Первые трудности возникли уже на следующий же день, когда с утра я спустилась вниз и тут же оказалась в его объятиях. Я быстро оценила всю сложность поставленной передо мной задачи, внутри все взбунтовалось против этого жеста, казалось неправильным, и кроме привычного желания отстраниться, которое, к сожалению, теперь стало невозможным, я не испытала. Я так долго шла по проторенной дороге холодного отчуждения, что резко развернуться на сто восемьдесят градусов, принять его и ответить, у меня получилось далеко не с первого раза.

- Расслабься, - выдохнул он, наклоняясь к моей шее, и легко касаясь губами там, где учащенно бился пульс.

Я постаралась последовать его совету, и собравшись духом, положила руки ему на плечи и неуверенно прижалась. Он, едва заметно улыбнулся и поцеловал в висок.

- Не так все плохо? - произнес он, привлекая меня еще ближе к себе.

- Могло быть и хуже, - согласилась я, пряча руки за спину и прислушиваясь к ударам сердца.

Пока, новая роль меня пугала и настораживала. Пугала приятным теплом, разлившемся от его прикосновения, и настораживала легкостью с которой я это сделала.

Это стало моим первым достижением - такое простое движение навстречу, ни к чему не обязывающее, но мне оно казалось гораздо более интимным, чем проведенная вместе ночь. Я пустила его на свою территорию, территорию - взаимности, которая всегда была под запретом.

Так началась наша игра, которая с каждым днем становилась все более сложнее и неоднозначнее. Сутки разделились на ночи, когда я забывала обо всем и самозабвенно отдавалась ему телом, и дни, когда разум возвращал меня в действительность, напоминая о том, ради чего я так поступаю.

Его близость вызывала противоречивые чувства, тело мгновенно отзывалось на его ласки и горячие поцелуи, и тогда незримая черта стиралась между нами, я отпускала себя и наслаждалась каждой проведенной минутой рядом с ним, но порой, простое прикосновение в повседневной обстановке давалось труднее, чем восхождение на неприступный Монблан.

Первое время, я следовала своему верному правилу и просто старалась не попадаться ему на глаза, прикрываясь разнообразными делами, но быстро поняла, что с ним это не пройдет. Если я принимала душ, он мог спокойно зайти в ванную, и подхватив меня на руки, начать неистово целовать. Я хоть и кричала гневное "Отпусти", но руки сами стягивали с него одежду, а губы, с не меньшим желанием, отвечали на его поцелуи. Если я со жгучим интересом смотрела телевизор, он садился рядом, привлекал меня к себе и принимался, словно невзначай скользить пальцами по обнаженным участкам кожи, едва заметно, будто каждый раз убеждаясь в своем влиянии на меня. Я могла игнорировать его до тех пор, пока мое дыхание не учащалось и я уже была не в состоянии фокусироваться на телевизоре.

"Я иду медленно, но никогда не поворачиваюсь назад" (с) - так же я, медленно, стараясь не оборачиваться на прошлое, не воскрешать в памяти все, что было ДО, продвигалась вперед, не замечая, как постепенно втягиваюсь и отпускаю все то, что когда-то заставляло стискивать меня зубы. Чем больше мы проводили времени вместе, тем меньше становилось расстояние между нами. Я списывала это на его природную привлекательность, и то, что это лишь физическое влечение, но с каждым днем границы утрачивали очертания, растворялись в его внимательности, заботе, страсти, нежности. Трудно было не поддаваться на его обаяние, трудно было одергивать себя, напоминая себе, что это всего лишь игра, трудно было не отвечать ему.

Шаг за шагом, я начинала заново узнавать мир, забывать, что кроме страха и боли, есть и многое другое, что было предано мною забвению. Я, словно маленький ребенок, училась разговаривать, отвечать развернуто на вопросы, не цедить слова, улыбаться и шутить. Я осваивала простое, непринужденное общение и магию взаимных жестов. Он с завидным терпением открывал передо мной абсолютно другие стороны жизни, которые сверкали новыми красками и были наполнены любовью, романтикой и смехом.

Я привыкала засыпать в его объятиях и просыпаться от нежных поцелуев, пока это не стало таким же естественным, как смена времен года. Я привыкала к нему, к его имени, к его глазам, к его голосу, к его близости.

Мы часто ездили в горы, где открывался великолепный вид на город, раскинувшийся у подножья. И каждый раз я любовалась красотами, словно впервые, в груди щемило от величественных гор, прекрасной природы, и дивной панорамы. Я кружилась, раскинув руки, а он подхватывал меня и целовал, тогда я смеялась, обнимая его и целуя в ответ.

Не раз, он устраивал мне экскурсии по городу, мы бродили по узким улочкам, взявшись за руки, и Эдвард рассказывал историю Канады, интересные факты из жизни людей, и окружающей архитектуры. Он был великолепным рассказчиком, умел преподнести все так, что я слушала его, замерев.

В одну из таких прогулок, я, забравшись на высокий парапет и ухватившись для страховки за его плечо, поинтересовалась:

- И как это у тебя все в голове помещается?

- У меня было много времени на освоение материала, - придерживая меня за талию, ответил он.

- Это сколько же надо? - подозрительно прищурившись, спросила я.

- Для меня - чуть больше века, - Эдвард улыбнулся, а в янтарных глазах заплясали чертики.

Я присвистнула.

- Мне бы не хватило, - заключила я и рассмеялась.

- Хочешь проверить? - его тон вдруг стал серьезным, он внимательно смотрел на меня и ждал ответа. Улыбка слетела с моего лица, я спрыгнула на землю, коротко бросив:

- Нет.

Ни один мускул на его красивом лице не дрогнул, ни взглядом, ни жестом, он не показал свою реакцию на мой косвенный отказ, но после этого случая, я стала чаще видеть его задумчивым и отстраненным.

Вечерами, я удобно устраивалась в его объятиях и смотрела телевизор, а он перебирая мои волосы, смеялся над моими комментариями. Мне нравился его смех - мелодичный и заразительный, мне нравился его вкрадчивый голос от которого сжималось все внутри, мне нравились его жесты - плавные и выразительные. Я не могла понять, когда и в какой момент все то, чего я раньше в нем боялась стало привлекать меня, когда все перевернулось с ног на голову и потекло в другом русле, но время шло и все менялось. Но в лучшую ли сторону эти перемены для меня или нет, я пока не бралась судить, пуская все на самотек.

Единственное, что оставалось под запретом это мое прошлое и мои мысли. Он не настаивал, хотя я видела в золотистых глазах, что не оправдываю его надежд, не смотря ни на что, впереди маячила дата нашего расставания. И чем ближе было заветное число, тем нежнее становился он.

Источник: http://robsten.ru/forum/20-941-5#547868