Такого ветра, что поднялся следующим утром, припомнить не могла. Мело так, что земля превратилась в сплошную белесую колеблющуюся дымку с хаотично сменяющимся рисунком снежных приливов и отливов.
Рабочая рутина надежно поглотила меня до пяти часов вечера, однако в краткие моменты перерывов я мысленно возвращалась к вчерашнему разговору с Вадимом.
Все еще трудно было уложить в голове произошедшее между нами… С другой стороны, это хорошо, что такой разговор случился – дает надежду, разрешает все недоразумения, в том числе и те, которые могут возникнуть в дальнейшем. И все же по-прежнему чувствовала себя ошеломленной, пожалуй, в той же степени, что и минувшим вечером. Корила себя за прошлое и не имела представлений, как действовать в настоящем. И практически не покидала своего рабочего места, отдавая себе отчет в том, что пока не готова встретиться с ним.
Около половины шестого в офис менеджеров вплыла Кира. После кокетливого приветствия, адресованного преимущественно мужчинам, она бросила мне:
- Арин, загляни к Вадиму Евгеньевичу. Он просил передать, что ждет, - и с намеком ухмыльнувшись, погрузилась в беседу с Ярославом Алексеевым, что-то начав объяснять ему, жеманничая и хихикая.
Я не торопилась – необходимо было максимально собраться, психологически подготовиться, подавить нервозность. Задавалась вопросами: зачем он меня вызывает? с каким настроем встретит? Если учесть, что вчера мы с ним расстались на дружеской ноте, то, вероятно, стоит ожидать положительного. Но сердце замирало и внутренности обдавал холодок, когда открывала дверь его кабинета.
Как и всегда, он работал за компьютером, окруженный листопадом файлов и обычным беспорядком, однако тут же оторвался от монитора, чтобы посмотреть, как я вхожу. Остановившись в трех шагах от его стола, никак не могла решиться: подойти ближе? Сесть?
Сорочка в серую и бледно-розовую полосы, черный галстук с хаотичным волнистым синим рисунком – ну почему он так беспомощен в адекватном выборе одежды, а ведь замечательный человек!
Он с теплотой улыбнулся мне, в ярких глазах плясали сразу же захватившие все мое внимание огоньки.
- Добрый вечер, Арина Витальевна. Не присаживаетесь?
- Если вы позвали меня для долгого разговора, то я присяду, - ровным голосом ответила я, сцепила пальцы в замок.
- Нет, не долгого, - он коротко рассмеялся. – Всего лишь хотел напомнить, что, кроме отчетов по продажам, жду от вас и собственного отчета. И хотел спросить, вернее, предложить… У меня сегодня вечер свободный, не хотите вместе со мной поехать понаблюдать за работой промоутеров? Я в любом случае собирался, и удачно совпало, что и вам это нужно.
- Я не уверена…
Прервала себя. У меня не было должных оснований отказаться от его предложения, как не было и желания принять его, оно вызвало у меня волнение, отчасти даже испуг, значит, еще не время. Не хотелось бы надолго остаться с ним наедине, не сегодня, не сейчас, когда я еще не определилась, какую линию поведения с ним выстроить, каких именно ошибок нам в общении избегать…
Некомфортная пауза затянулась, Савельев чуть нахмурился, улыбка исчезла, и глаза потускнели. Видимо, мне не удалось до конца скрыть свою реакцию, снова задеваю его ею.
Во рту пересохло, когда я с полуулыбкой заговорила:
- Мне еще нужно около часа, чтобы закончить все. Если вы не торопитесь…
Просветлев, он качнул головой:
- Нисколько не тороплюсь. В таком случае через час жду вас на стоянке.
Задавив неприятные мысли о том, как это все «многозначительно» будет выглядеть со стороны – конец рабочего дня, я сажусь к нему в машину, мы вместе уезжаем в неизвестном направлении – и беспокойство, что все-таки мне крайне сложно будет с ним, я произнесла, вложив в голос легкость и радушие:
- Хорошо, договорились.
Мы застыли, с улыбками глядя друг на друга. Меня охватило странное чувство какой-то тревожной наполненности, что-то было в этих ясных живых глазах, так пристально смотрящих в мои. Он пошевелился, мне показалось, что собирался встать, когда после краткого стука в кабинет ворвалась Кира.
- Вадим Евгеньевич, табеля из бухгалтерии, что вы просили, - шлепнула ему на стол ворох бумаг, стрельнула в меня сметливым взглядом. – Я могу уйти? Больше не нужна вам сегодня?
- Нет, иди. В понедельник буду не раньше одиннадцати, перенес встречу, - с извиняющейся улыбкой метнул в меня взгляд.
- Поняла. Вы просили узнать насчет семинара…
Осторожно прикрывая за собой дверь, я осознала причину такого стремительного появления Киры в кабинете босса: она в прежнем поиске материала для свежей сплетни обо мне и Вадиме.
Меня передернуло.
***
Сегодня, когда садилась к нему в машину, смогла заметить несколько примечательных деталей. Марку и цвет автомобиля: темно-серая «Ауди», модель не из новых. Видно, что совсем недавно побывала на мойке: ни единого пятна грязи, следов непогоды. Оказалось, Вадим Савельев предпочитает парковаться рядом со своими сотрудниками, а с площадки, специально предназначенной для машины руководителя, которой всегда пользовался его младший брат, убрано ограждение, что позволяет оставить там свой транспорт любому другому желающему.
Зимний вечер нависал над городом своей бесконечной темнотой, его рутину и движение огней заметала метель, далеко забрасывая свои снежные косы. Первые пять минут поездки как ни старалась успокоить нервы, провалилась в попытках. Кажется, он тоже. Мы избегали смотреть друг на друга, ни один из нас не нарушил молчания. Все мешало, терзало – дорожные заторы, снующие повсюду прохожие, жесткое свечение фонарей и фар, неизвестность, неясное беспокойство и присутствие мужчины рядом, требующее от меня полной концентрации и необходимости как-то разобраться с происходящим.
В итоге я сдалась: достала телефон, начала смс-переписку с сестрой. И, будто по заказу, его сотовый тоже вскоре ожил.
Я быстро поняла, что звонили из Петербурга с какой-то внезапно возникшей проблемой. Минут двадцать он улаживал ее, сделав еще три звонка. Дипломатично, не теряя терпения, но настойчиво, неуклонно добиваясь своего. Его недовольство я увидела только тогда, когда, сбросив вызов, он бросил телефон на приборную панель и раздраженно высказался:
- Команда из семи человек, полторы недели работы, а они по-прежнему возятся с ерундой, решаемой менее чем за час, и программным обеспечением вместо того, чтобы уже заняться клиентской базой. Это невероятно, черт подери!
- Значит, вы или не тех людей взяли или… вам надо делать все самому.
Я прикусила губу: не следовало давать подобное резюме, он не просил о нем - вырвались эмоции, которые держал в узде во время телефонных разговоров.
- Как хорошо, когда рядом человек, готовый примирить тебя с действительностью, - добродушно усмехнувшись, Вадим искоса взглянул на меня.
В смущении и замешательстве спрятала глаза: он либо поддел меня, либо поблагодарил – трудно точно определить.
- Этим я хотел сказать, что вы абсолютно правы, надо ехать туда и все улаживать. Но пока дела держат меня здесь. И еще продержат, - секунду молчал, затем приглушенным голосом жестко добавил:
- Контролировать там все должен был Дима. Это то дело, которое создавалось специально для него.
Сердце ухнуло куда-то вниз. Заметив, что стискиваю телефон, я неторопливо спрятала его в чехол и вернула в сумку. Звук застегиваемой молнии прозвучал резко, бескомпромиссно – дополнительный оттенок словно завибрировавшего в воздухе напряжения.
- Без понятия, что с ним происходит в последнее время. Хотел бы узнать, да не могу. После того, как сказал, что выезжаю сюда, я потерял с ним связь, не знал, где он и что с ним. А позавчера я от матери узнал, что он уже неделю в Питере, с Ларисой. Лариса – это его невеста… Ну, что тут скажешь? Он всегда преуспевал в умении скидывать все на меня и уходить от серьезных разговоров. Слишком я возился с ним, избаловал своей опекой, вот и расхлебываю.
Это следовало предвидеть: напоминания будут, они ведь братья…
Будто окаменев, я глядела прямо перед собой, ожидая наката боли, неприятия, приготовившись справиться с обидой, сожалениями, но… Мною завладели лишь жгучая потребность немедленно поставить точку в этой теме – не желала ничего слышать о Диме – и чувство неловкости за Вадима.
Ожесточение в его тоне выдавало то, насколько сильно бурлят в нем эмоции, он не сдерживает себя. И, может быть, завтра пожалеет о том, что чужой человек оказался невольно посвящен в семейные и очень личные проблемы.
Оставшуюся часть поездки мы провели в тишине, частично дискомфортной, частично желанной. Надеялась, что он спохватился – ничем не оправдана такая открытость, неприятна ни ему, ни мне.
Когда мы припарковались на стоянке магазина, Вадим задержал меня, мягко, деликатно положив ладонь на мое предплечье. Напрягшись, я повернула голову, перевела взгляд с его руки на лицо, очень серьезное. Глаза прожигали.
- Я должен был раньше объяснить вам все это. Во-первых, что подробности этой чертовой истории выуживал сам, складывал два и два.
Вот так. Никаких полутонов, недомолвок.
Он не торопился, как будто заранее приготовился все это сказать, прокручивал в голове свои слова неоднократно:
- И теперь мы можем похоронить ее. Я не дурак, понял, что вам, мягко говоря, удовольствия не доставляют разговоры о моем брате, вот и не будем больше о нем. Во-вторых, я не могу ему простить, что только благодаря его наглому и совершенно лживому заявлению я получил о вас превратное представление.
Он не убирал руки, продолжал смотреть в мои глаза, как будто что-то ожидая увидеть в них.
Нет, не знаю, что я должна на это сказать. Такая прямолинейность, с которой он еще вчера взял разбег нашего общения, отпугивает и притягивает, неприемлема, но для меня единственно возможный вариант…
Я чувствовала, как изнутри давит нарастающая беспричинная тревога, как тепло его ладони, каким-то непостижимым образом проникая сквозь утепленный драп рукава моего пальто, согревает руку, бросает в жар все тело, заставляет довериться.
- Ну хоть на это вы должны что-то ответить, не вздумайте снова закрываться, - выпалил он, глаза жестко блеснули.
- А стоит ли? – Опустив взгляд вниз, на зажатые в своих руках перчатки, я собиралась со словами.
- Стоит! И откровенно, пожалуйста, - на секунду его пальцы крепче сжали мое предплечье, подкрепляя просьбу.
- Вы не должны винить во всем только его. Моя вина ничуть не меньше.
Мой голос дрожал, поэтому я умолкла, сделала глубокий вдох, заставляя себя расслабить спину, плечи, затеребила кисти на своих перчатках, справляясь с дрожью в руках.
- Правда? – неприкрытый сарказм. – Неужели это вы соврали о том, что свободны, и задурили ему голову, ежедневно очаровывая его? Я и не думал, что вы такая безответственная эгоистка.
- Вадим Евгеньевич…
Растревоженная, дрожащая, переполняемая неясными эмоциями, я покачала головой, сглотнула комок горечи, подкативший к горлу.
Нет, он не прав, по какой-то причине однобоко судит. А я не способна и не стану объяснять, насколько сама низко пала, позволив случиться этому роману.
- Давайте поторопимся, нас ждет работа, - сдавленно закончила я, подняла глаза на его лицо.
Эта тема закрыта. Не следует никогда больше ее касаться. Никогда.
И вновь он прочел мои мысли, как и ожидала. Смягчился, заговорил, в глубине глаз застыла мрачная грусть, сожаление, в каждом слове ощущалась надламывающая искренность:
- Я за него прошу у вас прощения. Никогда не осуждал вас и не осужу. Ни за что. Наоборот, восхищаюсь. Вы очень ценны для меня. Как сотрудник. Очень рад, что мы вместе работаем.
Он не стал ждать моих ответных слов – перевел взгляд на приборную панель и убрал ладонь, позволяя мне открыть дверь, выйти наружу, чтобы захлебнуться студеным порывом ветра.
Рассмотрела это как благо: у меня горело лицо, а сердце билось неровно и быстро.
***
Позже, когда рассказывала об этой поездке вернувшемуся из Петербурга Артему, услышала от него следующее:
- Слушай! Тебе невероятно повезло. Считай это золотым пропуском. Если тебе и надо у кого стажироваться, так это только у Вадима. Ты теперь круче меня, Арина Витальевна, - рассмеялся, шутливо хлопнув меня по плечу. – Теперь мне придется у тебя учиться. Я же говорил, что он супер-босс, так и знал, что вы поладите. У вас много общего с ним.
Я и считала это золотым пропуском. Это была не просто поездка с целью осмотреть прилавки и понаблюдать за работой девушек, подготовкой которых занималось агентство. Ликбезом по специфике моей новой работы это тоже назвать было нельзя – определение являлось бы не совсем исчерпывающим. Это была яркая экскурсия в мир товаров, рекламы, жизни покупателей и динамичного движения денежных оборотов и человеческих интересов.
Савельев был блестящим рассказчиком, казалось, знающим бесконечное количество фактов, реальных историй и шуток о различных маркетинговых уловках, вызывающих у меня улыбки. Даже объяснения о сегментах рынка и принципах размещения товаров на магазинных полках он сумел облечь в искрометные формы анекдотических ситуаций и подкрепленных практикой объяснений им, когда обращал мое внимание на то, что и как делают покупатели.
С легкостью увлек меня, заставил слышать только его, полностью погрузил во вселенную психологии продаж, к открытию чудес и нюансов которой приступила совсем недавно.
- Мне нравится это. То, чем я занимаюсь уже почти четыре года.
Мы расположились в кафетерии гипермаркета, последнего из тех трех, что запланировали посетить. Часы упрямо показывали без двенадцати минут девять вечера, но мне не верилось… Два с небольшим часа промелькнули сверкающей минутной кинолентой. Я даже не ощущала усталости, только необычайный эмоциональный подъем.
Теперь все будет иначе: тренинги определенно надо бы выстраивать по-другому, а завтра нужно внести изменения в вопросники для промоутеров, добавив несколько дополнительных практических заданий.
Кофе остывал, я задумчиво, механически помешивала его ложкой, вглядывалась в кружение воронки в чашке, прислушивалась к голосу Вадима, задумчиво продолжившего:
- Я даже знаю, почему так фанатею от этой работы, - тихо рассмеялся, откинулся на спинку стула. Не решалась поднять глаза и заглянуть ему в лицо, но так отчетливо представляла себе его притягательную улыбку, прячущуюся в уголках губ, озаренные теплотой и воодушевление серые глаза. Кажется, за этот вечер тысячу раз видела их, запечатлела, выжгла в памяти. – Потому что здесь нельзя останавливаться. Ни в коем случае. Иначе просто смерть. Надо постоянно двигаться, подстраиваться, прозревать новое и отвергать старое даже при том, что в данный момент оно вполне себе эффективно работает. На пару дней достигать стабильности, чтобы потом стряхнуть все в тартарары и снова искать, меняться, подстраиваться. Напряг жуткий, но удовольствие неописуемое.
- Нет предела совершенствованию, - вполголоса, сама для себя заключила я, но он смог расслышать.
- Что-то в этом роде, - засмеялся, подался вперед, ко мне, положив сложенные руки на стол. – Снова назовете меня идеалистом?
Покачав головой, я отложила ложку и, по-прежнему избегая контакта наших глаз, отпила кофе.
- Теперь, скорее, энтузиастом.
И улыбнулась, услышав его заразительный смех на мое высказывание.
Все-таки он необыкновенный мужчина…
Вкус кофе, шероховато-горьким теплом прокатившийся по языку, слился с этим моментом: суета уже немногочисленных покупателей, конец длинного дня, запоминающегося колоритным мозаичным узором событий и информации, тревожащее, но согревающее, будто наполняющее искорками хорошего предчувствия присутствие Вадима.
Его руки были расположены очень близко к моим, при желании я могла бы накрыть их своей ладонью…
- Итак, а вы? Признания будут? – он застал меня врасплох своим вопросом, и я машинально перевела взгляд на его лицо. – Я вот не назвал бы вас ни идеалистом, ни энтузиастом.
Юмор, светившийся в его глазах, маскировал жгучее любопытство. Отметила, что он будто напрягся в ожидании моих слов, еще ближе придвинулся ко мне, создавая между нами поле, похожее на электрическое, волнующее.
- Я обычный реалист, - я пожала плечами, возвратив чашку на блюдце. – Скучный человек, стремящийся качественно делать свою работу, что бывает с переменным успехом. И все.
Сосредоточила взгляд на темной отполированной столешнице – слишком проницательные у него глаза, беспрепятственно заглядывают мне в душу, затрагивают там что-то…
Я проходила уже через такое: проникновенный взгляд точно таких же серых глаз напротив, располагающая откровенничать улыбка, так же схожая с этой, ежеминутно сгущающаяся аура полного приятия и близости…
Уже поздно. Нужно напомнить ему об этом. На сегодня дела закончены, и хотелось бы поскорее попасть домой.
Отодвинувшись от него, разорвав эту странную цепь будоражащих электрических импульсов, словно пробегающих между нашими сложенными на столе руками, я сделала еще один глоток кофе и взглянула на Савельева.
Прищурившись, обаятельно улыбаясь, он почесывал подбородок. Вопросительно приподнял одну бровь:
- Скучный человек? Переменный успех? Да я такого перфекциониста, как вы, еще не встречал.
По какой-то причине ему удалось совершенно смутить меня. Возможно, потому, что уловила в его глазах огонек восхищения. Может быть, потому, что предметом разговора так внезапно стала я сама, вернее, мои качества.
На щеках выступил румянец, я опустила глаза, провела рукой по лбу и поправила волосы. Он заметил мою реакцию, тут же поднял ладони в жесте капитуляции и со смехом пояснил:
- О нет! Это был неуклюжий комплимент. Не рассматривайте это как критику. Я в курсе, что вы чувствительны к ней.
Покраснела еще больше, на секунду наклонив голову, спрятала лицо в ладонях.
Что же это такое? Надо же! Пришла в смятение и растерялась в тривиальной беседе.
Глубоко вздохнув, я вернула себе самообладание и невозмутимо, с дружеской улыбкой посмотрела на Вадима:
- Я приняла комплимент, спасибо. И надеюсь, вы не станете меня щадить… Зная, что мне нелегко дается критика.
Он несколько мгновений молча глядел в мое лицо. Странное выражение внимательных глаз. Улыбался одним уголком рта, однако, когда заговорил, тон его голоса был серьезным.
- Знаете, когда я вас в первый раз увидел, меня поразил вот этот контраст, - упорно удерживал мой взгляд. – То, какая вы снаружи: яркая, можно даже сказать, огненная. Ваши волосы, глаза и эта блузка, что в тот день была на вас… Мне казалось, следующий логичный шаг – вспыхнуть. Но то, как вы себя держали, как смотрели: деловитость, ледяная сдержанность, отстраненность... Невозможно не задаваться вопросами, не зацепиться, пройти мимо. И вот сейчас…
Он замолчал, оборвав себя на середине фразы, как будто ухватился за какую-то другую мысль. А затем, лукаво ухмыльнувшись, поднялся с места:
- Пойдемте! Оставьте этот кофе, он все равно ужасен, совсем остыл, - протянул мне ладонь.
- Да, пора домой, - отвернувшись от него, пытаясь собраться, остановить замешательство и ознобом пробежавшее по коже волнение от сказанного им, я сняла со спинки сумку. Инстинктивно дернулась, когда его большая и горячая рука неожиданно обхватила мою, потянув меня со стула.
- Потом домой. Сначала покажу вам кое-какой отдел здесь.
Задержался, чтобы прихватить мое пальто, а после достаточно быстрым шагом направился куда-то в сторону отделов с одеждой и далее – с журналами и книгами, насколько я сумела сориентироваться, выглядывая из-за его широкой спины.
Меня волновало прожигающее тепло его ладони, крепко сжимающей мою, - сильная, твердая рука… Каждый нерв в моем теле будто звенел, требуя или прервать этот контакт, или психологически закрыться от него.
По сути, все нейтрально. Настолько, насколько оно может быть в данной ситуации. У меня нет причин высвободиться из хватки его руки. И… было что-то новое в том, что за кем-то приходилось следовать, доверившись. Не отставать, подстраиваться под шаг.
Не те впечатления, ощущения, к которым привыкла, которые хорошо изучила.
Вадим то и дело оглядывался на меня: оживленное лицо, смеющиеся глаза, загадочная улыбка на губах.
Что он задумал? Куда ведет меня? Настороженность и растерянность смешались с необъяснимым возбуждением, нагревающим изнутри.
Когда мы остановились в самом начале отдела дисков с кинофильмами и музыкой, я часто дышала, чувствовала, что щеки снова розовеют румянцем. Он развернулся ко мне, так и не выпустив моей руки. Озадаченная, ждала его объяснений.
- Предлагаю игру, - выпалил он, а я недоуменно подняла брови.
Неожиданно и непонятно.
Мягко рассмеявшись, Вадим, наконец, выпустил мою ладонь, забавно скривился и добавил:
- Ну хорошо, не игру, раз это сбивает вас с толку. Предлагаю решить психологическую задачу. Вы примете вызов?
Никогда прежде не замечала за ним авантюризма, но стоило предполагать, что он ему присущ. Кроме того, мы были здесь прежде всего по рабочим вопросам, и то, что происходило сейчас, являлось чем-то… гораздо большим.
Отступив от Вадима на шаг, я оглянулась по сторонам, скользнув взглядом по полкам: прямоугольные и квадратные коробочки дисков, выставившие на обозрение свои цветные, кричащие о внимании обложки, - вновь посмотрела на Савельева. Серые глаза горели таким нетерпением и возбуждением, что и я сама ощутила это: трепет и покалывание адреналина.
- Думаю, что могу принять, - с расстановкой произнесла я. – Хотя, наверное, нужно бы для начала спросить, в чем эта задача заключается.
Снова огляделась по сторонам – слишком обжигающий, интенсивный у него взгляд. И эта улыбка… Своим согласием я доставила ему огромное удовольствие, и… сама обнаружила, что взбудоражена не меньше.
Интересно, что же у него на уме? Желает еще раз как-то меня испытать?
- О! Тут все просто, вам точно вполне по силам, - настоящий мальчишеский задор и веселье.
Я тоже заулыбалась, ожидая дальнейших пояснений.
- Как известно, мы то, что мы слушаем. Имею в виду музыку. Согласны со мной?
Затаив дыхание, кивнула.
- Мы с вами оба на равных, еще мало что знаем друг о друге, хотя самонадеянно думаем, что знаем почти все, - иронично глядя на меня, растянул в улыбке один уголок рта.
- Я верю, что, чтобы узнать человека, достаточно нескольких часов, а первое впечатление решает многое. Главное – объективно, с умом подойти, - твердым тоном сказала я.
Что ж, да, защищалась. Суть его выпада вполне ясна.
- Ох, до чего же суровый у вас сейчас взгляд! Не хмурьтесь, будем считать, что вы приструнили меня. На сегодня, - он как раз не выглядел «приструненным», скорее, забавляющимся.
И в который уже раз привел меня в смятение.
- Задание такое. Вы выберете диск с музыкой для меня, то, что, по вашему мнению, мне нравится и соответствует моему, так сказать, внутреннему содержанию. А я то же самое сделаю для вас. Вопросы?
Первой моей мыслью было отказаться: я вступала на весьма нетвердую почву. То, что он предложил, было не просто игрой или каким-то стандартным психологическим заданием для «полевых условий». Я ощущала очевидный подтекст – приглашение в личное пространство. Ненавязчивое, очень дружеское.
А смогу ли угадать его вкус? Музыкой определить, что он из себя представляет как человек?..
- Вопросов нет, понятно. – И скомандовал с дерзкой ухмылкой:
- Вперед! У нас обоих три минуты. – Решительный, оценивающий взгляд пробежался по мне с головы до ног. – Хм… Я начинаю, - он сделал шаг в сторону.
- Подождите, - я взмахнула рукой, сглотнула, сосредоточилась. Почему же волнуюсь так, что едва могу совладать с собой?
Нет, теперь было бы дурным тоном напомнить ему о времени, сказать, что ни в чем не уверена, не участвую и собираюсь ехать домой.
- Хорошо, пять минут. Или?..
Его глаза не обманывали: он давно понял, что я ищу повод для отказа, но делал вид, что все по-прежнему. Смотрел на меня с просьбой и с укором.
Я не владела ситуацией, в какой-то момент, видимо, совершенно отпустила ее, может, подсознательно не пожелала контролировать. И все, что могла, - остаться стоять на месте и безмолвно смотреть ему в лицо.
- Или я подам пример даме, - закончил Вадим и отвернулся к полкам.
Вдох и выдох. Отстраненно наблюдала за его спиной, пока он просматривал диски, то пробегаясь по их названиям пальцами, то беря какие-то из них в руки. Надолго задержался в отделе «Альтернатива».
Все очень спутано, хаотично и стремительно. Еще вчера я была переполнена предубеждениями и ошибочными эмоциями, вызываемыми моим боссом, сегодня утром пребывала в неясности и шоке после вчерашнего откровенного разговора, а сейчас он просит меня шагнуть еще на ступень выше, и лестница ведет к тому, что непредсказуемо и для меня в густейшем тумане.
А если все так и оставить? Просто найти новый баланс, сдвинуть границы на иное расстояние? Вадим Савельев – очень непосредственный, живой человек и, что вероятно, привык так сближаться с людьми, ничуть не смущаясь этого «чувства локтя», наоборот, стремясь его испытывать. Этот мужчина – весь вне круга впечатлений, ставших обыденными, вот почему я в смятении и взволнована.
Теперь он неторопливо разглядывал диск за диском, читал названия композиций на оборотах.
Он умен и проницателен, безусловно, но меня редко кто угадывает. И если он выберет правильно, то я предприму свою попытку. Даже есть предположения, где стоит поискать музыку для него.
- Пять минут истекли? – поинтересовался он, не отрываясь от диска в своих руках.
Я не следила за временем. Напрасно.
- Думаю, еще минута у вас в распоряжении есть, - ровно ответила ему.
И все же не сумела избавиться от щекотки заинтригованности: что он выбрал для меня?
С победной улыбкой он повернулся ко мне, помахал коробочкой с диском:
- Она мне не нужна, я нашел то, что нужно, и раньше срока.
В следующий миг в мою протянутую ладонь лег прохладный пластик квадратной коробочки, оформленной фотографией голубого неба, в одном краю которого гнездились величественные пушистые куполообразные облака. «Дуэт. Сборник инструментальной музыки №6. Скрипка и гитара».
У меня были достаточно эклектичные вкусы в музыке, но классическая и инструментальная действительно преобладали в коллекции – гармония звуковых форм и безупречность безмолвия. То, что подобрал для меня Вадим, являлось и точным попаданием и необычным вариантом. Такого еще не слушала и, большая вероятность, сама бы приобрела для себя.
Подняла на него глаза, он в ответ просиял, тихо сказал за меня:
- Угадал.
Могла только утвердительно кивнуть.
- Не за что.
Улыбнувшись, качнула головой:
- Я еще не сказала вам спасибо.
- Разве?
Мягкость, вкрадчивость его голоса, будто одеялом, накрыли меня электрическим теплом. Отметила, что мы стоит очень близко друг к другу, даже чувствовала свежий мятно-кедровый аромат, исходящий от его кожи, могла разглядеть крошечные морщинки в уголках глаз – он на самом деле улыбчив и жизнерадостен, как сегодня открыла для себя, - темные точки пробивающейся щетины над верхней губой, чуть выступающем вперед подбородке с ямочкой…
Ничего не ответив, я отступила на шаг и занялась поисками полочек с блюзовой и джазовой музыкой. Возможно, и ошибаюсь, и он такое не слушает, но именно это направление очень близко его характеру…
Через пару минут, не решаясь взглянуть ему в глаза, отдала найденный диск.
- Быстро вы, - удивленно констатировал он, прочел название:
- «Антология джаза. Рэй Чарльз». М-м-м… Соул-джаз… Интересно…
- Не угадала? – Осторожно вытянула из его руки диск со своей музыкой, посмотрела на приклеенный в уголке ценник.
- Никогда не слушал этого исполнителя, но к джазу отношусь весьма и весьма положительно, хотя, опять же, в собственной коллекции не имею.
Я видела, как он задумчиво вертел диск в руке, скользил по нему длинными указательным и средним пальцами. Думала, что в моих представлениях о нем, интересном мужчине, отличном компетентном начальнике и просто как о человеке, как-то необыкновенно воздействующим на меня, - в моих представлениях все сходится: заводящий, увлекающий ритм, каскады импровизации и экзотическая энергия как ничто другое – музыкальная аналогия его натуре.
- В таком случае неизвестно, угадала я или нет, - повязав на шею шарф, который достала из сумки, я потянула свое пальто, висящее у него на локте. Ненавязчиво напоминала, что мы достаточно задержались здесь, нам пора ехать. – Позвольте…
Он не позволил, придержав обеими руками мою одежду.
- Арина.
Краткую секунду смотрела на него, затем потупилась, а он помог мне надеть пальто. Услышала его баритон возле самого своего уха:
- Думаю, вы нашли то, с чем я еще не знаком, но что мне очень понравится.
У меня не нашлось, что ответить, и не стоило отвечать. Не тогда, когда от обычного проявления джентльменской учтивости и взгляда глаз, в глубине которых светилась нежность, кинуло в жар.
… Когда после короткого телефонного разговора с Люсей я легла, долго не могла уснуть.
Слишком много эмоций, вопросов, выводов.
Неправильно, не следует их сравнивать… Он и сам сегодня намекнул, откуда такая разница между ними… Да, внешне они похожи, есть что-то схожее и в подходе к жизни: самоуверенность, целеустремленность, оптимистичный мальчишеский настрой во всем. Но младший - тонкий манипулятор и, когда не играет заданную самому себе роль, говорит то, что призвано зацепить тебя, то, что тебе приятно слышать. Старший прямодушен, цельный человек с волевым характером, не умеет манипулировать, но привык подчинять себе. Младший беспочвенно тщеславен, хвастлив, старший прост, но амбициозен и выбирает верные пути реализации своих амбиций. Младший безответственно движется, подчиняясь порывам своих страстей, старший практичен, рационален и ответственен, но до сих пор смотрит на мир сквозь призму идеализма.
«Я за него прошу у вас прощения».
Тот тоже извинился за свой поступок, но только за обман. Вадим просил прощения за боль, за последствия… За то, каков его брат.
До сих пор не имею представления, как с ним быть. Начальник, друг, покровитель, критик – все сразу и ничего из перечисленного.
Ни одной зацепки. Чистый лист.
Может, и правда, стоит вот так все и оставить?
+++++
ФОРУМ
Огромное спасибо за помощь в редактировании главы Наташе и Настенке!
Источник: http://robsten.ru/forum/75-2104-1
0
