***
13 ноября 2011 года
Детройт, штат Мичиган
- Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, - прошептал мужчина, становясь на колени в исповедальне. Голос его был твердым, в нем уже не было слышно тех критических ноток беспокойства граничащих с паникой, какие слышал священник три года назад. Детройт, штат Мичиган
- Господь, освещающий наше сердце, дарует тебе истинное осознание грехов и милосердие свое, - ответил богослужитель спокойным голосом. - Что привело тебя сюда, сын мой?
- Я пришел исповедаться в грехах своих, Отче, - мужчина посмотрел сквозь решетчатое окошко, но разглядеть смог лишь смутный абрис. Ему не надо было представлять, что за человек сидит по ту сторону, он был знаком с ним. И именно поэтому увидеть одобрение или хотя бы понимание на лице собеседника было так необходимо мужчине.
- Покайся в грехах своих, сын мой, и будет молитва твоя услышана Всевышним, и покажет тебе Он путь истинный, - слова священника прозвучали устало, как-то даже безысходно. Мужчина уловил эти нотки и с силой сжал в кулаке деревянные четки.
- Нет, не за наставлениями я пришел к вам, а только за прощением.
Священник устало потер пальцами переносицу. Эти разговоры происходят каждую неделю, но их сценарий не меняется: парень приходит каяться, игнорирует все причитания священника, молится и уходит, чтобы через неделю снова прийти и повторить весь ритуал.
- Зачем ты на самом деле пришел, Эммет?
- Поговорить? - получилось как-то вопросительно.
- Ну, так говори, сын мой.
- На этой неделе я опять не сдержался. - Эммет прикрыл глаза, вспоминая, как именно он грешил на этой неделе. Священник тяжело вздохнул.
- Помолись за души тех, кому причинил вред, а также проси у Господа их скорейшего выздоровления...
- И это все что ты мне скажешь? - перебил он Отче.
- Это все что может сетовать тебе святой отец.
- Но я сюда пришел к своему отцу, а не к святому! - Эммет резко встал, едва ли не пробив потолок своей головой. Отче поднялся и вышел из своего укрытия.
- Эммет, - он перекрестился и начал идти к выходу, не дожидаясь сына. - Что ты хочешь от меня услышать? Скажи мне, и я повторю это для тебя.
Эммет шел в двух шагах позади него, покорно опустив голову, не смея перебивать и стыдясь своего недавнего поведения.
- Я хочу твоего прощения. Ни Христова милосердия, ни наставлений на путь истинный.
- Мне не за что тебя прощать. Не передо мной ты виновен.
- Тем не менее, отец, ты даже не смотришь в мою сторону. Ни дома, ни на людях. А если и позволяешь себе диалог со мной, то ведешь себя снисходительно, будто я - дите малое, не достойное твоего внимания. Ты стыдишься меня, не так ли?
Отче остановился. Тяжело вздохнув, он развернулся к сыну. Эммет смотрел на него злобно, чувство стыда покинуло его тело, а гнев начал нарастать. Он не понимал своего отца, или не хотел принять его сторону.
- Я не...
- Неважно, - перебил сын родителя. - Это уже давно неважно.
Скотт МакКартни стоял и смотрел вслед быстро уходившего старшего сына, желавшего скорее покинуть это место, чтобы через неделю вернуться снова.
***
15 ноября 2011 года
Батон-Руж, штат Луизиана.
- Теренс! Мне это надоело. Просто надоело. Сколько можно меня игнорировать? Батон-Руж, штат Луизиана.
Парень посмотрел на женщину, и снова опустил взгляд на чашку с чаем. Он зашел на кухню, куда его пригласили для серьезного разговора. Однако он оставался недосягаем для его собеседницы, так как мысли кружили вокруг полученного известия по поводу гибели его товарища. Еще совсем недавно, парень чуть ли не высмеивал убеждения Декстера в скоропалительной кончине и его маниакальное желание спрятаться в их бункере. Теперь же, спустя какие-то недели после тех разговоров, возможность укрытия не была смехотворной.
- Ты меня вообще слушаешь? – ворвался в его разум голос извне. – Господи, Теренс, ну почему ты так себя ведешь? Как будто меня и вовсе здесь не существует.
Парень вновь прикрыл глаза. Так много мыслей было у него в голове, но он что-то упускал. Словно, должна была быть какая-то разгадка, какая-то особенная причина для его такого отчаяния. Но невозможно пытаться ответить на вопрос, который не был задан. Он сам не понимал своей встревоженности, но идти против своих инстинктов, так дико вопящих об угрозе, просто не получалось. Картинка рисовалась у него в голове, но он не мог разобрать и провести хоть какие-либо параллели между событиями. Чувство, что Декстер, а в жизни Пол Саммерс, не зря так спешил завершить все важные дела и отправил жену с маленьким годовалым сыном в Европу, к ее родителям не покидало его. Он все время проигрывал в памяти те недели, когда им пришлось работать для хорошо платившего альянса. Он был уверен, что еще тогда у Пола не было и близко таких мыслей, и после завершения чета Саммерс собиралась отправиться в свой второй медовый месяц... Но снова и снова он не находил никаких зацепок. Возможно, Саммерс сам начал какое-то дело, после чего ему начала угрожать опасность? Но разве был его друг таким неосторожным? Он всегда несколько раз проверял все заказы и данные, дабы не натворить чего-нибудь уж чересчур криминального...
- Все! - женщина зарыдала, и это заставило парня обратить на нее внимание. - Я не могу так больше. Просто не могу, Теренс...
Теренс встал, пересек кухню и обнял женщину.
- Ну все, мам, достаточно. Ты же знаешь, я люблю тебя. Но... просто пойми, я не такой. Я ... я просто не хочу, чтобы ты думала, что мне плохо. Мне отлично. Честно. Меня устраивает все.
Он поцеловал скорбящую мать в лоб, неловко приобнял ее еще раз и вышел из кухни. Женщина же осталась стоять, молчаливо провожая сына взглядом и собирая соленые слезы рукавом.
Джаспер Теренс Уитлок ненавидел, когда его называли просто Теренсом. Теренс - так звали его отца, по крайней мере, ему об этом поведала мама. Однако почему то именно она постоянно возвращалась к этому имени. Очень часто Джаспер думал, что она злиться на отца, и когда называет сына его именем часть ее гнева уходит, при этом порождая его собственный.
Он ехал по жарким улицам Батон-Руж на своем практически новом горном велосипеде. Температура раскалила асфальт, от чего он казался каким-то желеобразным. От влажности воздуха было трудно дышать, но парень отчаянно крутил педали и торопился в место, которое откроет ему хотя бы часть правды. Почему у него не шла из головы смерть Пола? Он не знал. Но чувствовал, что что-то очень важное, что-то глобальное осталось в тени. Что-то, что стоило жизни человеку.
***
15 ноября 2011 года
Форкс, штат Вашингтон
- Не молчи! - Бас брюнета громыхнул в кухне, отбился от стен эхом и растворился в напряжении, застывшем между сидящими за обеденным столом. - Ради всего святого, Беллс, только не молчи! Форкс, штат Вашингтон
- Что ты хочешь от меня услышать? - Изабелла едва ли могла узнать свой осипший голос. Не сумев посмотреть отцу в глаза, она сидела, поджав одно колено к подбородку, и ненавидела свою неосмотрительность и его наблюдательность. Конверты, лежащие перед ней, были подобны тяжелому бетонному блоку. Будто его привязали к ногам девушки и бросили в реку, а она не способная вздохнуть, сжималась от страха и безысходности. Белла, как никто другой, знала, что страх только в ее голове, и боятся чего-либо, особенно сейчас, в присутствии любящего родителя, просто смешно.
- Правду! - мистер Свон немного помолчал и глубоко вздохнул. Его прерывающийся вздох заставил девушку поднять на него глаза. - Я понимаю, почему ты молчала об этом. Ты знала, что я определенно буду вмешиваться. Но я не понимаю, зачем тебе это?
Белла упрямо молчала и смотрела на моросивший за окном дождь. Она думала о том, что же ответить отцу. Она прекрасно понимала, чтобы рассказать, почему она так одержима арестами насильников, придется полностью перед ним исповедаться. Но, ни мужества, ни сил на такой разговор найти не могла.
- Это из-за Рене? - Изабелла резко перевела взгляд на лицо шерифа и громко выдохнула, чем себя полностью выдала. После того, как получила степень психолога-криминалиста, она перестала видеть в отце полицейского. А ведь его опыт в ведении допросов только совершенствовался с годами. Они длительно и вдумчиво смотрели друг другу в глаза.
- Ты не имеешь никакого права осуждать меня за мою жизнь и поступки, - медленно и тихо говорила девушка, но необыкновенная сила и сталь слышались в ее голосе. - Никакого, слышишь? Ты поступал куда более неосторожно. Я не дура, отец. Я прекрасно знаю, почему так внезапно сгорел старый ангар Билли тем летом. - Лишь на момент в глазах шерифа появился ужас, но квалифицированному физиономисту не составило труда разглядеть эту эмоцию. - Ох, Чарли, просто оставь это, хорошо? Просто оставь моих демонов со мной. Я обещаю, со мной ничего не случится. А с вами - тем более. Эти угрозы... - Белла неопределенно взмахнула на конверты, - это ничто. Эти тупоголовые болваны ничего не сделают. Ни мне, ни вам.
- Ты просишь меня о невозможном, Беллс. Ты знаешь это, но все равно просишь. Мне больно думать о том, что с тобой что-нибудь произойдет. Это просто невыносимо... - Чарли прикрыл глаза и покачал головой. Изабелла подошла и обняла отца, негласно обещая, что все будет хорошо. А Рене, стоя за тонкой стенкой, глотала слезы и кусала зубами костяшки изящных пальцев, проклиная лето две тысячи четвертого года. Лето, выдавшееся слишком жарким для вечно дождливого Форкса.
***
15 ноября 2011 года
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Парк Гамильтон был одной из достопримечательностей Нью-Джерси. И отличался он не только своей красотой, живописностью аллей и ужасающими аттракционами. Главное развлечение начиналось после полуночи дважды в неделю. И действия, которые разворачивались там, были экстремальными и незаконными. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Mercedes SLS AMG и Lamborghini Reventyn ожидали старта. Несмотря на пять градусов тепла и моросящий дождь, вокруг было припарковано по меньшей мере тридцать дорогостоящих продукций автопрома. Владельцы столь изысканных игрушек не скрывали своего волнения: в конце заезда определится победитель, который сорвет большой куш. И пока уже выбывшие или же вовсе не участвовавшие в заездах до этого делали ставки и делились прогнозами, два человека, чьи автомобили ожидали старта пытались проглотить подскочившие к горлу сердца.
Чак Денс, водивший исключительно мерседесы, являлся чемпионом на протяжении четырех лет. Его история в этом виде спорта вот уже многие месяцы больше напоминает легенду. Выживший после кораблекрушения, но потерявший обоих родителей, он бросает вызов судьбе каждый раз, когда садиться за руль своего невероятного немецкого коня. Да, именно так говорят о нем любители уличных гонок. Но Розали Лилиан Хейл, сидящей за рулем дерзкой и невероятно дорогой ламборджни, известна совершенно другая история. Ройс Джеймс Кинг, именно таким именем Чака Денса наградили родители в младенчестве, был абсолютно неконтролируемым и тщеславным ублюдком. Каким-то чудом, выиграв в покер крутую машину, он решил сделать себе хоть какое-либо имя. Жить все время в тени своего отца, федерального канцлера Германии, было невыносимо. Особенно после того, как отец лишил его большей доли привилегий и практически всех денег.
Шумиха вокруг стартующих машин поубавилась, и в центр вышел организатор. Поинтересовавшись, все ли сделали ставки, и даже не дожидаясь ответа, он двинулся к интересующим его автомобилям и наклонился для приветствия их водителей.
- Чак, Роуз, - получив кивки в знак того, что его услышали, он продолжил. - Поздравляю. То, что вы здесь - это уже победа. Тем не менее, я желаю вам удачи и жду от вас честной игры. - Дождавшись еще одного кивка, он посмотрел на обоих, на мгновение, задержавшись на глазах девушки.
- Будь осторожна, - прошептал он ей одними губами и скорее услышал, чем увидел, как она тяжело сглотнула в ответ.
Наверно единственный, кроме юной Хейл, кто знал истинную сущность Денса, он беспокоился о ее безопасности. Кинг успел себе сделать имя не только в уличных гонках. Отойдя на нужное расстояние, организатор обернулся, встречаясь с серо-зелеными глазами девушки, мысленно умоляя ее остаться в живых, и дал старт.
Источник: http://robsten.ru/forum/35-1571-1
