.
Он подал какой-то знак своим охранникам, и несколько из них исчезли за дверью. Другие обогнули стол и оттащили стул вместе с сидящим на нем моим отцом от стола. В ужасе я наблюдала, как его толкнули к спинке, а затем началась возня. Я слышала шорох и щелчки, и звон металла о металл, и не могла даже вдохнуть. Но затем я поняла, что они попросту связали его – привязали к стулу.
- И что дальше? – казалось, отца нисколько не напугало его положение.
- Пойдешь на дно вместе со своим кораблем, как настоящий капитан, - Джейсон снова говорил с весельем.
- Все готово, - сообщили ему вернувшиеся охранники.
- Действуем по плану, - деловито сообщил Джейсон, не обращая больше внимания на привязанного человека, будто его и нет. – Стенли, Хоган, Льюис – вы на свои места. Никто ничего не заподозрит, вы просто выйдете вместе со всеми, как работники банка. Все будет выглядеть, как простая утечка газа.
- А если он выживет? – кивнул на моего отца один из охранников.
- Он не подаст в суд, если не захочет сам сесть в тюрьму, - Джейсон повернулся к моему отцу. – Прощай, Берни. С тобой было весело. – Он наклонился ниже: - Я буду скучать. Хотя… - он усмехнулся, - твоя дочь скрасит мое одиночество. Надеюсь, даже в аду ты будешь помнить, что весь твой бизнес, и даже твоя дочь достались мне.
- Пошел к черту, - снова прорычал отец, на этот раз без прежней уверенности, с бессильной злобой и ненавистью.
- Соберите фотографии, - приказал Джейсон, закидывая мой рюкзак на свое плечо, - мы не должны оставить следов.
Я видела, как Джейсон шарил по ящикам стола моего отца, пока что-то не нашел. Он положил это в рюкзак. После чего вся компания ушла прочь, закрыв кабинет с той стороны.
Наступила гнетущая тишина, пока я слушала, как закрываются двери лифта, и он плавно удаляется вниз. Я была парализована, мои мышцы одеревенели. Папа тоже не шевелился. Я всхлипнула, не выдержав напряжения, готовая упасть на колени от слабости.
- Мелисса? – голос моего отца прозвучал встревожено и заставил меня очнуться.
- Папа… - проскулила я, и разрыдалась.
- Какого черта ты еще здесь?! – заорал он в бешенстве.
Дрожащими руками я отодвинула портьеру, на негнущихся ногах двинулась к отцу. Я должна отвязать его. Я не хотела, чтобы он погиб. Неважно, какие преступления он совершил.
- Я тебя спрашиваю – какого черта ты не ушла?! – он снова заорал, его лицо побелело от гнева, но слезы застилали мои глаза.
- Ключ… - выдавила я сквозь рыдания, - не нашла…
- Справа на стене, - прорычал он с досадой и дернул руками. Я упала перед ним на колени, пытаясь ногтями содрать скотч, которым в невообразимом количестве были обмотаны его руки, заведенные за спину. Его ноги были точно так же примотаны к ножкам тяжелого дубового литого стула. Скотч не поддавался, потому что мои руки слишком дрожали.
- Что мне сделать… - я дергала изо всех сил, но с ужасом обнаружила под скотчем металлические наручники.
- Убраться отсюда! – заорал отец. – Немедленно!
Я проигнорировала его слова и стала искать телефон. Стационарный валялся у стены с выдранными проводами. Тогда я полезла к отцу в карман. Я всхлипывала и растирала слезы по лицу, но не могла остановиться. Потрясение было слишком велико.
- Он все забрал, - мрачно сказал отец, поняв, что я делаю.
- И мой рюкзак, - выдавила я. - В нем оставался сотовый.
- И закрыл дверь с той стороны.
- Твоя секретарша… - промямлила я, собираясь броситься к двери и колотить что было сил.
- Я не знаю, что с ней, - проворчал отец. – Возможно, она с ними заодно.
- Нет… - выдохнула я, помня, что Изабелла пыталась предупредить отца, но не успела договорить. – Они сделали с ней что-то! – я попыталась дернуть дверь, но она действительно оказалась заперта. Дверь была литая, дубовая, тяжелая – мне никогда не вскрыть ее самостоятельно.
- Изабелла! – закричала я. В ответ только тишина. Даже если охранники услышали бы меня, они бы не пришли. Они больше не служили моему отцу. Они оставили бы меня здесь умирать.
- Приведу полицию! – решила я жестко, разворачиваясь назад.
- Нет, - папа очнулся, хотя до этого ни слова не говорил, вяло наблюдая за моими потугами спасти его. Он все еще был в шоке – это было заметно.
- Его надо посадить, - не согласилась я, рыдая. Вернувшись к столу, я сделала новую отчаянную попытку ободрать скотч. Какой в этом смысл, если мне никогда не вскрыть наручники?
- Ты слышала, что он сказал? – прошипел отец. – Мы не можем заявить на него.
- Но он хочет тебя убить! – простонала я отчаянно.
- Никакой полиции, - отрезал он.
- Но что же тогда делать, - прошептала я, прекрасно понимая в глубине души, что отец прав.
Новая мысль посетила мою голову.
- Пистолет! – я вскочила на ноги, резво открывая ящики стола в поисках оружия. – Где твой пистолет, папа? Я смогу отстрелить наручники. Я смогу!
- Мелисса… - усталым голосом произнес он. – Оставь это. Уйди.
- Нет! – я была настроена так решительно, что сдвинула брови, а мои слезы почти пересохли. – Я не оставлю тебя так. Где он? Где пистолет? – я почти орала. Никому не было дела до пятого этажа. Я не знала, что случилось с секретаршей, а остальные этажи, наверное, просто продолжали свою работу, не зная, что здесь происходит что-то ужасное.
- Он забрал его с собой, - наконец, ответил папа на мой вопрос, и мои руки, как плети, опустились по бокам. Я смотрела на отца, находящегося в беспомощном, униженном положении… и мне было его бесконечно жаль. Мое сердце разрывалось от сострадания к нему… несмотря на все, что он мне сделал.
- Папа… - зарыдала я снова, и смотрела на него так, будто вижу в последний раз. Я не могла спасти его сама. И не могла его оставить.
Я попыталась сдернуть с места стул вместе с прикованным к нему отцом, надеясь дотащить их обоих до лестницы и спустить вниз, как есть. Но стул был даже сам по себе слишком тяжелым. Это было огромный, сделанный на заказ из цельного куска дерева, офисный стул с высоченной спинкой, покрытый кожей и инкрустированный золотом. Его было трудно отодвинуть даже тогда, когда на нем никто не сидел. Вместе с папой он становился неподъемен. Я не могла сдвинуть его!
Странная, чудовищная мысль вдруг закралась в мое сердце, вынудив его забиться сильнее обычного.
- Папа… - прошептала я, потрясенно глядя на него, когда бросила попытки до-толкать до двери стул. Мой голос полностью пропал, а горло сдавило.
- Уходи, Мелисса, - приказал он, и прежнее раздражение вновь сделало его голос крепким. – Уходи сейчас, пока есть время.
- Хочешь… - я сглотнула, мой язык немел при попытке произнести следующие слова: – Хочешь, я приведу его? Он сможет сделать это – он умеет… умеет вскрывать замки… и наручники тоже. И он не станет заявлять в полицию, если я попрошу… - к концу предложения от голоса остался только едва различимый шепот. – Пожалуйста, позволь мне попросить его… Я успею, это недалеко… Клянусь, никто не узнает, он сохранит твою тайну. Он поможет…
Несколько секунд папа смотрел на меня без всякого выражения, не понимая, что я имею в виду. А затем его лицо сильно побледнело… и вытянулось от гнева.
- Пошла вон отсюда! – заорал он в таком бешенстве, что я подпрыгнула на месте, невольно пятясь от него назад, несмотря на то, что он был привязан и ничего не мог сделать мне. – Убирайся!!
- Папа… - я снова зарыдала, не желая уходить. Не желая бросать его здесь, связанная запретом обратиться в полицию или к кому-либо другому. Это означало – оставить его на верную смерть. Я не могла!
- Уйди с глаз моих долой!! – орал папа, дергаясь на стуле, делая попытки добраться до меня, даже связанный. – Пошла отсюда!!
- Я не могу… - шептала я, качая головой и глядя на беспомощного отца. – Не могу бросить тебя тут. Я приведу хоть кого-нибудь. Вызову… хотя бы пожарных, папа…
Он рычал, изрыгая пустые ругательства на сицилийском, не в силах больше произнести ни одного членораздельного слова на английском. Он приказывал мне уйти.
- Я приведу, приведу, - обещала я, уже сама не понимая, что несу. Я только знала, что никогда не смогу оставить отца умирать. Может, я ослушаюсь и позову полицию. Может, я рискну и обращусь прямо к Эдварду. Может, я сделаю что-то другое – я не знаю. Но точно не смогу бросить отца в беде. О чем только Элис думала, когда отсылала меня домой? Неужели она считала, что я смогла бы намеренно оставить отца умирать? Что если бы с ним что-то случилось, пока я в безопасности, я смогла бы простить себя за то, что была далеко?
Я кинулась к двери, в спешке не попадая ключом в замок. Мои руки дрожали. И я шептала себе под нос обещания, что я обязательно вернусь с какой-либо помощью.
Как только папа увидел, что я помчалась к выходу, его ругательства стихли, и в кабинете было слышно только мое бормотание и всхлипы.
- Мелисса, - тихо сказал он, когда я взялась за ручку, приоткрывая дверь.
Я немедленно замерла и затаила дыхание.
- Да? – я ожидала любых указаний от него.
Папа странно помолчал, но прежде, чем я успела бы повернуться к нему лицом, добавил:
- Ты помнишь, о чем мы договаривались.
Я не поняла, о чем он. О договоре насчет Эдварда? Мое сердце сжалось до боли. Неужели даже сейчас папа станет напоминать мне об этом?
Но я ошиблась.
- Если со мной что-то случится, - продолжил он так тихо, что я вынуждена была напрячь слух. Я все еще стояла одной ногой на черной лестнице, приоткрыв дверь, но еще не шагнув за нее. – Если я буду неспособен… защитить тебя, ты должна выполнить наш уговор.
- Я не понимаю, - прошептала я с огромной болью в сердце.
- Твои деньги, - напомнил папа. – Ты должна взять их и исчезнуть. Мы об этом говорили. Чтобы Стоун не добрался до тебя.
Все мое тело застыло, а от потрясения открылся рот. Мое мироздание зашаталось под ногами, расходясь трещинами в полу. Я с трудом удержалась на ногах из-за головокружения. Что он сказал? Я не могла постигнуть смысла его слов.
- Я знаю, ты умеешь прятаться, - добавил отец в конце совершенно мертвым голосом.
Я медленно развернулась и уставилась на отца так, будто вижу его в первый раз. Его слова слишком медленно доходили до моего воспаленного сознания, но сердце… оно уже чувствовало значение сказанного… и билось все быстрее. Билось ощущением свободы.
- Что, отпустишь меня? – спросила я медленно, и мой взгляд был таким же осторожным и недоверчивым, как и голос. Я не могла поверить, что это правда.
Папа посмотрел на меня пронизывающе, не понимая…
Неужели он всерьез полагает, что, получив такой шанс, я исчезну одна? Мое сердце билось о грудную клетку от одной только мысли о возможности… такой реальной возможности снова быть с Эдвардом, причем практически официально. Папа отпускает меня – это было все, о чем я могла думать. Эдвард.
А потом до отца дошло, что означает выражение моего лица… и он смертельно побледнел.
- Я не это имел в виду, - с внезапным отвращением выплюнул он, но я молчала, просто глядя на него. Какое для него имеет значение то, что будет после, говорил мой взгляд. Он отпускает меня. Он сам сказал это. Я едва могла дышать, боясь даже дыханием спугнуть удачу.
Лицо отца перекосилось от ярости.
- Уходи, Мелисса. Убирайся! – снова заорал он в бешенстве. Его голос звучал даже громче, чем до этого. – Убирайся, пока я не передумал!! Сейчас же!!
Больше просить не пришлось. Выскочив на лестницу, я летела по ступеням вниз так, будто у меня выросли крылья. У меня не было никакого плана в голове, только сумбур. Крутящиеся в бешеном водовороте мысли.
Я могла сейчас на полном основании просто оставить отца умирать, а сама спастись и быть счастливой. Могла уйти, спрятаться, исчезнуть – зная, что отец погиб, потому что я ничего не сделала для его спасения. Я стану свободной навсегда. Я смогу быть с любимым.
И мысль об этом была настолько исцеляющей, что сердце рвалось наружу, и слезы мешали глядеть вперед. Мешали видеть отверстие, в которое нужно было вставить еще один ключ в нижнюю дверь – от выхода на свободу.
Конечно, еще оставался Джейсон. И он так же, как и мой отец, никогда не прекратит попытки найти меня.
«Я сделаю с ним то, что в прошлый раз не удалось», – это не была пустая угроза. Он сделает. И наша с Эдвардом жизнь никогда не будет спокойной.
Решиться на безумство, воспользовавшись странной и неожиданной благосклонностью отца, было трудно. Слишком мало времени. Такие вещи не делаются наобум. Я должна была точно знать, что это не станет моей роковой ошибкой. Что отец не передумает спустя месяц или два, когда окажется, что меня нет, а у него все хорошо… и не начнет новую охоту. Слишком многое поставлено на карту, и жизнь Эдварда – не монета, которую можно подбросить вверх. Я должна быть уверена, что все это не закончится его смертью. Я должна быть осторожной в своих желаниях.
Но я готова была рискнуть, прямо сейчас. Я уже представляла в своем воображении счастливую улыбку Эдварда, когда приду к нему… навсегда. От свалившегося счастья я почти не могла дышать!
Но было кое-что, что мешало осуществлению прекрасного вожделенного плана. Как бы мне ни хотелось свободы… я знала, что никогда не смогу быть по-настоящему счастливой, если отец умрет по моей вине. Если я оставлю его сейчас на погибель… я никогда не прощу саму себя.
Мучительный выбор разрывал мое сердце на части, когда я выбралась на улицу – во внутренний двор. Банк имел форму буквы «П», и примыкал обратной стороной к другому зданию, отчего дворик был похож на колодец. Здесь не было машин. Это место не использовалось никем, кроме маленькой кухни в противоположном крыле банка. Там была точно такая же дверь, как та, из которой вышла я. Сейчас она была заперта, но из вентиляционного отверстия выходила струйка пара, говорящая о том, что повара активно готовят обед для папиных ничего не подозревающих работников. Что там Джейсон сказал?
«Это будет похоже на утечку газа».
Я не знала, сколько времени прошло после его ухода. Но наверняка немало, чтобы никто не смог заподозрить в афере его. Тем более официально он теперь руководитель компании. Кто бы стал разрушать собственный банк? Ублюдок еще и получит страховку отца, которая окупит весь ремонт.
Я не знала, каковы масштабы задуманного Джейсоном, но он сказал: «Разрушить, чтобы построить что-то свое».
На этой мысли мой желудок провалился вниз. Кроме отца, в банке еще находятся десятки людей! Как можно обречь их всех на смерть?!
Мой прекрасный план отодвинулся на неопределенный срок. Я не могла оставить отца. Как и не смогла бы жить, зная, что могла спасти всех остальных ни в чем не повинных людей. Я бросилась через маленькую арку на улицу – ища ближайший телефон. Уж лучше отец сядет в тюрьму, чем умрет. Уж лучше так, чем десятки человеческих жизней на моей совести. Потом я подумаю об остальном. Потом я подумаю об Эдварде. Боже, как я люблю его!
Я не успела…
Ближайший телефон находился на Норд-стрит, примерно в квартале отсюда. Я успела пробежать лишь метров пятьдесят, когда прозвучал взрыв.
Люди, идущие по улице, завизжали, когда земля содрогнулась, а в нескольких магазинах разбились и посыпались стекла витрин.
- Нет! – закричала я, оборачиваясь назад. Мои ноги приросли к земле, когда я увидела столб черного дыма, поднимающийся вверх.
Вокруг наступил хаос. Люди, крича, разбегались во все стороны, но многие, наоборот – бежали к банку, желая посмотреть на представление.
Ноги не гнулись, когда я двинулась назад. Я была парализована ужасом. Мое дыхание останавливалось, и требовалось усилие, чтобы заставить себя дышать через огромный острый ком в горле.
Сирены прозвучали совсем недалеко, но мое сознание было слишком застывшим от потрясения, чтобы осознать, кто едет сюда. Я только понимала, что помощь близко, и моего звонка больше не требуется. Меня влекло вперед, к банку, и слезы текли по лицу, но рыдания еще не вырвались из стиснутой груди.
Я находилась в шоковом состоянии, когда прозвучал второй взрыв вслед за первым. Крики людей вокруг, беготня, скрип шин, громкоговоритель – все слилось в одно бесконечное мгновение, наполненное моим страхом. Мое состояние можно было описать, как безумие. В ушах стояла странная глухота, как бывает при контузии.
Работники выбегали из банка… и только я продолжала идти вперед, собираясь войти в двери, подняться наверх и попытаться спасти своего отца – то, что я должна была сделать раньше, но не сделала, потому что слишком долго тянула.
Меня толкали в плечи, но я не ощущала боли… не видела лиц. Нижние два этажа уже были охвачены огнем, но это меня не волновало – я продолжала идти вперед. Только делала это медленно, как во сне, когда бежишь, но не можешь достичь цели.
Только когда меня схватили и поволокли назад, я начала приходить в себя и сопротивляться.
- Пустите меня, - хрипло выкрикнула я, - там мой отец!
- За линию! – раздавался громкий голос мужчины, который схватил меня в охапку и тащил назад – подальше от дверей. – Выставить ограничители! Никого не пускать!
Меня вытолкнули в толпу, и чьи-то руки схватили меня за предплечья, чтобы не пустить вперед, так как, едва меня отпустили, я попыталась снова броситься к банку.
- Нет! – рыдания, наконец, вырвались из сухого горла, когда я поняла, что цель становится все дальше. – Отец!
Его беспомощная обездвиженная фигура стояла перед моим мысленным взором, когда слезы застлали мои глаза. Я смотрела на огонь, пожирающий этаж за этажом… все выше и выше… и я рвалась вперед, не отдавая себе отчета в том, что делаю.
- Папа! Нет! – я не могла оставить его там умирать!
- Мелисса, вы ничем не сможете помочь, - сказал кто-то, кто знал меня. Мне было все равно, кто это.
Грудь разорвало от рыданий, и я начала кричать, но никто не собирался отпустить меня. Мое состояние безумия становилось все более очевидным.
- Бегите наверх, на крышу! - кричали вокруг меня люди, показывая рукой наверх. В отдалении прозвучал рокот вертолета.
Работники банка, примкнувшие к стеклам на третьем и четвертом этаже, один за другим исчезали, спасая свои жизни. Они направлялись на шестой этаж, в архив, откуда беспрепятственно могли выйти на крышу, где их подберет вертолет, и они будут спасены. И только мой отец останется беспомощно связанным и запертым в своем кабинете… где сгорит заживо в течение ближайших двадцати минут.
- Отец! – рыдала я, картина его смерти была непереносима для меня. - Отец!
Почему никто не заходит внутрь?! Мне было невыносимо видеть, как периметр банка окружили красной лентой, чтобы никто не подходил. Стекла первого и второго этажей, а затем и третьего, с треском вылетали от пламени, бушевавшего внутри. Из бокового окна – за которым, я знала, находится кабинет отца – уже валил черный дым. Это значило, что папа уже задыхается. Почему никто не идет внутрь, чтобы помочь ему и другим людям? Неужели их всех бросили на произвол судьбы – надеясь, что работники сами доберутся до крыши? А как же быть с теми, кто пострадал при взрыве? Они оставят раненых умирать? Они же спасатели. Почему они все еще здесь?
Я услышала сирены пожарных машин, и обезумевшим, мутным от слез взглядом наблюдала, как они разматывают шланги, готовясь заливать огонь. Сердце билось в груди так сильно, что причиняло боль. Их действия казались мне невыносимо медленными.
- Там мой отец, - захлебывалась я, находясь почти в агонии от того, что они могут не успеть.
- Не волнуйся, он наверняка уже поднялся со всеми наверх, прозвучал женский голос слева от меня, вырвав из моей груди приступ нового рыдания.
- Нет, - я качала головой. Они не понимали, что на самом деле все не так, как кажется! - Он не мог, не мог покинуть! Не мог!
- Где он? – крикнул кто-то, и я тут же поняла, что обращаются ко мне. Кто-то услышал мои молитвы.
Этот голос словно лезвием прочертил рану на моем сердце, хотя в тот ужасный момент я не могла осознать, почему так произошло. Слезы мешали мне видеть, кто передо мной. Это был спасатель в форме, и мое сердце сжалось в муке при взгляде на него, хотя сознание еще не успело оформить чувства в образы. Мне просто стало больно.
- Пятый этаж, крайний кабинет за большой кожаной дверью, - выдохнула я прежде, чем осознала, что говорю. Разум не поспевал за словами. Я все еще находилась в шоке, и не могла быстро соображать.
И только когда парень развернулся и направился к банку, до меня дошло, почему его голос вызвал внутри меня такую боль.
- Нет!! – заорала я, когда знакомую фигуру скрыли клубы дыма, и я наконец-то осознала, что это был Эдвард.
Я думала, что до этого мне было больно и страшно, когда представляла себе, как мой отец сгорает, привязанный, живьем. Я ошиблась!
По-настоящему больно мне стало сейчас, когда тот, кого отец мечтал убить, пошел жертвовать собой, чтобы его спасти. Спасти своего убийцу.
- Нет!! – заорала я и бросилась вперед, чтобы его остановить. То хрупкое счастье, которое всего двадцать минут назад было в моих руках, стало просачиваться сквозь пальцы, как вода… исчезать, как несбыточная мечта… разрушенная мной.
Только не он! Вопило все мое существо, и сейчас я по-настоящему обезумела от перспективы потерять обоих. Мысль о смерти отца вдруг отошла на самый дальний план… стала не значимой по сравнению со смертью Эдварда. Он не может идти спасать своего убийцу!! Только не он!!
Кто-то схватил меня, и я вырывалась, как тигрица. Мои слезы пересохли, осталась только ярость.
- Остановите его!! – еще никогда я не кричала с таким надрывом, как сейчас. Я действительно оказалась на грани умопомешательства. Я была готова прорубить себе дорогу любым способом, даже если мне придется ради этого кого-нибудь убить.
- Белла? – я услышала удивленный голос, но едва могла различить лицо державшего меня мужчины – тоже спасателя.
- Брайан! – выдохнула я, и с тем же безумием, что до этого рвалась к банку, я вцепилась в полы его куртки.
Я практически повисла на нем, дергая изо всех сил. Наверное, я показалась ему больной сумасшедшей, потому что его глаза расширились, хотя он и придержал меня за локти, помогая стоять.
- Он ушел туда… он ушел туда… - повторяла я срывающимся и пропадающим от волнения голосом.
- Кто? – Брайан оглянулся вокруг, и его брови с пониманием нахмурились.
- Эдвард… - шептала я, совершенно позабыв настоящее имя Джонатана, да это и не было важным – Брайан понял это даже без уточнения.
- Черт бы его побрал, когда он успел? – пробормотал он, и в его голосе и глазах была паника.
- Спаси его… - умоляла я, цепляясь за него изо всех сил, чувствуя, что мои ноги слабеют от невыразимого страха.
Его рация ожила, оттуда раздался спокойный голос, который я узнала:
- Вижу странное устройство на стене пятого этажа. Это не газ, Брайан. Вызывай саперов. Прием.
- Заберите ее кто-нибудь, - закричал Брайан, потому что не мог оторвать меня от себя. Два других спасателя отодрали меня от его груди, задыхающуюся и пытающуюся осознать, что означают слова, сказанные по рации.
«Это будет выглядеть, как утечка газа», - сказал Джейсон.
«Будет выглядеть», - значит, на самом деле это будет не она.
О… мой мозг, должно быть, потерял способность обрабатывать информацию. Все, что я в состоянии была делать, это в ужасе наблюдать… за драмой, разворачивающейся передо мной… не в силах ничего изменить, потому что чьи-то руки держали меня.
- Убирайся оттуда, - собрано приказал Брайан по рации, отходя от меня подальше, и я изо всех сил напрягала слух, боясь что-либо пропустить.
- Я уже на месте, - невозмутимо раздалось с того конца.
За гулом сирен и криками множества людей я не могла больше услышать, о чем они говорят: Брайан оказался слишком далеко.
Меня снова передали в руки толпе, и спасатели побежали куда-то, руководимые рукой Брайана. Я видела, как он продолжает говорить по рации, его лицо было сосредоточенным и взволнованным. Никто не побежал вслед за Эдвардом внутрь.
С правой стороны начала двигаться машина пожарной охраны, и я поняла, что они готовят лестницу. Надежда вспыхнула в груди ясным пламенем, когда я поняла, что они собираются спасать моего отца через окно. Это, однако, не мешало мне пребывать в ужасе от того, что Эдвард находится там же, внутри. Что он в опасности. И что он видел какое-то устройство на стене.
Напряжение было столь велико, что я просто не могла оставаться сторонним наблюдателем. Я вырвала руки и начала пробираться сквозь толпу – направо, чтобы лучше видеть окно кабинета отца. Оттуда перестал валить дым – хотя весь четвертый этаж давно горел. Стекла пятого пока держались.
Лестница начала подниматься, спасатели и пожарные кричали, показывая вверх, жестами руководя автоматикой, чтобы лестница занимала правильное положение.
Я прижала обе руки к груди, взволнованно наблюдая за процессом. Надежда была ощутимее с каждым преодоленным метром… несмотря на то, что лестница двигалась раздражающе медленно.
Я даже видела иногда появляющийся силуэт Эдварда в окне – он что-то говорил по рации. И этот образ был сказочным для меня.
А затем сказка кончилась…
Взрыв, более мощный, чем предыдущие два, прозвучал тогда, когда лестница была почти у цели. Это было другое крыло здания… тем не менее, все стекла пятого этажа одновременно выбило из рам, и осколки полетели вниз, вынуждая спасателей в спешке отбегать.
Люди завизжали, прикрывая головы руками… кто-то бросился подальше отсюда. Но только не я.
Время остановилось. Казалось, вокруг меня возник вакуум… я даже не могла слышать звуки… чувствовать что-нибудь. Мое сердце провалилось вниз, я не чувствовала его биения.
Тело оцепенело, застыло, будто скованное льдом… когда стекло кабинета отца дрогнуло… но еще не разбилось. Оно устояло, хотя это ничего не значило. Весь пятый этаж был в огне, кроме кабинета моего отца.
Не было никакого движения внутри. Я видела дым, клубящийся за стеклом. Спасатели снова поспешно стали руководить лестницей.
Я не чувствовала под ногами землю… весь мой мир заколебался… готовый разрушиться прямо сейчас. Мне казалось, я умираю – так холодно стало внутри меня. Пустота наваливалась, готовая слизать все эмоции и навечно остаться во мне. Больше ничего. Ужас был настолько сильным, что я перестала ощущать что-либо, кроме бездны, в которую падала…
Второй взрыв уже не стал неожиданностью. Я ждала этого с болью и безысходностью… обессиленная и уничтоженная… вымороженная изнутри. Если уж судьба решила забрать у меня все – к чему дарить надежду?
Второй взрыв был сильнее первого. Огонь прошил здание насквозь, вылетев красными языками из каждого окна… разбил окно папиного кабинета и вырвался наружу… разорвав мне сердце…
Другие пожарные машины приступили к работе, начав заливать пятый этаж… А я мертвым взглядом смотрела на пожарных, взбирающихся по лестнице вверх и скрывающихся в черном окне кабинета отца… Во мне не осталось ничего, кроме боли – лижущей изнутри так сильно, что все тело было оцепеневшим и сгорающим, как будто я сама нахожусь в том пламени, которое вижу перед собой. Агония была бы легче. Смерть была бы милосерднее, чем это. Безумие стало бы для меня спасением.
- Один живой! – крикнул пожарный, высунувшись из дымящегося окна. Он помахал кому-то рукой, и я увидела спасателя, взбирающегося по лестнице с каким-то приспособлением в руке. За ним тянулся провод.
Я не могла осмыслить то, что услышала. Один живой. Почему один? Не могла почувствовать надежду ни на что. Кто выжил? Я знала, если судьба решила меня наказать – она отберет у меня именно Эдварда. Ну, конечно. Кого же еще.
Я заставила себя двигаться вперед, к машинам скорой помощи, которые выстроились в ожидании около пожарной машины. В моих ушах стояла гулкая, звенящая тишина – несмотря на то, что вокруг все кричало и двигалось, и творился хаос.
Никто меня не остановил на этот раз. Все были слишком заняты, чтобы обратить внимание на тяжело бредущую девушку, зашедшую за ограничительную черту.
Я не видела, как спускали тела – струсила смотреть.
Я увидела носилки, за ними вторые. Папа меня не заинтересовал – при одном взгляде на него я поняла, что с ним все в порядке. Более-менее. Его голова была в копоти, но глаза открыты. На лице кислородная маска, которую он поправлял рукой.
Мои ноги хотели подломиться, когда я поняла, что отец жив. Но я упрямо шагала вперед на дрожащих, подкашивающихся ногах – так медленно, что даже не была уверена, что иду. Время замерло на месте, а сама я находилась у опасной черты, один шаг за которую означает смерть. Я хотела бы сойти с ума – чтобы избежать острой изматывающей боли, которая резала мое сердце.
Тело на вторых носилках было обездвижено ремнями. Я видела ноги, одетые в защитные черные штаны с желтыми полосками. Куртка была распахнута, и одна рука бессильно свисала вниз. Я видела на груди и животе что-то ярко-красное… но мое воспаленное сознание не могло определить, что это такое… Я не могла разглядеть лучше, потому что врачи в синих костюмах с красными крестами окружили носилки, делая что-то. А затем врач шагнул в сторону… и я увидела лицо лежащего на носилках человека. Лицо… которое значило для меня больше, чем моя собственная жизнь… лицо… которое было настолько обгоревшим, что на нем не было кожи…
Земля причудливо исказилась перед глазами и закачалась из стороны в сторону. Из глубин моей души стал подниматься громадный, угловатый, нарастающий ком, распирая легкие, раздирая грудную клетку. Мышцы живота конвульсивно сократились, выталкивая из горла хриплый, рвущий сердце, душераздирающий крик…
Безумие накатило сокрушительной приливной волной. Ноги подогнулись. Мой мир распался на осколки, и я разрушилась вместе с ним, утонув в океане невыносимой, удушающей, испепеляющей боли… И я не хотела всплывать…
Спасибо Вафельк@ за душераздирающее стихотворение к главе!
Приползла из-за угла мгла,
Принесла с собою мгла боль,
Боль всю душу до костей прожгла
И рисует моим пеплом ноль.
Ноль остался от моих слёз,
От меня и от тебя ноль.
Отражали слёзы свет звёзд,
А теперь осталась лишь соль.
Мне в агонии навек тлеть
Без тебя и без твоих глаз.
Мог огонь с тобою нас греть,
Но решил обоих сжечь дотла…
Приползла из-за угла мгла,
Принесла с собою мгла боль,
Боль всю душу до костей прожгла
И рисует моим пеплом ноль.
Ноль остался от моих слёз,
От меня и от тебя ноль.
Отражали слёзы свет звёзд,
А теперь осталась лишь соль.
Мне в агонии навек тлеть
Без тебя и без твоих глаз.
Мог огонь с тобою нас греть,
Но решил обоих сжечь дотла…
От автора: Тяжело что-то добавить к этому. Жду ваших комментариев на форуме, очень. Надеюсь, вы не будете слишком сердиться на Мелиссу – она не могла оставить людей умирать. И, хотя изменить что-либо она не смогла, уйти тоже было бы неправильным.
Я еще не начинала писать следующую главу, но она, скорее всего, тоже получится в двух частях. И вы наверняка хотите прочитать и ее полностью тоже, без перерыва, так что надеюсь на ваше терпение – я не робот, чтобы написать 30 страниц ворда за неделю. Но если получится, то я конечно же выложу в срок. Но если задержится, вы уж не серчайте! Тяжело наверстывать после перерыва такое количество фиков сразу!
Следующая глава будет от Эдварда – мы узнаем, что происходило внутри банка, когда Джон вошел туда. Это не будет так же печально, как здесь – скорее, захватывающе. Пожалуйста, помните, что по сюжету он выживет.
Главу я выложила всю, но очень надеюсь, что вы отпишитесь не только по концовке, но и по поводу противостояния Джейсон-Чефалу тоже. Столько тайн раскрылось! Мне интересно ваше мнение.
Источник: http://robsten.ru/forum/20-773-1#468476
0
