Глава ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ДАР

28 августа 2042 года, четверг
 

          Пока мы поднимались по лестнице, Кристиан смотрел на меня с лёгким любопытством. И когда вошли в нашу комнату, тоже не сразу понял, что я задумала. И лишь когда я, подведя его к кровати, стала решительно стягивать с него футболку, точнее – задирать, потому что, для того, чтобы её снять, мне нужно было бы встать на табуретку, – лишь тогда он понял. И перехватил мои руки, мешая себя раздевать.

          – Джинни, нет! – едва ли не простонал он. – Нам нельзя!

          – Кристиан, ну, почему? Ты обратился больше месяца назад, ты уже прекрасно овладел своим телом, а ко мне спокойно прикасаешься практически с момента перерождения. Так почему нельзя?

          – Я... – мой муж тяжело сглотнул. – Я изменился. Моё тело изменилось. Я могу сделать тебе больно. Случайно. Ненароком. В момент близости я теряю контроль. И если потеряю его сейчас, когда стал таким сильным...  

          – Но теперь ты будешь слишком сильным всегда! Как мы узнаем, что ты готов? Сколько нам нужно ждать, пока ты не будешь полностью уверен? Год? Пять? Сто?

          – Нет. Не сто, – Кристиан поднёс мою руку к лицу, потёрся об неё щекой, потом прижался губами к ладони. – Но я ещё не готов.

          Я погладила пальцами его щёку.

          – Если не попробуем, то никогда не узнаем, готов ли ты. А я в любом случае регенерирую, так что вреда ты мне точно не причинишь.

          – Но могу сделать больно, а я этого не... – он замолчал, словно услышал оклик, нахмурился, прислушался. – Гейб, спасибо, конечно, но прекращай подслушивать!

          Ой, нас же слышит весь посёлок. И не просто слышит, Кристиану советы дают. Божечки, стыдно-то как!

          По рассказам Кристиана я знала, что и оборотни, и гаргульи при желании могут слышать на несколько миль, но в обычной жизни этим умением не пользуются, только если сами хотят что-то услышать. В остальное время «закрываются». Это, кстати, не мешает им услышать что-то, имеющее к ним прямое отношение, например, обращение по имени. Что-то в мозгу, некий «локатор», помогает выхватить нужную информацию, игнорируя всё лишнее.

          Стало ужасно неловко, что все... ладно, пусть не все, пусть даже один только Гейб слышал, как я уговариваю собственного мужа исполнить, наконец-то, супружеский долг. И весь мой энтузиазм и решительность стали таять, как последний апрельский снег на солнце. Но, похоже, тот же самый энтузиазм вдруг проснулся у Кристиана.

          – Ты уверен? – уточнил он и забормотал: – Да, это выход. Только почему ты раньше мне это не объяснил? – Пауза. – А чем отличается сегодняшний день? – Опять пауза. – Ясно. А я найду?

          По комнате пронёсся лёгкий ветерок, шевельнув занавески, а в руке у Кристиана сам собой появился лист бумаги с какой-то схемой.

          – Спасибо, Рэнди, – улыбнулся Кристиан. – А там точно не слышно? Ах, одиннадцать миль? Ладно, спасибо ещё раз.

          Потом легонько чмокнул меня в удивлённо приоткрытый рот.

          – Не хочешь прогуляться?

          Прогуляться? А, впрочем... почему бы и нет? Мой план сорвался, так не всё ли теперь равно?

          – Согласна, – кивнула я.

          Кристиан растворился в воздухе, что меня уже не пугало и не удивляло, а через пару секунд вновь стоял передо мной, но уже со спортивной сумкой на плече. Подхватив меня на руки, он выбежал из дома и помчался по улице, прочь от посёлка. Я уткнулась ему в плечо, чтобы уберечь глаза от ветра, поскольку ощущения были, словно мчусь на мотоцикле без шлема. Я даже не стала спрашивать, куда мы направляемся, и зачем Кристиан взял сумку. Возможно, у нас будет пикник, не самая лучшая альтернатива тому, что я задумала, но, может быть, мне всё же удастся вновь поднять ту тему. Да, заниматься любовью под открытым воздухом мне ещё не доводилось, и было несколько не по себе, зато, если мы будем достаточно далеко, нас ведь не услышат в посёлке? И тогда это уже не будет так неловко...

          Прошло несколько минут, а Кристиан продолжал бежать. Давно остались позади все те уютные уголки, где мы бывали прежде, сейчас в обозримом пространстве были только луга и пасущийся на них скот. Ни деревьев, ни кустов, лишь кое-где однообразие пейзажа разбавляли деревянные сараи – в непогоду в них укрывали телят. Но на место для пикника они ну никак не тянули.

          Но и поля вскоре оказались позади. Перед нами возвышалась почти отвесная скала, обрамляющая Долину. Ближе к посёлку склоны были более пологими, поросшими травой, на них вполне можно было гулять, но здесь, в самом дальнем и неуютном уголке Долины были лишь неровные каменные склоны, кое-где поросшие чахлым кустарником. Но я всё равно не задавала вопросов, я доверяла Кристиану.

          Остановившись в сотне футов от скалы, Кристиан пересадил меня на одну руку, второй достал из кармана уже знакомый мне лист бумаги, на котором я разглядела какую-то схему. Внимательно осмотрев склон, а потом принюхавшись, мой муж удовлетворённо хмыкнул и, перехватив меня понадёжнее, запрыгал прямо по склону, с выступа на выступ, пока не притормозил на небольшом плоском козырьке, который, на мой взгляд, ничем не отличался от десятка похожих, расположенных по соседству. Я инстинктивно крепче прижалась к Кристиан – всё же прежде я ничего похожего на эти прыжки не испытывала, – но особо не испугалась, знала, что он ни за что меня не уронит.

          Кристиан сделал пару шагов к сплошной, как мне казалось, стене, и я вдруг увидела проход. Пещера? Потрясающе! В пяти футах заметить её совершенно невозможно. Так вот что за схему Рэнди дала Кристиану. Видимо, наш пикник в ней и состоится.

          Кристиан поставил меня на ноги, поскольку войти в узкий проход со мной на руках и не задеть при этом «косяки» было бы проблематично. Зайдя вслед за ним, я огляделась в тусклом свете нескольких тонких солнечных лучей, пробивающихся откуда-то сверху. Пещера была вполне обжитой. Ваза с фруктами, бутыли с водой и какая-то одежда – всё это располагалось на неровностях стен, превращённых в импровизированные полочки. А в дальнем конце узкой, но длинной пещеры, я увидела лежащий на полу большой матрас.

          – Мало кто знает расположение этой пещеры, – муж подошёл сзади и положил ладони мне на плечи. – Теперь мы в числе посвящённых. Пары приходят сюда, чтобы побыть наедине, подальше от чьих-то ушей. Как правило, от ушей приехавших в гости родителей. – Он усмехнулся. – Для Гейба и Рэнди это стало просто спасением, учитывая, что её родители гостят у них дома чаще, чем отсутствуют, всё же здесь живут трое их детей из пяти, и оба родителя бессмертные, а значит, обладают суперслухом. Эта парочка уже двадцать два года жената, но Рэнди всё равно стесняется.

          Я слушала Кристиана краем уха, полностью сосредоточившись на осознании того, что если он привёл меня именно сюда, куда пары приходят с вполне определённой целью, значит...

          – Ты передумал? – перебила я его, не до конца веря своей догадке. – Ты согласен?

          – Да, – Кристиан даже не стал уточнять, что я имею в виду, всё и так было понятно. – Ты права – я всегда буду бояться, и это может затянуться надолго. А Гейб дал мне неплохой совет. Господи, Джинни, хорошая моя! – он фактически простонал это, крепче прижимая меня к себе и покрывая поцелуями шею и плечи. – Как же я тебя хочу! Я так скучал, так...

          – Я тоже, – разворачиваясь в его объятиях и обнимая за шею, я привстала на цыпочки, стараясь дотянуться до губ мужа. – Я тоже...

          И дальше был ураган! Стремительный, неистовый, но невероятно нежный. Упоительно-сладкие губы, горячие, лишённые всякого стыда прикосновения, шёпот…

          Я не заметила, как мы оказались полностью обнажёнными, лежащими на том самом матрасе, уже накрытом простыней. Я дарила ласки и получала их обратно сторицей, после такого долгого перерыва мы не могли оторваться друг от друга. В какой-то момент Кристиан оказался подо мной и, заложив руки за голову, лишив этим меня своих ласк, от чего я недовольно заворчала, выдохнул:

          – Ты – сверху. Ты – главная. Возьми меня, я твой.

          Кажется, я поняла, что за совет дал Кристиану старший брат. Действительно, в этой позиции риск причинить мне какой-то вред неосторожным движением минимален. Но догадка эта мелькнула и исчезла, я была слишком возбуждена, чтобы отвлекаться на посторонние мысли.

          Поза наездницы не была для меня чем-то новым, так что я с энтузиазмом принялась за дело. Уж не знаю, моё ли возбуждение тому виной или ещё что, но лично я какой-то особой разницы от того, что тело Кристиана изменилось, не заметила. Лишь знакомое и такое долгожданное удовольствие, накатывающее волнами с каждым моим движением, только его я и чувствовала.

          Это продлилось недолго – вскоре я достигла вершины и без сил рухнула на грудь Кристиана. Его руки ухватили меня за бёдра, он пару раз толкнулся в меня и, с громким рычанием, улетел вслед за мной.

          Какое-то время я лежала, прижавшись щекой к тяжело вздымающейся груди, невидящим взглядом наблюдая, как ладонь Кристиана отпустила моё бедро и стала поглаживать спину. На бедре от его пальцев остались тёмные пятна. «И где он умудрился руку испачкать?» – мелькнула в голове ленивая мысль. И я забыла бы об этом через пару секунд, если бы пятна не стали исчезать прямо у меня на глазах. Это показалось мне странным, я слегка нахмурилась, пытаясь понять, как это произошло, пока до меня не дошло – синяки. Это были синяки! Видимо, Кристиан всё же не удержался, и в момент наивысшего наслаждения стиснул мою ногу – или ноги, вторую я не видела, – чуть сильнее, чем хотел. А учитывая мою теперешнюю регенерацию, синяки эти исчезли в считанные секунды. Только одно непонятно – почему я ничего не почувствовала? То есть, я, конечно, чувствовала пальцы Кристиана, но боли не было. Вот вообще! Совсем.

          Это было непонятно. По словам Эбби, наша с ней ускоренная регенерация вовсе не означала повышение болевого порога, как у оборотней или гаргулий. Да я и сама это знала – проверяя свою новообретённую способность, не единожды колола или резала себе пальцы. И было больно, правда, совсем недолго, но всё же было. А сейчас – нет. Совсем. Странно...

          Но ведь это же замечательно, верно? Может, мой дар несколько отличается от материнского, и я, например, не чувствую боли именно от синяков? Мало ли? Что я вообще знаю о способностях «мутантов»? Нужно просто порадоваться этому, вот и всё.

          И хорошо, что я ничего не почувствовала, могла ведь непроизвольно вздрогнуть или зашипеть от боли, и тогда Кристиан понял бы, что был слегка неосторожен, и расстроился. И не важно, что всё прошло за секунды, он бы всё равно себя винил. А так – чего не знаешь, о том не скорбишь.

          Я улыбнулась этой мысли и потёрлась щекой о грудь мужа, потом легонько поцеловала её, затем лизнула... Руки Кристиана – одна на моей спине, другая в волосах, – замерли, голос, шептавший мне всякие милые нежности, запнулся.

          – Джинни? – в моем имени слышалось и удивление, и вопрос, и надежда.

          – Это было так восхитительно! Но та-ак ма-ало, – протянула я с лёгкой ноткой наигранного неудовольствия.

          – Тогда, может, повторим? – я не видела лица Кристиана, но знала, что он улыбается.

          – Великолепная идея, – я подняла голову и тоже широко улыбнулась своей половинке.

          На этот раз мы двигались неторопливо, словно заново изучая тела друг друга. Да, теперь-то я отличия заметила, но на полученное мною удовольствие это всё равно никак не повлияло.

          В этот раз, отдыхая на груди Кристиана, я даже не стала интересоваться – появились у меня новые синяки или нет? Главное – никакой боли в объятиях мужа я не испытывала, лишь одно только чистое, ничем не замутнённое наслаждение.

          Немного отдышавшись, Кристиан поднялся, порывшись в принесённой сумке, обтёр меня влажным полотенцем и укутал в мягкий плед. Хотя на дворе стоял август, но в пещере было всё же немного прохладно, к тому же я, выросшая в жаркой Атланте, была немного мерзлячкой. А я млела, принимая заботу своего мужа, который предусмотрел всё для моего комфорта, не забыв прихватить этот самый плед, ведь в пещере ничего подобного не наблюдалось – ни гаргульи, ни оборотни никогда не мёрзли. Немного повалявшись и понежившись в объятиях друг друга, мы как-то дружно осознали, что аппетит приходит во время еды, и что недели вынужденного воздержания нам ещё навёрстывать и навёрстывать.

          И мы принялись за дело. Кристиан был неутомим, а я с огромным энтузиазмом принимала всё, что он готов был мне дать. Прежде подобная ненасытность аукнулась бы мне потёртостями или утренней болью в мышцах – с чем-то подобным я во время нашего медового месяца не единожды сталкивалась, – но теперь мне ничего подобного не угрожало. И единственное, что осталось неизменным – это моя утомляемость. Так что, после очередного раунда я просто-напросто уснула прямо на груди мужа.

          Когда я проснулась, пещера была погружена во мрак – наступил вечер, и лучи солнца уже не пробивались сквозь отверстия в потолке. Я лежала, вновь укутанная в плед, в объятиях Кристиана. Почувствовав, что я заворочалась, он куда-то потянулся, и в пещере вспыхнул неяркий свет фонарика. Он и его прихватил? Неужели знал, что мы задержимся так надолго? Надолго? А как надолго? Если уже вечер, то...

          – Арти! – я вскочила и в панике стала оглядываться, ища свою разбросанную одежду. – Он вернулся, а нас нет. Как я могла забыть?..

          – Успокойся! – Кристиан перехватил меня, не позволяя бегать босиком по неровному каменному полу пещеры. – С Арти всё хорошо, он сегодня ночует у Кайла и Стейси. Скоро Брэндон и Лора уезжают в школу, и малыш хочет провести с ними как можно больше времени.

          – Откуда ты знаешь? – нет, я в словах Кристиана не сомневалась, просто хотела знать – откуда? Оборотни, конечно, могут слышать на огромном расстоянии, но не на таком же! – Ты взял с собой телефон?

          – Нет, – протягивая мне яблоко, в которое я тут же с удовольствием вгрызлась, Кристиан покачал головой. – Просто Питер подошёл достаточно близко, чтобы я его услышал, и сказал. Он сегодня был одним из «нянек». Рэнди предупредила его, что мы можем задержаться.

          Я уже была в курсе, кто такие «няньки». Долина, в принципе, была безопасна для детей – нет машин, маньяков, диких зверей и тому подобного. Нет никакой внешней опасности. Но дети есть дети. Они сами для себя могут представлять худшую опасность, чем маньяки или звери. Могут упасть с велосипеда, наесться какой-нибудь гадости, свалиться в реку, полезть на дерево... Да мало ли!

          При этом в Долине детям всегда давалась видимость свободы – они могли свободно ходить, где им вздумается. Но пока ребёнок шёл по улице – его провожали десятки внимательных глаз. А стоило ему выйти за пределы посёлка, как следом отправлялись двое-трое оборотней, которые, держась на достаточном расстоянии, чтобы оставаться для ребёнка невидимыми, сопровождали его везде и показывались лишь тогда, когда ребёнку нужна была помощь. Что, впрочем, случалось очень редко – детки были достаточно благоразумны, чтобы не попадать в неприятности, и всё же – бережёного бог бережёт.

          Поначалу мне было сложно отпускать Арти одного или с друзьями даже в детский городок, но Кристиан объяснил мне, что дети у оборотней – самая большая драгоценность, так что присматривают за ним всей семьёй. И я успокоилась. Привыкла. И потому сегодня, даже не дрогнув, отпустила в поездку в несколько миль братишку, который ещё пару месяцев назад шагу не мог сделать без моей поддержки. Арти открывал для себя новые горизонты, и я этому радовалась – слишком ограничен был его мирок в первые годы жизни.

          Так что в этом плане вопросов не возникло. Спросила о другом.

          – Питер тоже знает, где эта пещера находится?

          – Нет. Он – холостяк, ему вроде как она не нужна. Он просто пришёл по нашим следам, так же, как я нашёл вход по запаху. Захотел бы – нашёл и он, только зачем?

          – Действительно – незачем, – согласилась я. Мне уже давно было известно, насколько тактичны оборотни и гаргульи. Наделённые способностью слишком многое видеть и слышать, они старались не злоупотреблять этими своими возможностями, чтобы не ставить окружающих в неловкое положение.

          – Знаешь, – Кристиан забрал у меня огрызок яблока, а взамен вручил извлечённый из сумки сэндвич, – я вот тут подумал… Раз уж Арти нас не ждёт, и дома раньше утра не появится…

          Я широко улыбнулась, хотя с сэндвичем в зубах это было непросто сделать. Кристиан так «тонко» намекает, что это даже весело.

          – А я, совершенно случайно, нам ужин прихватил, – продолжил он, так, мимоходом. – И даже подушечку в сумку сунул, даже не знаю, почему.

          – Кристиан, а давай останемся здесь на ночь! – словно озарённая внезапной идеей, предложила я. Потом не выдержала и рассмеялась.

          – Великолепная идея, – с серьёзным выражением лица, но чертенятами в хитрющих глазах, закивал мой муж.

          И мы остались в пещере на ночь. На восхитительную, невероятно прекрасную, наполненную наслаждением ночь.

          Проснулась я в нашей спальне, когда уже перевалило за полдень. Смутно вспомнила, как, уже на рассвете, Кристиан завернул меня в плед, принёс домой и уложил в постель, сама я к тому времени едва держала глаза приоткрытыми и не могла и пальцем пошевелить, и это несмотря на то, что умудрилась поспать днём. Я выключилась, едва коснулась головой подушки, даже не почувствовала, как муж ложится рядом.

          Потягиваясь, я вслушивалась в голоса двух своих самых любимых мужчин, раздающиеся с первого этажа. Почувствовав что-то на пальце, я поднесла руку к глазам и увидела своё обручальное кольцо, которое считала безвозвратно испорченным во время взрыва. Я даже никогда не вспоминала о нём, не интересовалась, удалось ли его починить, как обещал Морган. Не хотела лишний раз вспоминать о том, что случилось в Атланте. После того, как прошёл месяц, а Кристиан продолжал молчать о кольце, я смирилась с тем, что больше никогда его не увижу.

          И вот теперь оно у меня на пальце! Губы невольно расплылись в улыбке – я так любила своё колечко, и вот оно ко мне вернулось. Но как? Когда? Почему мне ничего не говорили? Торопясь задать эти вопросы, я молниеносно закончила утренний туалет, надела первое, что подвернулось под руку, и сбежала вниз по лестнице.

          Арти и Кристиан встретили моё появление улыбками. До этого они сидели на диване и что-то рассматривали.

          – Шинни, смо-три, что мне Дэн по-да-рил! – Арти говорил уже довольно бегло, но длинные слова всё ещё старательно проговаривал по слогам. Собственно, только это и выдавало тот факт, что ещё три месяца назад он был практически немым, и лишь недавно научился говорить. – Это би-но-кыль! Я смогу видеть да-ле-ко!

          Зрение Арти стало стопроцентным лишь пару недель назад, но ему уже и этого было мало. Он хотел видеть ещё больше и дальше.

          – Би-нокль, – поправил его Кристиан. – Думаю, мы сможем сходить, испытать его, только Джинни должна сначала поесть, договорились?

          – До-во-ри… до-го-ри… ладно! – кивнул Арти. – Мы пой-дём на гору?

          – Да. Вам с Джинни нужно, наконец-то, увидеть всю Долину целиком. Дорогая, ты не против?

          – Конечно, я только за. – Даже если бы и не хотела, всё равно согласилась бы, заразившись энтузиазмом Арти. Но я, действительно, хотела. – Кристиан, а откуда это кольцо?

          – Дэн привёз. Ты садись, поешь, всё ещё тёплое. А я пока расскажу.

          Уминая вкуснейшее рагу – снова кто-то из соседок принёс нам обед, – я слушала рассказ о том, как ко мне вернулось моё кольцо. Точнее – не вернулось, оно не подлежало восстановлению, слишком изящной и сложной в исполнении была оправа, и слишком сильно она деформировалась при взрыве. Так что было решено сделать копию. Причём, просто на что-то похожее никто из подключившихся к этому оборотней и гаргулий согласен не был, они выяснили, кем именно было сделано моё кольцо, благо в магазине эти сведения сохранились, оказалось, что это был известный ювелир, живущий во Франции.

          К операции «Кольцо для Джинни» были подключены члены обеих семей, живущие в Европе. Ювелира разыскали и уговорили сделать копию кольца, на что он сначала не соглашался, поскольку принципиально копий не делал, даже огромные деньги, предложенные за работу, не помогли. «Я художник, а не ремесленник!» – так он обосновал свой отказ. И лишь узнав, где именно было повреждено прежнее кольцо – конечно, без подробностей и имён, – согласился, поскольку та катастрофа потрясла весь мир. Поиски, уговоры и сама работа заняли порядочно времени, в итоге лишь позавчера кольцо было готово, вчера вечером Дэн, как раз собиравшийся в Долину, привёз его сюда, а час назад заглянул к нам и отдал Кристиану. А заодно и бинокль для Арти.

          Я была потрясена, узнав, сколько народа старалось сделать всё возможное, чтобы моё любимое кольцо снова вернулось на мой палец. Слушая мужа, я едва не прослезилась. Как же я обожаю этих замечательных гигантов!

          Наверное, я бы совсем расклеилась, если бы не Арти, подпрыгивающий от нетерпения в ожидании, когда можно будет пойти «на гору». В итоге я сосредоточилась на рагу, глотая его, почти не жуя, и закончила завтрак, а скорее всё же обед, в рекордно-короткое время. Потом взяла Арти на руки, а Кристиан – меня, и мы отправились испытывать бинокль.

          Кристиан не в первый раз бегал со мной на руках, но в этот раз он не бежал в привычном смысле этого слова, а скорее… летел. Отталкивался от земли и летел около сотни футов, потом отталкивался другой ногой и снова летел. При этом скорость его была не очень большой, миль пятьдесят в час, не более, так что мы с Арти могли наслаждаться этим «полётом». И мы наслаждались, повизгивая время от времени, словно на русских горках.

          Таким образом мы добрались до края Долины, не до того, где мы были вчера, а до противоположного, ближайшего к посёлку. Здесь склон поначалу был совсем пологим, покрытым травой и кустарником, но чем выше, тем отвеснее были скалы и реже растительность, хотя, при желании и хорошей физической подготовке, взобраться на самый верх всё равно было можно, даже без всякого альпинистского снаряжения. На других склонах это было бы невозможно.

          Кристиан на самый верх забираться не стал, но всё равно мы оказались очень высоко, и Долина расстилалась перед нами, словно на ладони. Точнее – та её часть, которую я могла увидеть, противоположный край терялся вдалеке, лишь горы, ограничивающие её, были заметны на фоне безоблачного неба. Остановившись на небольшом, относительно пологом участке, Кристиан ссадил нас на землю, посадил Арти на выступающий из травы валун, вручил ему бинокль, и малыш тут же забыл о нашем существовании, с восторгом открывая для себя огромное пространство земли и неба.

          Мы уселись рядом, прямо на траву. Точнее – на траве сидел Кристиан, а я – у него на коленях, и как зачарованная любовалась открывшейся внизу картиной. Даже того, что я могла увидеть, было достаточно, чтобы лишний раз убедиться, какое замечательное это место. И какие замечательные люди здесь живут… ну, пусть не люди, но всё равно – замечательные.

          – Ты знаешь, – прошептала я, потому что громко говорить не хотелось. – Мне кажется, я нашла то самое место, где живёт счастье. Оно поселилось здесь и, я думаю, никогда отсюда не уйдёт. Оно само здесь счастливо, как и все остальные обитатели Долины. Спасибо, что привёз нас сюда.

          – Спасибо, что вы приехали сюда со мной, – так же шёпотом ответил мой муж.

          Какое-то время мы сидели молча, любуясь окрестностями. Арти периодически восклицал что-то восторженное, он уже давно встал с валуна, поскольку ему казалось, что стоя он видит дальше, а потом и вовсе на него забрался. Это не выглядело опасным, так что я не возражала, не хотела дёргать малыша по пустякам. В какой-то момент Арти закричал:

          – Эй, Эрик, я здесь! – видимо, ему казалось, что раз он видит своего друга, то и тот так же легко увидит его.

          А потом всё произошло очень быстро. Арти решил помахать Эрику, но не удержал тяжёлый бинокль одной рукой, попытался подхватить его, потерял равновесие и, забыв, что стоит на валуне, шагнул вперёд.

          Если бы я не сидела у Кристиана на коленях, он бы успел поймать Арти, но на то, чтобы ссадить меня, потребовалось время, потому что, касаясь меня, Кристиан пока не мог действовать молниеносно. Так что он подхватил Арти до того, как тот покатился вниз по склону, но приложиться коленом об землю малыш всё же успел.

          – Би-но-кыль! – прижимая к груди свою драгоценность, взвыл Арти. – Би-но-кыль по-ло-ма-ался?

          – Нет-нет, ты его спас, ты молодец. Бинокль целый, – усаживая мальчика на колени, успокоил его Кристиан. – Ты молодец, крепко его держал. Ну-ка, парень, покажи мне свою коленку.

          На коленке была большая ссадина, кровь тонкой струйкой уже побежала по ноге малыша. Я едва не взвыла, глядя эту картину. Лучше бы я сама десять раз поранилась, чем Арти.

          – Ничего страшного, – успокоил меня Кристиан, видя, как я с ужасом гляжу на тонкую струйку крови, уже почти добежавшую до сползшего в кроссовок голубого носочка. – Сейчас отнесём его к Джеффри, у него куча обезболивающих на все случаи жизни. Скоро Арти уже больно не будет, обещаю.

          – Арти, тебе очень больно? – жалостливо спросила я.

          – А? – малыш поднял голову от тщательно осматриваемого и ощупываемого бинокля и удивлённо на меня посмотрел. – Где боль-но?

          – Коленка, – пояснила я, указав на рану. Арти глянул вниз и… восхитился!

          – Ух ты! Это что? Это по-че-му? – он мазнул пальцем по потёку крови и стал рассматривать и обнюхивать его, потом лизнул. – По-хо-же на… – он задумался, подбирая слова, потом показал жестом: «волшебное лекарство».

          Ну, конечно же, малыш впервые видит кровь не в стакане. Неужели догадается, чем его всё это время поили, прекратив давать «лекарство» лишь пару недель назад?

          – Странная реакция, – Кристиан задумчиво наблюдал за Арти, потом, спохватившись, перевязал коленку мальчика носовым платком. – Может, шок? Или он пытается скрыть от нас, что ему больно? Ладно, в любом случае, ссадину нужно продезинфицировать, так что – в клинику.

          Кристиан снова взял нас на руки и побежал, только на этот раз гораздо быстрее, так, что нам с Арти пришлось прятать лица от ветра. Джеффри уже ждал нас на крыльце клиники, а когда Кристиан остановился, взял у меня из рук Арти.

          – Странно, очень странно, – бормотал он, идя в свой кабинет, мы – следом. – Я не чувствую его боль. Судя по крови на ноге, ссадина немаленькая, плюс ушиб. Но боли нет. Совсем.

          Он промывал, чем-то мазал и бинтовал коленку, и мой братишка наблюдал за его действиями с любопытством, но даже отзвука боли не мелькнуло на его мордашке. Да и Джеффри время от времени поглядывал на мальчика с явным удивлением, словно ожидая, но не получая нужной реакции.

          Что же случилось? Ведь прежде Арти боль чувствовал, это была не первая ссадина в его жизни, и всегда реакция была самая обычная – слёзы, жалобы, в общем, всё как и должно быть. И что же изменилось? Неужели и у Арти появился некий дар? Да нет, такого совпадения быть не может. Одного мутанта на семью более чем достаточно. Так не бывает.

          Я, конечно, рада, что он не чувствует боли, просто это всё так странно…

          Стоп! О чём-то похожем я уже думала. И тоже радовалась, что не чувствую боли, потому что Кристиан бы расстроился… Вот оно! Вот то, что связывает оба этих странных случая нечувствительности к боли! Кристиан!

          Решив проверить свою теорию, я взяла ножницы, которыми Джеффри отрезал бинт, и резко ткнула острым концом в указательный палец. Тут же зашипела от боли, из прокола выступила кровь.

          – Джинни, что ты делаешь? – ахнул Кристина, схватил меня за пострадавшую руку, и, морщась, словно ему самому больно, стал рассматривать уже начавшую затягиваться ранку.

          Боль прекратилась. Совсем! В тот момент, как Кристиан взял меня за руку, словно кто-то щёлкнул выключателем. Была боль – нет боли.

          Я взглянула на Джеффри. Кажется, он тоже всё понял, он же почувствовал, что произошло, когда Кристиан взял меня за руку. Задумчиво посмотрев на младшего брата, он хмыкнул, решительно направился к шкафу, достал с полки скальпель и полоснул себя по ладони.

          – Да что с вами такое? – глядя на Джеффри, как на безумца, ахнул Кристиан. – Что за эпидемия членовредительства?

          – Кристиан, дай мне руку, пожалуйста, – со спокойной улыбкой попросил его брат.

          – Может быть, твоё бо-бо ещё и поцеловать? – насмешливо поинтересовался мой муж, но всё же послушно подошёл и взял Джеффри за руку.

          – Ну, как? – поинтересовалась я?

          – Ты была права, Джинни. Всё именно так и есть. Боль прошла.

          – Вы о чём вообще? – Кристиан непонимающе переводил взгляд с меня на Джеффри и обратно.

          – Кажется, мы только что выяснили, какой дар ты получил при перерождении, Кристиан. 

          Вот мы и узнали, какой дар получил после перерождения Кристиан. Это была последняя тайна этой истории. И последняя глава. Осталось лишь узнать, что произойдёт с нашими героями в ближайшую пару десятилетий - это в эпилоге, - а потом заглянуть чуть дальше, в постскриптуме, и придётся попрощаться с оборотнями, гаргульями, прочими бессмертными и чудесной Долиной. Увы, всё рано или поздно заканчивается. 

          А пока - жду ваших впечатлений на форуме.