Белинда была моей девушкой, пока я не застал её
В объятиях Джима: они занимались любовью.
Потом была Сью, она сильно меня любила – так я думал,
Но Сью и я – это тоже в прошлом.
Пока я узнал одно: мир любви ограничен
Временными рамками и мелкотой чувств.
Я знаю, что невозможно найти ту единственную,
которая полюбит меня
Правым и неправым, сильным и слабым.
Я не знаю, кем я буду,
Но пока я не найду девушку,
Которая будет верной и искренней,
Я останусь собой.
Одинокий человек.
Одинокий человек.
Одинокий человек.
«Solitary Man» by HIM
В объятиях Джима: они занимались любовью.
Потом была Сью, она сильно меня любила – так я думал,
Но Сью и я – это тоже в прошлом.
Пока я узнал одно: мир любви ограничен
Временными рамками и мелкотой чувств.
Я знаю, что невозможно найти ту единственную,
которая полюбит меня
Правым и неправым, сильным и слабым.
Я не знаю, кем я буду,
Но пока я не найду девушку,
Которая будет верной и искренней,
Я останусь собой.
Одинокий человек.
Одинокий человек.
Одинокий человек.
«Solitary Man» by HIM
С одной стороны, Эдвард обманул Беллу, но с другой — сказал чистую правду. Лихачом Каллен и правда оказался немыслимым, но и водителем был отменным. Он гнал с непозволительной скоростью, ловко перестраиваясь из ряда в ряд, с лёгкостью обгоняя другие машины, и замедлялся только тогда, когда хотел показать Белле что-то, по его мнению, заслуживающее её внимания.
Салон его спортивного «BMW» — «мощно, дорого, надёжно», как с улыбкой заметил Каллен, — наполняла удивительная смесь ароматов. Запах новой машины, дорогой кожи, табака и парфюма Эдварда: лимонные нотки бергамота, выступающие под аккомпанемент пряного кориандра. Этот аромат приятно кружил голову, и Белла глубоко вдыхала его тайком от Каллена, чтобы не вызвать очередную насмешку или дурацкую шуточку.
Хотя, возможно, голова кружилась не только от специфичной смеси запахов, но и от запредельной, в понимании Беллы, близости Каллена. Ей даже не нужно было вытягивать руку, чтобы дотронуться до него. Она физически ощущала вибрацию воздуха от каждого его движение, когда он переключал скорость или прикуривал очередную сигарету.
За окном пролетал украшенный рыжей листвой и умытый осенним дождём Нью-Йорк. Разноцветные неоновые огни реклам и вывесок тонули в лужах на асфальте, создавая причудливую иллюзию растворённых в дождевой воде акварельных красок. Огни фар встречных машин расчерчивали полумрак салона желтоватыми полосами, мелькавшими с головокружительной быстротой. Из динамиков звучали хиты рок-музыки, транслируемые какой-то радиостанцией, пойманной Калленом. Когда играли его любимые песни, он подпевал низким хрипловатым голосом и в такт музыке прищёлкивал пальцами. В остальное же время Эдвард курил и делился обрывочными сведениями о Нью-Йорке, то и дело бросая на Беллу изучающие взгляды.
От этих взглядов кожу покалывало будто иголками, однако она быстро выяснила, что если почаще смотреть в боковое окно, то электромагнитные импульсы, посылаемые Калленом, значительно ослабевают. Через семь светофоров и четыре поворота Белле удалось совладать даже с настойчивым желанием натянуть на колени злосчастное платье-лапшу. Неплохой результат.
А ещё через три поворота и один светофор она послала всё к чёрту и призналась себе в том, что Его Инфернальное Величество интересует её гораздо больше, чем мелькавший за окном Нью-Йорк со всеми своими достопримечательностями.
— Тебе ведь было четырнадцать, когда вы с матерью переехали сюда из Уотертауна. Не страшно было бросать дом ради мечты стать музыкантом? — поворачиваясь к Эдварду, спросила Белла.
В этот момент они как раз проезжали мимо Эмпайр-стейт-билдинг, красиво подсвеченного красно-жёлтыми яркими огнями, но Белла лишь мельком взглянула на шпиль небоскрёба, сосредоточив внимание на Каллене.
— С чего это ты взяла, что мы переехали сюда из-за музыки? — бросив на Беллу подозрительный взгляд, спросил он голосом, звенящим нотками металла. — Такой хрени я о себе ещё не слышал.
— Твой отец сказал моей маме, когда они только начали встречаться, — осторожно пояснила Белла, уже жалея, что полезла к нему с расспросами. Лучше бы пялилась на небоскрёбы. — Вообще-то не только ей. В Уотертауне…
— Он так сказал? — грубо оборвал её Каллен.
— Да, но…
— Вот же су-у-ука… ублюдочная тварь! — злобно выкрикнул Эдвард, стукнув кулаком по рулю. — Ненавижу!
Белла вздрогнула и сжалась, мысленно проклиная и себя за своё любопытство, и Каллена с его явно неуравновешенной психикой. Чертовский чёрт! Сидела бы молча, ничего не случилось бы. А теперь они наверняка разобьются, и её милое личико со всеми остальными частями тела действительно отправится в ад. Да что там, они уже мчатся в преисподнюю на предельной для «BMW» скорости!
Она закрыла глаза и впилась ногтями в кожаную обивку сиденья. Движок автомобиля ревел, как обезумевший от боли зверь. Продолжая давить на педаль газа, Каллен резко перестраивался из ряда в ряд — им вслед неслись возмущённые гудки и скрип тормозов. Беллу кидало из стороны в сторону. Она больно стукнулась рукой о дверцу, а затем со всего размаха приложилась головой о плечо Эдварда, но тот, кажется, этого даже не заметил. К горлу подкатила тошнота, и когда Белла подумала, что вот-вот заблюёт его новенький салон, Каллен вдруг сбросил скорость и выровнял машину.
Белла открыла глаза и посмотрела на Эдварда — он был бледнее обычного, но на щеках выступили пятна нездорового румянца. Сквозь музыку и грохот собственного сердца она отчётливо слышала его тяжёлое, хриплое дыхание.
— Тебе плохо? — обеспокоенно спросила Белла, переживая не только за здоровье Каллена, но и за свою безопасность. Если с ним что-то случится, пока он за рулём, они точно попадут в аварию.
— Музыкой я занимался и в Уотертауне, — вместо ответа сипло проговорил Эдвард. — А становиться музыкантом не собирался, пока не переехал в Нью-Йорк. Лет с семи играл на рояле, а с девяти — увлёкся гитарой. Мне просто было это в кайф. Вот и всё.
Эдвард прокашлялся и замолчал. Белла тоже хранила молчание, не зная, стоит ли что-то ему отвечать или о чём-то спрашивать. Не приведёт ли это к очередному заезду в духе «Формулы 1»?
— Но если верить Википедии, то после переезда сюда, ты сразу же поступил в музыкальную школу. Или Википедия тоже врёт? — всё-таки не выдержала Белла. Однажды чёртово любопытство непременно погубит её, как ту самую кошку.
— Нет, в отличие от мистера Мейсона, грёбаная Википедия не врёт. По крайней мере, в этом вопросе, — усмехнулся Эдвард. Он вытянул зубами из пачки сигарету и, несколько раз нервно щёлкнув зажигалкой, прикурил. — Вот только пошёл я на вокал, который терпеть не мог. Ненавидел до тошноты! Каждый раз, возвращаясь домой, я говорил матери, что ни за что туда больше не вернусь, что это охрененный позор, что надо мной все ржут, а преподаватель терпеть меня не может. Но мама плакала, умоляла, и я возвращался. Снова и снова. Потому что так было нужно. Потом с музыкальной школой и отчасти с вокалом меня примирило то, что параллельно я стал заниматься ударными и бас-гитарой. Вот уж где был кайф! И тут вдруг преподаватель по вокалу понял, что я не так уж и плох, и взялся за меня всерьёз. Дрючил по полной.
— Это был один из тех судьбоносных моментов, о которых потом пишут в мемуарах? Что-то вроде: «И тогда я осознал, в чём моё истинное призвание»? — с улыбкой спросила Белла. Её пульс пришёл в норму, и постепенно она снова стала расслабляться.
— Хрена с два! — рассмеялся Каллен. — Даже создавая группу, я был уверен, что буду играть на бас-гитаре или ударных. И в страшном сне не видел себя посреди сцены с металлическим фаллосом в руке. Но приличного вокалиста оказалось трудно найти. Зато очень быстро нашлись Эммет и Джаспер — пришлось мне самому браться за вокал. Я и сейчас не в восторге от этого: понятия не имею, чем занять вторую руку. Да благословит господь того, кто создал грёбаные сигареты! — Эдвард снова рассмеялся.
— Фаллос, говоришь? Так поэтому на концертах ты засовываешь микрофон себе в рот или в штаны? — язвительно поинтересовалась Белла, вспомнив видеоролики на «YouTube».
— Подловила, да? — прищурившись, протянул Эдвард. К разочарованию Беллы, смутить его оказалось не так-то просто. — Публике нравится подобная хрень, — пожав плечами, добавил он. — К тому же, когда ты не в себе, ещё и не такое можно захерачить. Этим дерьмом я уже давно не занимаюсь.
— Может, тебе и не хотелось быть вокалистом, но, по-моему, всё сложилось очень даже круто. — Белла повернулась всем корпусом в сторону Эдварда и впилась взглядом в его почти идеальный профиль, окутанный сигаретным дымом и расцвеченный фарами встречных машин. Хорош, чёрт бы его побрал. — Вас услышали, вас заметили, вам дали шанс, и вы удачно им воспользовались.
— Ага, ещё скажи, что нам ковровую дорожку расстелили, — фыркнул Каллен, выбрасывая в окно окурок сигареты. — Всю эту чушь про «заметили» и «услышали» сочинил я. В действительности никто никому в этом мире нахрен не нужен. Запомни это, Белль. Никто и никому. Ты можешь быть хоть трижды талантливым и сочинять потрясающие песни — всем насрать, если у тебя нет связей и бабла. Лет сорок назад действительно можно было выступать в клубах, на разогреве у групп среднего уровня и надеяться на грёбаное чудо. Вот уже лет двадцать, как эта схема перестала работать. Если в Википедии или ещё где ты читаешь подобную историю о современных музыкантах, то знай — в ней не больше правды, чем в истории «Инферно».
— У тебя были связи?
— Нет, но я их заполучил.
— Это какая-то тайна? — видя, что Эдвард не собирается продолжать, спросила Белла, нетерпеливо поёрзав. Её любопытство достигло такого уровня, что вызвало внутреннюю дрожь.
Эдвард пустил Беллу за кулисы музыкального мира. Невозможно было не попытаться пройти ещё дальше, заглянуть «в гимёрку» — туда, где происходит всё самое интересное. Если подумать, музыка — это готовое блюдо. Белле как человеку, влюблённому в кулинарию, хотелось проникнуть «на кухню», выведать рецепт, узнать секретный ингридиент «Инферно», принёсший группе успех.
— Вероятно, да, раз в Википедии об этом нет ни слова. — Каллен посмотрел на Беллу и выразительно изогнул бровь, явно дразня её.
— Разве мы уже не решили вопрос доверия? — не собиралась так просто сдаваться она.
— Тебе ещё не говорили, что ты грандиозная приставучка? — улыбнулся Эдвард.
— У каждого свои недостатки.*
— «Некоторые любят погорячее»?
— Да! Ты догадался? Обожаю!
— Меня или фильм?
— Тони Кертиса**, — не растерялась Белла. На Каллен, выкуси! — Он такой горячий, особенно когда играет на саксофоне.
— Уделала, — похвалил Эдвард. — Ох уж эти саксофонисты. Вечно всё портят.
Немного помолчав, он снова заговорил, но теперь в его голосе звучали металлические нотки:
— Я расскажу тебе, как всё было на самом деле. Но если об этом узнает хотя бы одна живая душа, сверну тебе шею.
— Звучит так, будто ты кого-то убил, — рассмеялась Белла, но смех вышел каким-то ненатуральным, нервным. В его голосе, в его взгляде она ощущала неподдельную угрозу.
— Нет, просто удачно подкатил яйца к одной довольно влиятельной в мире музыке даме. Мне было восемнадцать, я был напористым, наглым и абсолютно уверенным в своей сексуальной неотразимости чуваком. Ей было под сорок, она была красивой, даже роскошной, вдовой с деньгами и связями. В музыкальных кругах ходили, мягко говоря, небезосновательные слухи, что она любит помогать юным талантам, — саркастично усмехнулся Эдвард. — Труднее всего было пересечься с ней. Не на улице же приставать. А потом всё сложилось на раз. Как-то она призналась, что была сражена не столько моей смазливой мордашкой, сколько запредельной наглостью и самоуверенностью, — рассмеялся Каллен. — Наш… роман длился года полтора. За это время мы записали первый альбом, попали в ротацию на радио и сняли клип. После того, как наша группа вернулась из своего первого турне, мы с ней поняли, что каждый из нас получил друг от друга всё, что хотел, и продолжать встречаться нет смысла. Для удачного страта «Инферно» она уже сделала всё, что могла, и на её горизонте замелькал новый фаворит.
— Да-а-а, — протянула Белла, боясь даже представить себе юного Эдварда занимающимся сексом с женщиной вдвое старше себя. На языке так и вертелось слово «омерзительно», но вслух она благоразумно дала услышанному более нейтральное определение: — Звучит отстойно, если честно.
— Мне даже на секунду ни разу не было стыдно, — передёрнул плечами Каллен. — Да, она дала нам шанс, но то, что наш первый сингл взлетел на верхушки музыкальных чартов, то, что наш первый альбом зашёл на ура — это уже наша заслуга. Мы с демонами впахивали для этого сутками напролёт.
— А ты отрабатывал ещё и дополнительные смены, но только уже другим инструментом, — фыркнула Белла.
— Это была чертовски приятная работа, — рассмеялся Эдвард, поправляя шапку, сползшую слишком низко на лоб. — А вообще, тогда, с той женщиной, мне по-настоящему повезло первый и последний раз в жизни. Видимо, я разом исчерпал весь кредит чудес, отмеренный мне судьбой.
На какое-то время оба замолчали. В салоне автомобиля воцарилась рок-музыка, звучащая всё на той же радиостанции. Сквозь гитарные рифы и мощные ударные пробивался шум вновь застучавшего по стёклам дождя и размеренное шуршание дворников. Белла больше не смотрела в окно, окончательно утратив интерес к проносившемуся мимо ночному городу своей мечты. Она сосредоточилась на украшенных кольцами пальцах Каллена, лежавших на спортивным руле, — почти такое же завораживающее зрелище, как огонь или льющаяся вода.
Из динамиков зазвучали первые ноты знакомой Белле мелодии, и тут же салон машины заполнил голос Каллена:
— Смотри и наблюдай, детка,
За тем, что заставляешь меня делать.
Кэтрин Уил, я желаю тебя,
Я желаю тебя…
Она потянулась к магнитоле, чтобы прибавить звук, но в этот же самый момент Эдвард протянул руку к кнопке переключения радиостанций — их ладони столкнулись. Указательный палец Эдварда обвил указательный палец Беллы и крепко сжал его, но всего на мгновение, а затем снова отпустил. На это внезапное странное прикосновение её тело откликнулось волной жара. Жара, охватившего каждую клетку, каждый миллиметр кожи и сосредоточившегося внизу живота.
— Зачем ты хотел переключить радио? — отчаянно, изо всех сил стараясь скрыть свою реакцию и сохранить невозмутимый вид, спросила Белла. В первую очередь, чтобы отвлечься самой. — По-моему, это очень классная песня.
— Я не люблю слушать себя, — поморщился Эдвард. Он кинул на Беллу насмешливый взгляд, кажется, тут же раскусив её глупые ухищрения. — Моя звёздная болезнь пока не достигла той стадии, когда люди слушают собственное пение и ловят с этого кайф, — усмехнулся он, снова переключаясь на дорогу.
Перестав ощущать на себе пристальный взгляд Эдварда, Белла наконец смогла перевести дух, но полностью расслабиться ей по-прежнему мешал его тягучий голос, всё льющийся и льющийся из динамиков, словно обжигающая лава:
— Просто держаться за руки — недостаточно
В мире, полагающемся на бога.
Любовь в теории и практике,
Глава первая.
Смотри и наблюдай, детка,
За тем, что заставляешь меня делать.
Колесо Кэтрин, я желаю тебя.
Пожалуйста, не останавливайся,
Пока моё сердце не перестанет кричать. (игра слов. Фамилия героини Уил означает "колесо". Также Колесо Катарины - средневековое орудие пыток, представляющее собой два скреплённых между собой колеса с острыми железными выступами по краям, прим. автора)
Я вращаюсь, кручусь
В водовороте твоих рук,
И чем больше мутнеет у меня в голове, тем чётче я вижу:
С тобой я могу примириться с войной внутри себя…
«Кэтрин Уил» закончилась, и по радио заиграла незнакомая песня, не имеющая к Эдварду никакого отношения, а потому совершенно безопасная для Беллы.
То ли это были последствия недавнего всплеска адреналина от бешеной езды, то ли виной был внутренний жар, вызванный прикосновением Каллена, но ей нестерпимо захотелось пить. Дождевые капли по ту сторону окна странным образом усиливали жажду, превращая рот в пустыню, а горло — в давно пересохшее русло реки. Живительная влага… так близко. И так далеко.
— Мы можем где-нибудь остановиться и купить воды? — с минуту поколебавшись, спросила Белла.
— Посмотри на заднем сиденье. Там должна быть непочатая бутылка сока.
Белла кинула взгляд через плечо, но увидела лишь самый краешек бутылки. Тяжело вздохнув, она развернулась, встала на сиденье коленями и наклонилась вперёд, чтобы дотянуться до сока, лежавшего за её креслом. В этот момент Каллен резко вильнул влево, обгоняя очередную машину, и Белла, повалившись набок, приземлилась задницей ему на колени.
— Охренеть! — с явным притворством возмутился Эдвард.
Судя по тому, что Каллен ни на мгновение не утратил управления машиной, случившееся не стало для него неожиданностью. Очень может быть, что он этого даже хотел. Уже в следующее мгновение Эдвард, будто невзначай поглаживая, просунул свободную ладонь ей под зад в неубедительной попытке приподнять Беллу, чем окончательно убедил её, что его манёвр вовсе не был случайным.
Но его рука. Его чёртова рука, вжимавшаяся в её тело!.. Что там Белла думала о недавнем прикосновении Каллена и ответном жаре?.. Всё чушь! То было просто неясное тепло, медленно растекавшееся по телу. Настоящий жар она испытывала сейчас: он плавил её, заполнял собой каждую вену, каждый капилляр, поджигая в них кровь подобно абсенту.
— О-о-о! — полулёжа на коленях Эдварда, глядя на него снизу-вверх и не находя в себе сил подняться, возмущённо протянула Белла. Во всяком случае, она надеялась, что этот возглас прозвучал возмущённо.
— Не буду отрицать, мне тоже приятно. Но я всё-таки за рулём, — криво улыбнулся Каллен, а затем многозначительно добавил: — Правда, если ты настаиваешь, мы можем где-нибудь припарковаться и продолжить.
Эти слова подействовали на Беллу отрезвляюще. Она потянулась, ухватилась за спинку своего кресла и неловко сползла с колен Каллена, мстительно поёрзав на них. Жар по-прежнему заполнял её тело, но теперь это был жар гнева, унижения и стыда.
— Признай, ты сделал это специально! — злобно выплюнула Белла.
Она сдула с лица растрепавшиеся волосы и попыталась их пригладить.
— Сделал что? — невинно хлопая глазами, удивлённо переспросил Эдвард.
— Пошёл на обгон!
Белла снова потянулась за соком, на этот раз крепко ухватившись за спинку своего кресла.
— Вовсе нет, — сохраняя невозмутимый вид, покачал головой Каллен. — Перед нами ехал какой-то медлительный мудак, и я просто обогнал его, как делал уже хрелион раз за этот вечер.
Белла знала, что он врёт. Просто чувствовала это. Но миролюбивый вид Эдварда, его кристально чистые зелёные глаза, в которых сейчас не было и тени насмешки, потихоньку притушили пламя гнева, превращая его в тлеющие угли. Да и не умела Белла обижаться на кого-то дольше пяти минут. Многолетняя дружба с мальчишками научила её не принимать близко к сердцу их мальчиковые шуточки и глупые выходки. Она всегда с лёгкостью первой шла на примирение, если им всё же случалось поссориться, потому что зачастую представители сильной половины человечества искренне не понимали, чем же задели ранимую девичью душу. Мужчины и женщины — существа с разных планет. Эту простую истину Белла давно усвоила.
— Но эти твои слова… про «припарковаться»… — уже более спокойным тоном проворчала она.
— Всего лишь шутка, — закончил Эдвард.
— Слушай, а ты уверен, что в вашей группе именно Эммет является генератором тупых шуток? — наклоняясь, и заглядывая ему в лицо, язвительно спросила Белла. — Что-то я в этом сомневаюсь.
Каллен громко расхохотался, запрокинув голову назад. Наблюдая за тем, как по его шее вверх-вниз ходит острый кадык, она с новой силой ощутила мучившую её жажду. И на этот раз выброс адреналина уж точно не имел к ней никакого отношения. Чёртов Каллен одним только своим присутствием выбивал из колеи и заставлял испытывать целую гамму противоречивых чувств!
«Он меня бесит, бесит, бесит!» — эта та мысль, за которую стоило ухватиться покрепче, и никогда её не забывать. Ради собственной же безопасности.
— Пятнадцать лет тесного общения с Эмметом сделали своё чёрное дело, — сквозь смех наконец выдавил Эдвард.
Отведя от Каллена взгляд, Белла открыла сок и сделала несколько осторожных глотков, стараясь не облиться, — вот было бы позорище!
— Его Инфернальное Величество и вишнёвый сок — кто бы мог подумать, — рассматривая этикетку бутылки, ухмыльнулась она и сделала ещё несколько глотков.
— Я люблю вишнёвый сок. А что, по-твоему, я должен пить… ну, кроме алкоголя, естественно?.. Кровь девственниц? — Эдвард посмотрел на Беллу и растянул губы в зверином оскале: — А может, я и правда её пью?
— Ну хоть бы и так, мне-то что? — передёрнула плечами Белла, завинчивая крышку. Равнодушие. Само равнодушие. — Я же не девственница.
— Поздравляю! — с претензией на торжественность воскликнул Каллен и снова громко рассмеялся.
Чувствуя, как дурацкий румянец заливает щёки, Белла мысленно приказала себе успокоиться и перестать краснеть, но ровно с таким же успехом она могла бы и запретить себе дышать.
— Дай-ка угадаю: это был твой ровесник — ну или на год старше, — во всех отношениях положительный мальчик из приличной семьи. Я прав? — ёрничал Эдвард. Он посмотрел на раскрасневшуюся Беллу, и его улыбка стала ещё шире. Хоть бы его чёртову челюсть уже заклинило, что ли. — Можешь не отвечать. Я и так вижу, что прав… Это произошло в его машине, подаренной родителями в честь получения водительского удостоверения. Нет?..
— Никакой машины не было, — скорчила презрительную гримасу Белла.
«Бесит! Как же он меня бесит!»
В голове Беллы против воли всплыли картинки из прошлого: взволнованное лицо Джейка, его нервный смешок, вызванный неудачной попыткой расстегнуть её лифчик, махровое полотенце, подсунутое под её ягодицы со словами: «Потом выкину, а то простынь мама заметит и достанет с расспросами». Нет, это не было плохо — это было обычно. Обычно для неопытных парочек их с Джейком возраста, которые хотят почувствовать себя взрослыми, всё ещё оставаясь под опекой родителей.
— Что, совсем?! Вы ни разу не проверили на прочность амортизаторы его тачки?.. Ах да! Приличные мальчики не делают этого в машине! — хохотнул Эдвард. — Ну хотя бы в плане поз он был бо́льшим экстремалом? Что, тоже нет?.. — Снова мимолётный взгляд на Беллу и изогнутая под немыслимым углом бровь. — Миссионерская — тут и к гадалке не ходи… О господи, Белль, надеюсь, ты его бросила! — в притворном ужасе округлил глаза Каллен. — Успокой же старика, и скажи «да».
— Мы расстались, — нахмурившись, буркнула Белла. — Но не из-за миссионерской позы, конечно же, — скривилась она.
— Значит, насчёт позы я угадал! — победно прищёлкнул пальцами Эдвард.
«Бесит! Бесит! Он меня чертовски бесит!»
— Хочешь поговорить о сексе? — сложив руки на груди, хмыкнула Белла.
— Почему бы и нет. Я люблю говорит о сексе и о музыке… Хотя заниматься и тем и другим люблю гора-а-аздо больше.
— Уж кто бы сомневался, — фыркнула Белла. — Но теперь моя очередь, — мстительно прищурилась она. — Раз ты заговорил о машине, то рискну предположить, что твой первый раз случился именно там.
— Мимо! Я лишился девственности ещё до того, как выдают водительские права*** — подмигнул Каллен.
— Почему-то я даже не удивлена, — ухмыльнулась Белла. — Бьюсь об заклад, что это была какая-нибудь до неприличия сексапильная старшеклассница.
— Снова промах! Но ты почти угадала. Попробуй ещё разок.
— Неужели мама школьного приятеля? — скорее в шутку, нежели всерьёз предположила Белла.
— Нет! Это слишком даже для меня, — рассмеялся Эдвард. — Она была нашей училкой по литературе.
— Да ты шутишь! — изумлённо воскликнула Белла.
— Вовсе нет. Она только закончила университет, почти не пользовалась косметикой и выглядела не старше девчонок из выпускных классов. Она замутила какой-то литературный проект — я вызвался помочь со стихами. Ради дополнительных баллов, конечно. Так мы познакомились поближе. Как-то перед летними каникулами я опоздал на школьный автобус и потопал домой пешком. Начался ливень. Она остановилась и предложила подвезти. У неё в машине играла кассета рок-группы, которую я любил, хотя они и не были популярны. Я решил выпендриться и стал подпевать: в то время мой голос звучал уже не так хреново. Она сказала, что у неё есть два билета на их концерт, но ей не с кем пойти. Конечно же, я согласился составить ей компанию, — ухмыльнулся Каллен. — После концерта мы поехали к ней. Домой той ночью я так и не попал… Мы встречались тайком всё лето — было круто! Пока мои одноклассники, которые частенько стебались надо мной, до мозолей дрочили на мисс-июль журнала «Плейбой», я трахался с настоящей женщиной. Вот такая вот грёбаная ирония судьбы.
— И сколько тебе было?
— Как раз исполнилось пятнадцать. Но я был выше своих сверстников и выглядел постарше… Наверное.
— Но, чёрт, это же подсудное дело! — История, рассказанная Эдвардом, всё никак не укладывалась в голове у Беллы. — Может быть, она извращенка, и её тянет на детишек?.. Даже странно, что она до сих пор не поведала миру о том, как лишила девственности Его Инфернальное Величество. Может, и правда в итоге схлопотала срок за растление малолетних? Ты не узнавал?
— Нет, я ничего не слышал о ней с тех пор, как закончил школу. Но будь я на её месте, тоже помалкивал бы о той истории.
— И почему же одноклассники над тобой стебались? — зацепилась Белла за недавно обронённую им фразу. — Как-то в это с трудом верится.
— Была причина. Да и сейчас никуда не делась. — Улыбка разом сошла с лица Эдварда. Он нахмурился и крепко сжал руль, словно в попытке переломить его. Белла услышала, как серебряные кольца на его пальцах со скрежетом прошлись по пластику. — Но об этом дерьме я сейчас говорить не хочу. Ты и сама скоро поймёшь.
Как не бесил Беллу хамоватый, глупо подшучивающий над ней Каллен, но такой — мрачный, с глубокой складкой, залёгшей между бровей и придававшей лицу выражение жёсткости — он смущал её ещё больше. Если на того Эдварда можно было разозлиться, можно было ответить колкостью на его колкость, то как вести себя с этим Эдвардом, Белла пока не знала. Как не знала, и чего от него ожидать: именно этот Эдвард едва не угробил их каких-то полчаса назад, опасно маневрируя на предельной скорости.
Продолжать благоразумно помалкивать? Или лучше что-нибудь сказать и нарушить затянувшееся молчание? Оно невыносимо давило на Беллу, как будто делало воздух гуще, тяжелее, словно в жаркий день перед грозой.
Чувствовал ли Эдвард то же самое?
Какое-то время Белла напряжённо вглядывалась в окно, по которому извилисто струились дождевые капли, размывавшие ночные огни города. Так мрачно и тоскливо. Так одиноко.
Окончательно впав в уныние от этой безрадостной картины, она снова посмотрела на Каллена. Теперь его лицо выглядело спокойным и расслабленным, единственное, что безошибочно угадывалось в нём, — это усталость.
— Могу я задать тебе нескромный вопрос? — осторожно, словно ступая на минное поле, заговорила Белла.
По-прежнему глядя прямо перед собой, Эдвард кивнул, и она продолжила, но теперь чуть насмешливо:
— Сначала учительница, потом покровительница — ты всегда западаешь на «старушек»?
— Пытаешься выяснить, есть ли шансы у такой малолетки, как ты? — не остался в долгу Каллен.
Он бросил на Беллу лукавый взгляд и улыбнулся. Та с облегчением перевела дух: привычный Эдвард снова вернулся — цель была достигнута.
— Так вот, детка, шансов нет. Ни единого.
Ложь. Так легко, естественно и непринуждённо сорвавшаяся с его губ ложь. На самом-то деле шансы были. Даже чёртов хрелион шансов! И Каллен знал это.
Эдвард мог соврать Белле, мог соврать кому угодно. Но только не себе. Он всё про себя знал, знал слишком хорошо, чтобы заниматься самообманом.
А ещё Каллен всегда точно знал, чего хотел. И сейчас он хотел Белль. Это желание возникло внезапно в тот момент, когда её ладонь легла в его ещё там, в рассеянном полумраке квартиры. Ничего не значащее, невинное прикосновение, на которое его тело откликнулось совершенно неожиданным образом. Остро.
Да и сейчас это самое тело недвусмысленно намекало ему на желание обладать сидевшей рядом девчонкой. И дело было не только в члене. Его руки сами тянулись к Белль, ладони плавило желание касаться её. Касаться нежно, медленно скользя пальцами вдоль тела; касаться грубо, оставляя на светлой коже красноватые отметины. Он хотел упиваться ею, наслаждаться каждым сантиметром. До боли.
Эдвард усмехнулся, вспомнив о своих вчерашних угрозах оторвать парням члены, если они сунутся к Белль. Возможно, уже тогда на подсознательном уровне знал, что она станет для него объектом вожделения. Возможно, этими угрозами он хотел не защитить девчонку, а всего лишь обозначить свою территорию перед другими самцами. Возможно.
Вот только Каллен пока не решил, что делать с этим своим желанием. Удовлетворить? Или придушить в зародыше? Может ли он так поступить с девчонкой или лучше оставить её в покое?
Эдвард давно научился контролировать свои желания, брать их под узду. Даже самые порочные и пагубные. Только поэтому он всё ещё жив. В любой момент Эдвард мог наступить себе на горло, мог сказать «нет» или крикнуть: «стоп, чувак!». Держать свою ширинку застёгнутой и вовсе никогда не было для него проблемой. Не станет большой проблемой и сейчас.
Но вот руки… Грёбаные руки то и дело выходили из-под контроля, настойчиво прокладывая себе дорогу к вожделенному телу, ища очередную возможность прикоснуться к Белль. Она притягивала их с непреодолимой силой, манила, как ребёнка манит вкусная конфета, лежащая на самой верхней полке буфета.
Вот и сейчас, потянувшись к рычагу скоростей, пальцы Эдварда будто случайно скользнули вдоль её бедра, обтянутого тонким капроном. Вот же чёрт! Он едва преодолел дьявольское искушение задержаться там, положить ладонь ей на ногу, мягко сжать, поглаживая, и провести пальцами вверх вдоль внутренней стороны бедра, всё выше и выше, медленно… Грёбаный дурдом!
Похоже, эта девчонка всё же станет для него проблемой. Охренеть какой проблемой!
♫ ♪ ♫
Громко хлопнула входная дверь, послышались мужские голоса, смех, а вслед за этим в кухню заглянул взъерошенный Сет.
— Я только кофе быстренько, а то парни уже пришли.
— Да мне, кроме кофе, и предложить больше нечего, — смущённо улыбнулась Белла, осторожно протягивая ему кружку с ароматным дымящимся напитком. — Я сама только-только проснулась.
Их с Эдвардом вчерашняя поездка по ночному Нью-Йорку затянулась до глубокой ночи, но оставила после себя исключительно положительные впечатления, даже несмотря на то, что во время неё Каллен успел и порядком разозлить Беллу, и жутко смутить, и даже напугать до чёртиков. Она уснула в тот же миг, как голова коснулась подушки, хотя обычно подолгу ворочалась с боку на бок, если ночевала в новом для себя месте. Когда они с матерью переехали в дом Мейсона, Белла почти две недели мучилась от бессонницы, лёжа в темноте и таращась в потолок.
Весь остаток ночи она крепко проспала безо всяких сновидений и проснулась уже за полдень.
— Да не парься! — Сет махнул рукой, и кофе выплеснулось из кружки, ошпарив ему ладонь. — Вот же дерьмо!
— Дай посмотрю. — Белла взяла его руку в свою и, придирчиво осмотрев, подула на покрасневший участок кожи. — Ничего страшного, жить будешь.
— Само собой. — Сет улыбнулся, высвободил руку из пальцев Беллы и нежно заправил ей за ухо прядь волос. — А завтрак не готовь. Только если для себя. У нас сейчас репетиция — обычно это надолго.
— У вас скоро концерт? — даже не думая смущаться и краснеть, спросила Белла.
Неожиданное прикосновение Сета было ей приятно, но не вызывало в ней того внутреннего жара, как случайные — случайные ли? — прикосновения Каллена.
— У нас на носу юбилейный тур в честь пятнадцатилетия группы. — Сет выплеснул остатки кофе в раковину и со стуком поставил пустую кружку на стол. — Сегодня первая репетиция, так что Эд будет иметь нас по полной. Можешь понаблюдать, если тебе интересно.
Улыбнувшись, он вопросительно посмотрел на Беллу, и она поспешила согласно кивнуть. Ей и правда было очень любопытно посмотреть, как парни готовятся к концертам, тем более что она ни разу не слышала их «вживую».
— Только хочу предупредить тебя, чтобы ты не пугалась. Там Майк в неадеквате. — Сет закатил глаза. — Когда Эд вылезет из ванной и увидит его, начнётся полный армагеддец!
— Звучит интригующе и многообещающе, — усмехнулась Белла.
В этот самый момент откуда-то из глубины квартиры донёсся отборный мат в безупречном исполнении Каллена — часть из выкрикиваемых слов Белла определённо слышала впервые.
— Ну вот, что я говорил!
Сет выскочил из кухни, и она незамедлительно последовала за ним, не собираясь пропускать столь увлекательное шоу под названием «Его Инфернальное Величество в гневе».
На деле же всё оказалось совсем не так весело, как предполагала Белла.
«Разбор полётов» происходил в гостиной, воздух в которой, казалось, теперь уже навечно впитал в себя пары алкоголя, настолько едкий запах спиртного там витал.
Джаспер, гладко выбритый, с чистыми и аккуратно причёсанными волосами, стоял в стороне и производил впечатление абсолютно трезвого и адекватного человека. Чего нельзя было сказать об Эммете, сидевшем в кресле. Тот выглядел бледным, «помятым», умирающим с похмелья, а потому совершенно несчастным. Руки заметно дрожали, губы то и дело мучительно кривились — казалось, что его вот-вот стошнит. Однако, невзирая на своё плачевное состояние, Эммет сидел почти неподвижно и совершенно бесшумно, с опаской косясь на Эдварда, который в данный момент угрожающе навис над Майклом. Тот полулежал на диване и производил стойкое впечатление без пяти минут трупа.
Поток отборных ругательств уже иссяк, и теперь Каллен молча разглядывал Майка, склоняясь над ним.
— Я вот только не пойму, ты просто пьяный или вштыренный?
Эдвард схватил Майкла за подбородок, приподнимая его голову и сильно сжимая щёки. Тот слабо шевельнул рукой, но ничего не ответил.
— И то и другое, вероятно, — пожал плечами Джаспер.
— Нахера ты притащил сюда это в хлам обдолбанное тело?!
Кинув на Джаса свирепый взгляд, Каллен схватил Майкла за грудки, приподнял с дивана, а затем с силой швырнул обратно.
— Он был более-менее, его размазало уже в машине.
— Я надеюсь, это всего лишь кокаин, если это героин или спидбол****… — Эдвард покачал головой и нервно провёл ладонью по волосам. — Я же просил… Просил! Все напиваются, все бывают под кайфом, но это… это! — громко выкрикнул Каллен, указав на Майкла дрожащей рукой. — В любое другое время вы можете выпивать хоть по десять литров бухла, можете хоть с ног до головы обсыпаться коксом — это ваше дело! Но когда надо работать — надо, мать вашу, работать, а не валяться вонючим куском дерьма! — Голос Эдварда достиг наивысших нот и хрипло сорвался.
— Я поговорю с ним, Эд. Ты только не психуй, ладно? — примирительно проговорил Джас, выглядевший на удивление спокойным и невозмутимым. — Тебе нельзя…
— Заткнись, хорошо? — угрожающе процедил сквозь зубы Каллен, направив на него указательный палец. — Просто. Заткнись… И позвони Джеймсу. Пускай приедет и уберёт отсюда это дерьмо.
— Может, пусть лучше он отлежится здесь? — вклинился Сет, так и оставшийся стоять в дверях вместе с Беллой.
— Хрен там плавал! Если он останется здесь, боюсь, я не справлюсь с искушением и по-тихому придушу его подушкой, — злобно улыбнулся Эдвард, повернувшись к Сету.
Джаспер молча кивнул, достал из кармана джинсов телефон и отошёл к окну.
— Ну а ты? — Каллен присел на корточки перед активно страдающим Эмметом и похлопал его ладонями по бледным, заросшим щетиной щекам. — Вместе с ним зависал?
— Нет, Эд, клянусь, нет! — тот испуганно моргнул и поморщился.
— Кокс или что похуже? — нарочито ласково спросил Эдвард.
У Беллы, всего лишь со стороны наблюдавшей за происходящим, возникло стойкое желание стать невидимкой, слиться с пейзажем, чтобы, не дай бог, и ей не перепало. Вроде бы и не за что, но мало ли…
— Кокс тут не причём, всего лишь пара дорожек… это ерунда, ты же знаешь. Я перепил. Просто потерял контроль и нажрался как свинья. Я виноват, прости. Виноват… Завтра я буду в норме, клянусь! — затараторил Эммет.
— Репетиция уже сегодня, Эм, — всё так же ласково напомнил Каллен. — Уже сейчас.
— Может, ты сам, а? — В глазах Эммета застыла мольба. — Ты же можешь. Всего один раз.
— Предлагаешь мне сесть за ударные? — в голосе Эдварда снова зазвенела сталь. — А на гитаре вместо Майка кто будет играть? Тоже я? Может, вы вообще отсюда все, на хрен, свалите?! Я и сам сыграю, и сам спою. Так что ли?! По-твоему, я кто? Грёбаный человек-оркестр?!*****
— Ок, дай мне хотя бы полчаса. — Эммет судорожно сглотнул и провёл по лицу трясущейся словно в лихорадке рукой.
— Ты пробовал взбодриться холодным душем? — уже спокойнее спросил Каллен.
— Какой душ, Эд, — болезненно скривился Эммет. — Я с кровати еле сполз. Если по правде, меня Джас с неё стянул.
— Это ты напрасно. Обычно душ помогает. Душ и пара бутылок пива… Эх вы, дилетанты…
Эдвард пружинисто поднялся и, протиснувшись мимо замершей в дверном проёме Беллы, вышел из комнаты.
— Ты идиот, Эм, — покачал головой, Джаспер.
— Отвали, а? Без тебя тошно! — огрызнулся тот. — Вон, лучше Майку это скажи.
— Он в шаге от пропасти, и Эд это знает, потому и бесится, — пожал плечами Джаспер, присаживаясь на подоконник. — Хочешь присоединиться к Майку? Валяй!
— Может, приготовить тебе кофе? — предложила Белла, с сочувствием поглядывая на Эммета.
— Святой ты человек! — радостно воскликнул тот, протягивая к ней руки. — Пожалуйста, милая, крепкий, горячий и сладкий, как французский поцелуй.
— Будет сделано, — улыбнулась Белла.
В этот момент в гостиную вернулся Эдвард с пластиковым ведром, из которого Белла накануне мыла полы. Он в три шага подошёл к Эммету, по прежнему сидевшему в кресле, и окатил его водой. Тот громко вскрикнул и грязно выругался, но поток непристойных слов утонул в ведре, надетом ему на голову.
— Надеюсь, это тебе поможет, — криво улыбнулся Каллен, хлопнув ладонью по дну ведра, всё ещё красовавшегося на Эммете. — Как только Сэм заберёт этого сраного мудака, — кивнул он в сторону спящего на диване Майкла, — начинаем репетицию. И ни минутой позже, ясно?
Эдвард медленно направился к выходу, шлёпая босыми ногами по мокрому полу, но на пороге обернулся и насмешливо бросил:
— Не снимай ведро, тебе идёт. В нём ты больше походишь на гомо сапиенс.
Белла первая отмерла, нарушив эту немую сцену.
— Да он чокнутый псих — воскликнула она, снимая с головы Эммета ведро.
С парня ручьями стекала ледяная вода, волосы налипли на лицо, но он сидел неподвижно, стуча от холода зубами. Голые ступни Беллы мгновенно замёрзли, угодив в лужу, а потому ей было нетрудно представить, каково сейчас бедняге Эммету.
— Погоди, я принесу полотенце.
Едва не поскользнувшись, Белла выбежала из комнаты, но очень быстро вернулась вместе с большим махровым полотенцем и шваброй.
Эммет поднялся из кресла, тут же издавшего громкий чавкающий звук, с трудом стянул с себя насквозь промокшую футболку и энергично вытерся полотенцем.
— Ну как? — по-прежнему не вставая с подоконника, хохотнул Джаспер. — Полегчало?
Сет, тоже тихонько посмеиваясь, забрал у Беллы швабру и стал вытирать огромную лужу, растёкшуюся по полу.
— А ты знаешь… Да! — выжимая футболку, рассмеялся Эммет.
Белла с удивлением поняла, что тот совершенно не злится на Каллена. Сама же она считала поступок Эдварда отвратительно грубым и бессмысленно жестоким. Но кто она такая, чтобы судить об этом? Всего лишь обычный человек, далёкий от всего этого инфернального дерьма и богемной жизнь. Каллен выпустил пар и поднял себе настроение. Эти, вон, тоже сияют как новенькие пятицентовики. Ну и славненько. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось.
— У меня только один вопрос: у кого-нибудь есть сухая одежда моего размера?.. Хотя бы трусы. А то мой член как будто угодил прямиком в ледниковый период.
— Сейчас принесу свой халат. Надеюсь, подойдёт, — всё ещё продолжая улыбаться, ответил Сет и, вернув швабру Белле, ушёл за обещанным халатом.
— Не понимаю, почему вы позволяете Каллену так с собой обращаться? — продолжая внутренне кипеть от возмущения, всё-таки не выдержала Белла. — Вы все участники одной группы, а он ведёт себя так, будто вы у него в рабстве. Ещё бы хлыст ему в руки, и вообще супер было бы!
— Его Инфернальное Величество правит балом, а мы всего лишь демоны-прислужники, бренчащие на инструментах, — рассмеялся Эммет, смешно округлив глаза.
— Кроме шуток, если бы не Эд, мы давно стали бы простыми алкашами без определённого рода занятий, без бабла и без толпы фанаток, — с самым серьёзным видом добавил Джаспер. — Он стержень и фундамент группы. Вполне себе надёжный, хотя иногда может показаться, что это не так. Каждому из нас нужно, чтобы кто-то нас сдерживал, контролировал, иногда даже опекал. Эдвард — тот человек, кому это под силу.
— Но было время, когда именно мы пытались его контролировать и сдерживать, — вклинился Эммет, однако уже без намёка на шутливость.
— Наверное, хреново пытались, потому что ничего у нас не вышло, — сложив руки на груди, снова заговорил Джаспер. — Но музыка для Эда — это всё, и он крепко за неё держится. Дышит ею. Иногда мне даже кажется, что он дышит только ради неё… Конечно, иногда Эд ведёт себя как сукин сын — тут трудно поспорить. Но при этом он хороший человек.
Речь Джаспера прервал раскатистый, будто гром, звук ударных, долетевший до гостиной.
— Пар выпускает. Пусть, ему это нужно, — тепло улыбнулся Джас.
Стало очевидно, что он по-братски любит Эдварда, по-настоящему дорожит им. Какую бы грубость не позволил себе Каллен, тот отнесётся к этому с пониманием и дружеским снисхождением.
— Лишь бы барабаны мои целы остались, — проворчал Эммет, но тоном, тоже не оставлявшим никаких сомнений в самых добрых чувствах к Эдварду.
Однажды этих парней, таких разных, объединила музыка, но после стольких лет, проведённых бок о бок, они смогли стать семьёй. Братьями. Не по крови, но по духу. «Семейка Адамс», как назвал их вчера Эдвард во время покатушек по ночному городу, когда от разговоров о сексе, они перешли к разговорам о группе и музыке.
Белла пошла на кухню, чтобы приготовить Эммету горячий, крепкий и сладкий, как французский поцелуй, кофе, но по дороге заглянула в открытую настежь дверь музыкальной комнаты.
Эдвард сидел за ударной установкой. Его глаза были закрыты, губы плотно сжаты, на лбу выступила вена, а руки с барабанными палочками мелькали с невероятной скоростью, ударяя по барабанам и тарелкам. Снова и снова, чуть замедляясь и вновь ускоряя ритм. Музыка рождалась резкая, мощная. Надрывная. Она гневно кричала, раздражённо звенела медью, хлёстко била по воздуху ударной дробью, рассекая его, словно картечь. Музыка больно врезалась в Беллу, жалила и кусала. Жестокая и беспощадная, как дикое раненое животное. Одинокая и несчастная, как уставший, отбившийся от стаи зверь.
Глядя сейчас на Эдварда, Белла вспомнила слова Джаспера о том, что тот дышит музыкой, дышит только ради музыки. Вспомнила и, кажется, поняла, что он имел в виду.
Жестокий и беспощадный, несчастный и оглушительно одинокий человек, даже несмотря на друзей, — в этой музыке был весь Каллен. В каждом звуке, в каждой ноте. Музыка яростно кричала вместо него. Музыка со стоном причитала по нему.
♫ ♪ ♫
Спустя час все, кроме Майкла, наконец собрались в музыкальной комнате. Эдвард закатал по локоть рукава своей чёрной рубашки и, перекинув электрогитару через плечо, стал её подстраивать под себя.
— Посидишь на диване? — спросил у Беллы Эммет. На нём до сих пор был халат Сета, едва сходившийся на его широкой груди, но Эммета это ничуть не смущало. — Будешь изображать нашу восторженную поклонницу. После вчерашнего у меня до сих пор в глазах двоится и множится, поэтому мне будет казаться, что вместо тебя там собралась целая толпа фанаток. Я люблю играть на публику: это меня заводит. Ты не против, Эд? — Эммет повернул голову в сторону Каллена, в этот момент как раз закончившего возиться с гитарой.
— Да ради бога. Главное, отыграй как положено. — Эдвард посмотрел в сторону Джаса и Сета, тихо о чём-то болтавших, и прикрикнул: — Закончили трепаться и разошлись по местам! И так потеряли дохренище времени!
Те послушались, но сделали это нарочито медленно, всем своим видом показывая, что нисколько не боятся его инфернального гнева.
— С чего начнём? С чего попроще или посложнее? — окидывая взглядом своих демонов, спросил Каллен.
— Наверное, с того, где меньше партий Майка, — предложил Джаспер, подкручивая колки своей бас-гитары.
— Разумно, — кивнул Эдвард. Он подошёл к стойке микрофона и приподнял её вверх. — Начнём с «Поцелуя рассвета».
Белла залезла с ногами на диван, устраиваясь поудобнее. Внутри у неё всё дрожало и звенело от радостного волнения и предвкушения. Она и прежде всегда относилась к музыке с любовью, но любовью спокойной, ровной и тихой. Однако вся атмосфера в этой квартире, тот воздух, которым дышал Эдвард, были настолько пропитаны страстью к музыке, что Белла чувствовала, как вдыхает её, словно волшебную пыльцу, заражается ею — все симптомы уже были налицо.
Оглядывая парней, она заметила, что Сет пристально на неё смотрит. Их взгляды пересеклись, и тот игриво подмигнул. Его интерес к ней был очевиден. Он льстил Белле, был очень приятен, но она пока не знала, что с этим делать. Если бы они встретились при других обстоятельствах, и Сет, например, пригласил бы её в кино или в кафе, то Белла с удовольствием приняла бы это приглашение. Но здесь и сейчас был ещё Эдвард, который волновал её куда больше Сета. Пусть даже ему самому не было до неё никакого дела.
«Господи, Белла, о чём ты, ради всего святого, думаешь?! Каллен бесит тебя, бесит! Бесит и больше ничего! Не забывай об этом!»
Белла постаралась выкинуть из головы эти внезапные, ненужные мысли об Эдварде и сосредоточиться на музыке. А вот о Сете и о том, какие чувства он в ней вызывает, у неё ещё будет время подумать.
Эммет отбил на ударных вступительные ноты, и к нему тут же присоединились остальные. Мелодия была густой, глубокой, с явным превосходством бас-гитары. Но вот музыка стала тише, сдержаннее и тактично отошла на второй план, отдавая первенство Его Инфернальному Величеству. Музыка стала всего лишь красивой, искусной оправой для его благозвучного голоса.
— Я, как и ты, ослеп от слёз и от печали,
Я так подавлен горечью разлуки…
И всё-таки, любимая, отчаянно
Мы удержать пытаемся друг друга…
Взгляни в мои глаза, наполненные грустью,
И с поцелуем наши страхи мы отпустим, — «низко», с хриплым придыханием пропел Эдвард, не забывая перебирать струны электрогитары, скользя пальцами по её грифу.
Его голос был необузданной сексуальной энергией, густым, тягучим потоком, устремившимся прямиком на Беллу. Растекался в ней горячим глинтвейном — ударял в голову, оседал на губах пряным вкусом. Его оливковые глаза прожигали её насквозь, опаляли кожу, подгоняли пульс, сбивали его с нужного ритма. Он пел будто о ней, пел для неё. Только для неё одной.
— Я руки протяну, но тень твоя утонет,
В рассвета поцелуе растворяясь…
И только боли, мне оставленной тобою,
С рассвета поцелуем я касаюсь.
Припев был спет Эдвардом на более высоких нотах, более плавно, но по-прежнему с придыханием, от которого сходили с ума миллионы поклонниц по всему миру. И Белла не была исключением. О нет, не была! И сейчас она понимала это как никогда ясно.
— Ты ускользаешь… Я устал от игр.
Ты будто здесь — и вот тебя уж нет…
Не бойся, покидая этот мир:
От страха смерти избавляет смерть.
Дай мне взглянуть в озёра твоих глаз,
Увидеть в них: смерть пощадила нас.
Возможно, Белле только показалось, но голос Каллена стал как будто дрожать, срываться на хрип. Его лицо — а особенно губы — стали бледнее, на лбу выступила испарина — на этот счёт Белла уж точно не могла ошибаться.
— Я руки протяну, но тень твоя растает,
В рассвета поцелуе утопая… — кажется, уже на голом энтузиазме, ценой огромных усилий спел Эдвард начало припева.
Спел в звенящей тишине, потому что парни вдруг перестали играть и замерли, устремив на своего лидера испуганные взгляды. Спел и закашлялся — надрывно, тяжело, сотрясаясь всем телом.
Эдвард перестал кашлять, но его дыхание стало хриплым, свистящим. Невозможным. Он наклонился вперёд, одной рукой ухватившись за стойку микрофона, а другой упёршись в колено.
Все разом сорвались со своих мест, устремившись к Эдварду. В том числе и Белла. Она ничего не понимала, плохо соображала от охватившего её панического страха. Так страшно, как сейчас, ей не было уже очень давно. Кажется, со времён болезни отца. Страх беспощадно ввинчивался в её грудь, разрезая ткани, разрывая мышцы и ломая рёбра, пытаясь добраться до лёгких, чтобы и её, Беллу, лишить возможности дышать.
Эмммет, Джас и Сет окружили Эдварда, поддерживая его. Они что-то говорили ему, что-то говорили друг другу. Их голоса звенели от напряжения, сочились таким же страхом, что раздирал грудь Беллы, но она не могла разобрать ни единого слова. Как не могла ни на мгновение отвести взгляд от мертвенно бледного, судорожно хватавшего ртом воздух Каллена, от его губ, отливавших синевой.
«Он задыхается!» — было единственной мыслью, оглушительным набатом звучавшей в голове у Беллы.
_____________________________________________
*Белла произносит финальную фразу (в оригинале звучит как «Well, nobody's perfect») из комедии «Some Like It Hot» 1959 года, с Мерлин Монро в главной роли. В русской озвучке фильм называется «В джазе только девушки» (прим. автора)
** Тони Кертис - актёр. Исполняет одну из главных ролей в «Некоторые любят погорячее» (прим. автора)
*** Водительские права в большинстве штатов США выдают в шестнадцать лет (прим. автора)
**** Спидбол - опасный наркотик, объединивший в себе сразу два широко известных вещества: героин и кокаин (прим. автора).
***** Если кого-то вдруг удивляет способность Эдварда играть и на клавишных, и на ударных, и на всех типах гитар, то хочу пояснить, что это не просто моё глупое желание сделать его мега-крутым музыкантом. Лидер группы HIM Вилле Вало действительно отлично играет на всех этих музыкальных инструментах. Создавая группу, он так же собирался быть ударником или басистом, но ему пришлось стать вокалистом по той же самой причине, что озвучил Эдвард.
Источник: http://robsten.ru/forum/71-3179-5
Спасибо, что ждёте! 
За здоровьем следить, конечно, надо, но даже нам, простым смертным, часто бывает не до него. Что уж говорить про людей категории Эдварда: репитиции, записи, длительные выматывающие туры. А в какой-то момент уже может стать поздно. Но об этом никто не думает. Особенно молодые. 
