Карлайл

Я уединился в своем кабинете в ожидании Элис. Мне было над чем подумать.

Мучительный выбор, который стоял передо мной в течение двух последних лет, наконец-то сделан. Но я по-прежнему не знал, как к этому относиться. Я был растерян, слишком потрясен. На самом деле, по всему выходило, что я неправ. Но я уступил… обстоятельствам. Совсем как тогда, сто семь лет назад, в тысяча девятьсот восемнадцатом…

Лицо Элизабет Мейсен, матери Эдварда, возникло в моем воспоминании так четко, словно я видел его вчера.

«Вы должны его спасти, доктор», - умолял, почти приказывала, она, хватаясь за мою руку с невиданной для умирающей силой. – «Сделайте все, что в вашей власти. То, чего не могут другие доктора, сделайте для моего Эдварда».

Ее глаза горели лихорадочным огнем, но в них читалась неожиданная для смертной проницательность. На секунду я поверил, что она знает мою тайну, хотя это было, конечно же, не так. Я просто хотел верить… чтобы найти оправдание своему поступку. Так в моей жизни появился Эдвард - юноша, ставший мне сыном на долгие восемьдесят лет...

Сейчас все было иначе. Элизабет могла лишь предполагать, что со мной что-то не так, Мелисса же точно знала довольно много. «Они не люди», - повторял я про себя. Джон заметил достаточно, чтобы догадаться об этом, но главная тайна была сохранена. Было ли лучше, если бы он был осведомлен о нас заранее? Помогло ли это сделать выбор более оправданным? Насколько много он знал? Станет ли шоком для него правда? Примет ли он ее?

Я опустил лицо в ладони, сокрушенный воспоминаниями. Острое чувство охватило меня, когда они дошли до сегодняшнего дня… Бедная девочка, хрупкая и сломленная, падающая на колени, предлагающая все, что у нее есть, даже саму себя, за его спасение. Эта картина была страшна для меня, абсолютно непереносима. Я тяжело выдохнул, пытаясь отогнать образ заплаканной девушки, обнимающей мои ноги… Разве мог я отказать ей? Она сказала, что не станет без него жить…!

Было ли все это справедливым? Было ли правильным поступить, как велит совесть? Или снова уступить зову сердца? Станет ли это лишь очередной моей ошибкой на пути по чудовищной спирали судьбы? Снова… Я согласился сделать это снова. Я не мог поверить в то, что пошел на это. Но я не смог бы и отказать… Стоило только представить, что я говорю «нет» и выпроваживаю плачущую девочку за дверь, и мои приоритеты тут же менялись местами. Прямо или косвенно, я стал бы убийцей. Она не стала бы жить без него, я видел это в ее глазах. Я не мог принять на себя ответственность за ее самоубийство, это было бы уже слишком для меня.

Что касается Эдварда, то не было ни единого правильного решения. Политика невмешательства, как я убедился, ни к чему хорошему не привела. Компромисс был невозможен, и я напрасно спорил с судьбой, отчаянно дающей мне второй шанс… Каковы бы ни были последствия, мне придется принять то, что происходит.

В больнице сегодня было до странности тихо. Один из редких вечеров, когда палаты полупусты, и некому кричать. Вторник. Приличная часть больных вчера была выписана, новые еще не успели заполнить палаты. Ужин закончился, суматоха посещений сошла на нет. В больнице восстановилась относительная для такого места тишина.

Легкий шелест маленьких быстрых ног по ступенькам я не смог бы спутать ни с чем. Я невольно улыбнулся, узнав поступь Элис. Я не мог предположить, какова будет реакция Эдварда и не возненавидит ли он меня за выбор, сделанный за него снова. Но в чем я точно был уверен, так это в том, что сегодня осчастливлю всю остальную свою семью. Даже в поступи Элис слышался тот энтузиазм, с которым она спешила сюда. Воздух вокруг меня неожиданно зазвенел от предвкушения, которое бывает в рождественские дни, когда все люди ждут Санту с подарками. Сантой в этот раз, несомненно, буду я.

- Элис, - вздохнул я досадливо, когда она влетела с широченной улыбкой на лице. Она попросту сияла. Я живо представил, в каком возбуждении находятся сейчас остальные, оставшиеся дома, и снова вздохнул. Кажется, что я был единственным, кто воспринимал ситуацию серьезно.

Элис быстро придвинула стул и села напротив меня, как на приеме у врача. Она смотрела в нетерпеливом ожидании, едва ли не потирая руки. Я был рад, что она не оглушила меня своим приподнятым настроением, а просто ждет моего решения и моих указаний. Хотя, разумеется, она уже знала, что я согласен на все. Я вздохнул.

- Элис, - начал я взволнованно, - можешь ответить мне на один очень важный вопрос?
- Конечно, - немедленно кивнула она.
- Скажи мне, - я поставил локти на стол, напряженно переплетая пальцы, - она действительно сделала бы это? Не стала бы… жить без него? Ты видела это?

Я впился в Элис взглядом. Это имело огромное значение. Если Мелисса в самом деле замыслила самоубийство, то я не мог поступить иначе, чем обратить Джона ради того, чтобы она жила. Возможно, я обреку его снова, возможно, это ошибка, но я не мог позволить пострадать еще и девушке из-за своей нерешительности и страха совершить неправильный поступок. Если же Мелисса использовала эту угрозу только для шантажа, я рисковал снова начать испытывать мучительное чувство вины и сомнения. Я в любом случае уже не стал бы отступать и брать обещание назад, но в первом случае мне было бы проще договориться со своей совестью.

- Да, Карлайл, видела, - Элис печально мне кивнула.
- Почему ты не позвонила?! – потрясенно прошептал я, ужасаясь тому, что мог отказать девушке и потерять в короткий срок не только сына, но еще и дочь. Меня поразил холод изнутри, когда я представил себе это. Свою семью, вынужденную заново переживать то же горе, что и двадцать лет назад.
- Хотела дать тебе возможность решиться на это самому, - вздохнула Элис, и я на секунду прижал ладони к глазам, как будто это могло стереть ужасную картинку смерти из моего воображения.
- А если бы я отказался, Элис? – простонал я испуганно.
- Тогда я сделала бы это сама, - очень тихо ответила Элис, и я резко отнял руки от лица, абсолютно шокированный. Элис смотрела в пол, избегая встречаться со мной глазами.

Когда шок прошел, я обнаружил себя практически спокойным. По меньшей мере, я испытывал облегчение, зная правду.
- Значит, получается, у меня не было выбора, - глухо резюмировал я.
- Не было, - подтвердила Элис, и я набрал в легкие воздух и медленно выдохнул.
- Я сделаю это, - твердо решил я. – И будь что будет.

Я не мог взять на себя грех еще и за смерть девушки. Я не мог позволить Элис рисковать – она никогда не обращала никого прежде, она не смогла бы сдержаться. Это стало бы для нее огромным ударом, если бы она сама убила брата. Только я с моим трехсотлетним опытом мог гарантировать то, что Джон выживет при укусе. Страшно представить, что могло бы случиться, если бы Элис попыталась сделать это сама. Я никогда не простил бы себе подобной ошибки.

В напряженном молчании прошло несколько минут. После этого я снова вздохнул.
- Так что, Элис, какие у нас планы? – поинтересовался я, пора было переходить к обсуждению.
- Розали будет ждать внизу в машине, - сообщила Элис, ее голос сразу повеселел, как только мы перешли к деталям. – Она возьмет напрокат фургон, чтобы его легче было перевозить.
- Это замечательно, - согласился я, Элис как всегда все предусмотрела.
- Мы собираемся просто похитить его? – предположила она.
- Я думал, ответ на этот вопрос есть у тебя, - заволновался я. Решение забрать Джона из больницы было спонтанным, я еще не успел продумать, как это лучше осуществить.

Элис задумалась. Ее взгляд утонул в бесконечности, а пальцы нетерпеливо постукивали по колену. Прошло несколько минут.
- Я не могу увидеть будущего, пока мы что-то не решим, - наконец, сказала она.
- Я подумывал о законном изъятии, - сказал я тогда. – Документы на отключение уже подписаны, и неважно, отключат его завтра днем или сегодня ночью. Заключение о смерти можно подделать, хотя некоторый риск, все же, есть. У него нет родни, так что никто не станет проверять… ну, я так думаю. Никто не должен заинтересоваться, хирурги имеют право забирать себе тела, если на них никто не заявил права. Запрос по месту работы уже отправлен, но если все сделать быстро, они не успеют отреагировать, а потом уже станет поздно. Некого будет хоронить.

Элис медленно покачала головой, ее взгляд был устремлен вдаль.
- Я не могу предугадать, сработает это или нет, - сказала она отстраненно, пребывая в видениях. – Не в случае с Джоном. Он абсолютно непредсказуем. Что, если он решит наведаться сюда спустя время, и мы не сможем его остановить? Я пока не вижу этого… но, зная Джона, такой вариант нельзя исключать… К тому же, тебя запомнят как последнего, кто видел его. Могут задавать вопросы…
- Хорошо, с похищением даже проще, - тут же согласился я, меняя свое мнение на диаметрально противоположное. Мы часто так делали, чтобы Элис было проще предвидеть будущее. Прорабатывали варианты, чтобы выбрать лучший.

Элис нахмурилась. Выражение ее лица стало недовольным, она поджала губы.
- Я абсолютно ничего не вижу, - проворчала она.
- Почему? – я был обеспокоен, с таким мы сталкивались не часто.
- Могу только предположить, что его реакция будет очень спонтанной, - скривилась она. – Я вижу то, что он выживет. Но не могу увидеть конкретных событий из ближайшего времени. По-видимому, все будет зависеть от его сиюминутных решений.
- Сложно с ним? – полюбопытствовал я.
- Да, - согласилась она без смущения.
- В таком случае, для нас будет разумнее выбрать вариант с похищением, - решил я тогда. – Я могу остаться до конца рабочей смены, примелькаться, чтобы убедиться, что никто не заподозрит в этом меня. Утром я подам рапорт о срочном переводе в другой город, причем спокойно отработаю ближайшие два дня. Это позволит мне проследить за ситуацией более пристально. Мы уедем без спешки, на это никто не обратит внимание.
- Ты прав, - Элис кивнула. – На его работе наверняка заинтересуются, почему им не позволили организовать похороны. Я не могу знать, как они отреагируют на это – махнут рукой или закажут расследование. Друзья у него имеются, так что второй вариант не исключен. Лучше, чтобы наши имена нигде не фигурировали, даже если это законно.
- Хорошо, тогда решено, - я кивнул. – Сейчас у меня обход, встретимся в полночь?
- Я скажу Роуз подогнать фургон к черному ходу.

Несмотря на то, что у меня было достаточно работы, мысли мои неизменно возвращались к сыну. Ближе к трем часам дня я совершенно не мог сосредоточиться на том, что делаю. Меня тянуло в палату номер 250, словно там находился мощный магнит. Я старался подавить в себе неуместное чувство радости и… облегчения от того, что решение принято, и мне больше не нужно сомневаться. Даже страх перед будущими последствиями не мог заглушить этого.

Спустившись в камеру хранения, которая в это обеденное время была абсолютно пуста, я снял со стены ключ и, не включая свет, прошел внутрь. Коробка с надписью «Джонатан Гордон» была практически пуста. Сотовый телефон, автомобильные права, кредитная карта, ключи от мотоцикла и ключи от дома – все, что я нашел там. Я забрал ключи и права, положив их в бумажный коричневый пакет, который от руки подписал инициалами Д.Г. Нужно будет позаботиться о квартире Джона – вдруг ему когда-то захочется туда вернуться. Отбирать прошлое не было в наших планах. Он должен иметь возможность вернуться в родной дом. Автомобильные права послужат той же цели – несмотря на то, что у него будет новое имя и новые права, именно старые вещи смогут послужить стимулом для воспоминаний. Я знал, на своем опыте и на чужом, как бывают смутны человеческие воспоминания после обращения. Если их не стимулировать, то они могут полностью исчезнуть, погребенные под грузом ярких впечатлений от новой жизни.

Была половина четвертого дня, когда я был в палате 250. Тихо поставив пакет со скудными вещицами Джона на прикроватный столик, я обратил свой взор на сына, который недвижимо лежал. Его грудь равномерно вздымалась, когда аппарат искусственной вентиляции легких вынуждал тело продолжать дышать. Вся верхняя часть туловища была в бинтах, но они не мешало мне помнить то, как сильно он пострадал. Ожоги сделали его лицо неузнаваемым, и было больно думать об этом, зная, какую огромную жертву он принес во имя спасения того, кто его ненавидит. Переломов не было, но врачи диагностировали сильный удар головы, и эта травма вместе с ожоговым шоком спровоцировали глубокое поражение головного мозга. Хотя бессознательное состояние было благом в данном случае: оно уберегало Джона от боли.

Равномерное и сильное стучание сердца странным образом умиротворяло. Я словно вернулся на сто семь лет в прошлое, заново проходя свой старый путь. Я хотел бы избежать всех своих многочисленных ошибок, но знал, что, как бы ни старался, обязательно совершу новые. Нет безупречного рецепта, по которому я мог бы жить, не оступаясь никогда. Я лишь надеялся, что его душа не претерпела значительных изменений и осталась достаточно самоотверженной, чтобы снова простить меня. На то, что Джон примет свою новую сущность и не станет терзать себя, я надеяться не смел.

Когда дверь приоткрылась, я тихо сидел на стуле, постепенно примиряясь с новой реальностью. Я не собирался больше спорить с судьбой.

Мелисса застыла в дверях, судорожно прижимая к груди сумочку и глядя испуганно на меня. Наверное, она ожидала, что палата окажется пустой. У меня еще было запланировано несколько обходов, и я встал, намереваясь оставить девушку с Джоном наедине, дабы дать ей возможность попрощаться.

- Не бойся, - пробормотал я сочувственно, слушая, как отчаянно трепещет ее сердечко. Ее зрачки были расширенными, а лицо пунцовым от волнения и страха. – Я ухожу.
- Вы сделаете это сегодня? – прошептала она очень тихо, не поднимая на меня глаз, когда я проходил мимо нее к двери.
- Да, - я остановился, думая о том, что вполне могу ответить на некоторые ее вопросы, но она молчала, глядя только вперед, на лежащего Джона, и не делая ни шага к нему.

Когда я неуверенно шагнул к двери, она заговорила снова:
- Скажите, ему будет очень… больно?

Несколько секунд я разглядывал ее профиль, пытаясь определить, что именно она имеет в виду и насколько много ей известно о нас. Ее испуганный вид вполне мог означать, что достаточно.
- Это пройдет, - наконец, я ответил.
- Хорошо, - она выдохнула с облегчением, хотя ее сердце продолжало отстукивать нервный ритм.

Новая боль поразила мое сердце, когда я представил себе, в лапах какого чудовища мы оставляем девочку совершенно одну, без нашей защиты. И неважно, что это был ее выбор. Это так бесчеловечно – лишить и любимого, и друзей в один миг. Не говоря уже о том, что и Джон окажется практически в таком же положении. Конечно, они уже не были вместе на момент несчастного случая, но разве это излечит их боль?

Одинокая вечность – разве это то, чего я хотел бы для своего сына? Однажды он уже отказался от такой судьбы… Я обрекаю его на страдания, которые могут оказаться непосильными для него, снова. Это даже хуже, чем все, что я делал до этого. Я должен попытаться исправить это прямо сейчас, пока есть возможность. Даже если это не сработает, я должен оставить девочке надежду, не бросать ее просто так. Возможно, если я зароню в ее голову зерно сомнения, со временем оно даст плоды? И тогда никому больше не придется умирать…

- Белла, - я назвал ее этим именем, надеясь, что так ей будет проще услышать меня. В конце концов, именно с этим именем она убежала с Джоном, по странному мистическому совпадению называя его Эдвардом. И это многое говорило мне о том, кто эти двое. Даже новые тела не смогли изменить их.

Повернувшись к ней, я положил руку на ее предплечье, чувствуя, как крепко стиснуты ее руки. В отличие от других моих пациентов, которых этот мой жест всегда отлично успокаивал, на Мелиссу, казалось, он производил противоположный эффект. Она вздрогнула, но не отшатнулась и руки не отняла, только продолжала смотреть вперед расширенными глазами. Она прекратила дышать.

Я решился. Никогда прежде мне такое не пришло бы и в голову предложить. Но обстоятельства сложились слишком суровые, чтобы сомневаться. Я больше не сомневался. Если я хотел, чтобы мой сын был не только жив, но и счастлив в новой жизни, то должен был попытаться исправить все, что в моих силах.

- Белла, – повторил я настойчиво, но она так и не взглянула на меня, только крепче стиснула вокруг сумочки руки, - если хочешь, ты можешь поехать с нами.

Я сказал это отчетливо, твердо выделяя каждое слово.

- Что? – ее дыхание сорвалось, и теперь она повернула голову. Ее лицо было наполнено ужасом.
- Тебе нечего бояться, никто тебя не обидит, - я пытался ее успокоить, но мои уверения, похоже, еще сильнее напугали ее. Я не знал, какие слова подобрать, чтобы объяснить ей все. Определенно, она не из тех, кто вынесет правду о вампирах, не говоря уже о том, чтобы стать одной из нас. Я не мог предложить ей это, по крайней мере, не открыто, не сейчас. Она была напугана даже одним моим присутствием. Я не мог себе представить, что с ней будет, если я скажу ей все остальное. Она не была готова услышать правду.

- Мы сможем укрыть тебя от отца, - я начал с того, что казалось менее пугающим. – Элис подберет тебе квартиру, мы все время будем рядом. Ты будешь в безопасности с нами. И постепенно все наладится.

Я думал, каково это будет? Конечно, это было сопряжено с определенными трудностями, но я был уверен, что при желании все можно было бы решить. Возможно, Эсми не откажется присматривать за Мелиссой, да и Розали очень изменилась. Она и Эммет могли бы поселиться в одной квартире с девочкой, пока Элис слишком занята, чтобы присматривать за ней. С Розали Мелисса будет в абсолютной безопасности. А Элис подскажет, если что-то будет ей грозить.

Печально, что она не сможет жить в одном доме с нами, пока Джон новорожденный, и что семье придется разделиться надвое из-за этого, но ведь это временное явление. Мы действительно могли бы все устроить. Осталось бы лишь немного подождать…

- Конечно, это будет не сразу, - тяжело продолжил я, мучаясь сомнениями о том, как правильнее поступить. Я пытался быть настолько откровенным, насколько это вообще возможно, чтобы чересчур не напугать девушку, но в то же время звучать убедительно. - Понадобится год… по меньшей мере, прежде чем вы встретитесь. Но это лучше, чем оставлять тебя здесь. Что скажешь?

Мелисса в удивлении расширила глаза.
- Почему вы так говорите? – прошептала она. - Почему мне нельзя будет с ним видеться, если я поеду с вами?

Мое прежнее предположение о том, что Мелисса может знать правду о вампирах, не подтвердилось. Она не знает. Иначе она не задавала бы этот вопрос.

И все же, несмотря на риск, важно было оставаться честным. Она должна осознавать, на что идет, даже если не знает всех подробностей.
- Это… это будет опасно, - сказал я правду, и понимание, отразившееся на ее лице, снова заставило меня подумать о том, догадывается ли она о нашей сущности.

Она опустила глаза. Я видел решимость на ее лице, проступающую сквозь сильный страх.
- Нет, - тихо ответила девочка, я был уже к этому готов. Ее голос дрожал. - Я не поеду.

Я вздохнул, отпуская ее руку. Разворачивающаяся передо мной трагедия терзала сердце. Я видел прекрасно, что она любит Эдварда до сих пор, это было очевидно. Но не мог же я заставить ее поехать с нами…

- Мы вернемся за тобой, когда все уладится, - пообещал я. – Тебе достаточно только попросить.
- Нет, не стоит, - поспешно ответила она, и на этот раз сделала шаг от меня. Ее глаза горели паникой, когда она повернулась ко мне, тяжело дыша.
- Не бойся… - умолял я напрасно. Ее сердцебиение было таким сильным, что я стал переживать за ее здоровье. Если ее страх так силен рядом со мной, то рядом с Эмметом ее хватит сердечный приступ. Она не смогла бы жить с нами. Это было бы мучение для нее, постоянный стресс.
- Просто пообещайте…
- Да? – я смотрел, как она закрыла глаза и сглотнула, чтобы продолжать.
- Обещайте, что сделаете все возможное, чтобы с ним все было в порядке. Что он будет жив… и счастлив.
- Девочка моя… - я вздохнул, чувствуя сильную боль на сердце. Эта трагедия уже причинила слишком много боли, чтобы просто так оставить это. Я закрыл глаза, потирая переносицу, подбирая верные слова… Я поглядел на нее со всей откровенностью, и сказал: – Скажи мне, почему ты решила, что это то, чего хочет он?

Она сглотнула, выражение ее лица исказилось от глубокой вины.
- То, чего он хочет, и то, что для него лучше – разные вещи, - произнесла она твердым голосом.
- Я не уверен… что это сработает в случае с ним, - пробормотал я, ловя себя на ощущении дежавю. Такой разговор уже произошел однажды… и стал преддверием громадной ошибки, унесшей жизни двух значимых людей.
- Вы должны сделать все, что в ваших силах, чтобы он забыл меня, - несмотря на то, что Мелисса говорила очень убежденно, я слышал боль, звучавшую между строк.

Говорить стало труднее. Я страстно хотел помочь этой несчастной забитой девочке, мечтал видеть улыбку счастья на лице сына… но я не владел ситуацией и не мог повернуть течение реки вспять. Если Мелисса отказывается бороться, никто не вправе принуждать ее продолжать. Я должен уважать ее выбор, даже если он неправильный. Даже если это очередная ошибка на пути в ад.

- Я прожил на этом свете достаточно долго, чтобы получить представление о некоторых вещах, - тихо сказал я, мой голос пронизан печалью. – И я видел, как больно ему было расстаться с тобой. Что, если он не хочет забывать? Что, если он не захочет жить без тебя?

Лицо Мелиссы стало бледным, как полотно, на моих словах. Она снова сглотнула, а потом еще раз. А затем ее глаза наполнились слезами.
- Вы не понимаете… – прошептала она отчаянно, пытаясь сдержать свои слезы, и ей это удалось. – Я… не подхожу ему. Я ему не пара! Я – чума, которая разрушает его жизнь. Я не хочу, чтобы все стало еще хуже, чем сейчас… Посмотрите на него! Во всем, что случилось с ним, моя вина!
- Это не так… - ужаснулся я, но она не слушала меня. Девушка закрыла глаза и с глубоким вздохом перебила мою попытку спорить с ней:
- Это моя вина, - повторила она очень убежденно. – Именно Я послала его в этот огонь. С тех пор, как мы встретились, я делала все только хуже.

Я хотел возразить, но она прервала меня рукой.
- Просто пообещайте, что сделаете все возможное, чтобы он… стал счастливым. Без меня. Пусть он будет свободен.
- Боюсь, что это не в моей власти, - мои слова прозвучали мрачно. – Ведь это зависит только от него.
- Пожалуйста… - умоляла она, держа глаза закрытыми. Ее лицо исказилось в муке, голос трепетал.
- Если он решит вернуться, я не стану его останавливать, - предупредил я откровенно.
- Вы же сказали, что он забудет, - напомнила она, распахивая глаза, пристально глядя на меня.
- Это возможно, – подтвердил я мягко, - но совсем не обязательно.

Я видел маленькую надежду, быстро вспыхнувшую в ее глазах… но моментально угасшую. Теперь на ее лице застыла обреченность, смирение с судьбой. Мне не нравилось это, но я не мог приставить ей свою голову. Это ее выбор.

- Но если он не вспомнит, - она сглотнула, - пообещайте, что не скажете ему. Пусть живет спокойно.
- Но если вспомнит, - упорно повторил я в унисон ей, - я не стану его удерживать.

Глядя на меня широко раскрытыми глазами, Мелисса сглотнула… и промолчала. Я видел надежду, снова вспыхнувшую в его глазах. Хорошо. Значит, зерно посеяно. Осталось подождать всходов.

- Элис будет присматривать за тобой, - настоятельно произнес я, отвергая любые возражения, насильно вкладывая еще частичку надежды в голову девушки. – Ты не будешь одна. Если ты передумаешь, мы тотчас приедем за тобой.
- Этого не произойдет, - твердо ответила она, вновь опуская глаза. – Я не подвергну его снова опасности. Мой отец… он нехороший человек. Он будет охотиться за мной, если я уеду. А я хочу, чтобы Эдвард был в безопасности.

Я промолчал, не зная, что и сказать на это. Было бы нечестным солгать, что в случае нового побега никакая опасность им, да и нам, не угрожает. Дар Элис уже несколько раз не оправдывал наши ожидания. Если ее отец продолжит поиски в случае побега, мы постоянно будем жить в напряженном ожидании. Вряд ли такую жизнь назовешь счастливой… мы все смогли бы привыкнуть, но я понимал, почему она не хочет этого.

- У тебя еще есть время подумать, - вздохнул я, оставляя ее в палате одну. – Два дня. Я буду в больнице до четверга.

От автора: снова вышла небольшая запутка с датами и днями недели. В предыдущей главе от Беллы я уже исправила, так что в этот раз все верно.



Источник: http://robsten.ru/forum/20-773-1