Кейт проснулась от какого–то дурного предчувствия, щемящей тоской спеленавшего сердце, и странного ощущения, что она может что–то не успеть. И совсем не вчерашняя неожиданная встреча в ресторане была тому виной. Место в постели рядом пустовало, причем, судя по холоду под ее ладонью, уже довольно давно. Резко сев, она быстро просканировала комнату и едва не разрыдалась от облегчения, увидев на полу толстовку Дэна. Кейтлин невольно улыбнулась, вспомнив, как вчера они быстро и нетерпеливо раздевались, начиная с самого порога, и предметы их одежды все так же небрежно валялись в самых неожиданных местах. Ближе всего к кровати оказалась футболка Дэна, которую она тут же натянула, с наслаждением кутаясь в родной запах и покрываясь румянцем от воспоминаний о том, что они вчера творили.

К моменту их возвращения они оба были уже так возбуждены, что никаких привычных для их общения шуток не было и в помине. Выражение лица Дэниела было почти суровым, а движения немного резковаты. Одежда летела в разные стороны, при том, что их губы ни на миг не хотели разъединяться, даря друг другу далеко не нежные поцелуи. Раздавшийся треск разрываемой ткани, казалось, должен был напугать Кейт, но вместо этого вызвал странное желание запрыгнуть на Дэна, оплетая его всем телом, что она и не преминула сделать, вырвав из его горла громкое рычание. Кровать, находящаяся на расстоянии трех метров, вдруг показалась им слишком далеким объектом, зато стена прихожей была намного ближе и чудо как хороша в качестве гладкого упора для спины…

Кейт внезапно поймала в зеркале совершенно неприличное выражение своего лица. Воспоминания о прошедшей ночи смутили бы кого угодно, а уж ее и вовсе вгоняли в краску и заставляли сердце гулко бухать в груди. И пусть! – подмигнула она сама себе, быстро взъерошив двумя руками волосы, чем привела прическу в еще больший творческий беспорядок, и отправилась на поиски Дэниела. Шума воды слышно не было, поэтому оставалось только одно место, где он мог находиться в пределах ее небольшой квартиры. Почти неслышно выйдя на балкон, Кейт скользнула ладонями по талии мужчины, тяжело опирающегося о перила с сигаретой в руке, и всем телом прижалась к обнаженной спине. Он чуть вздрогнул, но не повернулся, лишь положил свою ладонь на ее руки, переплетенные на его животе, и сделал глубокую затяжку, выдыхая медленно и немного судорожно.

– Я люблю тебя, – тихо произнесла Кейт, нежно прижимаясь губами между его лопаток.

Почему–то эти слова казались чем–то естественным и обязательным в это утро, чем–то, что уже не помещалось внутри и отчаянно рвалось на свободу. И даже если Дэниел не чувствовал того же, она хотела, чтобы он знал. Он с шумом втянул воздух, и спинные мышцы под ее губами будто закаменели. Спустя несколько мучительных секунд он медленно повернулся и молча взял в ладони ее лицо. Может, для понимания дуг друга человечество и придумало множество языков и диалектов, но то, что видела сейчас Кейт в любимых глазах, не требовало слов. «Люблю тебя», – кричали его глаза, хотя с губ не сорвалось не единого звука. Она всем сердцем впитывала этот поток, не смея моргнуть, не смея даже дышать, пока его губы не приблизились к ее, медленно целуя, мягко, нежно, что так разительно контрастировало с его ставшими уже привычными жадными и страстными поцелуями. Удерживая ее в руках, словно хрупкий сосуд, он покрывал невесомыми прикосновениями ее глаза, щеки, скулы, скользя по шее и плечам, опьяняющей нежностью превращая ее тело в нечто невесомое, парящее, но горящее изнутри. И было так естественно прижиматься к мужской груди, когда сильные руки несли ее обратно в кровать, неспешно избавляли от немногочисленной одежды, отдавая дань восхищения каждому сантиметру кожи, боготворя и поклоняясь ей, отдавая всего себя без остатка.

Не успевая приходить в себя, Кейт вновь и вновь проваливалась в удовольствие, купаясь в ощущениях, наслаждаясь ими, но где–то на задворках сознания все громче и навязчивее звучала мысль, что Дэн прощается с ней…

– Ты уезжаешь, – прошептала она, не спрашивая, а просто констатируя очевидное.

Кейт лежала на широкой груди, всем телом оплетая Дэниела, слушая, как гулко бьется его сердце.

– Да, – тихо, но твердо.

– Почему?

– Есть проблема. Келли звонила – это тренер Джастина. С ним что-то не так.

– В каком смысле не так?

– Она не объяснила, но была очень встревожена. Сказала только, что у них произошел какой-то странный разговор. Я чувствую, что… Черт, Келли никогда раньше не звонила! Понимаешь, мне кажется, что когда я не рядом, с ним может что-то случиться. И я до жути, до онемения в пальцах боюсь этого…

– Когда вернешься?

– Пока не знаю.

– Но ты же вернешься, правда? – вывернулась она из его объятий и села к нему лицом, подтянув простынь повыше.

– Конечно я вернусь, Кейт, – он так и не поднял глаз. – Сразу, как только смогу. Но сейчас должен уехать, прости.

 – Ты обещал мне быть рядом…

– Фрэнк уладит твою проблему, я обещаю. Они с Крэйгом прилетят завтра, я договорился.

– При чем здесь Фрэнк и моя проблема? Объясни мне, прошу!

– Сейчас я должен быть с братом. Я, знаю, что нужен ему…

– Мне ты тоже нужен! – Кейтлин понимала, что звучит несколько истерично, но ничего не могла сделать ни со своим голосом, ни с желанием мертвой хваткой вцепиться в него, чтобы никуда не выпускать. – Он же взрослый человек, Дэн, хоть и в инвалидном кресле. Почему ты срываешься с места по первому звонку, будто он и дня без тебя прожить не может? Я правда не понимаю, почему ты считаешь себя обязанным делать это?

– Потому что я усадил его в это кресло, Кейт! Именно я виноват в том, что красивый здоровый парень превратился в калеку! Только я и мой эгоизм несем за это ответственность, и ничто не может изменить этого и искупить моей вины. 

– В каком смысле ты усадил? – растеряно захлопала она глазами.

– В самом прямом. Мне обязательно надо было выпендриться перед друзьями, в результате чего мой мотоцикл в клочья разорвал ноги брата. Он был всего лишь шестнадцатилетним мальчишкой, а я был взрослым и должен был думать о последствиях. Я сам мог погибнуть, оставив мать один на один с нашими материальными проблемами, но разве это было важно, когда толпа радостно улюлюкала, а девчонки восхищенно пищали? Тысячи раз я мысленно прокручивал этот момент и тысячи раз понимал, каким долбаным идиотом был. Всего этого могло бы не произойти. И если бы была такая возможность, я все изменил бы и, не задумываясь, с радостью поменялся с Джасом местами.

«В жизни Дэна слишком много ремней, которыми он себя стянул без права на освобождение… но может тебе удастся вытащить его из вериг мученика», – всплыли в сознании девушки слова Фрэнка, смысл которых наконец становился понятен.

– В жизни всякое случается, Дэниел, – Кейт придвинулась ближе и взяла его руку в свою ладонь, прижав к своей щеке. – Люди заболевают, попадают в аварии, даже умирают. Тебе не приходило в голову, что так и должно было случиться? Каждый из нас приходит в этот мир, чтобы получить свои уроки, что-то испытать, что-то понять.

– Я все время думаю об этом, но…

– Но это не значит, что твоя жизнь закончилась в тот момент, когда ты совершил ошибку, будучи совсем молодым. Это была случайность. Прими это и живи дальше. Ты сделал для своего брата намного больше, чем сделал бы любой человек на твоем месте. Я не призываю тебя перестать заботиться о нем, но перестань хоронить себя заживо. Не думаю, что это позволяет тебе чувствовать себя лучше, и уж точно это не то, чего на самом деле хочет Джастин.

– Джастин всего лишь хочет быть здоровым и счастливым, Кейт.  И нет ничего, что я не отдал бы за то, чтобы его желание стало реальностью.

– Даже…  меня?

– Малыш, пожалуйста, – закрыл он глаза, будто испытывая боль.

– Просто ответь мне, прошу. Я понимаю, что ты многое запретил себе, запретил иметь нормальные отношения, запретил чувствовать. Но я люблю тебя, слышишь? Открой глаза, Дэн, посмотри на меня! Я. Тебя. Люблю. Что ты будешь делать с этим? Просто выбросишь, как ненужный хлам, потому что в твоей жизни, наполненной виной и заботой о брате, нет места для меня и моей любви?

– Чего ты хочешь от меня, Кейт? – устало выдохнул он.

– Я хочу, чтобы ты разжал этот кулак, – прикоснулась она ладонью к татуировке на груди. – Не для меня. Сделай это для себя. Перестань наконец сжимать свое сердце, дай ему биться.

«Оно давно уже лежит на ладони, малыш. Оно твое!», – хотелось крикнуть ему, но вместо этого он сцепил зубы и, спустив ноги с кровати, быстро натянул джинсы.

Словно в оцепенении Кейт наблюдала, как он одевается, один за одним находя предметы своей одежды. В ее сердце медленно и мучительно впивались острые ледяные когти страха и боли, не давая сдвинуться с места и рассыпая вокруг пепел сгорающей на глазах надежды. Старательно избегая встречи их взглядов, Дэниел взял со стола свой телефон и ключи от машины.

– Прости. Я… очень сожалею, – тихо произнес он, наклонившись и легко коснувшись губами ее губ. – Позвоню.

Она не слышала звука закрывающейся двери, но этого и не было нужно. Кейт знала, что его больше нет рядом, потому что вновь ощущала ту почти вакуумную пустоту, что высасывала из нее жизненную энергию, только сейчас воронка в ее груди расширялась столь стремительно, что казалось, сделай она хоть одно движение – просто разлетится, рассыпавшись мелким песком.

~ _* ~ _* ~ _* ~ _* ~ _* ~ _* ~

            Томасу Снукеру повезло. Он осознал это, едва дверь кабинета закрылась за двумя громилами, от одного вида которых он едва не наделал в штаны. Это наверняка были федералы. Нет, ну у кого еще могут быть такие лица, такие костюмы и такая возможность добираться до нужной информации. Они даже не напрягались, спокойно, даже чуть скучая, изложили факты, о которых знал только он, причем некоторые из них он предпочел бы забыть навсегда. Хорошо хоть их больше интересовал Адам, чем он сам. Дюпон, конечно, старый приятель, с которым немало пережито еще со школьных времен, но своя шкура, как известно, дороже. И уж если выбирать между дружбой и возможностью оказаться за решеткой, то выбор точно падет не на дружбу. И потом, они не требовали с него никаких письменных показаний, им нужна была только информация, хотя, казалось, этого добра у них больше, чем надобно. Ну да, он сдал Дюпона, что такого-то? Зато Адам никогда не узнает этого.

Быстро нажав кнопку селектора, Снукер вызвал руководителя службы охраны, поинтересовавшись как представились «гости» при входе. Быстро явившийся безопасник сообщил, что никого, подходящего под описание, через ресепшн не проходило. Точно федералы. Кто еще, при такой внешности, мог незамеченным проникнуть в здание, не оставив никаких следов? Пожалуй, надо свалить на недельку-другую из страны. На всякий случай, пока все уляжется. Можно съездить на острова, нервы подлечить – вон как руки трясутся, да и мочевой пузырь едва не подвел. Главное, чтобы отец не заартачился.

Несколько часов спустя Фрэнк Брайт сидел в терминале аэропорта в ожидании своего рейса в Нью-Йорк, снова и снова набирая номер Дэниела, который, по ощущениям, забыл свой гаджет бог знает где. Наконец в трубке щелкнуло и раздался мрачный, как туча, голос.

– Говори, Фрэнк.

– А как насчет «здравствуй, Фрэнк», «спасибо, Фрэнк, за то, что почти сутки не спал, решая проблемы моей девушки»?

– Привет. Спасибо. Рассказывай.

– Офигеть, какой ты сегодня ласковый.

– Брайт!

– Ладно-ладно, – примирительно пробормотал он. – Ну и история получилась, скажу я тебе. Хорошо, что мы надавили сначала на Снукера. Он, как ты и говорил, оказался сыкливым хорьком, задрожавшим с первых же минут и начав сливать нам информацию, о которой мы даже и не мечтали. Крэйг конечно профи, не зря столько лет в органах проработал, расколол придурка на раз-два. Твои подозрения насчет Дюпона подтвердились на сто процентов – очень непростой и опасный тип. С ним напрямую действовать нельзя, быстро замел бы все следы.

– Так вы не разговаривали с ним?

– Не было необходимости. Короче, благодаря Снукеру, нашли мы его уязвимое место. 

– Это связано с промышленным шпионажем?

– Не-а. Сдается мне, не было вообще никакого взлома. Это был всего лишь способ напугать Кейт или вынудить ее сделать что-то против ее воли.

– Что? О чем ты, черт возьми, говоришь? Можешь выражаться яснее?

– Так ты же мне не даешь ничего сказать.

– Слушаю тебя, – чувствовалось, что удержание эмоций в узде давалось Дэну нелегко.

– Так вот. Этого достопочтенного джентльмена в определенных кругах знают как дельца по кличке Тарантул.

– Звучит как прозвище наркобарона.

– Мимо, мой гениальный друг. Он всего лишь сводник, хорошо зарабатывающих на сексуальных странностях граждан. Находит каждому извращенцу возможность наяву осуществить свою фантазию, отвалив немалую сумму посреднику. Вроде сутенерства, но очень специфичного.

– И как он умудрялся совмещать свою официальную и неофициальную жизнь?

– Да очень просто. Волшебное слово «Интернет». Хорошее знание компьютерных технологий и человеческой психологии, как снежный ком разрастающаяся клиентская база, и никаких личных контактов. Кроме того, это ему, похоже, очень нравилось. Типа любимого хобби.

– Хорошо, а как это связано с историей Кейт и этим чертовым взломом?

– А никак. Скорее всего, Дюпон решил подставить ее по просьбе Снукера, исключительно по дружбе.

– Порой жалею, что не заставил этого слизняка давиться собственным кадыком еще при первой нашей встрече на выставке. Глядишь, и проблем было бы меньше, и девочке не пришлось бы так переживать.

– Кстати, насчет девочки. Что там у вас произошло?

– Фрэнк, хватит скакать из стороны в сторону, как блоха на сковороде. Объясни, нафига вам вся эта хрень с тарантулами – предводителями извращенцев.

– Я же тебе сказал, мы просто искали слабо место, а наткнулись на «подарок» для полиции. Крэйг уже вовсю работает с данным делом, подключив своих ребят, так что скоро мудаку будет не до запугивания бедных женщин.

– А что такого страшного он совершил? Ну, сводил он вместе людей со странностями, и что такого? Мне кажется, в интернете этого добра пруд пруди.

– Несомненно. Только полиция уже давно пыталась выйти на след Тарантула, потому что в несколько его успешных «союзов» были вовлечены несовершеннолетние, причем некоторые из них даже против собственной воли.

– Изнасилование что ли?

– В том числе. Короче, что я тебе рассказываю? Дело заварилось, очень скоро будет получен ордер, и придурок благополучно отправится за решетку, не подозревая почему так произошло.

– Слушай, а вдруг этот Дюпон вообще не причем?

– В смысле? – не врубился Брайт.

– Нет, он конечно гад и извращенец, но если взлом был на самом деле, то это мог сделать кто угодно. А Кейт просто оказалась не в то время и не в том месте.

– Как-то слабо мне в это верится, брат. Но если это так, то придется снова ее спасать. Хотя, возможно, с этим местом работы ей тогда придется распрощаться.

–  Вот черт. А где сейчас Снукер?

– Этот гаденыш, по ходу, уже смылся куда-то, обмочив штанишки. Хотя ему как раз предъявить будет особо нечего, но, по-моему, он не будет рыпаться, рыльце-то в пушку и нервишки слабоваты. Я предупредил Кейт, что если он только появится в радиусе километра, то…

– Ты видел Кейт?

– Да. И у меня есть, что сказать тебе по этому поводу, друг.

– Как она?

– А ты как думаешь?

– Давай при встрече, ладно? – тяжело выдохнул Дэниел. – Боюсь, сейчас мне этого не потянуть.

– Кстати, что там за очередная фигня с Джастином?

– В этот раз все более чем серьезно, Фрэнк. И это не телефонный разговор.

– О’кей, тогда до встречи.

Положительно, братья Палмеры в последнее время испытывали терпение Брайта, стирая остатки спокойствия и вызывая стойкое желание накостылять обоим. Ладно Дэн, с его патологической склонностью к самобичеванию, к которой Фрэнк привык и почти смирился, но вот Джастин нет-нет, да и рисковал невзначай наткнуться на его кулак. Стереотип, что инвалидов бить нехорошо и все такое, все меньше работал. Если бы коэффициент его интеллекта стремился к нулю, было бы понятно почему он так себя ведет, но Джас далеко не был дураком, да и подонком в общем-то не был, но все это не мешало ему превращать жизнь окружающих в ад. С этим определенно надо было что-то делать, но вот что и как, аналитически заточенный мозг Брайта никак не мог решить.

Он уже садился в такси, только что приземлившись, и собирался отправиться домой, имея настоятельную необходимость проспать по меньшей мере часов двенадцать, когда звонок Дэна разрушил его сладкие мечты об отдыхе.

– Фрэнк, ты уже в Нью-Йорке?

– Нет, я улетел на Гавайи и ближайшие пару дней буду вне зоны доступа.

– Жду тебя через полчаса.

– А не пошел бы ты! Я сутки не спал и устал, как собака.

– Пожалуйста, это важно.

– Ладно, еду, – буркнул Брайт, уловив в голосе друга настоящие панические нотки.

Спустя сорок минут его такси затормозило у дома Палмеров, благополучно миновав нью-йоркские пробки. Дэн мрачно встретил его на пороге, протянув вместо приветствия руку, и быстро развернулся в сторону гостиной. Фрэнку ничего не оставалось, как следовать за ним, даже не пытаясь выстраивать теории, что стряслось на этот раз.

– Ну, – проявил он нетерпение, принимая из рук друга стакан с виски.

– Джастин в больнице. Пытался покончить с собой.

– Что? Как?

– Наглотался каких-то таблеток.

– Твою же мать! Как он сейчас?

– В порядке. Экономка вовремя вызвала скорую, поэтому быстро откачали.

– Он в сознании?

– Спит. Я просидел с ним несколько часов, но врач сказал, что мне находиться там сейчас нет никакого смысла, так как в ближайшие сутки он вряд ли проснется.

– Прогнозы?

– Врачи говорят, что сейчас жизни ничего не угрожает, промыли его основательно.

– Журналюги еще не пронюхали?

– Вроде нет. И с лечащим врачом я договорился насчет конфиденциальности и возможности не отправлять данные в полицию.

– Дорого обошлось?

– Да неважно. Не хочу, чтобы хоть одна сволочь допекала его вопросами, и неважно, будут ли это журналисты или следователи… Черт, Фрэнк, меня просто рвет на части! Зачем я уехал?

– Затем, что хотел! И Кейт нуждалась в тебе.

– Я сделал все только хуже. Теперь и она испытывает боль, и Джасу пришлось пройти через все это дерьмо.

– Ты не мог предположить, что младшему придет в голову сыпать в себя таблетки горстями.

– Келли звонила мне, говорила, что он ведет себя странно, сильно подавлен, психует.

– И что с того? Это его нормальное состояние основную часть времени.

– Не скажи. После разговора с ней я просто места себе найти не мог, знал, что нужно немедленно ехать.

– Почему же не сделал этого?

– Хотел еще хоть немного побыть с Кейт… Хотя бы чуть-чуть... Ты не представляешь, Фрэнк, впервые за столько лет я был полностью и безгранично счастлив… это было так… так… я просто не думал, что такое может случиться со мной.

– Почему?

– Не знаю. Может потому, что даже мысли не допускал, что достоин этого, что кто-то может стать для меня таким родным и близким. Будто она просто часть меня.

– Звучит так, словно все серьезно.

– Я люблю ее, Фрэнк… И не надо на меня так смотреть! Я в состоянии вытащить голову из задницы и посмотреть правде в глаза.

– Да ну? Именно поэтому на девочке лица не было, когда я к ней пришел?

– О, господи, я не хотел этого…  Одно дело мучиться самому, и совсем другое – когда боль испытывает она.

– Что ты ей сказал?

– Ничего. Просто ушел.

– Тогда понятно, почему она боится, что видела тебя последний раз.

–  Я… не могу этого исключить.

– Да ты сбрендил, не иначе.

– Возможно. Но в тот момент, когда я купался в счастье, младший братишка оказался несчастным настолько, что решил свести счеты с жизнью. Ну, не шутка ли судьбы? А может, напоминание мне о том, в чем я поклялся самому себе?

– Хватит уже, Дэн! Твой младший братишка давно вышагнул из памперсов. В его голове все что угодно могло созреть, и, вероятнее всего, ты вообще не имеешь к этому отношения.

– Но что-то же заставило его пойти на такой шаг.

– Давай отложим этот разговор до того момента, когда хоть что-то прояснится, а сейчас постарайся поспать.

– Я попробую, Фрэнк. Спасибо, что заехал. И… за все остальное спасибо.

–  Ты конечно сукин сын, но еще и мой лучший друг. А зачем же тогда нужны друзья?

~ _* ~ _* ~ _* ~ _* ~ _* ~ _* ~

Джастин Палмер с трудом разлепил глаза и, обведя взглядом непривычную обстановку, попытался определить, где находится. Это однозначно больница. Несмотря на почти домашнюю обстановку вип-палаты, куча приборов жизнеобеспечения и контроля выдавали его местоположение. Он перевел взгляд на часы на стене – половина восьмого. Утро? Вечер? Плотные жалюзи, надежно закрывающие окно, не давали никакой информации на этот счет. Сколько он уже здесь? И почему? Сделав волевое усилие для снятия морока с будто подернутого дымкой сознания, он начал улавливать смутные обрывки воспоминаний, очень быстро перерастающие в поток мыслей и чувств, беспощадно обрушивающийся и нещадно хлещущий наотмашь.

Он вспомнил, как дрожала рука, держащая горсть таблеток снотворного. Вспомнил свой страх, даже ужас. Но также вспомнил и чувство, все же заставившее всыпать все до одного драже в рот, залпом запив водой: еще немного и он уснет, окажется там, где не будет этой боли, где мысли не будут днем и ночью выедать кислотой мозг. Сколько можно мириться с прискорбным фактом самого своего существования? В чем смысл того, что он живет, ничего не делая и никому не принося радости? В чем смысл того, что он живет без устремлений и надежды на личное счастье? Разговор с Келли лишь подтвердил это. Разве можно назвать жизнью то жалкое существование, что он влачит, сидя в своем инвалидном кресле? Да даже если бы он решил, в конце концов, встать с кресла, все стало бы только хуже...

В своих самых счастливых снах он бегал… Бегал, просто несясь по улице, подставляя лицо ветру, упруго отталкиваясь ногами от земли – тело помнило это чувство, за десять с лишним лет не забыло каково это – просто бежать быстро и легко, до тяжести в мышцах, до едва ощутимого жжения в легких...

Он мечтал посмотреть на мир и людей с высоты своего роста. Странное желание, которое вряд ли кому было понятно. Бог дал ему высокий рост, но какое это имело значение, если он сидел в инвалидном кресле, а его глаза чаще всего находились на уровне ремня мужчин и, максимум, на уровне груди женщин. Только оказываясь с женщиной в постели, он мог почувствовать, насколько выше ее, сильнее, хотя бы ненадолго забываясь и стирая из памяти то, кто он на самом деле. Но даже самый бурный сексуальный марафон он, не задумываясь, променял бы на пару минут, где была бы возможность свободной походкой подойти к любимой женщине, мягко притянув ее к себе и, склонив голову, коснуться губами волос, почувствовав ее дыхание на своей груди. Глупые, глупые мечты…

Он никогда, даже в самые тяжелые свои минуты не винил брата за то, что случилось много лет назад, и уж тем более не держал на него зла. Просто несчастный случай подставил его ноги под летящий ракетой мотоцикл. А вот на злосчастную судьбу он еще как был зол! К этой суке у него имелось огромная куча претензий!

Ну что ж, судя по тому, что он в больнице, а не на глубине двух метров под землей, маневр с возможностью поквитаться с этой жизнью оказался неудачным. Прислушавшись к себе, он вдруг понял, что, пожалуй, даже рад этому. Как ни странно, хотелось жить. Очень. И, что казалось совсем уж странным, внутри поднимался довольно серьезный протест, смешанный с почти зудящим азартом. Хера с два он смирится! Только ничьей помощи он больше принимать не будет. И Ден, и Фрэнк, и Келли изо всех сил старались что-то делать для него, но их старания не имели значения, потому что он совсем не хотел этой помощи  – он только что вдруг ясно и отчетливо это понял. Он больше не будет ни от кого ничего ждать. Он все сделает сам!

А сейчас было бы самое время появиться медсестре, потому что ему очень хотелось в туалет и есть.