- Пожалуйста… - прошептала я, когда доктор Каллен обернулся, напряженно глядя на меня. И он тяжело вздохнул.

Доктор медленно подошел к кровати и уставился на лежащего Эдварда с мучительным выражением на лице.

Я поднялась на трясущихся ногах и сделала шаг ближе к нему, заглядывая в его сострадающие глаза. Я видела, как его руки вцепились в бортики кровати. И он снова… молчал.

Надежда на чудо начала разгораться в моей груди с новой неодолимой силой. Каждый раз, когда он медлил с ответом или допускал колебание на своем лице, я понимала, что на верном пути. Он может спасти Эдварда, даже если я не знаю, как.
- Вы должны, - потребовала я, перейдя на шепот, чтобы нас никто не слышал. – Вы обязаны помочь ему. Если вы способны на это, почему не делаете?!
- Я не могу… - выдавил он так глухо, что я смогла прочитать слова только по его губам.
- Почему? – я пыталась сдержать слезы, но не смогла, и они молчаливо потекли из моих глаз. – Вы же врач. Неужели вы сможете смотреть, как он умирает, зная, что могли бы его спасти?
- Все не так, как ты думаешь, - покачал он головой, и мне показалось, что его пальцы сейчас погнут бортик кровати от напряжения. – Я не имею права решать это… без его согласия.

Слово было сказано. Доктор признал, что способен… Мое дыхание участилось, а сердце билось с новой силой… с новой надеждой. Он может его спасти!

Я вцепилась в бортик кровати с другой от доктора стороны и просто смотрела на него… но выражение его лица не менялось, оставаясь измученным и напряженным, и мрачным.

- Неужели вы считаете, что он бы отказался? – выдохнула я недоверчиво. Отказаться от жизни? Доктор, видно, бредит!
- Он отказался бы… вполне возможно, если бы у него был выбор. Если бы я только мог поговорить с ним… Но без его согласия я не могу, Белла, я не могу… - прикрыв глаза, доктор медленно покачивал головой.
- Я могу дать согласие вместо него, - я сделала последний шаг, разделяющий нас, несмотря на то, что фигура доктора Каллена теперь внушала мне ужас – после всего, что я узнала. После его очевидной принадлежности к чему-то сверхъестественному. – Я его жена.

Доктор посмотрел на меня так, что я сразу поняла – этот аргумент не сработает. Тогда я попыталась донести до него столько правды, сколько смогу:
- Я знаю, он хотел бы жить, - дрожащими руками я держалась за кровать, не давая себе отступить от Карлайла ни на шаг, несмотря на то, что быть так близко от него было для меня невыносимым. Но я засунула свой страх подальше. Все, что угодно, за жизнь Эдварда – я ведь клялась себе в этом много раз. И сейчас не уступлю. – Он… говорил мне об этом.

Доктор обернулся вполоборота, и я увидела искру надежды сквозь маску боли и недоверия на его лице. Это придало мне сил. Я кивнула, уверенно.
- Он говорил, что хотел бы жить – неважно как. Вы же знаете, как он был склонен к риску! Я боялась, что с ним что-то случится. И он уверял, что поправится… любым способом… Он обещал мне не умирать. Он поклялся мне! - рыдание все-таки вырвалось из горла, когда я взглянула в сторону кровати. Эдвард не сдержал свою клятву, данную мне когда-то. Колечко, которое висело сейчас на цепочке на уровне моей груди, на котором было написано: «Любовь сильнее смерти», являлось символом его клятвы. Но также я помнила, как однажды он сказал: «Пока ты любишь меня, я не умру, обещаю». Я оставила его, отказавшись от нас и отрекшись от нашей любви. В его понимании, я не любила его больше. И боль от этой мысли была сильнее всего прочего. У алтаря я поклялась ему в вечной любви, и не сдержала слово. И тогда он тоже не сдержал свое… Он пожертвовал своей жизнью ради человека, который разрушил нас – считая, что делает мне добро. Даже после моего предательства он продолжал любить меня и заботиться обо мне. И теперь он умирает – нелюбимым, несчастливым, преданным, обманутым. Он не заслужил этого ни единым своим поступком! Неужели он умрет, даже не узнав, что я его люблю – сильнее собственной жизни? Неужели умрет, не узнав, что все, что я делала, было ради него?

«Борись. Любовь сильнее смерти», - эти слова вдруг отчетливо врезались в мое сознание, давая ясную цель. Сильнее смерти.

Если я люблю его, я найду способ его спасти. Я стану бороться. Я должна ему, очень много. И единственное, что может искупить мое предательство – это спасение Эдварда. Любой ценой.

Медленно, глядя на Карлайла с невыносимой болью, я опустилась перед ним на колени, не разрывая контакта наших глаз. Мне было все равно, кто он – Бог ли, Ангел или сам Дьявол. Если ему нужна моя душа, пусть заберет ее. Если моя жизнь в обмен – я отдам и ее тоже. Деньги – они тоже у меня есть. Три миллиона – достаточная сумма, чтобы подкупить даже самое несговорчивое существо.

- Пожалуйста… - прошептала я, глядя, как широко распахиваются его глаза и рот в настоящем ужасе. Это могло не сработать с моим отцом… но доктор Каллен был слишком добрым, чтобы это не подействовало. Он не сможет устоять.

Он ахнул.

Но прежде, чем он успел начать меня поднимать, я вцепилась в его ногу.
- Скажите мне, что вы хотите в обмен на его спасение? – взмолилась я, не сдерживая слезы.
- Встань, пожалуйста, - пораженно и крайне испуганно бормотал он, аккуратно пытаясь оторвать меня за плечи, но я лишь сильнее прильнула к его ноге.
- Деньги? – шептала я. - Назовите любую сумму – она будет ваша. Хотите, возьмите меня? Что мне сделать, чтобы вы спасли его? Просите, что угодно! Только пусть он живет!
- Пожалуйста, прекрати это! Мне ничего не нужно. Господи, прекрати это, поднимись, поднимись! – отчаяние и боль звучали в голосе доктора.
- Я не отпущу вас, - я упрямо цеплялась на него, продолжая безостановочно рыдать, - пока вы не согласитесь!
- Ты не знаешь, о чем просишь, девочка моя… - с такой болью воскликнул доктор Каллен, что мое сердце съежилось. Но я не позволила страху отравить мою решимость.
- Мне все равно, - захлебывалась я. – Заберите его с собой – туда, откуда вы явились. Сделайте ему тысячи операций. Только спасите…
- Я не назвал бы это спасением, - доктор Каллен опустился на одно колено, все еще неловко пытаясь отодрать меня от себя, но я держалась очень крепко за него, не собираясь упускать шанс его разжалобить. Его голос звучал крайне отчаянно: – Все совсем не так красиво и радужно, как может показаться. Он может пожелать умереть, когда узнает, кем стал. Такое уже… было! Он может возненавидеть меня за такое спасение…
- Он не станет ненавидеть вас, – пообещала я, - клянусь!
- Девочка, ты не понимаешь. Иногда смерть – это лучшая перспектива…
- Нет! – я почти закричала, поднимая глаза и встречаясь с потрясенным лицом Карлайла. – Как вы можете говорить так?! Вы же врач! Он, не раздумывая, отдал свою жизнь, спасая человека. Вы же, обладая возможностью спасти, сомневаетесь?! Я не понимаю вас! Я думала, вы ему друг! Он полагался на вас, доверял вам! Он всегда говорил, что вы не бросите его в беде! Так и было… так почему сейчас, когда он так остро нуждается, все иначе?!

Сомнение и боль в лице доктора Каллена были очевидны, но он качал головой в несогласии. В его глазах была настоящая агония, и я, наконец, позволила оторвать себя от пола. Как пушинку, доктор поднял меня и усадил на стул.

Рыдая от безысходности и неспособности отменить надвигающуюся смерть, я снова вцепилась в руку Эдварда, прислоняя к ней разгоряченный лоб. Его тепло, его сердцебиение – было всем для меня в этом мире. Когда он перестанет существовать, то я тоже найду способ умереть. Я не буду жить без него.

Я что-то бормотала, но в новом приступе безумия не соображала, что именно. Это продолжалось довольно долго, и доктор Каллен не мешал мне заливать слезами больничную робу Эдварда. Я гладила мягкую кожу, запоминая ее ощущение под своими пальцами, клянясь, что его смерть не разлучит нас. Я найду способ… я буду с ним. Я совершила слишком много ошибок, чтобы заслужить жить после того, как Эдвард умрет. Боль была такой разъедающей, что воздух снова казался раскаленным, будто я уже в аду. Одни сутки – это все, что мне осталось. Да и это время мне вряд ли позволено будет провести рядом с любимым.

Когда я выплакала последние слезы, то подумала сначала, что доктор Каллен ушел – так тихо было вокруг. С трудом повернув слабо качающуюся голову, я застала Карлайла сидящим рядом со мной на втором стуле. Его тело было наклонено вперед, а лицо спрятано в ладонях, как если бы он плакал. Скрюченные пальцы вцепились в волосы. Он не шевелился, и все его тело было крайне напряжено.

Услышав, что мои рыдания затихли, он медленно поднял на меня глаза… в которых плескалась такая агония, словно боль разрывает его изнутри. Он выглядел внезапно постаревшим… Он выглядел крайне измученным.

Он молчал, и я тоже. В течение, казалось, многих минут. Я была настолько уставшей морально, что, кроме обреченности, не чувствовала ничего. Я уже была мертвой. Одни сутки ничего не значат.

А затем доктор Каллен медленно выдохнул, его рука потянулась вперед, чтобы слегка коснуться моего плеча.
– Хорошо, я сделаю это, - хрипло выдавил он, и было видно, насколько трудно ему дались эти слова.

Мне понадобилось время, прежде чем смысл дошел до меня. Я чувствовала себя такой опустошенной, что не сразу вникла в то, что он озвучил.

Доктор Каллен, нервничая, начал с такой силой потирать переносицу, что я испугалась, как бы он не повредил свою кожу.

- Обещаете? – прошептала я севшим от волнения голосом. Надежда во мне возрождалась – но так медленно, что причиняла боль сердцу. Словно исцеление пришло… но тогда, когда все органы уже разрушены, и лекарству требуется время на излечение больного. С мучительной болью мое сердце возрождалось… впускало робкую надежду…
- Ты должна сохранить эту тайну, - прошептал доктор Каллен вместо ответа на вопрос, выглядя так, словно ему не хватает воздуха. Он взглянул на Эдварда, и его лицо перекосилось в муке. - Об этом никто не должен узнать. Ни единая душа. Никогда.
- Я буду молчать, - поклялась я. – Вы можете быть во мне уверены. Никто не узнает. Даже если меня начнут пытать.
- Все будут думать, что он умер, - продолжал Карлайл, словно бы говоря сам с собой, а не со мной. Он был в себе, формируя в уме план – так он выглядел.
- Хорошо, - еле слышно молвила я, в то время как мое сердце съежилось, а желудок провалился вниз. Я тяжело сглотнула, глядя, как Карлайл поднялся. На его лице был написан тот мучительный выбор, который он сейчас совершал.

Доктор Каллен бегло взглянул на меня, и было страшно смотреть в его искаженное страданием лицо. Я не понимала причины его мучений, но его вид вызывал во мне жалость. Ему было очень тяжело. Это было заметно.

- Пожалуйста… не сомневайтесь… - взмолилась я, боясь, что он снова передумает. Я следила за каждым его шагом… задерживая дыхание от страха, что разрушу чудо.

Он покачал головой, не соглашаясь со мной, и закрыл глаза, словно ему больно смотреть на меня.

- Нам придется уехать, - прошептал он. – Ты не сможешь с ним видеться.

Несмотря на то, что сердце сжалось от боли в ответ на эти страшные слова, я понимала, что это наилучший выход для Эдварда. Я принесла ему столько горя, что разлука стала бы для меня самым незначительным наказанием. Я заслужила казнь гораздо хуже этой.

Доктор Каллен посмотрел на меня странным долгим взглядом, а затем тихо пробормотал:
- Боюсь, что тебе нельзя поехать с нами. По крайней мере, не сейчас, не в ближайшее время.

Я вздрогнула, на секунду представив себе, что я могла бы воспользоваться новым случаем и сбежать… Но сразу вспомнила об отце, в палате которого еще даже ни разу не была. Я только знала, что он жив и здоров – более-менее… а значит, наш договор остается в силе…

- Я и не собиралась, – сказала я твердо.

Ведь я поклялась заплатить любую цену за жизнь и безопасность Эдварда. Пусть он будет счастлив без меня. Может, расстояние станет тем самым фактором, который освободит его от моего проклятия. Я поклялась самой себе некоторое время назад больше никогда не приближаться к нему, если произойдет чудо, и он выживет. Чудо случилось. Любая моя ошибка могла бы снова все испортить. Я не могла нарушить клятву, данную самой себе.

- Я ничего не могу гарантировать, - продолжал доктор Каллен с мучением в голосе, снова подходя ближе и сжимая спинку кровати Эдварда. – Его мозг поврежден. Я даже не уверен, вспомнит ли он что-нибудь… вспомнит ли он… тебя.

Я сглотнула и согласилась:
- Может, так будет лучше, - и опустила глаза.
- Пожалуйста, Белла, - теперь голос Карлайла зазвучал умоляюще. – Не делай глупостей! Пообещай мне это!

Я удивленно посмотрела на него, не понимая… А потом до меня дошло. Кажется, о своей смерти я говорила вслух…

От стыда я покраснела и опустила голову вниз.
- Если я буду знать, что он жив, то я не стану, - поклялась я искренне.
- Я не уверен, что вы снова увидитесь! – с болью выдохнул Карлайл. – Я понятия не имею, что делать… и как лучше… Скажи мне, посоветуй сама: если он не будет помнить, лучше оставить его в неведении? Или я должен буду ему рассказать? О тебе?

Как мне ни было больно, я должна была поступить наконец правильно и отпустить его.
- Нет, - попросила я очень тихо, потому что голос пропал. – Не нужно.
- Я не очень тебя понимаю, - прошептал он, тяжело вздыхая. – Ты так переживаешь за него… Я вижу – ты любишь его, сильно. Почему же вы расстались?

Если я скажу ему о договоре, он станет уговаривать меня рискнуть. Но один взгляд на лежащего в бинтах Эдварда тут же отрезвлял меня. Я достаточно принесла зла в его жизнь. Я должна его отпустить…

- Так будет лучше для него, - сказала я очень твердым голосом.
- Я не понимаю… – выдохнул доктор Каллен недоверчиво. - Ты уверена?
- Да, - так и не подняла я глаз, снова притрагиваясь к обнаженному предплечью лежащего Эдварда. Надежда придала этому прикосновению новый оттенок: теперь я не прощалась с ним, теперь я будто бы благословляла его в новый путь. Я не знала, что это значит для него, да и не хотела знать подробностей. Мне хватит уверенности, что он выживет, а то, каким образом это произойдет – не имело значения. Может, доктор Каллен излечит его раны, используя свои суперспособности – то, чего он не может сделать в больнице на виду у всех. И Эдвард продолжит свою жизнь. Без воспоминаний о моем предательстве ему будет легче начать новые отношения с кем-то, кто принесет ему счастье, а не страдание. Он забудет обо мне. И, как бы мне ни было больно от этого, именно так будет лучше для него. Только бы знать, что с ним все в порядке…

Неожиданно это обеспокоило меня, и я взглянула на все еще замершего Карлайла, который так же, как и я, смотрел на лежащего Эдварда.
- А вы не обманете меня, доктор Каллен? – прошептала я испуганно. - Что будет, когда я уйду за порог? Может, вы отключите его сами, позволите ему умереть? А меня успокаиваете ложными обещаниями?
- Нет-нет. Я… - начал Карлайл, но в этот момент в его кармане завибрировал телефон, издавая негромкую мелодию. Со вздохом доктор Каллен снял трубку. Даже отсюда я слышала на том конце звонкий женский голос, после чего Карлайл молча передал трубку мне. Что?! Я недоуменно уставилась на него, и затем подозрительно взяла из его рук телефон.

«Элис», - значилось на мониторе. Я не смогла сдержать подобие улыбки.

Правильнее было бы не говорить с ней, чтобы не нарушать дистанцию, которую я так старательно удерживала вот уже столько дней. Но любопытство было сильнее страха за ее жизнь и свою неприкасаемость.

Я хотела сказать «да», но на том конце заговорили раньше, чем я что-либо произнесла.

- Привет, Белла, - затараторила Элис возбужденно, и мое сердце невольно пропустило пару ударов, когда в воспоминаниях всколыхнулось все, чем мы были связаны с ней. Ее бескорыстная помощь мне и Эдварду, ее мучительное желание помочь мне позже, ее настойчивость, несмотря на то, как ужасно я обидела ее. Ее преданность. И сейчас ее голос звучал так, будто ничего между нами не произошло. Будто она не сердится на меня. Будто она давно простила меня… Это обезоружило меня абсолютно. Даже чувство вины ушло, показавшись неуместным. Элис была очень самоотверженной, и все, что я могла чувствовать сейчас – это безмерную благодарность к ней и… любовь. Она могла бы стать моей подругой, если бы не обстоятельства… и даже быть родной сестрой.

- У меня есть отличное предложение, - говорила она, и я не могла вставить ни словечка в ее тираду. – Я не понимаю, почему ты откажешься, но вижу, что ты не объяснишь даже этого. Я все же хотела бы знать, но раз все так, а не иначе, - короткий недовольный вздох, - то я не буду настаивать. Если ты так хочешь. Конечно, мне хотелось бы, чтобы когда-нибудь ты передумала, и я всегда буду ждать этого. А пока ты упрямишься, мы можем сделать вот что. Я буду присылать тебе письма – скажем… раз в полгода. Пойдет? Я не обещаю фотографий или чего-то такого, но ты будешь знать, все ли с ним в порядке.

Я набрала в грудь воздуха, чтобы предупредить об опасности подобной затеи и, конечно же, отказаться, но снова Элис начала говорить раньше, чем я произнесла слова вслух.
- Не будет никакой почтовой доставки. Ты можешь не волноваться, что твой отец увидит эти письма. Они будут доставлены таким образом, что он ни за что не узнает. Верь мне. Все будет в порядке. Ну что, хорошо?
- Спасибо, Элис, - выдохнула я, поняв, что это единственный момент, когда мне позволено что-то вставить. – Ждать писем. Конечно. Да. Я буду.

Я чувствовала, как надежда расцветает в моей груди, наполняя сердце теплом. Даже когда Элис со странным оттенком горечи воскликнула «Ну вот и отлично» и отключилась, я не могла побороть в себе чувство облегчения, которое заполнило меня до кончиков ног. Такое впечатление, что мои ребра расправились, перестав давить изнутри на сердце, позволяя легким начать нормально работать.

Я молча передала телефон доктору Каллену. Я не могла подавить улыбку при взгляде на него, думая об Элис… но стоило мне посмотреть на Эдварда, как моя улыбка исчезла. Он лежал такой беспомощный и израненный, что моя эйфория испарилась без следа.

- Думаю, тебе нужно несколько минут попрощаться, - тут же предложил доктор Каллен. – Я пойду оформлять документы. Скоро приедет Элис…
- Откуда вы знаете, что она приедет? – я вздрогнула, не глядя на него, смотря только на Эдварда и двигаясь к стулу, чтобы еще немного подержать любимого за руку. – Вы тоже видите будущее?
- В этом нет ничего сверхъестественного, - доктор слегка улыбнулся, когда я несмело подняла глаза. – Просто я хорошо знаю Элис.
- Ясно, - прошептала я, чувствуя небольшое облегчение. Теперь, когда отчаяние прошло, когда мне подарили надежду на то, что Эдвард будет жить, осознание того, что рядом со мной НЕ люди, снова обрушилось на меня. Сердце билось быстрее обычного до тех пор, пока доктор Каллен не ушел, плотно прикрыв за собой дверь.

Было больно смотреть на Эдварда – в бинтах, с торчащей изо рта трубкой. Зная, что под бинтами его прекрасное тело изуродовано огнем, и что в этом моя вина. Не представляя, через что ему придется теперь пройти, чтобы выжить. Понимая, что теперь уж точно я никогда его больше не увижу.

Я снова заплакала. Это не было безысходными слезами. И я не думала больше о собственной смерти. Мне просто было очень грустно прощаться с ним навсегда.

- Эдвард, - шептала я, ласково гладя его руку, жалея, что он не может ни почувствовать моих прикосновений, ни услышать моих слов, которые я так мечтала донести до него. Хотя будет гораздо лучше, если он никогда и не узнает о них… и о моем существовании. – Я знаю, ты меня не слышишь, но это неважно. Я любила тебя, люблю и всегда буду любить. Я верю, ты будешь счастлив. Я желаю тебе этого. Пожалуйста, не думай обо мне, со мной все будет хорошо, я обещаю. Главное – живи! Я буду скучать…

На моем лице не было маски, и я воспользовалась этим, чтобы медленно покрыть поцелуями всю обнаженную часть его руки. Запах его кожи попал в мои легкие, и я жадно вдыхала его, мечтая сохранить в памяти навечно. Несмотря на разлуку, Эдвард оставался таким родным и близким для меня, что в груди сердцу было тесно. Я скучала… каждую секунду нашего расставания… Я умирала без него…

- Мне жаль, что все получилось так, а не иначе… - рыдания сотрясли грудь. - Ты не узнаешь этого, но я никогда не предавала тебя… Все, что я сделала, было ради тебя. Мое сердце навсегда принадлежит только тебе. Оно твое, Эдвард. Спасибо, что подарил мне так много счастья… Спасибо за то, что любил меня…

Движимая внезапным порывом, я сняла с шеи цепочку, на которой висели оба наших обручальных кольца. Я хотела вернуть Эдварду символ моей любви и преданности, чтобы даже в разлуке с ним оставалась частичка меня. Я не хотела, чтобы он помнил обо мне, и чтобы это мешало ему жить дальше. Но другая часть моей души надеялась, что он не послушает меня и вспомнит. Что он придет за мной… когда-нибудь… и каким-нибудь чудом снова спасет. Быть может, я даже не буду сопротивляться… я сбегу с ним хоть на край света. Даже сейчас я чувствовала свою слабость перед такой сказочной перспективой, чтобы снова быть с ним рядом… Но я причинила слишком много боли, чтобы заслужить такое право. Я должна была попытаться освободить его от своего проклятия. Поэтому пусть он уходит… а я останусь здесь, охранять его свободу, безопасность и жизнь… Оставаясь рядом с отцом, я стану гарантией этого.

Ладони были забинтованы до запястья, и я никак не могла вернуть кольцо на палец. И мне в голову пришла еще одна идея, когда я увидела на своем колечке надпись.

«Борись. Любовь сильнее смерти», - когда-то сказал он, тем самым изменив всю мою жизнь навсегда, наполнив ее светом и свободой.

«Напишешь потом, когда придумаешь», - улыбнулся он, когда мы только купили наши колечки, собираясь связать наши сердца.

Столько времени прошло… Казалось, что эти воспоминания из какой-то другой, чужой, не моей жизни. Из счастливого прошлого. А я так и не сделала надпись на его кольце в ответ. Оно осталось безымянным. Оно не несет смысла, кроме венчания. А я тоже хотела оставить от себя больше, чем это.

Передумав, я повесила кольцо обратно на цепочку и наклонилась к Эдварду. Доктору Каллену понадобится время, чтобы оформить документы. Он ведь не заберет Эдварда из больницы просто так.

Я вернусь, - подумала я, прежде чем поцеловать грудь любимого напротив сердца и уйти.

Источник: http://robsten.ru/forum/20-773-1