Глава   ТРИДЦАТАЯ

НЕВИДИМОЕ СИЯНИЕ

     – Вампиром? – хорошо, что я только что проглотила колу, иначе обрызгала бы от неожиданности весь стол, а то и окружающих. Вот было бы неловко!

     – Ты шокирована? – улыбнулся Коул.

     – Есть немного, – хмыкнула я. – Но зачем?

     – Чтобы не расставаться, конечно, – пожал плечами Коул. – Вампиры, как и мы, бессмертны, но, в отличие от нас, они создаются из людей. Если бы был шанс обращать наших жён в гаргулий – мы бы им непременно воспользовались, но выбора нет. Или так, или терять их, пусть не через пятьдесят, а через сто пятьдесят лет, но все равно терять.

     – А почему тогда ты до сих пор человек? – повернулась я к Элли.

     – Я хочу дождаться перерождения Джереми. Вампиры слишком сильные и твёрдые, я хочу иметь возможность обнимать своего малыша, не боясь его раздавить.

     Я задумалась, систематизируя полученные сведения. Первое – вампиры существуют. Второе – они не всегда чудовища, есть и хорошие. Третье – кровь гаргулий сводит на нет их жажду крови и убийства. Зато жены и матери, пусть и в таком виде, остаются в своих бессмертных семьях навеки – плюс несомненный.

     Я взглянула на Гейба. Если бы он был смертным, что бы я испытывала, понимая, что, в конце концов, смерть отберёт его у меня? И не предпочла бы, чтобы он лучше остался со мной вампиром, чем покинул меня? И поняла, что предпочла бы видеть его вампиром, гоблином, да хоть чёртом лысым, лишь бы Гейб остался со мной. В первый-то раз я встретила его вообще пантерой, и готова была остаться даже со зверем, а чем вампиры хуже?

     Я заметила задумчивый взгляд Гейба, устремлённый на меня, он слегка кивал, словно бы соглашаясь с собственными мыслями. Интересно, он думает о том же самом, что и я?

     – Я считаю, что вы поступаете верно, – сказал Гейб Коулу, подтвердив мои мысли. – А как  вы догадались это делать.

     – Собственно, догадались не совсем мы, – ответил Дэн. – Первые, «небесные», гаргульи могли это делать, точнее – некоторые из них. И они обращали человеческих женщин, чтобы делать их своими жёнами – этим они уменьшали физиологическую пропасть между видами. Нам всё же проще – мы имеем промежуточную, «человеческую» форму, более «мягкую», менее сильную.  Кстати, от этих превращённых жён и началась история всех вампиров. Просто однажды всё вышло из-под контроля, и вампиры невероятно размножились. Гаргульям пришлось физически сократить их число до минимума, иначе популяции людей пришёл бы конец. Потом гаргульи улетели, а я остался. Длинная история, как-нибудь расскажу. И долгие годы, точнее – столетия, нам приходилось брать в жены человеческих женщин, продлевать им жизнь по мере сил, а потом всё равно терять. И это было страшно втройне, поскольку наши жены являются так же и нашими половинками. Единственными.

     – Вы постоянно произносите это слово «половинки». Что оно означает? – спросила я.

     – «Половинки» и означают половинки, – пожал плечами Дэн. – Те, кто предназначены нам судьбой, те, кто становятся нашими жёнами и единственные, кто может подарить нам детей. Мы ищем их столетиями и находим лишь раз в жизни. Это наследие наших «небесных» предков, вот только у них бессмертными, в нашем понимании, были обе половинки, а у нас – всего одна. И другую мы теряли, а с ней и смысл жизни.

     – Пока, девятнадцать лет назад, Энжи не подала нам идею – обращать наших жён, как делали наши предки, – продолжил Коул.

     – Кто такая Энжи? – переспросила я.

     – И как вы смогли бы обращать жён, не умея этого? – не понял Гейб.

     – Энжи – это Дани, та, что вышла замуж за вампира. Одно время она пользовалась своим вторым именем, но потом вернулась обратно к первому. А Дэн продолжает упорно называть её вторым именем – Дани.

     – В конце концов, её назвали в мою честь, – очаровательно, хотя и слегка наигранно, надулся дедуля.

     – Энжи позволяет ему так себя называть, но больше никому.

     – Мне это знакомо, – хмыкнула я.

     – Мы заметили, – улыбнулся Коул. – Так вот, когда ей рассказали историю нашей семьи – у неё тогда была временная амнезия, – она предложила использовать яд вампиров для обращения. Просто ни один из нас, кроме Дэна, прежде вампиров даже не видел, а она оказалась принята в их семью, изучив их, можно сказав, изнутри. Так что уже четыре жены, прошли перерождение, а ещё три ждут, когда подрастут их дети.

     – Понятно... – протянула я. – А от других женщин у вас, значит, детей не бывает?

     – Нет, – покачал головой Дэн. – Поверь, у меня было немало женщин, я все-таки красавчик, согласись, и уже слишком давно одинок, но сыновей мне подарила только моя Камилла. И больше никто.

     – У нас другое ограничение, – сказал Гейб. – Мы можем иметь детей с любой женщиной, но лишь раз в тридцать лет. Поэтому от одной жены получаем не более одного ребёнка, не считая близнецов, конечно. Но мои сестрички – первый случай в нашей семье.

     – В нашей семье близнецы рождались трижды, – довольно  улыбнулся Дэн. – Хоть в этом мы вас опередили.

     – Следующий мой ребёнок может родиться лишь через двадцать два года, – с лёгкой печалью сказал Гейб. – Хорошо, что Миранда бессмертная и даже через столько лет останется способной подарить мне малыша.

     – Кстати, не факт, – задумчиво протянул Дэн.

     – Что – «не факт», – не поняла я. – Моё бессмертие? Или способность родить малыша?

     – Нет-нет, тут всё в порядке, без вариантов. Я о другом. Об этом сроке – «двадцать два года».

     – А что с этим сроком не так? Мы свой цикл знаем с точностью до недели, уж поверьте!

     – А цикл этот работает с любыми женщинами? – уточнил Дэн.

     – Судя по моему папаше – да. – И, поймав недоуменные взгляды гостей, Гейб пояснил: – Он одержим созданием «новой расы», поэтому старается заполучить ребёнка при каждой возможности. И за последние лет триста у него не было ни одного сбоя.

     – А у нас с обычными женщинами вообще никто не рождается, ни чаще, ни реже... – начал Дэн, но Гейб его перебил.

     – А вы проверяли?

     – В смысле?

     – Ну, кто-нибудь из вас брал в жёны обычную женщину, не половинку, и жил с ней достаточно долго, чтобы в этом убедиться?

     – В жены точно никто не брал, – задумчиво протянул Дэн. – А вот жил ли кто-то с женщиной-«неполовинкой» достаточно долго?.. Хмм... Вот тут я ничего утверждать не возьмусь, мне нужно уточнить. – И он замер, уставившись куда-то за моё плечо.

     – Похоже, дедуля решил провести незапланированный соц-опрос, – ухмыльнулся Коул. – Это не особо сложно – большинство родственников сейчас наблюдают за нами «в прямом эфире». Не каждый день у нас обнаруживается пропавшая родственница.

     – Как ты тогда наблюдал за оборотнями в лесу? – уточнила я. – Моими глазами?

     – Верно. Только в этот раз они смотрят нашими с Дэном. Но вот о чём он хотел вам сказать. Если даже у нас и есть цикл, как у оборотней, то он настолько долгий, что рождения ребёнка вне пары половинок до сих пор в нашей семье зафиксировано не было. А как только мы встречаем половинку – что-то в нашей репродуктивной системе «включается», активизируется. И не только у нас так.

     – А у кого ещё?

     – У вампиров, как оказалось, тоже. Вообще-то вампиры считаются бесплодными, но Энжи умудрилась родить-таки своему мужу ребёнка. Этот вампир оказался её половинкой, так что невозможное для них стало возможным.

     – Я вообще не поняла, куда нас сейчас завёл этот разговор?

     – Да, собственно, я всего лишь предупредить хотел – если вдруг какие-нибудь сюрпризы начнутся, особо не удивляйтесь. А со свадьбой не затягивайте.

     – Дорогой, не дави на них, пожалуйста, – Элли положила ладонь на руку Коула, и он тут же накрыл её своей ладонью. – Они уже достаточно взрослые и сами во всём разберутся.

     – Извини, милая, увлёкся.

     – Нет, – «отмерев», помотал головой Дэн. – Никто из наших не жил с простой женщиной достаточно долго, чтобы подтвердить или опровергнуть эту теорию.

     – Подождите-подождите! – воскликнула я. – Ребята утверждали, что женщины для них пока табу. До тех пор, пока не найдут свои половинки. И тут же вы рассказываете, что многие из вас живут с обычными женщинами. Что-то тут не сходится.

     – Парни верят, что женщины для них пока табу, – ухмыльнулся Дэн. – Пусть верят. Молоды ещё, самоконтроля ни на грош. Это приходит с возрастом, постепенно, сейчас это действительно может стать опасным. Поэтому пусть обходятся пока... хмм... подручными средствами.

     – А если они встретят половинку раньше, чем выработают достаточный самоконтроль? Что тогда?

     – А вот это – совсем другое дело. Страх причинить любимой боль или нанести хоть малейший вред силен настолько, что самоконтроль возрастает до невиданных высот. Впрочем, у нас ещё не было случая, чтобы свою половинку нашёл кто-либо, моложе ста лет. Вы с Дани не в счёт, разговор только о мужчинах. Так что подождут.

     – Мне порой всё ещё жутковато осознавать все эти цифры, – доверительно улыбнулась мне Элли. – Человеку сложно перестроиться на всю эту вечность и бесконечность.

     – Я воспитывалась как человек, о бессмертии узнала всего неделю назад, но от огромных цифр уже не вздрагиваю, – ответила я ей и, пожав плечами, добавила: – Шоковая терапия.

     –  И что это означает? – нахмурился Коул и подозрительно уставился на Гейба, словно пытаясь понять, каким таким пыткам меня тут подвергали.

     – Ну, поначалу я была довольно сильно шокирована каждый раз, как сталкивалась с большими цифрами и возрастами. Моё «человеческое» сознание с трудом переваривало подобное. А потом я узнала возраст Гейба...

     – Три тысячи лет, – понимающе хмыкнул Коул. – Есть от чего прийти в ужас.

     – Даже чуть побольше, – криво улыбнулся Гейб. – Вам назвать точные цифры?

     – Не стоит, – отмахнулся Дэн. – Сотней больше, сотней меньше, значения не имеет.

     – Я вот это и имела в виду, – пояснила Элли. – Моему пониманию до сих пор не подвластно такое вот: «Сотней больше, сотней меньше», хотя я в этой семье уже тридцать лет.

     – Знаете, когда я узнала возраст Гейба, то сначала где бежала, там и села. Буквально. Ноги подкосились. А потом...

     – Что – потом? – поинтересовался Дэн.

     – А потом я подумала – ну и что? Вот же он, передо мной, мой Гейб. Такой, каким я его встретила, каким полюбила и поняла, что мы с ним – одно неделимое целое. От того, что я узнала про его три тысячи лет, он ни капельки не изменился. Так какая разница, сколько ему – тридцать, триста или три тысячи? Вот после этого у меня в голове что-то словно бы щёлкнуло, и всё, я перестала реагировать на большие возраста. Возраст – это всего лишь число.

     В этот момент я услышала лёгкие шаги, раздающиеся из детской.

     – Ой, малышки проснулись! – я поднялась из-за стола. – Извините, но я покину вас ненадолго.

     – Можно мне с тобой? – попросилась Элли, и я кивнула. Почему бы и нет?

     Оставив мужчин на кухне, мы поднялись на второй этаж, попутно заглянув в гостиную, где на одном из диванов спокойно посапывал Джереми. Рядом, словно бы охраняя его, растянулся Лаки. Зайдя в детскую, и не обнаружив в ней девочек, я понимающе улыбнулась и стала дожидаться, пока они выйдут из ванной. Пусть они совсем ещё крохи, но в таких делах уединение нужно всем.

     Вскоре малышки вышли в детскую. Они выглядели невероятно мило – в очаровательных пижамках, с растрёпанными кудрями и раскрасневшимися после сна личиками.

     – Господи, какие куколки, – ахнула Элли.

     Девочки настороженно посмотрели на неё, и Кэтти чуть подвинулась в сторону Кристи, словно стараясь загородить её плечом. Вздохнув, я подошла к ним поближе и присела на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

     – Доброе утро, девочки, – улыбнулась я им. – Познакомьтесь, это моя мама. Она приехала в гости и хотела познакомиться с вами. Её зовут тётя Элли.

     А как я ещё должна была её представить? Не бабушкой же. К тому же, с этим словом у девочек связаны не самые счастливые воспоминания. Робко поздоровавшись, девочки вопросительно посмотрели на меня, словно бы дожидаясь каких-то указаний. Поэтому я вновь повела их в ванную умываться, чистить зубы и причёсываться. Элли решила больше не смущать малышек, и вновь спустилась вниз, к остальным.

     Оказалось, что девочки уже вполне умело управлялись с зубными щётками. Я вспомнила, что мне зубы лет до шести чистила няня. Впрочем, мне никто и не предоставлял возможности делать это самой. Но у малышек была совсем другая жизнь, к тому же, по словам Гейба, интеллект детей оборотней несколько выше человеческих, словно компенсация за замедленное физическое развитие.

     Поинтересовавшись, какие причёски хотят сделать близняшки, я, в итоге, сделала Кэтти конский хвост на макушке, а Кристи – два хвостика по бокам. Девочки рассказали, что их никогда не спрашивали, чего они хотят, и всегда одевали и причёсывали одинаково. Да, близнецы всегда привлекают к себе внимание, и, наверное, приёмные родители старались подчеркнуть их сходство. Но мне не перед кем было выпендриваться, поэтому я решила, что эти две маленькие, но уже сформировавшиеся личности, будут настолько разными, насколько им самим захочется.

     Я так же спросила девочек, что именно они хотят на завтрак. В ответ получила два очень удивлённых взгляда и робкое:

     – А можно НЕ овсянку.

     – Никакой овсянки отныне и навеки! – клятвенно заверила их я. Наплевать, что это полезно! Пока я отвечаю за кормёжку в этом доме… И когда только успела взять на себя эту обязанность? Неважно! Итак, пока я отвечаю за кормёжку – никто в этом доме овсянкой давиться не будет! – Но, может быть, вы хотите что-нибудь конкретное?

     – А можно творог? Такой, как вчера? С мармеладками? – осмелела Кэтти.

     – Можно! – кивнула я.

     – И какао? – пискнула Кристи.

     – И какао, – согласилась я. Даже если в доме его не окажется, и мне придётся бежать за ним в Огасту – какао малышки получат! Немного побаловать их не помешает – они это заслужили, как любые дети.

     Какао у нас не оказалось. Пока малышки с удовольствием трескали блюдо из творога, в котором самого творога было, пожалуй, не больше половины, я собралась пробежаться по соседям – может, кто одолжит, а если нет – мчаться в Огасту, в магазин Зака. Но, узнав о моей проблеме, Элли дала мне прекрасный совет, и вскоре близняшки с удовольствием наслаждались напитком, в котором я вместо какао-порошка использовала натёртый молочный шоколад. Девочки были в восторге от получившегося лакомства, и я решила именно такое им и делать каждый раз, когда попросят.

     После завтрака девочки попросили разрешения продолжить собирать вчерашний пазл. Конечно, я разрешила. Малышки настолько тихо сидели над мозаикой, что совершенно не мешали отсыпаться Джереми. Поймав удивлённые взгляды девочек, я просто сказала, что это мой брат, приехавший погостить. Вопросов не было.

     Уж не знаю, о чём они думали, может, в душе опасались, что он отберёт у них игрушки, как делал их сводный брат в последней семье. Не знаю. В любом случае, они восприняли его появление без вопросов и возражений. Надеюсь, когда мальчик проснётся, и дети познакомятся поближе – они смогут подружиться, ведь они почти ровесники.

     Лаки, лежащий до этого возле спящего Джереми, встал и подошёл к нам, чтобы получить от всех троих объятия и ласки. После чего, с чувством выполненного долга, улёгся на ковёр с таким расчётом, чтобы держать в поле зрения всех троих детей.

     Я вернулась на кухню, к взрослым, поскольку сквозь распахнутые двери могла прекрасно видеть девочек, а они – меня. Гейб в это время как раз ввёл остальных в курс дела, рассказав о том, как близняшки оказались на нашем попечении, и какая жизнь у них была до этого. А мне вспомнилось, что в предыдущем рассказе Коула кое-что осталось недоговорённым.

     – А что стало с тем доктором? – негромко, чтобы девочки не услышали, поинтересовалась я.

     – Он покончил с собой, – жёстко ответил тот.

     – Это вы его?.. – уточнил Гейб.

     – Я предоставил ему выбор, – пожал плечами Коул. – Смерть медленная и мучительная, либо же быстрая и практически безболезненная. Жить человек, выдирающий младенца из чрева матери ради продажи, не имел права. Он выбрал быструю смерть. И повесился.

     – И что, ты дал ему вот так уйти? Без мучений? – прищурился Гейб.

     – Он написал чистосердечное признание, – сухо проговорил Коул. – Рассказал всё, что натворил, в предсмертной записке. Якобы его замучила совесть. Это было моим условием. Кстати, один из моих кузенов позаботился о том, чтобы эта записка попала к журналистам. Так что замять скандал не удастся. Люди будут плевать на его могилу, а не восхвалять доблести «доброго доктора, спасителя жизней», его имя будет опозорено навеки.

     – Хорошо придумано, – кивнул Гейб. – А что бы ты с ним сделал, если бы он отказался.

     – Я, точнее, кто-нибудь из моих родственников, отнёс бы его в самый центр «Долины смерти», где он медленно умирал бы от обезвоживания. Он предпочёл во всём сознаться.

     – Так ему и надо! – пробормотала я, вспоминая всё, что натворил этот негодяй.

     – А как же его семья? – воскликнула Элли.

     – А её у него не было. Он давно разведён, родители умерли, дети выросли, они, кстати, практически не знали своего отца. Так что никто особо страдать по нему не станет, не переживай, дорогая.

     – Значит, вчера утром вы разобрались с доктором и сразу отправились сюда, – спросила я.

     – Не совсем утром. Какое-то время у меня заняли его поиски – всё же было воскресенье, и он не ждал меня в своём кабинете. Потом нужно было узнать у него всю правду, потом… остальное. В общем, лететь сюда мы собрались уже ближе к вечеру. К тому времени наш самолёт прилетел в Нью-Йорк, чтобы забрать нас, ребята тоже успели вернуться домой – не могли же они пропустить такое важное событие.

     – И я не мог, – улыбнулся Дэн. – Любое пополнение в семье – это событие. А уж «воскрешение» ребёнка, который четверть века считался мёртвым – вообще нечто неординарное. Конечно, я должен был тоже присутствовать.

     – Конечно, – улыбнулась я в ответ. Я уже поняла, что за всем напускным легкомыслием дедули скрывается человек, который невероятно дорожит своими близкими и чрезвычайно ответственно относится к своим обязанностям главы семьи. Именно таким был и мой Гейб, и таким должен был бы быть, но так и не сумел, а скорее – не захотел стать Алекс.

      – Так что, мы сели на самолёт уже вечером, летели почти всю ночь, а перед рассветом, пользуясь тем, что ещё темно, мы рванули сюда прямо из аэропорта, – продолжил Коул. – Даже про багаж забыли, так спешили увидеть тебя.

     – Подождите-ка, – пробормотала я. – А как вы вообще меня нашли? Я же не говорила, где нахожусь, даже мысленно.

     – Я «запеленговал» тебя, – улыбнулся Коул. – Мы умеем определять, где находится любой из членов семьи, кроме тех, кто «закрылся».

     – Закрылся? – пробормотала я, вспомнив совет Коула закрывать сознание во время... ну, неважно. Видимо, для них открываться-закрываться проще простого. А вот я этого пока не умею. Впрочем, научилась же я мысленно разговаривать, научусь и закрываться.

     – Мы чувствуем направление и, примерно, расстояние. Это похоже на свет маяка для корабля. Ориентир. То есть, в момент вылета мы не знали, что приземлимся именно в Грейт-Фолс, но понимали, что пролететь придётся как минимум полстраны, поэтому прикинули, какие города с аэропортами находятся по нужному направлению.

     – А уже здесь было ещё проще, – добавил Дэн. – Чем ближе мы подлетали, тем точнее был сигнал, пока мы просто не увидели тебя.

     – Невероятная  способность, – покачал головой Гейб. – И очень удобная. Легко можно найти потерявшегося члена семьи.

     Я поняла, что он подумал о Вэнди, да и о Роджере тоже, ведь и за ним пришлось снаряжать практически поисковую экспедицию. А чего бы проще – сказать ему мысленно, что его семья найдена, и пора возвращаться домой. Конечно, при поисках Каролины это бы не сработало, но пока они с Вэнди находились в одном здании – найти обеих не составило бы труда.

     – Не всегда, – покачал головой Дэн. – Когда Дани удрала из дома, то она закрылась, а когда потеряла память – забыла, что может открыться, собственно, она всё про себя и семью забыла. Так что найти её было очень и очень сложно, уж поверьте. Да и с тобой, Рэнди, это тоже не особо помогло, пока Коул случайно не установил с тобой связь. Хоть ты и была открыта всё это время, но нам и в голову не приходило тебя искать, поскольку мы элементарно не знали о твоём существовании.

     В этот момент из гостиной послышался голос Джереми.

     – Привет! А вы кто?

     – Я – Кэтти, а она – Кристи. Мы теперь здесь живём.

     – Думаю, можно перебраться в гостиную и расположиться там с удобствами, – улыбнулась я.

     Когда мы вошли, Джереми, в обнимку с Лаки, стоял возле журнального столика, рассматривая работу девочек.

     – Ух ты! Я такие большие ещё не складывал!

     – Если хочешь, можешь тоже складывать вместе с нами, – щедро предложила Кэтти.

     – Нет, я не очень люблю пазлы, я лучше просто посмотрю.

     – У Эрика есть площадка с качелями, – вступила в разговор Кристи. – И ещё с песочницей и горками. Может быть, нам разрешат сегодня тоже туда сходить.

     – Обязательно, но только после обеда, – пообещала я.

     Думаю, сейчас Джулии потребуется немного личного пространства, чтобы «переварить» происходящие в её жизни перемены. Я помню своё состояние, когда поняла, что бессмертна. Конечно, у Джулии это будет не совсем бессмертие, но, впрочем, продлённая жизнь и отсроченная старость – это тоже немало. Пожалуй, она даже успеет подарить мужу ещё одного ребёнка!

     – Я уже заказал для вас точно такой же городок, – сказал Гейб девочкам. – Его доставят послезавтра. Ну... когда вы два раз поспите. Ночью поспите, – уточнил он, видя недоумение в детских глазёнках от незнакомого слова.

     – Когда ты успел? – удивилась я.

     – Когда ты вчера вечером навещала Томаса. Удобная вещь – интернет.

     Обрадованные малышки начали в подробностях описывать Джереми, что именно представляет собой детский городок Эрика, а он рассказывал им про свою недавнюю поездку в Луна-парк, где катался на «Летающем ужасе» и ни капельки не испугался.

     При этих словах Коул весь как-то съёжился, а Элли бросила на него взгляд, не предвещающий мужу ничего хорошего.

     И тут я вспомнила наш с Джереми разговор той ночью, когда я встретила Вэнди. Похоже, парнишке предстоит-таки узнать, как можно открутить кому-то голову, не используя при этом гаечный ключ.

     С другой стороны... Значит, лететь на руках у гаргульи, невесть на какой огромной высоте – это нормально, а на карусели, или что это там такое, этот «Летающий ужас», – это нечто неприемлемое? Как-то нелогично, но Элли виднее.

     Не замечая, что сдал отца с потрохами, Джереми продолжил свой рассказ, перепрыгнув на «котёночков», которые родились у его родственников, и, когда они подрастут, ему одного подарят, серенького, с белым «носочком» на задней лапке.

     Глядя на лица родителей я едва не прыснула – похоже, данный подарок стал для них сюрпризом.

     Наблюдая, с каким восторгом девочки внимают моему братишке, даже прекратив собирать пазл, как подробно они расспрашивают его о котятах, я слегка наклонилась к Гейбу и прошептала.

     – Ты понимаешь, что это значит?

     – Ну, ещё бы, – усмехнулся он. – Надеюсь, Лаки этого котёнка не сожрёт.

     – Лаки слишком дружелюбен для этого, – покачала я головой. – Но ты, действительно, не против?

     – Нет, – немного удивлённо ответил Гейб. – Знаешь, как ни странно – совсем нет. Для вас, девочки – всё, что угодно. Нужно будет позвонить Заку, он должен быть в курсе, нет ли у кого-нибудь в Огасте лишнего котёнка. Думаю, у кого-нибудь из фермеров  точно должен быть.

     В этот момент в дом влетел Роб, вопя:

     – Сестрёнка, спасай!

     – Что случилось? – взвилась я и, ринувшись на голос, обнаружила брата на кухне, жадно заглатывающего оставленное на столе печенье. Увидев меня, он пожаловался:

     – Эти гады закончили сдавать кровь раньше меня и сожрали все котлеты в две рожи. Я просто умираю от голода.

     – Как я тебя понимаю! – Я рванула дверцу холодильника и вытащила наружу контейнер с жареными куриными окорочками. Какое счастье, что вчера я наготовила на Маланьину свадьбу, а почти никто не пришёл. – Сейчас погрею, подожди пару минут.

     – Я не доживу! – Прежде чем я поставила контейнер в микроволновку, Роб ловко выдернул из него окорочок и впился в него зубами. Наблюдая, как он ест холодную курицу вприкуску с печеньем «Орео», я только покачала головой. Бедняга, сколько же крови он сдал?

     – А где близнецы? – спросил Коул. Взрослые столпились в дверях кухни, наблюдая за происходящим.

     – Ошталишь там, – с набитым ртом ответил Роб. – Шкоо пъидут.

     – Дай мальчику поесть спокойно! – укорила мужа Элли. – А ты не разговаривай с набитым ртом. Это простительно Джереми, но не тебе!

     – Мне простительно? – протиснулся между ними Джереми.

     – Никому не простительно, – покачала головой Элли. – Я просто объясняла твоему брату, что с набитым ртом разговаривают только поросята.

     – Поросята разговаривают? – глаза малыша стали огромными.

     – Конечно, разговаривают, – ответила ему я. – В мультиках.

     – Точно, я и забыл! – засмеялся Джереми.

     – Роб, есть ещё вчерашнее пюре, будешь?

     – Бу... – начал было он, но, взглянув на Элли, лишь энергично закивал.

     Я быстро достала сковородку, поставила на огонь, кинула на неё кусок масла и, дав ему растопится, вывалила туда пюре и накрыла крышкой. Краем глаза заметила, что все остальные вернулись в гостиную. Гейб стал рассказывать гостям то, что знал о своём происхождении, а точнее – происхождении Алекса. Дэна очень интересовал этот вопрос, поскольку, хотя Гейб и слышал о гаргульях, сами они об оборотнях-пантерах слышали впервые. Хотя, по его словам, знали племя, в котором некоторые люди наследовали ген оборотней-волков.

     Краем уха слушая то, что уже и так знала, я выставила перед Робом разогревшиеся окорочка, потом помешала картошку, увидела, что она достаточно нагрелась, сделала в ней несколько ямок, вылила в каждую по яйцу и снова накрыла всё крышкой.

     – Ты – ангел! – видя мои манипуляции, прокомментировал Роб.

     – Позавчера я была на твоём месте. Так что прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Если бы ты видел, сколько я съела в тот момент! Гейб «конфисковал» для меня кучу еды в соседних домах. – И, видя недоумевающий взгляд брата, пояснила. – Мы в тот момент находились в клинике, так что добраться до скатерти-самобранки, – я кивнула в сторону холодильника, – было проблематично. Я лежала с иглой в вене – Джеффри переливал мою кровь Томасу. А перед этим я поила его своей кровью, заставляя выпить как можно больше, а ещё раньше меня жестоко подрала когтями одна пантера, в общем, кровопотеря у меня была значительная. Так что ешь досыта, а близнецам я ещё устрою выволочку. Котлеты вам давались на троих!

     – Они их, вообще-то, на четверых разделили. – Первый голод уже был утолён, и Роб мог немного замедлиться и делать паузу, чтобы сказать фразу перед тем, как сделать очередной укус. – Понимаешь, они сдали кровь первыми – в клинике было только две кушетки в операционной, -- и пока сдавал я, устроились в палате Томаса, который к тому времени проснулся. Туда же пришёл и Кристиан. Короче, они там сидели, болтали, и незаметно вчетвером умяли все котлеты.

     – Ну, если им Кристиан с Томасом помогали, тогда понятно, – покачала я головой. – Кстати, у них же там, в холодильнике, должны быть ещё котлеты, я вчера принесла, а они уже поужинали, вот и оставили на утро. Почему тебе их не дали?

     – Не знаю, может, забыли про них? Я когда увидел, что ничего не осталось – сразу сюда рванул. Не дал им шанса что-то мне предложить.

     – Не переживай, если хочешь, я ещё нажарю. Мясо тут своё, экологически чистое, бесплатное и безлимитное. Так что голодных тут не бывает. Я не особо умелый кулинар, но несколько блюд у меня получаются неплохо.

     – Я заметил, – выскребая из сковороды картофельные поджарки, ответил Роб. – А как ты догадалась, что мне нравится вчерашнее пюре, «поджаренное» на сковородке? Есть же микроволновка.

     – Не знаю? – Я пожала плечами. – Просто сама люблю так делать, поэтому машинально и для тебя погрела.

     – Ещё одно доказательство того, что мы родня, – подмигнул он мне. – Не то чтобы мне нужны были доказательства...

     Я улыбнулась. Мне нравился мой брат. Точнее – братья. Жаль, что мы не росли вместе. Но, что было – того не вернёшь, а прошлое не изменишь. Нужно довольствоваться тем, что есть, и жить сегодняшним днём, не оглядываясь на прошлое.

     Мы дружно убрались на кухне и вернулись в гостиную. Там как раз подходили к концу воспоминания о переселении из Европы в Америку обоих кланов. Гаргульи переселились почти на сотню лет позже, к тому же далеко не всей семьёй, многие остались жить в Европе. Общаясь с братом, я пропустила рассказ Дэна. Ну, ничего страшного, у нас впереди вечность, успею ещё узнать все подробности.

     – И где же твои братья сейчас? – спросил Коул у Роба. – Почему не вернулись?

     – Они остались, чтобы Джеффри перелил их кровь двум оставшимся человеческим жёнам напрямую. Я сдавал кровь после них, когда пришли Филипп и Люси, и доктор перелил кровь ей прямо от меня. А потом я обнаружил, что мне вообще котлет не оставили – они умяли всё, пока дожидались меня. Я только собрался их прибить, как пришли ещё две жены. Точнее – одна просто с мужем пришла, а другую муж принёс.

     – Каро, жена Роджера, – понимающе кивнул головой Гейб. – Она ранена в ногу и пока не ходит, по крайней мере – так далеко от дома. А вторую зовут Сара, а её мужа – Чейз.

     – Ну, я познакомиться с ними не успел, потому что готов был от голода съесть собственные ботинки, если бы они у меня были. Так что, близнецы решили задержаться и стать донорами для этих женщин, а я рванул сюда. И спасибо сестрёнке – спасла голодающего!

      – Похоже, Джеффри протрубил общий сбор, едва вы явились сдавать кровь, – улыбнулся Гейб. – Ну, как он, отошёл от шока?

     – Не знаю, – пожал плечами Роб. – Сложно сказать. Конечно, он всё время смотрит на жену, старается при любой возможности прикоснуться к ней и блаженно улыбается, но у половинок же всегда так.

     В гостиной повисла тишина. Даже дети, словно что-то почувствовав, прекратили что-то обсуждать и обернулись на нас. Даже Лаки прекратил постукивать хвостом и замер, переводя настороженный взгляд с одного взрослого на другого.

     – Половинки? – переспросил, наконец, Дэн. – Ты уверен? Ничего не перепутал?

     – Да что тут путать-то? Я что, половинок никогда не видел, что ли?

     – Половинки? – переспросил уже Гейб Дэна.

     – Очень странно, – нахмурился тот. – Я всегда считал, что это наше наследие от «небесных» предков. Да, мы находим половинок среди людей...

     – Или, как в случае с Энжи и Рэнди – среди вампиров или оборотней, – подхватил Коул.

     – Ну, да. Но один из пары всегда гаргулья. Но здесь...

     – Они половинки! – настаивал Роб. – Это ясно как день любому, кто увидит их вместе. Близнецы это тоже сразу поняли. Да сами сходите, проверьте, если хотите! 

     – Зачем ходить? – покачал головой Дэн. – Можно поступить проще.

     И он уставился куда-то в стену. Коул последовал его примеру. Похоже, они решили посмотреть на происходящее в клинике глазами близнецов. До чего же удобная вещь, нужно будет поскорее научиться.

     Через несколько секунд мужчины снова «вернулись» к нам.

     – Глазам своим не верю! – воскликнул Коул. – Но как?

     – Значит, наши виды ещё ближе, чем мы считали изначально, – покачал головой Дэн. – Правда, я понятия не имею, какая комбинация предшествовала появлению на свет твоего отца, Гейб, или его отца. Просто не представляю!

     – Теперь это вряд ли когда-нибудь станет известно, – пожал плечами Гейб. – Но, если честно, меня это не особо заботит. Мы просто есть, вот и всё.

     – У них, кстати, тоже двадцать пять пар хромосом, как и у нас, – вставила я. – Вот вам и ещё одно сходство. Возможно, и набор хромосом, и эффект половинок – наше общее наследие.

     – А остальные пары? – поинтересовалась Элли.

     – Нет, – сказал Дэн, а Коул и Роб дружно помотали головами. – Там весьма любящие пары. Настоящая любовь, но... Обычная, человеческая. Половинки – только доктор и его жена.

     – Вы ведь не умеете это определять, верно? – спросил Коул у Гейба.

     – Нет, – покачал тот головой. – То, что вы сейчас рассказываете, для меня тёмный лес. Конечно, когда я встретил Миранду, я сразу понял, что она особенная, не такая, как все. Что моё чувство к ней даже близко не стоит к тому, что я испытывал к своим прежним жёнам. Но видеть это со стороны, различать, как вы, я не умею. Для меня все эти пары – любящие. Мы вступаем в брак по очень большой любви, за редким исключением, – я поняла, что он вспоминает своих первых жён. – Потому-то это и происходит так редко.

     – Браки только по любви? – переспросил Дэн. – Тоже неплохо.

     – Я позаботился об этом, – веско произнёс Гейб. – Мой первый брак был ужасен. Я как-нибудь расскажу вам подробности. А может, и нет. Вспоминать такое лишний раз... В общем – просто поверьте. И этот брак был устроен моим отцом по расчёту. Позже он попытался провернуть нечто подобное с Ричардом. Это старший из всех моих младших братьев. Алекс хотел навязать ему невесту, которую тот и в глаза не видел. Зато у неё было прекрасное приданное и большие связи. Ричард был совсем ещё мальчишкой, около пятидесяти, не больше.

     – Это примерно как человеческие семнадцать, – пояснила я удивлённым родственникам. – У них три года идут за год с самого рождения.

     – И что же ты предпринял? – поинтересовался Дэн.

     – Я спустил папашу с лестницы, – дёрнул плечом Гейб. – К тому времени я заметно перерос его и стал гораздо сильнее. И поклялся, что не позволю сломать жизнь ни одному из своих будущих братьев и сестёр, как Алекс сломал мне. С тех пор он меня боится и не смеет перечить. А с недавних пор он боится и Миранду тоже.

     – Хотя я и пальцем его не тронула, – криво улыбнулась я. – Теперь жалею об этом. Но кое-что я узнала слишком поздно...

     – Ты о чем? – подозрительно прищурился Гейб.

     – Ну, я с удовольствием навешала бы ему за близняшек. Но, вообще-то, есть кое-что похуже. Но об этом ты должен поговорить с Кристианом. Он давно носит в себе такую боль... И ему очень нужен отец.

     – Нужен... – расстроенно произнёс Гейб. – Им всем отец нужен, да только вот досталось... то, что досталось.

     – Я не про Алекса говорю, – печально улыбнулась я. – А про того, кого все они в детстве называли папой. Не догадываешься, о ком это я?

     – Я поговорю с ним, – светло улыбнулся Гейб. – Обязательно. Я ведь так и не узнал, что он делает тут, в середине семестра, хотя должен был быть в Гарварде.

     – Гарвард! Ну конечно! – воскликнул Роб. – Я всё не мог вспомнить, почему его лицо мне знакомо? Подумал даже, что мне это кажется, просто вы все так похожи... Но теперь вспомнил. Он ведь в Гарварде на факультете права учится, верно?

     – Верно, – кивнул Гейб. – На третьем курсе.

     – А я там же, только на втором. Я иногда видел его в коридоре или на каком-нибудь совместном мероприятии. Ну, надо же, как тесен мир!

     – Действительно, удивительно, – улыбнулся Гейб. – Думаю, когда вы туда вернётесь, то вам обоим будет проще – рядом будет кто-то, от кого не нужно скрывать свою сущность.

     – Сомневаюсь, что Кристиан вернётся, – покачала я головой.

     – Ты о чем, – прищурился Гейб.

     – Я же говорила – вам нужно многое обсудить.

     Гейб хотел что-то сказать, но в это время в дом влетели близнецы хором вопя:

     – Мы вернулись!

     Я заметила, что близняшки вздрогнули и, оторвавшись от пазла, дружно посмотрели в сторону дверного проёма, в котором нарисовались близнецы. Сначала мне показалось, что они испугались громких голосов, но нет, испуганными они не выглядели. Скорее очень серьёзными и внимательными.

     В этот момент старшие близнецы оглядели кучку взрослых, сидящих на диване и паре кресел, и Джереми, растянувшегося на ковре вместе с Лаки и чешущего ему живот. Наконец их глаза остановились на стоящем в некотором отдалении журнальном столике и сидящих по обе стороны от него малышках. Сразу притихнув и посерьёзнев, парни целенаправленно прошли к девочкам, причём Гил направился к Кэтти, а Герб – к Кристи.

     Синхронно опустившись возле них на колени, парни негромко назвали девочкам свои имена, те в ответ – свои. Одновременно с этим каждый из старших близнецов взял в свою огромную ручищу крохотную ручонку девочки. И мне показалось вдруг, что вокруг них разлилось невидимое взгляду сияние. Обе пары неотрывно смотрели друг другу в глаза, а остальные, словно заворожённые, на них.

     – Вы это тоже видите? – наконец, полузадушенным шёпотом, произнёс Дэн.

     – Невероятно! Глазам своим не верю! – прошептал в ответ Коул.  

     – Второй раз за полчаса, – не удержалась я от комментария, не совсем понимая его реакцию.

     – Господи, они же ещё такие крохи! – в глазах Элли блеснули слезы, но, судя по тому, что она в этот момент слегка улыбалась – это не были слезы горя.

     – Впервые вижу такое, – благоговейно прошептал Роб. – Раньше только слышал. Один взгляд, одно прикосновение...

     Я вздрогнула, услышав эти слова. Мне это было слишком хорошо знакомо. Но не хотят же они сказать?..

     – О чем вы, черт побери? – не выдержал Гейб.

     Дэн повернулся к нему, его глаза подозрительно блестели.

     – Вы только что присутствовали при невероятно редком явлении – первой встрече двух половинок.

     Жду ваших впечатлений на форуме