Крик совы. Пролог

Англия, графство Кент. Побережье Дуврского пролива (пролива Па-де-Кале) 
1066 год от Рождества Христова 

Замок так и не сдался на милость победителя. Норманны осаждали его около месяца, но сумели ворваться вовнутрь только после того, как в живых не осталось почти никого из защитников. Лишь когда закончились запасы пресной воды, а мертвых в замке стало больше, чем живых, с надвратных башен прекратили литься потоки смолы, из бойниц – лететь арбалетные стрелы, и деревянные ворота, окованные железом, поддались огромному тарану. 

Жоффруа, граф де Хейли, долго жаждал этого дня. Он ворвался во главе своих воинов в центральный зал донжона, миновав завалы, созданные старыми хозяевами в попытках защититься от вторжения. На его лице играла улыбка – он наконец-то выполнил приказ своего короля, очередная твердыня англосаксов пала перед мощью норманнских завоевателей. Кроме того, эти земли были обещаны ему в награду, поэтому стоило призвать воинов принять участие в укрощении огня пожаров да воспрепятствовать полному разрушению стен. 

Замок ему понравился. Учитывая, что король англосаксов Гарольд погиб в недавней битве*, приближались мирные времена под руководством нового короля Англии, благоволящего молодому графу. Цветущее побережье пролива, отделяющего Англию от родной Нормандии, пришлось по душе Жоффруа. Оставалось найти жену и обосноваться в замке со своими рыцарями и оруженосцами. 

Жоффруа щепетильно оглядел зал, оценивая обстановку в свете смоляных факелов: добротная деревянная мебель, стены драпированы коврами, что говорило о достатке хозяина. В правом углу возле высокого узкого окна, затянутого полупрозрачной тонкой выделки шкурой, длинный стол, где могли с легкостью уместиться пара десятков человек во время пира, с противоположной стороны – скамьи и мягкие диваны. Долгая осада утомила, хотелось вина, еды и женщин. Вино и еду должны были подвести оруженосцы и слуги, женщин же и в замке было предостаточно. Стоило протянуть руку и выбрать… 

Но только внимание рыцаря привлекла молодая пышногрудая девица с копной светлых волос, одетая дорого и ярко, - явно не служанка, - как распахнулась дверь, и в зал степенно и гордо вышел высокий седой мужчина. 

Он двигался медленно, с достоинством, что выглядело странно в окружающем хаосе. Его облик дышал благородством. Жоффруа вспомнил слышанные в окрестностях замка истории о старом эрле, которого местные называли хранителем здешних мест. Еще говорили, что жена эрла – потомственная ведьма, но граф обычно смеялся над такими слухами. 

Да, эрл производил впечатление, но не навевал и толики страха на молодого, прошедшего немало сражений воина, поэтому Жоффруа спокойно двинулся навстречу. 

- Приветствую эрла, – наклонил он голову, не видя смысла проявлять грубость в ситуации, когда победа полностью в его руках. У Жоффруа был твердый удар и железная воля, но бессмысленная жестокость не входила в перечень его пороков. Поверженного врага можно и пощадить. 
- Что ж, и я приветствую норманнского графа, решившего стать английским разбойником, – раздалось в ответ. Голос звучал на удивление молодо. Был наполнен уверенностью, властностью и силой. 

Граф вспыхнул до корней волос. Такого оскорбления он не мог пропустить мимо ушей, даже если бы захотел. Да пока и не доводилось: не было случая, чтобы Жоффруа де Хейли сознательно ушел от поединка. 

- Меч! – приказал он своим рыцарям. – Вручите меч этому наглецу. Умеет языком молотить, значит, и мечом махать способен. 

Будто бы довольно сверкнули почти черные глаза эрла. Он откинул седые волосы назад, ловко, привычным жестом завязал их узлом. Принял меч из рук оруженосца графа, взвесил его в руке, примериваясь, и резким сильным движением рассек воздух. 

- Отойдите все! – крикнул Жоффруа, сверкнув белозубой улыбкой. Его тело налилось силой в предчувствии поединка равных. – Никому не вмешиваться! 

Клинки запели, найдя друг друга. Начался танец смерти. Жоффруа был молод, но облачен в тяжелую кольчугу, не особо предназначенную для подобных поединков. Да, она защищала, но в то же время сковывала движения. Соперник был старше, но зато не прикрытое тяжелыми латами тело сохраняло гибкость и ловкость. У графа мелькнула мысль, что в кои-то веки он встретил достойного соперника. 

Они шли по широкому кругу, изучая, прощупывая сильные и слабые стороны друг друга. Настала звенящая тишина, нарушаемая только звуком столкновения мечей: любому было ясно, что соперники не скоро уступят. И каждый понимал, что смерть найдет здесь очередную жертву. Вопрос оставался один: кто этой жертвой будет. 

Выпад сменялся выпадом. Жоффруа, чувствуя силу в противнике, поначалу слегка растягивал бой, сполна используя преимущество своей выносливости, обусловленной молодостью. Эрл же показывал мастерство, намереваясь вывести молодого рыцаря на скорый бой и подловить на ошибке. И пару раз острие меча оказывалось в опасной близости. 

Но вскоре граф потерял терпение. Ему надоела игра. Резко его движения ускорились, казалось, он зачерпнул силы и сноровки из какого-то могучего источника, который не использовал до этого момента. 

- Черная молния! – выкрикнул кто-то из задних рядов зрителей прозвище, которым наградили графа во время похода короля Вильгельма. 

И молния поразила эрла. Алым росчерком меч прорисовал фигуру смерти на его груди. 

Поверженный эрл сделал два шага назад, оброненное ослабевшей рукой оружие зазвенело по каменному полу. Но, даже падая, сакс не опустился на колени. Он отступал, пока не добрался до стены, а потом сполз по ней вниз. Отблески закрепленного факела осветили вмиг потерявшее краски лицо. 

- Ну вот, теперь ты точно взял замок, - тихо пробормотал он. 
- В мои планы не входила твоя смерть, сакс, – резко произнес Жоффруа. 
- Зато в мои – входила, - чуть улыбнулся эрл и замолк. Голова упала на грудь. 

Победитель стоял над побежденным, низко опустив голову. Он всегда ценил чужую доблесть, пусть даже врага. Но тут было еще что-то… Казалось, эрл заранее знал о своей гибели, искал её… 

- Нет! – раздался женский крик неподалеку. – Нет! Отец! 

Жоффруа не успел моргнуть, как на теле эрла уже рыдала молодая девушка, та самая, на которую он уже обратил внимание до схватки. На первый взгляд она была более чем хороша: по плечам разметались белокурые волосы, простое зеленое одеяние обрисовывало изгибы уже сформировавшейся фигуры. 

- Встань, дочь моя, - раздался еще один женский голос. – Негоже рядом с убийцей отца падать на пол. 

- Эсмеральда… - ахнули обитатели замка, как показалось графу, с благоговением и некоторым страхом. Расступились по сторонам, давая женщине дорогу. Та шагнула в образовавшийся проход, ступая с не меньшим достоинством, чем муж. Рукава ее изящного темно-алого блио развевались от локтей, золотой пояс подчеркивал талию, не потерявшую с возрастом стройности. В выражении лица, движениях ощущалась сила, не вязавшаяся с образом женщины, которой должно повиноваться, а не повелевать. 

Обладательница голоса подошла вплотную. Несомненно, когда-то она была очень красива. Даже теперь выразительные черты лица, высокие скулы, миндалевидные зеленые глаза и цвета пламени волосы с нитями седины в них производили неизгладимое впечатление. Но больше всего Жоффруа поразил взгляд, наполненный лютой смесью горя и злости. 

- Жоффруа де Хейли, ты думаешь, что победил? – тихо произнесла она, не сводя с него полыхающего взгляда. – Так слушай внимательно. Судьба отомстит за то, что ты отнял у меня. И опустится тьма на весь род твой, предначертано вам вечность терять то, что дорого. Ты будешь жить в страхе перед возмездием. Твоих сыновей, внуков постигнет та же участь. Всех, кто пойдет от тебя, поглотит тьма. 

- Ведьма! – сощурил глаза молодой рыцарь. Он невольно сделал шаг назад, такой страстью и ненавистью пылал взгляд бывшей хозяйки замка. 

Она же расхохоталась: 
- Захочешь подробностей – найдешь в библиотеке. Читать, думаю, умеешь! – Дернула девушку за рукав: - Уйдем, Ровена. Нам тут нечего делать. 

- Оставь девчонку, - рявкнул граф де Хейли. Война научила его быстро приходить в себя после любых потрясений. – Она мне пригодится. Возьму в жены. И ей честь, и мне никого искать не надо. 

Он протянул руку в латной перчатке и за изящный подбородок повернул лицо девушки к себе. На него бесстрашно смотрели глаза, столь напоминающие глаза старого эрла. В ней ничего не было от матери, разве что фигура и стать. Черты лица, цвет волос и глаз – все иное. Но воля, присутствующая в девушке, задела графа. Ему хотелось не просто силой взять её, но принудить непокорное сердце к подчинению, сломить волю, сделать своей целиком и полностью. Только тогда победа станет полной. 

- Ты не понял, граф? – резко произнесла ведьма. - Я не шутила. Твои воины убили двоих моих сыновей. Ты лично убил моего мужа. Я произнесла нужные слова и даже если захочу, не смогу повернуть время вспять. Отсчет начался. Посмотри в окно! Что ты видишь там? Тьма сгущается, она уже рядом. 

- Это ночь, - объяснил граф глупой ведьме, но никто, даже его собственные слуги и оруженосцы, не рассмеялся над шуткой. Тишина стояла мертвая, пока Эсмеральда говорила. Даже дыхания нельзя было различить в гулких каменных сводах зала. 

- Слышишь?.. – ведьма подняла указательный палец вверх. С крыши замка, будто подчеркнув трагичность момента, сорвалась сова и полетела прочь, огласив подступающую ночь мистически завораживающим криком, так похожим на человеческий. В отсвете факела полыхнул огнем рубин в талисмане, висящем на шее Эсмеральды. – Это смерть открыла ворота ада и готова принять тебя… 

Граф подавил гнев. Он был слишком доволен многотрудной и долгожданной победой, чтобы обращать внимание на слова старой, от горя обезумевшей женщины. 

- Я не боюсь. И не буду мстить. Уходи. Зато твоей дочери достанется неплохая жизнь, - усмехнулся Жоффруа, уже окончательно обретя обычное свое хладнокровие. Что ему эта ведьма сделать может? 

И в этот самый момент та резким движением сорвалась с места, выхватив из развевающегося рукава блио длинный острый кинжал. Но не успела: лучники Жоффруа не зря ели хлеб за столом своего сюзерена. Острие не коснулось шеи, а женщина упала к ногам графа, пронзенная пятью стрелами. 

- Обречён, – прошептала она, цепляясь за кольчугу Жоффруа и до последней секунды жизни не отрывая от него страшного взора. 

Ровена охнула и начала оседать вниз, теряя сознание. Граф подхватил её на руки и решительно шагнул в сторону двери, ведущей в хозяйские покои. Он никогда не отказывался от своих намерений. И испугать его туманным саксонским заклятием было невозможно.