Фанфики
Главная » Статьи » Переводы фанфиков 18+

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Сущность, облаченная в полумрак. Глава 14
Глава 14.
 
 
He плачь, девушка, война ведь добрая.
 
Если твой возлюбленный неистово вскинул к небу руки
 
И конь его в испуге помчался дальше без седока,
 
Не плачь.
 
Война добрая.
 
Стивен Крейн. «Война добрая»
 
Бывают сражения, а бывают войны.
 
Его тело возвышается надо мной, его убедительность – неизведанная вселенная. Он облокачивается на предплечья, вяло прижимая губы к моим голым плечам.
 
- Останься, - шепчет он. Как будто все так просто. Как будто он – обычный мужчина, а я – обычная женщина из бара, пьющая русскую водку и не поддающаяся на каждую его прихоть.
 
Я завидую его непринужденности, его легковерию, с которым он относится ко мне.
 
Эхо голоса доктора Коуп звучит у меня в голове: хорошим это не кончится, Изабелла.
 
Я лежу распростертой на его простынях, пульс замедляется, руки подрагивают, и выдыхаю:
 
- Я ухожу.
 
Затем я зачарованно смотрю, как напрягаются его пальцы вокруг моих запястий, как в раздражении ускоряется его дыхание.
 
«Пленница», - дергаются мои пальцы от желания захватить и вступить во владение. «Обернись», - шипят мои мышцы.
 
Но я остаюсь.
 
- Я уже говорила тебе, - продолжаю я, и мои слова – галька, приземляющаяся на свернувшегося удава. – Все кончено.
 
Его губы прижимаются, целуют, скользят по спине, и я чувствую, как кусают его зубы, его зубы кусают меня за шею. Он медлительный, но не нежный, не чувственный. Его тело накрывает мое, прижимает, держит в подчинении, и на мгновение я не охотник - я шелки, а его рыбацкие пальцы удерживают мою драгоценную шкурку.
 
- Я ухожу, - повторяю я, но мой голос уже не такой холодный, и он это понимает.
 
- Лгунишка, - мягко говорит он. – Тебе нужно это так же, как и мне.
 
Я замираю от его слов, застывая от доказательств, что я не вру, но после вспоминаю, чего стоит удержать его.
 
«Свобода, - что-то кричит. – Беги сейчас же. Беги быстро».
 
Но мой пульс протестует, находя сладость, тепло и его слабость довольно приятными.
 
«Останься еще ненадолго», - что-то слабое и блудливое стонет.
 
И я разрываюсь: останусь, но изменяясь, буду ли я владеть ситуацией? Смогу ли я удержать его и сберечь себя?
 
Его тепло вжимает меня в матрац, и я считаю себя сгораемой заживо, пригвожденной.
 
- Я хочу, - признаюсь. – Но ты мне не нужен.
 
- Значит, останешься? – удивленный, шепчет он напротив моей кожи, его твердость прижимается к моему боку. Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, как он выглядит: пресыщенный, распущенный бизнесмен, идеально скроенные брюки висят на его голенях; худые мускулистые бедра расслабляются, напрягаются медленно возле моей наготы. Он снова готов.
 
И на его шее еще висит галстук.
 
Теперь он двигается, отводя пальцы от моих запястий, руки скользят под меня, окружая живот, прикасаясь к груди, бедрам, прижимаясь к лихорадочному жару между моими ногами. Неудобно и мучительно, когда он начинает ласкать клитор.
 
Мои напряженные руки хватаются, сжимают простыни, и он выдыхает мне в волосы.
 
Жажда, судорога, желание и дикий вой скулят у меня в голове, что это власть, контроль. Пора захватить его, даже лежа сейчас под ним.
 
- Еще ничего не кончено, - говорит он хрипло, низко, насмешливо. – У нас ничего не кончено.
 
Молча я выгибаюсь и не спорю.
 
Я там, где хочу находиться.
 
А с остальным разберусь в итоге.
 
+. +. +. +
 
Однажды утром я просыпаюсь, обнаружив свою мать, молчаливую и тихую, за обеденным столом.
 
Напротив нее сидит отец, его лицо изнурено и устало спустя шесть недель тишины.
 
Она – камень; он – вода, рванувшая назад, потому что дом – это, без сомнений, дом.
 
- Рене, - тихо молвит он, но она не смотрит на него.
 
- Пожалуйста, - говорит он.
 
- Прости, - добавляет он.
 
И все же она остается, не двигаясь и не уходя, пока он говорит. Впервые мой отец умоляет.
 
Впервые я становлюсь свидетельницей чего-то большего в ее каменном лице, ее стойкой позе. Мой отец, полный раскаяния и кающийся, вернулся, а она поддерживает вид власти.
 
А затем меня обнаруживают стоящей в дверном проеме.
 
- Изабелла, - устало говорит он, и я падаю в его объятия.
 
Напряженность тихая и удушающая; все, что я слышу, - это приглушенные шаги кухонных работников в соседней комнате.
 
- Ты вернулся? – спрашиваю я. – Ты останешься?
 
И он говорит:
 
- Навсегда.
 
+. +. +. +
 
- Доброе утро, - говорит он дерзко и непринужденно, и я открываю глаза в ненависти к собственному замешательству.
 
Я здесь, еще обнажена, еще в его объятиях, еще в его постели, а сквозь окна льется утренний солнечный свет, отбрасывая на стены комнаты бело-желтые оттенки. Мой взгляд мечется на его руку, лежащую на моей груди – на его предплечьях красивые редкие волосы, как и на изящной сильной линии запястья.
 
Я понимаю: у него имеются веснушки.
 
А затем рука исчезает, и меня перекатывают на спину. И вот он нависает надо мной, свет отражается золотом от линии плеч, его волосы темно-рыжего цвета. Он прекрасен.
 
И он на вершине.
 
- Хорошо спала? – с ухмылкой спрашивает он, и его легковерие работает против него.
 
- Отпусти, - уверенно говорю я. Мой голос охрип после сна и охрип после воплей от оргазма. Он смотрит, как моя рука скользит по его руке, по плечу, касается шеи, а его ухмылка становится усмешкой.
 
- Сомневаюсь. Мне нравится быть главным.
 
- Тогда найди себе другую, - огрызаюсь я, впиваясь ногтями в кожу на его шее.
 
- Ай! Какого черта, помнишь, что я говорил тебе?
 
- Ты сказал: не бить, - спокойно замечаю я и впиваюсь глубже, ликуя от его дрожи. – А теперь кончай и вставай с меня.
 
- Я пытаюсь, - выдавливает он, кружа бедрами напротив. – Пытайся вместе со мной, сейчас.
 
Другой рукой касаюсь его волос, поглаживая, а ногтями выпуская кровь. Он практически мурлычет от моего прикосновения…
 
…и напрягается, когда я резко дергаю за волосы, но чувствую, что он возбуждается.
 
- Я не должна находиться здесь, с тобой, - шиплю. – Отпусти.
 
Он смотрит, составляя «за» и «против», а затем вздыхает и чуть сдвигается в сторону, поднимая руку, чтобы отпустить меня.
 
Я отползаю, но на секунду замираю возле его спины.
 
- Ложись, - холодно командую я, сжимая бедра вокруг его бедер, а он замирает, начинает переворачиваться. - На живот.
 
После секундного колебания он подчиняется моим инструкциям.
 
- Отшлепаешь меня? – язвительно и саркастично спрашивает он, но я слышу дрожащее желание в его голосе.
 
Я скатываюсь вниз, усевшись на его бедра и проводя пальцами по округлостям его задницы.
 
- А ты бы хотел, правда?
 
- Ты бы хотела, - парирует он. – Помнится, ты очень любишь меня бить.
 
- Каждый мой удар – заслуженный.
 
- Прости заранее, но не похоже, что ты действуешь по инструкции.
 
Я грубо щипаю кожу на его шее, наслаждаясь его охам, раскачивающимися движениями бедер, коими он трется о матрац в поисках удовлетворения.
 
- Нахал, - вздыхаю я. – Ты ударил первым. И ты неправ: я никогда не понимала привлекательность шлепков.
 
- Неужели?
 
- Угу. – Руки окружают его мышцы, сжимая, тестируя. – Ты – бегун, - заявляю я, легонько царапая ногтями его задницу.
 
- Да, - стонет он.
 
- У тебя отличная задница. Для чего мне тратить время и силы на ее избиение? – Он не отвечает, и я продолжаю: - Я знаю способы получше оставить на тебе свою метку.
 
- Даже не трогай мою задницу, - хрипит, опять напрягаясь подо мной. – Даже не пытайся, или я… я не… я воспользуюсь отказом.
 
Мой смех внезапный и настоящий, громким эхом разливающийся у моих губ. Я смотрю на его профиль, его рот, изогнутый в улыбке при звуке моего смеха.
 
- Я серьезно, - смеется он.
 
- Конечно, - отвечаю я снисходительно. Пусть смеется, думаю я.
 
Я никогда не позволю ему отказаться.
 
+. +. +. +
 
Под зоркими взглядами учителей и пэров Тайлер остается отчужденным, не разговаривая со мной, только поглядывая и будто едва узнавая.
 
Но молчание лишь подтачивает голод по его коже.
 
Его глаза, синие как море, редко глядят на меня, но когда это случается – я вижу в них шторм. Глупый мальчик.
 
Вторник, и Бри рассказывает мне о вечеринке в эти выходные за пределами университетского городка. Будут гостиничные номера. Прибудет футбольная команда.
 
«Конечно, пойду», - говорю я, мысленно уже составляя планы.
 
+. +. +. +
 
- Итак, - бесцеремонно говорит Эдвард, его мышцы расслаблены под моими руками, которыми я ласкаю его, - ты не шлепаешь меня и, безусловно, не царапаешь мою задницу.
 
- М-м-м.
 
- Но ты ставишь на мне метку.
 
Я улыбаюсь его уверенности, его отказу. Мои руки скользят вверх, я наклоняюсь вперед и начинаю проходиться влажной дорожкой поцелуев по длинной изящной спине.
 
- Поставлю, - заверяю я.
 
- Как… о, ты меня убьешь, - стонет он, легко, но настойчиво вбивая бедра в постель. – Хотя бы скажи как.
 
- Чтобы пропало все веселье? – дразню я, глазами находя подходящее место чуть ниже одной из впадинок - место, где начинается упругая выпуклость ягодиц.
 
Я облизываюсь, наклоняюсь и погружаю зубы в его кожу, а его завывания – музыка.
 
+. +. +. +
 
- Неужели я первый парень, который был здесь? – дразнит Джейкоб, рассматривая картины на кремовых стенах моей спальни.
 
- Уверена, ты и сам знаешь ответ.
 
- Ладно… я знаю, какой бы я хотел услышать ответ.
 
- Я не осознавала, что конгрессмены так любят принимать желаемое за действительное.
 
Его смех лжив.
 
- Да, всем конгрессменам это нравится.
 
Я уклончиво хмыкаю и сажусь на кровать, наблюдая за ним.
 
- Интересно, - отвечает он, проводя пальцем по полотну картины. – Это что, Алиса в Стране чудес?
 
- Это тайный лабиринт.
 
- Ты нарисовала?
 
- Да.
 
- А в середине что?
 
- Перья.
 
- Ага. А это… - он показывает на фигуру у входа, - это лев?
 
- Это Аммут.
 
- Ам-мут?
 
- Древний египетский демон.
 
- Точно. Что… что это значит?
 
- Это значит все, что ты хочешь, - нетерпеливо вздыхаю я.
 
Он хмурится.
 
- Это скорее… непонятно.
 
- Много метафор.
 
- Гм. – Он кажется в замешательстве, хватаясь, хватаясь за перемену темы. – Так… скольким парням довелось побывать в твоей комнате? – с неловким смешком спрашивает он.
 
Я пожимаю плечами:
 
- Я не затаскивала их сюда силком. Они отлично справлялись и без моей помощи.
 
- Ага. – Складка на его лбу становится глубже, и я смотрю, как он бродит по комнате, задерживаясь возле стопки бумаги на моем столе. – А это что? – спрашивает он, и я вздрагиваю, когда его пальцы пробегают по обложке самой важной книги. – Дневники, что ли?
 
- Что-то вроде того, - быстро говорю я. – Не трогай.
 
+. +. +. +
 
Контролируя или не контролируя, но я не могу сдержать ухмылку всякий раз, когда улавливаю на лице Эдварда раздражение, пока он ходит по комнате, собираясь на работу. Глупый, обиженный мальчик.
 
- Перестань дуться, - упрекаю я, потягиваясь на простынях как ленивая кошка.
 
- Ты укусила меня за задницу.
 
- Да. А затем оттрахала тебя до умопомрачения. Перестань жаловаться.
 
- Ты расцарапала мне кожу, - ворчит он. – У меня синяк будет.
 
Я пожимаю плечами. 
 
- Я тебе то и обещала.
 
- Да, а теперь я испорченный товар.
 
Я изгибаю бровь, и он, словно в оправдание, пожимает плечами.
 
- Да. Как, черт побери, мне теперь переодеваться в спортзале?
 
- Теперь и медицинские осмотры выйдут неловкими, - с улыбкой заключаю я.
 
- Не говоря уже о свиданиях, - язвительно замечает он, и голос его легок, но взгляд осторожен, остер.
 
- Да, - прямо соглашаюсь я.
 
Его почти исчезнувший хмурый взгляд возвращается, но я встаю с кровати. Мне пора уходить.
 
+. +. +. +
 
Текут недели, а взгляд отца Брюэра теряет приличествующее духовному лицу сияние и обретает нетерпение. Раздражение. Расстройство. От моих глупых ответов на его неопределенные вопросы его губы поджимаются.
 
Уверена: в семинарии их учат не показывать нечаянно отрицательные эмоции. Он хочет, чтобы я заметила его досаду.
 
- Изабелла, - вскоре говорит он. – Ты утверждаешь, что чувствуешь себя свободной, соблазняя Тайлера грехом.
 
Я закатываю глаза, но честно отвечаю: - Да.
 
- Разве ты не испытываешь раскаяния? Вины? Ты лишила этого молодого человека того, что он хотел даровать своей жене.
 
- Он и моим первым стал. Помимо того, убеждать его практически не пришлось, святой отец. Мне достаточно было лишь снять рубашку.
 
Его взгляд ползет вниз на мою запретную грудь всего на секунду, после чего смотрит на меня. В его взгляде и вина, и желание, и волнение, и я чувствую тот маленький порыв власти - почти незаметный, щекочущий, пробегающий по моему позвоночнику.
 
Я улыбаюсь, как акула.
 
+. +. +. +
 
Я уже почти одета, почти готова на безвредное спасение, когда:
 
- Я хотел бы узнать, где ты живешь, - внезапно говорит Эдвард.
 
Он в гардеробе, и слова его приглушены, но я слышу, надевая туфли. Я застываю, сосредотачиваясь на дыхании, планируя и планируя на один шаг вперед.
 
- Лучше здесь, - осторожно отвечаю я. – Тут лучше.
 
Он выходит из гардероба, держа два галстука.
 
- Какой?
 
- Красный, - отвечаю я, идя через спальню, взяв его из его рук и скрепляя петлей вокруг изящной шеи. Пальцами завязываю двойной виндзор, глаза напрасно поглощены задачей не смотреть на него.
 
- Уверен, в твоей квартире тоже будет хорошо, Белла.
 
- Да. Но я не принимаю гостей.
 
- Никогда? – нахмурившись, спрашивает он.
 
- Никогда.
 
Он молчит, смотря на мои руки, лежащие на его груди. Я быстро опускаю их.
 
- Значит, я единственный, кому сейчас… дарована твоя привязанность?
 
Ухмыльнувшись, я приглаживаю уже завязанный галстук.
 
- Кто тебе говорил о привязанности?
 
А затем чувствую его вздох больше, чем слышу.
 
Кожа шелки еще со мной, он до нее еще не добрался.
 
- Белла… - начинает он жалобно, с надеждой. И я слышу в его голосе, что вскоре он потребует от меня большего.
 
Я смотрю на него, когда он садится на кровать, в глазах его надежда, плечи сгорблены, и я думаю, что сейчас вполне могу его добить
 
Несколько метких слов и несколько шагов – и все кончится. И теперь привязан он, он хочет от меня чего-то, и он поймет, что значит хотеть, хотеть, хотеть кого-то, кто относится к тебе как к средству для достижения экстаза.
 
Уйду – и он прочувствует это.
 
И я упиваюсь этой мыслью.
 
Пока не понимаю, что он и сам об этом знает, знает, что я, возможно, не хочу иметь с ним ничего общего, что мой ответ способен убить странный блеск в его глазах, а значит, у меня еще имеется власть. И вот, он сидит уязвимый в ожидании моих слов.
 
Мой рот открывается и закрывается. В этот момент я понимаю, что мне нечего ему сказать.
 
Молчание господствует.
 
Я по-прежнему владею ситуацией, говорю я себе. Я могу даровать или отменить разрешение.
 
И все же он ждет.
 
Я открываю рот и игнорирую его улыбку, говоря «да»,
 
+. +. +. +
 
- Ах!
 
От крика Тайлера мои руки замирают, взгляд пробегает по длинным спортивным линиям его спины, широкие плечи лежат, распростершись на матраце отеля. 
 
- Расслабься, - говорю я.
 
- Бел… Белла, - стонет он.
 
- Ты хотел бродить вокруг, выглядя виноватым, - гаркаю я. – Так что дыши и расслабься, пока я даю тебе то, из-за чего ты чувствуешь себя виноватым.
 
Мои пальцы продвигаются, продвигаются в него, и я возбуждена, я в эйфории от его напряжения, от его стремления вести себя как хороший мальчик.
 
- Ты должен расслабиться или тебе будет только больнее.
 
Он быстро кивает, и мои пальцы снова заняты, а его стоны - лишь частично от боли.
 
- Приятно? – спрашиваю я.
 
- Да… да… ох…о… о… о
 
- Кто-нибудь тебе такое делал?
 
- Нет… нет…
 
- Скажи еще раз, что тебе жаль.
 
- Мне жаль, - кричит он.
 
- Повтори.
 
- Прости, Белла.
 
- Кричи.
 
- Прости! – вопит он в подушку. – Прости!
 
Я ухмыляюсь, а затем поднимаю пальцы, и мои хрупкие бледные руки оказываются на его бедрах. Я заставляю его перевернуться, намереваясь вобрать в себя. А он – глупый юнец, который взял меня первым, но сейчас его пальцы знают, за что держаться, пока я трахаю его.
 
Я склоняюсь над ним, он – истинные страсть и неуверенность, пока глядит на мою грудь.
 
- Целуй, - задыхаюсь я.
 
Его губы неуверенно обхватывают мой сосок, потягивая грудь, как новорожденный, и хныкая.
 
- Больше никогда меня не игнорируй, - рычу я над ним. – Никогда не смей, мать тебя, отводить от меня взгляд.
 
Но мои слова не замечены, поскольку я напрягаюсь вокруг него, а его голова падает на подушку как убойная масса.
 
- Тайлер, - рычу я. – Что я, нахрен, сказала тебе?
 
- Не… не игнорировать тебя… я… я не буду…
 
Легко, оказалось слишком легко уложить его под себя взглядом, несколькими меткими словами, рукой на его бедре, пока мы сидели на вечеринке, где наши одноклассник осушали алкоголь. И внезапно он стонет, идет за мной, твердый, горячий и нетерпеливый. А сейчас его глаза отчаянно закрываются, когда я наклоняюсь, и он поднимается, чтобы поцеловать меня, но мои зубы – единственное, что он находит, когда они впиваются в его нижнюю губу.
 
А затем он кончает, этот глупый мальчик дергается, клянется и содрогается подо мной, и его безумные стоны – все, что мне нужно, чтобы последовать за ним.
 
+. +. +. +
 
- Каждое возрождение приходит в мир с криком, - говорит Билли, завидев меня. – С криком человеческого духа, стремящегося к свободе.
 
Его слова останавливают меня, и я смотрю на него. Он видит мой испуг и усмехается.
 
- Ну?
 
- Я не знаю, - говорю я, и слова кажутся мне ошибочными.
 
- Энн Салливан, - со смехом вскрикивает он. – Получилось! Я уже начал думать, что никогда не поставлю вас в тупик.
 
- Хорошо, Билли, - бормочу я и начинаю идти, но вдруг вспоминаю. – Билли?
 
- Да, мэм?
 
- Сегодня вечером я жду гостя.
 
- О, правда?
 
- Да. И я оценила бы, если бы оставили эту информацию при себе.
 
Он хмурится.
 
- Мистер Карлайл платит мне, чтобы удостовериться, что вы в безопасности, мисс Свон.
 
- Я в безопасности. Но если это убедит вас лучше… - Я сую ему две купюры из бумажника и смотрю на его улыбку.
 
- У нас безопасный район, - ухмыльнувшись, признает он. – Иногда я даже не обращаю внимания на гостей, настолько здесь безопасно.
 
- Спасибо, Билли.
 
+. +. +. +
 
Дрожь по моей спине расцветает в жар, что покрывает все мое тело, когда я понимаю: Я женщина, я прекрасный хищник, чье тело служит приманкой.
 
Красота этого открытия остается незамеченной отцом Брюэром, который все так же не смотрит на меня, чья грудь опускается и поднимается в ответ на ускорившийся пульс. Он сидит, раскинувшись в кресле, его рот раскрыт от удивления, он задыхается. Позже он примется раскаиваться, но сейчас брюки его расстегнуты, а на моем языке еще остается вкус его члена, стоны его эхом раздаются в ушах. Да.
 
- Теперь мы покончили с проповедями? – сама вежливость, спрашиваю я.
 
Он выходит из транса и смотрит на меня. Я могла бы отпрыгнуть от того, что вижу в его глазах, но нет. Я уже выиграла эту игру.
 
- Что ты сказала? – хрипит он.
 
- Уверена, вы меня слышали.
 
Я вижу сражение в его сознании, пока он обдумывает два варианта: держать акулу в бассейне или отпустить ее обратно в море.
 
- Скажу: вы даже знаете ответ, - спокойно сообщаю я, и его взгляд уже не такой нерешительный.
 
- Ты попадешь в Ад, Белла, - сердито выплевывает он, но я вижу его вялый член, и резкость его слов теряется.
 
- Если вы действительно в это верите, - отвечаю я, - то, уверена, мы там и встретимся.
 
+. +. +. +
 
Стены квартиры пульсируют, тренькают он беспокойства, от волнения.
 
«Он идет сюда, - весело напоминают они мне. – Он идет».
 
Я хочу усмирить их, сжечь, успокоить в пепле. Все - ничто, говорю я им. И он – ничто.
 
Но они продолжают танцевать под бормочущую песню: наконец! Наконец!
 
Две женщины, присланные клининговой компанией, быстро работают, спокойно бродят вокруг меня, пока я пишу, пишу и пишу. До тех пор, пока не могу моргнуть, пока не остаюсь бездыханной. Мои пальцы летят по странице с ртутью в венах, а коробка в гардеробе шепчет сомнения.
 
«Спрячь меня, - шипит она. – Охраняй меня. Ты не хочешь его потерять».
 
«Он – ничто, ничто», - возражает мое сознание, и я пишу бесконечные строчки, спрашивая себя:
 
Существовал ли мужчина, прыгнувший за шелки в море?
 
+. +. +. +
 
Наступает лето после того, как вернулся мой отец, после того, как он обнимает меня и обещает остаться.
 
Напряжение, что и прежде, напряжение запечатлелось в ошибочных линиях лиц обоих моих родителей. Моя мать, всегда холодная, всегда неподвижная, с силой сжимает руки на коленях. Я смотрю, как прижимаются ее пальцы друг к другу, худые, сильные и дрожащие.
 
Возле нее задумчивый взгляд отца все время устремлен в окно.
 
Мы приходим и видим, что Карлайл – истинная вежливость, приветливость, он пожимает руку моему отцу и приветствует нашу семью в своем доме снова и снова. Возле него Эсме, но ее теплой улыбки и радостных глаз как не бывало – их заменяют черты, присущие моей матери.
 
Обе женщины здороваются с дикой ненавистью, как две бездомные кошки, но вскоре с улыбками и легкими поцелуями в щеки скрывают свои эмоции, и я наблюдаю за тем, как они стирают прошлое прямо у меня на глазах. Отец и Карлайл смеются над чем-то, и я слышу, как один из них произносит что-то вроде «что было – то прошло», и мы направляемся в шикарный особняк Мэйсенов.
 
Я смотрю, как играет роль моя мать, немного более холодная и напряженная, ее страдальческий взгляд спрятан за темной вуалью, и солнце ее драгоценных дней власти заходит.
 
+. +. +. +
 
- Значит… я первый твой гость? – спрашивает Эдвард, быстро бродя взглядом по белым ропщущим стенам, роскошным очертаниями мебели, что выбрала моя мать.
 
Я молчу.
 
Он замечает, и его шаги замедляются, пока он не останавливается передо мной.
 
- Можно тебя поцеловать? – спрашивает он, вопрос – невинность Викторианской эпохи.
 
И снова я дарую ему разрешение.
 
+.+.+.+
 
Мы гуляем по саду, пока общаются взрослые, и Илзе рассказывает мне истории о злых и глупых мужчинах, обезумевших от власти и безнравственности. Авраам отдал свою жену фараону в обмен на безопасность и богатство, и она с неодобрением отмечает:
 
- Свою жену, liebchen. Господь рассердился.
 
Я киваю.
 
- Ты понимаешь, насколько это неправильно, верно? Что ты – больше, чем козырь для богатых глупых мужчин?
 
- Да, Илзе, - нетерпеливо отвечаю я. – Теперь мне можно бежать в лабиринт?
 
- Ты заблудишься, дитя мое. Лучше не заходи туда.
 
+. +. +. +
 
- Ты в порядке? – спрашивает Эдвард, откусывая от ягненка.
 
- Конечно, - уверенно отвечаю я, но моя рука дрожит.
 
Это ошибка.
 
Это - ошибка.
 
Это - ошибка.
 
- Ты кажешься нервной, - замечает он, его острый взор ничего не упускает.
 
- Я устала.
 
Он опускает столовые приборы и кладет салфетку на стол.
 
- Вот и отлично. Готова ко сну?
 
На несколько долгих мгновений я смотрю на него, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он ушел, вышел и оставил меня одну.
 
Тебе нельзя здесь находиться! – хочу закричать я.
 
Но его стеклянно-зеленые глаза смотрят на меня, смотрят на меня с каким-то теплом, с каким-то желанием.
 
Вытянувшись в струнку, я встаю.
 
И веду его к своей кровати.
 
+. +. +. +
 
Отец и Эсме больше не разговаривают так непринужденно, как в те дни, полные легких ухмылок, шуток, заставлявших мою мать чувствовать себя так неуютно.
 
Теперь есть только тишина и пустота подхалимничающей улыбки Карлайла.
 
«Мужчины сделают все ради власти, - постоянно говорит мне Илзе. – Плохие коварные поступки».
 
Однажды вечером я сплю в машине, когда слышу, каким беззвучным ужасным тоном разговаривают мои родители.
 
- Ты ее любишь? – спрашивает наконец моя мать. Перед глазами встает картина смеющейся прекрасной Эсме, и я настораживаюсь, готовясь услышать ответ.
 
Но мой отец не отвечает.
 
+. +. +. +
 
«Я тебя знаю», - сказала я ему, в действительно имея это в виду.
 
Я знаю, что, несмотря на его захват, на недавнее господство, он не сможет удержать меня. Его руки сужаются вокруг меня, пока он спит, массивные кулаки сжимаются всякий раз, когда я пытаюсь передвинуться в своей собственной кровати.
 
Он что-то бормочет мне в волосы - какие-то испорченные сном слова, которые не значат ничего, ничего, ничего.
 
Я не устала, поэтому лежу в его объятиях, мое тело напряжено, а голова полна вопросов.
 
Я не лгунья.
 
Но готовлюсь солгать, если смогу удержать его сейчас, еще на некоторое время после ожидания и ожидания.
 
«Это плохо кончится», - говорит эхо моего сознания.
 
И, наверное, это правда.
 
Наверное, он возненавидит меня.
 
Наверное, человек в парке был прав.
 
Но я не хочу преподносить ему урок.
 
Не хочу уходить.
 
Пока нет.
 
Он хочет меня.
 
Конечно, хочет.
 
Я шевелюсь, и он шевелится тоже, напрягая руки вокруг моего торса.
 
- Белла, - вздыхает он во сне, и тот мужчина, который брал меня сзади, пальцами растягивая мой рот, болезненно сжимая мои соски, растирая мою ноющую кожу, пытаясь утвердить свою точку зрения, исчезает в неуверенности. Сейчас он тихий, сейчас он милый.
 
«Глупый бедный дурачок», - с горечью размышляю я и устраиваюсь подле него.
 
+. +. +. +
 
Когда я возвращаюсь, моя квартира в Джорджтауне не заперта, и я напрягаюсь, сухожилия натягиваются, и я хватаюсь за сумочку и вхожу внутрь.
 
- Кто здесь? – холодно окликаю я.
 
Никто не отвечает.
 
Я медленно иду по коридору, в свою комнату и…
 
Там стоит он, держа в руках дневник.
 
Джейкоб.
 
Гнев и безумие смешиваются, приливают к моей груди, и я дрожу, я бушую, я готова напрыгнуть на него, вырвать ему сердце и взвесить его, готовая увидеть, как он сбрасывает вес, когда перья упадут на пол. Теперь я и сама Аммут, сердитая и мечтающая прочувствовать на зубах вкус его сердца.
 
- Какого черта ты тут делаешь? – спрашиваю я низко, ровно и разъяренно, и он оборачивается, наконец увидев меня. Уверенность в его взгляде и ленивая улыбка исчезают, потому что он боится, хочет защититься, поэтому быстро прячется за маской самодовольства, которую я и так часто на нем видела.
 
- Запасной ключ… я хотел удивить… а эта книга была открыта, - лжет Джейкоб, в точности как он, как и его тезка (имеется в виду библейский Иаков, сын Исаака). – Случайно заглянул и… какого черта, Изабелла?
 
Я молчу, в ярости и тишине подкрадываясь к нему, моя рука смыкается вокруг предмета, найденного на дне сумки, и я – холод, холод, холод.
 
- Думаю, твой отец должен это увидеть, - медленно говорит он. – Тебе нужна помощь, Изабелла.
 
- От тебя? – насмехаюсь я. – Перестань пиздеть. Положи на место и уходи.
 
- Черта с два я уйду. Ты… ты… психически ненормальна!
 
- Тебя это не касается.
 
- Сколько их было? – спрашивает он. – Скольких мужчин ты преследуешь?
 
- Пошел. Вон.
 
Я смотрю, как он следит за мной, оценивает, как далеко я нахожусь между ним и выходом. Его пальцы туже сжимают обложку одного из дневников.
 
Он быстр и почти успевает выскочить за дверь, прежде чем его ударяет Тазер (электрошокер), и он падает, трясется, высунув язык, его глаза закатываются, когда я, как дикое животное, склоняюсь над ним, обезумевшая и разъяренная, сжимая пальцы вокруг его трахеи, царапая, крича, что он мой. Все, что мне от него нужно, - чтобы он знал свое гребаное место.
 
Но мои руки не остаются на его горле. Он двигается, отпихивается, а я впиваюсь в его кожу и держу его; под моими ногтями кровь к тому времени, когда кто-то из соседей вызывает полицию. А затем нас ловят, допрашивают, пристегивают наручниками, пока Джейкоб, потрясенный и лишенный дара речи, смотрит на меня ни с чем иным, как с ужасом в глазах.
 
+. +. +. +
 
Когда я просыпаюсь, его нет, но есть записка, гласящая, что сегодня вечером я должна принести бутылку «Мерло» к нему в квартиру.
 
Я хмурюсь, читаю небрежно написанные строчки и значение между ними. Это так… неинтересно.
 
«Свобода, - что-то кричит внутри меня. – Ее нет».
 
Но никто не выбирает противоположность того, чего я хочу, – рассуждаю я.
 
И вот, девять часов я стою перед дверью его квартиры, держа в руке бутылку вина и дожидаясь, когда кто-нибудь откроет мне дверь…
 
Дверь распахивается.
 
И я столбенею, прирастаю к месту, загнанная в угол стеклянно-зелеными глазами на более женственном хрупком лице.
 
- Вы - Изабелла, - уверенно говорит стоящая передо мной крошечная женщина.
 
Я молчу, не двигаюсь, несмотря на желание бежать, бежать, бежать и никогда не оглядываться назад. Вспоминаю слова отца, когда он говорил о бдительности, целеустремленности, о жизни без развлечений.
 
- Простите за грубость, - вздыхает она, протягивая мне руку. – Я сестра Эдварда, Элис. Рада наконец-то с вами познакомиться.

Очередная глава, подкинувшая загадок и ответов...
Надеюсь, читателям еще захочется поразмыслить над прочитанным на форуме :JC_flirt:
 


Источник: http://robsten.ru/forum/49-1463-16
Категория: Переводы фанфиков 18+ | Добавил: Sеnsuous (16.09.2013)
Просмотров: 1548 | Комментарии: 12 | Рейтинг: 5.0/28
Всего комментариев: 121 2 »
0
12   [Материал]
  Вот и первое знакомство с семьей Эда  fund02002

0
11   [Материал]
  Ух ты, ведь у Беллы с Эдвардом уже неразрывная связь и кабы, не отвергала сие в избежании она..............................................
Надо же, блудный муж с раскаяниями оу, семья вроде воссоединилась но, как оказалось между еще, неразрешимые пробелы.........................................
Да уж, а Джейк с Тай/ лишь, для неизменного подчинения и физ/ублажения................................................
Итак и Белла, явно ущербная увы, хладнокровная вся оу, вновь самозабвенно совратила..........................................
Хм а, этот профан и льстец-павлин да, несомненно лишь Эдвард в Белле открыл те, искренние ощущения чему пока, противится сама..................................................
Действительно к счастью ли, столь спонтанное или намеренная им, предрешенность и вот Белла, воочию с тщеславной львицей сестрицей..........................................

10   [Материал]
  Спасибо за главу! lovi06032

9   [Материал]
  Спасибо за главу! Я очень рода продолжению, просто бальзам для души, немного горький конечно, но это еще более интересно lovi06015

8   [Материал]
  Варюша! спасибо за продолжение! lovi06015

7   [Материал]
  спасибо за главу  lovi06032

6   [Материал]
  спасибо!

5   [Материал]
  Спасибо за главу.Белла...Что творится у нее в голове?!Эдвард мне нравится все больше и больше.Да и Би вроде как становится лучше с рядом с ним

4   [Материал]
  Спасибо за долгожданную главу!
Опять - ещё больше вопросов!

3   [Материал]
  Уже и знакомство с родственниками:) Что дальше? Может Эдвард сумеет вылечить эту одержимость Беллы? Она просто ужасает!
Спасибо за главу! :) *

1-10 11-12
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]