Нет тяжелее испытания, чем когда любимая умирает по твоей вине. Когда огромные усилия нескольких лет, потраченные на построение и поддержание хрупкого, почти невозможного счастья, подпитываемые маленькой, но отчаянной надеждой, оказываются напрасными. Когда с таким трудом возведенный тобой шаткий мир рушится. По кирпичику, целыми блоками все гибнет, падает к твоим ногам. И ты видишь лишь обугленные развалины своего счастья там, где еще недавно твердыней мерцало полное радужных надежд будущее.

Я не думал, что может быть еще хуже, чем уже есть. Даже когда увидел с утра Беллу, бледную и измученную, неспособную уже самостоятельно спуститься со второго этажа. Всего за несколько дней она стала выглядеть так, будто болезнь месяцами разрушает ее, отнимая силы. И когда Карлайл сообщил, что капельницы и поддерживающие уколы не помогают, потому что плод отторгает любые питательные вещества из организма матери. И когда стало заметно, что тварь уже причиняет ей боль: Белла морщилась, пытаясь подыскать удобное положение, и я в ужасе замечал ее попытки скрыть от меня свои мучения, но ладошки то и дело касались растущего живота, будто в касаниях она искала облегчение.

Волосы шевелились на моей голове, страх скручивала желудок. Чувство вины и невыносимого сострадания, желания помочь и невозможности этого испепеляли мой разум. Я видел свое восковое лицо, глаза, переполненные болью, страхом и отчаянием с шести разных точек зрения ежечасно, ежеминутно. Видел свое искаженное мукой отражение в несчастных, страдающих вместе со мной шоколадных глазах. И все силы я бросал на то, чтобы не выпустить больше наружу зверя, пожирающего меня изнутри. Он остервенело вгрызался, разрывая мое сердце на части, каждый раз, когда я видел: Белле хуже… Белле хуже…

Смотреть на то, как она губит себя, чувствовать себя жалким, беспомощным, неспособным сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти… не было ничего кошмарнее этого за все мое существование. Понимать, что она обманывается, надеясь на чудо, верит, что чудовище внутри нее, отбирающее ее жизнь, ее силы, это ребенок – было сродни ударам ножа, раз за разом, оставляющим кровавые рваные незаживающие следы на моем сердце.

Теперь подавлены были все. Элис изводила себя попытками увидеть будущее. Она проводила все время, вглядываясь в его зияющую пустоту снова и снова. Иногда ей удавалось сконцентрироваться настолько, что я вместе с ней начинал видеть размытые фигуры, в которых смутно можно было угадать кого-то из нас, но никогда – Беллу. Словно ее и не было. УЖЕ не было среди нас. Увидеть даже такие образы стоило Элис огромных усилий и невероятного напряжения воли, но никак ей не удавалось приоткрыть завесу полностью. Я видел, какую боль причиняло ей собственное бессилие. Именно тогда, когда ее помощь была нужнее всего, она оказалась не у дел.

Карлайл словно постарел на десяток лет, ища способы помочь Белле выдержать. Его растерянность и отчаяние росли по мере того, как он исчерпывал свои возможности и знания. Ничего не помогало. Белла умирала.

Эсми, Эммет, Джаспер – я почти не слышал, что они говорит, не видел их лиц. Все они сливались для меня в одно бесформенное пятно, как в видениях Элис. Я смотрел только на Беллу, ради нее изо всех сил сдерживая бушующую внутри меня агонию.

Хрупкость и беззащитность ее человеческого слабого тела становилась все более заметной - так быстро, что это внушало ужас. Чудовище высасывало ее силы, ухудшение прогрессировало буквально с каждым часом, а не днем. Казалось, Белла становится эфемерной, ненастоящей, как будто одной ногой она все прочнее вставала на ТУ сторону, колеблясь между жизнью и смертью.

Следующим же вечером Белла наотрез отказалась подняться ночевать наверх. Она смотрела на меня таким взглядом, когда Розали пыталась убедить ее пойти поспать, словно боялась, что я исчезну. Она не хотела оставлять МЕНЯ одного, осознал я лишь некоторое время спустя, как будто мои мыслительные процессы были заторможены, и я не смог понять этого сразу.

И, несмотря на то, что меня по-прежнему удерживали на расстоянии, я был бесконечно благодарен, что у меня появилась возможность быть рядом, смотреть на любимые черты, ведь каждая секунда могла оказаться последним шансом видеть ее живой. И я проглатывал свою боль, боясь расстраивать Беллу еще сильнее. «Ей нельзя волноваться – это истощает ее быстрее», - слова Карлайла повторял в уме теперь уже не только я, пряча свой страх как можно глубже. Все чувствовали то же самое, активно поддерживая внешнюю маску спокойствия, надежды, веры.

Поэтому, когда внезапно Белла захотела поговорить с Чарли, никто не посмел ей перечить.
- Вдруг я больше его никогда не увижу? – убеждала Белла, сильно бледнея. – Я не могу причинить ему такую боль. Я должна поговорить с ним, вдруг это в последний раз!

Это было неправильным, но кто мог сейчас, на пороге смерти, отказать Белле? Никто не решился возражать, промолчали все.

Карлайл быстро придумал историю про очень заразную болезнь, при которой нельзя нарушить изоляцию, а значит Чарли нельзя увидеться с Беллой. Бог знает что Чарли подумал о нас, но он поверил, и хриплый, неестественно слабый голосок его дочери послужил наилучшим доказательством выдуманной версии.

Белле стало настолько лучше после разговора с отцом, что она даже смогла поесть. Не важно, что закончилось это снова тошнотой, ведь до этого больше суток Белла не могла даже взглянуть на еду.

С тех пор Чарли стал звонить по нескольку раз в день. Никто не рискнул спорить, даже когда Белла повеселевшим голосом сообщила, что придумала способ не расставаться с отцом вообще. Это было глупо и шло вразрез с правилами нашего мира, но все так боялись огорчить Беллу, так втайне радовались, что это помогает поддерживать ее настроение, а значит, и сил прибавляет, что только кивали, соглашаясь.

- Когда я смогу достаточно себя контролировать, - мечтала Белла вслух, ее ввалившиеся щеки, обтянувшие хрупкие скулы, даже слегка порозовели от воодушевления, - то какое-то время – несколько лет, возможно – я смогу приезжать сюда повидать отца. За несколько лет люди не стареют сильно, он ничего не заметит. А потом мы что-нибудь придумаем… Например, так же, как Джейк провернул со мной… - ее глаза загорелись, и она рассказала всем, как Джейкоб заставил ее саму придумывать объяснения его странному поведению, когда не мог открыто признаться ей, что он оборотень. Слова Беллы имели смысл, но только в одном случае – если она ВЫЖИВЕТ.

Этот разговор вновь вернул меня к мыслям о моем недавнем сопернике, враге номер один – Джейкобе Блэке. Сейчас я был готов на все, даже умолять его о помощи, чтобы только выиграть время. Отнять Беллу у смерти, с каждым часом шагающей все ближе и ближе, жестоко ухмыляющейся, распахивающей черные объятия.

Мог ли я позвонить ему? Как дать ему знать, что мы уже вернулись? Придет ли он, чтобы я смог с ним поговорить? Захочет ли он выслушать меня? Или, может, рассмеется мне в лицо, источая ненависть? Ему, определенно, безразлична моя судьба, но к жизни Беллы он вряд ли останется равнодушным. Для него это будет шанс спасти ее, так же как и для меня. И уже неважно, что тогда Белла будет потеряна для меня навсегда, важно, что она будет жить.

Стоило только подумать об этом, и страшный образ окровавленного и изломанного тела индианки с застывшим мертвым лицом Беллы вновь начинал преследовать меня, погружая в агонию. Этот кошмар теперь стал моим постоянным спутником, я не мог выбросить его из головы, бесконечно долго глядя в измученное лицо любимой, вслушиваясь в напряженное сердцебиение, начиная паниковать, если вдруг мне казалось, что удары сердца слабее или быстрее, чем обычно.

Я словно стоял на одном краю бездны, а Белла – на другом. Края, пульсируя, расходились все сильнее, как стороны огромной кровоточащей раны, а я балансировал на самом краешке, на носочках ног. Равновесие было потеряно, я уже мог чувствовать, как падаю в чернеющую пустоту, пытаясь дотянуться до любимой, оставшейся на той стороне. Тьма сгущается, лицо меркнет, и я погружаюсь в свою агонию, снова.

Я боролся с собой, держа чувства внутри себя одной лишь волей, ради Белла не позволяя им просачиваться наружу. Я видел, насколько сильно она переживает за меня, бледнеет, видя боль и страх в моих глазах. Я должен был защитить ее от напрасной вины.

Я искал выход вместе с Карлайлом, присутствуя в его мыслях постоянно, и вместе с ним терял надежду.

Я думал, я шагнул в свою пропасть, когда Белла решилась пожертвовать собой, и я осознал, что она скоро умрет. Я думал, я падаю в свою бездну каждый день, наблюдая, как она сдает все больше и больше – с каждым часом. Но оказалось – это ничто по сравнению с тем, что ждет меня впереди. Разве я думал, что может стать еще хуже? Разве знал, что планирует чудовище, которое я поселил в ней? Я и понятия не имел, что прежде, чем забрать жизнь, мое творение будет еще и калечить ее!

- Что с тобой? – вскрикнула Розали, когда Белла неожиданно выпрямилась, задыхаясь и обхватывая живот руками. Ее глаза распахнулись – они были заполнены ужасом.
- Белла? – это было последнее слово, что сорвалось с моих уст, точнее, последнее, которое я осознавал.

Нет слов, достаточно сильных, чтобы описать то, что произошло дальше.

- Нет! – заорал я, когда тело Беллы выгнулось под неестественным углом, а из горла вырвался леденящий душераздирающий крик.

Моя человечность исчезла в этот же миг. Слепая, всепоглощающая ярость захлестнула сознание, подчинив своей воле. Я прыгнул вперед, ненавидя тварь, причиняющую любимой боль. Что-то сбило меня с ног, но я рвался, выламывая собственные руки, исступленный рев раздирал мое горло. Красная пелена затуманила зрение, когда я увидел содрогающийся, как в конвульсиях, живот Беллы, словно живущий собственной жизнью. Багровые пятна, расплывающиеся на светлой коже, были ничем иным, как кровоизлияниями от внутренних ударов. Это видение смыло последние остатки моего разума в пучину ненависти. Эта тварь избивала ее изнутри! Эта тварь убивала ее прямо на моих глазах!!

Я потерял рассудок.

Вся комната подернулась кровавой завесой, я видел все через призму собственной чистейшей стопроцентной ярости, которую невозможно обуздать. Мои инстинкты зверя вырвались на волю, стремясь защитить любимую. Жажда крови, жажда смерти чудовища заполнила все уголки моего существа.

Каждый крик Беллы пронизывал меня насквозь, до самых глубин, в судороге сводя мышцы. Ее боль ослепляла меня, будто была моей собственной. Белла кричала снова и снова, этот ужасный звук сжигал меня, разрывал на части каждый нерв, пока я рвался, желая одного – добраться до твари, зубами выгрызть ее из тела любимой, уничтожить. Комната кружилась, как причудливый волчок, качалась из стороны в сторону, плавилась перед глазами, красная пелена постепенно спадала.

Карлайл суетился, осматривая живот Беллы, качая головой. Все замерли в смятении от увиденного, я читал мысли каждого. Шок. Ужас. Боль.

ЖИВА – это была моя первая сознательная мысль. Я упал на колени, удивившись, что нахожусь у самого дивана – возможно ли, что братьям не удавалось справиться со мной, чтобы оттащить подальше? Это страшно. На что я готов был пойти, чтобы спасти любимую? Может, Розали права насчет меня?

Белла все еще глубоко дышала, в ее глазах застыл смертельный страх. Неестественная, ВИНОВАТАЯ улыбка тронула ее губы.
- Все в порядке, Карлайл, мне уже ни чуточки не больно. Прошло.
- Я должен осмотреть тебя – нет ли переломов.

Это слово отозвалось во мне такой болью, что я застонал сквозь стиснутые зубы.

Белла быстро, не глядя, протянула в мою сторону руку, и я схватился за нее, не обратив внимания на попытавшегося помешать мне Эммета.

- Все в порядке, со мной все хорошо, - прошептала Белла мне, хотя смотрела на Карлайла. – Нет, правда, ничего не болит, - продолжила она уверять громко. Не требовалось долгих размышлений, чтобы понять, зачем она говорит это, все эмоции были написаны на ее лице. Ее испуганные глаза со всей очевидностью объяснили, что боится она за монстра, не за себя.
- Я ничего не сделаю с ним, Белла, - Карлайл тоже правильно понял ее взгляд, - но я должен проверить, нет ли внутренних повреждений. Это для твоей же пользы.
- Она не хочет, оставь ее, Карлайл, - возмутилась Розали. Я тихо зарычал.

Отец бросил на нее предостерегающий взгляд и обратился к Белле мягко, внушающим голосом:
- Я всего лишь сделаю рентген. Обещаю, я даже не прикоснусь к тебе. Розали будет рядом, я останусь на расстоянии.
- Пожалуйста… - прошептал я, не узнавая собственного голоса.
- Ох, ладно, - сдалась Белла. – Роуз, поможешь? – я смотрел, как она тяжело поднялась – футболка задрана, синяки кричат об убийце, сидящем внутри. Ей больно, но она заботится о том, кто уродует ее тело…

Мягкая ладошка выскользнула из моих рук, но только, чтобы легонько притронуться к моей щеке.
- Я скоро вернусь, - шепнула Белла перед тем, как ее увели на второй этаж.

Бесконечные минуты моего личного ада – наполненные непрекращающейся болью и страхом потерять любимую. Мучительные, долгие секунды, минуты, дни и ночи, где время – это единственное, что осталось, потому что каждый час отбирает по капле самую бесценную для тебя человеческую жизнь.

Моя беспомощность – это была пытка, разрывающая сердце на части. Не было ничего, что я мог сделать, чтобы остановить неуклонно надвигающееся страшное будущее. Смерть.

На этот раз я не смог остаться в стороне. Несмотря на яростные протесты Розали и мягкое сочувствие Карлайла, я последовал за Беллой наверх.

«Тебе не обязательно смотреть на это», - увещевал отец, пытаясь уберечь меня, но я лишь коротко мотнул головой. Я не собирался уступать. Как будто есть хоть один способ для меня не видеть ЭТО. Даже останься я внизу, ничто не помешает кошмарным образам изувеченного тела любимой проникнуть в мою голову.

Только что я пережил маленькую смерть Беллы – откуда мне было знать, что, прежде чем убить, тварь намеревается мучить ее. Леденящий душу крик все еще раздавался в моих ушах. Ее беспечные слова: - «Мне уже ни чуточки не больно», - произнесенные буквально через минуту после того, как чудовище избивало ее, переплавляли мой мозг в бесформенный клубок из боли, ярости, отчаяния и сострадания. Я не мог, просто не мог выпустить Беллу из своего поля зрения, позволить ей оставить меня. Только не сейчас.

Эммет и Джаспер тенью последовали за мной, опасаясь за мою адекватность. Я игнорировал их присутствие, смотрел на Беллу и не мог думать ни о чем другом. Я должен был удостовериться, что она позволит Карлайлу помочь ей. Ее безразличие к собственному здоровью убивало меня.

- Эдвард, принеси мне воды, пожалуйста, - тихо попросила Белла, когда Карлайл включил аппарат, - ах, она хотела отослать меня, чтобы я не смотрел. ЗАЩИЩАЛА меня.

Я с болью и отчаянием смотрел в ее глаза, взглядом умоляя, чтобы она не прогоняла меня.

В этот миг в комнату мягко впорхнула Элис со стаканом воды в руке и молча подала его мне.

С глубоким вздохом Белла сдалась, признавая поражение. Ее взгляд, направленный на меня, когда Розали усадила ее на стул и подняла ткань футболки, был полон страха и вины.

- Не думай обо мне, - взмолился я, подавая ей стакан. Розали напряглась, когда я легким движением провел по лбу и щеке Беллы. Мой голос был хриплым: - Со мной все в порядке, не беспокойся. Пожалуйста, разреши Карлайлу осмотреть тебя. Это все, чего я прошу.

Кажется, Белле стало легче после моих слов. Она немного расслабилась и кивнула.

- Спасибо, - чувствуя небольшое облегчение я, под мысленным давлением практически всей семьи, отошел на расстояние.

Больше всего я сейчас боялся, что ей станет хуже, если она продолжит волноваться обо мне. «Ей нельзя нервничать, это истощает ее быстрее», - эти слова Карлайла заставили меня до хруста сжать челюсть и собрать всю волю, поддерживая бесстрастное выражение лица. Но, даже закрыв глаза, я видел с пяти разных ракурсов багровые синяки на животе Беллы. Теперь-то я понял, что означали те следы жестоких повреждений на теле индианки из воспоминаний Каури. Это были результаты кровожадной активности монстра, растущего внутри. Монстра, избивающего собственную мать! Какой же силы должны быть удары, чтобы оставить такое? Что чудовище готовит на следующий раз? Оно сломает ей кости?! Повредит важные органы?! Я почти захлебнулся от ненависти к самому себе. Я вспомнил собственное преступление, когда отпечатки моих пальцев на нежной коже Беллы доказали, что я такой же убийца, как и то, что поселил внутри нее. Вина непосильным грузом навалилась на плечи, отвращение и ярость заставили снова дрожать мои руки. Бессилие было последней каплей, разрушающей крохи самообладания. Я больше не был собой. Я был ослепленным болью, горящим заживо, уничтожающим сам себя ничем.

Безумие внутри меня. Безумие вокруг меня. Все происходящее было безумием... Неправильным... Не имело смысла...

========= * * * * * =============

Теперь Белла спала внизу на диванчике. Лишнюю мебель вынесли из холла, чтобы освободить больше пространства. Вся семья постоянно находилась возле Беллы, утешая, помогая, отвлекая. Общее настроение становилось все мрачнее и подавленнее вместе со стремительно ухудшающимся состоянием Беллы. Тварь не только не давала ей есть, теперь она мешала ей спать. Живот стал огромным, руки и ноги похудели, неприятно контрастируя на фоне раздувшегося чудовища, пожирающего жизненные силы слабого человека. Кожа на скулах натянулась – еще немного, и порвется. Глаза впали, темные круги под ними говорили о крайнем истощении. Смотреть на Беллу было больно, словно легенды оживали перед взором, мои собственные страхи теперь соединялись с ужасом всей семьи.

Никакие уговоры не помогли.
- Мой ребенок должен жить, - упрямо поджимала она губы.
- Вы спасете меня, вы успеете, - убежденно повторяла она, но страх не позволял мне разделить ее убеждения.
- Я справлюсь, - твердила она, хотя ей становилось хуже с каждым днем.

Она не справлялась. Капельницы не помогали, Белла угасала на наших глазах. Карлайл измерял ее живот, ориентируясь на свои знания врача, но, не зная точного времени родов, все мы вынуждены были постоянно быть начеку.

- Сколько еще? – спросил я отца, когда Белла с трудом уснула под утро. Полночи она не могла найти удобное положение, ворочалась, постанывала. Ее бледный лоб непрерывно покрывался болезненной испариной, дыхание было затрудненным. Сердце билось с перебоями – то неслось вскачь, то замирало.

Сидя на полу у изголовья, я непрерывно шептал Белле слова утешения, гладил по голове в надежде успокоить ее и заставить поспать. Розали и Эммет как коршуны следили за мной, но я настоял на своей помощи. Было страшно смотреть, как она мучается. Но, наконец, под утро она смогла уснуть.

- Плод растет быстрее, чем я думал, - очень тихо ответил Карлайл, качая головой. Его лицо было лицом столетнего старика, отчаяние, безнадежность и бессилие читались на нем так же сильно, как и в его мыслях. – Я не могу правильно рассчитать время, но очевидно, что прежние подсчеты неверны. Еще недели две, не больше.

Я тихонько застонал. Две недели – и ее не станет.

- Но не это самое страшное, - даже в его шепоте сквозила боль. Когда Белла спала, отец не пытался никого обмануть. – Если мы не найдем способ накормить ее, через несколько дней ее органы начнут отказывать. Ее силы на исходе.

Это был тот самый кошмарный расклад, который я описывал. Белле просто не хватит сил выносить ЭТО.

- Ты должен найти способ помочь ребенку, Карлайл, спасти его, - заявила Розали и, не обратив внимания на напряжение, вызванное ее словами, продолжила: - Придумай, как: инкубатор, или что там в таких случаях делают…
- Хорошо, Роуз, - не было смысла спорить.

Я изо всех сил сжал кулак, пытаясь приглушить панику. Несколько дней, осталось несколько дней… Что потом? Она умрет на моих руках? Достаточно ли во мне силы, чтобы и в этот раз вырвать ее из цепких рук смерти, обмануть судьбу?

«Ее сердце не должно остановиться, - сказал мне Карлайл во время одного из разговоров наверху. – Мы не воскрешаем мертвых, Эдвард. Когда все начнется, главное - вытащить плод как можно скорее и успеть ввести яд, пока Белла еще жива».

Я знал, что наш яд быстро залечивает любые раны, но нужно было успеть сделать это, пока сердце еще бьется. Страх потерять Беллу мешал мне думать о том, как это будет происходить. Он сводил мне зубы, я дрожал от одной только мысли о том, что скоро мне предстоит смотреть прямо в алчные глаза смерти и бороться, бороться…

Но, несмотря на весь ужас и отчаяние положения, мой мозг напряженно работал. Что еще я мог сделать, чтобы предотвратить такой конец? Еще не поздно все исправить, еще есть время…

Надежда появилась неожиданно. Сколько дней и ночей я ломал голову, каким образом мне связаться с Джейкобом Блэком, но он преподнес мне подарок, решив явиться без приглашения.

Это случилось днем, после третьей тяжелой ночи, когда Белла почти не спала. Все были внизу, окружали Беллу вниманием, развлекали разговорами, когда мысли Джейкоба Блэка ворвались в мою голову, словно яростное, сокрушающее все на своем пути торнадо. Он был уже на полпути к нашему дому.

Наверное, никогда я еще так не радовался его появлению. Несмотря на то, что было нетрудно вообразить себе его реакцию на происходящее, я видел в Джейкобе единственный, последний шанс на спасение. Он всегда имел на Беллу определенное влияние, а она была в плачевном состоянии. Может, сейчас, когда она находится между жизнью и смертью, слова Джейкоба подействуют на нее отрезвляюще? То, что его мнение совпадет с моим, я даже не сомневался. Но вот захочет ли он помочь?

Никто из семьи не понимал меня. Мне больше не к кому было обратиться. Мне нужен был хотя бы один союзник. Джейкоб отлично подходил на эту роль. Если я смогу увести его подальше от дома, никто не узнает о нашем разговоре. И даже Элис будет бессильна увидеть это.

Моя мимолетная мрачноватая радость тут же сменилась подавленностью. Джейкоб не был настроен на разговоры – он направлялся убить меня. Он был уверен - Белла либо мертва, либо вампир, а значит, договор нарушен. Я горько усмехнулся - он возненавидит меня еще сильнее, когда увидит, что тут в действительности творится.

Все повернули головы, услышав приближающийся рев мотора.

- Это Джейкоб, - объяснил я, не вдаваясь в подробности. Было странным слышать, как волк в голове продумывает план нападения на семерых вампиров. Чистое самоубийство. Неужели он и правда верит, что ему удастся хотя бы ранить кого-либо из нас?
- Джейкоб? – глаза Беллы оживленно распахнулись.
- Я поговорю с ним сам, - Карлайл поспешил к дверям. Он надеялся уговорить его уйти.

Странно, но появление Джейкоба заставило меня собраться. Мне нужно было убедить его поговорить со мной, во что бы то ни стало.

Рев мотора был совсем близко. Ненависть – ослепляющая, неконтролируемая, мощная, как удары хлыста, решимость – вот что заставляло его спешить. Определенно, это почувствовал и Джаспер. Нахмурившись, он по-военному подобрался и уставился на меня.
- Он думает, мы нарушили договор, - объяснил я сквозь зубы.
- Договор? – сердце Беллы забилось так стремительно, что я, ахнув, подался вперед.

Розали немедленно зашипела, преграждая мне путь, заставляя остаться на месте.

Все напряженно замерли, уставившись на Беллу в страхе, что от волнения ее состояние ухудшится в разы. Это уже было доказано не раз. Она заметно нервничала – побледнела, ее сердце билось слишком надрывно. Она приложила руку ко рту, испуганно глядя на Розали, но справилась с собой на этот раз.
- Простите...
- Чарли звонил Билли. Они знают, что ты больна… - пробормотал я, надеясь, что мои слова успокоят ее хоть немного.

«Это проверка», - мысль Джаспера была почти верна, за исключением жажды убийства.

- Ах, он хочет проверить, человек ли я, - Белла тоже догадалась. На ее губах появилась слабая снисходительная улыбка, плечи расслабились. Весь ее вид говорил: никаких проблем, Джейк увидит, что договор не нарушен, и успокоится. Я не стал разубеждать ее. На мой взгляд, для Джейкоба не будет иметь значения договор, когда он увидит, что случилось. Возможно, это станет красной тряпкой перед его носом, спровоцирует его даже быстрее.

Я мог только надеяться, что мне удастся убедить его сначала выслушать меня.

Мое мертвое сердце забилось от вспыхнувшего отвращения к самому себе. Даже в самых страшных своих фантазиях я не мог предположить такого. Что я, наступив на собственную гордость, топча светлые чувства, уступлю Беллу Джейкобу Блэку. Сам, своими руками, уничтожу наше счастье. Я чувствовал себя морально раздавленным, готовя себя, возможно, к самому трудному разговору в своей жизни. Я собирался разбить собственное сердце. Я намеревался уничтожить доверие любимой к себе. Я хотел разрушить будущее. Но все это было не важным, потому что, если Белла умрет, у меня все равно не будет никакого будущего.

- Не стоит его пускать, он очень взвинчен, - тихо, чтобы не услышала Белла, поведал Джаспер. Он буравил меня глазами, надеясь, что я открою ему мысли Джейкоба, но я был слишком напряжен, чтобы ответить. Кроме собственных мрачных перспектив, все мое внимание занимала Белла, настолько взволнованная, что ее кожа приобрела зеленоватый оттенок. Внезапно я засомневался в оправданности своего плана – что, если ей станет только хуже? Виноват опять буду я.

Прямо сейчас я невольно сделал два шага вперед, желая успокоить любимую, но Розали снова зашипела, бросая на меня уничижительный взгляд.

- Что-то не так? - Белла расстроено обводила взглядом непроницаемые, но напряженные лица вампиров. - Я хочу с ним поговорить, пустите его! - ее лицо выражало такое болезненное желание его увидеть, что я почувствовал укол ревности. Мне пришлось напомнить себе, что нет ничего важнее ее здоровья и жизни. Я устыдился своих чувств.

Эсми мягко, по-матерински улыбнулась, ответив за всех:
- Милая, тебе нельзя нервничать. Будет лучше, если Джейкоб придет в другой раз.

Другого раза не будет. Это понимали все, и Белла, конечно, тоже.

- Ну вот, теперь я СОВСЕМ ничего не вижу, - простонала несчастно Элис, яростно сжимая виски.
- А разве до этого ты видела, коротышка? – мрачно прокомментировал Эммет, за что Джаспер сердито шикнул на него.

В коридоре заговорили.

Напрасно Карлайл старается. Джейкоб настроен решительно, он не отступится. Я с удивлением прочел в мыслях волка, что стая решила простить нам наш поступок. Вот это новость. Мудро. Но, похоже, Джейкоба это вовсе не устроило, и он решил придти с проверкой лично.

- Надеюсь, Карлайл прогонит его, - с отвращением скривилась Розали. – Нечего ему тут делать!

Белла зашевелилась, собираясь встать.

- Не дури, - Розали придержала ее за плечи, - нам ни к чему лишние свидетели.
- Но почему нет? - возмутилась Белла. Ее голос был хриплым, изможденным, но вдруг прорезались звонкие нотки, больше похожие на истерику. Сердце отбивало чечетку, хорошо иллюстрируя усиливающееся волнение, отчего все замерли, еще более напряженные, пристально наблюдая за ней. Их мысли кричали о страхе за нее.
- Ш-ш, - зашептала Розали, гладя Беллу по волосам, - успокойся!
- Мы что, и от Джейкоба будем скрываться? Какой смысл? – такая боль была в ее голосе, что все непроизвольно вздрогнули и переглянулись. Их мысли были схожи с моими – если откажем Белле, ей станет хуже.

Застыв, я смотрел, как краска схлынула с ее лица. Она сжала губы в упрямую тонкую полоску и крикнула громко:
- Джейкоб, заходи!

Голос Беллы заставил Джейкоба удивиться.

Что ж, этого момента я ждал. Внезапно мне стало трудно стоять на ногах, мысли рассеивались. Меня замутило от близости разговора, который перечеркнет мою жизнь. Голова, казалось, взорвется от справедливой ярости Блэка и его желания возмездия. От почти счастливого лица Беллы, так сильно радующейся приходу лучшего друга, мое горло сдавило тугими кольцами ревности и боли. Страх, боль, вина, стыд, близкая потеря – все слилось в одно опустошающее и сжигающее разум мгновение, пока я отчаянно пытался уследить за малейшей мыслью Блэка. Комната закачалась – еще немного, и все закружится. Словно я маленькая беспомощная фигурка внутри калейдоскопа, и некто готовится хорошенько встряхнуть его.

Источник: http://robsten.ru/forum/20-82-1#12347