Свет в просторной мастерской был приглушен повсюду, кроме того места, где непосредственно располагалось натянутое на подрамник полотно со стоящим рядом высоким перепачканным столиком для красок и разного калибра кистей. Он любил работать именно так, в пучке света, словно отрезавшего его от всего мира, оставляя наедине с картиной, которая рождалась под его профессиональной рукой, постепенно из непонятного наброска становясь объемной, глубокой, передающей то чувство, что породило сюжет. Он давно миновал ту стадию, когда думал о технике. Ему не надо было вспоминать под каким углом наносить очередной мазок, как профессиональному пианисту не нужно было вспоминать какой именно палец ставить на ту или иную клавишу. Картину создает не рука художника, ее создает сам художник, его разум, его сердце…

Тут не было окон, однако проблем с доступом воздуха не возникало, так как система вентиляции и кондиционирования в цокольном этаже создавала идеальные условия для полотен и самого художника, но он даже примерно не мог сказать который сейчас час… день сейчас или ночь… да что там, он вряд ли мог бы назвать сегодняшнюю дату. Он работал и курил, опять работал, иногда просто подолгу сидя перед полотном на полу, скрестив ноги и вглядываясь вглубь написанного, видя в нем то, чему только предстояло появиться на холсте. Иногда он просто вырубался на узкой кушетке, стоящей неподалеку, забываясь беспокойным сном, а потом все повторялось сначала – краски, сигарета, пол, кушетка…

Грохот раздавался все сильнее, неприятными рывками вытягивая из тяжелого сна. 

– Дэн, открой дверь или я вышибу ее сам!

Дэниел кое-как разлепил глаза, пытаясь определить источник шума и его причину. Все тело страшно ломило и никак не хотело подчиняться командам мозга.

– Палмер, мать твою, я не шучу ни разу!

Сомнений не оставалось, Фрэнклин Брайт колотил в дверь мастерской своими пудовыми кулаками и, можно к гадалке не ходить, легко выбьет ее из косяка, если ему не открыть.

– Я иду, подожди, – прохрипел Дэн, скатываясь с кушетки, понимая, что даже голос перестал его слушаться, горло с трудом выпускало слова, больше смахивающие на воронье карканье. – По какому поводу погром, Фрэнк?

Брайт ворвался, наконец, в студию и начал наматывать круги внутри, как делал всегда, пребывая в сильном волнении или раздражении.

– Дэн, ты охренел совсем? – начал орать Фрэнк, наблюдая, как Палмер не спеша передвигается по студии и периодически отхлебывает из бутылки воду, заглядывая под куски ткани и бумаги для набросков, явно в поисках чего-то. Найдя смятую пачку, он выудил из нее последнюю, чудом сохранившуюся сигарету и, не с первого раза подкурив, сделал глубокую затяжку. Лишь выпустив длинную струю дыма, он присел на бетонный выступ стены и спокойно поднял глаза на друга.

– Рассказывай, в чем я на этот раз провинился?

– Ты себя вообще видел?

– Тут нет зеркал.

– И слава Богу! Зрелище не для слабонервных. Какого хера здесь происходит?

– Я работаю. А что?

– Давно?

– Ну… пару дней… наверное.

– Джастин сказал, что ты уже шесть дней отсюда не выходишь, а до этого выбирался один раз, что-то пожевал, спросил у него «как дела?» и, даже не потрудившись выслушать ответ, отправился обратно.

– С Джасом что-то не так? – встревоженно вскинул голову Дэн.

– Все в порядке с Джасом! Что-то не так с тобой!

– А что со мной не так?

– Диалог из фильма «Тупой и еще тупее», – закатил глаза Фрэнк и, прервав свое хаотичное движение по комнате, остановился возле друга. – Если ты так волнуешься за Джастина, то мог хотя бы ради него периодически выныривать из мастерской, чтобы у него не возникало мыслей, что здесь уже покоится с миром твоя засушенная мумия. Ты же знаешь, что сюда не проведен подъемник, а обслуживающему персоналу в мастерскую вход строжайше запрещен.

– Если бы я был нужен брату, он бы позвонил.

– Куда? Твой телефон уже давно отключен!

– Да? – удивленно пробормотал мужчина, рассеянно поискав глазами забытый гаджет. – Наверное, зарядить забыл.

Брайт тяжело вздохнул и уселся на край кушетки, брезгливо сдвинув в сторону видавший виды плед. 

– Про то, когда ты последний раз мылся, я не спрашиваю, об этом красноречиво говорят твои волосы и твой запах, но хотя бы когда ты последний раз ел помнишь?

Лоб Дэниела прорезали глубокие морщины, отражающие серьезный мыслительный процесс. Он рассеянно почесал грудь и, видимо отчаявшись что-то вспомнить, пожал плечами.

– Понятно. Поднимай свой зад и тащи его в душ. Через полчаса встретимся в кухне.

– Иди в задницу, Фрэнк! Если не нравится мой запах, не нюхай! А я пока еще не закончил…

– Не испытывай мое терпение, Палмер. Ты хоть и здоровый, как буйвол, но не жрал почти неделю, плюс травил себя лошадиными дозами никотина, поэтому физическое преимущество на моей стороне. И я тебя доставлю наверх, понял?

– Понял, – буркнул Дэниел, – поднимая с пола ткань и набрасывая ее на подрамник.

– А ну погоди, – остановил его руку друг, разглядывая недописанную картину. – Мать твою…   Охренеть – не встать…

– Говоришь языком истинного ценителя искусства, – хмыкнул Дэн.

– Это та девушка из Бостона, да?

– Не помню, чтобы рассказывал тебе о ней.

– Дождешься от тебя, – закатил глаза Брайт. – Но, слава Богу, я умею складывать два плюс два.

– Поздравляю, умник.

– Спасибо. Так это она?

– Да.

– Ты влип, Дэн, знаешь об этом?

– Что?

– Втрескался, говорю, по самые помидоры.

– Пошел ты, – беззлобно обронил тот.

– Ага, слыхали уже. Но любой, кто увидит это, скажет тебе то же самое. Всех посылать будешь? А еще скажи-ка мне вот что: как мы сможем выставлять эту картину под именем Джастина? Если она или кто-нибудь, знающий эту девушку, увидит ее, то ни за что не поверит, что она ничего не значит для художника. Но они ведь даже не знакомы.

– Они виделись на выставке.

– Значит я один не удостоился чести быть представленным? Ну, спасибо тебе, друг.

– Это все неважно, – все же задернул тканью картину Дэн, не очень вежливо оттесняя друга в сторону. – Мы больше никогда не увидимся. А картина останется здесь. Навсегда.

– Себя тоже здесь похоронишь? Тихонечко так замуруешь в склепе, самозабвенно посыпая голову пеплом?

– Знаешь, Фрэнк, я вдруг действительно захотел в душ. И поесть. А еще поспать на нормальной кровати часов двадцать.

– Ладно, Дэн, – хлопнул он его по плечу, подталкивая в сторону двери. – Поговорим потом, когда ты не будешь похож на усталого и голодного бомжа и уже не будешь вызывать во мне столь острого чувства жалости.

Час спустя трое мужчин с аппетитом поглощали на кухне лазанью, причем Дэниел жадно забрасывал в рот огромные куски уже второй внушительной порции.

– Ты похож на голодного бездомного, – усмехнулся Джастин, аккуратно орудующий ножом и вилкой.

– Спасибо, мне уже сообщили, – пробубнил Дэн с набитым ртом. – А хорошие новости есть?

– А как же! Ты уже не воняешь!

Фрэнк и Джастин дружно заржали, за что оба словили тычка от Палмера-старшего.

– Что там Янки*? – повернулся он к другу.

– Сегодня вечером играют в прямом эфире с «Техас Рейнджерс».

– Да ладно? Валим в спорт-бар?

– Ты же собирался проспать сутки?

– Успею еще. Мозги надо проветрить, – буркнул Дэн и залпом опрокинул в себя остатки колы в стакане. – Джас, ты с нами?

– Ну нет, у меня есть занятие поинтереснее накачивания пивом в компании кучи потных мужиков, – загадочно улыбнулся Джастин.

– Господи, брат, и где ты берешь всех этих цыпочек?

– Во время публичных мероприятий в моих карманах полно визиток, Дэн. А уж производить впечатление я умею.

– Не сомневаюсь. Ладно, отрывайся, братишка, – хлопнул его по плечу брат, вставая из-за стола. – Только с алкоголем полегче, ладно?

– Вот только не надо меня лечить, окей? – ощетинился Джас, выкатывая кресло из кухни.

В спорт-баре сегодня было относительно спокойно, по крайней мере, пока еще можно было выбрать удобное место у главного экрана, в шаговой доступности от бара и не на проходе, что всегда доставало Дэниела сверх меры – мужчины-болельщики то и дело с криками вскакивали со своих мест, не особо заботясь о безопасности ног окружающих и целостности посуды на их столах. Дэн и сам порой бывал не сдержан в своих эмоциях, а, учитывая его немалые габариты, это часто заканчивалось опрокинутыми кружками, отдавленными ногами, а порой и мордобоем. Даже Фрэнк в период просмотра важных матчей сбрасывал свой гламурный пиджак, позволяя себе закатать рукава рубашки и горланя наравне с небритыми парнями в драных джинсах и футболках.

Дэниел твердо намеревался сегодня хоть ненадолго очистить мозг от мыслей о Кейт, и если для этого потребуется надраться алкоголем или выпустить пар в доброй драке – он будет только за.

Матч был уже на середине, а он все никак не мог расслабиться. Фрэнк внимательно следил за ходом матча, чуть подавшись вперед и периодически матерясь, посылая на головы техасских рейнджеров всяческие напасти. Дэн поймал себя на мысли, что больше с легкой завистью смотрит на вопящего вместе со всеми друга, чем на передвижения игроков по полю. Черт, ну что с ним не так? Почему даже столь любимое раньше времяпрепровождение не доставляет радости? И что не так с алкоголем в его стакане? Почему он до сих пор чувствует себя натянутым, как тетива, несмотря на изрядное количество выпитого?

– Я смотрю, ты скучаешь? – почти мурлыкающий голос у него над ухом заставил задрать голову вверх.

Блондинка. Голубоглазая. То, что доктор прописал. Никаких тебе теплых шоколадных глаз и водопада каштановых волос. 

– Уже нет, – оскалился Дэниел, злорадно почувствовав, что тело проявило инициативу. – Работаешь здесь?

– Да, в баре, – облизнулась девушка, кокетливо перекидывая назад светлые пряди и плотоядным взглядом скользя по его груди, – но моя смена только что закончилась.

Оглядев зал, где толпа довольно улюлюкала, радуюсь очередному удачному броску команды, Дэн с тоской понял, что драки сегодня ждать не приходится, а значит придется искать другие пути сброса пара. Убедившись, что Фрэнк краем глаза привычно следит за ним, наклонился и негромко бросил: «Не уходи без меня», – и соскользнул со стула, шагнув незнакомке навстречу.

–  Пошли.

Пять минут спустя девушка уже сидела на высоком столе, широко разведя ноги, за закрытой дверью маленькой подсобки бара, а Дэн яростно вколачивался в нее, закинув женские бедра на свои предплечья. Едва ли не первый раз в жизни Дэниел даже не подумал о прелюдии, но блондинка, судя по всему, не особо в ней и нуждалась и уже откинула голову назад, сопровождая каждый толчок слабым всхлипом. В какой-то момент она потянулась к нему за поцелуем, но он мягко отвернулся под предлогом поудобнее передвинуть ее к краю стола. Несколько минут ритмичных движений, очень быстро набирающих темп, и мужчина кончил, краем сознания облегченно понимая, что девушку оргазм накрыл секундой раньше него. Ну, хоть это хорошо.

Стаскивая и завязывая в узел презерватив, он удрученно спрашивал себя как такое может быть: оргазм есть, а удовольствия нет. И это изматывающее ощущение пустоты от потери чего-то важного никуда не делось. Больше того, к нему добавилось тошнотворное чувство брезгливости к самому себе. Вот черт!

Зайдя в туалет, Дэн несколько раз плеснул на лицо холодной воды, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Клочок бумаги с нацарапанным женской рукой номером телефона и маленькой припиской «Лиззи» без сожаления полетел в мусорное ведро вместе с использованным презервативом.

К моменту его возвращения в большой зал матч уже закончился с разгромным счетом для «Техас Рейнджерс», и болельщики «Нью-Йорк Янкиз» счастливо хлопали друг друга по спине, громко выражая свою радость и не забывая вливать в себя алкоголь за победу. Фрэнк спокойно потягивал пиво за их столиком, но, заметив хмурое выражение на лице вернувшегося друга, криво усмехнулся:

– Не помогло?

– Нет! – рявкнул Дэн.

– Я бы удивился, если бы да.

– Заткнись! Или хочешь нарваться?

– Мне очень дорог этот костюм.

– Как и сотня других в твоем пижонском гардеробе.

– В самую точку, брат.

– Давай свалим отсюда, Фрэнк. Мне нужен воздух.

– Почему у меня ощущение, что твой воздух очень далеко отсюда?

_______________________________________________

* Бейсбольная команда «Нью-Йорк Янкиз»