У меня есть шестьсот шестьдесят шесть способов любить тебя,
И я надеюсь, ты чувствуешь то же самое.
Я для тебя.
Я для тебя.
Я убиваю себя ради твоей любви
И опять теряю всё.
У меня есть семьсот семьдесят семь способов любить тебя.
Пока смерть не разлучит нас.
Я для тебя — и я умираю ради твоей любви,
Я для тебя — и мой рай там, где ты.
«For You» by HIM
И я надеюсь, ты чувствуешь то же самое.
Я для тебя.
Я для тебя.
Я убиваю себя ради твоей любви
И опять теряю всё.
У меня есть семьсот семьдесят семь способов любить тебя.
Пока смерть не разлучит нас.
Я для тебя — и я умираю ради твоей любви,
Я для тебя — и мой рай там, где ты.
«For You» by HIM
Чёрный чай Эрл Грей всегда был у Беллы самым любимым сортом чая. Теперь же его пряно-цитрусовый аромат бергамота вызывал у неё стойкую ассоциацию с Эдвардом. Это было ни плохо, ни хорошо — это было странно.
Белла придвинула к себе кружку, от которой шёл едва заметный, почти прозрачный пар, и сделала небольшой глоток густого, насыщенного и горячего чая без единой ложки сахара. Точно таким же был их поцелуй. Поцелуй со вкусом крепкого, горчащего на языке Эрл Грея — со вкусом Эдварда Каллена.
Прошло уже десять дней, а воспоминания о нём не тускнели. Не отпускали. И даже то, что Эдвард не заговаривал о случившемся, не кидал Белле в свойственной ему грубой манере насмешливые намёки на сей счёт, не помогало.
Иногда она просыпалась посреди ночи с твёрдым убеждением, что из тёмной глубины спальни за ней наблюдает притаившийся Каллен. Даже когда Белла включала светильник и понимала, что в комнате никого нет, это острое чувство не исчезало полностью и возвращалось к ней в тот же миг, как только она выключала свет. Словно темнота была воплощением Его Инфернального Величества. Словно он сам был невидимым глазу продолжением темноты.
Все последние дни Эдвард вместе с остальными парнями с головой ушёл в репетиции и подготовку к предстоящему турне. Группа давно рассталась со своим продюсером и менеджером, так что все их обязанности Каллен целиком и полностью взвалил на свои плечи, лишь для организации туров нанимая себе в помощь тур-менеджера, за которым, по его же словам, нужен был «глаз да глаз». Поэтому с Беллой они пересекались редко, чаще всего за завтраком. В такие моменты он вёл себя как обычно, но в основном разговаривал с Сетом, обращаясь к Белле исключительно по необходимости. Однако стоило только повернуться к нему спиной, как она тут же ощущала на себе его пристальный взгляд, огненными стрелами вонзавшийся в затылок. Белла могла бы подумать, что у неё началась паранойя, но, повернувшись к нему прежде, чем он успел отвести взгляд, она поймала его с поличным. Дважды.
Каллен напоминал Белле кота, пригнувшегося к земле в ожидании удобного для нападения момента и не сводившего хищных глаз со своей потенциальной жертвы. Незаметно подбиравшегося к ней всё ближе и ближе. Наглый рыжий кот с зелёными глазами.
Он пугал Беллу. Он притягивал Беллу. И это странное притяжение пугало ещё больше. Оно делало её уязвимой и зависимой. Но как с этим бороться она не знала. Пока не знала.
Белла сделала ещё один обжигающий глоток ароматного чая и открыла лэптоп. Кончики пальцев зудели от желания набрать в поисковике «Эдвард Каллен», но она, упрямо сжав губы, напечатала: «Райли Бирс». Сам по себе этот симпатичный, но уже несколько лет как мёртвый, парень мало её интересовал. Однако Белла до сих пор помнила выражение лица Каллена, когда Майк упомянул Бирса, — словно ему воткнули в грудь нож по самую рукоятку и прокрутили.
Википедия, рассказывая о клавишнике группы «Инферно», оказалась не слишком многословна. Впрочем, Беллу это не расстроило. То, что парень играл в группе с самого её основания вплоть до своей кончины, она знала и так, а его музыкальная карьера и личная жизнь были ей абсолютно безразличны. Поэтому Белла быстро пролистала страницу Википедии и остановилась на разделе «Смерть».
Финальный аккорд двадцатидевятилетней жизни Бирса удостоился всего нескольких сухих строк.
«Утром 22 апреля Райли был доставлен в госпиталь Гарлем после случившейся накануне вечером пьяной драки, результатом которой стала черепно-мозговая травма. Он был выписан из госпиталя 5 мая, и вечером того же дня покончил жизнь самоубийством, повесившись в ванной комнате в доме родителей. Райли оставил короткую предсмертную записку, в которой было всего несколько слов: «Ты был прав, друг. Терять невыносимо больно. Теперь я тоже это знаю. Моя вина. Прости, брат». Имя друга в записке не называлось, но большинство сошлись во мнении, что последние слова Райли адресованы Эдварду Каллену, с которым они не только основали группу «Инферно», но и учились вместе в старшей школе».
— Господи, какой кошмар. — Белла обхватила ладонями горячую кружку с чаем, но неприятный холод всё равно продолжил медленно растекаться по телу.
Страшная смерть доведённого до отчаяния человека.
Белла снова прокрутила страницу Википедии вверх и вгляделась в фотографию Бирса — симпатичного парня с русыми волосами, карими глазами, ямочкой на подбородке и робкой улыбкой на полноватых губах. Вслед за холодом по телу расползлись мурашки, стягивая кожу.
Гугл выдал несколько десятков фотографий Райли, но Беллу заинтересовали только те, на которых он был вместе с Эдвардом. На одной из них они обнимали друг друга за плечи и показывали объективу фотокамеры средний палец, на другой — корчили страшные рожицы, на следующей — злорадно улыбающийся Каллен подставил ничего не подозревающему Бирсу рожки. Белла щёлкнула по гифке — сидящие перед журналистом Эдвард и Райли совершенно одинаково удивлённо изогнули брови, словно им только что задали самый глупый в мире вопрос, затем недоумённо уставились друг на друга и через несколько секунд расхохотались.
Следующим было видео четырнадцатилетней давности.
— Вы же лучшие друзья, так? — спросила журналистка, откровенно пускавшая слюни, глядя на парней.
— Нет, мы братья, — даже без тени шутки возразил Райли.
— Но внешне вы совсем не похожи. — Было не ясно, действительно ли девушка настолько плохо знакома с биографией основателей «Инферно», или же просто принимает игру Бирса.
— У нас одинаковая изнанка, — выпуская изо рта сигаретный дым, пояснил Эдвард.
— Нутро одно, понимаете? — поддакнул Райли, глянув на сидевшего рядом с ним Каллена.
— Да, точно. Ну там… сердце, почки, печень… — Эдвард едва сдерживал смех, отчего его лицо кривилось, а губы дрожали.
— Вообще-то я имел в виду душу, — Бирс шутливо ткнул друга в бок локтём.
— Да? — удивлённо протянул Каллен, а затем, будто спохватившись, закивал: — А, ну да. Да, точно. Душа тоже одна.
Оба тут же громко рассмеялись, явно потешаясь над смутившейся журналисткой.
Белла выключила видео и задумчиво пролистала ещё несколько фотографий, размышляя над полученной информацией.
Как Эдвард пережил потерю лучшего друга? Такую страшную потерю. Скорее всего, Райли и сам понимал, что это станет жестоким ударом для того, кого называл братом. Уж не поэтому ли он просил у него прощения в своей записке? Или всё-таки было что-то ещё?.. Наверняка было что-то ещё…
Белла наклонилась вперёд, упёршись лбом в столешницу. Она закрыла глаза и замерла, просидев так несколько минут, пытаясь от всего этого абстрагироваться. Да, то, что случилось, было по-настоящему ужасно, но прошло уже четыре года. Всё это осталось в прошлом, ведь так?
Белла снова вспомнила лицо Эдварда, когда тот услышал имя Райли, — это была боль. Самая настоящая, полнокровная боль. Наверное, такое просто невозможно навсегда запереть в прошлом и выкинуть ключи. Это навечно остаётся в тебе, прирастает, словно вторая кожа, занозой заседает в самой глубине сердца — не вытащить.
Белла подняла голову, тяжело вздохнула и набрала в поисковике имя Каллена. Щёлкнула по какой-то старой фотографии времён первого альбома «Инферно». Теперь на неё смотрел девятнадцатилетний улыбающийся парень с длинными — гораздо ниже плеч, — вьющимися волосами, довольно крупными серёжками-кольцами в ушах и открытым взглядом зелёных глаз безо всякого макияжа.
Самое первое определение, пришедшее Белле в голову, — нежный мальчик. Ангельское лицо, губы, вытянутые «уточкой», и озорной блеск глаз — он был чертовски красив и прекрасно знал это. Умело этим пользовался. Юного Каллена хотелось незамедлительно обнять, приласкать, крепко прижать к груди и исполнить любое его желание, каждый каприз.
«У похотливой сучки бальзаковского возраста, взявшей его под своё крылышко, не было ни единого шанса на сопротивление», — усмехнулась Белла.
Но где теперь этот нежный мальчик? Что стало с ним? Пропал без вести на невидимых фронтах жизни? Сражён жестокими ударами судьбы? Умер и похоронен на дне души Его Инфернального Величества?
Нет, нынешний Каллен тоже был весьма хорош собой, пусть это была уже другая красота — зрелая, мужественная, чуть грубая, как и сам Эдвард. Однако дело было вовсе не в красоте. Просто теперь это был уже совсем другой человек.
Взгляд Каллена часто бывал настолько колючим, острым, что об него можно было порезаться. У Эдварда выработался целый ряд защитных механизмов, почти никогда не дававших сбоя. Нежность — это последнее, с чем теперь ассоциировался Его Инфернальное Величество.
Рядом с именем Каллена Белла дописала в строке поиска «личная жизнь». Кажется, у него были длительные отношения то ли с моделью, то ли с актрисой. До недавнего времени Беллу интересовало исключительно творчество Эдварда, а потому подробности его интимной жизни прошли мимо неё почти незамеченными.
— Таня Денали, — вслух прочла Белла. Медленно, словно пробуя на вкус это имя.
Довольно необычное, чего нельзя было сказать о внешности девушки. Голубоглазая блондинка, зарабатывавшая позированием перед фотокамерами, — уже набившая оскомину классика жанра. Да, симпатичная, но не более того. Ничего особенного, никакой изюминки — просто ещё одна из тысячи других «глянцевых» красоток. Хотя, вероятно, Белла не могла быть до конца объективна в этом вопросе.
Познакомились они во время съёмок клипа на один из главных хитов «Инферно» — «Давай умрём вместе».* Вместе парочка так и не умерла, но роман их продлился — с ума сойти! — целых пять лет.
Когда они познакомились, Каллену было почти двадцать четыре, Тане — двадцать шесть.
«И всё-таки Эдварда определённо тянет на женщин старше него», — ухмыльнулась Белла.
Всё ещё кривя губы в ухмылке, она нажала на подвернувшееся под руку видео — интервью Каллена за кулисами премии «Грэмми».
— Скажи, как ты себя чувствуешь? Получить граммофон второй год подряд — это здорово! — спросил журналист.
— Да, круто! — улыбнулся Эдвард, взвесив на руке статуэтку. — Но именно эта награда ещё и символ повышенной ответственности. Теперь вдвойне страшно облажаться. — Каллен хрипло рассмеялся. — Не хочется, чтобы кто-то из академиков сказал нечто вроде: «Что этот чувак воет в микрофон? Это точно тот самый, которому мы дали «Грэмми» за лучшее рок-исполнение? Больше похоже на мартовского кота, которому к тому же прищемили яйца».
Журналист тоже рассмеялся и хотел было задать следующий вопрос, но его прервал низкий женский голос за кадром:
— Эдди! — позвала Таня и, подойдя к Каллену, по-хозяйски обвила руками его талию.
Тот обнял её за плечи и мимоходом коснулся губами виска.
Эдвард продолжил отвечать на вопросы журналиста, безотчётно поглаживая обнажённую руку Тани, то спускаясь к локтю, то снова скользя пальцами вверх. Он касался её так, словно не мог не касаться. Словно она была для него чёртовым магнитом, равным по силе земному притяжению.
В груди Беллы засаднило. Заныло неясной болью. Ревность?.. Да нет, вот ещё!
Белла фыркнула, едва не захлебнувшись последним глотком чая, и выключила видео.
Её рука, будто рука мазохиста, сама собой потянулась к подборке фотографий с Таней в галереи какого-то сайта, посвящённому Его Инфернальному Величеству. На первых из них, относящихся, как и видео с «Грэмми», к самому началу их романа, оба улыбались и выглядели до неприличия счастливыми. В основном фотографии были сделаны папарацци во время прогулок пары, в супермаркетах, когда те совершали покупки. На большинстве фото они держались за руки или обнимались, но было тут и несколько зернистых снимков, на которых Эдвард нёс Таню на спине — та широко улыбалась, обвив ногами его талию.
Чем дольше они были вместе, тем меньше становилось фотографий: то ли папарацци утратили интерес к ним, то ли парочка стала гораздо реже выбираться на прогулки.
Именно в тогда с Эдвардом случились главные метаморфозы. В потухшем взгляде сквозила усталость, под глазами залегли тени, а после появился и чёрный карандаш, призванный замаскировать измученный вид. Прежде Каллен пользовался им только на съёмках клипов.
«Эдди!» — в голове Беллы снова прозвучал голос Тани.
«Ненавижу, когда меня называют Эдди! Это тоже советую тебе запомнить, если хочешь тут обитать», — вот что сказал Белле Каллен в день их знакомства.
Выводы напрашивались сами собой, а измождённый вид Эдварда времён отношений с Таней служил наглядным доказательством.
Впрочем, внешность Каллена могла быть связана не только с неудачными любовными отношениями. Белла поняла это, как только прочла статью с любопытным названием «Каберне, кокаин — конец рока». Она в пух и прах разносила последний на тот момент альбом «Инферно», обвиняла Эдварда в алкоголизме и кокаиновой зависимости, пророча скорый закат его музыкальной карьеры. Строго говоря, это не стало для Беллы открытием: об этом она неоднократно читала и прежде. Даже более того — считала эти обвинения справедливыми. Те же видео с концертов были красноречивей любых слов: неизменная бутылка красного вина на каждом из них, затуманенный блуждающий взгляд Каллена, его «шатания» по сцене и неприличные выходки.
«Я тогда часто бывал… не в себе».
«Когда ты не в себе, ещё и не такое можно захерачить».
Но Белла так же знала, что в какой-то момент — почти пять лет назад, если быть точнее, — всё резко изменилось. Группа выпустила два хита подряд, записала альбом, получивший «Грэмми» и по сей день считавшийся одним из лучших их альбомов. Бутылка вина на концертах уступила место бутылке с водой. И пусть имидж Эдварда не изменился, да и сам он по-прежнему казался болезненно усталым, важно другое — он стал выглядеть трезвым. Это было подобно возрождению птицы феникс. Почти сгорев дотла, Каллен снова засиял инфернальной звездой на небосводе рок-музыки, где продолжал сиять и по сей день.
Что послужило толчком к воскрешению? Подобные вопросы задавались Эдварду не раз, но все они так и остались без ответа: Каллен либо отмалчивался, хмурясь и кривя губы, либо отшучивался в свойственной ему саркастичной манере.
Белла снова вернулась в своих интернет-изысканиях к Тане Денали.
«Его Инфернальное Величество сломал руку своей подружке».
Белла с трудом проглотила вставший в горле ком и нажала на ссылку. Против ожидания, в заметке таблоида не было никаких животрепещущих подробностей — только фото идущей по улице Тани с висевшей на перевязи рукой. Огромные солнечные очки закрывали половину лица, так что трудно было сказать, есть ли на нём ещё какие-то следы побоев. В целом же Таня выглядела неопрятной и сильно потрёпанной жизнью. Когда-то красивая девушка теперь представляла собой жалкое зрелище и единственное чувство, которое вызывала в Белле, — это омерзение.
«Подружка Его Инфернального Величества Таня Денали найдена мёртвой в своей съёмной квартире. Надёжный источник сообщает, что бывшая фотомодель умерла от сердечного приступа, вызванного наркотическими веществами. Тело Тани было обнаружено лишь спустя несколько дней после смерти…»
Белла не стала дочитывать — просто не смогла. Читать такое, понимая, что это случилось не просто где-то и с кем-то, а с человеком, который в данный момент находится в соседней комнате, — очень больно. Ещё больнее, если этот человек тебе не безразличен. А Эдвард Каллен не был безразличен Белле — он вызывал в ней пятибалльное торнадо совершенно разнообразных, а порой и противоречивых, чувств.
Но что могла значить эта её боль по сравнению с той болью, что испытал Эдвард? Возможно, продолжал испытывать до сих пор.
Белла посмотрела на дату смерти Тани — она всего на несколько месяцев пережила Райли. Меньше чем за полгода Эдвард потерял лучшего друга и любимую женщину. Слишком много потерь для одного человека. Для человека, который в итоге остался один на один со своим одиночеством.
Можно было бы предположить, что именно гибель близких людей послужила для Эдварда толчком к началу новой жизни, но по датам не сходилось. Райли участвовал в записи нового успешного альбома группы, не дожив до его выхода всего месяц, а Таня и вовсе умерла уже после.
В этом пазле жизненной драмы Каллена явно не хватало важных деталей. Загадка, отгадку на которую знал только он сам.
— Сколько же дерьма было в твоей жизни, Эдвард, — с горечью прошептала Белла, глядя на фото обнимавшихся Каллена и Тани. Они позировали фотокамере, но смотрели не в объектив — друг на друга.
Перед глазами Беллы возникла чья-то ладонь, ударившая по лэптопу, — тот захлопнулся, больно прищемив ей пальцы, лежавшие на тачпаде.
— Ай! — вскрикнула Белла, вздрогнув от неожиданной боли.
Она обернулась — сразу за ней стоял злобно ухмылявшийся Эдвард.
— Подсматриваешь за мной в замочную скважину интернета? — его ухмылка стала ещё шире и зловещее.
— Вовсе нет, — потирая ушибленные пальцы, как ни в чём не бывало возразила Белла. — Всего лишь смотрела видео с ваших концертов.
— Да неужели? — ухмылка Каллена трансформировалась в саркастичную улыбку. — Почему же тогда на мониторе была фотография этой женщины?
— «Этой женщины»? Серьёзно? — выгнула брови Белла. — Ты что, боишься произнести её имя вслух?
— Ни хрена подобного, — нахмурившись, передёрнул плечами Эдвард. — Её зовут… точнее, её звали Таня.
Каллен улыбнулся медленно, тщательно. Старательно разгладил на губах улыбку, словно она была дорогим смокингом с чужого плеча. Однако идеально отутюженная улыбка лоснилась фальшью. А ещё болью — той, что в прошлый раз вызвали в нём воспоминания о Райли.
— Таня. Таня. Таня, — трижды повторил он. Его кадык нервно дёрнулся. — Только не советую произносить её имя пять раз подряд, стоя перед зеркалом, — она может воскреснуть и утащить тебя с собой в преисподнюю. Как в фильме «Кэндимэн».** Кстати, классный фильм, но ты о нём, наверное, даже не слышала. Слишком маленькая.
— В жизни люди не воскресают, — усмехнувшись, покачала головой Белла, пропустив мимо ушей шпильку о своём юном возрасте.
— Один раз она уже воскресала. — Эдвард стиснул зубы, и на его скулах заходили желваки.
— Очень смешно, — Белла улыбнулась, но тут же стёрла с лица неуместную улыбку. Было совершенно очевидно, что Каллен не шутит. Но что могла означать эта его странная фраза?.. — Ты любил её? — неожиданно даже для самой себя спросила она, вспомнив, как нежно его пальцы блуждали по обнажённой руке Тани.
— Не твоего ума дело, — грубо осадил её Эдвард. Впервые он столь резко пресёк все расспросы, ясно давая понять, что на сей раз никаких откровений не будет. — А вообще, я зашёл предупредить тебя, что сегодня к нам придёт не пять, а семь человек. Надеюсь, это не проблема.
— Нет, конечно, не проблема, — заверила его Белла.
— Супер! — Каллен кивнул и развернулся, собираясь выйти из кухни.
Однако его остановил очередной идиотский вопрос Беллы, за который она тут же мысленно дала себе в лоб, но было уже поздно:
— Ты действительно сломал Тане руку?
— Нет. Конечно, нет, — немного помолчав, всё же ответил Эдвард. — Никакого перелома там не было. Максимум вывих. — Он принюхался и с насмешливой улыбкой добавил: — Кажется, у тебя что-то пригорает. Нет?
— Чёрт! Вот же чёрт!
Белла выскочила из-за стола и в два шага подлетела к духовке. Открыла её, и по кухне тут же растёкся прогорклый дым подгоревшего мяса.
— Надеюсь, мы не будем есть на ужин это дерьмо. Воняет обуглившимися ботинками, — хмыкнул Каллен, прежде чем выйти из кухни.
— Это всё из-за тебя! — вдогонку ему прошипела Белла, яростно сдувая волосы с раскрасневшегося лица.
Надежда на то, что история с избиением Тани — всего лишь грязные сплетни таблоидов, покинула её. И эта потеря давалась Белле совсем нелегко, оставляя после себя горечь разочарования.
Хотя, возможно, это всего лишь дым из духовки привкусом гари оседал на губах.
♫ ♪ ♫
Белла сидела на диване между Эдвардом и Сетом. Остальные парни расселись вокруг стола, заставленного приготовленными Беллой закусками. Помимо ребят из группы сейчас здесь было ещё четыре человека: Сэм, Эрик, Тайлер и Джеймс. Во время турне они отвечали за освещение, звук, сцену с декорациями и мелкие административные вопросы соответственно. Поводом для встречи стало обсуждение последних организационных моментов, связанных с туром.
Эдвард отодвинул в сторону пока ещё пустую тарелку и положил на стол раскрытый блокнот в чёрном кожаном переплёте. Следуя своим пометкам, он по очереди давал указания каждому из собравшихся. Белла с сожалением поглядывала на остывавшую еду, но никто из парней не осмеливался даже прикоснуться к ней, внимательно слушая Каллена.
— Кажется, всё, — наконец подвёл он итог. — До Рождества колесим по Америке, после Нового года отправляемся за границу. Последние два концерта играем в Нью-Йорке.
— Вот здесь звук отстой. Мы уже там были. — Привстав, Эммет ткнул пальцем в список городов с концертными площадками, на которых им предстояло выступать.
— Знаю, — поморщился Эдвард. — Но ничего другого они нам предложить не могут. Ну или не хотят.
— Никогда не любил Канаду, — внёс свои «пять копеек» Джаспер.
— Эрик, попробуй там поколдовать со звуком. Может, что-нибудь получится, — попросил Каллен, обращаясь к парню с восточной внешностью.
— Попробую, — кивнул тот. — Но чудес не обещаю. Если акустика в зале дерьмовая — а она там дерьмовая, — то звук всё равно будет как из помойного ведра.
— Давайте не будем о грустном, — улыбнулся Сет. — Надеюсь и верю, что никаких проблем у нас в туре не возникнет.
— Проблемы точно возникнут, — возразил Эдвард. — Без них никогда не обходится. Наша с вами задача — быть к ним готовыми. И последнее. Давайте договоримся на берегу. — Взгляд Каллена впился в Майкла. — Я знаю, что без бухла и прочего веселья не обойдётся. Но сразу предупреждаю: если кто-то из вас сорвёт хоть один концерт, то к «Инферно» он больше не будет иметь никакого отношения. Поэтому если не можете контролировать себя, просто держитесь подальше от всего этого дерьма. Хотя бы на время тура.
— Как насчёт тебя самого? — оскалился Майкл.
— Контроль — моё второе имя, — не без гордости заявил Эдвард. — Я сорву концерт только в одном случае: если внезапно сдохну. У меня всё. На этом официальная часть нашей встречи завершена. Самое время оценить кулинарные старания Беллы.
Каллен подмигнул ей и улыбнулся. Улыбнулся по-настоящему, ободряюще, без тени сарказма или насмешки — впервые за всё время их знакомства.
Вечер потёк своим чередом. Даже недавняя пикировка Эдварда с Майклом никак его не омрачила и не вызвала напряжения. Парни обменивались шутками, вспоминали прошлые туры, уплетая приготовленную Беллой еду и потягивая пиво из бутылок. Только Каллен с Беллой пили красное вино. На этот раз из бокалов.
Все наперебой осыпали Беллу комплиментами, отдавая должное её кулинарным талантам. И никаких грязных намёков или пошлых шуточек. Даже Майкл вёл себя вполне прилично, хотя моментами Белла и замечала на себе его сальные взгляды.
Всеобщее внимание пьянило, кружило голову и дарило ощущение эйфории. Как и в свой первый день, она снова почувствовала себя Золушкой, но на этот раз той Золушкой, что только-только появилась на баллу, произведя там фурор. Даже близость Эдварда больше не вызывала привычного страха и смятения, словно защитные барьеры вдруг рухнули.
В какой-то момент ладонь Каллена легла ей на поясницу. Его пальцы то мягко поглаживали, вычерчивая невидимые узоры, то надавливали, вжимаясь ей в спину. Они скользнули за край футболки и обожгли прикосновением обнажённую кожу.
Наглый рыжий кот уже поймал свою жертву и теперь лениво поигрывал с ней мягкой лапкой, пока не выпуская когти.
Но Белла не возражала. Инстинкт самосохранения покинул её, приказав долго жить. Единственное, чего хотела сейчас Белла, — прижаться к Эдварду плотнее и положить голову ему на плечо.
«Держись, Белла. Только держись», — вспыхнуло на самом краю сознания.
Вспыхнуло и тут же погасло, словно далёкий всполох молнии.
Сначала рука Беллы легла на диван позади Каллена, а затем неспешно переместилась на ремень его брюк — там и осталась, ухватившись за него, как за спасительную соломинку в бушующем море… желания? Чего-то большего, чем просто желание?
— Сигарету? — учтиво предложил сидевший напротив Беллы Сэм, протягивая ей открытую пачку.
Она молча кивнула и вытянула одну сигарету.
— Не знал, что ты куришь. — Сет повернулся к ней и щёлкнул зажигалкой. Его свободная ладонь будто бы невзначай легла ей на коленку, обтянутую джинсами.
— Да так, иногда, — сделав первую затяжку, пояснила Белла. — Ничего серьёзного, просто баловство. Могу курить — могу нет.
— Мне это кого-то напоминает, — многозначительно глядя на Эдварда, заметил Эммет. — «К» значит контроль.
— Или самообман, — хмыкнул Каллен, — с которым рано или поздно придётся расстаться.
Белла не курила уже несколько месяцев, так что от нескольких затяжек закружилась голова. Поэтому когда Эдвард мягко вытянул из её пальцев сигарету, она не стала возражать. Не сводя с неё глаз, он сунул в рот наполовину скуренную сигарету — его губы легли точно на отпечаток помады Беллы — и глубоко затянулся.
Это показалось Белле настолько возбуждающим, что её вмиг накрыло удушливо-обжигающей волной. Она взяла бокал с вином и, сделав большой глоток, заметила, что её руки ощутимо подрагивают. Чертовский чёрт!
— Да ну вас с вашими сигаретами, — скривился Майкл. — Вот это вот вещь!
Он достал из нагрудного кармана своей клетчатой рубашки нечто, подозрительно напоминавшее косячок. Прикурил и, сделав две затяжки, передал его Джасперу.
— Будешь? — тоже сделав затяжку, Джас протянул косяк Эдварду.
— Крепкий?
— Как всегда. В стиле Майка.
— Нормальный! — возмущённо протянул Майкл.
— Тогда точно не буду, — скривился Каллен. — И другим не советую.
Раздался общий хохот, однако косяк и дальше пошёл по кругу. Эдвард перегнулся через Беллу и, ткнув Сета в плечо, одарил его строгим взглядом. Тот поспешно кивнул.
— А помните, как на одном концерте кто-то из зала кинул нам на сцену косячок? — с улыбкой спросил Эммет. — Мы раскурили его прямо там, а он оказался настолько крепким, что мы едва смогли доиграть концерт.
— Да уж, — хохотнул Джаспер. — Я чувствовал себя так, будто залпом вылакал бутылку вискаря.
— Такое трудно забыть. Мы выглядели, как конченые мудаки, — ухмыльнулся Каллен, поднимаясь на ноги.
Он вышел из комнаты, но вскоре вернулся. Эдвард снова сел рядом с Беллой, и она увидела в его руке странную сигарету. В отличие от явно самодельного косяка Майкла, этот выглядел как фабричная сигарета с логотипом на фильтре, разве что чуть шире и более тёмного цвета.
Эдвард прикурил и затянулся.
— Как можно тратить хренову тучу денег на такую шнягу, которая даже не торкает как следует? — презрительно поморщился Майкл.
— В последнее время я склоняюсь к тому, что вообще не стоит тратить деньги на всё это дерьмо. Но старые запасы ещё остались, так что… — Не договорив, Эдвард сделал ещё одну затяжку. — Ты когда-нибудь курила травку? — повернувшись к Белле, спросил он.
— Один раз. Наш друг украл косячок у старшего брата и принёс нам. Было… странно, — смутилась Белла.
— А ты не такая уж и пай-девочка, — понизив голос, с улыбкой заметил Каллен. — И, кажется, водила дружбу с сомнительными парнями. Хотя до нас им, конечно, ещё далеко.
— Пай-девочка? Нет, это точно не про меня, — фыркнула Белла и так же в полголоса продолжила: — С чего вообще ты это взял? Если бы я была пай-девочкой, то сбежала бы от тебя в первый же день знакомства. Я обычная, среднестатистическая девчонка, которая иногда может выпить бутылку пива или пару бокалов вина, под настроение может выкурить сигарету. И дружбу я водила с такими же обычными парнями из обычных семей. Они не были ботаниками-задротами, но и уличной шпаной тоже не были. Действительно совершенно обычные парни со средним баллом в табеле успеваемости. Я выросла с ними на одной улице. В детстве мы вместе гоняли на великах, рыбачили, играли в видеоигры. А когда выросли, стали иногда собираться по вечерам у кого-нибудь на заднем двор. Мы слушали музыку на стареньком бумбоксе, обсуждали новые фильмы, учителей и одноклассников, кто на кого запал. Просто болтали. Вот и всё.
— Так странно, Белль, — улыбнулся Эдвард. — За последние десять минут я узнал о тебе больше, чем за две недели знакомства. И теперь ты нравишься мне ещё больше, чем прежде.
— А разве я тебе нравилась? — это прозвучало кокетливо аж до тошноты, но Белла ничего не могла с собой поделать. Кажется, близость Эдварда пробуждала в ней женщину.
— А разве было незаметно?
— Эй, Эд! Поделишься? — указав на тлеющий в пальцах Каллена косяк, Сет прервал их беседу, становившуюся слишком интимной для сложившейся обстановки.
Вместо ответа Эдвард глубоко затянулся и передал сигарету Сету. Его освободившаяся ладонь вдруг обхватила подбородок Беллы. Притянула её к нему. Пальцы слегка надавили на щёки, побуждая открыть рот. Его лицо приблизилось к ней. Она задержала дыхание и уже готова была закрыть глаза, решив, что он хочет её поцеловать. Однако вместо поцелуя Эдвард медленно выдохнул Белле в рот сладковатый дым, чуть коснувшись губами её губ. У Беллы закружилась голова ещё до того, как она сделала короткий вдох — травка не имела к головокружению никакого отношения. Только Эдвард и его тёплые губы со вкусом Эрл Грея.
«Чёртов Каллен, что ты делаешь со мной?.. Что я сама, твою мать, делаю?!»
♫ ♪ ♫
Белла сняла с мокрой головы полотенце, бросила его на стул и включила электрочайник. Открыв кухонный шкафчик, она окинула придирчивым взглядом полку. Рука привычно потянулась к пачке Эрл Грея, но Белла отдёрнула её, словно та была раскалённым докрасна камнем.
Теперь, когда эйфорию сегодняшнего вечера смыл прохладный душ, мысли о Каллене снова вызывали в ней мандраж и необъяснимый внутренний страх. Но даже благословенной воде было не под силу раз и навсегда избавить Беллу от ощущения прикосновений Эдварда к её обнажённой коже. Вот и сейчас одного только взгляда на пачку Эрл Грея оказалось достаточно, чтобы по пояснице Беллы снова расползлись мурашки.
Электрочайник выключился, издав тихий щелчок, — она вздрогнула, словно в кухне громыхнул выстрел.
— Нервы совсем ни к чёрту, — раздражённо пробормотала Белла, беря в руки пачку зелёного чая.
Она не слишком-то его любила, но уж лучше он, чем чёртов Эрл Грей.
— Ещё не спишь? — Сет вошёл в кухню и остановился в шаге от Беллы.
— Нет, я хотела немного почитать. — Она кивком указала на книгу, лежавшую на столе.
«Любовь во время чумы» Маркеса — совершенно потрясающая вещь. Как раз сегодня Белла планировала её дочитать.
Ещё только берясь за книгу, она настраивала себя на драму, разворачивающуюся на фоне эпидемии страшной болезни. Оказалось, что о самой чуме в книге почти не упоминается. Вместо этого Маркес сравнивал с чумой любовь, утверждая, что у них одни и те же симптомы.
Белла была склонна с ним согласиться. Во всяком случае, Каллен точно стал для неё истинной чумой.
— Классно сегодня посидели, — после паузы снова заговорил Сет.
— Да, здорово, — согласилась Белла, насыпая заварку во френч-пресс и заливая её кипятком. — Будешь чай?
— Нет, не люблю зелёный. Это Эдвард его пьёт, — сморщил нос Сет. — Я просто увидел на кухне свет и зашёл пожелать тебе спокойной ночи. Мне завтра рано вставать. Я везу Эда в аэропорт.
Белла знала, что Каллен на несколько дней уезжает в Буффало по делам, связанным со студией звукозаписи. Четыре года назад он купил в небольшую нью-йоркскую звукозаписывающую студию только лишь для того, чтобы группа «Инферно» получила окончательную независимость. Однако в последнее время та стала приносить неплохой доход, и Эдвард решил расширить внезапно свалившийся на него бизнес. Как раз подвернулся удачный вариант с маленькой независимой студией в Буффало.
«Не то чтобы я надеялся дожить до старости, но чем чёрт не шутит. Не буду же я в шестьдесят лет зарабатывать на жизнь песнями о том, что «у меня есть шестьсот шестьдесят шесть способов любить тебя», — рассказывая о предстоящей поездке, пошутил Эдвард, низким хриплым голосом пропев строчку из своей песни.
— Ну так желай, — улыбнулась Белла, поворачиваясь к Сету.
— Спокойной ночи, — тихо проговорил тот, обняв её за плечи.
Его губы коснулись её щеки в опасной близости ото рта и задержались там слишком надолго для безобидного дружеского поцелуя.
Белла предпочла сделать вид, что не заметила этого. Тактика, которой она придерживалась на протяжении всех последних дней, не поощряя поползновения Сета в свою сторону, но и не отталкивая его. Он очень нравился Белле, но скорее как друг. Что со всем этим делать она пока не знала.
— Спокойной ночи, Сет. — Похлопав его по спине, Белла отстранилась.
Тот широко улыбнулся, кивнул и зашагал к выходу, ещё дважды обернувшись по дороге и едва не врезавшись в косяк.
— Что я вам, мёдом намазана что ли, — шёпотом проворчала Белла, наконец оставшись одна.
Она налила в кружку чай и достала из шкафчика своё любимое имбирное печенье, предвкушая приятные минуты, которые проведёт в тишине за чтением классной книги.
Однако этим планам не суждено было осуществиться. Только не сегодня.
Мужские руки обхватили её сзади за талию, а бёдра вжали в кухонную тумбочку. Каллен. Белла поняла это, даже не оборачиваясь: аромат бергамота шёлковой лентой обвил её шею, сбивая дыхание. Впрочем, обернуться Белле всё равно не позволили. Вместо этого уже знакомые ей на вкус тёплые губы прижались к уху.
— Интересно, — хрипло зашептал Эдвард, — если я тебя трахну, это будет считаться инцестом?
Глупое безвольное тело с восторгом зазвенело, словно до предела натянутая струна гитары, уже давно мечтая об этом.
«Да, трахни меня, трахни…» — яростной пульсацией внизу живота твердило оно сейчас.
Но вот разум… Разум не собирался так просто сдаваться, ведя ожесточённую борьбу с беззастенчиво предававшим его телом.
«Соберись, Свон! Не будь тряпкой!»
Белла упёрлась ладонями в край столешницы и двинула задом — Каллен подался назад, не выпуская её из объятий. Но тут же снова резко толкнулся вперёд вместе с Беллой, обнимая ещё крепче, вжимаясь ещё сильнее. Она со стуком врезалась в тумбочку, ладони легли на столешницу, заскользили по ней, задев кружку. Горячий чай выплеснулся на руку, но боль так и не пришла. Единственное, что Белла сейчас чувствовала, — это затвердевший член Эдварда, упиравшийся ей в ягодицы, и всё нараставшую ноющую пульсацию внизу живота собственного неудовлетворённого желания.
Резкий вдох. Выдох и шёпот, полный мольбы:
— Эдвард…
Но о чём она умоляла его? Чего в действительности хотела?
— Молчи, Белль. Просто. Молчи. — Ладонь Эдварда легла ей на щёку, большой палец прижался к губам. С нажимом провёл по ним. — Твой голос… он лишает меня грёбаного контроля… Ты лишаешь меня контроля.
Его дыхание стало хриплым, отрывистым. Оно обжигало затылок, мурашками заползало под кожу.
Эдвард отвёл её всё ещё влажные волосы в сторону, запустив в них ладонь, и прижался губами к шее. Белла закрыла глаза. Его губы спустились ниже, прошлись вдоль ключицы. Поцелуи стали резче, острее. Рука, обвившая её талию, теперь забралась под футболку, коснулась живота и медленно заскользила вверх, оставляя после себя пылающий след. Белле стало трудно дышать.
Эдвард прикусил кожу на её плече, открытом в широком вырезе футболки. Его ладонь легла ей на грудь, мягко массируя, лаская затвердевший сосок, бёдра резко толкнулись вперёд, ещё теснее вжимая возбуждённый член в её ягодицы. Белла охнула и откинула голову назад, положив её на плечо Каллена.
Прохладные пальцы Эдварда погладили её разгорячённую щёку, а затем сжали подбородок.
— Ты же хочешь меня, Белль?
Белла прикусила губу и помотала головой.
— Хочешь. Я знаю это. Я это чувствую.
— Нет… нет… — Короткий стон, сорвавшийся с губ Беллы вслед за этими словами, разом обесценил их, превратил в пустой звук. В фальшиво звучащую ноту.
— Нет?.. А если я проверю? — Губы Эдварда снова прижались к уху. Она кожей почувствовала, что он улыбается.
Пальцы Каллена, сжимавшие подбородок Беллы, разжались, пробежались вдоль обнажённой шеи, словно та была гитарным грифом. Ладонь устремилась вниз и нырнула под футболку, накрыв собой вторую грудь. Правая рука Эдварда, напротив, неспешно переместилась на живот, скользнув по рёбрам, щекоча и подразнивая. А затем спустилась ещё ниже… и ещё. Пересекла запретную границу. Запретную, но только не для Каллена. Сердце Беллы, и до этого отбивавшее неровный ритм, запело стаккато.
Пальцы Эдварда в жалящей, настойчивой ласке прикоснулись к клитору. Белла задохнулась. Она крепко зажмурилась, полностью сосредоточившись на Каллене и его умелых прикосновениях. Растворилась в собственном удовольствии. Болезненном и тягучем. Всё нарастающем и нарастающем внизу живота.
Пальцы Эдварда скользнули во влажный жар её лона.
— Моя маленькая очаровательная лгунья, — его тяжёлое дыхание опалило ей шею.
Зубы Каллена чувственно прикусили мочку уха, в разы усилив напряжение между ног. Белла хотела его. Да, чёрт возьми, да! Хотела! Она хотела, чтобы он не останавливался, продолжая в том же духе. Ещё и ещё. Пожалуйста, ещё!..
Пальцы Эдварда двигались в ней быстро и ритмично. Другая ладонь сладко терзала её грудь. Губы жадно блуждали вдоль шеи и ключицы, зубы раз за разом царапали, ласково смыкались на её коже.
Это был нежный натиск. Это была грубая нежность. Это был ОН. Везде и повсюду. Вокруг неё, в ней. Её влажные волосы, её пылающая кожа — всё жадно впитывало его аромат. Каплю за каплей. Аромат бергамота и сигаретного дыма — неповторимый аромат его кожи.
В какое-то, теперь уже давнее, мгновение разум заткнулся и перестал подавать признаки жизни. Белла пропала. Проиграла. Но как же охрененно это было!
Она стонала. Или ей это только казалось. Руки расстались с бесполезной столешницей, взлетели вверх и откинулись назад, обвивая шею Эдварда. Пальцы запутались в волосах на затылке. Сжимали и оттягивали, наверняка причиняя ему боль.
Чем сильнее возрастало острое напряжение внизу живота, тем сильнее слабели ноги. Она уже готова была безвольно соскользнуть на пол, но Эдвард продолжал крепко удерживать её, жадно прижимая к себе.
Его пальцы усилили ритм, ладонь скользила по клитору. Внутренности Беллы всё крепче сжимались в тугой узел. Всё крепче, всё туже. До тех пор, пока узел не лопнул, послав по телу мощные импульсы наслаждения, сотрясая его в оргазме.
Белла протяжно застонала. Теперь-то уж наверняка.
Кот наконец настиг свою жертву и нежно разорвал её в клочья.
Пальцы Каллена медленно выскользнули из неё, с нажимом задели клитор, усилив сладкую дрожь удовольствия, всё ещё сотрясавшую тело.
Эдвард развернул Беллу к себе лицом и звонко поцеловал в ошеломлённо приоткрытые губы.
— Ты охуенна, детка. — Он удовлетворённо рассмеялся, словно только что выиграл в лотерею миллион баксов. — Просто знай это.
Продолжая пристально всматриваться в Беллу потемневшей зеленью глаз, Каллен сунул в рот пальцы, только что побывавшие в ней, и облизал их. Белла готова была поклясться, что в этот момент нахальные чертенята в его дьявольских глазах бесстыдно отплясывали канкан.
Сама же Белла просто смотрела на Эдварда, не находя слов. Испытывая то, чего не испытывала никогда прежде. Здесь и сейчас она будто перестала быть собой, превратившись в странную незнакомку. Незнакомку, которую только что трахнул Его Инфернальное Величество. Почти трахнул.
— Спокойной ночи, Белль, — прошептал Каллен ей на ухо, касаясь его губами. — Пусть тебе приснятся ангелочки.
Он нежно провёл ладонью по её взлохмаченным волосам и поцеловал в макушку, словно она была маленькой девочкой. А затем, не говоря больше ни слова, бесшумно вышел из кухни и, будто призрак, растворился во мраке коридора.
Белла резко развернулась и наклонилась, упёршись локтями в столешницу в попытке найти опору для своего обмякшего тела. Дыхание по-прежнему было сбивчивым, прерывистым. Она открыла кран и сунула под ледяную воду заметно подрагивавшую руку. Прижала мокрую ладонь к разгорячённому лбу и, прикусив до боли губу, глухо застонала.
В голове отчётливо звучали, перебивая друг друга, лишь две мысли:
«Что, ради всего святого, это было?!»
«Что, чёрт возьми, теперь будет?!»
_______________________________________
* "Давай умрём вместе" - песня группы HIM "Join Me In Death" и клип на неё
** Имеется в виду фильм «Кэндимэн» 1992-го года, режиссёр Бернард Роуз (прим. автора)
Источник: http://robsten.ru/forum/71-3179-10
Для меня это очень важно! 
Постараюсь к концу недели закончить 
это понятно. Как в жизни. 
Спасибо, что все-таки пишете. 
