Глава 14. «Будет, что вспомнить»

«Мало ли кто умеет метать и рвать, складывать в обоймы слова,

да играть какие-то там спектакли.

Но когда приходит, ложится в твою кровать, он становится жив едва,

и тебя подмывает сбежать, не так ли?

Дождь шумит, словно закипающий чайник, поднимаясь с пятого этажа на шестой этаж.

Посиди с бессонным мало ли кем, когда силы его иссякли.

Ему будет что вспомнить, когда ты его предашь»,

(с) Вера Полозкова

Жизнь идет вперед. Не беря во внимания наши планы и идеи, не обращая внимания на наши ошибки. Жизнь идет вперед и расставляет все по своим местам.

Я в ужасе проснулась от того, что моя кровать ходила ходуном, и я уже почти готова была хватать детей и нестись с ними на улицу, вереща о землетрясении. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что все дело в мобильном, который отчаянно вибрировал у меня под подушкой.

Скатившись на пол, я поспешно выбежала из комнаты на лестницу.

- Белла! Белла! Ты себе не представляешь! - голос Анжелы звенел от возбуждения. - Угадай, что случилось!

С трудом я вспоминала, что нужно делать, чтобы говорить.

- Даже не знаю... Что-то, что тебя обрадовало?

- Бен сделал мне предложение! И не просто предложение! Он купил для нас квартиру, я только что оттуда! Мы переезжаем в Сиэттл!

У меня отчаянно кружилась голова, и я села на ступеньки, чтобы не упасть. В комнатах спали мои дети, внизу - Лиззи, и говорить по телефону можно было только здесь.

- Бог мой, Анжи. Как я рада! Даже не знаю, что сказать...

- О, Белла, я так счастлива! Ты не представляешь, Бен угадал все мои желания! Я всю жизнь мечтала о такой квартире, с балконом, и можно выйти на крышу! Бен говорит, я буду разводить там свои цветы! А еще там огромная зала и кухня с подогреваемым полом, совсем как мне всегда хотелось!

- Звучит потрясающе! - я говорила искренне. Радоваться за Анжелу было удивительно легко. - Что же, ты оставишь своих учеников?

- Да! - от ее громкого голоса у меня зазвенело в ушах. - Представь себе только, я наконец-то оставлю школу! Я так мечтала об этом всю свою несчастную педагогическую карьеру! Я каждый год первого сентября проклинала ее, а теперь... как будто все мечты сбываются одновременно!

- Вот видишь, как здорово! Помнишь, я тебе говорила - все будет замечательно, если ты подождешь!

- Белла, я сообщаю тебе первой, а знаешь почему? Во многом ты повлияла на то, что со мной происходит! Белла, спасибо тебе! Я как подумаю, что если бы не Эдвард...

Я с трудом сглотнула вязкую горечь в горле.

- Прости, что?

- Ну как же - ведь это он устроил так, что Бен вернулся в Форкс! Бен сам мне рассказывал. Он работал в Сиэттле и давно собирался приехать, но никак не мог решиться, думал, может я уехала, или что не захочу его видеть... А перед Днем Благодарения ему позвонил Эдвард и предложил работу, а встречу назначил в Форксе. Так все и случилось... Неужели он тебе не рассказал? Ох, а я-то думала, узнаю у тебя, откуда он взял телефон Бена... просто чудеса какие-то!

Переложив трубку в другую руку, я прислонилась к перилам.

- Да. Чудеса - это хобби Эдварда, - я не смогла подавить вздох, и Анжела почувствовала это.

- Скучаешь по нему?

- Конечно. Но знаешь, сейчас столько всего в голове, что совсем нет сил об этом думать.

- Когда он уехал?

- Даже и не могу вспомнить теперь... Недели две назад.

- А когда обещал вернуться?

- Он сказал, напишет. Он вообще пишет эмейлы, - да еще такие, которые могут повысить мне настроение на целый день, даже в такие дни, как сейчас. - Он сейчас в Лондоне, Анжи, представляешь? На другом берегу Атлантики.

- Да, я же тебе не сказала! Мы с Беном едем в свадебное путешествие в Лондон! Он уже билеты купил!

Было время, мы с Анжелой очень хотели попасть в Европу. Девчонками мечтали, что полетим на самолете прямо в Англию, набираться британских манер. Со временем эта несбывшаяся мечта тоже стала одной из наших любимых шуток.

- Ох, Белла. Я соскучилась по тебе. Ты не обижаешься, что я теперь почти все время...ну, занята?

- Бог с тобой, Анжела. Я так рада за тебя, что мне это и в голову не приходило. К тому же скажу тебе честно, если мне на что-то не хватает сейчас времени, так это на обиды.

И это тоже было искренне.

- Я приду к тебе на днях, можно? Отложу дела по переезду...

- Ох, Анжи, я не уверена... Давай не сейчас? У тебя столько хлопот сейчас, а мы возьмем да еще заразим тебя... держись лучше подальше от нашего дома.

- Что, ребята болеют? А ты?

- От детей заразилась. Лиззи принесла из школы заразу, ее похватил Джимми, потом Тэсси, ну и я, конечно, чтоб я и устояла перед соблазном?

- Ой, Белла... Может быть, мне приехать помочь тебе?

- Звучит заманчиво, Анжи, но не надо. Спасибо за предложение, если будет совсем тяжело, я попрошу.

- Обещаешь?

- Ага, ага, - фраза Джейкоба была универсальной. -  Не беспокойся. У тебя теперь столько счастливых дел,  наслаждайся ими по полной.

Дура я дура. Почему не приняла предложение Анжелы? Помощь сейчас пришлась бы удивительно кстати. Сразу после Эдварда Чарли и Рене уехали в Джексонвилль, уладить дела с Филом и маминым переездом. (Скажите маме тридцать лет назад, что она захочет вернуться в Форкс к папе, она бы оторвала этому человеку голову). Лиззи уже заболевала в день их отъезда и была оставлена на меня, а когда сразу за ней занемог Джимми, я уже знала, чего ждать дальше. Едва чуть оправился он, как заболела дочка, а потом и я, сразу после того, как перестала трястись над малышкой и порываться вызвать Скорую от каждого ее тяжелого вздоха. Все дети уже почти выздоровели, а я только входила в стадию нарастающего бессилия, которое, я по опыту знала, раньше чем через неделю не пройдет. Можно было, конечно, позвонить родителям и срочно вызвать их ко мне на подмогу. На второй день температуры я вроде как и собралась это сделать, но папин голос в трубке звучал так непривычно молодо, беззаботно и весело, что я  решила промолчать. В конце концов, я знала, как бывает хорошо, когда судьба неожиданно решает подарить второй медовый месяц. Рука не поднималась испортить родителям воссоединение и заточить их у нас в лепрозории. Что я, не справлюсь? Не в первый раз.

Жалко только Анжела не вовремя разбудила меня сегодня. Я кашляла и мерзла ночи напролет, и было очень обидно расставаться с уютным сном, который выпал мне после обеда. Хотя бы голова не болит, когда спишь.

Тем не менее, уже пришла пора снова бросаться на амбразуру хозяйственной деятельности. Конечно, не землю пахать и не стоять у станка завода, но вести с температурой домашнее хозяйство, когда на тебя оставлено трое детей, больше не казалось мне задачей по силам.  В минуты слабости я готова была продать душу дьяволу за то, чтобы забраться под одеяло и хотя бы несколько часов погреться  и отдохнуть в тишине темной спальни.  Сначала я не спала ночи у кроватей больных детей, теперь не могла спать сама - мир казался очень странным, туманным местом, где у вещей какие-то нерезкие очертания, а у всех людей почему-то ужасно резкие голоса. Оставалось только вспоминать то, как я наслаждалась сном в канадском доме Эдварда.

Мы приехали в него, когда уже стемнело, и гостеприимно зажженный огонек на крыльце делал затерявшийся в глуши особняк похожим на избушку из сказки. В целом, дом Эдварда был почти неотличим от дома Калленов в окрестностях Форкса. Я узнала его стиль еще с подъездной аллеи - пастельные тона, стеклянные стены, много леса и воздуха вокруг. Но здесь еще сильнее чувствовалось уединение - после парома я не удивилась бы, если бы мы приехали на необитаемый остров. И здесь чувствовался Эдвард. Везде как будто лежал отпечаток Эдварда.

 Его дом мне очень понравился. Он был не большим, но просторным, и удивительно жилым. Присутствие хозяина здесь чувствовалось даже больше, чем в большом доме Калленов, где все было вычищено и натерто до блеска стараниями Эсми. Эдвард явно интересовался совсем другими делами, и об этом говорило все - разбросанные по всему дому ноты и бумаги, исписанные его каллиграфическим почерком, груды книг, возвышающихся во всех углах, музыкальные системы и диски, установленные в самых, казалось бы, неожиданных местах для них. Он основательно подготовился к нашему приезду - а уж особенно к приезду моей дочки, потому что игровая была скорее похожа на магазин игрушек, чем на комнату - но мне было приятно узнавать где-то в комнатах то, что я могла видеть у него раньше. Портрет матери, который хранился у него больше века. Подборка его любимых дисков в особом футляре. Его черный блокнот с гербом Калленов, который он всегда делал на заказ.

А потом наступил вечер, и я попросила его показать комнату, где предстояло укладывать Тэсси. Что-то странное мелькнуло в его взгляде - что-то, что делало его необычно неуверенным в себе и более молодым.

- Наверху есть несколько спален, Белла. Ты можешь выбрать любую, имей в виду.

Такой Эдвард мне нравился даже больше, чем когда он был холодно уверен в себе и строг - его беззащитная неуверенность делала нас ближе.

Он открыл дверь, и я поняла причину его смущения.

В середине комнаты, у стены, уставленной стеллажами с дисками и книгами, стояла огромная кровать с увитой стальными розами железной спинкой и пушистым покрывалом золотистого цвета. Та самая кровать, которую когда-то он купил для меня.

- Эдвард, - голос подвел меня. Он тоже заговорил не сразу.

- Я перевез ее, как только купил этот дом, сразу после рояля, - сказал он. - Не знаю, почему, мне захотелось, это было абсолютно иррациональное желание. Ты не представляешь, как Эмметт издевался надо мной по этому поводу - мы с ним целую неделю каждый вечер дрались на дуэли, он был в восторге, и даже мне было весело.  Я поставил детскую кроватку в угол, как в твоей комнате - но мы переставим, если потребуется, и можно поставить ее в другую комнату, нет ничего проще...

- Эдвард, - повторила я с трудом, все еще не обретя дар речи. - Не надо, я хочу спать здесь.

Он кивнул, и его губы медленно стали растягиваться в улыбке.

- Правда?

- Да. Это... невообразимо просто, - я сделала несколько шагов вперед, потеребила край покрывала. - Ты даже одеяло то же оставил!

- Было из-за чего драться с Эмметтом, - отшутился он. Но я видела, что он не спускает с меня глаз.

Сотни мыслей проносились в голове одновременно, вызывая головокружение. Не выпуская из ладони бархатный ворс, я присела на краешек постели.

- Господи, Эдвард, - отчаянно пытаясь найти слова, я в растерянности подняла на него взгляд. Его глаза искрились улыбкой, и я с жадностью вгляделась в их янтарное тепло. - Я... даже не знаю, что сказать.

Вдруг те чувства, новые и непривычные, которые я замечала за ним все дорогу, пока мы ехали, вспыхнули в нем и вырвались наружу. Он улыбнулся, прижимая меня к себе, и заразил своей сокрушительной, беззащитной радостью, преобразившей все его лицо.

- Не нужно говорить ничего, Белла, - шептал он, пока мы обнимались так крепко, как он никогда не позволял нам обниматься раньше. - Я так долго ждал тебя. Ты не представляешь, как я рад, что ты здесь. Ты не представляешь, как я сейчас счастлив.

Я представляла.

Как бы то ни было, с Эдвардом никаких проблем со сном не наблюдалось. В наш первый вечер я решила чуть-чуть прилечь, уложив девочку, только приклонила голову, чтобы подождать, пока она заснет... Был уже почти полдень, когда я снова открыла глаза. Что это были за ночи, когда мы с Эдвардом, вдоволь наговорившись и налюбовавшись друг другом, устраивались на огромной кровати в уютной ямке, и он держал меня за руку, пока я не засну! Совсем не то что вертеться от бессонницы в моей девичьей постели, и уж конечно, совсем не похоже на то, как мы с Джейкобом ютились вдвоем на узком раскладном диванчике в нашей комнате. Я засыпала, глядя на Эдварда, и просыпалась отдохнувшей и счастливой, готовой снова улыбаться ему. Теперь мне оставалось только мечтать о таком.

Правда, заряда бодрости хватило даже на первые дни после нашего возвращения, так что и после отъезда Эдварда я какое-то время еще могла наслаждаться спокойным сном. Его вынужденную отлучку я даже воспринимала легче, чем ожидала. Если бы что-то было серьезным, думала я, он не выглядел бы таким легкомысленно радостным, не мог бы так оживленно обсуждать со мной свои планы. Его оптимизм, вообще-то ему несвойственный, передался и мне, и я почти не грустила от его отсутствия, тем более, что оно больше не было похоже на то, как он исчезал раньше. Каждый день в моем ящике появлялось новое электронное письмо, такое же радостное и легкое. Эдвард рассказывал мне, что он делает, куда едет, о чем думает, а еще больше спрашивал обо мне и детях. Я настолько доверилась его бездумной надежде, что у нас все будет хорошо, что больше не из-за чего не переживала. Тем более, что у меня было, о чем думать. Более того, иногда мне в голову приходили мысли, которые я никогда не смогла бы доверить даже Эдварду: мне была удобна образовавшаяся из-за его отъезда отсрочка. Мне было удобно, что сейчас без всяких препятствий я могла заниматься детьми, не оглядываясь на наши с ним планы - планы, на осуществление которых я по-прежнему уповала, но которые потребовали бы от меня сдержанности, уловок по отношению к собственным детям, к своей семье. А так я могла быть с ними самой собой целый день, и быть самой собой с Эдвардом, когда мне приходило его письмо, и я улыбалась ему, шутливому, пронизанному ни на что не похожим остроумием, умом и взрослостью Эдварда.

Я жалела только об одном: что не успела превратиться в вампира до того, как заболеть. Тогда бы я была избавлена от необходимости следить за тремя детьми, еле волоча ноги.

Между тем в нашем полку прибыло. Десятилетняя Лиззи, которую мама оставила якобы мне в помощь, забирала едва ли не больше энергии, чем два моих ребенка, вместе взятых. Я мало ее знала и, если бы не обстоятельства, с интересом узнавала бы свою неожиданно обретенную младшую сестру (нечасто, в конце концов, у тебя появляется сестра, всего на пару лет старше твоего старшего сына). Но Лиззи пока вызывала у меня скорее недоумение, чем что-то еще. Девочка оказалась очень своенравной и на контакт шла плохо; ее не интересовало почти ничего, кроме как просмотр каких-то бесконечных телекомедий, перед которыми она проводила целый день. Она отказывалась есть то, что я готовила, играть с Джимми  не хотела, игрушками своими не делилась, но хуже всего воспринимала меня, потому что мигом разобралась, что я здесь главная и ей придется считаться с моими приказами. Жестко воспитывать и быть железно строгой я никогда не умела и не любила, предпочитая действовать на своих детей другими методами, но Лиззи оказалась настолько избалованной, что поневоле мне приходилось давить на нее. Моя дочка тоже по-прежнему требовала моего неотрывного внимания, из-за болезни капризничала больше, чем обычно, и только Джимми соглашался мне помочь, кажется, понимая, что мне трудно. Он не только создавал мне меньше всех хлопот, но и облегчал давящее чувство одиночества, которое особенно усиливалось к вечеру, когда температура не соглашалась снижаться, наваливалась усталость, а дела все еще оставались несделанными.

В общем, были основания полагать, что если бы не письма Эдварда, такие легкие, и я бы скисла гораздо раньше, потому что с каждым днем имела все больше оснований чувствовать себя несчастной.

Вот и сегодня, целый день вертелась через силу, как белка в колесе, и даже полчасика поспать не дали. Еще даже не вечер, а сил уже не осталось. Когда неожиданно раздался стук в дверь, я чуть не заплакала от злости. Гостей только мне не хватает. Вот кого несет сейчас, а? Мне тошно и без притворных улыбок и заверений, что со мной все хорошо и мне не нужна помощь.

 Я злобно распахнула дверь и в ступоре уставилась на Джейкоба, которого совершенно не ожидала увидеть.

- Здравствуй, Белла, - он внимательно улыбнулся, явно почувствовав мое замешательство.

- Привет... Что-то случилось?

- Нет. Почему ты спрашиваешь?

- А ты что пришел? Я забыла, что мы договаривались?

- Нет. Просто пришел. Можно войти?

Я посторонилась, слегка потрясла головой.

- Да, конечно. Я просто... не ожидала, что ты придешь. Вы разве не в отъезде с... - я прочистила горло. - С Марией?

Джейкоб был в человеческой одежде - видно, приехал из города. Он всегда носил джинсы и что-то типа пиджака, когда приходилось сдавать отчеты о доходах мастерской или что-то в этом роде.

Он чуть уловимо вздохнул.

- Нет, мы решили вернуться раньше. Мария решила. Она любит так... раз, и неожиданно меняет все планы.

Чудесно, расскажи мне теперь про Марию и о том, как тебе с нею весело. Моя злость тяжелым колоколом отдавалась в больной голове.

- А.

Джейкоб снял куртку, повесил ее на крючок. С ним был старый рюкзак - значит, точно отвозил документы, - он кинул его в угол.

- Извини, если я не вовремя. Мне Джаред рассказал, что ты тут одна, я решил приехать...проведать, как ты.

- О! - теперь все стало на свои места. - Да, конечно, Джаред с Ким были вчера, - я же не зря опасалась неожиданных гостей, которые появляются не вовремя. - Ким ждет четвертого, ты в курсе? Я только вчера узнала.

- Я знаю, да, - Джейкоб кивнул. Сегодня он смотрел на меня внимательно, как будто оценивал. - Джаред идет на рекорд.

Я улыбнулась. Забыла, как он шутит.

- Они тебе небось наговорили черте-чего, каких-то ужасов. Ты не волнуйся, ребята уже выздоравливают, - захотелось успокоить его, а то он примчался так неожиданно, наверное, подумал, что что-то серьезное с детьми. Хотя и мое удивление тоже было странным; Джейкоб так часто приходил, что мне не следовало так пугаться его появлению. - Тэсси снова стала хорошо спать, у нее температура только пару дней держалась. Джимми вообще молодец, все перенес легче всех. Сегодня сгоняла его, чтобы не скакал на кровати. Потому что постельный режим и он - вещи несовместимые.

Он кивнул, как будто я подтвердила его догадки.

- А где они?

- Джимми смотрит фильм сейчас в папиной комнате, я ему запретила в тихий час вставать. Тэсси спит, только что проверяла.

- А ты как? - он снова взглянул на меня оценивающим взглядом.

Я обняла себя руками.

- Я еще поболею чуть-чуть.

Джейкоб понимающе покивал головой, но мне не было неудобно. Он-то уж не раз видел меня и больной и страшной, поэтому можно было не притворяться. Да и незачем уже.

Он вытащил какой-то мешочек из внутреннего кармана и протянул мне.

- Возьми, тебе тут Рейчел передала. Квилетский сбор трав, от кашля. Помнишь, она тебе всегда собирала?

 - А! Конечно, помню, - мы с сестрой Джейкоба были дружны ровно настолько, чтобы поддерживать в доме мир, но отношения в итоге построили неплохие. Когда мы жили в Ла-Пуш, Рейчел всегда собирала мне какие-то травы, если я начинала болеть. Сказать по правде, толку от этого отвара не было никакого, только горечь да дикий привкус, но я всегда доблестно выпивала его, чтобы не обижать ее благих намерений. И даже сейчас такое проявление заботы было приятным. - Спасибо большое. Как раз то, что нужно.

Мы молча смотрели друг на друга, смущаясь. Я не знала, что еще сказать ему.  Наверное, он собирался повидать детей и уехать, но мне, конечно же, не хотелось, чтобы он уходил.

- Ты торопишься? Джимми сейчас не спит, можешь к нему пойти. А то, если хочешь, подожди, пока девочка проснется.

Он посмотрел на часы на стенке.

- Вообще-то совсем не тороплюсь. Тебе не очень трудно? Я бы с удовольствием посидел пока.

Я убрала со лба волосы.

- Посиди... В гостиную я тебя пригласить не могу, там обосновалась Лиззи. Хочешь, пойдем на кухню.

- Хочу, - легко согласился Джейкоб. - Я бы и с Лиззи потом познакомился. Я помню ее только, кажется, свертком размером с большой кабачок. Правильно?

Я задумалась.

- Нет, еще она приезжала на крестины Джимми, помнишь?

- А, точно, они еще с Сэмом-младшим подрались тогда, да? Вспомнил. А когда крестили Тэсси, то ее не было, правильно?

- Да, ее не привезли. Не помню, почему.

- И как она сейчас? Тогда, в три года, это был просто монстр.

- А ведь точно. Я и забыла, как она связала шнурки троим гостям...

- А, я помню! Эмбри из-за этого упал лицом в тарелку, помнишь? Мы все полегли от смеха.

- Помню... Но по секрету тебе скажу, - я понизила голос, - я не удивлюсь, если она и сейчас совершит что-то подобное. У нее такой характер! Я измучилась уже ее воспитывать.

- Да? - он наклонился ко мне, пока я шептала. - Ну тогда ты зови меня, когда потребуется. Я ей покажу, как у нас в стае принято. Приказ альфы, раз, два, разговорчики в строю. Мигом приучу к дисциплине.

Я подавила смешок.

- Это ты-то? Ты детей даже чистить зубы на ночь не заставляешь, они из тебя веревки вьют. Племянники вообще за взрослого не считают. И вообще ты очень добрый папочка.

- Вот познакомишь меня с ней, я ей покажу доброго папочку, - мы заговорщицки посмеивались на кухне, и я даже не сразу сообразила, почему это кажется мне странным. Потому что этого давно не было.

Джейкоб устало потянулся, почти заполнив все кухонное пространство своим огромным телом.

- Дурацкие эти декларации. Беллз, я тебе клянусь, как попадаю в эти коридоры, из меня прямо дух вышибает. Ненавижу чиновников. Как посмотрят на меня своими подозрительными глазами, так хоть стой, хоть падай. Лучше сто пятьдесят раз гонять по лесу кровопийц!

- Ты что же, теперь сам отвозишь документы? - почему-то мне не приходило в голову, что Джейкоб будет исполнять сам то, что раньше входило в мои обязанности. Для меня поездка в Сиэттл с документами была чем-то вроде развлечения - быстренько расправившись с делами, я заскакивала в магазины, то прикупить детям игрушек, то посмотреть им что-то из одежды, то поискать что-то для дома. Джейкоб же, с его лесной натурой, воспринимал официальные дела хуже, чем экзамены - когда я ждала Тэсси и не могла ездить вместо него, он возвращался из города таким измотанным, как будто его пытала инквизиция.

- Конечно, сам. Я же, как-никак, хозяин.

Я сочувственно шмыгнула носом.

- Я как-то думала, что тебе будут помогать... - может, я чего-то не понимаю, но мне было бы приятно помогать своему обожателю, будь я Марией. Я ею и не была, но всегда радовалась ему помочь. - Разве ты не нашел помощника?

Он неопределенно передернул плечами.

- Сет помогал мне одно время. Пока не уехал. А теперь...А, Беллз, все равно вряд ли я найду того, кто брал бы на себя половину моих забот, как ты. Такое… очень редко встречается.

В окно ударил зимний ветер, и я поежилась. Мне хотелось поговорить  с Джейкобом, и я опустила голову на сложенные руки, чтобы меньше болело.

- Расскажи мне, как у тебя идут дела.

Он рассказал. Он вообще любил рассказывать мне о своей работе, и раньше тоже. Описывал клиентов, смешно изображал, как они пытаются учить его, как лучше починить их машину. Рассказал о своих планах открыть еще и магазин рядом с мастерской, поделился переживаниями о растущей конкуренции, о ценах, даже о банке, где хранились наши сбережения. Пока еще они были у нас общими. Почти всю свою прибыль Джейкоб регулярно переводил на мой счет.

Если ни о чем не думать, то мне было приятно его слушать. Приятно даже, что все, о чем он говорил, было по-прежнему мне известно, и по-прежнему он считал возможным делиться этим со мной. И мне по-прежнему было интересно то, что больше, в общем-то, меня почти не касалось.

- Джейк, а ты обедал?

Он усердно повел носом.

- Беллз, у тебя тут удивительно пахнет. Я сейчас лизать воздух начну.

- Может, съешь что-нибудь?

- А можно?

- Ой, ради Бога, Джейк, сделай милость! Я сегодня все утро готовила, еще даже не остыло. Сколько угодно. Хотя тебя, наверное, дома с обедом ждут... - стоило мне вспомнить что-то из нашей жизни, и все время приходилось одергивать себя, вспоминая, что Джейкоб живет теперь совсем другой жизнью, которую я не знала. В которой была чужой. - Сделать тебе что-нибудь?

Он удержал меня, мягко положив на плечо горячую руку.

- Давай я сам? Ты посиди лучше.

Я с облегчением опустилась на стул. Хоть кто-то может сделать что-то сам.

Джейкоб без всяких комплексов вел себя на кухне, как свой. Было даже приятно. Он обшаривал холодильник с восторженными воплями, встречая овациями каждую свою находку.

- О! Как вкусно, я это съем, можно? Ах, а это еще вкуснее, два дня стоит, говоришь? Сейчас я с этим быстренько покончу. О! Супчик! Как я о нем мечтал!

Он навалил себе огромные порции, разогрел и с удовольствием набросился на еду. Я с улыбкой наблюдала за ним. Джейкоб всегда обожал поесть вкусно и много.

- Тебя что, не кормят? - не выдержала я, когда он проглотил огромную тарелку супа и блаженно застонал, прижимая руку к животу. - Ты как будто сто лет не ел.

- Я не ел с последнего дозора, позавтракать не успел, - с улыбкой объяснился он, а потом вдруг не донес до рта ложку, и у него сделалось непростое, смущенное выражение лица. - И еще... ну, знаешь, не все женщины ведь любят готовить... Чаще даже я сам что-то сделаю, чем...

Он не смог договорить, потому что слишком обожал свою Марию. Однако было интересно узнать, что она состоит не из одних достоинств, и он это видит. Сколько времени Джейкоб ни проводил у меня, он ни разу не показал раньше, что хочет остаться на ужин или обед.

- И что же ты готовишь? - я постаралась ослабить сарказм. Знаю я, оценивала его кулинарные способности.

- Я? - он с трудом подавил вздох. - Ну, ты же знаешь, я не умею. Яичницу там... Бутерброды... - он крепился, крепился, а потом сдался и наконец расслабился, позволяя себе говорить то, что хотелось. - Не все же такие заботливые, как ты, Беллз. Господи, я даже и не понимал, как я соскучился по твоей готовке.

Он снова набросился на еду с удовольствием, написанным на лице.

- Я и забыла, как тебя приятно кормить, - призналась я. - Тут у нас никто не ест сейчас то, что я готовлю. Даже папа переметнулся к Рене. Один Джимми что-то ест.

- Они просто не понимают своего счастья. Зови меня, когда что-то будет оставаться, ладно? Я буду приходить и не дам пропасть продуктам.

- Да и ты и так просто приходи. Не в качестве утилизатора, - я опять осеклась. - Или ей это не понравится?

Он вздохнул, снова осторожно подбирая слова.

- Вряд ли... Вряд ли она придаст этому большое значение, - признался он.

- То есть? - мне стало почти смешно. - Знаешь, когда я была твоей женой, я придавала очень большое значение тому, кто кормил тебя обедами!

Он скованно улыбнулся. Непохоже на Джейкоба.

- Да ты вообще большое  значение придавала моим делам. Поверь мне, Белла, такими обедами, как ты, меня никто никогда не кормил.

Я скромно опустила голову.           

- Мне было, ради кого учиться.

Мы помолчали. Может быть, он вспоминал то же самое, что и я, те же мирные картинки из нашего прошлого. А может быть, думал в эту секунду о своей Марии. Я не знаю.

- Да и вообще... - Джейкоб положил вилку и уставился в стол, силясь сказать мне что-то, что бы при этом не обидело его нареченную. - И всеми моими делами тоже, пожалуй, никто не интересовался так, как ты.

С трудом я заставила себя не отводить взгляд, когда он поднял на меня глаза.

- Я...Мне казалось, вы с...с Марией... что у вас хорошие отношения.

В нем явно боролись чувства, которые его работили, и слова, которые он хотел сказать мне по прежней дружбе. Грустно было видеть, с какой внутренней несвободой он говорит о ней, тщательно подбирая слова - и это Джейкоб, который всегда высказывал свои мысли, не задумываясь о последствиях.

- Да, Белла, конечно... Как бы мне тебе объяснить. Мы... У нас очень хорошие отношения, замечательные, но иногда... - он тяжело сглотнул, - Иногда я очень замечаю, что все не так, как... как у других запечатленных. Даже не так, как у нас с тобой. Мы с тобой всегда были вместе, Беллз. Во всем были вдвоем. Мы были женаты, а ты никогда не переставала быть моим лучшим другом. И это было так правильно…

-Джейк… но то были мы, сейчас все и должно быть по-другому. В каждой семье свои собственные порядки.

- Да, Беллз, только какая у нас семья? Мы еще только гуляем. Как будто я молодой, знаешь? Цветочки, конфеты-букеты-прогулочки, последний сеанс в кино, лав-ситс… - он усмехнулся. – Мы еще только растем; потом все будет, обязательно, только пока до семьи нам еще как до Китая босиком. Я-то знаю, что такое настоящая семья. Мне надо ждать, - он сосредоточенно поморгал, задумавшись. – Нам обоим еще надо привыкнуть к тому, что нас двое. Иногда все замечательно, и мы почти вдвоем, а иногда я первый люблю ее, а она отвечает. Просто отвечает, как будто принимает меня, все, что я чувствую к ней. И сразу становится похоже, как будто она... не принимает. Ничего не меняется из-за этого, ничего нельзя изменить... но когда это происходит...это совсем не то, что быть лучшими друзьями. Это как-то... как будто каждый из нас один.

Он тяжело перевел дух, как будто устал от того, что приходилось формулировать такие мысли. Я ждала, пока он сам возобновит разговор. 

- Бред какой-то несу я, в общем, Беллз, не обращай внимания. Без пол-литра всего, наверное,  и не поймешь.

- Да нет, Джейк. Я думаю, что могу понять, что ты имеешь в виду.

Он невесело улыбнулся и благодарно подержался за мой локоть.

- Да в общем, я и не сомневался, Белла, что если меня кто-то поймет, то только ты. Слушай, раньше ты не клала сюда укроп; с укропом вообще объеденье!

Ветер заунывно пел какую-то песню в зимней темноте. Джейкоб все ел, и мы поговорили еще о многом, как обычно, резво перескакивая с темы на тему. Обсудили знакомых, порадовались за кого-то, позлословили. Поговорили о детях, конечно, о вопросах воспитания, что подарить Джимми на Рождество, будем ли мы широко праздновать первый День рождения дочки. Посмеялись, вспоминая какие-то шутки; он рассказал мне, как незапечатленные оборотни имеют привычку бессердечно высмеивать своих немеющих от любви братьев, и при этом все предыдущие года Эмбри и Сет подтрунивали над ним наравне с остальными, хотя тогда он еще и не пал жертвой импринтинга; потом он чуть не подавился, когда я рассказала, как мы с Эмили и Рейчел шутили между собой, что у всех женщин счастье состоит из трех компонентов - мужа, ребенка и большой собаки, а у нас, жен оборотней, таких компонентов два, потому что муж и большая собака у нас - два в одном...

- Я сам, - сказал мне Джейкоб, когда я собралась проверить, как спит дочка. И действительно, он все сделал сам — я разогревала на кухне ужин и слышала, как он наверху возится с детьми, как они смеются, Джимми рассказывает ему что-то из фильма, который он смотрел, и даже Лиззи не капризничает и спокойно отвечает ему на вопросы, которые он задавал ей. Джимми упросил Джейкоба остаться на ужин, и, к моему удивлению, тот подумал и согласился, и с удовольствием поужинал вместе с нами, несмотря даже на огромное количество продуктов, которое поглотил за обедом. С таким же, вроде бы, удовольствием он провел с детьми и остаток вечера. Я сидела рядом с манежиком и наблюдала, как они рисуют с Джимми, а Лиззи при этом — мужское воспитание! - посажена за уроки, то есть делает то, что мне ни при каких обстоятельствах не удалось заставить ее сделать. Пришло время, я пошла укладывать дочку, в кое веки способная спокойно посидеть с ней и подождать, пока она заснет, не опасаясь, что маленький ураган разнесет мне дом в клочья, а мисс своенравие прибьет маленького урагана тарелкой по голове. Пока по инициативе Джейкоба в гостиной была затеяна игра в детскую монополию, я ушла наверх, и, пока девочка засыпала, с удовольствием посидела в темной тишине спальни, невольно прислушиваясь к звонким детским возгласам и ровному басу Джейкоба, иногда наполненному не меньшим азартом.

Игра в гостиной была в самом разгаре, как это часто бывает непосредственно перед часом отбоя, для того, чтобы я не скучала и изобретала все новые и новые способы заманить детей в постели именно тогда, когда они только, можно сказать, вошли во вкус.  Джейкоба с ними не было, и я было испугалась, что он ушел, не попрощавшись со мной, когда услышала его голос в кухне.

- Ты что, посуду помыл? - вырвалось у меня, когда я увидела свободную раковину — не вытертую, конечно, со следами жира и масла, но, несомненно, свидетельницу лучших Джейкобовых побуждений. - Зачем, я собиралась сама все домыть, когда девочка уснет...

- Нашла предмет для беспокойства, - отмахнулся Джейкоб. Его рука все еще лежала на трубке, из чего было понятно, что только что он говорил по телефону. - Там всего-ничего осталось, я просто руки занять хотел.

У него было непростое, задумчивое выражение лица; я легко догадалась, с кем он разговаривал.

- Спасибо, Джейк... ты сегодня как моя палочка-выручалочка.

Он кивнул.

- Я рад, что оказался на месте, - он наконец оставил в покое телефон и сел, глазами указав мне на стул рядом. - Я так и не въехал, если честно, почему вдруг именно сейчас тебя все оставили одну. Перед праздниками прямо, и эпидемия эта еще. Никто не подумал, что ли?

- Да нет, все случайно вышло, - я села напротив и снова положила голову на руки. - Родители уехали еще раньше, они так счастливы, и мне так не хотелось портить им радость, призывать сюда... У папы и так столько лет отпуска не было. Просто... сложилось все неудачно.

Он внимательно смотрел на меня, как следователь на допросе.

- Скажи мне, тебе очень грустно, что он уехал? Ну... Понимаешь, о ком я говорю.

- Он? - отупев от температуры, я поняла все-таки не сразу. - Ох, Эдвард... Да, Джейк, конечно, грустно... Он бы меня, конечно, никогда не оставил бы сейчас. Но ведь он приедет, вернется, когда разберется со своими делами. И он мне пишет. Почти каждый день, иногда такие длинные письма, похожие на романы. И со всем этим, что навалилось... я даже не очень успеваю страдать, что его нет. Просто не успеваю думать, что мне грустно.

Брови Джейкоба, всегда сведенные к переносице, когда он говорил об Эдварде, заметно дернулись вверх.

- Он не сказал тебе, когда планирует вернуться?

- Нет...  Сам знаешь, работа бывает непредсказуемой... Он обязательно мне напишет, когда соберется. Что ты так смотришь?

Джейкоб сосредоточенно вглядывался в меня, напряженно о чем-то думая.

- Белла, - произнес он, и у меня создалось впечатление, будто он хочет сказать мне что-то очень важное, такое, что может очень сильно обрадовать меня или расстроить. Несколько секунд он сверлил меня взглядом, но потом потряс головой и отвел глаза. - Впрочем, нет, ерунда, не важно, - повернувшись, он взял с полки и протянул мне большую чашку, накрытую салфеткой. - На, выпей. А то по вечерам ты обычно совсем разваливаешься.

- Ох... - запах из-под салфетки никаких вариантов не оставлял. Квилетское варево про рецепту Рейчел. Но сам факт, что Джейкоб сознательно сделал его мне, растрогал меня, как сопливую домохозяйку.

Впрочем, кем я была еще, кроме домохозяйки. К тому же, в данный момент, очень сопливой. - Спасибо, Джейк, так приятно. Я даже попробую выпить всю эту огромную бадью за твое здоровье.

- Да уж, вряд ли мне так захочется утилизировать этот продукт, - он настороженно повел носом, косясь на дело рук своих. Ему-то хорошо, он, кажется, с детского сада вообще ни разу не кашлял. - Ты пей пока, я пойду уложу мелких гангстеров.

- Ты? Подожди, я ведь могу, тебе совсем не обязательно...

- Ой, Беллз, сиди на стуле ровно, а? Дай побыть полезным ради разнообразия. Обещаю, что заставлю их обоих почистить зубы, -  он встал, а потом снова сел, как если бы забыл мне что-то сказать. Хотя на самом деле он не забыл, а просто не сразу решился. - Да, кстати. Странно, что мне раньше это в голову не пришло — Беллз, я сегодня у вас переночую, давай? Просто, чтобы тебе помочь. И завтра поделаю что-нибудь, ты хоть чуть-чуть поваляешься спокойно, пока я буду. Спать я могу у Чарли в комнате пока, или у Джимми на полу, а то перевоплощусь и свернусь на крылечке, я на свежем воздухе люблю... Остаться?

Горькое  варево попало не в то горло,  и я долго пыталась что-то сказать без всякого результата.

- Джейк,  но тебя ведь дома ждут?

- Ждут. Но не скажу, чтобы прямо ждут не дождутся. Пришел — хорошо, заходи, а не пришел — ну и ладно, все равно же явишься завтра или послезавтра. Мы ведь и не живем вместе толком. Ночуем, бывает, в поездках, но дома - только если ей захочется... Я и сказать-то сейчас не могу, где мой дом, Беллз. Ни у отца до конца не живу, ни у нее тем более.  Она же знает, что я никуда от нее не денусь; она знает, что все будет так, как она хочет.  А сейчас... я сегодня тебе нужнее. Я с детьми уже столько времени не ночевал.

Я заплакала. Глупость даже для сопливой домохозяйки несусветная, но вдруг совершенно неожиданно я обнаружила, что уткнулась носом в сложенные руки и всхлипываю, как девчонка, даже сама не в силах объяснить, почему. Может быть, просто все трудности перевесили наконец чашу терпения, и я действительно нуждалась в помощи больше, чем отдавала себе отчет. А может быть, сыграло свою роль то, что наступала ночь, а ведь именно ночи, когда дети засыпали и одиночество в темном доме, похожем на остров на краю света, заставляли меня тосковать так сильно, что я заплакала, когда впервые после отъезда Эдварда мне предстояло быть не одной.

 Джейкоб, похоже, испугался моей реакции. Мы давно уже отвыкли от всяких физических проявлений нежности — как будто и не бегали когда-то по резервации, не расцепляя рук — и поэтому он несмело, как будто неумело принялся похлопывать меня по плечу.

- Белла, ну ладно. Давай, перестань уже, ты меня пугаешь. Голова будет болеть, если будешь долго плакать, всего пара ночей ведь,  Белла, не знаю, что делать с тобой, ну все, пора, переставай разводить сырость.

Размазав по щекам слезы,  я попыталась взять себя в руки.

- Ну так как? Я остаюсь на завтра?

Я улыбнулась.

- Спасибо, Джейк.

Он с облегчением выдохнул.

- Подумать только, если бы я знал, что мое присутствие оказывает на людей такое воздействие, баллотировался бы в Далай-Ламы! Не надо меня так пугать.

- Прости, я и сама не знаю, с чего это... - его теплая рука все еще лежала у меня на плече, и я бессильно прислонилась к ней щекой.-  Ты сегодня так помог мне, Джейк, мне было так хорошо. Спасибо; я поэтому слишком расслабилась. Ты прав, конечно, мне нужна твоя помощь,  с детьми так непросто, а я так устала, и мне так холодно, и...

- Холодно? - Джейкоб поднял брови, а потом широко, по-мальчишески улыбнулся. - Белла! Ты что, забыла? Это же вообще не вопрос!

Без колебаний он наклонился и обнял меня. Я вздрогнула от неожиданности, но тут же все мысли вылетели из головы, потому что мне  сразу стало легче в его объятиях. Такое знакомое и одновременно забытое, его греющее, родное тепло, пахнущее лесом и машинным маслом, обволокло меня со всех сторон, и в этом ощущении была какая-то удивительная, спокойная надежность. Я не стала вампиром и осталась слабым человеком, я была уязвимой и  бессильной, неспособной противостоять боли и усталости; мне ничего не нужно было тогда, кроме этого огромного теплого объятья. Как будто я вечность могла просидеть так с Джейкобом, черпая силы в его солнечности и тепле, которые остались в нем и тогда, когда я его потеряла. Как будто то, что я осталась одна, вовсе не было таким непоправимым и тяжелым испытанием. Как будто я вернулась домой после долгой, изнурительной, очень сложной поездки.

Мужья приходят и уходят. Друзья остаются на всю жизнь.

Жизнь идет вперед. Не обращая внимания на наши желания и планы, она идет вперед, расставляя на своем пути свои собственные вехи. Мы не можем ничего сделать, не можем ни повлиять, ни замедлить ее ход. В конце она все равно выведет нас туда, куда надо.