Часть 1

«Бывает,  проснёшься как птица, и хочется петь и творить, но к завтраку это проходит» у меня прошло раньше завтрака, где-то между моментом, когда я в мечтах убила свой будильник, оравший: «Ай лав ю бейби», и открыла глаза.

Пробежавшись взглядам по светлым обоям в мелкий цветочек, посмотрев на календарь, я испытала одно единственное желание – уснуть, а проснуться дней через пять, а лучше восемь. Одиннадцатое февраля – день встречи с редактором, о чём мне вчера любезно напомнили три раза при помощи СМС-уведомления, два раза – на электронную почту, и один раз – позвонив.

Стряхнув с пододеяльника кота – наглого рыжего, толстого и неповоротливого, – с завистью посмотрев, как грациозно эта тушка из шерсти запрыгнула на кровать и бесцеремонно улеглась между подушек, я отправилась в ванную…

Ванная комната любой девушки скорей напоминает реставрационную мастерскую. Моя – не исключение. На полках вдоль светлого кафеля гордо красовались жидкости на любой случай жизни, цвета и состояния волос. Шампунь для окрашенных волос – на случай, если покрашу волосы. Шампунь для светлых волос – если окрашусь в блондинку, шампунь для волос жирных у корней и сухих на кончиках и ровно наоборот. Потому что ни одна девушка не может точно предположить, какие именно будут кончики её волос завтра.

Сложнее дело обстояло с гелями для душа, которые делятся не только по функциональности – с эффектом скраба, с водорослями для упругости кожи, смягчающий и даже расслабляющий, – но и по ароматам, коих множество. А так же баночки со скрабом. Скраб – это самая важная и объёмная часть любой реставрационной. Скрабы бывают разной консистенции, для разных частей тела. Есть скраб для лица и просто «для тела», есть для рук и отдельно для локтей, нельзя обойти вниманием пятую точку, поэтому и для неё тоже полагается отдельный скраб. Ну, и молочко для тела…

Уверена, с любым среднестатистическим мужчиной может случиться паническая атака при виде всего этого изобилия. Во всяком случае, мой кот с завидной регулярностью демонстрировал подобное, и мне ни разу не удалось его даже занести в ванную комнату, не то что заставить принять душ. Жаль, уверена, он бы оценил скраб для пяток с запахом мяты и малины.

Итак, отскрабленная в нужных местах нужными скрабами, с уложенными волосами, источающими аромат шампуня и духов, в красивом нижнем белье под деловым костюмом, я отправилась к руководству. В любом деле нижнее белье и духи – это половина успеха женщины, так говорит моя сестра, а она весьма успешная женщина, так что у меня нет причин ей не верить.

- Там? – спросила я сотрудников, показывая глазами на дверь кабинета, стоя в сапогах на невообразимом каблуке, поправляя узкую юбку.

- Угу.

- Гавр, - улыбнулась, входя в кабинет, глядя на невысокого, а на таких каблуках как у меня, даже низкого мужчину. Лысого, как коленка, и с розовым лицом, как его рубашка.

- Дорогуша, как я рад.

- Давно не виделись.

И прочие формальные приветствия, включающие в себя: «присаживайся», «кофе или, как обычно, чай?», «как семья, мама, сестра?», «передавай привет». И вот, наконец:

- Стася, ты подумала над тем,  о чем мы говорили?

- Ам…

- Нет, нет, это просто необходимо!

- Но…

- Послушай, всё, что написано, очень захватывающе, но нам нужна любовная линия, лав-стори, иллюзия… Нам нужны принцы, девы, подвиги во имя, бурление страстей, ревности, понимаешь, о чём я?

- Понимаю, - я обречена.

Когда и как получилось, что учась в техническом вузе на вполне приземлённую специальность - инженер железнодорожный путей, – я вдруг стала писать книжки, да ещё и о любви?

- Дорогуша, - он сочувственно погладил меня по коленке, - вот сюда, - показав на файл, - надо всего-то листиков сто любовной линии, и всё будет отлично.

- Сто?

- Лучше сто пятьдесят.

Я закатила глаза.

- Это же не сложно, все девочки мечтают о принце, о белом платье, влюбляются, вспомни что-нибудь и напиши мне сто страничек. Пусть лётчик влюбится в стюардессу, или лучше – в медсестру, или в помощницу переводчика, или …

- Во второго пилота?

- Или во второго пилота… фу, Анастасия! – он деланно поморщился, отчего я прыснула в кулак.

- Я серьёзно, очень серьёзно, нам нужна любовь в этом произведении. Много любви.

- Да зачем? – словно я не знала ответа.

- Потому что это серия для женщин, и там должна быть любовь. И страсть.

- Страсть…

- Ну, дорогуша, всё так плохо? – снова утешающий жест по коленке, словно это ей нужно будет высасывать из пальца любовную историю лётчика и медсестры, которая старше его на пяток лет и озабочена здоровьем своего сына, а не лётчика.

- Всё отлично.

- Не похоже, Настя, рассказывай, кто у тебя сейчас?

- Никого, - как обычно. «Никого» – моё второе имя. И имя моих мужчин тоже, потенциальных и сегодняшних: «Никого».

- Но, дорогая моя, это возмутительно, с твоей-то внешностью… я готов!

- К чему это ты готов? – я перешла на «ты», вспомнив, что мой редактор ещё и мой приятель.

- Готов заставить тебя вспомнить потоки страсти, электрическое притяжение, магнетизм Вселенной, - он вытирал испарину на круглом блестящем лбу.

- Гаврюша, ты бредишь, - я старалась не смеяться в голос.

- Нет, я серьёзен, как никогда, Анастасия, я готов! – он протянул мне руку, я привстала, позволив себя прижать и даже подержаться за свою отскрабленную и наполированную до блеска попку…

- Ты гомосексуалист, - я поцеловала его в лоб, потому что… а куда ещё целовать гетеросексуальной девушке гомосексуалиста?

- Да, но я готов, чтобы нас накрыла волна стихии!

- Нас сейчас накроет волной смеха, Гавр.

- Ну, как хочешь, я пытался помочь, - он сделал вид, что обиделся.

- Ты помог, правда.

- Послушай, ты должна это написать, понимаешь? Меня подвесят, у меня тоже начальство. Иди, я тебя не дёргаю до апреля, пройдись по городу, скоро четырнадцатое февраля, впитай в себя энергетику любви, посмотри, как парят на крыльях влюблённые, и займись с кем-нибудь сексом. Обязательно!

Воодушевлённая речью, я шла по городу, ловя рукой снежинки, оставив машину на парковке, и пыталась впитать в себя ту самую энергетику.

В цветочном магазине всё пестрило красным, кругом были красные ленты, банты, сердца.

При входе стояли огромные корзины с плюшевыми сердцами. Эдакие сердечки с руками, что само по себе уже странно… но на них были вышиты глаза и рот. Люди брали эти сердца и спешили к кассам. Кто вообще придумал этот праздник, и как может плюшевое сердце, скорей напоминающее задницу, на что-то вдохновить? Или обрадовать? Или считаться романтичным? Плюшевая задница с глазами!

Раньше было все отрегулировано. Было двадцать третье февраля и восьмое марта. Девочки дарят мальчикам, потом мальчики дарят девочкам. Никаких обид и плюшевых задниц.

Четырнадцатое февраля – праздник разбитых подростковых мечтаний, когда кто-то не подарил кому-то кусок картона в виде сердца, или подарил, но не тому.

Четырнадцатое февраля – праздник плюшевой задницы с руками и торговцев всех мастей.

Четырнадцатое февраля – праздник посреди зимы. Почему не летом, в конце концов? 

Чем больше я об этом думала, тем больше понимала абсурдность этого праздника и нелепость его атрибутов.

Неужели мужу высокой девушки будет приятно получить в подарок вот это плюшевое с руками? Или блондинка, что сосредоточенно смотрит каталог букетов, будет рада сердцу из плюша, а не бриллиантам? Какая-то нелепость, а не праздник.

Истратив минимальный запас благодушного настроения, я приехала домой. Покормив кота, я села перед мерцающим монитором и попыталась сосредоточиться… «Так… лётчик… высокий… глаза карие…. Пронзительные…. Смотрит внимательно…. Ага… дарит плюшев…»

Я быстро набрала номер телефона сестры, так же быстро посветила её в суть проблемы и решила отправиться в зону, свободную от красных бантов и плюшевых поп.

Когда-то наша бабушка жила в деревне, потом родители забрали её к нам, а деревня превратилась в посёлок недалеко от  горнолыжного курорта. Наша семья, кроме сестры,  редко пользовалась оставшимся там домом, а я так и вовсе не была там уже лет десять. Но, захватив с собой самые необходимые вещи – всего один чемодан и пару сумок, – я отправилась в тот самый посёлок, куда частенько приезжала в детстве, и где сейчас живут мои приятели, работающие, по большей части, инструкторами или спасателями. Настоящие мужские профессии, прекрасный белый снег и отсутствие красного плюшевого, должны были вдохновить меня на беллетристический подвиг.

Изрядно выпив в самолёте, я сидела на боковом сиденье авто и смотрела в окно, пытаясь не дышать на водителя.

- Эй, ты вроде как не выросла совсем.

Лёня смотрел с прищуром, его глаза улыбались, как и он сам.

- Зато ты вымахал.

Мы приятельствовали с Лёнькой едва ли не с детсадовского возраста, трудно сейчас вспомнить, когда и как началась наша дружба, которая никогда не становилась крепкой, но никогда и не прекращалась. Даже за эти десять лет моего полного отсутствия, мы время от времени обменивались сообщениями и были в курсе основных событий в жизни друг друга.

- Так что тебя привело? Неуж-то выторговала парочку новых ног? - намекая на моё давнее фиаско на горных лыжах.

- Не, хочу отдохнуть, просто в тишине побыть.

- Понимаю, - он согласно кивнул головой, - ты тогда сиди в посёлке, а на курорт не суйся, не очень-то тут тихо сейчас, четырнадцатое февраля.

- Тьфу ты!

- Что?

- И тут четырнадцатое февраля.

- А ты думала, тут другое летоисчисление, что ли? Не знаю, что у тебя за счёты ко дню всех влюблённых, но мы приехали. Вечером заедем за тобой с Мариной, посидим, поболтаем, а пока обустраивайся. Я там похозяйничал немного, с разрешения твоей сестры, так что дома тепло, пока. – Он поцеловал меня в щёку, и я выпрыгнула из машины, таща за собой свой чемодан и сумки, ощущая насмешливый взгляд Лёньки.

Дом был почти таким, как я его помнила. Перестроили кухню, соединив её с большой комнатой, теперь это было помещение, где легко разместится большая компания. Ванны не было, зато стояла душевая кабина в просторной комнате, где была пристроена стиральная и посудомоечная машина. Моя сестра любила отдыхать с комфортом, освоив горные лыжи, съездив пару раз за границу, она в итоге обустроила этот дом и приезжала сюда даже в длинные выходные дни.

Обустроившись, переговорив ещё раз с Лёней, чтобы уточнить детали,  я сидела и смотрела в окно, где огромными охапками лежал снег, и на деревья, что загораживали мой дом от внешнего мира.

Мы собрались «оторваться по полной за встречу». Оделась я просто – трикотаж сверху и узкие джинсы, на ноги – удобные ботинки, парку и вязаную шапку. Одно из преимуществ большого чемодана – можно взять с собой всё и почти на все случаи жизни.

Я не большой любитель марки «Тимбирленд» (* женские зимние ботинки с мехом), но тут они пригодились, как и тёплые варежки. 

Маринка, с которой мы тоже изредка перекидывались парой строк, щебетала без умолка, прижавшись к боку Лёньки, который одной рукой вёл машину, а другой обнимал свою жену.

Мы зашли в бар, с названием «Таверна» и со столами из массива дерева. Играла музыка, стоял неровный гул голосов, и был полумрак.

Я присоединилась к компании, где каждый познакомился со мной, осмотрев, как новинку в магазине, перекинувшись парой слов и оставив со своими мыслями и наблюдениями.

Марина так и висела на Лёне, но ему это, похоже, нравилось. Парень, которого завали Андрей, много пил и мало закусывал, в итоге казалось, что он заснёт прямо за столом. Серёга – полный и добродушный, после пары попыток просверлить меня взглядом и снять на ночь, оставил их и был полностью поглощён девицей с копной рыжих волос, которая была вовсе не против. Я отпивала пиво из бокала, а мои глаза изучающее пробегали по каждому.

Пока не остановились на мужчине… Это не был симпатичный мужчина, или приятный, или обалденный… Про таких говорят кратко и ёмко: «Красивый мужик», он смотрел на меня так же изучающее, как и я на него. Мне оставалось только надеяться, что глазами я не проделывала с ними всё то, что он делал со мной. Я была раздета, оценена и оттрахана. И, на удивление – не возражала.

Он облизнул губы и поднял бровь, тут я поняла, что мы сидим буквально напротив друг друга, за одним столом и его ноги сейчас касаются моих.

- Так как тебя зовут?

 Он оторвался от крышесносного секса глазами, чтобы узнать моё имя?

- Стася.

 Не останавливайся!

- Пойдём, выйдем, Стяся?

- Пойдём, - разве можно отказать этому мужчине?

- Там слишком шумно, ты не находишь?

- Есть немного.

- Тебе нравится?

- Не знаю, - я действительно не знала, - вообще-то я приехала за тишиной…

- Тишиной?

- Ага.

- Не самое удачное время для тишины.

- Я… не на курорте, у нас дом, дальше, в посёлке, - я только что пригласила его? – Я не катаюсь на лыжах, - он внимательно смотрел на мои губы, - мне просто надо дописать эту книгу…

- Книгу? – он провёл пальцем по моей щеке.

- Да, мне нужна любовная линия. - Именно в этот момент я поняла, насколько мне нужна любовная линия, потому что стоящий рядом мужчина источал секс. Кричал о сексе.

- Оу… расскажи об этом, - он обхватил ладонями моё лицо и внимательно разглядывал меня, словно видел впервые. А ведь он и видел меня впервые.

- Книга, мне нужно вплести туда любовную линию, но дома, там, четырнадцатое февраля, и это…

- Что – это?

- Это просто отвратительно! – для чего я подумала про плюшевую задницу?

- Чем  же?

- Да всем. Глупостью, абсурдностью, плюшевыми задницами, что может быть романтичного в плюшевой заднице с глазами и руками?

- По-моему, праздник создают люди, а не, как ты выразилась, плюшевые попки. Это просто ещё один повод сказать близкому человеку: «Эй, я люблю тебя». Люди всё время спешат, работа, мысли, а четырнадцатое февраля – это возможность остановиться… вспомнить, что у тебя есть любимый, у тебя есть любимый?

- Нет, - я смотрела заворожённо и не верила своим глазам и ушам.

- Как так, ты красивая девушка… постой-ка, а ты праздновала когда-нибудь день всех влюблённых?

- Нет, это глупо, - это было действительно глупо, к тому же никто из моих мужчин не вспоминал об этом дне, а я не стремилась им напоминать. Зачем? Чтобы получить в подарок коробку «Рафаэлло» в промоупаковке?

- Значит, завтра мы празднуем день всех влюблённых!

- Завтра тринадцатое.

- Мы празднуем понарошку, но все атрибуты будут настоящие. И потом поговорим, есть ли смысл в этом дне или нет.

- Глупость какая-то.

- Глупость рассуждать об омарах, не зная их вкуса, Стася, - он взял меня за руку и завёл обратно в помещение.

- Фигасе, ты Кира подцепила, - щебетала Марина, - он красавчик, - она плотоядно облизнула губы, косясь на моего завтрашнего возлюбленного «понарошку».

- Нет, просто поговорили.

- Переспи с ним, а? Потом мне расскажешь?..

- Ты больная, - я смеялась над скулящим взглядом Маринки.

- Я замужем уже две тысячи лет, ты же знаешь, я с Лёнечкой со школы, не пойду же я сама… а интересно.

- Точно больная, и озабоченная, - подытожила я, но поняла Маринку. Если бы у меня были такие долгие отношения с одним мужчиной, я бы тоже засматривалась на других. Потому что всё в итоге приедается, скатывается в «там футбол идёт» или «мы на каток, а ты?», пока в один прекрасный момент не выставляешь его вон, потому что устала от претензий с его стороны и недовольства со своей.

Таким образом, я, в двадцать восемь лет, была в статусе одинокой женщины и даже завела себе кота, чтобы соответствовать  этому статусу окончательно. Ремонт в моей квартире сделала сестра, поклеив спальню в цветочек, придав ей «девочкин вид». Я зарабатывала себе на жизнь сценариями для утренников и капустников. И написанием книжек о любви, о которой не знала решительно ничего, зато обладала изрядным словарным запасом, который периодически пополнял Гавр своим «уста» и «чресла», чем смешил меня, но если чресла героини должны трепетать – значит, они трепетали, на радость моему редактору и издателю.

Утром, которое по обыкновению у меня началось где-то после полудню, я ходила по дому, маясь от безделья и головной боли. В пижаме, не накрашенная, с распущенными и не уложенными волосами – такая, какой меня не видел ни один мужчина в мире, включая моего отца, после моих шестнадцати лет.

Стук в дверь озадачил, ещё больше озадачил огромный букет ярко-красных роз на белом фоне снега и улыбающееся лицо Кирилла. Улыбающееся и беспардонно привлекательное.

- Ух, ты, какая! – вместо «привет».

- Какая? – я отступала вглубь дома, держа огромный букет, смотря, как он снимает куртку и разувается.

- Домашняя, иди сюда, - в этот момент я почувствовала его губы на своих, но это было так естественно, словно мы целовались уже много раз до этого и планируем повторять это и повторять до конца своих дней. Мы, не спеша, целовались, пока я не осознала, наконец, что в моем доме посторонний мужчина, а я в пижаме.

- Почему ты пришёл, и почему ты меня целуешь? – выпалила я.

- Потому что мы договорились отметить день всех влюблённых понарошку, а целую я тебя потому, что мне понравилось вчера тебя целовать, - он смотрел на меня сверху вниз. - О, очень понравилось, а как ты стонала, когда я целовал тебя ниже губ, - я проследила за его глазами. - Да… это самый незабываемый спонтанный секс в моей жизни.

Я переспала с ним и не помню? Не может быть! Не в том смысле, что я не могла переспать с малознакомым мужчиной в первый же день, я могла, а в том, что не помню этого.

- Эй, расслабься, я пошутил, тебя немного развезло, я тебя подбросил, ты очень болтливая, кстати, и книжка мне твоя понравилась, я скачал, но поцеловались мы только один раз, сейчас. Так что насчёт договора, я готов праздновать.

- Четырнадцатое февраля? – Интересно, что я говорила?

- Точно. Понарошку, как вчера и договаривались. Притворяемся любовниками, и потом ты решаешь – глупость это или нет. Никаких претензий и обид впоследствии. Так ты говорила?

- Наверное… - очень похоже на меня. «Без претензий и обид» – моё третье  имя.

- Тогда, приступим… Дорогая, я смотрю – ты ещё не одета… мне, в принципе, нравится.

Тут я вспомнила наш уговор и частично – разговор в машине, и отправилась одеваться.

- Я подожду, любимая, не торопись.

Эта была самая нелепая идея, которая могла прийти мне в голову. Одно дело – переспать с привлекательным мужчиной, без взаимных претензий получить то, что хочется, и совсем другое – изображать из себя влюблённых. Утешало то, что в конце я смогу с ним переспать – ведь секс, насколько я понимаю, основной атрибут этого праздника, помимо плюшевой задницы, конечно же... Так что, если считать всё это ролевой игрой, то я вполне могу справиться… В таких мыслях я натирала себя тремя видами скраба и молочка для тела, когда почувствовала запах еды на кухне.

- Я кое-что заказал в ресторане, но вот овощи и грибы решил сделать сам, не возражаешь?

- Нет, - я в растерянности смотрела на мужчину, который свободно перемещался в этом доме, словно бывал тут не раз.

- Ты тут был?

- А, да. Я знаю твою сестру.

- Ты спал с моей сестрой?! – Это никак не входило в мои планы.

- Эй, придержи коней, я, по-твоему, кто? Не спал я с твоей сестрой, мы с её мужем Олегом катаемся, иногда зависали тут.

- Аааа…

- Я ничего о тебе не знал, только то, что ты есть, подозрилка, - он подмигнул под это нелепое слово «подозрилка», и я расслабилась. В самом деле, посёлок маленький, отдыхающие часто одни и те же…

- Накрывай на стол, Стася.

Я послушно накрывала на стол, бросая взгляд на розы, принюхиваясь к аромату. Скоро на столе вместе с приборами стояли подсвечники в виде сердец и салфетки с сердечками.

Все атрибуты помимо плюшевого сердца с руками.

Все это изобилие красного и сердечного немного нервировало, но скоро я перестала его замечать, а была поглощена беседой с Кириллом, который не отводил от меня глаз и смотрел так, словно я и в самом деле была его возлюбленной – не отрываясь, пронзительно и раздевая.

Мы пили шампанское, потому что это напиток любви, и слушали Стинга и Элтона Джона, потому что они пели о любви. Мы ели мороженое и клубнику, потому что так принято на день всех влюблённых, и погасили свет, чтобы создать интимную обстановку. Его руки гладили мои руки, а ноги задевали мои ноги. Всё вокруг искрилось и переливалось странными красками. От белого снега за окном, до алого – роз и салфеток в свете зажжённых свечей.

- Потанцуем? – спросил он.

- Я не умею.

- Это просто.

- Это не просто, но давай, - мне не хотелось спорить.

Через пару аккордов он засмеялся мне в ухо, приподняв меня за поясницу, прижимая к себе.

- Ты действительно не умеешь танцевать, Стася Понарошку.

- Как ты меня назвал?

- Понарошку. Ты же моя возлюбленная понарошку.

 Я хотела было обидеться, но почувствовала, как он снимает своей ногой с меня туфли на высоком каблуке, задевая чувствительные места на ступне. Удивительно, что он держал равновесие, стоя на одной ноге, даже со мной на руках.

– Без обуви тебе будет легче, я веду… не слушай музыку, чувствуй меня, - он крепко прижал меня к себе, - не сопротивляйся, чувствуй.

Он двигался медленнее такта музыки, немного подстраиваясь под моё сопротивление, но его рука на моем запястье, и моё тело, сильно прижатое к его, кажется, лишили меня желания вести, я просто следовала за ним, а потом и за музыкой, за его движением и его парфюмом, лёгким, едва уловимым, за ровным стуком сердца и руками, что держат крепко, при этом давая понять, что отпустят в любой момент, настаивая, но не заставляя.

Мы танцевали и танцевали, и я ощущала возбуждение, что было совсем неудивительно, рядом с таким мужчиной, учитывая, что он не только не стесняется своего, а сильнее вдавливал в мой живот, не меняя при этом ритма, не сбиваясь с шагов. Я провела руками по его груди, опускаясь ниже, он слегка отодвинулся, давая мне доступ, но потом перехватил мои руки и, сжав  их за моей спиной, лишил доступа к его груди и остальным частям тела, которые интересовали меня не меньше, а то и больше, учитывая размер, который я вполне могла оценить и потираясь животом. Он легко целовал мне шею, за ухом, и когда немного прикусил мочку уха, я услышала стон, он был мой, вперемешку с его тяжёлым дыханием. Вырвав свои руки, я практически вцепилась ему в шею и губами в губы, он тут же ответил на мой поцелуй, словно ждал его.

Мы целовались, наши руки блуждали, изучая потаённые зоны. Казалось, что я сейчас испытаю мультиоргазм даже без прикосновений к самым чувствительным местам. Просто от его поцелуев сквозь платье и белье, от чуть прикушенной кожи с внутренней стороны бедра, от поцелуев на шее, по самой кромке волос, от лёгкого царапания между лопаток. Всё это было, кроме самого важного. Кирилл не спешил раздеваться, и мои попытки снять с себя платье, чтобы получить, наконец, то, ради чего и затевался этот понарошечный праздник – всячески пресекал.

Он водил меня по краю высвобождения, я терялась, путалась, утопала в цветах и запахе роз, парфюма и его желания.

Я уже готова была умолять дать мне то, в чём я нуждалась, как услышала.

- Стася, Стася, нет…

Долгого взгляда было достаточно, чтобы понять, что «нет» - это «нет».

- Да как ты?..

- Тихо, тихо, успокойся, - он продолжал целовать, гладить, успокаивать, утихомиривать, пока боль от желания не стала спадать.

- Не надо, Стася.

- Ты же хочешь! - Я обхватила сквозь брюки тот орган, который, определённо, не был против, в отличие от его хозяина, и почувствовала интуитивные качки бёдрами.

- Хочу и не скрываю этого, - сквозь тяжёлое дыхание.

- Тогда?..

- Я не сплю с женщинами понарошку.

- Как это?

- Только на самом деле.

- По любви, что ли? – я сидела сверху, нагибаясь, проводя языком по соску, слушая его прерывистое дыхание.

- Хотя бы по влюблённости, черт, да, ниже детка, твою…

Ага, вот и вся теория о влюблённости летит в небытие, стоило моим губам пройтись вдоль ремня и рукам дёрнуть пряжку.

- Мы влюблены, - я расстегнула брюки и нырнула рукой, нащупав сквозь тонкий трикотаж белья член, почти взвизгнув от восторга от внушительной эрекции, ловя рукой его движения.

- Нет, мы не влюблены, - я резко оказалась лицом к лицу с Кириллом, мои руки были прижаты к телу, а ноги захвачены его ногами, я была практически обездвижена.

- Не понарошку, Стася, всё будет, когда будет не понарошку.

Он, должно быть, шутит?

Его поцелуи успокаивали, в перерывах он дул холодным воздухом на те места, где только что целовал, собирал кончиком языка мои слезы обиды и что-то говорил про завтра и настоящий день… Пока я не успокоилась и не уснула… увы, с тянущей болью внизу живота, рядом с самым красивым мужчиной, которого когда-либо встречала, и который отказался заниматься со мной сексом тринадцатого февраля, когда мы понарошку отмечали день всех влюблённых. 

Это не конец, друзья мои. Продолжение очень скоро, еще до дня всех влюбленных.

И, конечно, с однозначным ХЭ.

Спасибо, что уделили внимание. 

Маячки о продолжении - традиционно тем, кто отписался под главой или на форуме. 

Всех ЛЮ! 
Готовимся к празднику ))