Глава 28.

Двенадцать.

ЕPOV
Я припарковал Вольво в гараже и, опустив голову на водительскую подушку, закрыл глаза. Мне нужно как-то убить час, пока Чарли не заснет, и я не смогу вернуться к Белле. Я решил посвятить это время самому лучшему – воспоминаниям. За все восемьдесят лет жизни вампира, никогда прежде до этого лета я так не ценил вампирскую идеальную способность к запоминанию.
Эхо теплых прикосновений кончиков ее пальцев к моей груди возникло легко. Я снова мог чувствовать вкус ее кожи. Я мог слышать - даже ощущать - биение ее сердца. Ее дыхание на моей шее, окружающее нас нежным ароматом.

Кто-то дернул пассажирскую дверь, и я медленно открыл глаза.
– Наконец-то! Я пытаюсь добиться твоего внимания уже пять минут. – это была Розали. Услышав тон ее мыслей, я скривился, но она это проигнорировала. У нее были мысли, которыми она хотела поделиться и не желала принимать возражения. – Я хочу поохотиться. Пойдем.
Зная, что я бы предпочел обсуждать это подальше от любопытных ушей моей семьи, я со злостью соскользнул с сидения и закрыл дверь с большим усилием, чем это было необходимо.
– Хорошо, – пробурчал я. – Давай разберемся с этим в другом месте.
Мы припустили по лесу, легко прочесывая национальный парк для быстрой охоты. Розали заметила мое раздражение, но к счастью, она не почувствовала мое смущение. Я только позволю ей выговориться и сразу же побегу прямиком к Белле.
– Эмметт сказал, ты опрашиваешь членов семьи на тему секса.

Моя челюсть непроизвольно сжалась. Я собирался прибить его за то, что он ей проболтался.
– Вовсе нет.
– Ты спрашивал его и Джаспера.
Я знал, что это будет бесполезно, но все-таки попытался ее заткнуть. – Если бы я хотел обсудить это с тобой, я бы сам поднял эту тему.

– И Карлайла тоже, - добавила она, игнорируя мою реплику. – Тебе никогда не приходило в голову, что можно было бы взглянуть на это и с женской точки зрения?
Эгоцентричный мужчина.

Она была обижена. Розали была обижена за то, что я не спросил ее о «пестиках и тычинках».
– Я поговорил с Эсме.

– С Элис тоже? – предположила она.
– Вообще-то нет, – усмехнувшись, ответил я. Я итак уже просил ее о большем, на что имел право.
Розали поджала губы, немного успокоившись
По крайне мере я не единственная, чьего мнения он не спросил.
– Эдвард, я разочарована.
Что еще было нового?
– Я спросил Эсме о ее мнении с точки зрения опытной женщины, а не биологического существа женского пола. – сымпровизировал я. – Белла будет человеком. Твой человеческий опыт вряд ли можно считать полезным.
Она подумала об Эмметте, о множественном ущербе, который он нанес окружающим их предметам во время их медового месяца. Чистое насилие в ее воспоминаниях заставило мой живот скрутиться. – Ты можешь быть удивлен, – пробормотала она, ее слова имели легкий оттенок беспокойства.
– Мне совсем не нужен этот мысленный образ, – простонал я. И на это есть не одна причина. Я не хотел знать в подробностях обо всем этом – о треске металла, о крошащемся дереве, разрывании постельного белья – всем том, что должно сопровождать наше с Беллой занятие любовью.
– Тебе нужно подумать об этом, Эдвард.
– Я думаю. – ответил я сквозь зубы. Это мучает меня уже несколько недель.
Она остановилась на тропинке, демонстративно скрестив руки на груди. – Тогда тебе нужно передумать.
В ее памяти промелькнул образ нас двоих, спорящих в снегу, и я вспомнил ночь, бывшую больше полувека назад, когда я пытался отговорить ее от опасных и совершенно неверных действий. Ночь, когда я отступился, в то время как она убила Ройса и других. Ее глаза искали мои. – Не делай этого, Эдвард.
– Это решение совершенно не такое, как то твое.
– Объясни мне это отличие. Ты рискуешь всем нашим счастьем ради своей эгоистичной, безответственной попытки доказать что-то себе самому. Это даже включает твою невесту.

– Это другое потому, что в отличие от тебя, я не собираюсь убивать человека, который носит мое кольцо!
– Не собираешься?! – это было скорее вызов, чем вопрос.

Такое не заслуживает ответа. Вместо этого я привел аргумент, – Наши кузины Денали с этим справляются.
– После сотен лет. И не с их певцами. И даже не с первой попытки.
– Ты этого не знаешь.
Она пожала плечами. – Это глупо, эгоистично и неправильно, Эдвард.
– Я не могу… для меня здесь нет вариантов, Розали. Я не могу ее отвергнуть.
Она опустила глаза, вспомнив свою панику, когда Элис сказала ей, что я направляюсь в Вольтеру. Вспоминая желание Эмметта рискнуть существованием всей нашей семьи ради меня. – Тебе придется. Если ты любишь ее, тебе придется.
Если ты любишь нас.
Я тоже это понимал. Но я также пришел к более важному пониманию, что я не знаю, что лучше для Беллы. Как бы заумно это не звучало, будет хуже аннулировать это условие, чем рискнуть. Я наконец-то понял. – Я люблю ее достаточно сильно, чтобы позволить ей самой выбирать, даже если ее выбор ошибочен.

Она услышала двойной смысл моих слов, мою мольбу о понимании. Я позволил ей сделать тоже самое – сделать неверный выбор, потому что я любил ее как сестру. Могу ли я сделать что-то меньшее для женщины, которую я люблю больше кого-либо или чего-либо на свете? – Возможно, я буду сожалеть об этом решении также мало, как ты о своем.

Она ответила мне грустной, едва заметной улыбкой – Я беспокоюсь о тебе, Эд.
Я вернул ее улыбку, слегка изменив тон – Роуз.

– Эдвард, – исправилась она, используя мое полное имя. – Ты, правда, думаешь, что это важнее чем вся наша семья?

– А Эмметт для тебя важнее, чем вся наша семья?

Я подловил ее, она это знала. Она погрустнела, задумавшись, а затем вздохнула, – Будь осторожен.
На это не было верного ответа. Я не мог сказать: «Я буду», – учитывая, что медовый месяц с человеком был просто образцом безрассудства, и я отчаянно нуждался в том, чтобы быть осторожным с Беллой каждую секунду. – Так мы собираемся охотиться или нет?

Она кивнула – Давай начнем.
Благодаря беспощадным мыслям Розали, я пребывал в довольно мрачном настроении к моменту прихода к дому Беллы. Она лежала с закрытыми глазами, но ее сердечный ритм и дыхание говорили мне, что она не спит. Я присел на колени рядом с ее кроватью и взял ее руку в свою, целуя ее кольцо. Я не причиню ей вреда.

– Ты поздно.

Я повернул ее руку, целуя ладонь, – А ты сонная.

Она приподнялась на локте, приближая свое лицо к моему. – Больше нет. В моей комнате обалденный вампир. В этот колдовской час. Все может случиться.

Я выдал улыбку и мягко ее поцеловал. – Как пожелаешь, – пробормотал я у ее губ.
– Я думала, ты не можешь читать мои мысли.
– Я не могу, – но я очень поднаторел в чтении языка ее тела. Я отклонился, присев на пятки. – Но любой нормальный человек, услышав слова «колдовской час» и «все может случиться», заволновался бы. Твои инстинкты работают неправильно.

Она посмотрела на меня, прищурившись.
– Что?
– У тебя на лице написано: «хандра». Как много раз мы уже это обсуждали?
Недостаточно, раз она все еще хочет пройти через этот медовый месяц. Видения Элис были достаточно плохи; воспоминания Розали испортили мне сегодня вечер и заставили оледенеть мое сердце.

Белла потянулась погладить мою щеку кончиками своих пальцев. – У нас все будет хорошо, Эдвард. – она наклонилась вперед, ее мягкий поцелуй согревал меня несмотря на мой собственный холод. – И у нас, возможно, будет даже немного больше, чем просто хорошо.

Я вздохнул; ее аромат все еще был легким искушением. Смогу ли я когда-нибудь сопротивляться, если она взывает к моим эгоистичным наклонностям? Хотел ли я хотя бы попытаться?

Она отклонилась достаточно далеко, чтобы встретить мой взгляд. – Ты так не думаешь?

Смешно сказать, в ее глазах цвета расплавленного шоколада было сомнение. Как если бы ее прикосновение могло быть чем-то иным, чем чистое удовольствие. Мое прикосновение было совершенно иного свойства. – Если я могу удержаться о убийства тебя…

Она толкнула меня в плечо, и я отклонился, чтобы она не пострадала. – Я знала это. Ты хандришь.
– А ты жертвуешь собой.
– Нет, я просто оптимистично настроена.
– Тогда позволь мне быть естественным пессимистом, которым я являюсь. Просто позволь мне быть собой, – сказал я, цитируя ее. – Только сегодня ночью.

Она ненадолго нахмурилась в очевидном раздражении, а потом потянулась ко мне. Выражение ее глаз снова смягчилось. – Но ты останешься?

Я взял ее протянутую руку, – До тех пор, пока ты этого хочешь.

– Навсегда, – прошептала она, потянув меня за собой на кровать. Я лег на одеяло, и она свернулась напротив меня.
Успокоенный теплом Беллы, я позволил себе позабыть о страхе, который Розали поселила в моем сердце. Что если я убью Беллу? Я уже знаю, как это – потерять ее, и несмотря на факт, что она здесь, воспоминание о том времени заставило мое сердце сжаться и скорчиться от боли. Да, у меня есть душа - это было мне явлено, когда я стоял на краю площади в ожидании появления солнца, чтобы умереть. В этот момент я понял, что потерял душу, когда Белла умерла, а не когда Карлайл меня изменил. Когда она спасла меня от Вольтури, она спасла меня от глубин ада. Если я убью ее, удовлетворяя самые низменные, животные желания… фраза стала звучать как-то чертовски двусмысленно.

Но я не собирался отступать. Это было в пятницу перед тем, как я впервые привел ее на поляну. Этого испытания невозможно было избежать, казалось – это судьба. Элис была уверена, что Белла не пострадает, она не высказывала никакого беспокойства более чем на три процента. Я попытался придерживаться прежней линии и надеяться. Поверить Розали, значит убить надежду.
Я погладил Беллу по руке, и она повернулась, чтобы пододвинуться ближе. Я обнял ее, все еще купаясь в ее тепле. Что, если часы, которые мы можем проводить вместе, лежа вот так, уже сочтены? Даже мысль о том, что мы придем к концу, была невыносима, и мне все-таки пришлось признать, что именно к этому и приведет риск, который я взял на себя, согласившись заниматься с ней любовью, пока она еще человек. Печаль разрывала меня изнутри, даже не смотря на то, что я все еще вдыхал ее аромат, купался в ее тепле, слушая ее трепещущее сердце.

– Ты помнишь наш первый поцелуй? – тихо спросила Белла.
Очевидно, это был риторический вопрос – я помню каждую секунду, которую мы провели вместе, но я все равно ответил. – Конечно.
Она приподнялась так, чтобы дотянуться до моих губ и поцеловала меня один раз, нежно и осторожно. Затем она уткнулась лбом в мой, ожидая. Через секунду я понял, что она хотела этим сказать. То, что в первый раз было невыносимо трудно, стало почти… рефлекторным.
Я почувствовал ее дыхание на моей щеке, когда она прошептала, – Помнишь день нашей встречи?
Мое сердце снова заледенело, вспомнив, как близок я был к ее убийству. Каким шатким было избежание этого. Как судьба Беллы, предвиденная Элис, приближалась к реальности с каждым часом.
– А потом в балетной студии..
– Белла.

– Ты говорил, что это невозможно, но ты остановился.
– Пожалуйста. Не пытайся меня подбодрить.

– Я просто хочу сказать… ты удивительный. Ты совершаешь невозможное .
Невольно я улыбнулся. Как все это противоречиво.
– Да. Ты все еще жива.

– И…
– И что?
– И раз уж я здесь и все еще жива, я думаю, ты заслуживаешь награду за это.
Ее глаза озорно заблестели, и я внезапно понял, почему она спряталась от меня под одеялом той ночью, когда хотела на меня сердиться. Ей невозможно было отказать; она ослепляла.
Я все еще пытался сопротивляться, – Ты права. Я заслуживаю горного льва.
Она рассмеялась, прежде чем скользнуть губами вдоль линии моей челюсти. Я медленно таял от тепла ее любви. – Я думала о чем-то более безотлагательном.
– Поездка на твоей новой машине? – одно упоминание о ее машине было убийцей подходящего настроения.
Белла не разочаровала меня, в раздражении поджав губы. – Ты такой упрямый! К тому же, зная мою удачу, можно с точностью сказать, что Чарли проснется, если я попытаюсь выскользнуть сейчас из дома. Тебе придется смириться с наградой домашнего изготовления.

Я выгнул бровь. – Домашнего изготовления?

Она проложила дорожку обжигающих поцелуев по моей коже вверх по линии челюсти, вниз по моей щеке ко рту. Я рефлекторно ответил ей. – Да, – сказала она, – изготовленный прямо здесь.
– Стоит ли мне спрятаться под одеялом? – припугнул я, хотя мои руки все еще крепко ее обнимали.
Сквозь поцелуи она пробормотала, – Я приняла твои цветы.

– Хм, точно подмечено, – я скользнул рукой по ее волосам, моя ладонь легонько легла на ее щеку. Так или иначе, мы собираемся пройти через это. Я делал все, что мог, чтобы облегчить нам это, и я понял, что рядом с ее живым теплом рядом со мной, хандрить сегодня – это терять время. Единственный раз, когда я чувствовал туже комбинацию печали и желания, был, когда я целовал ее после вечеринки на день рождения, но в этот раз я предпочел предаться желанию более чем печали.
Это было ее предложение мира, ее способ быть милостивым победителем. Я не мог отказать ей. Но я должен быть с ней честным. Я пробормотал вокруг ее губ, – Я боюсь потерять тебя.
– Ты не потер…
Я прервал ее поцелуем. – Позволь мне быть собой.
Она отклонилась назад, слегка кивнув, снова прижалась ко мне.
Я поцеловал ее в лоб. – Я боюсь потерять тебя, но я также боюсь потерять эту… возможность.
Она лежала совершенно неподвижно, слушая меня.

– Потому что если быть до конца честным… – почему эти слова так трудно произносить? Потому что они самые эгоистичные, черт меня возьми. – Я хочу тебя, и я не хочу, чтобы пришлось ждать, когда притупится твоя жажда новорожденной.
Я посмел взглянуть на нее, и ее глаза расширились от удивления. Неужели это было таким шоком – узнать, что я могу желать ее прямо здесь и сейчас, в человеческом облике? Я признался ей в этом также, когда пытался соблазнить ее на поляне. – Но если ты передумаешь, – торопливо добавил я, – если ты когда-нибудь решишь, что это слишком большой риск, пока ты человек, и ты захочешь подождать, пока ты не станешь менее хрупкой, я почту за счастье…

Бела обвила мою шею руками и поцеловала меня, ее губы жадно искали мои снова и снова. Я перевернулся на спину, притягивая на себе ее тело. Ее пальцы уверенно двигались, расстегивая мою рубашку, пуговицу за пуговицей. И это она думает, что может спонтанно взорваться!

Я приподнял ее подбородок, позволяя ей дышать и давая себе перерыв от искушения снова прильнуть своим ртом к ее. Губами я провел по ее сонной артерии, скользнув я зыком в месте, где четко ощущался ее пульс. Она вздрогнула и отвернулась от моей руки, соскользнув с меня, чтобы снова пристроиться рядом. Ее губы прокладывали дорожки поцелуев вниз по моей шее, а ее обжигающая ладонь скользила под тканью моей рубашки, оставляя мне новые воспоминания, которыми можно будет наслаждаться в другой раз.

Спасибо всем, кто прочел. Спасибо, что дождались новую главку. Как всегда жажду отзывов и комментариев.