ГЛАВА 46

Я уже давно заметила свет между деревьев. Свет в моей комнате. В нашей комнате. Эдвард должно быть собирается спать, а может уже лёг. Я всегда оставляла для него ночник включённым, зная, как сильно он боится темноты.

Я всё поняла, как только подошла к дому чуть ближе и услышала такой долгожданный и знакомый стук сердечка. Слабый, трепещущий, выбивающий удары будто вхолостую. Я научилась читать его с закрытыми глазами. Я знала, как оно билось от страха, от удивления, от радости, от желания. Сейчас оно билось так, как в подвале в Сиэтле. Безнадёжно и в ожидании смерти.

Страшное предчувствие волнами растеклось по телу и я, сорвавшись с места, быстрее рванула к дому. Дверь распахнулась прямо перед моим носом и через мгновение я была стиснута в объятиях мамы и Розали. Господи, я дома!

- Где же ты была, девочка моя? Мы думали, что потеряли тебя! - всхлипывала Эсми, гладя меня по голове.

- Чёрт тебя дери, Беллз - ругнулась Розали, - потом я выскажу всё, что о тебе думаю, а сейчас иди к нему.

- Всё так плохо? - я высвободилась из объятий, со страхом вглядываясь в родные лица.

- Сама увидишь, - вздохнула сестра, проведя рукой по лицу, - даже мы почти перестали надеяться, что он выкарабкается.

- Так было нужно! - с жаром воскликнула я, рассчитывая на их поддержку, но они только огорчённо переглядывались.

- Боюсь, Эдвард никогда этого не поймёт, дочка, - с отчаянием в голосе ответила мама, - это для нас лишь мгновение, но для него это было... слишком долго.

- Иди к нему. Он умывается. Я собиралась принести ему молока, но думаю, это подождёт, - сестра решительно подтолкнула меня к лестнице.

Он стоял ко мне спиной, склонившись над раковиной и напряжённо сопя. Дурманящий аромат его тела мгновенно окутал меня со всех сторон и я поняла, что охота не дала того эффекта, на который я рассчитывала. Его кровь была такой же желанной для меня, как и два с половиной месяца назад. Он даже не услышал, как я вошла, и застыл над раковиной всё в той же позе. Мне показалось, что он похудел ещё больше, позвоночник выступал под тонкой футболкой. Дыхание было натужным, с громкими хрипами. Волосы заметно отросли и в беспорядке торчали во все стороны.

- Эдвард, малыш... - шёпотом позвала я, закрыв за собой дверь и сделав робкий шажок в его сторону.

Он едва не подскочил и, крутанувшись на месте, резко обернулся ко мне. Я еле сдержала крик ужаса, увидев, во что превратился мой мальчик за два с половиной месяца моего отсутствия. Я помнила эти глаза, этот взгляд. Таким он был, когда я забирала его из Вольтерры. Ни один мускул не дрогнул на его лице, пока он смотрел на меня. Смотрел сквозь меня. Глаза были пустыми и безжизненными. Его рука вдруг устало поднялась и пальцы прошлись по покрытому испариной лбу. Кожа покрылась мурашками, и только бешеный стук сердца выдавал то, что он чувствовал моё присутствие. Он знал, что я здесь. Его губы шевелились, как будто он говорил, но я никак не могла разобрать, что именно. Спортивные штаны едва держались на узких бёдрах.

При всём этом в нём чувствовалось сильное напряжения, и неожиданно я заметила, что одну руку он старательно заводит за спину.

- Что там у тебя? Покажи мне, малыш, - немного неуверенно попросила я, вглядываясь в его застывшее лицо.

Он нервно выдохнул и взгляд тут же стал осмысленным. Я поняла, что он наконец-то меня увидел. Я почувствовала, как он задрожал и, глупо улыбнувшись, отрицательно мотнул головой.

- Эдвард, покажи мне иначе я подойду и посмотрю сама, - твёрдо приказала я, не отводя от него взгляда.

Снова эта идиотская улыбка, и снова он замотал головой.

- Немедленно! - зарычала я, делая шаг вперёд.

Он задрожал ещё сильнее и, пошатнувшись, опёрся спиной о раковину. Лицо стало белым как полотно, трясущаяся рука протянулась ко мне, кулак разжался, показывая лежащее на ладони лезвие.

- Скажи мне, что это не то, о чём я подумала, - хрипло выдавила я.

В горле застрял колючий комок, и я почувствовала подступающий гнев. Парень опять улыбнулся и его голова обречённо опустилась.

- Какая же ты всё-таки сволочь! - с презрением вырвалось у меня.

Я как безумная боролась с жаждой, оттягивая своё возвращение. Думала, что так будет лучше для него. Что он осознает и поймёт. Что ему будет спокойней без меня. Что он сможет жить нормально. Что будет счастлив. А он просто плюнул мне в лицо. Стоял как истукан и нагло улыбался. Я так хотела верить ему, а он растоптал все мои надежды. И какая-то часть меня всегда знала, что так и будет. Я всегда ждала от него подвоха.

Едва сдерживая ярость и раздражение, я влетела в комнату и, схватив с полки ремень, вернулась обратно.

- Сними футболку и повернись спиной! - зарычала я, складывая ремень вдвое.

Его голова тут же дёрнулась вверх, а глаза встретились с моими. Губы Эдварда снова зашевелились, невнятно что-то бормоча. Он неотрывно смотрел на меня, но я уже не чувствовала привычного для него страха. Его мутные, угасавшие глаза отражали что-то другое, чего раньше я никогда не замечала и сейчас не могла дать подходящего объяснения. Склонив голову набок, он несколько секунд переводил взгляд с меня на ремень, потом моргнул и, улыбнувшись какой-то странной, недоброй улыбкой, повернулся ко мне спиной, стягивая футболку.

- Не делай этого, дочка, - вымученно простонала за моей спиной мама, - отдай мне ремень.

Ей незачем было просить. Моя жестокая решимость исчезла так быстро, что я даже этого не заметила, стоило мне увидеть спину Эдварда. Сколько раз он уже нагибался так, в ожидании побоев?

В моей голове зашумело, и ремень выпал из дрожащей руки. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что в моё отсутствие с Эдвардом произошло что-то страшное. Ещё никогда он не был таким... неживым. Ещё никогда я не видела его настолько сломленным.

Он молчал всё это время, не издав ни звука, покорно склонившийся и сжавшийся. Я поняла, что допустила ужасную ошибку, вернувшись, когда Эдвард вдруг задрожал и, не выдержав, заплакал, опускаясь на пол. Эсми тут же бросилась к нему, прижимая к груди и укачивая.

- За что она так со мной, мама? - выдавил он сквозь рыдания, а Эсми только кинула на меня укоризненный взгляд.

Мои ноги подкосились, и я рванулась было к нему, но твёрдая рука Розали безжалостно вытянула меня обратно в комнату.

- Я бы с удовольствием оторвала бы тебе голову, Белла, но не сделала этого только потому, что тебе удалось вызвать у Эдварда хоть какие-то эмоции. Пусть даже и слёзы! - с ненавистью процедила сестра, отшвырнув меня в угол.

- Что я сделала с ним? - обезумев, прохрипела я, не отрывая глаз от двери в ванную, откуда доносились затихающие всхлипы. - Господи, что здесь вообще происходит?

- Ты сделала ему больно, Белла, - мрачно ответила Роуз, - и он чертовски на тебя обижен.

Впервые я возвращалась куда-то с надеждой, что меня ждут, что по мне скучали. Взвесив все «за» и «против», я поняла, что Эдварду действительно будет лучше без меня. Но эгоизм, уже в который раз, не позволил мне отпустить его.

Я привыкла к тому, что он всегда меня прощал. Терпеливо сносил битьё и оскорбления, принимая это как должное. Но я-то знала, что так быть не должно, что я не справедлива к нему и он ничем не заслужил такого отношения. Теперь он тоже это знал. Мама была права. Эдвард не понял причин моего такого долгого отсутствия. Но я даже не предполагала, что он воспримет это так. Что мой уход так сильно надломит его. Он не простит меня за то, что я не была рядом в тот миг, когда он так сильно нуждался во мне, когда думал, что умирает. Я должна была быть с ним, держать за руку, как и обещала, а я же в это время сидела в горах и жалела себя, вспоминая никчёмную жизнь.

Эдвард долго не мог успокоиться в ту ночь, а Эсми не отходила от него ни на шаг, прикладывая ко лбу влажное полотенце, и тихими разговорами успокаивая неистово бьющееся сердце.

Я до утра просидела в гостиной, когда, наконец, вернулись с охоты отец, братья и Элис.

Сестрёнка с радостным визгом бросилась мне на шею. Счастливо улыбались отец и Джас, а Эммет лишь коротко кивнул и поспешил в свою комнату. По глазам Карлайла я поняла, что нам предстоит не простой разговор и не ошиблась.

- Я не вправе осуждать тебя за уход, Белла, - взволнованно начал Карлайл, взъерошив влажные после душа волосы и присаживаясь в кресло в своём кабинете, - я верю в то, что твои намерения были чисты и искренни, но... ты оставила его с воспалением лёгких. Он пролежал в постели около полутора месяцев. В первое время он даже не мог говорить и почти полностью ослеп. Зрение вернулось к нему лишь спустя две недели.

- Я не знала об этом, - судорожно вздохнула я, опуская голову.

- А мы не знали где тебя искать. Твои следы обрывались на границе с Канадой. Мы не знали, что и думать, вернёшься ли ты, жива ли ты вообще!

- Я не хотела, чтобы так вышло, пап. Я думала, что поступаю правильно, - настойчиво твердила я, сжимая кулаки.

- Попробуй объяснить это Эдварду, дочка, - вяло улыбнулся отец, поднимаясь с кресла и подходя к окну, - до этого момента я даже не представлял, как сильно он привязан к тебе. Это больше, чем любовь, Белла. Привязанность, зависимость, помешательство, называй как угодно. Как бы сильно мы не любили его, не заботились о нём, ему нужна только ты.

- Что-то я не сильно заметила, что нужна ему, - недоверчиво буркнула я.

- Ты видела его глаза, Белла? - требовательно спросил отец. - Они словно стеклянные, пустые. Ты слышала его крики по ночам, то как он звал тебя, а я был готов кричать вместе с ним, потому что не знал, что ему ответить. Он почти не спит, нам с трудом удаётся заставить его хоть немного поесть. Он практически не разговаривает и всё, что я слышу от него, это «мне всё равно». И мне кажется, Белла, что ему действительно всё равно. На его лице постоянно блуждает эта странная, пугающая улыбка. И ещё, Белла... то, за чем ты застала Эдварда вчера вечером... это не первый случай.

- Ты хочешь сказать... - я подскочила на месте и шокировано уставилась на отца.

- Я боюсь, что мы теряем его, Белла, - через силу выдавил Карлайл, отводя взгляд. - Твой уход сломал его, дочка. А потом у него начались эти приступы…

- К-какие, твою мать, приступы? - взвизгнула я, перебивая отца.

- Удушье, кровотечение из носа, обмороки... - в голосе Карлайла слышалось отчаяние. - Постарайся не волновать его, быть с ним тактичной и терпеливой.

- Дерьмо, ты хочешь сказать, что это произошло с ним из-за того, что я ушла? - я не заметила, как оказалась около Карлайла, с яростью вцепившись в его рубашку. - Рано или поздно мне всё равно придётся уходить!

- Но не так... забирая из его жизни последний лучик света, последнюю надежду.

Эдвард уже проснулся, когда я вернулась в комнату, но никак не отреагировал на моё появление, продолжая равнодушно пялиться в потолок. Эсми, сидевшая в кресле с книгой, только горько вздохнула, посмотрев на него и, бросив мне ободряющую улыбку, скрылась за дверью.

- Как спалось? Поднимайся, завтрак уже ждёт тебя, - я неуверенно улыбнулась и подошла к кровати. - Нечего кривить губы. Давай, поднимайся, соня, - я, заметив, как он нахмурился и отвернулся к стене, потянула с него одеяло.

Я была сильно удивлена, когда он, не став возражать, нехотя поднялся и, подтянув спадающие пижамные штаны, поплёлся в ванную. Не раздумывая, я тут же пошла за ним следом.

- Хм... мне нужно в туалет, - покраснев, чуть слышно прошептал он, посмотрев из-под насупленных бровей на мои ноги.

- Я отвернусь, - коротко ответила я, но он замер на месте, учащённо дыша. - Хорошо, я позову Эммета, но один ты больше не останешься! - заявила я, поворачиваясь к двери.

- Этого... больше не повторится, - опустив голову, шепнул он, вцепившись в резинку штанов, будто боялся, что я насильно стяну их с него.

- Я могу тебе верить, Эдвард?

Он только кивнул, а я, ещё несколько секунд посмотрев на его спину, не спеша вышла за дверь. Эдвард вышел через несколько минут уже умытый и, бросая на меня смущённые взгляды, подошёл к стулу с одеждой, но замешкался, покосившись на меня и давая понять, что ему неудобно одеваться при мне. Раньше он был менее стеснителен. Ну что ж, если это то, чего он хочет... я выйду. Я испытывала двоякое чувство. Частые удары его сердца давали понять, что в глубине души он очень рад моему возвращению, но в то же время я не могла не заметить его холодность и отстранённость. Я чувствовала его нервозность при моём приближении и намеренно избегала контактов с его кожей, не уверенная, что смогу быть терпеливой, если прикоснусь к нему.

Моё терпение лопнуло после того, как я около десяти минут смотрела, как он лениво ковырял вилкой в тарелке, таращась при этом безразличным взглядом в стену. Сёстры, всё утро составлявшие меню, только удручённо вздыхали.

- Ну-ка, живо открывай рот! - рявкнула я, выхватив вилку из его руки и развернув его на стуле к себе лицом.

Он снова нахмурился и упрямо сжал губы.

- Немедленно! - прошипела я, наколов на вилку кусочек рыбы и наклоняясь к нему.

Он вздрогнул и тут же послушно открыл рот, всё так же отводя взгляд.

- Умница, хороший мальчик, - одобрительно улыбнулась я, положив еду ему в рот, - а теперь жуй и глотай.

Он, сморщившись, прожевал и проглотил. Мама только расстроено вздохнула, а на лицах девчонок я заметила облегчённые улыбки.

Я буду кормить его с ложки, если потребуется, думала я, с удовлетворением отметив, как Эдвард уже с большей охотой жуёт свой завтрак.

Уже больше часа он сидел на ступеньках крыльца, прислонившись к перилам и ни разу не пошевелившись за всё это время. А я стояла у двери и с болью в сердце не отрываясь смотрела на него.

- Это происходит каждый день, с тех пор как он немного оправился после болезни, - горько вздохнула мама, подойдя ко мне и взяв мою руку, - он часами сидел на одном месте и, не отрываясь, смотрел вдаль. Всё ждал тебя.

- Но ведь Белла вернулась, - недоумённо возразила Элис, - чего же он снова сидит там?

- Он там потому, что не хочет находиться в одном доме со мной, - с отчаянием прошептала я, прижимаясь лбом к стеклу.

- Когда-нибудь он поймёт, каковы же в действительности твои чувства к нему, - проговорила подошедшая Розали, - всё, что он ощущает на данный момент, это свою никчёмность и бесполезность.

В обед мне снова пришлось кормить его, и он послушно всё съел. Оставшуюся часть дня он просидел в комнате, прижавшись к окну, и смотрел в никуда. Иногда на его лице снова появлялась эта странная улыбка, но через мгновение он хмурился и тяжко вздыхал. Он ни разу даже не взглянул на меня за весь день. Лишь однажды он одарил меня взглядом, той ночью, когда я вернулась. Сначала пустым и отчуждённым, а затем ставшим полным горечи и боли, когда я хотела его ударить. Я не хотела вернуться так, я не ожидала, что он будет таким. Чужим, равнодушным и... злым. Я чувствовала, как в его душе кипит злоба, боль и обида. Но он старательно прятал это в себе, скрывая за маской холодности и безразличия. Он стал более сильным и решительным, упрямым в стремлении показать, насколько сильно задеты его чувства. Я верила, что смогу вернуть его любовь, которой я так жаждала. Я буду бороться за него так, как он боролся за меня.

Было уже около часа ночи, а я всё сидела в одиночестве в своей комнате, пока Эдвард вместе с Эмметом и Джаспером смотрел в гостиной кино. Было понятно, что он вовсе не торопится вернуться, а скорее всего даже избегает встречи со мной.

Бросив ещё один нетерпеливый взгляд на часы, я спустилась вниз и застала парней, смотрящих какое-то идиотское шоу.

- Эдвард... уже поздно, пойдём спать, - невнятно пробормотала я, встав рядом с ним у дивана.

Он опустил голову и, насупившись, продолжал молча меня игнорировать.

- Пожалуйста, - неуверенно пискнула я, протянув руку к его плечу, но он тут же отшатнулся.

- Ты можешь переночевать у нас, братишка, - предложил Эммет, а я испуганно сжалась.

Эдвард, поразмыслив несколько секунд, кивнул, вынудив меня понуро вернуться в комнату. Я вдруг с удивлением осознала, что ни разу не разозлилась на него, как было бы раньше. Я заслужила такое отношение, и у Эдварда было множество причин не доверять мне. Он давно уже мог бы выкинуть меня из своей жизни. Наверное, время пришло.

Я вздрогнула, услышав, как негромко скрипнула дверь, и Эдвард неуверенно зашёл, неловко потоптавшись на месте. Болезненный стон облегчения застрял в моём горле, мои губы задрожали и я, нервно проведя рукой по волосам, вдруг спохватилась и бросилась разбирать для него постель.

Через несколько минут он, уже умытый, лежал в кровати, свернувшись клубком и до подбородка укрытый одеялом.

- Я могла бы почитать тебе, если хочешь, - робко предложила я.

Он только засопел и развернулся ко мне спиной.

- Ну, тогда... спокойной ночи, - дрожащим голосом промямлила я, услышав лишь его огорчённый вздох.

Прошло уже восемь дней с момента моего возвращения, а Эдвард по-прежнему продолжал старательно избегать меня. Разговаривал сквозь зубы, в большинстве случаев ограничиваясь лишь односложными « да» и «нет». Хотя молчал он практически всё время, предпочитая часами просиживать у окна в комнате, либо на крыльце. Изредка он поднимался и начинал бесцельно бродить по расчищенной площадке перед домом, иногда останавливаясь и ковыряя палочкой снег. Почувствовав испытываемое мною чувство вины, он умело пользовался этим и крутил мной как хотел. Радовало, что есть он начал с большей охотой, правда исключительно в тех случаях, когда я кормила его сама. Однажды, не выдержав, я разоралась, пригрозив ему поркой, а он только покорно наклонился, но к еде так и не притронулся.

Бледность постепенно сходила с его лица, всё чаще сменяясь уже привычным мне румянцем. Несколько раз я замечала, как он исподтишка подглядывает за мной, но как только я подлавливала его на этом, он тут же смущённо краснел и снова окунался в состояние своей таинственной меланхолии. И в эти моменты я была готова поклясться, что маленький избаловавшийся засранец всего лишь притворяется. Но его глаза врать не могли. Стоило мне хоть на миг поймать его взгляд, как я тут же отворачивалась, не в силах вынести таившейся в них боли и горечи.

С каждым днём мне было всё сложнее оставлять его в одиночестве, смиряясь с холодностью и равнодушием. Несколько раз я была в шаге от того, чтобы сорваться и поставить зазнавшегося человечка на место, выбить из него всю дурь и заставить вспомнить, кому он принадлежит. Лишь оно помогало мне успокоиться, вызывая самолюбивую улыбку. За всей маской безразличия усмирить реакцию своего тела, а точнее определённой его части, Эдвард не мог. Парень продолжал всё так же неистово желать меня, каждый раз при этом мучительно для меня краснея. Я же, давно израсходовав и без того скудные запасы терпения и тактичности, буквально не давала Эдварду прохода, откровенно его соблазняя. Виляя попкой, дефилировала по комнате, одетая в одно лишь нижнее бельё. Лёжа на кровати и изогнувшись как кошка, дожидалась его возвращения из душа. Потеряв всякий стыд, по несколько раз на дню переодевалась даже и не думая прикрыться и старательно делая вид, что не слышу его тяжёлого дыхания, не чувствую ошеломляющего запаха возбуждённого мужчины, не вижу как яростно он сжимает кулаки и кусает от бессилия губы. Его ночные кошмары всё чаще стали сменяться удивительно волнующими снами, в которых он хрипло стонал моё имя. Его руки беспорядочно блуждали по кровати, часто вздымающаяся грудь блестела от пота, и через несколько секунд он со стоном просыпался, замечая меня, сидящую в его ногах на краешке кровати и пожирающей его чернотой своих глаз. Смущённый и разозлённый предательством собственного тела, Эдвард становился мрачнее тучи. Но чем больше я преследовала его, тем упрямее он игнорировал меня. А моя нарастающая жажда, вкупе с гневом и раздражением, уже едва поддавалась контролю.

***
Дальше идет небольшой бонус. Это отрывок из главы 57 от лица Эдварда, где он излагает свое видение событий. В его зазеркалье все отражено по-другому. Мне очень нравится этот прием у СтМ, и поэтому захотелось выложить сейчас этот кусочек мыслей Эдварда, потому что потом (через 10 глав) мне кажется, такого эффекта уже не будет.

Бонус

ГЛАВА 57 (кусочек)
От Эдварда

Маленький кусочек металла быстро нагрелся в моей руке. Однажды я видел, какую опасность представляет лезвие. Стивен, парень из моего отсека, живший на том же этаже, что и я, случайно порезался, когда брился. Было столько крови...

Сколько потребуется времени, чтобы вампиры, находящиеся в доме, почувствовали запах? Успею ли я, имею ли я право умереть так легко? Колющая боль прострелила мое сердце и, покачнувшись, я приложил руку к груди. Даже зажмурившись, я видел перед собой эти глаза... такие же, как и у меня. Яркие и чистые, еще не омраченные ужасом, болью и горем. Но это непременно будет в ее жизни, потому что такой жалкий трус как я бросил ее там одну. Оставил свою крошку на обед убийцам. Нет ни единой надежды на то, что я могу это исправить. Я обрек свою девочку на страдания, переложил свою судьбу на ее крошечные плечики и теперь пытаюсь подло избежать проблем. Я заслужил каждую каплю крови, пролитую мной, каждый удар, каждую сломанную кость.

- ...малыш... - эхом донеслось до меня, тело прошиб холодный пот, и я инстинктивно обернулся.

Это не было правдой, Она не могла быть здесь. Она ушла, бросила меня. Я чувствовал, как моя кожа покрывается мурашками. Так часто бывало в ее присутствии. Осторожно вдыхая через нос, я почувствовал этот запах. Ее запах. Свежесть, цветы... почти забытый аромат вскружил мою голову и, ощутив слабость в коленях, я немного дернулся назад в поисках опоры. Мой взгляд продолжал блуждать по ее очертаниям, но никак не мог зафиксировать силуэт полностью. Сердце стучало так часто, что стало больно в груди, и было трудно дышать. Я боялся, что если моргну, то она исчезнет, растворится в воздухе и станет очередным моим видением. Когда ее голос раздался снова, я с трудом смог, наконец, вздохнуть. Родной, любимый запах завладел всей моей сущностью, глупая улыбка расползлась по лицу, и я, как дурак, мотнул головой. Проследив за ее заинтересованным взглядом, я понял, что она пытается разглядеть то, что я прячу за спиной. Я снова заулыбался, стараясь вспомнить, чем занимался несколько минут назад, но шум в голове и дикая, всепоглощающая радость от возвращения Беллы мешала мне сосредоточиться.

- Немедленно! - ее разъяренной рычание заставило меня запаниковать и сжаться от страха, и она вдруг протянула руку вперед.

Я неожиданно почувствовал собственную дрожь и острую нехватку воздуха, когда, наконец-то, начал соображать, что то, что я держу сейчас за спиной, наверняка наведет Беллу на определенные мысли.

Возможно, мне только показалось, но я был готов поклясться, что в тот момент, когда я разжал кулак, лицо Беллы стало еще бледнее, а потрясающей красоты золотистые крапинки в глазах быстро исчезли под наступлением непроглядной тьмы. Липкий, отупляющий страх полностью завладел мной, вынуждая вжиматься в стену, когда я увидел в руке Беллы ремень. За что? Что я сделал? Мысли лихорадочно крутились в голове, пока я отчаянно перебирал в уме все свои поступки, заслуживающие наказания. Наверное, ей рассказали о том, каким плохим я был в последнее время. А это лезвие... нет, я бы не сделал такого. Она ведь обещала не обижать меня больше, не бить. Я точно помню, она обещала, она... Глаза защипало от слез и обиды, когда я, пошатываясь, развернулся и принялся стягивать футболку. Она - Госпожа, она не обязана держать обещания перед рабом. Это повторялось снова и снова. Сейчас меня опять будут бить, хотя я так и не понял, за что. Я судорожно хватал ртом воздух, слыша, как от страха стучат мои зубы. Слезы градом хлынули из глаз, стоило мне почувствовать заботливые и защищающие ото всех бед руки женщины, которую мне так нравилось называть мамой. Всю свою жизнь, сколько я себя помню, я все принимал как должное. С покорностью и смирением. В этот день я впервые плакал от обиды.

Я продолжал старательно делать вид, что мне все равно. Я лгал всем и в первую очередь самому себе. Мне не было все равно. Не знаю, как это объяснить, почему я вел себя так глупо, но я не мог себя заставить даже посмотреть в ее сторону. Со времени своего внезапного и такого болезненного для меня возвращения Белла была рядом со мной практически постоянно, буквально не отходя ни на шаг. Все мое естество трепетало от ее присутствия. Я слышал ее легкие, неторопливые шаги, слышал ее звенящий, певучий голос, звучащий то нежно, то сердито и раздраженно, что, однако, не мешало расслышать в нем нотки тревоги и сожаления. Я вздрагивал и тут же неизменно вспыхивал как спичка при одном ее приближении. Была ли она холодна? Не знаю, но мое тело пылало, ноги слабели, а мысли путались, когда я чувствовал ее одурманивающий запах свежести и цветов. В ее тихом шепоте слышались боль и извинения, но ее испепеляющие взгляды заставляли меня испуганно забиваться в угол. Еще никогда ранее мне не было так страшно из-за возвращения Беллы. Зачем она все-таки вернулась, почему? Надолго ли? Возможно, ей сообщили о моем отвратительном поведении, и это во многом объясняет то, что она едва не выпорола меня. Но ведь я даже ничего не сделал и вряд ли осмелился бы. Все время, что ее не было, я был тих и старался никому не попадаться на глаза. Я часами просиживал на крыльце или у окна, с тающей день ото дня надеждой, глядя вдаль. Я ждал ее так отчаянно и страстно, что боль от ее жестокого и, по моему мнению, несправедливого возвращения буквально выжигала меня изнутри.

Я и не заметил, как снова почувствовал вкус еды. Еще бы, ведь Белла кормила меня с ложки. Ночные кошмары отступили, и я с наслаждением предавался сну. Белла была мила и крайне заботлива и внимательна ко мне, но это лишь настораживало и тревожило меня. Рано или поздно она снова уйдет, забирая с собой остатки моей разорванной души. Мои противоречивые чувства пугали меня самого и сбивали с толку. Лежа в кровати и свернувшись клубком, я знал, что сейчас она здесь со мной. Мое дыхание тяжелело и, стиснув зубы, я изо всех сил зажмуривал глаза, пытаясь унять колотящееся сердце. Я мечтал вновь ощутить ласку ее рук, ее пальцев, перебирающих мои волосы. Закрывая глаза, я представлял ее губы, трепетно касающиеся моих и, уже проваливаясь в сладкую негу сна, я знал, что там она никогда бы не бросила меня, никогда не замахнулась бы ремнем, чтобы потом сожалеть об этом.

Дни шли один за другим. Тоска и одиночество терзали меня все сильнее. Я ненавидел самого себя за то, что продолжал вести себя как придурок. Что так безжалостно тратил наше совместное время, предаваясь унынию и упрямству. И однажды, к своему стыду и ужасу я вдруг понял, что ненавижу и ее...

Нервозность и раздражительность Беллы все возрастали, а раздирающие меня ярость и злоба становились все сильнее. Я был уверен, что она решила окончательно свести меня с ума, прибегая к другой, более изощренной тактике привлечь мое внимание. Воздух со свистом вылетал из груди, когда я, несмотря на то, что действительно старался, но все же не мог найти в себе сил отвести взгляда от самой великолепной девушки, одетой в самое невероятное нижнее белье, которого я никогда не видел раньше. Сложно было назвать бельем те крошечные кусочки ткани практически не скрывающие от моего ошеломленного взора тело желанной девушки. Да и кто на моем месте не возжелал бы это совершенство? Полупрозрачное кружево, через которые я легко мог разглядеть набухшие бусинки сосков, заставляли меня вспыхивать в смущении и, опомнившись, я с дрожью и рычанием отворачивался. Она делала это намеренно. Она откровенно меня соблазняла. Меня, жалкого человечка с самой мерзкой кровью, которую никто не решился попробовать. Яростно сжимая кулаки я, с презрением и отвращением к своему гадкому и похотливому телу, мрачно плелся в душ, надеясь, что холод воды поможет мне снять напряжение. Изредка встречаясь с ней взглядом, я со страхом замечал, как золотистые теплые блики постепенно исчезают из ее глаз. Она была голодна. Она была взбешена. Напряжение между нами катастрофически быстро приближалось к своему апогею.