3.
пять лет назад
- Навзничь. Точь-в-точь. Тотчас. Записал?
Станислава заглянула в тетрадку своего ученика. Восьмиклассник Тёма старательно выводил диктуемые наречия, почерк был более аккуратным, чем обычно, а вот грамотность… Стася вздохнула:
- Тём, перечитай то, что написал…
- Станислава Андреевна, - подросток мученически закатил глаза, - лучше сразу покажите, где я лоханулся.
- Тёма, что за слова! - строго оборвала его девушка. - Смотри здесь: «допоздна» как пишется? Вот только сегодня повторяли. А «сослепа»? И почему у тебя «навзничь» без мягкого знака?
Артем, бухтя себе под нос, низко наклонившись над столом, принялся исправлять ошибки.
- Один фиг, - ворчал мальчишка, - я буду футболистом, как батя. И русский язык мне не понадобится. Или вон фитнесс-клуб открою, как Славка.
- Русский тебе в любом случае понадобится, - напомнила ученику Станислава. - На нем ты говоришь и пишешь. А по уровню грамотности…
- Судят ум человека, - назидательно закончил Артем любимую фразу своего репетитора и язвительно усмехнулся.
- Всё-то ты знаешь, - Станислава снисходительно улыбнулась мальчику, а потом посерьезнела:
- Только наречия пишешь безобразно! Итак, давай-ка еще раз перечитаем правила.
Стасе нравилась ее будущая профессия. В принципе, и в магистратуру можно было бы не поступать, сразу пошла бы в школу работать. Или, может, нашла бы еще где-нибудь место, где пригодился бы филолог. Да Олег с мамой — и папа молчаливо их поддержал — настояли: зачем, мол, торопишься, живем, не голодаем, учись, пока есть такая возможность. А Станислава решила сразу двух зайцев убить. Теперь она и учится, и работает. Нашла себе трех учеников, занялась репетиторством. Конечно, не роскошествовала, но теперь на всякие приятные мелочи можно было тратить собственные деньги, а не лезть в карман к родителям.
Две ее девчонки-ученицы, одна — пятиклассница, другая — девятиклассница, особых хлопот не доставляли, учиться хотели, с должным прилежанием выполняли все задания на занятиях, еще и дополнительные делали в другие дни. Поэтому Станислава чувствовала и видела отдачу от своей работы, а успеваемость учениц поползла вверх достаточно быстро. И только Артем Ледянов оказался тем еще упертым барашком и крепким орешком. Учиться не желал, собирался «свалить со школы» после девятого класса и связать свою жизнь со спортом. Русский язык как дисциплину едва ли не ненавидел, и Стася подозревала, в чем дело. Мальчишка никогда не был в нем успешен, для получения даже минимального результата ему приходилось прикладывать максимум усилий. А интересовали подростка прежде всего высокие достижения при небольших вложениях в них. Поэтому приоритет отдавался физике, математике, информатике, а еще баскетболу и плаванию. Всё же остальное безжалостно, с подростковым цинизмом признавалось негодным и выбрасывалось за борт как хлам. Тратить время и стараться он не желал. Зачем? Если есть то, в чем он «по-настоящему крут».
Станислава быстро догадалась: таков семейный стандарт Ледяновых. С отцом семейства девушка знакома не была, равно как и со Славой, страшим братом ученика, но от Тёмы была наслышана и выводы сделать могла.
Ледяновы не бедствовали, могли себе многое позволить. Как Станислава заключила из откровений Артема, Ледянов-старший с супругой, матерью ее ученика, не жил, но часто навещал младшего сына. Придерживался авторитарного стиля воспитания, в глазах Тёмы был кумиром. Отец жаловал не умозрительные науки, а науку жизни, поэтому недолюбливал как школьное образование, так и репетиторов, однако позволил бывшей жене не только устроить мальчика в одну из лучших частных школ, но и нанять репетитора по английскому, который тоже никак не давался подростку, а также по русскому, вызывавшему еще большее отторжение у строптивца.
Другим кумиром для Тёмы являлся старший брат Слава, сын Ледянова от первого брака. Слава был уже взрослым мужчиной двадцати четырех лет от роду. Он бросил престижный вуз, занялся собственным бизнесом. В гости к мачехе, вернее, к младшему брату, тоже захаживал. Артема Слава любил, наставлял его на путь истинный, заключающийся в тренировках, спорте и совершенствовании природой данных способностей, а также приобретенных в результате труда старших членов семьи возможностей. Девиз Славы Ледянова был лаконичен и прост: «Успех — мерило всего».
При таком примере и подходе Станиславе Осеевой оставалось лишь биться головой в стену убежденности подростка в том, что зря он с ней час целый просиживает. Пацаны вон на великах гонять зовут, а он тут, как девчонка, сидит, буковки выводит.
- Да вы не переживайте, Станислава Андреевна, - утешал Артем, видя, как хмурится и грустнеет его учительница. - Я всем говорю, какая вы классная. А еще красотка. Пацаны мне завидуют.
Стася приходила в ужас от такого подхода к их занятиям, но упрямо не желала от них отказываться. Она ведь взяла на себя обязательства. Вот если Елизавета Владимировна, мать Тёмы, сама скажет: «Станислава, я вам признательна, но считаю, что деньги выбрасываю на ветер, поэтому прощайте»… Вот если она так скажет, тогда да, тогда Стася уйдет и откажется от мысли добиться с учеником хоть какого-нибудь прогресса, а до тех пор она будет работать с неослабевающим упорством.
Артем два раза прочел правила, касающиеся правописания наречий, а потом приступил к выполнению упражнений.
- Наотмашь. На конце пишется мягкий знак. - Медленно, с ленцой гнусавил ученик, носом практически касаясь страницы пособия. Стася рассеянно всматривалась во всклокоченные на затылке темно-рыжие волосы, Тёма часто запускал в них руку.
- Почему?
- По кочану, - лениво и беззлобно огрызнулся Артем.
- Тёма, перестань!
- Ох, ладно… - Мальчишка разлегся на столе, ткнувшись лбом в книгу. - Потому что это не исключение.
- А что является исключением?
- Уж. Замуж. Невтерпеж, - загробным голосом ответствовал ученик, но внезапно вскочил, немного напугав этим Стасю, и, проказливо улыбнувшись, поинтересовался:
- Кстати, Станислава Андреевна, а вы замужем?
От такого резкого перехода Осеева опешила.
- Нет, - спустя несколько секунд ответила девушка.
- А хотите, я вас со Славкой познакомлю?
Станислава поперхнулась воздухом, но потом быстро нашлась:
- Нет, не хочу. Давай-ка дальше: вправо. Слитно, раздельно? Какой суффикс и почему?
- А это вы зря! - Тёма, кажется, и думать забыл о наречиях. - Потому что я Славке про вас рассказал. И он как раз захотел познакомиться!
- Артем, - твердым тоном заговорила Станислава. - У нас с тобой занятия. Поэтому соберись, посмотри на наречие «вправо» и расскажи, как оно пишется и почему.
- Злая вы, Станислава Андреевна, - с притворно убитым видом произнес мальчишка. Добавил с хитрой ухмылкой:
- Но красивая.
- Тёма!
«Если уж он в четырнадцать такой наглый, - подумалось Стасе, - то что же потом будет? Уверена, за братом и отцом тянется. Хорошо, что я с ними дела не имею».
Спустя еще десять минут, когда Артем продрался через половину данных в упражнении наречий, их неожиданно отвлекли.
- Так-так! Занимаемся, значит.
Звучный и густой мужской голос заставил мальчика и Стасю оторваться от учебника и обернуться.
- Славка! - Тёма с резвостью, не свойственной ему на занятиях русским, вскочил, поздоровался с братом, пожав тому руку, слегка толкнув плечом.
- Привет, Тёмыч. Как оно?
- Класс!
Вячеслав Ледянов с насмешливым интересом рассматривал несколько растерявшуюся, покрасневшую Стасю.
«Великан, - подумала девушка. - И взгляд такой… по-великански опасный».
Видимо, рыжина и карие глаза — общая черта мужчин Ледяновых, только у Вячеслава волосы были светлее, чем у Тёмы, рыжевато-русые, да и глаза другого оттенка, орехово-карие. Рост, видимо, тоже следовало отнести к семейным особенностям. Артем, конечно, пока чуть выше плеча старшего брата, пока худ да нескладен, как и любой четырнадцатилетний мальчишка, но со временем точно вымахает в такого вот верзилу с твердым бескомпромиссным взглядом и будто из стали вылитыми чертами лица.
Оробевшая Станислава сейчас стала объектом внимания двух мужчин Ледяновых. Точнее, одного мужчины и одного пока мальчика.
- Слав, знакомься. Это Станислава Андреевна, самый грамотный человек в нашем городе. Станислава Андреевна, это Вячеслав, мой брат и лучший человек на свете. Круто, чуваки, что у вас имена такие сочетающиеся, правда ж?
Похоже, Артем был весьма удовлетворен как собой, так и создавшейся ситуацией, в которой больше не требовалось думать, как писать эти «хреновы наречия». Время-то идет, а в шесть у него тренировка!
- Поражен бесконечно, - старший из братьев Ледяновых приподнял одну бровь, усмехнулся, сделав паузу. - Вашей, Станислава, молодостью. Вам сколько лет?
- Двадцать один. Закончила бакалавриат. - Стася вскинула голову.
- Оно и видно, - протянул со значением Вячеслав, окидывая взглядом застывшую девушку. - Вчерашняя школьница. Бледная и прекрасная после только что сданных экзаменов. Отметки-то хоть отличные были? Бессонные ночи не зря прошли?
Стасю едкий тон и сказанное настолько задели, что она растеряла все слова. И что еще хуже, Ледянов это понял, и реакция девушки доставляла ему удовольствие.
- У вас есть какие-нибудь рекомендации от предыдущих учеников? Администрации школы? - не без открытой иронии осведомился Вячеслав.
Станислава нашла в себе силы смерить молодого мужчину холодным взглядом. Какой контраст, однако: он, здоровяк, одетый в ярко-голубые джинсы и сине-бежевый лонгслив, броско, но со вкусом, и она, крошка, спрятанная в броню делового стиля, серая мышка среди серости города. Если намерен ее распекать и колоть, то не при Артеме.
- Тёма, - обратилась она к мальчику. - Сегодня я отпускаю тебя пораньше, но не радуйся. Вот это упражнение доделаешь, - Стася пальцем указала нужный номер, - и следующее перепишешь в тетрадь. Ничего сложного, мы с тобой уже всё проработали. А пока…
Станислава замялась, не зная, куда отправить ученика, он ведь в собственной квартире, это она здесь гостья.
- А пока, шкет, иди погуляй. Сегодня я вместо мамки отвезу тебя, - неожиданно пришел на выручку Вячеслав.
- Йес! - Артем, подпрыгнув, вскинул вверх кулак.
Повозившись, получив от старшего брата шутливый подзатыльник, Тёма умчался в свою комнату, откуда через минуту донеслись звуки запущенной компьютерной игры, а Стася и Ледянов остались тет-а-тет.
Несколько мгновений они молча боролись взглядами, а потом Осеева сдалась, поднялась с места и принялась складывать пособия и свои заметки в сумку.
- Рекомендаций у меня, как вы уже догадались, нет, - справившись с волнением, ответила девушка на его вопрос. - Но это не значит, что я плохой специалист.
- Это всего лишь означает, - с усмешкой, растягивая слова, заметил Ледянов, - что вы пока еще не специалист.
Вспыхнув, Станислава промолчала: отвечать грубостью на заявление, не лишенное правдивости, было не в ее правилах. Закрыла сумку, убрала с лица волосы. Их густота и тяжесть раздражали ее с детских лет, поэтому идеальной «тюрьмой» для своенравных прядей стал боб. Не глядя на мужчину, Осеева направилась к выходу. Вот только в дверях стоял он. И не думал куда-либо сдвигаться.
Внутренне содрогнувшись, Стася подняла на него взгляд. Вблизи Ледянов казался если не еще более монументальным, то еще более опасным точно. В глубине карих глаз, удивительного орехового оттенка мелькнули торжество и теплота.
Последнее мало вязалось с мрачным выражением лица, и Станислава неожиданно заинтересовалась: что он за человек? Он из камня? Высокомерный и самоуверенный гордец? Или просто провокатор?
- И чего же вы застыли, Станислава Андреевна? Я произвел на вас впечатление? - Губы Вячеслава медленно растянулись во вполне обаятельную и настоящую улыбку. - Кстати, мама вас как называет? Стасенька?
- Нисколько вы не произвели на меня впечатление, - спокойно ответила Станислава, ощущая, как горят щеки, давя желание стукнуть нахала побольнее и сбежать из этого дома навсегда. - Как называет меня мама, не ваше дело. И, конечно же, я никуда не тороплюсь, поэтому можете задерживать меня и дальше.
- А насчет специалиста что скажете? - Кажется, Ледянов готов был рассмеяться, по крайней мере глаза его выдавали.
- Скажу, что, если Елизавета Владимировна сочтет меня плохим учителем для Артема, она лично озаботится выгнать меня. Так что вы, Вячеслав, успокойтесь.
И Ледянов действительно рассмеялся. На удивление, смех его был бархатисто-теплым, заразительным. Стася даже перестала стискивать кулаки, напряжение ее чуть-чуть отпустило.
- Браво! Ты молодец, удар держать можешь, - Слава с удовлетворением еще раз оглядел гордо, с достоинством стоящую перед ним девушку. - Малой уже трех репетиторов-профи извел, ты задержалась дольше всех. Так что мне плевать, какая у тебя корочка, главное — правильно пишешь. Работай, в общем.
Станислава в шоке, широко распахнув серо-голубые глаза, смотрела на старшего брата Ледянова.
- То есть… Как… - Она смолкла, так и не сумев сформулировать мысль.
- Пойдем, отвезу, - по-деловому невозмутимо бросил Вячеслав. Схватив совершенно не сопротивляющуюся девушку за руку, он повел ее к входной двери. А на пороге нахмурился, увидев, что Стася разута. - Обувайся.
Дезориентированная Станислава села на банкетку, дотянулась до своих ботильонов. Запоздалые злость и понимание запылали ярким огнем гнева.
- Знаете, это не методы, - осуждающе прошипела она, чувствуя, что в глазах закипают злые слезы. Хорошо, что наклонилась, этому ледяному Ледянову слабости показывать нельзя, тут же сожрет.
- Методы. Не обижайся. И потом, я ведь прав, согласись. Потому тебе и больно сейчас. А ты борись!
Девушка молча шнуровала ботильоны. Разумом она понимала подход Вячеслава, а внутри плескалось раздражение на себя и на него.
- Красивая у тебя обувь, - мужчина растянул в улыбке один уголок рта, одобрительно поглядывая на ее ноги. Закончившаяся обуваться Станислава встала.
- На ты мы не переходили, - заявила, твердо глядя в глаза Ледянова и надеясь, что он не увидит, насколько она задета и сбита с толку всем происходящим.
- Уже три минуты как перешли, - нагло указал он. - Пойдешь со мной завтра в кино? Или можем просто погулять.
Рот девушки приоткрылся в удивлении.
- Могу в восемь за тобой заехать. Ты вообще где живешь?
- Я завтра занята. - Станислава наконец пришла в себя. Резкие повороты и заносы его настроения, а также намерений пугали. Да даже отталкивали. - Готовлюсь к экзаменам. И послезавтра тоже.
- И послепослезавтра тоже, - кивнул Слава с холодной усмешкой. - Знаем, плавали. Короче, завтра в восемь.
- Да вы… - Девушка в возмущении зарычала, а потом, устыдившись этого, отвернулась от улыбающегося и совершенно не обиженного Ледянова.
- Ты, - поправил он со смешком.
- Да после этого я с вами…
- С тобой!
Не выдержав, Стася распахнула дверь и выскочила из квартиры. Вячеслав нагнал ее у лифта, который, как назло, приходить не спешил. Молча и долго разглядывал профиль поджавшей губы, рассерженной девушки, на щеках которой пятнами алел румянец. Привалился к стене боком.
- Стасенька, - вкрадчиво, с насмешкой позвал ее он.
Осеева сверкнула на него злыми ледяными глазами.
- Лучше не злись, - посоветовал он, выпрямившись, став абсолютно серьезным.
- А иначе что? - Станислава даже не повернулась к нему, гипнотизируя взглядом двери.
- А иначе на свидание мы отправимся прямо сейчас.
Выручил лифт, открывшийся в следующую секунду.
4.
«Такого настырного и самоуверенного человека редко встретишь. А может, даже и не встретишь вовсе! Сбежать от него не удалось. Наглец подвез до дома. Не до моего, спасибо моей находчивости, до дома, где бабушка когда-то жила, к себе с ним ехать побоялась. Хотел и телефонами обменяться, но я была непреклонна. Впрочем, что-то мне подсказывает, мой номер он раздобудет в любом случае, труда это не составит. Хотя есть вероятность, что моя безучастность чуть охладит его странный пыл. Но… Вот именно сейчас мелькнула мысль, что именно моя безучастность и сопротивление, собственно, и рождают у него этот непонятный азарт.
Есть в нем что-то… Наверное, больше страшное, чем привлекательное. Надеюсь, мы с ним не встретимся».
Дочитав запись, Станислава усмехнулась: ох, святая наивность! Ледянов в бешенство пришел, когда раскрылось, что адрес девушка назвала ложный. Следующий же урок с Артемом был бессовестно прерван. Вячеслав заявился, сел на диван в гостиной, где проходили их занятия, и, оправдав свое присутствие фразой «Я здесь посижу и просто понаблюдаю», никуда не ушел. Занятие было провальным: Тёма постоянно отвлекался на брата, тот ему был более интересен, чем знаки препинания при причастном обороте, Стася нервничала и дергалась, так же не могла сосредоточиться под испытующим, обвиняющим взглядом мужчины.
Бешенство его прорвалось лишь в машине, когда за Артемом, отправившимся на тренировку, захлопнулась дверь, а Вячеслав повез Стасю домой. И бешенство это пугало тем, что оно было ледяным, проявляющим себя в крайней степени язвительности. Слава мог и умел беспощадно колоть, находя у обидчика наиболее уязвимые места.
«Он говорил, - записала потом девушка в свой дневник, - что ждал меня около двух часов, а потом терпение его лопнуло и он отправился звонить в каждую квартиру. И не поленился же докопаться до истины! Говорил, что я — это верх неблагоразумия и бессердечия, но он готов стать моим светочем на пути исправления. Говорил, что так жестоко обращаться с человеком, потерявшим от тебя голову, нельзя, и он готов научить меня, как правильно это делать. Говорил, что плохо быть такой замкнутой, недоверчивой, так и ведьмой можно стать, пусть и несказанно красивой и соблазнительной, но ведьма она и есть ведьма. Говорил… Он много еще чего говорил...»
Пробегаясь глазами по строчкам, Станислава вновь переживала те же ощущения, что основательно взболтали ее жизнь и спокойствие в тот день: замешательство, шок, стыд, возмущение и злость.
Если верить дневнику, она отправилась с ним на первое свидание двадцать пятого октября. Слава повел ее в кино, и девушка смогла спокойно дышать целые сутки после этого. Именно столько он не тревожил ее ни звонками, ни сообщениями, ни еще чем-либо. Потом было еще одно свидание. Выяснилось, что молодой человек может быть вполне нормальным, сдержанным, галантным. Они стали видеться сначала три раза в неделю, после — четыре. В декабре их встречи происходили практически ежедневно. Помимо этого они активно общались в чатах и соцсети.
Когда именно это произошло, в какой день, Стася сейчас не могла припомнить. Просто однажды, собираясь на встречу с ним, Осеева осознала, что на душе так тепло.., горячо даже, что ей хочется улыбаться, что жизнь прекрасна и удивительна. И очень яркая. А еще она обнаружила, что мысли постоянно соскальзывают на то, как замечательно получилось разделить с ним какие-то моменты, пустяковые, на первый взгляд, но на самом деле для нее самой наполненные неисчерпаемым смыслом: полная луна, в окружении призрачных тучек нависшая над деревьями во дворе дома, где она жила, а он рассказывал ей о лунных морях и кратерах, названных в честь великих ученых; мокко, который она как-то решила попробовать, но, посмотрев в лицо Вячеслава, глядящего на напиток с наигранным ужасом, передвинула кофе ему со словами: «Ты первый» и рассмеялась, когда он с каменным лицом кивнул и, сняв пробу, сказал: «Просто переслащенная мечта, он тебе понравится»; как она поскользнулась и упала — гололед тогда не послужил причиной отмены их прогулки, - а он, сильно забеспокоившись, тут же сел рядом, ощупал ее ноги, сто раз переспросил, всё ли у нее благополучно, нигде ничего не болит ли, и абсолютно серьезно стал настаивать на том, чтобы сейчас же поехать и купить ей новую обувь, и избавиться от «чертовых каблуков».
Оказалось, что к Вячеславу Ледянову, довольно сложному человеку, склонному язвить и раздражаться, когда что-то идет не в соответствии с его желаниями, зло иронизировать и в лицо говорить то, что думает, - что привыкнуть к этому «колючке» очень легко. И даже больше: очень легко можно и влюбиться в него. Всего-то требовалось чуть-чуть открыться, довериться, проникнуться.
«Любовь — это лишь эмоция, - так написала Стася девятого декабря, накануне того самого знаменательного дня, расколовшего ее жизнь на осколки. - В ней есть приливы и отливы, как и на море. Как и вода, она может испариться, может прибыть и затопить прибрежные районы. Доминанта же, неколебимая и неизменная основа здесь — факт того, что человек тебе дорог, что он родной тебе. Не по крови, а по душе. Твоя вторая половинка, полностью отвечающая твоей сути. Едва ли для такой уверенности есть какие-то разумные основания. Она просто есть. Или появляется в один прекрасный, а может, и не прекрасный день…
Да, я неделю не вела записи. Всё из-за Славы. Он, конечно, непростой человек. И это, пожалуй, самое малое, что о нем можно сказать. Мелькала мысль, что мы ведь совсем разные, но… Но я вдруг обнаружила в нем кое-что. Кое-что невероятное! Он любит петь, а когда поет, его глаза так теплеют, прямо обжигают тебя. Он так обаятельно, лучезарно улыбается, когда берет мои руки в свои, целует запястья. Так заразительно смеется, и меня заставляет смеяться, рассказывая то откровенную чепуху, то забавные истории про себя и своих друзей. Будит во мне что-то, и душа словно оживает. Он целует меня так, что подкашиваются ноги, а сердце сладко замирает. Это ведь оно самое, настоящее, которое я давно ждала и о котором только читала… Даже грезить боялась.
Первый поцелуй у нас и вовсе вышел анекдотом. Он в своей ироничной манере, подкалывая меня, заявил: «Само собой разумеется, поцеловать себя ты мне не позволишь». Я ответила: «Само собой». Он: «В идеале, тебе надо бы сказать мне да». Я ответила: «Плевать на идеал. Нет». Он: «Ты не можешь плевать на идеал, ты им живешь. Поэтому да». Я: «Совершенно точно говорю нет». Он: «А я говорю да». Я: «А я нет». Он: «Ты говоришь мне нет?» Я уверенно киваю: «Да!» И тут же он стискивает меня своими стальными ручищами и впивается в губы. Я так опешила, а потом разозлилась, что и не думала отвечать. Пыталась оплеуху ему залепить, куда там! А он обиженно упрекнул: «Ведь ты сама сказала да». А в глазах столько торжества и жара, что я сдалась. Уступила, подумав: я ведь хочу быть с ним во всех смыслах, в физическом плане тоже, уже почувствовала, что он мой, хотя тот еще фрукт… В общем, потом сама обняла его за шею, разрешила обнять себя в ответ. Показалось, что Слава сейчас от самодовольства и счастья просто треснет… Все-таки настоящий поцелуй — это…»
Стиснув челюсти, Станислава перевернула страницу. Какой же дурочкой она была… В глаза бросились строки, растерзавшие болью: «Прежде своего тела я отдала ему свое сердце. Дождалась того единственного, для которого себя и берегу».
Стася дрожащей рукой стерла побежавшие по щекам слезы и, захлопнув старый дневник, с силой бросила записи в ящик, с грохотом задвинула его обратно.
Сказка не состоялась. Карета превратилась в тыкву, а принц разбил туфельку, посчитав Золушку растеряшкой, не достойной стать его женой.
***
- Да, - ответила Осеева на звонок, отложив макет, весь испещренный точками, линиями и надписями, сделанными цветными маркерами.
- Привет. - Голос Вячеслава был расслаблен, глубок и спокоен. Она даже не удивилась этому звонку, ждала его с самого утра. Это Ледянов еще долго собирался, целых двадцать шесть часов выжидал.
- Увы, Вячеслав Михайлович, - вежливо объясняла ему Станислава. - Пока первые наброски к вашему проекту не готовы, но я активно работаю над ними.
- Я ведь тогда под дверью тебя караулил, писал тебе, извинялся. А ты телефон выключила, молчала, игнорировала. - Безо всякой связи, словно бы продолжая какой-то давний незаконченный разговор, устало проговорил Ледянов. - Звонки тоже игнорировала. А потом и вовсе симку сменила, переехала. Магистратуру бросила. Исчезла совсем. Стась, я ведь не хотел… Я такой придурок.
В горле стоял ком, но тон Станиславы остался невозмутим. Можно было гордиться тем, как старательно она играла свою роль, не обращая внимания на льдинку обиды в сердце, снова начавшую жалить и холодить:
- Возможно, завтра уже что-то будет. Вопросы по срокам можно и нужно адресовать Игорю Валентиновичу.
Не хотел он. Он как раз и хотел! Лишний раз ткнуть носом в то, что живет она в мечтах, а не на грешной земле.
- Прости, пожалуйста.
- Позвоните ему завтра. Если результаты будут, он сообщит вам. Всего доброго, Вячеслав Михайлович.
- Стась…
***
До самой пятницы Игорь Пятигорский внимательно наблюдал за Станиславой. Даже звонил ей вечерами, оправдываясь то срочной работой, то простой родственной заботой. Тут лучше перебдеть, чем недобдеть, как говорится.
Стася выглядела осунувшейся, нервной, стала еще более отстраненной, чем прежде, неприветливой даже, однако уверила его, что всё в порядке, натянутые отношения с Вячеславом Ледяновым ни в коей мере на качество ее работы не повлияют, наоборот, она постарается сократить сроки сдачи проекта. Одним словом, настоящий профессионал. Понятно, что она не стала откровенничать с Пятигорским о том, что же, когда же и каким же образом произошло между ней и Славой.
Тоня тоже не знала. Более того, была неприятно удивлена этим фактом. По ее сведениям, последним романтическим приключением Стаси, каким-то образом повлиявшим на нее, являлся некий Кирилл Черепанов, бывший одноклассник. Вот после него Стася словно бы наглухо закрылась в себе, стала жить только работой, общаться лишь с родственниками, да и то довольно редко. Но Тоня заверила брата: Стаська клялась, что Кирилл этот — отличный парень, абсолютно ни в чем не виноват, это она с ним порвала, просто повзрослела, вот и всё.
Между тем Игорю Пятигорскому навязчиво докладывали все шесть его чувств: земля под его ногами ходит ходуном, всё далеко не в порядке, а затишье это — перед штормом. Что-то грядет.
Что-то и грянуло. В пятницу.
В час дня они должны были встретиться: он, Станислава и Вячеслав Ледянов. Требовалось обсудить, во-первых, ролик, а во-вторых, Стасины наработки. За пять минут до назначенного времени Игорь уже был на месте, а через минуту явился Ледянов. Не один. С огромным букетом каких-то диковинных цветов, Пятигорский даже названия их не знал. Были они белого цвета и пахли как ополаскиватель для белья.
Невозмутимый Вячеслав положил букет на стол, сел рядом с пораженным Игорем Валентиновичем и, обратив на него фирменный пристальный взгляд Ледяновых, пояснил, как по металлу рубанул:
- Для Станиславы.
Игорь молча кивнул, потом решился прояснить ситуацию:
- Она не возьмет.
- Возьмет. Правда, не сразу. - Слава задумался. Взъерошил волосы, потер лоб, потом устало, тихо, будто сам для себя проговорил, уперев взгляд в букет. - Пять лет назад я хотел сделать ей предложение.
Игорь кашлянул, растерявшись.
- А почему не сделал?
Словно очнувшись, Ледянов холодно и зло посмотрел на Пятигорского:
- Потому что совершил глупость. Под горячую руку. Стася не простила, сложно у нее с прощением, у королев принципиальности всегда так. - Поначалу Игоря уязвил такой злобно-ироничный тон, но потом он догадался, что весь этот яд Ледянов предназначает сам себе. - А у меня сложно с языком и мозгами. Поэтому я здесь, рядом цветы, а Стася… Где-то там.
В общем, начало встречи… вышло необычным.
Ясное дело, Стася цветы не взяла. Посмотрела на букет, как на змею, отодвинулась подальше. А после приступила к исполнению своих обязанностей, собранная, деловая, строгая и холодная. Просто умница и настоящее золото. Игорь довольно улыбался: этот железобетонный Ледянов, язвящий циник, критикующий всё и всех перфекционист, легко соглашался, возражал мало, еще реже порывался всё перекроить, а мнение Стаси ставил во главу угла.
Обсуждение прошло продуктивно, чего Пятигорский никак не ожидал, учитывая все обстоятельства.
Прекрасное настроение портили только две вещи: напряженное и злое лицо Ледянова, как оказалось, кусающего локти и терзающегося потерей, и сама на себя не похожая Станислава, робот, Снежная королева, лишенная и капли тепла.
Кактус и воздушный шарик. Допустим, их сосуществование не только возможно, а даже желательно… Только бы помирить их сначала.
ФОРУМ
Источник: http://robsten.ru/forum/36-3112-1
0
Это его девизы)) 
Интересно, долго Стася продержится?
