Глава 25

ПОЛЁТ НАД ВОЛНАМИ

11 августа, день пятидесятый

         Я стояла на берегу залива и, зевая, смотрела, как Фолинор и Диэглейр  готовят к отплытию самый маленький из стоящих в гавани кораблей. На этот раз мы плывём не за покупками, то есть, что-нибудь обязательно купим, но это точно будет не стадо коров. Вот в палубе исчезла мачта, которую выдвигали, чтобы посмотреть, не прохудился ли парус – этим кораблём давно не пользовались, всегда нужен был какой-нибудь побольше. Корзины со сменной одеждой и едой на дорогу уже убрали куда-то внутрь. А пыль, скопившаяся на палубе и под ней за долгое время, вылетела наружу и осыпалась в воду. Это тоже была для меня не в новинку, драконы, владеющие магией воздуха, так пещеры свои убирали, я только иногда полы подтирала, если уж совсем натоптано было. Только в пещерах всё же столько пыли не скапливалось, поэтому выглядело не так интересно.

          Наконец, мужчины вышли на палубу, Диэглейр  обратился и перенёс меня с берега на корабль. Он понесёт корабль первым, а Фолинор будет со мной, пока я не привыкну. А потом поменяются.

         Поначалу мне было немного страшновато, ведь одно дело, когда дракон держит тебя в лапе, и ты точно знаешь, что ни за что не уронит, а тут нужно стоять на открытой палубе. Но когда Фолинор прижал меня к себе, я поняла, что бояться нечего, уж в его-то крепких объятиях я в полной безопасности. Поэтому с любопытством наблюдала, как под нами проносятся скалы, отделяющие бухту от океана, а потом были только волны, волны, волны.

     Мне быстро стало скучно. Может, от того, что я совершенно не выспалась? Вчера Фолинор отвёл меня в свою спальню и продолжил уроки, начатые ранее в чужих пещерах. Я была очень старательной ученицей, в итоге мы занимались до полного изнеможения, а вставать-то пришлось рано. Корове было плевать, выспалась ли я, она требовала дойки. Поэтому я едва вновь не уснула, прижавшись щекой к коровьему боку, потом клевала носом за столом, хотя перед этим немного взбодрилась, готовя завтрак, и уснула в ладони Фолинора, по дороге к берегу. И сейчас однообразная картина волн, облаков и неба и покачивания корабля снова вгоняли меня в сон.

     – Прости, девочка моя, совсем я тебя ночью измучил, – подхватывая меня на руки и целуя в волосы, которые сегодня я оставила распущенными по просьбе мужа, Фолинор решительно зашагал к двери в палубную надстройку. – Просто не мог от тебя оторваться.

     – Это было замечательно, – счастливо жмурясь и примащиваясь головой на его плечо поудобнее, успокоила я его. Не хватало ещё, чтобы Фолинор почувствовал себя виноватым и сократил наши уроки. – Просто поспать бы подольше.

     – Вот и поспи, всё равно в дороге больше делать нечего, – меня положили на что-то мягкое, разули и укрыли, а потом обняли, прижав к большому тёплому телу, но я едва это осознавала, проваливаясь в сон.

     В какой-то момент я проснулась, но Фолинора рядом не было. Я перевернулась на другой бок и снова уснула. Вновь проснулась, почувствовав, что ко мне опять, уже так привычно, прижалось тело мужа.

     – Где ты был? – спросила я, не открывая глаз, но при этом прижимаясь к нему крепче.

     – Подменял Диэглейра. Мы решили нести корабль по два часа, так не успеем устать.

     – Хорошо, что он с нами полетел, – улыбнулась я. – Иначе ты всё время нёс бы корабль, а я оставалась бы одна.

     – Мы бы шли под парусом – я не смог бы так долго быть хоть и рядом, но не прикасаться к тебе. Пока для меня это совершенно невозможно. Но на крыльях гораздо быстрее, к вечеру уже будем на месте. Ночь проведём на рейде, а с утра – по делам. Думаю, за день управимся.

     – Это хорошо, я не хочу оставлять детей одних так надолго.

     – Они не одни, – усмехнулся Фолинор. – Но я тебя понял. Я и сам не хочу надолго оставлять остров. Когда-нибудь мы приедем… на неделю, например, или, если захочешь, на месяц, а сейчас лучше вернуться пораньше.

     – Что мне там делать месяц? – Я начала поглаживать грудь мужа, просто потому, что мне нравилось его касаться. Но услышав лёгкий стон, стала гладить всё ниже, вспомнив уроки, которые он мне давал совсем недавно.

     – Ты… выспалась? – срывающимся голосом спросил Фолинор.

     – Угу, – я добралась до самого интересного и поняла, что меня хотят, причём очень сильно.

     – Извини, долгих ласк не будет, – опрокидывая на спину и стаскивая с меня одежду – сам-то был полностью раздетым, – предупредил муж, а потом стал дарить мне такое наслаждение, что я имя своё забыла.

     Второй раз последовал почти сразу, и был, в отличие от первого, ураганного, медленным и нежным. После него мы отдыхали дольше, а потом руки мужа снова начали играть с моим телом, которое не сразу, но вновь загорелось огнём.

     – Интересно, наступит такое время, когда мы уже не будем так сильно хотеть друг друга? – спросила я позже, нежась в его объятиях.

     – Не знаю. Со мной никогда ничего подобного не происходило. И ни одну женщину я не хотел так сильно.

     – А я – тем более, – призналась я. – Только тебя.

     Мы ещё немного полежали, просто наслаждаясь близостью друг друга. Не нужно было куда-то торопиться, бежать, что-то делать, я не помню, чтобы вообще когда-нибудь лежала днём в постели, разве что в детстве, когда простыла и валялась в жару, но нельзя же это сравнивать. Солнце заливало каюту через большое окно в корме – прежде я даже не знала, что оно есть, видела корабль лишь сбоку.

     – Интересно, сколько сейчас времени? – рассеянно пробормотала я, разглядывая одинокие пылинки в луче света, которые всё же как-то сумели остаться на корабле после чистки магией. Или это уже новые налетели, может, с наших вещей?

     – Около двух, может, чуть больше, – ответил Фолинор, выглянув в окно. Потом вдруг резко подскочил. – Я забыл сменить Диэглейра! Прости, девочка, но я тебя покину.

     Он быстро чмокнул меня и, прямо как был, голышом, выбежал из каюты. Сначала я удивлённо захлопала глазами, а потом захихикала. И правда, зачем что-то надевать, если всё равно через минуту прятать одежду в магический карман – дракону-то она не нужна. Да и кого здесь стесняться, меня или Диэглейра?

     Я почувствовала, что корабль начинает опускаться и, вскочив, тоже как была, голышом, выглянула в окно. Снизу быстро приближалась вода, но не настолько быстро, чтобы подумать, что мы падаем. Вот спуск замедлился, а потом очень плавно, без толчка, корабль оказался уже плывущим по волнам. Ещё пара мгновений, и он снова взлетает вверх – теперь его нёс уже Фолинор. Всё произошло очень плавно, не удивительно, что оба прошлых раза я даже не проснулась. Хотя нет, один раз проснулась, просто не поняла – от чего.

     В животе забурчало, и я вспомнила, что завтрак был уже давно. Одевшись и выйдя из каюты, где была лишь кровать, тумбочка да крючки на стене, на которых висела наша нарядная одежда – интересно, кто достал её из корзины и развесил? – я отправилась изучать корабль в поисках наших припасов.

     Оказавшись в небольшом коридоре, увидела ещё две двери, кроме своей и той, что вела наверх – она была открыта, и к ней вели три ступеньки, не перепутаешь. Открыв одну из оставшихся, увидела каюту, похожую на нашу, только в ней всё было меньше – и окно, и кровать узкая, на одного, и сама каюта – тоже. На крючках была развешана мужская одежда, похоже, именно здесь поселился Диэглейр.

     Вторая дверь вела в каюту, которую я мысленно назвала гостиной. В ней был стол, четыре стула, у одной стены – буфет, у другой – диван. На полу лежал красивый половик, окно было почти таким же, как в нашей каюте. В углу – небольшая плита, без духового шкафа, возле входа – рукомойник над раковиной, рядом большая бочка с водой, накрытая плотной крышкой с вертушкой.

     Заглянув в буфет, нашла там наши припасы и немного посуды, которая была вставлена в странные отверстия в полках так, чтобы не выпасть даже при сильной качке. Хотя откуда взяться качке, если драконы могли управлять и водой, и воздухом? Ладно, всё равно, удивительно удобно, но у драконов всё удобно и очень продумано.

     Взяв кружку, я налила воду в рукомойник и умылась. Так непривычно снова поддевать снизу пипку, чтобы вода полилась, привыкла уже под струёй мыться. Но здесь, на корабле, так не сделаешь, это в пещерах вода вольная, а тут либо океанскую запускать, либо бочками с одной только пресной водой целый трюм забивать, и то может не хватить. А значит, такой вот рукомойник – лучше всего. Из любопытства открыла дверцу под раковиной, думала, там помойное ведро стоит, как у нас дома, хотела посмотреть, как его закрепили. Нет, ведра не было, была труба, уходящая куда-то в пол. Вот и хорошо, хоть помои выносить не нужно.

     Посмотрела на плиту, задумалась. Надо бы погреть что-нибудь, у нас с собой и щи были, и каша, драконы снова применили магию, и в корзинах, куда я сложила запасы, было так же холодно, как и в кладовой. Но было страшновато готовить, когда корабль летел по воздуху, да и огненных шариков у меня не было. Конечно, можно попросить Диэглейра зажечь плиту, но… страшновато всё равно, хотя корабль летел очень ровно, и покачивался совсем чуть-чуть. Нет уж, Фолинор сказал, что к вечеру мы уже прилетим, вот тогда и погрею что посытнее, а пока можно перекусить чем попроще.

     Нарезав хлеба, сыра и бекона, я вышла, чтобы позвать Диэглейра обедать.

     – Я тоже голодный, – вздохнул огромный золотой дракон, несущий нас над волнами.

     – Меньше нужно было спать, – усмехнулся Диэглейр. – Ладно, сейчас поем и подменю тебя.

     Когда первый голод был утолён, я не удержалась и спросила.

     – А у вас какие дела в городе?

     – Не совсем в городе, – чуть печально улыбнулся мужчина. – Я хочу забрать младших детей Базилды и привезти их к матери. Она тоскует.

     – Ох… – только и смогла сказать. А ведь и правда, я знала, что Базилда частенько плакала, слышала от Саннивы. Но совершенно не подумала, что это от разлуки с детьми. А Диэглейр вот догадался. Может, она в разговоре с ним как-то обмолвилась?

     – Она, наверное, ждёт не дождётся их приезда.

     – Нет, она ничего не знает. Адрес родни я у Аннис узнал. Не хотел раньше времени Базилду обнадёживать, мало ли, что может случиться, – Диэглейр, нахмурившись, смотрел в кружку с компотом, отложив недоеденный бутерброд. – Прошло больше месяца, человеческие дети часто болеют. И умирают… – последнее слово прошептал едва слышно.

     – Да, – кивнула я.

     А что тут скажешь? Так ведь оно и есть. Даже у моих родителей дети умирали, две девочки – младенцами, а первенец, рассказывали, в два года на сеновал за котятами полез, свалился – да на вилы, что в сене валялись. Но его я не помню, это ещё до моего рождения было, а вот девочек запомнила. А мелким с тех пор на сеновал ход заказан.

     И нам, говорят, ещё повезло – всего-то троих потеряли. Вон, у лавочника Дивара, жена каждый год с пузом ходит, а выжило из всех только две девочки, да и то, одна такая хворая, что и на улицу почти не выходит. А выжили бы все, так больше, чем у нас детей было бы. А у Тива четверо сыновей разом сгинули – решили в отцовой лодке покататься, а она возьми, да перевернись. Да и какие с них мореходы, старшему восемь всего было, вот и не справились. Один только и выплыл, да через три дня в жару сгорел, вода-то ледяная была, осень.

     Это у драконов детки не болеют, да пригляд за ними хороший. А у нас взрослые с утра до ночи работают, кто в поле, кто в океане, дети без догляда. Хорошо, если старший из детей в няньках, как я, или бабушка живая. Да и то, это ещё малышей можно в доме держать, а чуть подросли – бегают, где хотят, не уследишь.

     А дети Базилды даже не у родных родителей живут сейчас. Саннива говорила – не особо дядина жена обрадовалась такой обузе. Только деваться было некуда. Так что…

     Как-то настроение сразу упало. То радовалась – в город едем, куда я давно хотела, в храме поженимся по-настоящему. А теперь вдруг загрустила. А что, если и правда, с детьми Базилды что-то случилось за это время? Как она это переживёт?

     – Я давно думал о том, чтобы привезти её детей, но плыть одному… Когда я в последний раз был среди людей, и города-то этого не было ещё, так, деревенька стояла. Я же в современном мире ничего толком не знаю.

     А и правда – он же почти тысячу лет назад умер! Это сколько же всего за ту тысячу лет изменилось, если даже на мою, совсем короткую жизнь, у нас в деревне целая новая улица выросла, да лавка появилась, а прежде за любой ниткой в соседнюю деревню ездили. А тут – тысяча лет! Я хоть теперь и знала, сколько это, и могла складывать и вычитать до тысячи, а всё равно – не до конца понимала, как же это долго. Для меня все драконы были равны – они и выглядели ровесниками. Диэглейр был старше, Бекилор – ещё старше, но… Как же для них всё вокруг изменилось! Или, может, на острове всё осталось, как прежде? Наверное, и тысячу лет назад драконы сеяли зерно и разводили овец, освещали пещеры магическим огнём и рубили дрова водой. Диэглейр прекрасно плотничал, даже придумал сделать петли для двери из кожи своего ремня. У драконов всё осталось по-прежнему, они долго живут, вот и меняется у них всё медленно, а вот у людей всё не так.

     – Я не знаю, какие сейчас в ходу деньги, как нанять повозку, как разговаривать с представителями власти, если она там есть. Я безнадёжно устарел, как и мои знания о человеческом мире.

     – Я не устарела, но одна в городе точно бы пропала, – утешающе похлопала мужчину по руке. – Пусть я из этого времени, но знаний о городе, наверное, ещё меньше, чем у вас. Я и денег-то прежде в руках никогда не держала. Но с нами Фолинор, а он всё знает. Не пропадём.

     – Не пропадём, – улыбнулся Диэглер, вставая. – Пойду, подменю его, пусть поест.

     День тянулся, как мне показалось, очень долго. Когда корабль нёс Диэглейр – тогда да, быстро, ведь рядом с Фолинором время неслось с невероятной скоростью, и не важно, занимались ли мы любовью или просто прогуливались по палубе, глядя на волны или облака. Но когда его рядом не было – было скучно. Я не решалась надоедать Диэглейру разговорами, он в основном стоял на носу корабля, глядя вдаль, или сидел в своей каюте – туда я тем более не совалась. Фолинор попросил меня не гулять по палубе без него, так что, мне оставалось только сидеть в каюте. Среди моих вещей нашлась книга, которую я не дочитала, а кто-то, мой муж или Луччи, положил её в корзину. Но она быстро закончилась, и мне оставалось лишь смотреть в окно или валяться на кровати. Я совершенно не умела бездельничать, оказалось, не так это и здорово, как казалось мне раньше.

     Наконец, когда начало темнеть, корабль опустился на воду и уже больше не поднялся. Выглянув наружу, я увидела, что теперь над ним развёрнут парус, а вдали, на самом горизонте, что-то темнеет. Земля.

     Ещё пару часов мы плыли к берегу, и к тому времени, как бросили якорь в гавани, стало совсем темно. Да, мы бросили якорь, для вида, корабль всё равно удерживала магия воды, но люди-то этого не знали, а нам нужно было создавать видимость нормальности, как объяснили мне мужчины.

     Поужинав – когда рядом Фолинор, греть еду на плите было уже не страшно, хотя корабль и слегка покачивался, но всё же не летел, – я вышла на палубу и долго смотрела на город. Отсюда мало что было видно – в свете луны и фонарей ещё можно было различить силуэты кораблей, стоящих на рейде и у причала, и некоторые дома на пристани. Но дальше – только темнота и огни. Но эти-то огни меня и завораживали. Их было много, так много, что, наверное, не сосчитать. Я попыталась, но они мигали, одни гасли, другие загорались вновь, я сбивалась, а потом и вовсе бросила эту затею и просто любовалась удивительной картиной.

     Наконец, озябнув, хотя в объятиях Фолинора было тепло, но он не мог обнимать меня всю, целиком, и холодный вечерний бриз всё равно забирался под тёплую шаль, заставляя ёжиться и вызывая толпы мурашек, я позволила увести себя в каюту. На этот раз мы уснули довольно рано, всего после двух «уроков», как мы теперь это называли, потому что утром нужно будет рано вставать, а Фолинор не хотел, чтобы я снова, как этим утром, валилась с ног от измождения и недосыпа.

     Так что, этой ночью я выспалась настолько, что вскочила на рассвете, «к утренней дойке», всё же многолетние привычки не истребить. Полюбовалась спящим мужем, сначала лицом и широкими плечами, а потом осторожненько стянула укрывающее нас лёгкое покрывало и стала рассматривать уже всё остальное. И вскоре с удивлением поняла, что хотя мой муж и спит, но спит он не весь, одна его часть проснулась, встрепенулась и уже была готова к новым подвигам. Я с любопытством охватила эту стойкую часть Фолинора, легонько, чтобы не разбудить всё остальное, но тут мою руку накрыла большая ладонь, прижав крепче и показывая, как двигать рукой, чтобы ему стало ещё приятнее.

     – Ты не спишь? – я сообразила-таки взглянуть на лицо и встретила чуть сонный взгляд мужа.

     – Уже нет. Ты как, выспалась, моя девочка?

     – Ага, – кивнула я, вновь глядя на дело рук своих.

     – Тогда… Как насчёт того, чтобы воспользоваться таким удачным моментом и немного… позаниматься?

     – Обожаю твои уроки, – только и успела сказать я, как мои губы были атакованы жаркими губами Фолинора, а сама я – опрокинута на кровать и заласкана до потери памяти.

     Немного позже, когда утро не было таким ранним, а мы уже встали и позавтракали, Фолинор, для вида стоящий у штурвала, ловко лавируя между стоящих в гавани кораблей, подвёл наш кораблик к дальнему краю причала, где стояли такие же небольшие корабли, как наш. Он назвал их яхтами и сказал, что их используют богатые люди, чтобы ходить по воде ради своего удовольствия. В центре пристани причаливали большие корабли, пассажирские или грузовые, а в этой части даже докеров почти не было, да и вообще – было намного тише и спокойнее.

     Надев нарядную одежду, мы втроём сошли по сходням на берег и осмотрелись.

     – Я схожу в портовую контору и оплачу место у причала, – сказал Фолинор. – Это недолго, подождёте меня здесь? – И исчез за одной из дверей стоящих в ряд, вдоль всего берега, домов.

     Хотя, по словам мужа, здесь было «совсем тихо», и, видя человеческий муравейник вдалеке, слева, я в это верила, но для меня даже здесь жизнь кипела. Несмотря на утро, людей здесь было больше, чем у нас на улице в праздник. Все куда-то шли, куда-то спешили, мужчины сновали туда-сюда, постоянно заходя и выходя из странных домов, которые Фолинор назвал «конторы и склады», некоторые на ходу покупали выпечку у торговок, расположившихся с лотками вдоль стен, словно на ярмарке. Мальчишки бегали, размахивая газетами и выкрикивая новости, в которых я мало что понимала – кто-то прибыл с визитом, где-то нашли труп, а кто-то подрался на дуэли, и всё это была «сенсация». Стало любопытно, захотелось почитать какую-нибудь газету.

     Наверное, Диэглейру в голову пришла та же мысль, потому что он остановил одного из мальчишек и стал расплачиваться за газету. А меня привлёк запах тёплых булочек с соседнего лотка. У меня было немного денег, Фолинор дал «на всякий случай», объяснив, какая монетка сколько стоит, и я решила побаловать себя вкусненьким, несмотря на то, что мы только что позавтракали.

     Рассматривая разнообразные булочки – круглые и вытянутые, витые, плетёные или гладкие, посыпанные сахаром, маком, какими-то незнакомыми мне зёрнышками или облитые чем-то блестящим и даже на вид сладким, я никак не могла выбрать, и подумывала уже купить сразу две, как вдруг кто-то дёрнул меня за рукав, и над ухом послышалось недоверчивое:

     – Тэлька! Это взаправду ты?