Выключив воду, я взял ее на руки. Керстин обхватила живот руками и рыдала, а я никак не мог понять, что происходит. Уложив ее в постель, я принёс полотенце и попытался вытереть ее и успокоить, но она, по-прежнему, не реагировала. Господи, да что же произошло? Проклиная себя в душе за то, что еще минутой раньше размышлял, что было бы интереснее устрой жена истерику, я продолжал попытки дозваться до нее. Но она лишь слабо отталкивала мои руки и продолжала плакать. Надрывно. Горько. Так, будто кто-то, очень важный в ее жизни, умер.

Паника поглотила меня полностью. К счастью, Карлайл услышал нас из своего кабинета и поднялся к нам. Я сидел на кровати, держа в руках, завёрнутую в большое полотенце и рыдающую взахлёб Керстин.

- Роберт, что случилось? - спросил меня отец голосом полным тревоги.
- Я не знаю, у нее истерика. - и у меня, судя по всему, тоже. - добавил я мысленно.
Карлайл тоже попробовал привести Керстин в себя, но на него она не реагировала вообще никак. Тогда он в мгновения ока принёс шприц с успокоительным и поставил ей укол. Рыдания постепенно стихли, и Керстин уснула. Что произошло? Что так расстроило её?
Продолжая прижимать жену к себе, я чувствовал толчки малышей в ее животе.

Уложив жену в постель, я накрыл ее одеялом. Даже под действием транквилизаторов она выглядела расстроенной. Под глазами залегли синяки, проступая, казалось, с каждой секундой всё явственнее, а выражение лица было скорбным и каким-то потерянным. Я встал на колени рядом с кроватью, чтобы не тревожить ее сон и осторожно сжал ее ладошку, но она, слабо застонав, выдернула холодные пальцы из моих рук и, тихо всхлипнув, обхватила себя руками. Боль пронзила всё моё существо, будто она сознательно оттолкнула меня.
Карлайл спустился вниз к Эсми. Я не вслушивался в их разговор, но всё-равно расслышал возмущенный крик Эсми. Мама никогда не повышала голоса, а сейчас она кричала с таким возмущением, что я не мог не вслушаться.

- Я не верю! Я отказываюсь верить в то, что мой сын способен на это!
Эммета здесь не было, поэтому я справедливо решил, что речь идёт обо мне. Чем я мог так расстроить Эсми? Долго гадать мне, впрочем, не пришлось. Эсми и Карлайл, словно два вихря, ворвались в комнату.
- Роберт! Объяснись! - рыкнула на меня мама.
Карлайл стоял, пристально глядя на меня. Впервые в жизни я заметил неодобрение в глазах родителей.
- В чём дело? - удивлённо спросил я, переводя взгляд с одного лица на другое.
- Мы с Керстин видели тебя, впрочем, как и вся страна. Как ты мог? - и в голосе Эсми прозвучала боль.
Она рассказала мне о репортаже, который они с Керстин видели буквально за пару минут до моего возвращения, и все встало на свои места.
Керстин решила, что я изменяю ей с Кристиной. Ничего удивительного, что увидев наше объяснение в любви на экране, она впала в истерику. Моё сердце пропустило удар. Боже. Неужели я собственноручно всё разрушил?
Посмотрев на жену, я понял, что обязан всё исправить. Но как доказать ей правду? Как заставить ее поверить мне? Ведь она уверена, что меня поймали с поличным.
- Проклятые папараци, сколько же еще они будут ломать нам жизнь?
- Не перекидывай с себя вину на других. - возмутилась Эсми. - Ты знал, что за тобой неотрывно следят. Ты знал, что, самое позднее завтра, всё это безобразие будет в новостях. Как ты мог?
- Эсми, позволь ему высказаться. Презумпцию невиновности еще никто не отменял. - пробормотал отец.
- Всё совсем не так, как выглядело. Кристине нужна была моя помощь... - пробормотал я.

- Карлайл! Сделай же что-нибудь! - встревоженный голос мужа.
Почему-то сердце резануло болью от его голоса, и я поспешила вернуться в темноту, скрыться от этой боли, которая нарастала по мере того, как я приходила в себя. Но он не отпускал меня.
- Керстин! Любимая! Вернись. Открой глаза, солнышко. Не уходи. - в его голосе было столько страдания и боли, но я не хотела это слышать, не хотела чувствовать его боль. Я не могла справиться со своей, зачем мне еще и его боль?
- Солнышко! Пожалуйста, вернись. - шептал он сдавленным голосом. Он тянул меня назад. Я сопротивлялась изо всех сил, но мои попытки были тщетными.
Мы были связаны слишком тесно. Связаны во многих смыслах. И сейчас, он боролся за нас обоих, не отпуская меня, не давая мне уйти окончательно. Темнота расступалась, и я приходила в себя.

Боль налетела на меня шквалом, и я застонала. Боль в горле - от странного жжения. Боль в животе - и я вспомнила о моих малюточках. Боль в сердце - и я вспомнила о его предательстве. Меня захлестнуло этим водоворотом чувств и эмоций и обхватив себя руками, я хватала воздух открытым ртом. Я слышала странный мерзкий звук, резавший ухо, и не сразу поняла, что этот звук издаю я. Сухие рыдания без слёз. Я почувствовала, как он подхватил меня на руки, прижимая к себе. Мои слабые попытки отбиться он даже не замечал.
- Керстин, солнышко... я здесь, любимая... я здесь... - шептал он, укачивая меня на руках,
но я не хотела слышать его. Не хотела чувствовать его тело, прижатое к моему; не хотела ощущать его запах, который вызывал такое болезненное жжение в моём горле, будто я проглотила кусок раскалённого железа. Я хотела вернуться в темноту и ничего не чувствовать.
Слабыми ладонями я упёрлась в его грудь.
- Уйди... уйди... - прохрипела я и вернулась в спасительную темноту.

Я уже не увидела и не почувствовала, как он, с выражением неимоверной боли на лице, бережно опустил меня на подушки и, оставив на попечение Карлайла и Эсми, вышел из комнаты на негнущихся ногах.

Вернувшись, Джаспер и Элис застали Роберта в гостиной. Он сидел за столом и смотрел на бутылку виски.
- Что случилось? - переглянулись они.
- Я бы хотел напиться, но малышам нужно питаться. - ответил Роберт пустым голосом, не отрывая взгляда от бутылки. Потом вдруг резко схватил ее и запустил в стену. Джаспер пристально посмотрел на него.
- О нет, Джас... даже и не думай - зарычал на него Роберт. - я не хочу успокаиваться, я не заслужил этого. Она сейчас один на один со своей болью. Керстин думает, что потеряла меня. Она решила уйти, не выслушав, не попытавшись даже бороться. Чёрт! Я знаю, что она сейчас чувствует... То же, что чувствовал я тогда, считая, что так и не успею найти ее. - его руки подрагивали, а глаза горели алым огнём. В них стояли кровавые слёзы.
Элис и Джаспер переглянулись, на их лицах был нарисован ужас. Они понимали, что если Керстин уйдёт из жизни, то и Роберт умрёт. Они связаны, в какой-то степени они - одно целое, и сейчас они борятся друг с другом, за право жить дальше. Кто же победит? Кто окажется сильнее?

Я была здесь, и, в то же время, меня здесь не было. Я не знала сколько прошло времени, не знала, что происходит вокруг меня. Да мне это было и не интересно. Я просто лежала в кровати и молча терпела боль, стараясь от нее отключиться. Иногда мне это не удавалось, и я начинала плакать. Смутная тревога не отпускала, я чувствовала что что-то не так, что что-то влияет на меня извне, но я отмахивалась от этих мыслей...
Сейчас меня мучили боли в животе и в горле, сердце же лишь тупо ныло. Главное, не думать, иначе к боли физической добавится и боль душевная, а она самая страшная. Самая невыносимая.

Я лежала на боку, обхватив руками живот, и смотрела в окно. Маленький паучок полз по сверкающей на солнце нитке своей паутинки. Он, наверное, давно уже полз, потому что солнце сверкало уже под совсем другим углом нежели тогда, когда я заметила его впервые. Солнце, на улице сверкало солнце. Золотая осень. Мне же хотелось, чтобы был дождь и гроза. Нет, лучше просто монотонный серый дождь. Тогда я могла бы выйти на улицу. Под дождём никто бы не заметил моих слёз, а я бы просто шла по улицам под дождём и не слышала всех этих встревоженных голосов вокруг меня. Я устала, так устала. Почему они не оставят меня в покое?

Ко мне, в очередной раз, подошла Эсми, рядом с ней стояла незнакомка. Где-то я ее уже видела, но сейчас не могла вспомнить, да и не хотела.
- Керстин, дорогая, тебе нужно покушать. Подумай о малышах. - Эсми тихо всхлипнула.
Я молча чуть повернула голову, чтобы лучше видеть паучка. Он всё полз и полз, и паутинка становилась все больше. Какой целеустремлённый, мне было это непонятно. Ветер рвал паутинку, а паучок возвращался назад, начиная всё с начала. Снова и снова. Мне это показалось смешным. Я сравнила себя с этим паучком. Во мне нет и сотой доли его упрямости, я сдалась. Зачем бороться, если то, ради чего стоило бы бороться, оказалось лишь фарсом и глупым притворством.

У дальней стены сидел Роберт. Он вцепился руками в волосы и не отрывал взгляда от жены. Она лежала к нему спиной, ни на что не реагируя. Прошло трое суток с той истерики, когда Карлайл вколол ей транквилизаторы, и она впала в забытье.
Роберт не помнил, когда пришла Ева, и не понимал, зачем она здесь, но ее присутствие казалось странно естественным.

Керстин снова забилась в истерике. Роберт пытался ее успокоить, но она оттолкнула его, и теперь она лежала там, молча смотрела в окно и не шевелилась. Только слёзы иногда текли по мертвенно-бледным щекам. Эсми и Карлайл старались достучаться до ее сознания, они упрашивали и уговаривали, но Керстин не реагировала.
Элис сидела на коленях перед ней, так же, как в своё время сидела перед кроватью Роберта. Она сжимала ладошку Керстин, умоляя прочесть ее мысли; увидеть то, что видит Элис. Ответом ей были лишь слёзы.
Когда же Роберт подходил к постели жены, она начинала хватать ртом воздух, словно, задыхаясь и сильнее обхватывала живот, явно испытывая сильные боли. Джаспер попытался просканировать ее состояние, но ничего не почувствовал. Только тогда Роберт и Элис поняли, что и они ничего не видят и не слышат. Керстин заблокировала их способности.

Джаспер утащил Элис на охоту. Несмотря на этот кризис, Каллены не могли себе позволить упускать из вида внешнюю жизнь. Убийца был все еще на свободе, а Элис не могла предвидеть его действия. Теперь всем приходилось быть крайне осторожными.

Эсми сидела на коленях перед кроватью Керстин и, по-прежнему, пыталась уговорить ее покушать.
Каралайл присел рядом с сыном.
- Она слабеет, Роберт. Если в ближайшие часы не наступит перелом, то, боюсь, что будет поздно... Малыши слабеют вместе с ней, нужно что-то делать.
Роберт перевёл взгляд на Карлайла.
- Но ей становится хуже, как только я приближаюсь к ней. - на лице Роберта отразилась такая мука, словно, с него снимали кожу заживо.
- Нам придётся рискнуть, другого выбора у нас нет. Я не собираюсь терять вас обоих.

Карлайл достал бутылку и сунул её в руки Роберту. Его самого все эти дни приходилось кормить чуть ли не насильно, он просто не вспоминал о своих потребностях. Сидел и молча наблюдал за женой.
На автомате выпив порцию до дна, он встал. Карлайл подошел вместе с ним к кровати и, взяв скальпель, посмотрел в глаза сына, тот молча кивнул. Брызнула кровь. Карлайл обхватил Керстин за плечи, а Роберт опустившись на колени перед кроватью, протянул окровавленное запястье к лицу жены. Ее били спазмы, она хрипела в то время, как капли крови падали ей на губы.

Я почувствовала запах, обжигающий и усиливающий боли во всём теле. Я попробовала отвернуться, но чьи-то сильные руки держали меня за плечи. В поле моего зрения появился он. Мой муж. Тот, кого я любила больше жизни. Тот, кто меня предал, но без которого я не хотела жить. Почему он здесь? Разве не должен он был уйти к ней? На мои губы упали капли. Такие сладкие, такие ароматные...
Боль стала невыносимой, и я закричала, меня сотрясала дрожь. Что-то прислонилось к моим губам, заглушая крик, и рот наполнился влагой, и я автоматически сглотнула. Влага всё прибывала, и я судорожно глотала, чтобы не захлебнуться. Боль постепенно утихала, мысли прояснялись.
Я поняла, что это запястье Роберта прижато к моим губам, и я пью его кровь. Боже, зачем они это сделали? Я хотела умереть, зачем же они делают всё, чтобы спасти меня? Я попыталась оттолкнуть его руку, но меня крепко держали. Теперь физическая боль отступила, но душевная усилилась в десятки раз. Я зарыдала от бессильной злости и боли. Сильные руки подхватили меня и понесли куда-то. Мне было всё-равно. Послышался шум воды, и на меня обрушился тёплый поток.
- Я не позволю! Не позволю тебе уйти, слышишь?! - он слегка встряхнул меня за плечи. - Ты выслушаешь меня, ты должна это сделать. Ты не можешь просто так взять и сдаться, не имеешь права. И я не позволю тебе этого.
Медленно я приходила в себя. Роберт держал меня за плечи, прижимая к себе. Мы стояли под душем, прямо в одежде.
Вода стекала по нашим лицам смешиваясь со слезами, от чего дорожки на его щеках стали прозрачно-розовыми.
- Я не отпущу тебя! Нет! Только не вот так! Ты не можешь так со мной поступить. Я не позволю тебе! - твердил он вновь и вновь в то время, как его плечи сотрясались в бессознательных и беззвучных рыданиях.
Я почувствовала, как просыпаюсь, отхожу от одеревенения. Не только моё тело пришло в движение, но и мой разум. Я уже не могла вернутся назад, в свой кокон безучастности. Роберт разорвал его в клочья, вытащил меня оттуда, и теперь я стояла перед ним с нервами наголо. Будто с меня сняли кожу, и каждая клеточка моей души и тела превратилась в кровоточащую рану. От этой внезапной вспышки боли, а ведь я думала, что больнее быть уже не может, меня охватила злость.
И именно в тот момент, когда гнев взял надо мной контроль, в моей голове раздался громкий щелчёк, словно, что-то лопнуло. На секунду я даже испугалас, но злость стремительно нарастала, освобождая меня от одурения и депрессии, которая, как я теперь понимала, была мне навязана кем-то извне. Опять эти вампирские штучки?
- Зачем ты это делаешь? Какого чёрта? Я ненавижу тебя за это! - я била кулаками его в грудь и пыталась оттолкнуть от себя, но он просто стоял и обнимал меня.
- Керстин, солнышко, ты должна меня выслушать. - бормотал он. - Дай мне шанс. Я люблю тебя. Ты моя жизнь. Ты и малыши. Выслушай же меня!
- Нет! Я не хочу этого слышать. Не хочу!
- Керстин, между мной и Кристиной ничего нет и не было. Для меня существуешь только ты одна. Ты моя судьба. Я искал тебя всю жизнь. Только тебя!
- Я тебе не верю. Я же видела. Видела! И Эсми видела! Все видели. Ты предал меня!
- Пожалуйста, Керстин, дай мне шанс всё объяснить. Умоляю.

- Господи, как же сладко она пахнет. Ну почему я, такая скотина, не могу даже сейчас не думать об этом.

Я посмотрела в его глаза. Они были чёрными, голодными, и в них плескалась боль. Я поняла, что он не говорил этого вслух, я услышала его мысли.
- Зачем ты был с ней там, в отеле? - спросила я.
- Всё не так, как выглядело. Поверь мне, я всё объясню.
Но ничего объяснять уже не понадобилось, я увидела картинки в его мыслях. Он не изменял мне. .
- Ты видишь это? Ты видишь сейчас мои мысли? - прошептал он, заглядывая мне в глаза.
- Да. - тихо кивнула я. - Почему? Что еще ты скрываешь?
И он показал мне. У Кристины были проблемы с ее другом. Он угрожал ей, что выставит ее обнаженные фотографии в интернет, шантажировал ее. Она не знала, что делать и попросила Роберта о помощи.
Роберт не смог отказать. Он согласился поговорить с Майком, но разговор быстро превратился в драку, в которой Роберт едва не убил юношу, не рассчитав свои силы. В гостиницу, где всё происходило могли вызвать полицию. Всё грозило выйти из-под контроля, и, учитывая последние события, паблиисити такого рода было сейчас совсем ни к чему, ни Роберту, ни всей семье Калленов в целом.
Именно поэтому Роберт предпочёл оставить всё так, будто встречался тайно с Кристиной в этом отеле, наивно полагая, что у него будет время объяснить всё родным до того, как эта история попадёт в прессу.