Глава 5. “V”

Я долго стояла перед зеркалом – казалось, целую вечность. Что ж, шестнадцатилетняя Белла завидовала бы этой даме в черном платьице, с длинными ногами и уложенными волосами. У этой дамы, казалось, было все, а у шестнадцатилетней Беллы не было ничего. Та Белла, которая махала мне рукой и скромно, даже забито, улыбалась, молча бы смотрела на меня и грезила. Она никогда в жизни не поверила бы, что станет такой. Но какова цена? Я не про внешность, внешность у меня была самая обыкновенная. Я про стойкость. Пытаясь забыть события, произошедшие в Форксе, я далеко зашла, делая каждую гребаную вещь с одной только целью – сбежать. Шаг за шагом, снова и снова, я открывала учебники, начинала заново себя заставлять что-либо делать, а не погружаться в абстракцию. Мне требовалась образование, чтобы съехать из никчемной дыры под названием "Форкс". Но что делает маленький город хуже по сравнению с большим? Раньше я думала, что все страдания станут лишь воспоминанием, если уехать. Но все прекрасно знают: куда бы ты ни ушел, то всегда берешь с собой себя. Со временем я начала скучать по Форксу. Вовсе не по последним двум годам, а по целой жизни, какой бы она ни была. Отец и школа, друзья. Там не было забот, зато время билось маятником, позволяя использовать мне его на свое усмотрение. Оно играло со мной плохую шутку: минуты перерастали в часы, часы – в дни, дни складывались в месяцы, а месяцы сложились в два года моего отчуждения и кропотливой работы. Уехать – только ради этого все и делалось. Однако теперь я понимала, насколько наивной была. Все только начиналось. И если я старательно пыталась отгородить себя от жизни, то это не вышло. Иногда искренне думала, что взросление – это наказание. Я и сейчас так рассуждала. Родились во грехе и во грехе будем жить. И с чего вы взяли, что все мы не мертвы и не находимся в аду? А потом этот круговорот снова и снова начинается. Ты рождаешься, и, кстати, неважно, где и при каких обстоятельствах, и ты счастлив или нет, а потом бац! И все катится к чертям собачьим, а, возможно, это корректировка. Ты делаешь что-то, и это "что-то" неправильно, и кто-то свыше думает: "Надо пнуть этого никчемного человека в задницу! Он все делает чертовски дерьмово, надо что-то менять". И все катится в тартарары. Идеальная жизнь оказывается фикцией, все меняется, а потом наступает "до" и "после". Наверно, всем людям нужно достичь дна, чтобы иметь возможность без страха все начать сначала. И вот эта маленькая Белла мне машет, а я сочувственно обращаю на нее свой взор. Она даже не представляет, что ее ждет впереди, да и я четко не вижу своего будущего, пытаясь увидеть Беллу через пять или десять лет, но в дымке могу увидеть лишь хаотичные пятна. На самом деле в порыве оптимизма я верила, что крах – это возможность, это удача. И, не поймите меня превратно, в жизни с Джейком, я словно поджидала этого дня, когда все пойдет не так. А этот день дышал мне в спину, постоянно преследуя меня, куда бы я ни пошла. И все люди – просто люди, которые надеются, загадывают желания и двигаются навстречу чему-то большему, чем деньги или успех. В конце концов, совершенно не это делает нас счастливыми. Деньги не придут, чтобы искренне утешить. Хотя, конечно, всегда можно обманывать себя. Этого никто не отменял. Именно поэтому я начала понимать, почему Элис вела тот странный дневник. Сложно в это поверить, но в этом есть определенная логика. Сродни загадыванию желания, ты это делаешь, пишешь, говоришь, а потом ждешь, когда все будет лучше, чем было вчера. И тут я поняла, во что верила: в исполнение желаний, в вознаграждение за хорошие поступки и расплату за плохие. Да, я верила в "бумеранг".

Я глубоко вздохнула и отошла от зеркала, доставая сигарету из пачки. Снова эти сигареты. Раздражают. Эта была та слабость, от которой я по каким-то причинам не хотела отказываться. И вот так, с сигаретой в зубах я расселась на диване. На телефон пришло сообщение от Бена:

"Прилетаю в час ночи, буду где-то в три-полчетвертого. Я ТЕБЯ УБЬЮ, ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ НЕ ДОМА, А ЗАВИСАТЬ С ЭТИМ ПАРНЕМ"

"Не надо повышать на меня ШРИФТ! Я буду дома, ждать тебя, как самая верная подруга!" – Написала я со смехом.

"Иногда я понятия не имею, почему вообще слушаю тебя. Ты же полностью и окончательно безбашенная"

Я улыбнулась, но ничего не ответила, бросив телефон в сумочку. В эту же секунду раздался стук в дверь. Я ее приоткрыла, пытаясь одновременно напялить батильоны на шпильках.

 – И почему ты всегда стучишься, Эдвард? Есть же звонок.

 – Стук как-то приятнее, чем этот отвратительный звук, полностью выбивающий из колеи.

Он выглядел серьезно. Боже, кто всерьез задумывается над такими вещами? Очевидно, Эдвард.

 – Подожди, я возьму сумку и пойдем.

Я обернулась к дивану, но ее там не было, а валялась сумка посреди комнаты. Что за черт?

 – Нет, серьезно. Ты разбрасываешь вещи хуже, чем я. А потом попробуй читать мне лекции по поводу того, что богатые бросают дорогие вещи.

 – Я... я... не понимаю, сумка лежала на диване.

 – О! – воскликнул он, отбивая на пороге нетерпеливо такт ногой. – Серьезно, ты просто кинула ее на пол, вот и все. Хватит накручивать себя.

Я помотала головой и схватила сумку. Я ведь и правда могла ее снести, когда спрыгивала с дивана. Глупости. Никто не может быть настолько бесшумным. Опять это "никто", "кто-то", "что-то"… Я снова отбросила мысли подальше. Уже совсем из ума выжила.

 – Так ты идешь или передумала? – спросил Эдвард все также нервозно.

 – Иду, конечно, о чем речь?

Я обернулась и улыбнулась, цокая по паркету каблуками и выключая свет. Эдвард галантно помог мне надеть пальто, и я закрыла дверь.

 – И что ты задумал? – спросила я с интересом, сидя в машине.

 – Отвезу тебя в итальянский ресторан. Ты же любишь итальянскую кухню?

 – Я люблю любую кухню, – рассмеялась я. – На самом деле меня сложно назвать привередливой. Я ем все, что можно назвать едой.

Он усмехнулся.

 – К сожалению, я – гурман, поэтому тебе придется терпеть мои стенания, – он усмехнулся и пожал плечами.

И Эдвард был снова весь из себя такой разодетый, в белой рубашке и пиджаке. Волосы его бронзовым ворохом сходили с ума на голове, находясь в страшном беспорядке. Мужские серебристые и увесистые часы блестели на запястье. А пахло от него свежестью. Как приятно находиться с таким мужчиной! Однако я до сих пор помнила, каким мне казался Джейкоб и поумерила свое восхищение. "Внешность – дерьмо, если ты дерьмовый человек" – напоминала я себе.

 – Ничего, я смогу это вынести, – пробормотала я. – Богатые люди всегда такие придирчивые!

Я дразнилась, что еще делать на первом свидании? Правда на этих самых первых свиданиях я была последний раз много лет назад, поэтому смутно представляла, как оно должно проходить.

 – Ой! Богатые люди, – смеялся он. – А сама то! Мерседесы... что там у тебя еще было?

 – "BMW", но я платила за него кредит года два.

 – Великий срок!

 – О Боже, просто согласись с тем, что ты – богатый гарвардский выходец, и можем больше не спорить на эту тему, – рассмеялась я.

 – На самом деле не такой уж я и богатый.

 – Угу, как же.

Он улыбнулся, смотря вперед.

 – Тогда почему я живу в таком же доме, как и ты, если мог бы купить себе пентхаус в Виннипеге?

 – Потому что ты странный? Вы тут все немного "того".

 – Подкол засчитан. Верный вывод: мы "того"

Я легонько пихнула его локтем и рассмеялась.

 – И все-таки что не так с этим Аро?

 – И все, о чем ты хочешь меня спросить – это Аро?

Он глянул на меня, задирая бровь вверх и возвращая свой взор на дорогу. А ехал он достаточно быстро, мы абсолютно точно превышали допустимую скорость.

 – Может, я в него влюбилась?

 – Ты издеваешься? – спросил он меня шокировано.

 – Похоже на то, что я серьезно? – спросила я, весело рассмеявшись. – О нет, меня бы он пугал каждое гребаное утро. Я бы просыпалась словно в аду.

 – Уверен, что так бы оно и было, – улыбнулся он.

Мы доехали до небольшого ресторанчика. Он был очень... уютный? Кажется, так можно назвать украшенный снаружи гирляндами и слабо освещенный ресторан. Я вышла и затряслась, потому что ноги в чулках обдуло мягким холодным воздухом. Внутри ресторанчика было очень тепло, народу – не очень много, и Эдвард потянул меня в самый угол, где на маленьком круглом столике горела свечка.

 – Здесь красиво, – сказала я.

 – Да, уютно и тепло, мне нравится, – небрежно сказал он, присаживаясь напротив меня.

 – В Нью-Йорке приходится заранее бронировать места.

 – Я знаю про это, однако там и рестораны лучше.

 – Не соглашусь, – сказала я коротко, беря в руки меню.

К нам подбежал молоденький официант и посмотрел выжидающе. Я заказала единственное, что было мне знакомым из всего списка:

 – Мицетти и белое сухое вино.

 – Лучше брать мясо с красным, – поправил меня официант, и я жутко разозлилась из-за этого или из-за нервов, но попыталась сдержаться, глубоко вздыхая.

 – Я предпочитаю белое сухое, спасибо.

Эдвард посмотрел на меня исподлобья, а потом заказал какую-то не выговариваемую абракадабру. Официант кивнул, получая вдогонку еще несколько инструкций. Он был напуган. Эдвард, кажется, слишком серьезно относился к своим вкусовым ощущениям. Интересно, в постели он такой же? Фу, Белла, о чем ты думаешь, вы знакомы сутки!.. Кстати, по тому, как ест мужчина, можно сказать, какой он в постели, ни разу моя гипотеза меня еще не подводила.

 – Итак, – сказал он, сложив вместе пальцы обеих рук. – Почему распался твой брак?

Я неуверенно отвела взгляд и начала рассматривать картину за его спиной: молодая парочка, лет по семнадцать, пыталась завязать дружеский разговор, но девушка постоянно пила или слишком быстро ела, поэтому я могла с точностью предположить, что свидание обернулось катастрофой. Как бы я не оказалась в таком положении со своим колоссальным склерозом касательно первых свиданий.

 – А почему распался твой? – перевела я взгляд на Эдварда. – Я где-то слышала, что во время первого свидания лучше не говорить о бывших или это для подростков? Лично я всегда считала, что парень обязательно должен рассказать хоть что-нибудь про своих бывших, а иначе я буду чувствовать, что он – не человек, а робот, который считает нужным скрыть от меня свои романы. В самом деле, кто придумывает эти условности? Что надо делать на первом свидании, а что нет? – Официант вежливо поставил передо мной бокал, а перед Эдвардом – стакан воды. А я продолжала нести ахинею, и самое страшное – не могла остановиться.

 – Самое главное, что я сейчас буду ужасно стесняться, бояться выпить лишнего в то время, как ты вообще ничего не пьешь, – я ткнула на его стакан. Боже, где моя хваленая опытность? Мне нужно остановиться. – Словом, я начинаю вести себя вот так.

 – Ничего, – сказал он в конце моей речи. – У меня тоже с этим плохо. Обычно я не приглашаю никого на свидания. И я за рулем

 – Что? – изумилась я. – И чему я обязана оказанной честью? И к твоему сведению, мы можем просто заказать такси.

Он пожал плечами и хмыкнул.

 – Не знаю. Просто захотел.

 – И что же ты делал? Неужели Карлайл был прав?

Эдвард заинтересованно блеснул глазами и подался вперед.

 – И что же рассказал тебе мой отец?

 – Ничего особенного, что-то вроде: "половина девушек Форкса считают его раздражающим", ну или близкий смысл.

Он рассмеялся и подозвал официанта. Тот засеменил к нашему столику.

 – Мне кальвадос, спасибо.

Тот кивнул, а я всплеснула руками.

 – Эдвард, просто невозможно быть более претенциозным, чем ты. Кальвадос? Шутка, что ли? Ты словно перечитал "Триумфальную арку". Просто невыносимо.

 – Я говорил, – поддакнул он и рассмеялся.

 – Я даже ни разу в жизни не видела настоящий кальвадос, не говоря уж о том, чтобы попробовать.

 – Ну, вот и попробуешь. Так что там говорил Карлайл?

Я улыбнулась.

 – Только это, остальное касалось ваших отношений с Элис.

 – Мило, – сказал он, мимолетная улыбка не скрылась от моих глаз. – Довольно смешно, что он решил осветить мои романтические подростковые увлечения именно в таком ключе.

 – Подростковые увлечения? – спросила я, немного поперхнувшись.

 – Ну, я был подвержен гормонам, даже сильно, а потом уехал в Гарвард и встретил Таню. До этого я был кхм... не совсем хорошим парнем.

 – Ты и сейчас не образец для подражания, Эдвард.

 – С чего ты взяла?

Я пожала плечами.

 – Тебе двадцать восемь, у тебя нет кольца, ты симпатичный – даже и не знаю, Эдвард, с чего я это взяла. В твоей жизни не может не присутствовать женщина, – рассмеялась я.

 – То есть я симпатичный?

 – А почему бы и нет? Это правда, в любом случае.

 – Ты тоже красивая.

 – Я знаю.

Нет, я не знала, но была счастлива это услышать именно от Эдварда. Я как жулик, скрыла свое смущение и просто улыбнулась, закрывая выбитую из-под ног почву простыми словами: "я знаю".

 – И все же, Белла, несмотря на все твои прятки за железной маской, почему же развалился твой брак? Это довольно смешно, учитывая твой характер. Он не выдержал?

 – Нет, появилась другая женщина. Все просто до чертиков, Эдвард, тут и гадать не надо.

 – И что же, он просто пришел к тебе и сказал что...?

 – Нет, все это было совсем не так. Боже, ты действительно хочешь знать мою историю?

 – Ну, мне достаточно любопытно и да, я хотел бы, наконец, узнать.

 – Эта история полна женских драм и страшных кошмаров! – театрально взмахнула я руками. – То смеха, то слез.

Официант поставил перед Эдвардом напиток и положил бесплатные хлебные палочки, я улыбнулась парню и поблагодарила. Уж я знала, как никто другой, несколько дерьмово работать официантом, зато благодарные посетители всегда запоминаются и даже повышают настроение, особенно когда это не автоматическое "спасибо", а вполне искреннее.

 – Ну так что там с....

 – Джейком? Ты не поверишь, но еще месяц назад я была далека от разбитого корыта, ну, или мне так казалось. У меня была практически идеальная жизнь, без шуток! – Я усмехнулась.

 – Что-то вроде домика с белым забором, вечно счастливого мужа и дерьмового кофе по утрам с не менее дерьмовыми тостами?

 – Что-то похожее на то, – усмехнулась я. – Однако это было нечто большее, чем все перечисленное. Я была счастлива, а от собственного счастья жизнь всегда становится идеальной. Словом, я была беременна, на последнем месяце и вот-вот должен был родиться ребенок.

Его глаза расширились, а я глубоко вздохнула.

 – Именно так все и было. А потом, после того, как ребенок родился, настали трудности. Дело в том, что он, точнее она, родилась слабой. Ее сразу запихнули в инкубатор, напихали кучу трубок, но спустя неделю она так и не выжила. Через несколько дней Джейк заявил, что уже как год влюблен в другую, потом развод, похороны, дележка имущества – словом, все плохо. А потом я переехала из нашего дома в квартиру на другом конце города и обзавелась тупым соседом, – я усмехнулась.

 – И как ты сейчас? – спросил Эдвард как-то обеспокоенно. – Прошло так мало времени.

 – Ну, то, в каком состоянии я сейчас... сложно описать – сегодня нормально, а завтра может быть и плохо, но обычно справляюсь, что же делать.

Я отпила у него из стакана и поморщилась.

 – Кто бы знал, что это яблочное дерьмо довольно крепкое, – сказала я, скорчив рожицу. – Теперь твоя очередь рассказывать про брак, которого не было.

Он рассмеялся.

 – Справедливо. Мы просто не поженились. На самом деле я сбежал.

 – Ты сбежал прямо со свадьбы?

 – Ну да. Я просто никогда не любил Таню. На самом деле, она довольно странно появилась в моей жизни. Я познакомился с ней в баре, переспал, а она залетела.

 – Ты уверен, что ребенок твой? – спросила я изумленно.

 – Конечно, уверен, мы делали экспертизу ДНК. Словом, она залетела, а мне, как я думал, не оставалось ничего другого, кроме как предложить ей выйти за меня замуж. Она неплохая на самом деле, училась со мной в Гарварде, и до этого я ее несколько раз там видел. Веселая, жизнерадостная, но я ее не любил. Никогда не любил роботов, которые ходят, улыбаются, словно с ними вообще ничего не происходит в жизни. В это время исчезла Элис, а когда дело дошло до свадьбы, я просто взял и уехал в Нью-Йорк искать Эсми.

 – Прямо во время церемонии?!

 – Да, это был тупой поступок. Я вылетел утром и никому ничего не сказал. Меня искали, но не нашли. Свадьба провалилась, я стал врагом номер один у Тани, но, к счастью, она разрешила мне видеться с Джимми.

 – Они не здесь живут?

 – Нет, она бы не осталась тут никогда. Они живут в Виннипеге. Таня так и не закончила Гарвард. Из-за своей вины в этом я ежемесячно отправляю кругленькую сумму, чтобы они жили и ни в чем себе не отказывали, а Джимми ходил в нормальную школу. Она иногда привозит его ко мне, если хочет отдохнуть. Но Таня по-прежнему враждует со мной.

 – Почему я не удивляюсь? На ее месте я бы тебя пристрелила.

 – Ну, я же им помогаю.

 – И что? Ты был ее мечтой, ее идеальной жизнью. Как я и люблю повторять, деньги не сделают счастливым.

 – Ты права, однако я по-прежнему вздрагиваю от мысли, что мне пришлось бы жениться.

 – Что тебе бы пришлось жениться или жениться на ней?

Я отпила вина, а он поднял голову и посмотрел на меня. В этот момент принесли блюда, и я облизнулась, понимая насколько сильно проголодалась. Эдвард продолжал смотреть на меня еще более темными глазами, затем перегнулся через стол и вытер большим пальцем под моей губой. Я опешила, вероятно, сердце мое не могло стучать еще сильнее, чем в тот момент. Что это со мной? Невинное движение и все? Реки потекли? Один-один, Каллен. Он прочистил горло.

 – Капля вина.

Я кивнула и опустила глаза на кусок мяса. Я ГОЛОДНА, чертовски голодна. И мне недостаточно того, что лежит в тарелке. Я посмотрела на Эдварда.

 – Так что? У тебя так и не было никого после Тани? Ты что, восемь лет подряд вел целомудренную жизнь?

 – О Боже, конечно, нет, – вздохнул он, усмехаясь. – Я не настолько "того". Мне было всего двадцать, откуда мне было знать, готов я или нет. Я даже не думал об этом. Брак и это все... было не для меня.

Мне хотелось спросить про его планы по поводу семьи и по поводу того, хочет ли он ее, но, черт возьми, мне было страшно представить, о чем он подумает, если я задам этот вопрос. В самом деле, я не какая-то охотница за женихами, тем более сейчас.

 – А каким подростком была ты?

Я улыбнулась.

 – Ты про меня в двадцать лет или раньше?

 – Раньше.

 – Ну... Времена были не самые лучшие. Я родилась в Форксе и в общем-то всегда была исполнительной, хорошей девочкой.

 – И что же с тобой случилось, хорошая девочка? – он задорно сверкнул глазами, а я посмотрела на него взглядом принцессы Дианы из-под опущенных ресниц. Да. Я тренировалась, когда была моложе. Смешно вспоминать... Маленькая комнатка, зеркало и выпученные глаза. О боги, как стыдно. А все, потому что в какой-то передаче по телевизору сказали, что у нее был взгляд, сбивающий с ног мужчин, а мне как раз надо было одного "сбить". И о чем я, черт возьми, думала? Ха!

 – Я стала очень – очень плохой, хуже твоих мыслей, – сказала я таинственным голосом, а Эдвард рассмеялся.

 – Ничто не может быть хуже моих мыслей.

 – В самом деле? – спросила я невинно.

 – О да, – он рассмеялся еще громче, а я спрятала свою ехидную улыбку в бокале вина. Пришло время для очень-очень плохой игры.

 – И о чем же все твои темные мысли, Эдвард? – спросила я низким голосом и даже сама удивилась, насколько он был пронзителен. Улыбка Эдварда спала, превращаясь в ухмылку. Он вдруг стал совсем другим, каким-то неприличным, даже взгляд приобрел слегка интимный оттенок. В груди у меня загорелся огонек. Он собирался поддержать мою маленькую шалость.

 – Боюсь, пока тебе еще не стоит знать.

Я подалась вперед.

 – И что же в твоих мыслях может быть такого, чего я испугаюсь? – я подняла бровь вверх, и Эдвард тоже приблизил свое тело вперед. Руки у нас у обоих лежали на столе, что делало позу более уединенной.

 – Там много чего… кхм… плохого.

 – По десятибалльной шкале?

 – Десять.

 – Ооо, – протянула я, неохотно откидываясь назад. – Даже не знаю, но почему-то ты меня не пугаешь. Пожалуй, маловато подробностей.

Он усмехнулся и тяжело вздохнул, тоже откидываясь назад. Эдвард снял пиджак и повесил его на спинку стула, потом взъерошил волосы.

 – Подробности-подробности, – лениво сказал он, играя со стаканом, – какие же они коварные, эти подробности.

Я взяла вилку с ножом и резко разрезала мясо. Голод, утолите мой голод! Нож прошел легко, внутри мясо сыроватое, все как надо. Эдвард взял себе нечто похожее на курицу и также жадно впивался ножом в нее, окуная кусочек в какой-то соус. Я попробовала свое мясо и простонала.

 – Очень вкусно, не думала, что тут так хорошо готовят.

 – Тут хорошая кухня. Я говорил, что гурман? Меня бесит плохо приготовленные итальянские блюда.

В этот момент на другом конце зала кто-то выкрикнул его имя, он обернулся, а я раздраженно уставилась на источник звука и немедленно насупилась. Черт, что за блонди там верещит? Девушка была раздражающе красивой: светлые волосы, доходящие до талии (которая, в прочем, была идеальной даже в довольно объемном пальто), длинные ноги, обтянутые кожей, в отличных сапогах. Черт, я пошла отсюда в своих ботильонах от "дизайнера, которого никто не знает, живущего в Китае"! А, впрочем, мне было без разницы, ибо я через силу заставляла носить себя каблуки. Между тем девушка прошла к нашему столику и бесцеремонно пересадила Эдварда с его места ближе ко мне. Отлично, Эдвард пошел по кругу из-за этой блонди в прямом смысле слова, просто пал в объятия неизбежного.

 – Привет, Розали, – сказал он, насупившись.

Розали... где я это слышала?

 – У тебя свидание, ковбой? Извини, что рушу планы, – сказала она, оглядывая меня. – Я – Розали, – сказала она, протягивая мне свою прекрасную ухоженную руку.

Я вдруг почувствовала себя невыносимо глупо. На месте этой девушки я бы давно записала меня в список девиц Эдварда и долго бы глумилась. Как это выглядело со стороны? Скорее всего, как "Еще одна девчонка, пф". Я пожала ей руку.

 – Изабелла Свон.

 – О! – воскликнула она, лучезарно улыбаясь, – Карлайл говорил про тебя вчера за ужином.

 – Где гребаный Эммет? – спросил Эдвард недовольно.

А! Жена Эммета. Я сразу расслабилась, и отпила из бокала. Теперь я официально была "журналистом Изабеллой Свон", а не "еще одной девчонкой, пф".

 – Он сейчас придет, копошится с машиной.

 – Придурок, – пробормотал Эдвард. – И что же вы пришли?

 – Хотели посидеть вдвоем, но раз вы тут, вечер обещает стать гораздо интереснее.

Эдвард закатил глаза, а Розали коварно улыбнулась.

 – Итак, Изабелла Свон, я слышала про вас все и даже больше. Так что, как погода в Нью-Йорке?

 – Потрясающе! Весь снег растаял и там, скорее всего, ужасная слякоть.

 – Дерьмо, – засмеялась Розали. – А я как застряла в этом замерзшем аду, так и не выбираюсь отсюда. Хочу уговорить мужа съездить после Рождества в Китай, но он говорит, что его устраивает зима, а мне осточертела каждая снежинка!

 – В это время года прекрасно можно провести время на Карибских островах.

 – Серьезно? Я там не была.

 – Там прекрасно. К сожалению, последние года два я вообще никуда не выбиралась, кроме этого городка, но, насколько я помню, там просто рай на земле.

 – О-о-о! – раздался бас у Розали за спиной.

Гигантских размеров мужчина беспардонно украл стул возле соседнего столика и подставил его ближе к своей жене. Его темные волосы слегка завивались, а глаза бегали от меня к Эдварду.

 – Ты начал водить цыпочек на свидания? Как мило, – он рассмеялся.

Я совсем опустилась духом, проигрывая в голове ходы для отступления. Розали пихнула локтем мужу в бок.

 – Это Изабелла Свон, умник.

Улыбка сошла с его лица, и тот слегка побледнел.

 – Извините, Изабелла, я жутко облажался, просто не ожидал встретить своего брата в компании нормальной женщины, а не...

Эдвард хлопнул по столу.

 – Черт возьми, Эммет, держи свой язык за зубами.

Старший брат, слегка опешив, смотрел на взъерошенного и красного Эдварда.

 – Черт, брат, надо предупреждать о таких вещах.

А дальше начался немой диалог братьев. Эдвард смотрел на Эммета в течении нескольких секунд, в следствие чего громила кивнул и повернулся ко мне.

 – Как вам Морден?

 – Холодный, – сказала я, натянуто улыбаясь, – но очень милый городок, мне нравится. И можно на "ты" – я не люблю, когда обо мне говорят так, словно тут несколько Белл.

Эммет рассмеялся так, что пол под ногами завибрировал.

 – Окей, Белла! Так же можно?

 – Даже нужно, – улыбнулась я.

Разговор потек в приятном русле дружеской болтовни. Эдвард перестал быть красным, а я воспылала симпатией к Розали и ее мужу. Это просто до смешного подходящие друг другу люди: она была веселой, подкалывала Эммета, договаривала за него предложения и до боли смеялась над его шутками, а он в свою очередь шутливо обижался и сам смеялся над женой. Наверно, это были лучшие отношения, которые я видела когда-либо в своей жизни. Идеальная пара. Конечно, даже таким идеальным парам время от времени приходится туго, но гораздо лучше преодолевать трудные времена вдвоем, чем порознь.

 – Итак, – сказала Розали, когда все блюда были съедены, вино выпито, а усталость уже немного давала знать о себе. – Надолго ты здесь, Белла?

 – Даже и не знаю… До того, как закончу писать.

 – А в планах? – спросила она, откидываясь и потирая свой живот.

 – В планах мне нужно будет отлучиться в следующий понедельник и уехать на пару дней в "Большое Яблоко". Как только решу все свои дела, приеду обратно, а надолго ли, не знаю. Карлайл разрешил мне остаться здесь, пока все не допишу.

Эммет прищурил глаза, но ничего не сказал.

 – Мы рады, что ты здесь. Все эти Рица уже осточертели, – сказала Розали, улыбаясь. – Послезавтра приходи к нам на ужин, приедет Джимми.

Эдвард раздраженно простонал.

 – Ты что, в честь этого решила закатить банкет? Таня будет в восторге, ага.

 – Таня тоже сюда приезжает.

 – Какого хрена? – резко поднял он тело со спинки стула. Его поза стала напряженной.

 – Эдвард, она мать твоего ребенка.

Эммет закатил глаза:

 – И что? Какая разница, кто мать его ребенка? Лично я тоже не понимаю, зачем ты ее пригласила – еще более неловкой ситуации, чем эта, быть не может.

 – Дело даже не в этом, – возмутился Эдвард. – Почему ты мне сообщаешь только сейчас?

Я чувствовала себя лишней, этот разговор явно не предназначался для моих ушей.

 – Потому что, Эдвард. Ты бы стал отмазываться, придумал бы себе работу. А теперь у тебя есть всего полтора суткок, чтобы срочно найти клиентов. Достаточно мало.

 – У меня есть клиенты! – возмутился Эдвард.

 – Да, поэтому ты целыми днями занимаешься всякой фигней, – высказался Эммет. – И серьезно, украденные соленья из дома миссис Коллинз?.. Тебе нужно расширяться, Эдвард, и переехать в Виннипег.

 – Ага, так отец мне и позволит.

Эммет закатил глаза.

 – Позже обсудим, – сказал он.

 – В любом случае, Розали, это была дерьмовая идея. Она кинет в меня ножом посреди ужина.

 – Она будет вести себя цивилизованно, – заверила Розали.

 – Дерьмовая ложь, – усмехнулся Эммет.

 – Можно сейчас вам всем не обсуждать эту тему? – резко возмутился Эдвард. – Поэтому я ненавижу ужинать с родственниками, – сказал он, обращаясь ко мне.

Я же словно не присутствовала при их перепалке, слишком занятая подсчетом мелких фотографий, расположенных на стене напротив.

 – На самом деле, Эдвард, – сказала я. – Если тебе интересно мое мнение, Розали права. Нет ничего плохого в том, чтобы пообщаться с матерью своего ребенка. Что бы ты ни говорил, но она – часть семьи.

Эдвард простонал, а Розали победно улыбнулась.

 – Гони десятку, Эм, – сказала она ему.

Эммет закатил глаза и укоризненно посмотрел на меня.

 – Что за черт? – изумился Эдвард. – О чем вы спорили?

 – Ой, это семейное, – с ленивой улыбкой изрек Эммет.

В конце концов, Эдвард встал.

 – Все, ребята, было нереально "приятно", – он показал в воздухе кавычки, – вас встретить. Теперь мы с Беллой поспешим удалиться, потому что вы оба выпили и еще ляпнете чего-нибудь.

 – Эдвард в детстве устраивал чаепитие оловянным солдатикам! – воскликнул Эммет и заржал, а затем засмеялись мы с Розали, однако Эдварду было совсем не весело.

Он надел пиджак и вышел из-за стола, схватив пальто. Выглядел он, как маленький ребенок, которого обидел старший брат.

 – Дерьмо, Эм, ты как всегда знаешь, как скрасить приличный вечер.

 – Не обижайся, малыш, – просюсюкала Розали.

Эдвард подошел ко мне и помог надеть мне пальто.

 – Все, мы уходим, а вы оба наслаждайтесь обществом друг друга, как и планировали, – он выделил последнее слово и бросил деньги на стол.

 – Мы и будем, – сказал Эммет и положил ладонь на колено жены.

 – Пока, ребят, – вмешалась я, улыбаясь.

 – Ждем тебя на ужин! – воскликнула Розали и весело засмеялась.

На улице было довольно морозно, и кожа покрылась мурашками. Я укуталась в пальто и остановилась возле машины, глубоко вздыхая.

 – Кажется, зря я заставила тебя пить, – пробормотала я расстроено.

 – Холодно? – спросил он.

 – Да, не жарко, это точно.

Он подошел ко мне и приобнял. Не знаю, что это было, то ли алкоголь ударил в голову, то ли Эдвард мне так опрометчиво понравился, но я вдруг почувствовала себя правильно, на своем месте, и положила голову ему на плечо. Под юбку задувал холодный ветер, и я сто раз казнила себя за то, что оделась так легко.

 – Ты вся дрожишь, – сказал Эдвард мне на ухо, и от звука его голоса мне стало лучше.

 – Да, – сказала я. – На улице действительно холодно.

 – Просто ты непривычна к таким холодам.

Просто я напялила чулки, потому что думала вовсе не головой.

 – Легко оделась.

Он еще крепче захватил меня в кольцо своих рук, и я уткнулась лицом ему куда-то в шею, глубоко вздыхая. Я была бы счастлива, если бы меня это согрело.

 – Извини за моего придурковатого брата и его жену. Клянусь, иногда я хочу их задушить.

 – Обоих и сразу, – хохотнула я. – Но на самом деле они очень приятные люди. Мне бы хотелось с ними подружиться.

Его грудь поднялась и опустилась.

 – Ты, наверно, много выпила, – рассмеялся он.

 – Три бокала, Эдвард. Я практически не пьяна.

Он начал трястись от смеха и отстранился.

 – Там стоит такси, – он указал куда-то позади меня. – Пошли, довезем твое не пьяное тело до дома.

Я рассмеялась и последовала за ним.

Уже в такси Эдвард взял мою руку и начал разглядывать отпечаток от кольца, я быстро ее одернула, словно она была уродской или я стыдилась. В каком-то смысле, может, так оно все и было, чего душой кривить. Эту страницу моей жизни хотелось скорее перевернуть.

 – Не надо этого, – сказала я. От одного воспоминания о Джейке настроение портилось на глазах.

 – Почему? Это часть тебя. След еще не скоро зарастет.

 – Надеюсь, что все же быстрее, чем я состарюсь.

 – Думаю, к этому моменту на тебе уже будет красоваться другое кольцо.

Я хохотнула.

 – Боюсь, следующий год я не намерена выходить замуж. На этот раз я буду делать долгие взвешивания "за" и "против", прежде чем выходить замуж снова.

Он усмехнулся и снова взял меня за руку, теперь не нервируя меня разглядываниями. Что-то во всем этом было правильное, словно мы чем-то подходили друг другу. Мне было легко с Эдвардом, я не чувствовала себя одинокой и радовалась простому держанию за руки, словно я была каким-то пятнадцатилетним подростком.

 – Если бы я знал этого Джейка, то устроил бы ему темную.

 – Ты слишком воспитан для этого, Эдвард.

 – Вовсе нет. Ты видела Аро? То-то же!

 – Какие-то странные у тебя отношения с родственником...

Он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

 – Если бы ты только знала...

 – Что знала, Эдвард? Из тебя и слова не вытянешь.

 – Элис он не трогал в любом случае.

 – Почему?

 – Потому что она – девочка.

Я пристально смотрела на его полузакрытые веки.

 – Что все это значит?

 – Белла, уверен на все сто процентов.

 – Может, она стала незаконным свидетелем?

Он горько усмехнулся.

 – Она не могла.

 – Меня бесят твои недомолвки. Вы хотите, чтобы я что-то расследовала, но одновременно ничего не рассказываете.

 – Об этом тебе никто ничего не расскажет.

 – Может, Эммет?

 – Ну нет, – рассмеялся Эдвард.

Водитель остановился возле моего дома, я отдала ему деньги и выскочила в холод, резко расцепляя наши с Эдвардом руки. Он тоже вышел из машины такси и большими шагами своих длинных ног преодолел расстояние между нами. Желтая машина уехала, а я копошилась в сумке, пытаясь извлечь ключ, находясь в дурацком состоянии. Эдвард схватил меня за локоть.

 – Ты можешь успокоиться?

 – Нет, не могу, это просто смешно! Он что, насиловал вас всех?

Эдвард пронзительно посмотрел на меня, а затем рассмеялся.

 – Нет.

Я обернулась к нему лицом.

 – Ладно, понятно, что ты ничего не скажешь.

Он схватил меня за плечо.

 – Слушай, что ты делаешь, а? Ты хоть отдаешь отчет? Ты менее, чем за сутки все закручиваешь вокруг себя. Умудряешься даже настроить против себя Аро.

 – Мне казалось, что я ему понравилась, что он не будет лезть.

 – В этом-то и проблема, Белла, ты ему понравилась, а это очень хреново. Ты и сама не представляешь, к чему могут привести эти гляделки, которые ты устроила сегодня днем. Думаешь, смелая? Черта с два!

 – По крайней мере, твой брат адекватный, это радует.

Он отпустил меня, на лице его играла какая-то жестокая ухмылка.

 – Ты делишь мир на черное и белое. Все не то, чем кажется, Белла. Они были сегодня ненастоящие. Фарс, который ты видела, по-прежнему всего лишь фарс. Он нормальный настолько, насколько может быть в такой обстановке. Вот мой тебе совет: не делай поспешных выводов, поняла? Зачеркни весь свой предыдущий опыт, полученный в своем Нью-Йорке или Форксе, мы все тут в гребаной черной дыре, где физические законы перестают действовать и начинают работать другие – законы Вольтури. И если ты не будешь все делать как можно аккуратней, то тебя страшно покарают так, что даже я тебя не смогу спасти. И поверь мне, ты будешь жалеть, что тебя не убили и не бросили в реку.

Он повернулся ко мне спиной, убирая воротник пальто, и я ужаснулась. Это было страшное клеймо "V" в завитушках на его шее, прожжённый розовый шрам, затянувшийся со временем. Я провела по нему пальцами, и Эдвард дернулся, убирая мою руку.

 – Это на всю жизнь, Белла. Это как гребанная мафия – мы все больше, чем семья. И я не смогу постоять за тебя, когда произойдет все то дерьмо, к которому ты старательно двигаешься. Просто найди Элис и не рой вокруг Аро или других странных взаимоотношений, понятно?

 – Почему ты вообще беспокоишься за меня? – я хотела, чтобы мой голос звучал злостно, но вместо этого стал каким-то робким, даже испуганным.

 – Не знаю, – сказал он растерянно. – Если честно, то понятия не имею. Наверно, потому что ты мне искренне симпатична как человек, и было бы очень жаль терять и тебя. Вокруг не так много достойных людей.

 – Вокруг тебя не так много... – прошептала я. Голос совсем исчез, хотелось зарыться в самый темный угол мира и отсидеться там, пока про меня все не забудут.

 – Да, вокруг меня.

 – Похоже на какое-то тайное общество вроде масонов...

 – Близко, но опять не то, Белла, – усмехнулся он. – Спасибо за вечер.

Он чмокнул меня в щеку и поплелся в сторону своего дома.

 – Пока! – крикнула я ему вслед, а он только помахал рукой.