8

Мой старший брат, кому хотелось целовать меня ночью,
Он создал страсть для меня – но не меня для неё.

Нори взглянула на часы и тяжело вздохнула.

- Мне нужно домой.

- Разве? – криво усмехнулся Артур.

- Нужно, - упрямо повторила девушка.

- Не спеши, Нор. Пожалуйста. Ночь будет долгой, побудь со мной еще немного.

- Не могу, родной.

- Можешь.

Артур склонился, чтобы провести носом по ее шее. Его рука легла Нори на талию, чувственно поглаживая. Она вся затрепетала, снова ощущая сладость и горечь возбуждения одновременно.

- Малыш, не надо. Пожалуйста. Это нечестно.

- Я знаю. Но если это единственный способ тебя задержать…

- И способ напомнить, что меня не хочет собственный муж.

Нори не сдержалась, всхлипнула, а Артур резко отпрянул, словно обжегся о ее кожу, которую щекотал невесомыми поцелуями.

- Что? Как это он тебя не хочет? Рехнулась что ли, Нор? - громко возмущался Артур. - Или Эрика импотенция накрыла уже?

- Не знаю. Я, черт подери, ни черта не знаю о его члене. Он все время уставший и нервный. Сначала мне было нельзя, потом Маргошка не давала спать, а теперь… теперь ему просто не надо. Я вообще не интересую его. Некрасивая стала.

Нори была готова разрыдаться, и Артур усиленно искал слова, чтобы утешить ее. Но последнее заявление девушки показалось ему столь абсурдным и нелепым, что он заржал, как конь. Разумеется, это стало для Нори последней каплей. Она расплакалась.

Артур быстренько взял себя в руки и прижал Нори к себе крепко-крепко. Он гладил ее по спине, терся щекой о ее волосы, нашептывая:

- Глупенькая девочка. Ну в каком месте ты некрасивая?

- Толстая стала. После родов толком ничего не уходит. Живот… грудь… все!

Савицкого аж затрясло от гнева и возбуждения.

- Ты понятия не имеешь, как прекрасна, Эланор, - бормотал он, заводясь от ее глупой неуверенности и собственных слов все сильнее и сильнее. - Ты была такой миленькой угловатой девочкой, а сейчас превратилась в потрясающую женщину. Ты такая аппетитная, Нори. Чертовски манящая. Если бы ты знала, как я хочу тебя…

- Вообще-то знаю, - вдруг хихикнула Нори через всхлип. - Ты же трешься членом о мою ногу.

- Блядь, - матюгнулся Артур, отодвигая пах.

Но его руки легли на бедра Нори, поглаживая, чуть надавливая на них с внутренней стороны.

- Ты поэтому так реагируешь на меня, да? – решил уточнить Артур. - Сколько без секса?

- Полгода.

- Пиздец.

- Вообще, ты мне в принципе не противен, но последнее время я готова трахнуть и табуретку. Хоть вибратор покупай.

- Хочешь подарю? У меня есть.

Теперь настала очередь Нори хохотать.

- Откуда у тебя вибратор? Зачем?

- Ну, знаешь ли… Девочки любят поиграть.

- Фу-фу-фу. Это после твоих девочек подарочек мне предлагаешь? Нет уж, спасибо.

- Подумаешь, - пожал плечами Артур, - Не больно-то и хотелось.

Савицкий подхватил Нори под попу, усадил на подоконник и навис над ней, опаляя дьявольским соблазнительным взглядом.

- Может, хер с ним со всем, а? Я хочу тебя, ты меня хочешь. Давай разок, Нор.

- Оно того не стоит, Артур.

- Ты даже не представляешь, от чего отказываешься, Цветочек.

Нори снова захихикала.

- Мы трахались, малыш. Забыл? Так что я представляю. Прекрасно представляю.

Она была готова поклясться, что услышала, как Артур скрипит зубами.

- Не сравнивай, Нори. Ты даже не представляешь, что я могу, если очень хочу. А сейчас я хочу… Очень!

Нори снова вся затрепетала. Ее комплексы, нажитые за время декрета Эрика, вдруг рухнули. Она снова почувствовала себя красивой, молодой, сексуальной. Ведь ее хотел Артур. АРТУР!!! Мать его, Савицкий.

И хотя тело ныло от столетнего воздержания, моля согласиться, ее душа и сердце были более чем удовлетворены и тем, что она просто была желанна.

Нори улыбнулась, легонько коснулась губ Артура своими, погладила его по щеке.

- Я столько раз представляла, что ты можешь со мной сделать… если по-настоящему захочешь. Не стоит воплощать это в жизнь. Мое слабое сердечко может не вынести. Не говоря уже о других органах.

Артур открыл рот, чтобы ответить, но передумал. Он убрал от нее руки и сделал шаг назад. Улыбаясь, он смотрела на нее с минуту, словно видел Нори в первый раз, а потом обнял. Так крепко, что у девушки перехватило дыхание.

- Ты невероятная. Я так люблю тебя, Нор.

-%-

Длинный коридор, каждый шаг – как нож...
Ты, по мне тоскуя, меня не ждешь.
Ты, себя виня, стала для меня
Слаще чем вино, хуже чем гаррота...

Артур возвращался в офис после изматывающего дня деловых встреч. Он мечтал упасть в свое кресло и пошариться оставшееся рабочее время по соцсетям. Голова гудела, и нужно было отвлечься, чтобы мозг не вскипел. Но на ресепшене его «обрадовали» новостью о посетителе, который ждал в кабинете. Стиснув зубы, Савицкий прошел в кабинет, заранее ненавидя незваного гостя. Он дернул на себя дверь, уже готовый толкнуть речь о жуткой занятости и кратком времени для беседы по существу. Но замер, едва увидев женщину у окна. Она стояла к нему спиной, глядя через стекло на город. Волосы подняты вверх, строгий деловой костюм цвета беж и туфли на высоком каблуке. Эту стать, осанку и фигуру Артур не спутал бы.

Он медленно пересек кабинет, смакуя то волшебное чувство предвкушения. Встав за ее спиной, Артур склонился, вдыхая запах.

- Наташа, - пробормотал он ей в шею, положив ладони ей на плечи, - Наташа.

Стейна вздрогнула, впервые слыша свое мирское имя из его уст, и с трудом сдержала дрожь, но мурашки побежали по ее спине.

- Привет, - тихо проговорила она. - Я была у Ларса, обсуждали встречу летом, решила и к тебе заглянуть. Это ничего?

- Ничего, - выдохнул Савицкий, - я рад тебе.

- Я тоже рада, - ответила она сдержанно, поворачиваясь, наконец, к нему лицом.

Артур долго и молча смотрел на нее, а потом склонился к губам, но так и не поцеловал. Он снова уткнулся носом в ее кожу, жадно вдыхая, почти мурлыкая.

- Боже, ты так пахнешь… Словно я вернулся домой.

- В Питер?

- На Север.

Утопив пальцы в ее волосы, Артур вытащил шпильки, вызволяя из плена густые волосы цвета спелой пшеницы. Мурлыканье превратилось в рык.

- Ты хоть понимаешь, что я до безумия хочу трахнуть тебя прямо тут… прижав к окну… стоя… сильно…

- Что тебе мешает? - простонала Стей.

- У меня здесь репутация блядски приличного адвоката.

- Как можно быть блядски приличным? - не сдержала подколки Старшая.

- Поехали покажу.

И Артур практически вытолкал ее из кабинета. Он предупредил администратора, что его сегодня его больше не будет, и широкими шагами поспешил к лифтам. Наташа едва поспевала за ним на каблуках, но, разумеется, не жаловалась. Она позволила себе полуулыбку, увидев красный Порш на парковке, но, конечно, промолчала. Хотя так и тянуло пройтись по неоднозначным отношениям Артура с его машиной.

Как ни странно, Савицкий ехал без лихачеств. И лишь легкое постукивание пальцами по рулю на каждом светофоре выдавало его нетерпение.

- А говорят, ты любитель погонять, наплевав на правила? – не сдержалась на этот раз Наташа.

- Угу, в Питере я бы тебя прокатил, а тут мигом права заберут и не спросят фамилию.

- Бедный, несчастный Кеннет, - посочувствовала Старшая, почти не издеваясь.

- Не бедный, и почти счастливый… теперь.

- И что тебе не хватает для полного счастья?

- Поскорее доехать уже.

- Нетерпеливый, как всегда.

- А с чего бы мне меняться?

- Действительно.

Когда они наконец доехали до дома Артура, его уже трясло от перевозбуждения. Едва войдя в лифт, он прижал Наташу к стенке и накинулся с поцелуями, задирая ее юбку, сминая грудь.

- А в этом доме у тебя какая репутация? – поинтересовалась Стей, тяжело дыша ему в рот.

- Никакой, мне похрен.

- О, слава богам.

Артур не мог не заметить, что Стей отвечает ему со всем пылом и страстью, разделяя его безумие, не заботясь о камере наблюдения в лифте. Наличие потенциальных свидетелей, как всегда, сделало удовольствие еще острее. Он знал, что Стейна не будет против того, что он желал. И это тоже усиливало его желание. Когда двери лифта открылись, и они приставными шагами, не разрывая поцелуя, не отвлекаясь от ласк, прошли к двери его пентхауса, Артур был на грани.

Ее вид, ее запах, ее голос, ее прикосновения и поцелуи свели Савицкого с ума. Он скучал по этой женщине, невероятно скучал. Он скучал по русской речи и Северной манере говорить нараспев, скучал по едким замечаниям и возбужденно насмешливому взгляду. Наконец рядом с ним был человек, женщина, равная ему, достойная его. Все эротические шалости, которыми он баловался, вдруг померкли. И причиной, виной тому была Стейна, Наташа. Одна единственная женщина. Прекрасная, волшебная, властная и мягкая одновременно. Все желания, стремления и радости Артура вдруг сосредоточились вокруг нее. Она была всем, всем его миром.

Прижимая Стейну к стене у двери в квартиру, Артур почти терял сознание от невероятной потребности овладеть ею. Его пьянила ее покорность и неистовство. Он дурел от вожделения, поспешно расстёгивая молнию, спуская брюки, отодвигая в сторону ее трусики.

Кажется, он кончил менее чем за минуту и даже отходил от оргазма дольше, чем приближался к нему. И, конечно, Кен был готов услышать издевательства по этому поводу.

- Хм, ну вижу, что скучал, скорострел, - не разочаровала его Стей.

- А теперь я скажу, добро пожаловать в мой скромный дом. И великодушно позволю тебе, Старшая, забрать свои слова обратно, когда ты начнешь молить о пощаде.

Наташа только бровями повела, принимая его приглашение и игнорируя обещание. Однако очень скоро она действительно была готова отказаться от насмешек. Взяв таймаут для себя, Артур вплотную занялся гостьей. Он изводил ее ласками и поцелуями, гладил, щипал, лизал, даже шлепал. Стейна не сдержала удивленно возбужденных криков, когда его рот оказался на ее промежности. Не думала она, что Савицкий в принципе позволяет себе такие оральные игры, а уж то, что он оказался в них хорош, шокировало еще сильнее. Но все мысли проносились в голове у Наташи со скоростью света, оставляя лишь восхищения и желания большего. Ей никогда не было так хорошо с мужчиной. Даже с Эриком. Она никогда не занималась сексом так долго. За окном уже темнело, а Артур все не мог успокоиться. Он заводил ее снова и снова, принимая каждый ее оргазм, как начало пути к следующему. Ненасытный, настойчивый, жесткий и аккуратный одновременно, Савицкий выбивал из нее дух и крики. Он брал ее всеми возможными способами, вежливо напоминая, что она может в любой момент извиниться за скорострела. Но при этом Наташа чувствовала, что это не было его целью. Артуру нравился процесс.

Никогда еще мужчина не смотрел на нее так. Да, ею часто восхищались, даже боготворили. Ее любовники не скупились на приятные слова и ласки. Но лишь Артур трахал ее так, словно хотел слиться воедино, впечататься в ее тело, стать ее частью. 

И как бы не были затейливы позы и ласки, но сильнейший оргазм потряс Наташу, когда он банально нависал над ней, толкаясь мощными выпадами глубоко и сладко, говоря, сбивая дыхание:

- Хочу тебя. Чёрт, Стей, хочу трахать тебя так! Я приеду на Север летом. И ты будешь моя. Каждый день. Моя. Только моя.

И Наташа кивала, корчась под ним, не смея отрицать, потому что желала этого так же сильно.

Артур перевернул ее на бок, не выходя, но давая немного передохнуть. Стейна тихо хныкала, чувствуя, как он лениво скользит внутри нее, не позволяя затухнуть возбуждению. Его руки порхали по ее телу, едва касаясь. Он ненавязчиво задержался на ее попке, проникая пальцами между ягодиц, касаясь почти мимолетно. Но его голос зазвучал требовательно и хрипло:

- Хочу. Скажи – да.

- Даааа, - только и простонала она, позволяя.

И сразу стимуляция стала сильнее. И Наташа снова вскрикивала от пикантных ощущений. Артур развернул ее к себе спиной и уже совсем другим, очень милым голосом проговорил:

- Смазка в тумбочке. Верхний ящик. Дотянешься?

- Боже, какой ты заботливый, - почти без издевки удивилась Стейна, доставая тюбик.

- Ты же моя гостья, Старшая.

- Ох, Кини, - только и проскулила гостья, вмиг забыв о ритуале обмена любезностями.

Наташа, как и Артур, не была любительницей в сексуальных утехах. Она пробовала все и в разных исполнениях. Но только с ним ей нравилось все и сразу. Она хотела его снова и снова. Но даже у нее был предел. Его член входил в нее сзади, а пальцы поникли спереди. Он приказал ей ласкать себя, и она не могла ослушаться. Перенасыщение удовольствием грозило разорваться ее на части, но она мужественно боролась с собой, потому что томный шепот не позволял сорваться в пропасть.

- Еще немного. Пожалуйста, Стей. Кончи со мной, родная. Давай, Наташ. Сейчас.

И она снова послушалась. И ни разу не пожалела.

Даже теряя сознание после потрясающего ее мироздание оргазма, Наташа не забыла сказать:

- Ладно, уел. Беру свои слова назад. Не скорострел. Красавчик.

- Ты тоже ничего, Старшая, - хохотнул Артур довольно, прижимая к себе незваную, но такую желанную гостью.

Они еще долго лежали, разговаривали, делились новостями, вспоминали прошлое. И впервые Артур спокойно заснул, забыв, что он в изгнании. Стейна словно излечила его от тоски по дому. Словно она сама была его домом.

-%-

Полночь рвётся, рядом ты стоишь
Словно призрак из плохого сна.

С помощью улыбок приятелей из клана, разговоров и похлопываний по спине Артур старался избавиться от волнительного предвкушения. До того, как вошел в клуб, он отвлекал себя беседой с Эриком. До того, как вошел в свою квартиру, его спасали мысли о скорой встрече с дядькой и Нори. До того, как он ступил на Питерскую землю, он погрузился в новый роман любимого автора. До того, как сел в самолет, изо всех сил прощался с Анной на неделю.

Не помогло. Его разве что не трясло, когда стихла клубная музыка, и на сцену вышли музыканты Стейны и Компании, а потом выбежали девушки танцовщицы. На минуту его внимание приковала Ольга. Она танцевала под увертюру, сияя счастливой улыбкой. Артур не мог не улыбнуться тоже. Как ни странно, он был рад видеть ее такой счастливой. Просто был рад видеть живой.

Но все эти мысли испарились, как только на сцену вышла сама солистка. Стейна. Она была прекрасна, как всегда. Последний раз Артур видел ее с запачканным лицом, в крови и слезах, но помнил ее именно такой. Красивой, уверенной, властной, сильной. Он любил ее всякой, но такая Наташа нравилась ему больше.

Он знал, что сам был виновен в ее слабости. Он был ее слабостью. И только отстранившись, она снова смогла стать собой. Старшей и Предводителем Волков. Гениальной певицей. Потрясающей женщиной.

Артур слушал ее песни, стоя в тени, подальше от софитов, стараясь не попадаться ей на глаза. Он сам не понимал, почему прячется. Страх им движет или здравый смысл? Или любовь? Та любовь, которая побуждает отойти в сторону и позволить любимой быть счастливой. Потому что вместе они только разрушают друг друга.

Эрик принес ему пива и встал рядом.

- Ты не пойдешь к ней? – спросил дядя, отхлебнув из своего стакана.

- Она такая красивая, - пробормотал Артур, не желая слышать вопрос. - Я забыл, какая она… У нее есть кто-то?

Старший Савицкий неоднозначно покачал головой. Артур усмехнулся.

- Дай угадаю - юный смазливый московский волчонок.

- Типа того. По мне, он слабак, но Стей умеет даже из говна сотворить конфету, - проговорил Эрик, чуть морщась.

- Она выглядит счастливой.

- Она всегда такая, когда поет. Ты давно не был дома, парень.

- Давно, - подтвердил Артур.

Они молча слушали песни, пили пиво. К ним подошла Нори и обняла Эрика, но скоро снова ушла на диванчик, оставив мужчин одних.

- Наверное, зря я пришел, - проговорил Артур.

- Что? Но ты же хотел с ней поговорить, вернуть… - растерялся Эрик.

- Хотел, да, - кивнул младший Савицкий, - я все время что-то хочу от нее. Поговорить, потрахаться, убедить, что я не хотел убивать Бена, потом опять потрахаться и, чтобы она не убивала Анну. А счастливая она только с сопляками своими. И поет так звонко, и светится. Какого хера, Эрик? Я же снова все испорчу.

Дядя только приподнял брови, не спеша спорить. А Артур нахмурился.

- Что? Ты ничего не скажешь мне? Не поддержишь? Не возразишь? Какого дьявола ты ничего мне не посоветуешь, Эрик? Я в кое-то веки не знаю, что делать, а ты молчишь. Ты! Самый долбано мудрый мудак в моем клане, в моей работе, в моей семье. Ты только слушаешь и разводишь руками. Скажи уже!

Музыка гремела, поглощая крик Артура, но Эрик стоял близко и прекрасно слышал его слова. И в этот раз он не мог промолчать.

- Я пристрастен, Артур. Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к Наташе. И я не лез в ваши отношения. Я люблю тебя, парень, но и ее я люблю. Если бы я тебе озвучил то, что ты только что сказал сам, то… - он вздохнул, потер переносицу. - Ты не такой человек, Артур. Ты всю жизнь будешь ломать ее. Но она - скала, она выстоит, хоть и искрошится. А ты огонь и никогда не затухнешь. Вам не победить друг друга. Это не любовь, а сплошная боль. И мне невыносимо на это смотреть, но и повлиять я на вас не могу. Не хочу.

- Я тебя понял, - только и ответил Артур.

Он кинулся через толпу к выходу. Прокладывая себе дорогу локтями, плечами, он рвался на улицу, потому что дышать с ней одним воздухом, находиться в одном помещении вдруг стало невыносимо. Где-то в середине зала он замешкался, завяз в толпе. Песня заканчивалась, Артур повернул голову к сцене и встал. Он уговаривал себя посмотреть на нее последний раз. Последний раз позволить себе желать ее. И не смог отказать себе в этом, хотя сердце ныло тупой болью, а разум советовал убираться поскорее. Последний раз он собирался получить этот кайф, смешанный с мучениями. И, конечно, на него упал луч прожектора. И ее глаза нашли его в толпе. Их взгляды встретились. Разумеется, он не мог слышать или видеть, скорее почувствовал, как она вдруг перестала дышать.

Стейна обернулась к музыкантам и танцовщицам, дала какой-то знак, и через секунду по залу раскатилось:

- Я в лесах наберу слова,

 Я огонь напою вином…

Под серпом как волна – трава,
Я разбавлю надежду сном.
Тебя творить –
три года не говорить.

Он слушал ее голос, слова, звучавшие одновременно и признанием в любви и приговором.

- Всю душу я отдала,
А другая тебя нашла,
Другая за руку увела,
Я ее за то прокляла.

Артур опустил голову и был готов уйти, но последний куплет остановил его.

- Будет время, и будет ночь…
Как в голодный, беззвёздный час
Ты беги, разлучница, прочь –
Обернется огнем мой князь.
Вспыхнут порохом дом и лес,
А дорога ему – в мой край.
Как затлеет подол небес,
Всю, как есть, меня забирай!

 Стейна протягивала руки к залу, словно приглашала его. Ее глаза и губы улыбались. Она звала его. Она хотела его. 

Солистка ушла за кулисы, оставив зрителей с музыкантами, доигрывавшими мелодию, и танцовщицами, кружащимися по сцене.

Хищная улыбка изрезала лицо Артура. Он рвану со всех ног. Но уже не на улицу, не домой, а в сторону гримерок. Именно в служебной части клуба его настиг Эрик.

- Ты чего вытворяешь? С ума сошел? – рявкнул он, прихватив племянника за локоть.

- Она звала меня, Эрик, - затараторил перевозбужденный Артур. - Похер все. Она звала меня. Она хочет меня.

- Пять минут назад ты говорил, что это не повод ломать ей жизнь. Остынь, Артур.

- Насрать. Я не могу. Ты не понимаешь. Эта песня… Она же никогда ее не пела. Она написала ее для меня, обо мне, о нас. Она говорит мне…

- Бля, парень, ты себя слышишь? Ты пошлешь все, чего достиг, из-за песни? Что за бабьи сопли?  Хоть бы и для тебя она пела, но куда девать твою жену, Тони и то, что вы из разных кланов? Очнись, Артур. Приди в себя уже. Оставь ее в покое.

Артур моргнул, чтобы прогнать с глаз пелену наваждения. Он взглянул на дядю трезво и спокойно, а потом твердо произнес:

- Я сам разберусь со своей жизнью. Спасибо за участие.

В его словах и тоне Эрик услышал того мальчишку, который решил переехать к дяде в Питер. И никто не смог бы его остановить. Он отпустил Артура, позволив ему пройти дальше к гримеркам. Эрик знал, что ничем хорошим это не кончится, но не в его власти было помешать племяннику.

А сам Артур летел, как на крыльях. Ему стало так легко и хорошо. Тревожное волнение сменилось предвкушением, даже возбуждением. Он хотел этого знака, желал его. И не мог игнорировать. Здравый смысл, как всегда, заглушило вожделение, страсть ослепила.  Савицкий дернул дверь гримерки Стейны и замер на пороге.

-%-

Не дай вам Бог дожить,
Когда победы ваши
Усталостью на плечи лягут вам!

Девчонки из подтацовки Стейны вовсю отрывались после концерта, но Ольге никак не удавалось влиться в общее веселье. Она, конечно, знала причину. Бен, Гришка. Любимый вынужден был остаться в Москве из-за работы. Тор все понимал, когда дело касалось отпусков и отгулов в честь Северных дел, но за это требовал отдачи в другие дни. Питерский концерт Стейны и Компании в честь открытия нового сезона не освобождали Командира Волков от срочных рабочих обязанностей. Гришка уехал в область решать дела филиала и застрял там на все выходные. Взамен Тор поклялся, что не побеспокоит его на приеме у Эрика через неделю.

 Такое случалось не в первый раз. И не в первый раз Ольге было неуютно в Питере без поддержки Гриши. Она честно пыталась проникнуться общим весельем, но тщетно. Ноги сами понесли ее к бару, где она взяла себе традиционный Гинесс, а потом пошла в гримерку, где собиралась строчить пошлые послания Бену, пока ее приятельницы не напляшутся.

Оля шла по коридору, улыбаясь самой себе, витая в облаках, она взялась за ручку двери, когда на нее практически наскочил…

- Артур, - взвизгнула она, подняв глаза.

Он практически упал, но удержался на ногах, схватившись за девушку. По спине Ольги пробежал табун липких мурашек. Савицкий обжег ее полубезумным взглядом, в котором плясало пламя. Он был без рубашки, мокрый, тяжело дышал, а по лицу текла кровь.

Выпрямившись, Артур взглянул на девушку сверху вниз, и она почувствовала себя еще меньше, чем была. Не дав ей очнуться, он втолкнул Князеву в гримерку, захлопнул дверь и прижал ее к стене. Савицкий навис над ней, рывками сокращая расстояние. Оля задрожала от коктейля эмоций. Она понимала, что сейчас он ее поцелует. Страх и возбуждение завладели ею. Темная воля Артура, которую она так любила в свое время, окутывала ее, одурманивала. Ее губы хотели его губ, тело хотело тела. Им было так хорошо когда-то. Всплыли в памяти поездки на Финский, танцы у костров, странное подобие счастья. Но тут же все это перечеркнуло одно единственное воспоминание. Бой, нейтральная зона, дерево, удар по лицу, жесткий секс у всех на виду, чтобы показать, наказать.

Артур тоже мысленно вернулся в тот день, тот момент. Круг замкнулся. Именно Ольга, их секс на потеху кланам породил в Стейне желание к Командиру Кеннету. И теперь, когда все так походило на крах, на конец, он снова рядом с Валькирией, которую сам бог велел трахнуть.

Возбуждение, ярость и отчаяние переполняли Артура. Он нуждался в выходе энергии. И секс всегда был идеальным способом прийти в себя. Секс с Ольгой – в особенности.

Он вмиг сократил расстояние между их лицами, впечатался в губы женщины, которая научила его любить.  Но вкус поцелуя был не таким. Ее губы были не такими. Артур знал, что и секс не излечит его, но он был упрям. Поэтому продолжал терзать рот девушки, не замечая, что она сжимает губы изо всех сил.

Боль ослепила его, заставила отпрянуть от Ольги, сложиться пополам и схватиться за яйца. Но не успел он сгруппироваться, как она двинула ему локтем по лицу, задевая уже разбитую бровь. Артур попятился и очень удачно рухнул на диван.

- Ааа, больно-то как… Почему нельзя просто сказать нет?

- Потому что твой язык ломился мне в рот, чертов ты мудак, - заорала на него девушка.

- Туше, Хелл, - хохотнул Артур, все еще корчась от боли.

Ольга улыбнулась, хихикнула, а потом и вовсе засмеялась, не сдерживаясь.

- Что, мать твою, веселого, женщина? – огрызнулся Артур.

- Наверное, давно следовало двинуть тебе по яйцам, - заливалась она. - Ты назвал меня Хелл, черт подери!

- О, блин, ну да, это очень смешно, - проскулил Савицкий, развалившись на диване, но тоже улыбался. - И я звал тебя так и раньше.

- Очень редко.

- Да брось, Ольк. Устроим разбор наших полетов? Я трахал других баб, пока мы были вместе, почти изнасиловал тебя после первого боя и чуть не угробил твоего ублюдошного бойфренда. И все это, конечно, ужасно, но я вроде еще между делом спас тебе жизнь, так что очень негуманно лупить меня по самому дорогому.

Князева усмехнулась, снисходительно качая головой.

- Не думала, что скажу это, но я скучала по тебе, Артур Кеннет Савицкий.

- Ага, добро пожаловать домой, Артур, - продолжал он брызгать ядом, нарочно игнорируя интонации в голосе Ольги. - Я бы обнял тебя, красавица, но вдруг ты опять оскорбишься и завяжешь мне член узлом.

Девушка не повелась на его ерничанья. Она присела рядом, внимательно посмотрела на Артура.

- У тебя все в порядке?

- А похоже на то?

- Нет.

- Я не в порядке, Оль.

- Я могу… хм… помочь?

- Считай, уже помогла.

- У тебя лицо разбито, и ты весь мокрый.

- Высохну и заживу.

 - Без рубашки.

- Отвали, Князева, - буркнул он, одеваясь.

Артур подошел к зеркалу, стер кровь с лица рукавом.

- Вот возьми.

Ольга подала ему влажную салфетку, и он не отказался. Приведя себя в порядок, Савицкий направился к выходу. Разумеется, извиняться за такую странную встречу он не собирался.

- Кини, - окрикнула его Ольга.

Артур обернулся у двери.

- Спасибо, что не дал тому парню меня добить. Я… Мне… - она смутилась.

- Все нормально, детка, - улыбнулся Артур. - Живая ты мне нравишься больше. Я не в восторге, что ты с придурком Беном, что ты Волк, что ты воин. Но все лучше, чем труп.

Оля улыбнулась, кивая. Артур протянул руку, касаясь ее лица пальцами.

- Спасибо, - прошептала девушка, потеревшись щекой о его ладонь.

Артур чуть склонился, спросил:

- Можно?

Она кивнула. Его губы коснулись ее рта так же невесомо и легко, как пальцы лица.

- Пожалуйста, Хелл, - прошептал Артур прежде, чем закрыть дверь гримерки с обратной стороны.