Как такового - "умирать" - у Кантерберга в планах не было. Он вполне мог рассчитывать на двадцать, а то и тридцать лет счастливого  существования, не думая о такой вещи, как смерть, но, видя сейчас перед собой свое собственное тело, нелепо раскинувшееся посреди мостовой с воткнутым в спину ножом грубой работы, его посетили сомнения. И эти сомнения подтвердились тоненьким голоском из темноты улицы.

- Простите, - извинился голосок.

Кантерберга не покидала мысль, что голос достиг его сознания, минуя органы слуха, то есть просто навязчиво появился в голове. Он огляделся по сторонам в поисках того, кто мог бы стать его источником, но как он не всматривался в темноту, поблизости никого не было.

- Простите? - недоверчиво переспросил он, напрягая зрение.

- Ну, да, мне, правда, очень жаль... - продолжил сочувственно голос.

- Кому - это мне? - подозрительно уточнил Кантерберг.

- Ээээ...

- Слушай, выйди, покажись уже...

Из темноты переулка очень медленно, и очень неуверенно вышла совсем юная девушка, одетая в платье из нежно-розового шелка. Темные, идеально уложенные волосы венчала маленькая тиара. Девушка смотрела на него большими карими  глазами, и казалось, что вот-вот из них хлынет поток слез. От волнения, она крепко сжимала в кулачках подол своего платья и нервно теребила ткань.

Брови Кантерберга изумленно поползли вверх, и он присвистнул.

- Что со мной произошло? - требовательно спросил он, надвигаясь на нее. Она предусмотрительно сделала шаг назад. - Что все это значит?

- Гм... боюсь, Вы умерли, - с трудом выговорила девушка, продолжая пятиться.

- Что значит - умер?

- Нууу, как бы.... это...

Он не стал ее дослушивать, резко прервав:

- Хочешь сказать, что ты есть... - Кантерберг сделал театральную паузу. - ...Смерть?

Она удрученно кивнула головой уже посреди фразы.

- И что дальше?

- Примите мои соболезнования, - невпопад произнесла девушка и в ее руках появились изящные песочные часы, инкрустированные причудливой резьбой. Если по правилам, их не мешало бы перевернуть, чтобы они продолжили положенный им отсчет времени, но что-то ему подсказывало, что они уже никогда не пойдут снова.

Катрин умирала от туберкулеза, она знала, что рано или поздно это должно было произойти. Если и были способы излечиться от страшной болезни, то, к сожалению, она не обладала ни возможностями, ни средствами, чтобы это сделать. Родившаяся в бедной семье, она и думать не могла о дорогих вакцинах и о путешествии на лечебные курорты с кристально-чистым воздухом и минеральными источниками. Эпидемия, бушевавшая тогда в ее родных краях, унесла немало жизней, и вот теперь настал и ее черед. Она не боялась смерти, более того, страстно ее желала, чтобы, наконец, избавится от невыносимых мучений.

В последние дни, ее состояние ухудшилось, кашель не давал покоя ни ночью, ни днем. Она практически не вставала с кровати, в перерывах между приступами, устало закрывая глаза и надеясь уснуть.

Так было и в эту ночь, после очередного приступа кашля, Катрин обессилено откинулась на подушки, пытаясь сделать полноценный вдох, а когда открыла глаза, то увидела, сидящую на самом краешке ее кровати, молодую девушку. Катрин приподнялась на локтях, в то время, как ее тело, так и осталось неподвижно лежать на желтых простынях, и внимательно оглядела гостью. Девушка сидела, словно ученица на экзамене, прилежно сложив тонкие руки на коленях. Ее платье мышиного цвета было изрядно поношенно и залатано в нескольких местах, однако это никак не портило общего облика. Катрин невольно залюбовалась точеным профилем пришедшей, белоснежной гладкой кожей и каскадом шоколадных волос, аккуратно повязанных линялой косынкой.

- Я знала, что ты именно такая, - тихо прошептала Катрин, с сожалением посмотрев, на свое тело.

- Какая? - бесцветным голосом поинтересовалась она, не поворачиваясь.

- Ну, не та старуха с косой, о которой говорит большинство.

- Ааа…

- Ты меня заберешь с собой?

- Нет, всего лишь провожу, - бесстрастно поправила она, но потом, на секунду задумавшись, добавила. - Ты такая молодая... а уже... не могу поверить...

Катрин непонимающе на нее смотрела.

- Я ничуть не жалею, в моей жизни все равно не было ничего хорошего.

- Жизнь - уже само по себе это хорошо, - заметила она, и в ее руках появились песочные часы, отливающие голубым светом. - Нам пора.

Чарли Свон никак не ожидал когда-нибудь вновь увидеть свою без вести пропавшую дочь. Много лет прошло с того случая, когда она исчезла с бала, приуроченного к своему дню рождения. Бесследно пропала, и никакие поиски не принесли положительных результатов. Все сходились во мнении, что она будто сквозь землю провалилась, не оставив после себя ни одной зацепки. Что ж, теперь он видел, что это оказалось в какой-то степени правдой.

Белла, его Белла, его маленькая любимая девочка, стояла в дверях комнаты и молча на него смотрела. Ее лицо оставалось спокойным и умиротворенным, в то время как взгляд беспомощно скользил по родным чертам. Он и не надеялся, что им доведется когда-нибудь еще увидеться. Пусть и при таких, не самых радостных, обстоятельствах. Знай он, что только таким способом можно встретиться со своей дочерью, то давно бы свел счеты с жизнью. Ни минуты не сожалея и не раздумывая.

- Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, - Белла растеряно покачала головой и тяжело вздохнула. – Но это не выход. Жизнь стоит того, чтобы прожить ее до последней минуты. Какой бы она ни была.

- А смерть стоит того, чтобы повстречаться с собственной дочерью, - усмехнулся он. Теперь, когда все встало на свои места, ему полегчало, словно с души свалился груз. Меньше всего, Чарли хотелось бы умереть, так и не узнав, что случилось с Беллой. Теперь, по крайней мере, он убедился, что с ней все в относительном порядке. – А я ведь всегда так и думал, что ты просто уехала далеко и не можешь связаться. Всего лишь, нет возможности.

- Так и было, - мягко согласилась она.

- Расскажешь, как это произошло? – он немного приподнялся, чтобы получше ее разглядеть, но в молочной темноте были видны только  расплывчатые очертания девушки, и слабая улыбка на губах. Она сделала неуверенный шаг к нему навстречу, но тут же снова остановилась, будто не решаясь подойти ближе.

- Боюсь, у нас совсем нет времени, - она говорила тихо и ласково. Ее голос успокаивал, как горный ручеек, пригретый утренними лучами солнца. – Мне жаль, Чарли, я пришла только извиниться и попрощаться.

- Это хорошо. Правда, хорошо, - он послушно кивнул, улыбнувшись. – Я рад, что увидел тебя. И что это именно ты. Не хотел бы видеть здесь никого другого.

Она улыбнулась в ответ и достала часы.

- Нам пора.

Элизабет твердо знала, что Смерть к ней придет. Она пришла бы в любом случае, даже если бы в этом не было нужды, а нужды действительно не было. Уж, кто, если не она - Элизабет, знала, что происходит после того, как человек переступает границу, отделяющую его от реального мира. Она не боялась умирать, прожив насыщенную человеческую жизнь, но испытывала некоторую тревогу перед той, кому она так немилосердно скинула свои обязанности.

И вот, когда пришло время последней минуте ее жизни, кануть в небытие, она увидела ее. В комнате, где жила Элизабет и, где она умерла, горел тусклый ночник, она всегда старалась придерживаться аскетизма в домашней обстановке. Все только самое необходимое - кровать, стол для письма, небольшой шкаф для одежды, высокое, во весь рост зеркало на стене и глубокое старинное кресло. И вот в этом самом кресле сейчас сидела Смерть, расслабленно вытянув ноги и прикрыв глаза, словно не имея никакого отношения к происходящему.

- Ну, привет, Белла - усмехнулась Элизабет. - Знала, что придешь и не пропустишь, столь знаменательного события.

Она открыла глаза и внимательно на нее посмотрела.

- Ты умерла, - заметила Белла.

- Знаю.

- Дальше рассказывать?

- Я все знаю, -  натянуто улыбнулась Элизабет.

- Это хорошо, а то я устала повторять одно и тоже.

- Ждешь извинений? - не удержалась от язвительного тона она.

Белла махнула рукой и не торопясь поднялась с кресла.

- Оставь. Я вполне привыкла.

- Значит, я не ошиблась в тебе, - удовлетворенно кивнула Элизабет. - Мне потребовалось гораздо больше времени, а тебе каких-то шестьдесят лет.

- Шестьдесят? - потрясенно повторила она. - Мне казалось, это было совсем недавно...

- Это все из-за отсутствия для тебя понятия Времени, - охотно пояснила женщина. - Ладно, доставай уже свои декорации, и я отправляюсь.

Белла замерла в нерешительности.

- Постой... У меня вопрос, - она помолчала, взвешивая в уме каждое слово. - Если я захочу стать снова человеком, что для этого нужно?

Элизабет рассмеялась, прикрыв ладонью рот.

- Читай книжки, моя дорогая, они поистине кладезь разнообразной информации.

Она фыркнула.

И тут произошло нечто, не вписывающееся в обычный уклад последовательности событий. Сначала в комнате раздался тихий треск, едва заметный, так, словно кто-то старательно скреб ногтем по стеклу, а потом вдруг огромное зеркало в углу, издав жалобный надрывный звук, покрылось паутинкой из трещин, будто кто-то в него кинул булыжником.

- Счастливо оставаться, - пропела Элизабет, не обратив никакого внимания на зеркало, и растворилась в воздухе.

Белла задумчиво посмотрела на треснувшую зеркальную поверхность  и тоже исчезла.

Я слежу за тем, как развиваются события в комнате. Мне все знакомо – слова, жесты, взгляды, каждое движение, любой шорох, и в то же время, наблюдать за происходящим со стороны немного жутко.

Я вижу душу Элизабет и ее Смерть, которая расслабленно сидит в глубоком кресле и откровенно насмехается над старой женщиной.

Они обе знают, что эта встреча неизбежна. Еще бы, ведь когда-то, почти шестьдесят лет назад, Элизабет передала свои полномочия совсем юной девушке, при этом толком ничего не объяснив. Пришло время свидеться.

Но меня это мало интересует, я внимательно слушаю, о чем они говорят.

- Постой... У меня вопрос, - произносит Смерть. - Если я захочу стать снова человеком, что для этого нужно?

Я замираю, не в силах пошевелиться. Осторожно дотрагиваюсь до холодной поверхности и провожу ладонью по гладкому стеклу. Мне хочется кричать, но в этом нет смысла. Меня никто не услышит, я не имею голоса.

- Читай книжки, моя дорогая, они поистине кладезь разнообразной информации, - отвечает Элизабет, и я со всей силы ударяю по зеркалу, от чего хрупкое стекло покрывается тонкой паутинкой трещин. Я хочу привлечь внимание, к словам, к моменту, но никто этого не замечает.

Смерть исчезает, исчезает и Элизабет, остаюсь я одна. Острые осколки впиваются мне в ладони, оставляя на коже маленькие ранки. Я долго смотрю сквозь разбитое зеркало на комнату. Я тут и в то же время,  меня здесь нет.

Офис мистера Смита находился на девяносто пятом этаже всемирного торгового комплекса. Его день был распланирован по минутам, с учетом жесткого графика встреч, презентаций и совещаний. Утро начиналось с привычной чашки черного сладкого кофе и визитом секретарши с докладом о предстоящих делах. Быть одним из членов директоров крупного инвестиционного банка накладывало определенные обязательства и требовало собранности, расчетливости и трезвости ума.

Все шло по привычной для него схеме, после утреннего совещания, он заперся у себя в кабинете, наслаждаясь несколькими свободными минутами.

А когда стрелки настенных часов медленно приближались к десяти утра, Джон почувствовал, что земля, буквально уходит из под его ног. Башня задрожала, словно лист на ветру, с потолка посыпалась штукатурка, и  через мгновение стены сложились на подобии карточного домика, а потом все провалилось в темноту...

Он открыл глаза и медленно обвел взглядом, творившийся хаос. Разрушенные бетонные плиты, свисающие провода, моргающее электричество, сломанные компьютеры, мириады осколков от разбитых окон, кругом огонь, дым и гарь.  Мало, что напоминало его бывший уютный кабинет.

И тут, в страшной тишине, он услышал громкий и отчетливый цокот каблуков, звук приближался, и вдруг в обвалившемся дверном проеме появилась молодая девушка. Она была одета в строгий черный брючный костюм, не скрывающий, а наоборот подчеркивающий все ее достоинства, темные волосы собраны в тугой узел на затылке, а глаза прикрыты солнцезащитными очками. Вид у нее был, словно она только, что сошла со страниц журнала, рекламирующего хороший шотландский виски, а не находится внутри обрушившегося горящего здания. Поддев носком лакированной туфельки искрящуюся счетную машинку, она, приспустив на кончик носа очки, с интересом на него посмотрела.

- Пыльно, не правда ли? - уточнила она ровным мелодичным голосом.

- Что произошло? - выдавил он, стараясь привести свой внешний вид в порядок, но тут же обнаружил, что руки беспрепятственно проходят сквозь тело.

- Ба-Бах, - объяснила она и кивнула в сторону, где, когда-то было окно.

- Это многое проясняет, - буркнул он в ответ, но тут в его голову пришла одна безумная догадка, и он поспешил ее озвучить. - Я умер?

- Живым тебя точно не назовешь, - равнодушно пожала плечами она и в ее руках появились песочные часы.

- Но что случилось? Как? Почему? Я не должен был...

Она вздохнула.

- Что, совсем не понимаешь?

- Нет.

- Судьба... Рок... Предназначение, - она участливо подошла к нему и похлопала по плечу. - Не могло быть по-другому, к сожалению.

- Но что же теперь станет с моей компанией? - жалобно произнес он, стараясь увидеть ее глаза сквозь стекла очков.

Девушка устало сняла очки и сочувственно улыбнулась.

- Надеюсь, ты не будешь изводить себя по этому поводу?

Наконец, осознав, что все кончено и дальнейшее сопротивление бесполезно, он тихо буркнул:

 - Постараюсь.

- Вот и молодец, - она перевела взгляд на часы и добавила. - Ну, мне пора.