Я снова натянула поводок, и Эдвард прерывисто вздохнул, ощутив мою непослушную ладошку на своей разгоряченной плоти.

- Ты подарила мне то, о чем я даже не мог мечтать, - вымученно улыбнулся он, прикрыв глаза от удовольствия, - самое важное для меня - знать, что я твой, что я принадлежу тебе, - он бросил восхищенный взгляд на свой браслет, поблескивающий на его руке, - и что ты никогда и никому не позволишь забрать меня. Я верю тебе, Белла... доверяю. Но еще никогда за всю свою жизнь я не чувствовал себя таким свободным как сейчас. Это плохо, да? И я не знаю, что будет со мной завтра, какими глазами ты посмотришь на меня с утра... и поэтому я прошу... не думай обо мне сегодня.

- Я не понимаю тебя, - дрожа от нетерпения, проворчала я, слыша, как взволнованно колотится его сердце.

- Белла... - он чуть помедлил и, облизав губы, напряженно прошептал, - могу я... снять с тебя платье?

Возглас изумления застрял у меня в горле, а глаза в шоке распахнулись, когда я почувствовала, как его горячая ладонь с нежностью пробежалась по моему бедру, остановившись у самой кромки платья. По его встревоженному взгляду я понимала, как сильно он нервничает, ожидая от меня хоть слова или жеста, но в этот самый момент паника передалась и мне, когда до меня, наконец, дошло, чего же он хочет. Того, о чем я втайне мечтала долгие месяцы и даже не надеялась когда-нибудь дождаться от своего робкого и запуганного мальчика. Он хотел, чтобы я передала инициативу в его руки.

Продолжая ненавязчиво поглаживать мое бедро, Эдвард с сомнением вглядывался в мое лицо, в то время как мой взгляд растерянно заметался по комнате и замер на двери, пока я напряженно прислушивалась к доносившимся из дома звукам. Я слышала ровное тиканье часов в гостиной, шум легкого весеннего ветерка за окном, скрип покачивающихся деревьев и шелест листвы, жужжание насекомых... музыка стихла... Интересно, как давно я не слышу ничего, кроме стука человеческого сердца, не вижу ничего, кроме искрящей зелени глаз, смотрящих на меня так, как никто и никогда раньше не смотрел... И больше ничего... и никого... Мы были одни во всем доме, во власти друг друга и сегодня я не могла облажаться, не имела права.

- Это уже вторая просьба, - чуть слышно ответила я, и уголки его губ поползли вверх. - Сними...

Я нехотя выпустила поводок и быстрым движением отстегнула его от цепочки, предоставляя Эдварду полную свободу действий. Долгими ночами, изнывая от страсти и неудовлетворенности, я лежала рядом с ним, считая каждый его вздох, и зачастую предавалась раздумьям... каким же он был в постели. Несмотря на свой юный возраст, он был довольно опытен, да и все его женщины были старше. Был ли он робок или несдержан с ними? А может, груб и тороплив, стремясь быстрее закончить начатое? Я часто представляла, каким же он будет со мной. Сегодняшней ночью я узнала, что значит боготворить.

Он был медлителен и в то же время дерзок ровно настолько, чтобы окончательно свести меня с ума. Больше не имело смысла убеждать себя в обратном, но... Эдвард передо мной на коленях - это самое потрясающее и возбуждающее видение. И это больше не коробило мою совесть. Я знала, что ему это нравилось также как и мне. С очаровательной улыбкой на губах он с усердием трудился над маленькими застежками моих туфель, нежно сжимая лодыжку. Изо всех сил стиснув зубы, чтобы не зарычать и не завыть, я шумно дышала через нос, то и дело, ловя на себе озорные взгляда Эдварда. О да, он знал, как действует на меня, и вовсю этим пользовался, будто намеренно добиваясь от меня стонов поражения. Могла ли я владеть собой, когда его жаркие губы оставляли по поцелую на каждом пальчике моих ног... Граничащее со страхом удовольствие волнами растекалось по моему телу, концентрируясь в самом центре и вынуждая мои ноги бесстыдно подрагивать.

- Ты ведь скажешь, если я сделаю что-то... - настороженно спросил Эдвард, прижимаясь щекой к моему колену.

Такой простой, невинный и преданный жест, трепетно произнесенные слова лишили меня остатков самообладания, вызвав приглушенные хрипы в груди.

- Я доверяю тебе, Эдвард, - прошептала я, когда он, поднявшись на ноги, потянул меня за руку. Легко, как в танце.

Я напряженно застыла, почувствовав на спине тепло его рук, ищущих застежку платья. Молния плавно заскользила вниз, сопровождаемая нежными поглаживаниями его пальцев, следующих вдоль позвоночника. Он не торопился, намеренно давая мне привыкнуть к ощущению его рук, слабой дрожью опаляющих мою спину. Даже зная, как опасна я в момент такого дикого возбуждения, он думал лишь обо мне, о моем комфорте, ничуть не заботясь о собственной безопасности.

- Тебе больно? - неожиданно спросил он, и в его голосе я услышала сожаление. - Я вижу, это причиняет тебе боль... когда я так близко, когда я касаюсь тебя так, - он осторожно приложил ладонь к моей обнаженной пояснице и, словно в подтверждении его слов, я зашипела от волны острого возбуждения, пославшую поток яда в мой рот.

- Это другая боль, малыш, - выдохнула я, прислонившись лбом к его плечу и отчаянно стиснув в кулаке его рубашку, боясь, что его решимость уступит сожалению, и он снова отдалится от меня.

- Другая? Разве боль бывает другой?

- Тебе было когда-нибудь больно только от присутствия одного-единственного человека рядом? Но не потому, что ты боялся, а потому что ты до смерти хотел, чтобы он хотя бы прикоснулся к тебе, хотя бы улыбнулся... просто посмотрел на тебя, - я видела, как в его глазах сначала отразился шок на смену которому постепенно приходило понимание, - и тебе больно от того, что ты знаешь, что никто другой не способен унять эту боль... тебе до боли нужны его руки, губы, запах... он просто нужен тебе рядом. И когда он касается тебя, боль не уходит... она все сильнее и сильнее, потому что тебе его так мало и тебе становится так пусто и холодно без этого человека.

- Что если этот человек... что если она... - он запнулся и сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, все еще не выпуская меня из рук, - ... что если я ошибаюсь, и она не захочет, чтобы я прикоснулся к ней так, как я никогда не касался ни одной женщины... - он задрожал и сильнее прижал меня к себе, давая почувствовать, как сильно он желает прикоснуться.

- Ты никогда не узнаешь, если не прикоснешься.

Его дыхание стало рваным и тяжелым, пока он медленно вел ладонь вверх по моей спине, лаская пальцами каждый позвонок и вдруг резко замер, вынуждая меня раздосадовано зарычать и настырно вжаться в его тело.

- Белла... - ошеломленно вздохнул он, заставив меня немного отстраниться и увидеть его шокированный взгляд, - а где... почему ты без...

- Под это платье невозможно одеть белье, - с коварством в голосе прошептала я, с улыбкой замечая, как его глаза становятся размером с блюдца.

Он судорожно выдохнул и на его верхней губе проступили крошечные капельки пота, немедленно вызвав у меня желание слизать их.

- Ты все еще хочешь, чтобы я снял с тебя платье? - немного неуверенно спросил он, коснувшись пальцами моих бедер.

- Только если ты сам этого хочешь, - мне не пришлось долго ждать, потому что буквально через миг Эдвард с несдержанным стоном подцепил края моего платья и резко потянул его вверх.

Только легкий, прохладный ветерок, всполохом пробежавшийся по моей коже, дал мне понять, что больше я ничем не скрыта перед ним. Незнакомая ранее уязвимость заставила меня затрепетать, но нежные руки тут же обняли меня и я, почувствовав спиной гладкие простыни, инстинктивно прикрыла рукой грудь, смущенно скрещивая бедра.

- Не надо, не прячься от меня, - хрипло произнес Эдвард, накрывая мою руку своей и медленно, почти невесомо пробегаясь по моим пальцам, отвел ее в сторону.

С таким редким для меня стеснением и дрожью я робко наблюдала за его потемневшим как ночь взглядом. С нескрываемой страстью и одновременно с нежностью и восхищением он смотрел на меня так, словно это было для него впервые. Словно его глазам впервые предстала обнаженная девушка. Будто прочитав мои мысли, Эдвард смущенно моргнул.

- Это никогда не было так, как с тобой. По-настоящему, - с обожанием выдохнул он. - И никогда не будет. И я никогда не буду с тобой таким, как с ними... не буду таким как он, - я потрясенно распахнула глаза, когда из его груди вырвалось злобное рычание, но взгляд тут же вспыхнул, опускаясь с моего лица ниже. - Они никогда не снились мне, ни разу... только ты... только во сне я мог коснуться тебя...

Он замолчал, прикрыв глаза, и дышал так часто, что я не успевала считать удары его сердца. Слова были не нужны, ведь он знал все и так. Мое тело незамедлительно реагировало на каждую его ласку, каждый взгляд, каждый вздох. Рука с дрожью протянулась и с такой сложной для меня в это миг нежностью легла на его щеку.

- Только с тобой, - с придыханием прошептал он, зажмурившись и опуская мою руку на свою шею, задевая нагретую его теплом цепочку - символом принадлежности мне.

- Эдвард... - сдавленно простонала я, теряясь в пространстве и из последних сил пытаясь сохранить рассудок, когда горячая ладонь уверенно легла на мою налившуюся грудь.

Мысли путались, в глазах потемнело и я, выгибаясь ему навстречу, бессильно мяла в кулаках простынь. Какая-то часть меня, едва-едва сохраняющая остатки контроля, понимала, что любое возможное прикосновение к Эдварду грозит неисправимыми последствиями. Я знала, что сейчас, в первый наш опыт такой робкой близости, я не смогу дать ему ответной ласки. Непролитые слезы отчаяния застыли в глазах, но его руки заставляли меня забыть обо всем. Впервые за все свое многолетнее существование я чувствовала себя такой живой, такой любимой. Однажды, именно человек пробудил во мне мое женское начало, когда-то, много лет назад. И именно человеку было суждено пробудить во мне настоящую, человеческую женщину сейчас.

Пальцы плавно порхали по моей груди, сжимая, лаская и задевая самые чувствительные точки, о существовании которых я даже не подозревала. Он изучал и познавал меня также, как и я познавала его. Таким он еще не был. Мое сердце тихо шепнуло мне, что несмотря ни на что, я у него первая. Прошлое исчезло. Исчезла Вольтерра, боль и страдание. Ушли реки крови, ненависть и жалкая и мелочная обида за смерть человека, который никогда, ни разу за полвека прожитые вместе, не прикасался ко мне с такой невозможной, непостижимой любовью. Были только два сердца, бьющиеся в унисон. Одно сердце, бьющееся за двоих и несомненно стоящее того, чтобы за него бороться. Была только любовь, ради которой во все времена люди были готовы умереть.

Придерживая меня под спину, Эдвард легко, словно я была перышком, притянул меня к себе и, бросив на меня пылающий, молчаливо спрашивающий разрешения взгляд, склонил голову, нежно коснувшись губами набухшего соска.

- Господи, - свет померк у меня в глазах, и жар его губ вызвал у меня стон ошеломления.

- Все, что захочешь, маленькая моя, нежная, хрупкая девочка, - словно в бреду бормотал он, целуя, облизывая и посасывая мою изнывающую плоть, - не сдерживай себя, не бойся сделать мне больно.

Его слова сладкой негой посылали дрожь по моему телу, бессвязные стоны терялись в стенах комнаты, но страх, все еще удерживающий меня на грани неземного удовольствия, держал мои руки прикованными к кровати и не позволял ощутить такого желанного тепла его кожи. Бедра призывно разомкнулись, нестерпимый голод сжигал меня изнутри, настойчиво требуя насыщения. Я знала этот голод и разум уже отказывался ему противостоять.

- Пожалуйста, малыш, - жалобно всхлипнула я, чувствуя, как его ладонь скользнула ниже, опускаясь на живот. Сводя с ума, дразня, но не давая необходимого.

- Я н-не знаю как... я еще никогда... - мучительно простонал он, не решаясь сделать, наконец, желанного мною движения.

- Ниже, пожалуйста, - зажмурившись от смущения и не в силах бороться с отупляющим желанием и откровенностью слетающих с языка слов, я уткнулась носом во влажную коже его шеи и трясущейся рукой потянула его руку вниз.

Стоны смешались с рычанием, когда я почувствовала его пальцы, вздрогнувшие на моей истекающей плоти.

- Я знал, что ты будешь мягкой, девочка, - с искренним изумлением трепетно прошептал он, когда его палец скользнул между моих складочек, - гладкой и... теплой.

Так просто и так правильно. Не те слова, что я слышала десятки раз, грубых, грязных и вульгарных. Нежно, естественно и любяще. Он продолжал несмело исследовать мое тело, лаская то мягко, то несдержанно. Сжимая меня в своих объятиях и не позволяя мне ни на минуту усомниться в искренности своих слов. Его невинность стала для меня откровением. Я знала, теперь знала, что таким он не был никогда. Не мог быть. Потому что никто и никогда не любил его так, как я. Никто и никогда не ждал его так долго.

Задыхаясь от собственных стонов, я надавила на его влажные пальцы чуть сильнее и через мгновение не сдержала вырвавшийся вскрик, почувствовав его внутри.

- Белла... - сквозь зубы зарычал он и нетерпеливо толкнулся двумя пальцами внутрь. Глубже и резче. - Ты такая узенькая, - он медленно вынул пальцы и в тот момент, когда яд полностью наполнил мой рот и я почувствовала, что теряюсь в пространстве, что забываю свое имя, снова вошел в меня быстрым, ошеломляющим движением, едва уловимо сгибая пальцы, но этого движения оказалось достаточно для того, чтобы я наконец переступила через грань наслаждения.

Наверное, только спустя несколько часов, когда я смогла, наконец, связно мыслить и комната перестала вращаться у меня перед глазами, когда его теплое, родное тело прижималось ко мне все также доверчиво и нежно, я поняла, как близко я была к тому, чтобы потерять то единственное чудо, что было даровано мне в жизни.

Я хрипло выкрикивала его имя, вздрагивая и захлебываясь собственным ядом, сжимаясь вокруг его не перестающих двигаться пальцев, выжигающих меня изнутри. Я даже не слышала треск его рвущейся рубашки, его стонов и вскриков, которые в большинстве своем наверняка были от боли. Я уже не помнила того, к кому прижималась, растворяясь в удовольствии и со сладостным урчанием позволяя зверю снова вступить в свои права. Зубы яростно обнажились в голодном оскале, требуя того единственного, что было необходимо для полного насыщения и удовлетворения.

Неведомая сила откинула меня назад, срывая с моих губ разъяренный вскрик.

- Убирайся! Пошел вон!

Сжимаясь в комок и стискивая зубы, я резко оттолкнула парня от себя, разворачиваясь к нему спиной и заглушая рвущийся вой негодования подушкой. Я только почувствовала как снова стало холодно, пусто и тоскливо. Рваное дыхание за спиной, затихающий шорох и звук хлопнувшей двери утопил меня в одиночестве и болезненных судорогах. Ушел... Ну и пусть, пусть исчезнет, пусть убирается куда подальше. Пусть обидится, проклянет, возненавидит, но утром его сердце все еще будет биться. И утром я сделаю все, чтобы заслужить его прощение, чтобы снова увидеть его полный любви взгляд. Чтобы он снова смог назвать меня своей.

- Белла... - тихий шепот едва не разорвал меня на куски, а я только еще сильнее сжалась в комок, чувствуя, что гнев вот-вот вырвется наружу.

- Я сказала тебе убираться! - раздраженно зарычала я в подушку, двигаясь от него к самому краю кровати.

- Повернись ко мне, - безжалостно и твердо приказал он и я почувствовала как под ним скрипнула кровать.

С глухим, несдержанным рыком я обернулась, выпрямляясь и желая испепелить его яростным взглядом и в этот момент он, ничуть не пугаясь моего звериного рыка, медленно потянулся ко мне и осторожно приложил влажное полотенце между моих ног.

- Тише, тише, маленькая, - ласково улыбнулся он, нежно промокая мою пылающую кожу, не обращая внимания на мое шипение и подергивания.

Я не могла больше связно выговорить ни слова, только лишь послушно позволила ему надеть на меня тонкую майку и шортики, которые он выбрал сам. Эдвард снова исчез и вернулся уже в одних боксерах, успевший принять душ и смело улегся рядом, накрывая нас обоих одеялом. Словно в беспамятстве я дала ему снова заключить меня в тепло своих рук и, слушая его выравнивающееся дыхание, прижималась щекой к горячей груди, бессвязно шепча:

- Люблю...