Художница Людмила Киселева помогает нуждающимся детям с помощью одной правой руки



Людмила Киселева - художница, журналист, Почетный гражданин г. Боровска, кавалер медали ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени, лауреат международной премии "Профессия - жизнь", член Союза художников России, член Союза журналистов России.

Она родилась инвалидом, с диагнозом "миопатия" (прогрессирующее отмирание мышечной ткани, приводящее к полной неподвижности). Ходить она так и не начала с младенчества. Врачи сказали: она вряд ли доживет до шестнадцати лет. Но она дожила. И пережила.

Она испытала и страдания неразделенной любви, и бедность, и насмешки, и чувство вины. Но она не ушла в себя. Она стала рисовать, заочно окончила ЗНУИ.

Ее потрясающие по лаконичности техники и глубине содержания рисунки принесли известность. Киселевой дали звание Почетного гражданина Боровска, в городе о ней знает всякий.

Ее работы - удивительно светлые и легкие, солнечные и воздушные. В них нет и намека на ее личное несчастье. От них веет теплом, нежностью и лаской, чувством радости жизни - или легкой грустью и сопереживанием. Они призывают любить жизнь.



куда уходит детство...

На пятой минуте знакомства, между делом, сказала: «Ненавижу выражение «прикованный к постели». Будто к кровати наручниками приковали, так, что ли, понимать?..».

У нее к собственной телесной неуниверсальности отношение ироничное, местами переходящее в черный юмор. Звонит, чтобы пригласить на юбилей, и рассказывает: «Юбилей, я тебе скажу, — удовольствие сомнительное. Как пошли с утра поздравители. И все, что характерно, здоровья желают. А я лежу вся в цветах. Ассоциации — однозначные. Даже смешно».

девочка -весна

КИСЕЛЕВА Людмила Георгиевна. Художница, журналист, почетный гражданин города Боровска. Диагноз — прогрессирующая миопатия. Действующие части тела — кисть правой руки.Из текста Киселевой: «Мизерные порции жизни имеют свойство открывать великое значение своей принадлежности к бесконечности, и тогда замкнутость физического пространства исчезает, и сам ты — такой от всех зависимый и смертный — однажды почувствуешь себя вне ограниченного тела, и эта протяженность за пределами самого себя бесконечна».История такая. Девять лет назад у тогда еще не окончательно «прикованной к постели» Киселевой случился инфаркт. Она выжила, хотя было это очень странно. С миопатией вообще-то и без инфаркта до зрелых лет редко доживают. Это в принципе в ресурс, отпущенный диагнозом, не вписывалось. Данный факт Киселеву озадачил еще в реанимации. И, глядя в потолок, изучая его меловые трещины, как линии жизни, она пришла к выводу: «Есть еще невыполненная программа. Господь Бог по пустякам суетиться не будет».

Спустя несколько дней после выписки программу предъявила знакомая — директор дома ребенка. Позвонила и сказала в отчаянии: «Мне детей кормить нечем». Киселева взяла в руки газету «АиФ» и, найдя первое попавшееся рекламное объявление, набрала номер телефона.

Я к ней пристала с этим вопросом. Потому что это как надо себя ощущать, чтобы взять и позвонить и, откликнувшись на чужой голос в трубке, начать просить? Мне непонятно. Это же усилие просящего какое надо иметь, чтобы неизбежное унижение преодолеть?

«Ну как просила. Говорила, что я, Людмила Киселева, художница, прошу помочь детям-сиротам…».

Все просто? Все просто. «Ты знаешь, у каждого человека есть свое слабое сердечное место. У самого занятого и черствого».

Фирменный стиль

Она не просила денег. Это отпугивает. Она просила помочь продукцией. Однажды позвонила в фирму, торгующую печеньем, и извиняющийся голос на том конце провода уточнил: «Мы бы рады печеньем, но мы трубами и унитазами торгуем». Киселева взяла унитазами — в доме ребенка назревал ремонт.

Эффективность обзвона вслепую укладывалась тогда в несколько процентов. Из 100 звонков 3 или 5 прямого попадания. Киселеву данный факт не смутил и, поставив телефон на живот, лежа в постели, она накручивала диск. По 7—9 часов в день. Не так давно в очередной свой приход врач сказал, что у нее сместились внутренние органы. Телефон продавил. Киселева телефон убрала. Номера теперь накручивает помощница и соратница Раиса, а Людмила Георгиевна ведет переговоры по громкой связи.Справка «Новой»

Десять лет благотворительную помощь и средства Киселева собирает для четырех местных детских учреждений Боровского района: Ермолинского дома ребенка (30 детей сирот-инвалидов с тяжелыми формами нервно-психических заболеваний), Асеньевского детского дома — 25 детей, Малоярославецкого детского дома Свято-Николаевского Черноостровского монастыря (60 девочек-сирот), десятка семей с детьми-инвалидами. Несколько последних лет работает в составе общественной благотворительной организации «Дом адаптации детей-сирот и инвалидов». (Ермолинский дом ребенка, как ни билась Киселева, закрыли в октябре. Но 10 лет отдано было и ему.)Чтобы было понятно про предыдущую жизнь Киселевой: всю жизнь в инвалидном кресле.

первая любовь

Из автобиографии:

«…Первое детское и самое острое впечатление: все куда-то идут, я — всегда там, куда посадят: у окна. В заочный народный университет искусств поступила в 17 лет, на факультет рисунка и живописи. Много лет сотрудничала с газетами: «Молодой ленинец», «Магаданский комсомолец», «Правда», «Советская культура».

…Преодолеть отношение к себе как к больному человеку — значит стереть грань этого ощущения. Когда преодолела — не заметила.

1965-й, 1979-й, 1978-й — персональные выставки в Боровске, Москве, Ленинграде, Киеве, Миассе. И если кто-то про меня скажет «талант», когда увидит рисунки, то это ко мне не относится. Родители — мои корни. Без них, их забот обо мне меня бы не было. Ушли из жизни почти одновременно. Мою сиротскую жизнь подхватили руки друзей, один из которых, став моим мужем, вернул ощущение семьи…».

Сидим разговариваем второй час. Я сижу, она лежит напротив на кровати. Выглядит, как обычно, то есть безупречно. Волосы уложены, на руках маникюр, шарфик у лица цвета темной вишни. На все телефонные звонки все это время отвечает Раиса. Говорит Раиса все время один и тот же текст, и, честное слово, я бы, наверное, трубку уже об стенку шарахнула, если б с такой регулярностью нарывалась на вежливые отказы. А они обе ничего…

Однажды Киселевой ответили грубо (это мне потом по дороге на вокзал Раиса по секрету рассказала). Не просто грубо, а по-хамски грязно. Лицо Киселевой волной красной накрыло, давление прыгнуло в сторону криза. Она помолчала минут десять, потом попросила набрать тот же номер и в трубку произнесла: «Вы, вероятно, меня плохо поняли. Я просила помочь детям-сиротам…». Помог, никуда не делся.

За эти годы опытным путем пришла к выводу: чаще помогают не крупные фирмы, а совсем маленькие или средние. Из этих сложился основной круг. Объемы помощи — ведро селедки, или тридцать килограммов сосисок, или двадцать масла. У нее есть расходная книга, где все записано. «Вот лежу до трех ночи и прикидываю, как поделить: кому отдать сосиски, а кому нужнее масло». Это не значит, что солидных денег не перепадает, Асеньевскому детскому дому одна фирма и компьютер, и посудомоечную машину подарила: просто компьютер — он надолго, а с едой проблемы почти каждый день. Финансирование с калорийностью не соотносится…

Недавно обратились в фирму «Вимм-Билль-Данн». Думали, помогут с молочными продуктами — йогуртами, творожками. Там не отказали, но попросили точно рассчитать ежемесячную потребность. Киселева обзвонила всех заведующих, и те скрупулезно, по ежедневным раскладкам стали считать количество творожков. Проделанную работу официальным письмом отправили на фирму. Через месяц молчания, после вежливого напоминания Киселевой, сообщили: «Пока помочь не сможем». Киселева ждет окончательного ответа.

Одним словом, нервная эта работа — на детей просить. Нервная и бесконечная.

Ее жизнь так странно довернула. Пока была в силах, могла двигать коляску и рисовать, была занята собственной жизнью и слепила ее, без дураков и пафоса, на зависть честно, а когда тело отказало, то все, что осталось, переключила на детей. Она сама этим явлением озадачена: «Мистическую природу этого хочу понять. Сил все меньше, а работы все больше…». Она, кстати, никогда не видела тех, кому помогает. Вернее, видела, но только на видео, которое снимает Николай, когда везет детям очередную помощь.

Дети

Она знает их возраст, биографию и болезни. И когда нужно кого-то спасти, не в физическом смысле, а в смысле судьбы, то идет напролом. Лежит, говорит едва тихим голосом, а все равно — как танк.

Так было с Никитой. Его родители сдали в приют, потому что урод в их понимании — руки и ноги колесом. Ни ходить толком не может, ни игрушку взять. Киселева все про болезнь узнала, и, когда приехала к ней журналистка с телевидения кино о ней снимать, в основном сюжете акценты сместила, и получилось кино про Никиту. Люди прислали деньги на лечение. После третьей операции Николай привез ей снятые кадры, на которых Никита в обычных ботиночках вечный детсадовский танец «два притопа — три прихлопа» танцует. А за полгода до этого Никита плакал: «Хочу ботиночки, как у всех». Киселева подумала и решила его родителям показать, тем, что оставили Никиту. Это в ее натуру вполне вписывается — чужую душевную неразвитость не приравнивать к смертному греху. А ведь как это соблазнительно: с высоты своего полета обозначить цену чужой слабости. Не ее история. Киселева убедила директора дома ребенка отправить родителям фотографию Никиты, потом приехала бабушка. Забрали мальчика домой.

Киселева рассказывает про Никиту долго, вдаваясь в подробности лечения. Это же она рассказывает не потому, что к чудесной истории имеет непосредственное отношение, а потому, что «история с ботиночками, как у всех», она о том, как можно изменить судьбу, запрограммированную на несчастье.

Таких историй у нее хватает. Настоятельница из женского монастыря время от времени присылает к ней девочек из монастырского приюта. Посмотреть, поговорить. Ощутить жизнь при незамысловатом сравнительном анализе

.Близкие

Муж — Николай Милов. Рядом двадцать лет. Много лет был сиделкой — готовил, стирал, убирал… Последние годы сильно болит спина, надорвался. Он ее на руках носил. «С Колей мир расширился»…

Помощница Раиса Борисова. Мастер обзвона потенциальных благотворителей. Живет на пенсию. С Киселевой работает «по зову сердца». Каждый день приезжает к ней в Боровск из Обнинска. Сменила на посту Тамару Дрожжину, которая 10 лет была с Киселевой рядом. Нынешнюю работу считает самой осмысленной в жизни.

И человек хороший — очень заметно.

Рядом еще Маша Зуб — мать четверых детей. Отвечает за склад, на котором хранится все добытое честным волонтерским трудом.

Две сиделки — добросовестные женщины. Деньги на оплату их работы — еще одна головная боль. Последнее время деньги на эту часть жизни дает один человек, но ведь нельзя рассчитывать на его участие бесконечно. Без этой помощи вряд ли справились бы. Пенсия Людмилы Георгиевны — 3400, пенсия Николая — 2300.Планы

Прочитала в «Новой» заметку о детях, больных раком. Позвонила: «Хочу помочь». Я ей: «Да у вас своих детей хватает». В ответ: «Не отговаривай. Если сердце попросило, надо откликнуться…».

Еще постоянно надо заниматься детским домом в Асеньевском. Стучаться ко всем чиновникам, чтобы не закрыли. В Калужской области за последний год закрыли уже четыре детских дома. Этот может стать пятым, потому что председатель колхоза в Асеньевском виды на недвижимость имеет.

Марина Цветаева

Хочет написать книгу «Что я буду делать, когда умрет мама». Это для тех детей-инвалидов, которые в жизни держатся только до тех пор, пока есть кому эту жизнь поддерживать. Книга — пособие и крик о помощи одновременно. По ее убеждению, полноценная жизнь инвалидов процентов на 90 укладывается в сумму оплаты сиделки. И только, ради бога, не надо ссылаться на развитую систему интернатных учреждений в России.

Есть проблемы с памперсами. В Боровской округе двадцать семей с детьми-инвалидами. Почти у всех потребность ежедневная. Звонят Киселевой: дайте. А она не то чтобы щедрой рукой всем раздает — нет у нее этой возможности, но пару упаковок раз в месяц. А что такое для издерганной и уставшей смертельно матери ребенка-инвалида пара пачек памперсов? Это же не решение гигиенической проблемы, это просто, когда становится невмоготу, всегда есть кому позвонить.

Вместе с Раей начали составлять очередные письма. К лету нужно собрать денег детям на путевки в летние лагеря.