Глава 2. Травма.
Белла
Как только за ним закрылась дверь, мне захотелось одновременно вырвать на себе волосы, задушиться и вернуть его обратно в поле своего зрения. Последнее желание было самое странное, я не могла объяснить даже себе, что это сейчас произошло. Но с ним в комнате было спокойнее, уютнее, и я чувствовала себя защищённой, что ли.
Я не понимала, как это получилось. Но выйдя из душа и услышав разговор в комнате, я решила поставить нахалку на место. Такой очевидный флирт официантки невероятно взбесил меня. Это был маленький отель, и все знали, что номер был снят на двоих, а она позволила себе лишнее.
Наверное, это говорило моё оскорблённое сегодня эго. Вспомнив причину, по которой я оказалась здесь, в номере с незнакомцем, я громко расхохоталась… Это было так глупо, всё было так глупо!
Это был смех, который быстро перешёл в истерику. Всё ещё посмеиваясь, я смахнула слёзы с щёк и, плотнее закутавшись в махровый халат, повернулась к камину.
Боже, для начала сентября такая погода была чертовски необычной и холодной. Эта гроза, под которую я умудрилась попасть, была нормальной больше для апреля-мая, но никак не для сентября.
В номере было прохладно, а после тёплого душа это было ещё больше заметно. Руками обхватив свои плечи, я оглянулась в поисках пледа или чего-нибудь тёплого. Заметив нерастопленный камин, я загорелась идеей его разжечь.
Для меня это не было трудным заданием: дрова уже были аккуратно сложены в камине, возле него была ещё одна вязанка поленьев, длинные спички лежали на каминной полке. Уже через несколько минут мелкие дрова воспламенились, захватывая за собой те, что были крупнее. Сработала пятилетняя практика разжигания камина в доме Чарли.
Я грустно улыбнулась, вспоминая мои первые моменты жизни с Чарли. Было так сложно привыкнуть к Форксу, его вечной зелени и противной погоде. К отцу, которого раньше видела раз в два года. В его небольшом холостяцком доме было много неудобств, с которыми мне пришлось столкнуться. Одно из них – отопление камином. Мои первые попытки разжечь камин были печальны. Прошло больше месяца, прежде чем я научилась делать это сама. Чарли всё время боялся оставить меня одну. Наверное, он думал, что я дом сожгу или что-то с собой сделаю, не знаю. Мне кажется, он просто не понимал, как со мной разговаривать. Ещё бы! Девочка-подросток с признаками депрессии. Но его отцовская забота и опека помогли мне выстоять в ту минуту. То время, когда умерла Рене, было самым тяжёлым в моей жизни.
Это случилось почти пять лет назад. Мы с мамой тогда жили в Нью-Йорке, когда ей поставили диагноз: рак поджелудочной железы. Было уже поздно что-то делать, и она сгорела у меня на глазах за каких-то три месяца. Чарли, который не жил с нами, приехал и был рядом со мной до последнего маминого вздоха. Я смутно помню её похороны, разговор с Чарли, свой переезд к нему в Форкс. Несколько недель после похорон я была как в густом тумане.
Переехать к нему было мудрым решением. Рене и Чарли развелись, когда мне было три года, а те моменты, когда я гостила у него, можно пересчитать на пальцах. Я никогда раньше не была с ним близка, но эта трагедия сблизила нас. Чарли оказался внимательным и заботливым отцом.
Только через шесть месяцев после похорон я стала замечать мир вокруг себя, смогла снова дышать полной грудью и понемногу ожила. Что сказать? Тогда Чарли было очень тяжело, но он ни слова не сказал мне. Он всё время поддерживал и подбадривал меня. Когда я на автомате готовила еду, ходила в школу или в магазин, сидела в своей комнате, ничего не замечая вокруг – он всегда был рядом.
За те полгода я полностью освоилась в его доме, научилась пользоваться старомодной плитой, разжигать камин, делить с ним одну ванную комнату, и даже его страшная стиральная машина меня больше не пугала. Мы это пережили вместе.
Сейчас, когда я живу в другом городе, то очень сильно по нему скучаю, и по дурацкому Форксу, жизнь в котором изменила меня. Там я стала сильнее. Научилась жить без Рене…
Мне пришлось.
Когда дрова хорошо разгорелись, я села на меховую шкуру перед камином, руками обняв колени, положила голову на них и уставилась на огонь. Дрова тихонько потрескивали, и я понемногу стала согреваться.
Буря за окном по-прежнему буйствовала: деревья скрипели, дождь лупил по окну, гроза освещала небо.
Каждые несколько минут я поглядывала на дверь ванной, со страхом ожидая, когда выйдет Эдвард. Я нервно теребила край халата, пытаясь успокоиться и отвлечься на что-нибудь.
То, как я вела себя этим вечером, совершенно было не похоже на меня. Я не знаю, что меня побудило на этот идиотский спектакль перед блондинистой официанткой. Я никогда не ревновала и не устраивала сцен Джейку и, видимо, напрасно. Сегодня я увидела доказательство своей долбаной веры. Хлопнув себя по лбу, я попыталась найти что-то интересное в окне. Наш номер был на третьем этаже и, сидя на полу, я видела только верхушки деревьев сквозь капли дождя на стекле. Я вздрогнула, когда очередная молния ударила в метре от окна, и насторожилась, когда настенное бра начало мигать – непостоянная энергоподача могла плохо кончиться. Я постаралась не паниковать, когда лампочка, моргнув ещё раз, погасла, оставив комнату в полном мраке, освещённую только огнём камина.
Глубоко дыша, я осталась сидеть неподвижно. Возле камина было тепло, а желания выяснять причину отключения электричества у меня не было. Тут, где я была, мне было хорошо. Я затолкнула подальше глупые, лишённые смысла мысли о том, почему вообще здесь оказалась. И мне это с лёгкостью удалось… Я была уверена, что буду плакать, истерить, проклинать… Но в моей голове что-то заклинило, и я просто сидела в тишине комнаты, в тумане неясных образов и мыслей… Мне, казалось, было всё равно…
Смотреть на огонь, слушать, как трещат дрова, наблюдать, как маленькие искорки отскакивают друг от друга – это была своего рода медитация...
Громкий звонок телефона вырвал меня из моей медитации. Подскочив от неожиданности, я пыталась понять, откуда идёт звук. Нащупав рукой кресло, я прошла дальше, споткнувшись об столик с едой, чертыхнулась и, наконец, добралась до аппарата на прикроватной тумбочке. Схватив трубку, я села на краешек кровати.
- Да, – мой голос даже мне казался осипшим. Чувствую, что завтра будет ещё веселее. Прогулка под ледяным дождём была плохой идеей.
- Здравствуйте, миссис Каллен. Мы... – из трубки донеслось нервное мужское покашливание.
- Простите, кто это? – мужской голос на том конце провода, казалось, нервничал…
- Э-э-э, миссис Каллен, это метрдотель, моя фамилия Брауни. Я звоню сообщить вам, что из-за бури подача электричества будет восстановлена только утром, просим простить за временные неудобства... – не дослушав до конца, я повесила трубку. Главное он сказал, а остальное – неважно.
Вернувшись на своё место перед камином, я подкинула дрова и засмотрелась на то, как их захватывал огонь, это было прекрасно. Мне вспомнилась мама – она любила сидеть возле камина в нашем старом кресле, читая книгу. Мне её так не хватало! Я скучала за каждой мелочью той жизни: за нашими маленькими спорами о ерунде, за нашими прогулками на залив по выходным, за её раскиданными красками, за её энергией и энтузиазмом, когда она занималась живописью. Она превращалась в другую женщину, становилась моложе и счастливее.
Я старалась не вспоминать её последние дни в больнице. Нет, в памяти она должна быть только счастливой, улыбчивой и немного наивной. На глазах стали наворачиваться слёзы, я так скучала по ней!
Шмыгнув носом, я попыталась взять себя в руки. Но, видимо, мой организм достаточно сегодня устал и не хотел меня слушаться, потому что они бесконтрольно лились по щекам, не спрашивая меня.
Огонь своими тенями причудливо отплясывал на стенах. Привыкнув к темноте, я перестала обращать внимание на грозу и шум дождя, просто сидела в прострации.
- Мари, – подпрыгнув от неожиданности который раз за вечер, я неуверенно повернула голову, прежде чем заметила Эдварда в двери ванной, в таком же белом халате, как и на мне. Его тёмные волосы, ещё с каплями воды на кончиках, были в полнейшем беспорядке. В слабом свете огня невозможно было разглядеть выражение его лица, но его голос показался мне встревоженным и грустным.
Эдвард
Выйдя из ванной, я застал Мари перед уже растопленным камином. Она сидела, обхватив колени руками, её лицо немного подсвечивал огонь, и было сложно не заметить дорожки слёз на её бледных щёчках. В моей груди защемило, я понятия не имел, из-за чего она плакала сейчас, но желание обнять и успокоить её меня уже не удивляло. Было что-то в Мари такое, что вызывало во мне чувство нежности и желание заботиться о ней. Её женственность, смешанная с некоторой детской наивностью и доверчивостью, была обворожительна.
- Мари, – подскочив от неожиданности, она повернула голову ко мне. Её глаза были мокрыми от слёз, но она успешно их игнорировала и смотрела на меня. Меня передёрнуло от глубины её боли. В этот миг мне хотелось найти и придушить того гада, который заставил её страдать. В том, что здесь замешан мужчина, я практически не сомневался.
- Кх-кх, Эдвард, звонил метрдотель, сообщил, что света не будет до утра, у них какие-то проблемы с электростанцией, – быстро сказала она, отвернувшись снова к камину.
- О’кей, это мы переживём! – попытавшись поднять ей настроение, весело сказал я. – Ты же не боишься темноты? – она обиженно надула губки и нахмурилась.
- Нет, не боюсь, – ответив достаточно резко на мой глупый вопрос, она поменяла позу, вытянув ноги в сторону от камина, а руки сложила на груди. От этого холмики её груди стали ещё больше проглядываться в вырезе халата. Её молочная кожа блестела в пламени огня. Вид обнажённой кожи манил меня попробовать мягкость и упругость её тела.
Если бы это зависело от меня, я бы уже сейчас накинулся на эти надутые губки с жаркими поцелуями, на эту оголённую шейку и эти восхитительные холмики. Но понимая всю ситуацию, я постарался отвести взгляд в сторону.
В моё поле зрения попал столик с нашим ужином. Мари тоже ещё ничего не ела, потому что все тарелки стояли по-прежнему накрытыми и нетронутыми.
- Хорошо. Прости, пожалуйста, мой глупый вопрос. Давай ужинать? – я посмотрел на неё сквозь ресницы, делая виноватое выражение лица. Это всегда действовало на девушек. Она же, казалось, не видела моих попыток, только кивнула, мельком улыбнувшись. Повернулась в мою сторону, посмотрела, как я, подняв поднос на руки, поставил его перед ней на деревянную подставку. Усевшись по-арабски напротив неё, я заметил, как девушка неровно задышала и уставилась на мою грудь и живот, туда, где мой халат распахивался до пояса. Ухмыльнувшись про себя, я начал открывать крышки над тарелками.
- А почему так много тарелок? – удивлённо спросила Мари.
- Просто я не знал, что ты любишь, поэтому заказал всего понемногу. Тут есть тунец на гриле, стейк среднепрожаренный, несколько салатов, тёплый глинтвейн, горячий шоколад и яблочный пирог.
- Вау! – облизнувшись, она открыла первую крышку, под ней оказался стейк с зелёной спаржей. Открыв другую тарелку, она втянула носом аромат рыбы на гриле с овощами. – Тогда мне рыбу! – я, пытаясь отойти от картинки её язычка на губах, тихо подтолкнул к ней тарелку.
Успокоить своё воображение и пробудившееся желание, оказалось сложной задачей. И Мари нисколько не помогала этому. Закрыв глаза, она тихо застонала, когда попробовала своё блюдо.
- Это чертовски вкусно! – она облизала губы, потянувшись за салатом.
Я нервно поёрзал, пытаясь сесть поудобнее в этом положении. Схватив тарелку со стейком, я поставил её на колени, потому что, если она не прекратит эти звуки, наверняка заметит мою проблемку в южном направлении, и вряд ли это ей понравится.
- Я рад, что тебе нравится. Хочешь вина? – она очаровательно покраснела, опустив глазки на тарелку, и покачала головой.
- Нет, спасибо.
- Почему? Это вино идеально подойдёт к рыбе, – я не понимал её отказа.
- Мне ещё нельзя, – тихо сказала Мари.
Я чуть не хлопнул себя по лбу, ну, конечно, это тебе за тридцатник, и ты забыл, что есть люди, соблюдающие правила. Любопытно, сколько же ей лет…
- Я знаю, что у девушек не спрашивают об этом, – улыбнувшись, когда она закатила глаза, я спросил. – Прости, сколько тебе лет?
- Девятнадцать, – помявшись, через мгновенье сказала Мари.
- Прекрасный возраст! Интересно, ты соблюдаешь все правила? – уже игриво спросил я. Она, усмехнувшись, сверкнула глазками.
- Посмотрела бы я на тебя, будь у тебя отец – шеф полиции города, – в тон мне ответила она.
Такого я не ожидал! Ну, тогда более чем понятна её скромность и послушное соблюдение правил.
- Н-да, такого я, признаться, не ожидал, – улыбнулся я. – Не могу похвастаться отцом шерифом, мой – обыкновенный врач.
- Вот-вот, – отставив пустую тарелку, она довольно потянулась, открывая моим глазам свою шейку нежно-молочного цвета, которую так и хотелось попробовать на вкус, укусить или поцеловать, или... Заёрзав, я усилием воли уставился на свою полупустую тарелку, как будто там было что-то безумно интересное.
- А твой отец…
- Чёрт! Чарли! – хлопнув себя по лбу, она вскочила с пола и, миновав успешно преграды из кресел и комода, добралась до кровати.
- Прости, я не понял. О чём ты? – я пытался разглядеть её в полумраке, но она стояла в глубине комнаты, и я видел только её силуэт в белом халате. Не ответив мне, она схватила телефон отеля, поднеся к уху трубку, громко застонала и тихо выругалась.
Это реально не должно было завести меня ещё больше. Мне кажется неправильным, что каждое движение этой девушки вызывает бурную реакцию моего тела. Но это было так: тело реагировало впереди мозгов.
Я старался отогнать ядовито-язвительные слова Эма, которые он сказал, прежде чем повесить трубку и бежать ублажать свою жёнушку.
« Боже, чего ты паришься, братишка? Просто оторвись по полной, если она не против! А по тому что я слышал – она не против, – заржал мой дебильный братец. – Сегодня есть только ты и она, по твоему описанию она сногсшибательна! Не парься, Эдди! И не сдерживайся, всё будет хО’Ккей! Спермотоксикоз ещё никому не помогал! Чао!» – это были последние наставления этого умника.
Громила никогда особо не парился о последствиях, о них всегда волновался только я. Из-за чего и выгребал за двоих в детстве, как более сознательный ребёнок. Боже, если подумать, родителям надо поставить памятник, что они это выдержали, мы были теми ещё засранцами!
Тем временем Мари нервно била по клавишам аппарата, видимо, пытаясь его оживить. Я же, вспомнив, что последнее мигание лампочки было более часа назад, попытался её успокоить.
- Мари, может, объяснишь, что случилось?
- Блин, – опустив руки и раздражённо кинув трубку, она устало вздохнула, опустившись на краешек кровати.
- Так что? – уже начиная закипать, переспросил я.
- Да я должна была позвонить Чарли сегодня вечером, а этот телефон не гудит, – она гневно стрельнула глазами на аппарат, нервно пропустив руки сквозь волосы.
- А мобильник? – я по-прежнему не понимал её проблемы.
- Ну, я свой оставила у… – покраснев и шмыгнув носом, она выдавила. – В общем, его у меня нет.
- Да я не про твой! Вот мой – звони себе на здоровье! – я протянул свой сотовый, достав его из кармана халата.
- О, Боже, спасибо! – она подлетела ко мне и, наклонившись, на секунду прижалась к моей щеке, поцеловала. Уже через мгновение она оторвала свои мягкие губки и, покраснев, отошла к окну позвонить.
Я же, как истинный идиот, сидел с открытым ртом и пытался спокойно дышать, равномерно делая выдохи и вдохи.
Спокойно, Эд. Это всего лишь был поцелуй в щёку. Успокойся и дыши. Боже, её нежные губы так изумительно ощущались на моей коже, её сладкий запах, который на мгновенье окутал меня, вскружил мне голову. Когда уговоры не подействовали. Пришлось задействовать логику. Спокойно, Эд! Она просто отблагодарила тебя за телефон! Держи себя в руках. Иначе эта ночь плохо кончится!
Пока я пытался успокоиться и мыслить трезво, Мари уже говорила по телефону, стоя у окна.
Свет от камина практически не освещал её хрупкую фигурку, её слова были тихими, было видно, что она переживала и пыталась что-то объяснить своему собеседнику.
- Нет, всё хорошо! Да, я уверена. Я у Анжелы с ночёвкой, – она на мгновенье повернулась ко мне, улыбнувшись уголком рта, и снова отвернулась к окну, за которым природа сходила с ума. – Ну, да, прости, что не позвонила вовремя, у тебя же всё хорошо? Опять на ночной? Ты же обещал, что будешь беречь себя! Я просто не хочу, чтобы… Да, всё нормально, просто береги себя, пожалуйста, – её голос звучал очень тихо и грустно, можно было подумать, что она вот-вот заплачет. – Я всё помню… Конечно, поедем, но ещё две недели… Давай позже об этом поговорим, – шмыгнув носом, она молча слушала собеседника. Как я не напрягал свой слух, я не мог услышать, что говорил ей человек по ту сторону телефона. – Да, да, конечно. Я тоже люблю тебя, спокойной ночи. Я позвоню на выходных. Береги себя.
Меня потрясла искренность её слов, её голос, когда она произносила, казалось, такие простые слова. Как насыщали эмоции, которые она вкладывала в свою речь, когда сказала: «Я тоже люблю тебя». Во мне что-то встрепыхнулось, и мне захотелось, чтоб эти слова звучали и для меня.
Желание обнять её, утешить и успокоить сносило мне крышу. Я даже не пытался понять причины своих эмоций, мне просто хотелось унять её слёзы и снова увидеть её улыбку.
Отключив телефон, она молча стояла в темноте, думая о чём-то своём, уперев взгляд в закрытое окно. Она ещё глубже закуталась в халат и, шмыгнув носом, повернулась ко мне лицом. Её лицо было грустным, её, казалось, знобило. Во мне всё забурлило, я не знал, что мог бы сделать в этой ситуации, я должен был сказать что-то, но что?
Я попытался отвлечься от неё, посмотрев в камин. Дрова уже практически догорели, и огонь нуждался в новой порции топлива, потянувшись рукой, я достал несколько больших поленьев и кинул в костёр. Из него посыпались миллионы мелких искр. Завораживающее зрелище! Но меня отвлёк громкий стон Мари.
Она стояла в метре от меня с закрытыми глазами и прикушенными губами, по её щекам катились слёзы, а она сама как-то странно подпрыгивала на одну ногу. Я понятия не имел, что произошло. Отвлёкшись на камин, я не видел, что случилось. Поднявшись на ноги, я подошёл ближе к девушке.
- Мари, что случилось? – она ещё громче всхлипнула и покраснела, это было видно даже в плохом освещении комнаты.
- Я шла к тебе и … – она зажмурилась, как будто не могла больше ничего сказать или не хотела. – Я не заметила столик за креслом, – сказав это, она протяжно застонала, когда попыталась опереться на ушибленную ногу.
- Ты можешь подойти сюда? Я осмотрю твою ногу, – во мне проснулись отцовские гены. Карлайл спал и видел, что мы с Эмметом пойдём по его стопам. Да, были времена, когда я мечтал стать врачом…
- Не знаю, попробую, – опустив больную ногу, она сжала губы в тонкую линию, чтобы не застонать снова, как я думаю. Она хотела казаться сильнее, чем есть. Это, конечно, похвально, но не в данной ситуации. Я аккуратно обнял девушку за талию и поднял на руки, она тихо ахнула от неожиданности.
Пройдя небольшое расстояние с Мари на руках, я опустился на колени перед камином, посадив девушку на медвежью шкуру. Я отодвинулся от неё, пытаясь понять, какую именно ногу она ушибла.
- Какая? – она грустно вздохнула и кивнула на правую ногу, на щиколотке уже виднелся розовато-красный след от ушиба.
- Тихо. Я сейчас осмотрю место травмы, а ты мне скажешь, где больнее всего. О’кей?
- Ладно, – настороженно промычала она, когда я очень нежно провёл по её щиколотке к стопе. Я старался не замечать, как на меня действовал бархат её кожи.
- Здесь? – дойдя до приблизительного места удара, я кончиками пальцем провёл по её ножке. Она кивнула, зажмурившись и ожидая, когда я коснусь ноги.
- Так, сейчас потерпи, – я положил руку на место ушиба. Мари резко зашипела, когда я это сделал. Щиколотка уже начинала распухать, но, проверив ногу на наличие перелома или растяжения, я, наконец, выдохнул: ничего серьёзного не произошло.
- Перелома нет, слава Богу. Максимум растяжение, но вероятнее всего просто ушиб, через пару дней должно пройти.
- Откуда ты знаешь? – недоверчиво покачивая головой, спросила она удивлённо, забыв на минуту про свою боль и слёзы, которые по-прежнему катились по её лицу.
- Ха, ты забыла, мой отец – врач! – я весело подмигнул ей.
Она тихонько хмыкнула себе под нос, я осмотрелся по сторонам в поисках чего-нибудь холодного. Увидев ведёрко с шампанским, я улыбнулся и подтянул его к себе, делая быстрый компресс с помощью салфетки и льда.
- Вот видишь, а ты не хотела вина, оно сейчас очень даже кстати, – на этот раз она засмеялась, толкнув меня в плечо.
- Эй, я тут вообще-то страдаю, не надо меня смешить, – почти разгневано сказала она, но огонёк в её глазах не смог меня обмануть.
- Прости. А теперь потерпи, я приложу лёд.
Автор:Eva_summer
Редактор:N@T@LI4KA
_________________________________
Наши милые, самые лучшие, самые талантливые и романтичные девочки-женщины!!
От всего сердца поздравляем Вас с прекрасным праздником любви!
Знаю, что у нас в душе, всегда есть место для любви. Но мы так редко ее проявляем и показываем!
Очень хочется, чтобы в этот день/год вы почувствовали, прочувствовали это особое чувство, самое лучшее и самое важное! Нежное, романтическое, всепоглощающие, всепрощающие чувство любви!
От всего сердца поздравляем Вас с прекрасным праздником любви!
Знаю, что у нас в душе, всегда есть место для любви. Но мы так редко ее проявляем и показываем!
Очень хочется, чтобы в этот день/год вы почувствовали, прочувствовали это особое чувство, самое лучшее и самое важное! Нежное, романтическое, всепоглощающие, всепрощающие чувство любви!
С вашими мыслями и размышлениями, ждем Вас на форуме!
За чудесную редактуру благодарим нашу бету Наталочку!
Источник: http://robsten.ru/forum/35-1373-6
0
