Глава 5. Опрометчиво

Выгибаясь дугой, как раненный зверь, я запрокинула голову назад... и подумала о... женских романах? Иисусе, так это, оказывается, правда. Тот космос в глазах, то ощущение, что тебя подорвала мина и размозжила на миллиард розовых бабочек... всё то, о чем пишут в женских романах, правдивая правда. Я вам клянусь. Хей, не надо этих скептических взглядов. Я и сама раньше не верила озабоченным авторшам, думала, что они ни разу не трахались, потому преувеличенно сопливо возвышают оргазмы. Но, черт меня побери, теперь я знаю, что они таки трахались! И получше меня... Господи Боже. Моя спина обессилено шлепнулась обратно на пол. Я даже не пыталась восстановить дыхание, наслаждалась отдышкой. Не открывая глаз, повернула голову, прижимаясь щекой к вскрытому лаком деревянному полу. А он все еще продолжал толкаться в меня...

Мы с Джейком любили друг друга, но у нас никогда не было такого секса. Конечно, иногда я испытывала оргазмы, но они не были такими... такими. Теперь я уже вообще сомневаюсь, а действительно ли это были они? Ну, знаете, в современном мире всё подделывают... духи от Шанель, помады от Диор, сумочки от Прада и прочее. Может быть, теперь еще и это. Мы с Джейком любили друг друга, но у нас никогда ЭТОГО не было. Мы с Мейсеном друг друга не любим, но у нас ЭТО есть. Это что, блядь, закон соединяющихся сосудов? Если в одном месте убыло – в другом непременно прибудет? Эдвард уткнулся лицом в мою шею, смешивая наш пот... изо всех сил отталкиваясь неудобными лаковыми туфлями от пола, он толкался в меня еще сильнее, еще жестче. Конец близок. Створки лифта упрямо пытались закрыться, задевая его бока, и тут же испуганно отступали назад. Даже лифт боялся Эдварда Мейсена.

Всё еще прижимаясь щекой к вскрытому лаком темному полу, я открыла глаза... черная кошка сидела рядом с моей головой и сверлила своим серым взглядом дыру у меня во лбу. Она меня ненавидела. Детка, ты в пролете, он, конечно, ненормальный убийца, но не зоофил. Ужасно хотелось показать ей фак. Я определенно, определенно не в себе. Мейсен толкнулся в последний раз, закусив участок моей шеи у самого ее основания. Ах, черт. Прохрипев что-то на итальянском, и я подозреваю, что это были маты (конченый лицемер, значит, на итальянском можно, да?!), он бросил весь вес своего тела на меня. И это обрушило ощущение реальности на моё посторгазменное сознание. Мать вашу! Сердце забилось часто-часто... между нами не было ни презерватива, ни противозачаточных таблеток, ни других контрацептивов... проклятое проклятье. Беря в расчет, то извращенное чувство юмора, которым Бог частенько меня баловал, обязательно случится кое-что... нежелательное. С другой стороны, возможно, это не так плохо. Это может обеспечить мне некоторую безопасность. По крайней мере, на протяжении девяти ближайших месяцев. Хотя с чего я взяла, что он захочет этого ребенка? Не удивлюсь, если он на дух не переносит детей. Вряд ли он умеет умиляться. И совершенно точно, терпение – не то, чем он может похвастать.

Так, Свон, остановись.

Он кончил три секунды назад, а ты уже думаешь о детях. Его сперматозоиды вполне могут заблудиться, с таким-то хозяином... уверена, Эдвард принадлежит к тому типу мужчин, которые сутки будут кружить по городу, наматывая сотни километров пробега, но никогда не остановятся и не спросят дороги. Горделивые и, якобы, самостоятельные мудаки.

Горделивый мудак сполз с меня, сел немного поодаль и прислонил спину к стенке лифта. Его бледная, лишенная волос грудь размеренно опускалась и поднималась. С закрытыми глазами он по очереди расстегнул обе запонки и, не глядя, зашвырнул их в квартиру. Снял рубашку и, также не глядя, кинул в меня. Я приняла этот жест, как сигнал к действию – села и непослушными руками натянула ее на себя. Она была влажной от пота и пахла его одеколоном. Мерзавец подтянул к себе одну стопу и, не развязывая шнурков, скинул красивый черный ботинок, тот глухо ударился об пол и завалился на бок. Та же участь ожидала и второй ботинок. Затем Мейсен стащил с себя брюки и трусы. Он разбросал всю свою одежду по полу лифта, поднялся и, обойдя меня, абсолютно обнаженный зашел в квартиру. Ебать. Я что, должна собрать его одежду? И что, черт возьми, подумают люди, которым посчастливится завтра утром воспользоваться этим лифтом, если я ее не уберу?

Плевать.

Я чувствовала себя бесконечно уставшей. Любой знает, что логическая цепочка: «Вечеринка, алкоголь, секс...» - непременно заканчивается на компоненте «охренеть, какой крепкий сон». И именно над этим я планировала поработать... ближайшие десять часов. С трудом поднявшись, я с сожалением взглянула на свои единственные и теперь уже непригодные для эксплуатации трусики и, пошатываясь, отправилась в свою спальню. Мерзавца нигде не было видно. И кошки тоже. Возможно, они выясняют отношения... Дерьмо. Мне срочно нужен тайм-аут.

Кажется, я заснула прежде, чем рухнула в постель. Еще в полете.

Рано утром, когда солнце еще не встало, меня разбудил ужасный грохот. Он доносился со стороны кухни... Хм, у кого-то похмелье? И, очевидно, этот кто-то не в духе. Черт, можно подумать, он когда-то пребывает в приподнятом расположении духа. Человек без хорошего настроения. Хотя вчера он смеялся... угу, и для этого ему потребовалась прелюдия в пол-литра водки. Шум не повторился. Приподняв голову, я посмотрела в сторону двери, которую вчера не закрыла... и со стоном уронила свою самую интеллектуальную часть обратно на кровать, мимо подушки. Мне было плевать на приоткрытую дверь, ни за что я бы не смогла сейчас подняться с кровати, поэтому, собравшись с духом, я сдвинула свое тело вбок и выдернула из-под него покрывало – получилось с попытки, эдак, пятой. Целомудренно спрятав свои обнаженные конечности и накрывшись плотным материалом с головой, я снова провалилась в сон.

Я сама не знаю, отчего проснулась во второй раз. Уж точно, не потому что выспалась, мне все еще отчаянно хотелось держать свои глаза закрытыми. Но я проснулась и, щурясь, приоткрыла один глаз. Комнату заливал полуденный яркий свет, и все, что я смогла рассмотреть... это был его силуэт, возвышающийся надо мной. Точно как в тот раз, когда он застал меня за самоудовлетворением. Видимо, постучаться и подождать, пока тебе откроют, не судьба. Что ж. Я так и смотрела на него одним глазом, ожидая объяснений, но он молчал. Ох, может, он пришел за продолжением вчерашнего банкета? Хотела ли я, чтобы это оказалось правдой? Пожалуй, нет. Не то что бы совсем нет, просто не сейчас – сон никак не отпускал, голова гудела. Кроме того, ощущения во рту были такими, будто я вылизала все метрополитеновские эскалаторы в этом чертовом городе.

- Что? - Раздраженно выплюнула я, когда его молчаливое внимание стало просто невыносимо.
Меня слепило солнце, и я не могла рассмотреть выражение его лица, но видела, что на нем были темные брюки и белая рубашка. Он уходит? Или уже пришел?
- Вставай.
- Нет, я хочу спать. - Я демонстративно развернулась на бок, показывая ему свою задницу.
- Я, кажется, не говорил, что мы будем делать то, чего хочешь ты. - В его голосе засквозило раздражение.
- Ну а я уж точно не говорила, что мы будем делать то, чего хочешь ТЫ!
Он промолчал, и мое сердце забилось чаще. Это было слишком? Я затаила дыхание. Одним движением он сорвал с меня плотное покрывало... твою же мать, на мне не было ничего, кроме его вчерашней рубашки. Я попыталась залезть под простынь, но он и ее отнял. Мерзавец.
- Вставай. Сейчас. - Его тон приобрел стальные нотки.

Я перевернулась на спину, в самом деле, светить перед ним своей незащищенной голой задницей было несколько... опрометчиво. Я отчетливо помнила, как он умеет маневрировать длинным дулом своего пистолета. Крепко зажмурив глаза, я попыталась смириться с тем, что подчиниться, по-видимому, придется. Который час?

- Я тебя ранил? - В его голосе не было страха, сожаления или заботы. Скорее недоумение.
Я распахнула глаза, потому что ни черта не соображала. Что это значит? Приподнявшись на локтях так, чтобы чертово солнце прекратило подвергать пыткам мои глаза, я оценивающе взглянула на его лицо. Он смотрел... вашу мать, куда это он смотрел?! Подсознание ехидно напомнило, куда смотрела я, когда встретила в коридоре его голую задницу. Ничем не лучше его, блядь. Проследив за его взглядом, до меня, наконец, дошла суть его вопроса.

- Нет, Эдвард, ты меня не ранил. Такое... ранение происходит с каждой женщиной раз в месяц. - Мне бы почувствовать смущение, но мой мозг был слишком занят. Значит ли это, что я не могу быть беременной? Или все-таки могу? Признаться, компетентности в этом вопросе мне не хватало. Я протянула руку к его руке, в которой он сжимал простынь. И он отдал мне ее. Прикрыв самую интересную часть себя, я села на кровати. И теперь, когда я знала, что у меня начались месячные, почувствовала неприятную тянущую боль внизу живота. Жизнь прекрасна.
- И ты... не можешь сегодня следовать моим планам, так? - Он раздраженно потер переносицу.
- А что за планы?
- Сегодня ты в безопасности. Я хотел, чтобы ты купила себе одежду.
- Сегодня я в безопасности? - Мне срочно нужен кофе...
- Да, ты могла бы выйти из дома, и я был бы уверен, что организация тебя не тронет.
- Ну а завтра? Ты уже не будешь уверен?
- Сегодня утром было общее собрание. Я просканировал обстановку. Сегодня для тебя все будет тихо. Как поменяются их планы на завтра, мне неизвестно. - Он смотрел на меня сверху вниз, медленно шевеля губами.
- О... ясно. - На самом же деле, ни хрена мне не ясно. Я откинула волосы с лица. - То есть не совсем. Что значит, ты просканировал обстановку? Ты думаешь, они бы рассказали тебе правду? Они же не идиоты. Я не понимаю...
- Так ты не сможешь? - М-да... второй части моей реплики как будто и не существовало в природе.
- Это ведь терпит до вечера? Мы можем немного подождать? - Я действительно ощущала приближение сильных болезненных спазмов.
- Отлично! - Выплюнул он. - Сейчас я займусь работой... - он имел в виду: «Сейчас я пойду и помогу кое-кому двинуть коней»? - Вечером ты получишь кредитку.
- У меня есть свои деньги. Вообще, у меня уже есть одежда, мне нужно только ее забрать.
- Никаких контактов до тех пор, пока я не проверю все твое окружение.
- Что? Зачем? Ты же знаешь, что я...
- Это правила, Изабелла. Я не могу постоянно нарушать из-за тебя правила.
- Окей... - Мой до потери пульса терпеливый и понимающий отец, конечно, привык, что я пропадаю на несколько дней из вида... этим я частенько занималась в свой первый год в Нью-Йорке. Искала себя. Но сейчас папа, наверняка, беспокоится. Я вроде как повзрослела.
Он развернулся и пошел к двери.
- Эдвард? - Мерзавец остановился, но не обернулся.
- Что?
- Мне нужны прокладки, Эдвард. Или тампоны. - Жаль, что я не видела его лица.
Чувствовала ли я смущение? Да. Но что мне оставалось делать? Кого еще я могла попросить о помощи?
Несколько молчаливых секунд спустя, он сунул руку в карман и достал блестящий черный айфон...
- Мне нужны прокладки, Том. - Совершенно бесстрастно проговорил Эдвард в трубку. Ебать, ему нужны прокладки. - Когда я говорю, что мне нужны прокладки, я это и имею в виду. - Ледяным тоном продолжил он. А чуть позже раскричался: - Сейчас!
- Эдвард, и трусики. - Он обернулся, испепеляя меня взглядом. За что, можно узнать? Это ведь не я в клочья разодрала свое белье, верно?
- И трусики. - Коротко добавил он и сбросил вызов. Отвернулся и ушел прочь, не потрудившись закрыть за собой дверь.
Нет, ну а я то причем? Такие обстоятельства...

Несколько мгновений спустя я услышала, как он воспользовался лифтом. Черт, который час? Я продолжала тупо сидеть на кровати, потому что представить себе не могла, что делать. Перед этим мужчиной я охренительно облажалась уже дважды... он застал меня мастурбирующей, и теперь он еще и сообщил мне о том, что у меня начались месячные. Что может быть хуже? Нет, правда, что? Если я описаюсь от страха, когда в следующий раз он начнет выписывать перед моим носом круги стволом своего гребанного пистолета – это будет полный комплект. Просто страйк.

Снова заработал лифт. Я прислушалась и зафиксировала тот момент, когда створки тихо разошлись в стороны, и чей-то ботинок коснулся деревянной поверхности пола. Далее они двигались в моем направлении... Дверь моей комнаты была приоткрыта, и я частично видела мужчину в черном классическом костюме. Должно быть, он видел мои голые ноги. И он знал, что я вижу его, но бездействовал, просто стоял. Я уже успела испугаться... может быть, Эдвард ошибся? И Эммет все-таки решил устроить зачистку? Боже. Совершенно сумасшедшая мысль пронеслась в моей голове: я жалела… ужасно, чертовски и до слез жалела, что меня убьет не Эдвард, раз этого никак не избежать. Похоже, стресс, в конце концов, довел меня до ручки.

Человек в черном нерешительно постучал по дверному косяку. Я совсем растерялась.

- Да? - Мужчина шире открыл дверь и заглянул внутрь комнаты.
- Я могу войти? - Он приподнял свои белесые брови.
- А зачем?
- Вы Изабелла? Мистер Мейсен велел доставить вам… - Я хлопнула себя по лбу. Так быстро?!
- О, я поняла. Вы можете зайти. - Я спасала его от слова, которое почему-то остерегались произносить мужчины. Почему? У меня ведь нет проблем со словом презерватив? Или что там еще...
Он подошел к кровати и протянул мне плотный бумажный пакет. Его фигура была массивной, рукава пиджака плотно облегали плечи, да так, что, наверняка, сковывали движения. Лицо незапоминающееся... светлые коротко стриженые волосы и невыразительные светло-карие глаза.
- Спасибо, - я улыбнулась, и мои щеки пылали. Ладно, он хотя бы не видел, как я мастурбирую.
Черный костюм кивнул и неловко ретировался. Господи, ну за что мне это...

Обернувшись простыней и захватив с собой пакет, я направилась в ванную.

Стоя под горячими упругими струями, я думала... о том, что происходит вокруг меня и к чему это все приведет. Похоже, Мейсен не собирался кончать со мной возиться, он даже за меня поручился. Я поверить в это не могла. Мне казалось, что он принадлежал к тому типу людей, которые не терпят зависеть от кого бы то ни было. Но здесь даже больше... он поручился за меня – от моих действий и решений теперь зависит его жизнь.

Если, конечно, это правда.

Мерзавец был ужасно нестабильным, я понятия не имела, что он может выкинуть в следующий момент... вчерашний фокус с платьем, о котором я еще планировала поднять разговор... вчерашний секс, о котором я не планировала говорить. Какие между нами отношения? Застрелит ли он меня, если я стану неудобной? Хотя нельзя сказать, что я уже таковой не являюсь. Выходит, он не убьет меня, пока я невиновна? В этом случае он вообще не должен меня когда-либо убить, потому что во мне никогда не было потенциала преступника. И еще... до каких пор мы будем играть во влюбленную пару? Пока ему не надоест? Пока он по-настоящему не влюбится? И что происходит с бывшими пассиями мафиози? Ведь, если он меня бросит, я перестану быть частью их семьи, а это значит, что я не должна знать о них то, что знаю. Господи.

Что делают со своими бывшими члены организованной преступности?

Воображение с извращенной маниакальностью принялось за воспроизведение всех возможных вариантов. Пуля в лоб? Несчастный случай? Может, они упекают экс-подружек в психбольницы? Чтобы всё, о чем они будут говорить, воспринималось окружающими как бред сумасшедшего? Может, они умеют расставаться по-хорошему? О, постойте. Если девушка расскажет о том, что происходит в их кругах, не станет ли она соучастницей за покрывательство? Хм. С другой стороны, она может сказать копам, что доложила обо всем, сразу как об этом узнала. Гребанные мафиози. Все это слишком мутно. Несколько лет назад я держала в руках книгу «Крестный отец», я планировала прочитать ее... блядь, почему я этого так и не сделала? Возможно, теперь знания, почерпнутые оттуда, стали бы полезными, способными продлить мою жизнь.

Когда моя кожа раскраснелась от горячей воды, я пришла к выводу, что мой единственный шанс прожить, как можно дольше, - это держаться за Мейсена всеми доступными конечностями. Жаль, он не похож на того, кого запросто можно охомутать. Очень жаль. Что я могу ему предложить в обмен на все эти нервы и заботы, которые причиняю? Только секс. Черт меня побери, и я не была против платить такого рода дань. Нисколько. Ебать, попахивает проституцией. Только не за деньги, а за жизнь. Но и на этом каши не сваришь... Эдвард хорош собой, молод и богат. Кроме того, в его арсенале имеются весьма неплохие навыки... эм... ладно, будем назвать вещи своими именами. В его арсенале имеются незаурядные навыки жесткого траха. Посему, не думаю, что он нуждается в моих услугах, он может иметь, если не каждую, то каждую вторую.

Чертовщина. С какой стороны не подойди к этом вопросу, везде упираешься носом в лажу.

Я повернула кран, отжала мокрые волосы и обернулась полотенцем. В этот момент послышался гул работающего лифта. Он вернулся? Или кто-то из соседей, которых я ни разу не видела, ехал вверх к себе домой. Или за мной пришли... чистильщики. Эта мысль заставила меня быстро открыть бумажный пакет. Трясущимися руками я натягивала на влажные бедра сопротивляющиеся трусы. Обыкновенные черные трусы. Полотенце – не слишком надежная одежка, по этой причине я снова накинула рубашку мерзавца и застегнула две верхние пуговицы – они были единственными, что сохранились, остальные, наверное, всю ночь пролежали на полу лифта.

Ей-богу, не все ли равно в чем умирать?

Я сама себя накручивала, в деталях представляя своих убийц. Почему-то их непременно было двое, и оба, конечно, в классических черных костюмах, а на ногах блестящие туфли. Мурашки выступили на руках, пока я прислушивалась к тишине. Сердце колотилось как ненормальное. Лифт больше не подавал признаков жизни. И я вспомнила, что недавно, когда в гости заглядывали Эммет и его малохольный сыночек, уходя, они воспользовались общим лифтом, из которого просто так в квартиру не попадешь. Я знала, что там есть внушительная входная дверь – как в сейф. Эдвард даже своему брату не доверил код. Но, очевидно, этот набор цифр не настолько надежен, раз мерзавец все равно опасался расправы.

Вы видите? Оставаясь наедине с собой, я не могу думать ни о чем другом. Паранойя.

Понадобилось несколько долгих минут на то, чтобы я заставила себя открыть эту чертову стеклянную дверь. И вдвое больше времени, чтобы уговорить себя выйти наружу. Я никогда не была трусихой, впечатлительной или что-нибудь в этом роде. И те чувства, которые я сейчас испытывала, были для меня новы. Ах, и едва ли их можно назвать приятными. Особенно в сочетании с менструацией.

Я шла по коридору на кухню, постоянно оглядываясь. Представляю, как это выглядело со стороны... Пройдя мимо стола, я открыла дверцу холодильника, вытащила бутылку виски и снова оглянулась на проход в коридор. Я действительно боялась. Боялась оставаться спиной к коридору, боялась, что пропущу тот момент, когда они появятся. Почему? Логичнее оставаться в неведении – это принесет меньше боли. Я достала широкий стакан с верхней полки и плеснула в него виски, а потом разбавила водой. Сомневаюсь, что найду обезболивающие, потому придется обходиться тем, что имеется в наличии. Болезненные спазмы внизу живота стали навязчивее.

Снова обернувшись и никого не обнаружив, я заметила на краю стола, рядом с широким окном, поднос, содержимое которого скрывал большой металлический купол. В животе заурчало. Надеюсь, еда предназначалась мне, потому что, несомненно, я это съем, чем бы оно ни оказалось. Допив виски, я подошла ближе и приподняла купол. Под ним скрывались две до смешного огромные тарелки. Такие, какие часто можно встретить в дорогих ресторанах и, пожалуй, только там. Потому что ни одна домохозяйка не пожелает иметь дело с подобной нелепостью. Они занимают слишком много места и в шкафу, и на столе, на них тратится больше воды и моющего средства, эти бандуры намного дороже нормальных человеческих тарелок и, соответственно, если одну из таких разбить урон для кошелька более значительный... они тяжелые, много таких за один раз не донесешь. Я знала об этом, потому что работала официанткой. Итак, он заказал для меня еду в ресторане. Угадайте, что это было?

Неправильно. Куриный бульон и салат Цезарь, который я ела на благотворительном вечере.

Куриный бульон? Потому что я плохо себя чувствовала, и он знал об этом? Правда?
Цезарь, потому что я выбрала его для себя тогда, и он запомнил это? Серьезно?

Эдвард Мейсен был таким... до смешного противоречивым. Он не один из тех, кто звонит и говорит ласковые милые глупости, но один из тех, кто по первому же требованию позвонит и заставит своего подчиненного купить его псевдо-девушке прокладки. Не один из тех, кто собственноручно приготовит для тебя ужин, если ты болеешь, но один из тех, кто закажет в ресторане куриный бульон, когда тебя мучают менструальные боли. Он может жестко тебя оттрахать, требовать минет, пихнуть на кровать, резко дернуть за локоть... но не может позволить другому мужчине прикасаться к тебе. Он раздевается в лифте и ходит голым по квартире… публично обнажает тебя, разрывая платье на куски... и за это он не просит прощения, нет, он просто обещает купить новое платье и нежно целует. В конце концов, он убийца, который не переносит мата. Да он просто сумасшедший.

Что я чувствовала по этому поводу? Возможно, странный трепет. Сексуальное возбуждение. Ощущение того, как его горячее и мокрое от пота лицо прижимается к моей шее. Воспоминание о том, как он чуть на трахнул меня пистолетом. Беспрерывно повторяющееся изображение... то, как его интригующие мужские ягодицы и беспорядочно татуированная спина удаляются, прежде чем скрыться за дверью. Он был одним из таких мужчин, которого вы ни за что бы не хотели полюбить. И одновременно, он был одним из таких мужчин, за любовь которого вы отдали бы половину себя. Большую половину.

Ебать. А не была ли я еще более чокнутой, чем он сам?
Признаться, мне приходили в голову мысли, что я просто свихнулась. Сижу прямо сейчас в палате с мягкими стенами и воображаю себе все это. И, знаете, я не хотела, чтобы меня вылечили, если это так.

Передвинув поднос и стул таким образом, чтобы есть и одновременно не терять обзор на коридор, я попробовала еще горячий бульон. Должно быть, тот механический звук, что меня испугал, спровоцировала фея чистоты, которая принесла для меня обед. Значит, она знала пароль от лифта. И в теории она могла его выболтать... Боже, я опять возвращаюсь к этому. Кажется, именно так и приобретают навязчивые идеи, панические атаки и шизофрению.

Я съела весь суп и выбрала все сухари и курицу из Цезаря. Выпив еще немного разбавленного виски, я вымыла за собой тарелки, оставив их сушиться на полотенце. И заметила наполовину выдранную из стенки-фартука розетку, прямо над широкой стойкой, предназначенной для готовки. Здесь была огромная кофеварка! Я помнила о ее существовании, потому что она мешала мне вытянуть ноги и заснуть на этом прохладном граните в ту ночь, когда я разлила молоко. И также я помнила тот шум, что разбудил меня с утра... Зачем он издевался над кофе-машиной?

Вернувшись в свою комнату, я сняла с кровати испачканные простыни, сложила их и бросила на пол. Я хотела исследовать всю квартиру, пока у меня была такая возможность, но организм взбунтовался. Я чувствовала себя все хуже и хуже – и для меня это было нормально. Мои ноги несли меня к аквариуму, я хотела посмотреть на свои кольца, нет, я не собиралась их забирать, я хотела только посмотреть... Слабость накатила слишком внезапно и, не дойдя до аквариума, я присела на диван. Потом прилегла. Потом свернулась калачиком. И не заметила, как заснула.

Когда проснулась, комната уже погрузилась в сумерки. Спазмы сошли на нет, и я приподняла голову, озираясь по сторонам. Щека прилипла к кожаной поверхности дивана и теперь наверняка выглядела помятой. Шея затекла.

- Ты сегодня вообще планируешь принять вертикальное положение? Ты обещала, что мы займемся делами вечером. Обещания нужно сдерживать, Изабелла. - Все еще лежа, я умудрилась подпрыгнуть на добрых полметра. И схватилась за сердце. Господи. Он сидел на ковре, оперевшись спиной о диван, достаточно далеко от моего лица, где-то на уровне коленей. Почему он сидит на полу? И как долго?

- Который час? - Мой голос звучал хрипло.
Он даже не взглянул на часы, повернул голову и с раздражением оповестил:
- Семь.
- Хорошо, я сейчас соберусь. - Я провела ладонями по лицу, смахивая остатки сна. И подумала... а как я, черт возьми, соберусь? С утра в моей комнате не было ни пиджака, ни майки, ни джинс. Гребанная фея чистоты. Не могу же я дефилировать по городу в мужской рубашке и только? Прежде чем я успела что-либо произнести, он указал подбородком в сторону спальни:
- Иди, оденься.
Я даже не стала отвечать, просто поднялась и поплелась в ванную... освежившись, я направилась в свою спальню. Брошенные мною простыни исчезли с пола, а кровать была идеально заправлена. И на ней аккуратно лежали выглаженные джинсы, пиджак и майка. А на полу рядом с кроватью меня ожидали балетки. Сервис, конечно, что надо. Интересно, сколько стоят такие услуги? И как эта невидимая фея вычисляет моменты, когда может появиться, сделать все дела и остаться незамеченной? Настоящая профессионалка.
Днем я не потрудилась высушить волосы, поэтому сейчас разобраться с ними не представлялось возможным, и чтобы не гневить Эдварда в очередной раз, я быстро собрала высокий хвост с петухами и махнула на результат рукой. Сбросив рубашку, я влезла в тесные джинсы... кажется, с нашей последней встречи они стали еще меньше. Я чуть не переломала себе пальцы, пытаясь застегнуть пуговицу.

- Проблемы? - И снова я подпрыгнула, как в задницу ужаленная. Черт.
- Они мне малы. - Я посмотрела на него через плечо, потому что моя грудь была полностью обнажена. Не то что бы я стеснялась... Мерзавец держал в руке стакан с водой. Когда он подошел ближе, я увидела, что в раскрытой ладони были еще две белые таблетки.
- Это обезболивающее.
- Я не думаю, что нуждаюсь в... - Его челюсть напряглась так, что желваки заходили. И, чертыхнувшись, я развернулась к нему лицом, демонстрируя обнаженную грудь, схватила гребанные таблетки, запихнула их себе в рот и невежливо выхватила стакан из его руки, вода расплескалась, и несколько крупных капель приземлились на мои джинсы. Я поднесла его к губам, делая маленький глоток, и чуть не захлебнулась... потому что он схватился за пояс моих джинс и, приложив силу, ловко застегнул пуговицу. Я задержала дыхание, втянув живот. Обезболивающее застряло в горле.

- Жду тебя в лифте. - Он ушел, не оглядываясь.
Постойте, он что, поедет со мной? Зачем? Он сказал, что сегодня я в безопасности... Перспектива делать покупки вместе чертовски меня пугала. Он точно меня застрелит. Еще до того, как мы хоть что-нибудь купим.

Запрыгнув в балетки и натянув майку, я вышла в коридор, на ходу застегивая пиджак. Он стоял лицом к лифту и нажал кнопку, как только заметил меня. Мне пришлось поторопиться, потому что я не была уверена, что он станет меня ждать. Оказавшись внутри, я перевела дух. Напрасно, чертовски напрасно я это сделала. Этот звук, отдаленно напоминающий стон, воскресил в моей памяти то, для чего этот момент нельзя посчитать подходящим. То, чем мы занимались в этом самом лифте меньше суток назад…. И теперь уже это просто невозможно было остановить... Я помнила, как прямо здесь опустилась перед ним на колени... как его брюки ухнули вниз... я помнила вкус... я до сих пор слышала его фантомное рваное дыхание... и то, как его руки елозят по гладким стенам в поисках поддержки. Я помнила всё.

- Ради всего святого, прекрати! - Он резко повернул голову в мою сторону, его серые глаза опасно блестели. Ебать, я что, говорила об этом вслух? Нет. Невозможно.
- Прекратить что?
- Ты знаешь, о чем я. - Медленнее обычного проговорил он. Слова плавно скатывались с его языка.
И в этот момент моя шизофрения начала прогрессировать. И это была геометрическая прогрессия. Он, мать вашу, читает мои мысли? Сердце забилось чаще. В голове замелькали воспоминания... то, как он сделал шаг вперед там, в переулке, когда я подумала, что лужа крови вот-вот лизнет его ботинки... ту его колкость о моих колечках, когда я рассматривала аквариум – откуда он знал, что я высматриваю именно кольца? Там были еще и мои серьги, и цепочка. На банкете он повел меня за стол точно в тот момент, когда я подумала о том, что свалюсь в голодный обморок... А сегодня утром он сказал, что просканировал обстановку – следует ли понимать это в буквальном смысле? Я сошла с ума?

Он все еще смотрел на меня сверху вниз.

И я решила проверить свою безумную теорию... Если он взаправду читает мысли, его выдадут реакции. У себя в голове я четко произнесла: «Эдвард – кретин!» - мы смотрели друг на друга, и он совершенно никак не отреагировал. Окей... «За всю свою жизнь я не встречала никого более ебанутого, чем ты!» - никакой реакции. Вздохнув и нахмурив брови, я предприняла последнюю попытку: «У Эдварда Мейсена крошечный член!» - его лицо оставалось бесстрастным. Мы продолжали пялиться друг на друга.

- Что?! - Выплюнул он. Нет, он определенно не умеет читать мысли. Я пожала плечами и отвернулась.
Краем глаза я видела, что он все еще смотрит на меня. А потом услышала тихое:
- Похоже, переборщил с дозой обезболивающего.

Створки лифта разошлись в стороны, и он вышел, направляясь к бронзовой машинке.
Сегодня воскресенье.

Салон был светлым, сидения из бежевой кожи... и я разволновалась о том, что могу случайно их испачкать, надеюсь, он не повезет меня в другой конец города. Почему он вообще везет меня?
- Разве я не могла поехать одна? Ты сказал, что сегодня безопасно.
Он повернул ко мне голову, пробегаясь по моему телу взглядом.
- Ты такая бледная и тощая. Я потратил на тебя слишком много ресурсов, и теперь не могу позволить, чтобы кто-нибудь впечатлительный подстрелил тебя, перепутав с зомби.
- Зачет. Очень смешно.
Он криво улыбнулся: - Я польщен. - В ответ я скорчила гримасу, и он перевел взгляд на лобовое стекло.
Мерзавец. Если бы я осознавала, что сейчас улыбаюсь, пнула бы себя изо всех сил.

Лихо припарковав автомобиль у недавно открывшегося торгового центра «Opulenza», он заглушил мотор и вышел. Я взяла с него пример: выбралась наружу и аккуратно закрыла за собой дверь. Здание торгового центра имело округлую форму и внушительные размеры, красавица «Opulenza» была целиком облицована темно-синим зеркальным стеклом. Парадный вход с вращающимся механизмом... как в клетке у хомяков. Я видела рекламу по телевизору, но никогда не испытывала желания попасть сюда. Во-первых, я ненавижу платить за вещи цену, которой они не стоят. Во-вторых, это слишком далеко от моего дома… а я могла позволить себе машину только с ручной коробкой передач... но вот незадача: моя нервная система никак не могла себе позволить ручную коробку передач. По этой причине я обследовала только прилегающие к моей квартире и работе районы. И этого было вполне достаточно, я не чувствовала себя комфортно на незнакомой местности. Так или иначе, на нас оказывает влияние атмосфера, в котором мы выросли. Я же родилась и выросла в крошечном Форксе. Мы прошли сквозь вращающиеся двери... Мерзавец уверенно пошел прямо, и мне не оставалось ничего, кроме как покорно следовать за ним. Кто тут, черт побери, собрался делать покупки? Я или он?

Нагнав его, я задала волнующий меня вопрос:
- Почему мы просто не могли выбрать вещи по интернету с доставкой?
Он с неподдельным удивлением приподнял брови:
- Я думал, женщины получают от реального шоппинга больше удовольствия?
Настала моя очередь удивленно вскинуть брови:
- С каких это пор тебя волнует женское удовольствие?
Он послал мне уничтожающий взгляд: - Ты меня бесишь. - Отвернулся и ускорил шаг. Вот, значит, как.

Мы прошли мимо десятка разнообразных витрин дорогих магазинов, прежде чем остановиться у бутика с итальянским названием «Espressione Idiomatica». Я понятия не имела, что обозначает это словосочетание, и не была уверена в том, что перевод существует в природе, названия зачастую не означают вообще ничего. Перед нами разошлись в стороны двери из темного непрозрачного стекла. Внутри был деревянный пол, местами застланный светлыми коврами. Много декоративных панелей из темного стекла, которые идеально сочетались с дверьми. Крупные зеркала в полный рост, закованные в темные металлические рамы. Темно-серые замшевые занавески, скрывающие примерочные кабинки. Здесь было очень мало народу, всего пара человек. Персонал одет одинаково – в белые рубашки и черные сарафаны – и все, как на подбор, платиновые блондинки. Думаю, их зарплата в несколько раз превышает среднестатистическую. Ну да, а потом нас пытаются убедить в пользе высшего образования. На кой черт оно сдалось?

- Добрый вечер, мистер Мейсен. - Высокая и стройная блондинка приветливо нам улыбнулась.
- Помоги ей, - он качнул головой в мою сторону, а сам прошел вглубь помещения и сел в глубокое кожаное кресло. Я растерянно смотрела по сторонам, а мерзавец, повысив голос, проинструктировал: - Купи как можно больше, в ближайшее время я не собираюсь повторно таскаться с тобой по магазинам. И возьми несколько комплектов на выход. И побыстрее.
Таскаться со мной? Можно подумать, его кто-то тащил. Я глубоко вздохнула и двинулась вдоль вешалок, рассеянно перебирая одежду... подавляющее количество вещей вызывало во мне симпатию, но атмосфера как-то не располагала к улетному шоппингу. Я спиной ощущала, как он следит за мной взглядом. И закатила глаза.
- Я могу помочь, если хотите. - Блондинка снова улыбалась, её бейдж гласил: «Таня». - Что вам нужно подобрать?
- Амм... всё? - Ее глаза в ответ на мои слова засияли. И тут я поняла, что от моих покупок она получит больше удовольствия, чем я сама.

Спустя полчаса примерочная кабинка была завалена шмотками, я зашла внутрь и задернула шторку. Просто ума не приложу, с чего начать? Выглянув наружу, я проверила, как там Мейсен – он раздраженно листал толстый журнал, едва не выдирая страницы. Мне следовало поторопиться... и я приняла решение померить только одну пару джинс и один свитер, просто чтобы убедиться, что их маркировка «S» придется мне впору. Не успела я толком надеть новенькие узкие джинсы, как встретилась с его взглядом в зеркале. Разрывая зрительный контакт, он опустил глаза в область моей промежности… и мне показалось, что он уделил особое внимание пуговице.

- Ну и как тебе? - Я покрутилась у зеркала. Он платит – справедливо, если он примет участие.
Я проявила уважение, которое никто не оценил. Мейсен просто промолчал и продолжил наблюдать за мной. И не похоже, что ему нравилось то, что он видел. Так хотелось двинуть мерзавцу в челюсть, вы себе представить не можете, но я также молча продолжила примерку. Чтоб тебе в аду гореть, ненормальный.
Убедившись в том, что размер мне подходит, я отложила в сторону две пары узких джинс, одну синюю юбку, две легкие шифоновые блузки, черную водолазку и два свитера с V-образным вырезом.
Втискиваясь в те садистские джинсы, в которых пришла, я снова встретилась с ним глазами в зеркале и вопросительно приподняла брови. Он целиком материализовался в небольшой примерочной… подошел сзади, все еще не отпуская мой взгляд, погладил ладонями мой голый живот и вновь застегнул пуговицу джинс… моё тело заныло. Убрав руки, он наклонился и спросил у моего правого уха:
- Это всё? А что ты взяла на случай торжественных или не очень мероприятий?
Я вышла из кабинки, специально задев его. Прошла вдоль ряда с новой коллекцией... потакая вредоносным соображениям, мне хотелось выбрать самое дорогое из того, что здесь было, даже если оно окажется полным разочарованием, но, к сожалению для меня и к счастью для него, в этом месте по каким-то причинам не признавали ценники на бирках. Так что, пришлось отказаться от этой идеи. Я сняла с вешалок два платья, они прекрасно смотрелись на манекенах: белоснежное воздушное в пол и кроваво-красное до колена с длинным рукавом. Мерить их я не собиралась. Мейсен стоял у примерочной, сощурив глаза. Я бросила платья в кучу отобранной одежды.
- Обувь? Возьми туфли к платьям и сапоги, скоро зима.
- У меня есть сапоги. К тому времени, как начнется зима, ты проверишь мое окружение, и я смогу забрать кое-что из моих вещей дома. И, кстати, как долго ты будешь их проверять? Что там вообще проверять можно-то... – Всё мое окружение было среднестатистическим населением мегаполиса, и никаких скелетов в шкафах.
- Мы не пользуемся услугами копов, поэтому это занимает больше времени, чем могло бы быть. Я сообщу, когда и с кем ты сможешь продолжить общение. Если сможешь, конечно. А сейчас, купи сапоги. - Я мысленно сосчитала до десяти. Уф.

В очередной раз, вернувшись в зал, я поискала глазами обувь... моя временная помощница-блондинка Таня радостно направилась в мою сторону, но я покачала головой, и она замерла на месте. Слушать не желаю, насколько это все элегантно, престижно, модно, идет мне и прочая чепуха такого рода. Минут через пять, без какой-либо посторонней помощи, я остановила свой выбор на темно-коричневых высоких сапогах с плоской подошвой, они были сделаны из жесткой кожи, такие обычно носили... наездники? Лошадиная обувь. Я улыбнулась, давно такие хотела. Схватив сапоги подмышку, я взяла с полки изящные туфельки к белому платью, даже не примерив. К красному можно надеть и черные шпильки, а они у меня есть. Аж две пары.

В примерочной Мейсена не оказалось, как и всей моей новой одежды. Нашелся мерзавец у кассы. Я, чувствуя себя немного неловко, подошла, он взял из моих рук обувь и поставил ее рядом с кучей обновок, которые уже начали упаковывать. Совершенно случайно я заметила, как в фирменном черном пакете в форме трапеции… исчезает бежевое платье с камнями, то самое платье... вернее, точно такое же, как то самое. Переполненная недоумением я перевела взгляд на Эдварда.
- Я же обещал купить новое, amore mio. - Он печально ухмыльнулся.

Все покупки были записаны на его счет. Я до последнего надеялась, что сумму озвучат, но этого так и не произошло. Возможно, я сама спрошу его об этом позже… К нам подошел высокий молодой человек, Эдвард небрежно вручил ему ключ от автомобиля, и парень ушел, сжимая в руках множество пакетов. Мы следом за ним вышли из магазина, но не пошли в сторону выхода. Я знала, что спорить с ним бесполезно, кроме того, чревато неприятностями, поэтому промолчала, негодуя про себя. Поднявшись на лифте на второй этаж, мы остановились у магазина... женского белья. В самом деле?! Мерзавец невозмутимо зашел внутрь.

Окей...

Я остановилась у одного из самых крупных стеллажей, Эдвард неодобрительно посмотрел на приближающегося к нам консультанта, и тот предпочел остаться в стороне. Чертовски хорошо его понимаю. Мейсен, пробегая глазами по рядам красивого белья, казалось, остался равнодушным.
- Хорошо. Что ты предпочитаешь? - Я развернулась к нему лицом.
Он не растерялся: - Вообще-то, мне нравится, когда белья нет вовсе. Хотя можно оставить чулки, для разнообразия... - Он потянулся к упаковкам шелковых чулок с ажурными резинками, двумя пальцами перебирая тонкие упаковочные пластинки, вытянул три комплекта и протянул их мне. Я взяла.
Сняв со стеллажа черный комплект нижнего белья, который отлично смотрелся бы с чулками, я показала его ему:
- Что скажешь?
- Бюстгальтер будет тебе велик.
- Что, прости?
- Я сказал, что бюстгальтер будет тебе велик. - Это как, нормально вообще? Мерзавец.
Он снял со стенда три других комплекта и, не оборачиваясь, пошел к кассе. Я понесла туда же чулки.

Я не знала, что подумать по этому поводу, поэтому не подумала ничего.

Мы спустились на первый этаж и двигались в сторону выхода. Слава Богу. На сегодня достаточно. Эдвард нёс пакеты с только что приобретенным нижним бельем, хотя те были совсем легкими…. возможно, он купил это белье для себя? Практически подойдя к вращающимся дверям, я повернула голову влево, скидывая хвост с плеча, потому что кончики щекотали подбородок, и наткнулась взглядом на сверкающую украшениями гигантскую витрину – ох, это был Булгари. Даже самая равнодушная к побрякушкам особа не сможет пройти мимо Булгари... это даже лучше, чем Тиффани. Мне просто было любопытно посмотреть, ну, может, еще и примерить... я закусила губу, вытягивая шею для лучшего обзора.

- Ты можешь выбрать все, что угодно, но не это. - Его голос звучал недовольно, он пожал плечами: - Что хочешь. За исключением побрякушек.
- Я не собиралась просить об этом, Эдвард.
Он сверлил меня серьезным взглядом:
- Чего ты хочешь? - В его глазах было чертовски много внимания.
- Просто домой. - Я неловко улыбнулась.
- Ты же знаешь, что я не могу тебя отпустить. - Его глаза опасно блеснули.
И я поспешила к выходу, оставив его позади. Нет, не потому что испугалась. А потому что он меня не понял. Потому что я сама себя не поняла. Говоря о доме, я имела в виду его квартиру. Как, черт возьми, это могло случиться? Я была уверена в том, что не чувствую себя там как дома. Конечно, нет. Хотя я уже несколько лет нигде не чувствую себя дома, не помню, каково это.

Он скоро меня нагнал, бросил пакеты в багажник, и мы забрались в машину.
Странно, но на перекрестке он остановился на красный свет. Это было действительно неожиданно.
- Хочешь есть? - Мы оба смотрели в лобовое стекло.
- Нет. - Я действительно не хотела.
Еще несколько минут тишины, а потом он резко ударяет кулаком по своему подлокотнику. Я вздрагиваю.
- Ради Бога, прекрати! - Он действительно зол. Мои зрачки расширились.
- Что я сделала? - По-моему, сейчас я даже и не думала о чем-то таком, что могло бы его разозлить.
- Перестань выглядеть такой подавленной, потерянной и несчастной. Я сделал для тебя так много! Рисковал и рискую собой. Пекусь о твоей безопасности, о твоих потребностях. Вступаю в конфликты, защищая твою задницу и подставляя свою. Это такая твоя благодарность? Заставлять чувствовать меня последним куском дерьма? Так? Ты же не идиотка, ты знаешь, что тебя убьют, если я отпущу тебя. И меня теперь тоже убьют, потому что я поручился за твою неблагодарную задницу. Но тебе, видимо, плевать? - Визгнув шинами, он резко съехал на обочину. Потянулся к моей двери и распахнул ее настежь, порыв ветра растрепал мой и без того растрепанный хвост... он был так близко сейчас, его рука едва не задела мою грудь, под которой яростно колотилось сердце. - Давай, беги. - Выражение его глаз уничтожило меня. Я не могла не то, что бежать, я дышать не могла. - Вперед, живи долго и счастливо.
- Эдвард...
- Что теперь не так? - Он агрессивно кинул мне это в лицо, а я вжалась в спинку своего сидения. Мимо нас проносились автомобили, мигая фарами. И точно также в моей голове замигали все предохранители разом, я испугалась. Чуть наклонилась вперед и, взявшись за ручку, решительно захлопнула дверь.
- Просто поехали домой.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не сказал. Откинулся в кресле и утопил педаль газа в пол.

Что он хотел сказать? Что-то типа: «С какой стати ты называешь мою квартиру своим домом»?

Припарковав машину, он открыл багажник и вытащил множество объемных пакетов.
- Возьми только обувь. - Я вытащила две коробки, как он велел, и пошла к лифту.
За спиной захлопнулся багажник, и причмокнула сигнализация, а каблуки его туфель звучно сталкивались с холодным бетоном. Я вызвала лифт и зашла первой. Интересно, кто-нибудь видел то, что мы здесь оставили ночью? Кто это убирал? Знал ли он, что вещи наши? Эдвард ввел код, и мы поехали вверх.

А он все еще злился. Чертовски злился.

То, что он говорил в машине, не было правдой. Я не была неблагодарной. Я не винила его. Теперь я знаю точно, что мыслей читать он не умеет, иначе не закатывал бы истерик по такому поводу. Я не хотела бежать от него, наоборот, я переживала, что скоро он захочет меня отослать, и что тогда? Но, даже если он не собирается меня отсылать в ближайшее время, как мы будем себя вести? Поженимся и нарожаем детей? Смешно. Сколько будет длиться это притворство? Как я представлю его своему отцу? Какой будет легенда – где мы познакомились? Чем мой бой-френд занимается?

Створки лифта разошлись в стороны, и Эдвард первым вышел, переступая порог квартиры.

А что, если мой отец решит перестраховаться и, воспользовавшись старыми связями, пробьет его по базе данных? Что он там найдет? Что-то опасное для мерзавца? Я представила, как папа, одетый в полицейскую форму и вооруженный, врывается в нашу с Эдвардом спальню посреди ночи.

Задумавшись, я не заметила, как Эдвард резко остановился, и ударилась об его крепкую спину, коробки с обувью вылетели из рук, крышки слетели, и обувь рассыпалась по деревянному полу. По неведомой мне причине сердце занервничало. Что опять не так?
- Что это было? - Казалось, он пребывает в ужасе. И я тоже испугалась.
- Что случилось? У тебя дежа вю?
Он развернулся, роняя пакеты, и выражение его глаз напугало меня пуще прежнего. Что-то было не так. Очень не так.
- Какое, на хуй, дежа вю?!
Мейсен надвигался... а я отступала назад, пока не уперлась спиной в металлические створки лифта.

Когда человек, который не матерится, вдруг начинает материться – это херовый знак, верно?

Opulenza (итал.) - роскошь
Espressione Idiomatica (итал.) - идиома

Источник: http://robsten.ru/forum/35-1028-1