Глава 3. У камина…
Эдвард
Аккуратно поглаживая её стопу, я почти поднёс руку с компрессом к коже, замечая, как Мари зажмурилась, готовясь к новой боли. Пытаясь, хоть как-то отвлечь девушку, я протянул руку и прикоснулся к её коже чуть ниже коленки.
Мари вздрогнула от неожиданности. Приоткрыв один глаз, она с изумлением рассматривала, как моя рука движется по её ножке. Честно сказать, я сам дрожал. Это не было видно снаружи, но всё моё естество трепетало от ощущения её тёплой кожи под моей рукой. Мягкая, нежная, почти алебастровая кожа. Уже едва ощутимая дрожь заставила меня улыбнуться про себя. Мари успокаивалась от этого. Ей не было противно или неприятно. Понимание этого меня окрылило.
Но я знал, что её нога нуждается в этом неизбежном холоде. Врач-неудачник внутри меня уговаривал сделать это: приложить эту чёртову салфетку.
Моё желание успокоить Мари пересилило во мне джентльмена. Я хотел быть ближе, утешать в своих объятьях, чувствовать её тепло у себя на груди.
Плюнув на приличия, я протянул обе руки к ней и перетащил девушку ближе к себе, усаживая между своих коленей. Она даже не ойкнула от мимолетного перемещения по воздуху. Девушка удивлённо посмотрела на меня и нежно улыбнулась, замечая моё раскаивающееся лицо.
Нет, я не чувствовал себя виноватым или ещё каким-то по поводу её «переезда», я молча извинился за то, что сделал уже через секунду. Потянувшись к её согнутой ножке, я мгновенно прижал ледяной компресс к ушибу. Вот тут она не сдержалась и пискнула мне в грудь, отворачиваясь и отказываясь повернуться, чтобы осмотреть ушибленное место.
Мари свернулась калачиком у меня в руках. Её голова находилась под моим подбородком, а лицо спрятано в ткани моего халата на груди. Она помотала головой, когда я её позвал, отказываясь смотреть на меня или на ушибленную ногу, я не знаю.
Мне стоило её отвлечь хоть чем-то! От такой близости её тела и запаха, из головы вылетели все мысли. Эти ощущения были так мне не знакомы. Кто же знал, что я могу быть счастливым от простых обниманий с девушкой.
Наверное, дело было в самой девушке. Мари была другой – я пришёл к такому выводу ещё пару часов назад. По сути, мы были незнакомцами, я увидел её впервые сегодня, не мог и не должен был испытывать столько счастья и эйфории от этих невинных объятий. Но буря внутри ни на минуту не отпускала моё тело, мне удавалось сдерживать вулкан страстей и желаний, под маской спокойствия и невозмутимости. За последние годы эта маска стала для меня спасением от окружающего мира.
Я знал, что мне надо ещё раз рассмотреть рану, и это снова повлечёт за собой её боль. Я пытался вспомнить что-то забавное и смешное: какой-то анекдот или историю. В голове пронёсся случай из нашего с Эмом детства. О, Боже! Только вспомнив глаза Эсми, входящей в дом, смешок тут же вырвался из меня.
- Что? – девушка в моих руках подняла голову, в смятении рассматривая моё лицо. – Ну, чего ты? – качнув головой, я фыркнул, вспоминая наши проделки. Эммет был старше всего на два года, а проблем от него родителям было в два раза больше, чем от меня. – Рассказывай! – требовательно попросила она, когда я не выдержал и засмеялся. Это её недоумённое выражение лица было просто очаровательным.
- М-м-м… ладно. Я вдруг вспомнил одну забавную историю. Это было в моём глубоком детстве, поэтому делай скидку на возраст, – когда я отвлёкся, Мари начала ёрзать, задевая мою «проблемку», и дёрнула меня за плечо, заставляя продолжить. Чтобы прояснить рассудок, мне пришлось немного отодвинуть её маленькую попку от моего паха, страдающего от такой близости, иначе это было чревато для неё. А я не хотел делать ничего из того, чего бы она сама не хотела.
- Итак, эта «красочная» история началась, когда мой старший брат нашёл в кладовке ведро оранжевой краски. Приплюсуй к этому нашу собаку Тоби, огромного лабрадора, и получится тигр, – Мари рассмеялась, её смех, раскатился по комнате как ручеёк. Такой чистый и искренний.
- О, Боже… я не представляю! И что дальше? – её голос дрожал от нетерпения, она казалась искренне заинтересованной в продолжение рассказа.
Посмеиваясь, я рассказал о том, как мы рисовали Тоби полоски по шерсти, и как Эм заставил меня держать его за лапы, пока сам раскрашивал ему бока и спинку. Её смех то и дело ласкал мой слух. Та девушка, которую я встретил пару часов назад, очень сильно отличалась от той, которая сидела у меня на коленях. Её щёчки раскраснелись, глаза блестели, на губах играла задорная улыбка. Она сосредоточенно слушала обо всех наших издевательствах над бедным животным.
- Нет, это ещё не самое ужасное! – она, не веря, покачала головой и, зажмурившись, пыталась сдержать свой смех. – Самое смешное началось, когда не вовремя вернулась наша мама, – я снова вспомнил Эсми и сам не сдержался, прыснув от смеха. – Знаешь, я таких идеально круглых глаз ни у кого не видел!
- Аха… ой… ха-хах… ох, не могу, – она держалась рукой за живот, по-прежнему опираясь на меня, но теперь сидя боком ко мне. Я наблюдал, как огонь от камина отплясывал у неё на шейке, иногда задевая своим светом локоны, что подпрыгивали на её плечах, в такт раскатам смеха. Благодаря этому несколько прядей из тёмно-каштановых окрасились в огненно-красный оттенок.
Я старался игнорировать любые неприличные внутренние порывы своего тела, потому что даже её смех уже возбуждал меня, заставляя ещё больше отодвигаться от неё.
- Угу, это сейчас смешно, – фыркая, я бурчал ей в волосы, её голова так уютно расположилась у меня на груди, каждый её вздох я ощущал на своей коже. – Нам было не до смеха, когда эта псина вырвалась из моей хватки, побежав встречать маму. – Мари недоверчиво качала головой и безмолвно тряслась у меня в руках, невольно задевая мой стояк.
Я чуть не зашипел от этих ощущений. Мне хотелось или целенаправленно потереться об её попку, или же сбежать от неё в душ, чтобы уже хоть как-то облегчить ситуацию. Мне стоило серьёзнее подумать, прежде чем усаживать её настолько близко. Теперь мне нужно было отвлечься уже самому. Перевязанная нога напомнила мне причину, по которой я вообще начал нести этот бред. Я постарался незаметно протянуть руку, ослабляя компресс. Почувствовав мои руки на больной ноге, девушка перестала смеяться и напряглась.
- Мне нужно осмотреть рану, – она терпеливо кивнула, закусывая губку и зажмуривая один глаз, вторым всё же поглядывала вниз на свою ногу.
Стало легче, когда я стянул совершенно горячую ткань с её ножки и не заметил ничего кроме небольшой припухлости. Тонкая розовая линяя посередине говорила о том, что именно в этом месте девушка не вписалась в стол.
Желая продолжить наш лёгкий разговор, а заодно и отвлечь своё внимание от неправильных мыслей, я спросил Мари:
- Хорошо, я поделился своим позором, теперь твоя очередь рассказывать! Чем ты удивляла свою маму в детстве? – едва слова слетели с моих губ, я мгновенно пожалел о сказанном, почувствовав, как её тело замерло, а воздух со свистом покинул лёгкие.
Озадаченный, такой переменой, я посмотрел на неё, замечая страдальчески-затуманенный взгляд, сжатые кулачки и одинокую дорожку слёз на щёчке. Мне самому захотелось дать себе пощечину. Очевидно, что мой глупый вопрос задел её.
Желая защитить её от несуществующего прошлого, я крепко обнял Мари и притянул к себе на колени, качая на руках, как в колыбели. Я ощущал её громкое сопение где-то в районе моей шеи, её подрагивающие плечи.
Такая реакция убивала меня, делая абсолютно беспомощным перед неизвестным мне врагом из прошлого.
- Мари, прости, я… хотел… Если ты не хочешь рассказывать, я пойму, – моё бормотание в её волосы, звучало приглушённо и тихо. – Знаешь, у меня ещё много дурацких историй. Однажды мы решили устроить праздник в годовщину… – маленькая ручка накрыла мой рот, прежде чем оттуда вырвался очередной поток лишних слов. Стараясь не обращать внимание на нежность этого движения, я замолчал, ожидая, что она скажет.
- Нет, не надо… Всё нормально. Я, правда, хочу рассказать, – её голос, немного окрепший за вечер, сейчас снова звучал хрипло и невнятно. – Когда мне было четыре или пять лет, мне подарили первого хомячка, я назвала его Вилли, – я постарался сдержать своё фырканье, но, видимо, не совсем удачно.
- Ты чего? – её непонимание и озадаченность ещё больше меня рассмешила.
- Ха, прости. Вилли? Серьёзно, что ли? – теперь её нахмуренные бровки взлетели вверх. Когда она поняла, из-за чего я смеялся, то надула губки, отворачиваясь от меня.
- Ну, чего ты ржёшь? Я была маленькая, и любила утят Дональда Дака! – теперь она казалась искренне обиженной, что мне и вправду стало неудобно.
Я уже не беру в расчёт её надутые губки, которые мне так и хотелось зацеловать, положив на её шейку руку, я развернул её лицо к себе. Не обращать внимания на шёлк её кожи, становилось всё тяжелее, поэтому я быстро отнял свою руку, поднимая её в защитном жесте.
- Прости. Правда, всё. Я молчу! – я смотрел, как она, улыбаясь, кивнула, снова прижалась ко мне, положив голову на моё плечо и продолжая свой рассказ.
- Я так его любила, он не был королевским или ещё каким… Я помню, у него были очаровательные бусинки-глазки и шёлковая бежевая шёрстка. И вот однажды он исчез. Видимо, я неплотно закрыла его клетку. Боже, я ревела весь день! – посмеиваясь сама над собой, она взмахивала руками и смешно кривила носик. – Когда я уже укладывалась спать, то услышала мамин истеричный крик из её мастерской. Хм, знаешь, для меня это помещение всегда казалось крепостью или замком. Там всегда пахло керосином и ещё чем-то, что разбавляет масляные краски. Разноцветные тюбики и кисти были разбросаны по всем поверхностям комнаты. Мамины полотна, вдвое выше меня, стояли вдоль стен. Они мне казались тогда такими огромными. Я любила разглядывать её картины. И то, как она работала. На её лице всегда блуждала улыбка, когда в руках у неё была кисть, иногда она рисовала под музыку. Классика, в основном – Дебюсси, Бах, иногда Моцарт. Мама была такой счастливой в своём сказочном мире, – Мари замолчала, вспоминая тот день.
Я же тоже ничего не говорил, не хотел мешать. Но и не тратил времени зря, изучая её профиль, удачно высвеченный каминным светом. Красивые тонкие брови, ровный носик кнопочкой, полные губки бантиком, верхняя губка немного больше, чем нижняя, чёткий подбородок и плавная линия челюсти.
Я был бы слеп, если бы не сказал, что она красива. Ещё тогда, в машине, в первые минуты знакомства, промокшая до нитки, она была очаровательно красивой, сейчас она казалась ангелом.
Тяжело вздохнув, я прекрасно осознавал, что не достоин ни её внимания, ни даже знакомства с ней. Но судьба распорядилась иначе, и я собирался наслаждаться каждой минутой нашего общения. Впервые в жизни я чувствовал себя правильно, живя этим мгновением, чего никогда не делал раньше. Всегда находясь в прошлом или будущем миге.
Услышав последние слова Мари, я запутался, заворожённый её красотой, я пропустил большую часть истории.
- … представляешь? Она вытащила абсолютно зелёного Вилли. Он выглядел так, будто побывал в зелёной муке. Такого ярко-ярко-зелёного цвета я больше никогда не видела! – смеялась она, откинувшись на мою руку. – Оказывается, он прогрыз дырку в пакете и влез в мамину сухую гуашь. И только услышав какой-то шум, мама полезла в тумбочку с красками и обнаружила там чихающего зелёного монстра.
Она закинула голову назад и громко хрипловато рассмеялась, я боролся с желанием поцеловать эту открытую молочную шейку и засмеяться над абсурдностью её рассказа. В итоге я присоединился к её колокольчику, потому что она вряд ли оценит мой поступок. Я не хотел ничего портить. Не сейчас, только не сейчас.
- Ты можешь в это поверить? Она так и назвала этого крошку монстром, серьёзно! Пока мы пытались отмыть и вернуть ему природный окрас, мама всё твердила и бурчала, что он сам виноват, и как он, вообще, додумался залезть в её краски.
- О, Боже! – хватаясь за живот рукой, я не переставал смеяться. – Ох, я никогда не слышал ничего подобного: купать хомяка – зелёного монстра! – у нас, наверное, была истерика, потому что мы не могли остановиться. Через пять минут мы почти вернулись в спокойное состояние. И я задал вопрос, который меня уже искренне волновал.
- Хорошо, и что стало с Вилли? – она смешно нахмурила бровки и сказала.
- Ну, он как бы не вынес такого надругательства над собой и через несколько дней умер, оставаясь с салатовым оттенком шерсти. Мама тогда клялась, что это было последнее животное в нашем доме, – посмеиваясь, она продолжала вспоминать.
- Так и было?
- Ага, конечно! – закатив глаза, она испустила смешок. – Нет, это было начало нашей коллекции. После Вилли была морская свинка Жанна, потом кролик Санта, – тут я не выдержал и заржал по-настоящему, тряся наши тела в такт своему смеху. Когда она попыталась выкрутиться из моих рук, я только сильнее притянул её к себе, заставляя себя успокоиться и дослушать историю её зоопарка. – Потом была кошечка Твикси, она, кстати, задержалась на год, в отличие от остальных. Потом были собаки: Тошка, Кузя, Троян, и…
- Что, ещё не всё? Ну, и послужной список у вас, мисс! Он просто огромный!
- Да нет, осталась только Понка, она была последним питомцем… перед… – сказав последнее слово, она отвернулась вновь.
Я встревоженно наблюдал, как она боролась с собой. Видел, как она пыталась успокоиться и старалась равномерно дышать. Всё ещё всхлипывая у меня на груди, она крепко обнимала мои плечи. Боясь произнести хоть слово, я ждал её первого шага, когда она сможет продолжить.
- … в общем, Поночка была последним животным перед тем, как маму забрали в больницу.
Печаль, звучащая в её голосе, медленно убивала меня. Пока она плакала у меня на руках, я медленно гладил её по спинке, стараясь хоть как-то успокоить.
Я мог спокойно представить эту картину, потому что сам присутствовал при похожей ситуации и помню, как мне было страшно, одиноко, тревожно. Но все эти чувства перебарывал самый настоящий страх. Мне, уже взрослому мужчине, было страшно. Это была самая длинная ночь в моей жизни.
- Мама умерла через три месяца, так больше и не выйдя из своей палаты, – тяжело вздохнув, я очнулся от воспоминаний, навеянных рассказом Мари, каждое слово давалось ей очень тяжело. – Так и не выйдя на солнышко, которое она так любила… тихо умерла… ей не помогло лечение и препараты… Боже, это было так страшно! – Мари задыхалась от слёз у меня на плече, захлебываясь в своём горе, в воспоминаниях, которые давили на неё. Я хотел спросить, рассказывала ли она это кому-то ещё, но не стал. Не захотел ещё больше тревожить эту хрупкую девушку с настоящей лавиной горя внутри.
Её слёзки полностью намочили мою шею и плечо, пока я укачивал её как маленькую, поглаживая по голове и приговаривая, что всё будет хорошо. Я не догадывался, как помочь ей в этой ситуации.
- Ну, тихо, моя хорошая. Всё прошло, Мари! – она ещё сильнее проскулила, когда я назвал её имя. – Солнышко, всё уже хорошо! – подняв своё заплаканное лицо, она помотала головой, пытаясь сфокусироваться на мне. Её глаза припухли, дорожки из слёз текли по её щёчкам, губки, которыми я так восхищался, подрагивали от наплыва новой порции истерики.
- Это никогда не закончится? Боль в сердце… так больно! – я видел, как её тело тряслось. Каждый вздох шёл через всхлипывания вырывавшиеся из её груди.
Я ничем не мог помочь ей.
Поэтому сделал первое, что пришло в голову.
Наклонив голову, я поцеловал её солёные влажные губки. Мне пришлось это сделать, это должно было стать шоковой терапией для неё.
Я по-детски уговаривал себя не сильно впиваться в её мягкий рот. Клятвенно обещая, не заходить дальше обычного маленького поцелуя, я мысленно заставлял себя не наслаждаться всем происходящим.
Мои уговоры действовали, но недолго. До того момента, пока я не ощутил её язычок на своих губах. Он ласково поглаживал и просился войти в мой рот. Впустив его внутрь, я ощутил всю сладость её ротика. Абсолютно забывая, для чего это было начато.
Я наслаждался, вкушая всю горькую сладость её поцелуя, смешанного со слезами и пронзающим всё тело удовольствием. Блаженствуя от сплетения и единения наших языков, я ощущал себя на вершине рая.
Это не могло стать лучше, пока я не услышал её слабый стон, поглощённый моим страждущим ртом. Я повторил движение кончиком языка по её нёбу, и вновь вознаграждён был её стоном. Заворожённый и потерявшийся в своём мимолетном счастье, я не обратил внимания, когда мы поменяли положения своих тел.
Сейчас она сидела на мне, её ножки обнимали меня за талию, а руки были в моих волосах, сжимая их то нежно, то сильно накручивая их в свои кулачки.
Это ощущалось чертовски больно-приятно, я сам не заметил, как застонал. Её ручки остановились буквально на секунду, а затем с ещё большим рвением потянули вновь.
Мои руки жили собственной жизнью, едва касаясь, я поглаживал её шейку, опускаясь к таким манящим изящным ключицам, одной рукой я притягивал ближе к себе её голову.
Второй рукой я опускался ниже, поглаживая через ткань халата, сначала часто вздымающуюся грудь, затем животик и, наконец, спускаясь ниже, её стройные ножки.
Я наслаждался каждым нашим движением: восхитительным трением, когда мы соприкасались телами в самых правильных местах, мелодией её и моих стонов, звук которых меня поглощал и делал неуправляемым.
Чёрт, особенно её стонами. Каждый звук я с упоением ловил и поглощал, принимая в себя, наслаждаясь движениями бёдер по моему уже болезненному члену. Они звучали всё чаще в тишине ночи.
Начав ласкать, посасывать и поглаживать её язычок, я был награждён ещё более громким протяжным звуком.
Это было волшебно: одновременно ласково и первобытно страстно. Ощущения её тела, её рук, ласкающих мою голову и крепко обнимающих мою шею, крепче потягивая на затылке, именно так, чтобы заставить меня ещё сильнее желать и стонать в её ротик.
Она была ненасытна также как и я, наши движения рук и тел были удивительно синхронны. Когда мы начали задыхаться от нехватки воздуха, я с сожалением отпустил из плена её губки, ласково целуя лицо, наслаждаясь нежностью её кожи. Я знал, что должен был остановиться, уже сейчас понимая все свои чувства, и к чему они нас приведут.
Знал, но не мог справиться с желанием почувствовать в последний раз всё это. Чувствуя ртом атлас её кожи, пройдясь губами по разгорячённой ласками шее, я чувствовал, как она крепче потянула меня на себя, молча умоляя меня вернуться к её приоткрытым и таким манящим губам.
Я должен был остановиться сейчас, пока это ещё было возможно. С сожалением я был вынужден усилием воли отдёрнуть руку из-под её халатика, молча уговаривая член успокоиться и не сделать дырку в ткани халата. Про себя понимая всю бессмысленность таких разговоров.
Когда она, протестуя, ещё сильнее прижалась к моей эрекции, я постарался отодвинуться от неё настолько, насколько возможно, а если учитывать то, как мы сейчас были переплетены телами, это практически ничем не помогло моему возбуждению, которое просто требовало продолжения банкета.
Глубоко вздохнув, я оторвался от неё. Открыв глаза и молча молясь и уповая на её понимание, я посмотрел на прекрасное создание в моих руках. За время поцелуя мы переместились, и теперь я рукой удерживал её наклонённую спинку. Халатик задрался, едва прикрывая её женственность, ножки сильно прижаты к моей талии.
С ещё большим сожалением я постарался посадить нас равно, придерживая Мари за талию, накрывая и одёргивая её халат. Я пытался отдышаться, заглушая свои чувства, боялся увидеть в её глазах обиду, отвращение или злость, наконец.
Но то, что я увидел, накрыло меня новой порцией боли и чувства вины. Её взгляд только на секунду задержался на мне, плавно перейдя в темноту за моей спиной. Но я успел заметить влажность в уголках её глаз и полное недоумение от происходящего. Ну, вот видишь, ты добился спокойствия, она вообще теперь смотреть на тебя не хочет!
- Мари, посмотри на меня! – взмолился я, боясь увидеть ненависть на её лице. Она упрямо не поднимала глаз с пола. – Я должен был остановиться, я должен был…! – задыхаясь от чувства вины и досады, я чувствовал себя ужасно. – Это… – кивнул я, показывая рукой на пространство между нашими телами. – Не должно было случиться… – даже я слышал горечь в своём голосе.
- Я понимаю. Прости. Если ты не хочешь меня, то… я… – багряный румянец захватил её щеки и шею, она нервничала, заламывая свои руки. – Боже мой, Эдвард, прости меня! – теперь просила она.
Я же был шокирован её словами. Как, из всего сказанного мной, можно было прийти к выводу, что я её не хочу?! Да я хочу её весь вечер, сдерживаясь из последних сил, пытаясь поступить правильно, хоть раз в своей грёбаной жизни!
- Чёрт, как же ты не понимаешь?! – от отчаянья я запустил руки в волосы. – Да хочу я тебя! – она недоверчиво посмотрела на меня из-под ресниц, я чуть не застонал вновь. Она снова плакала, только теперь это было ещё больнее, потому что причина её слёз была во мне.
- Не стоит меня успокаивать! Я всё понимаю! – всплеснув руками, она попыталась встать.
- Да ничего ты не понимаешь! – теперь в гневе был я, с усилием, усадив её на место, я прижал её тело к себе, демонстративно прижимаясь к ней своим мощным стояком.
- Ох! – она сильнее прильнула ко мне, обнимая за плечи, и восхитительно заёрзала на мне своей попкой.
- Да, ох! Только, как ты не понимаешь – это не правильно! – я просто умолял Мари взглядом остановиться, прекратить, закончить.
- Почему? – она недоумённо уставилась на меня, взяв в руки моё лицо. Мари долго рассматривала что-то в моих глазах. Очевидно, найдя то, что искала, она снова поёрзала на мне, наклонилась ближе и прижалась к моему уху.
Тёплое дыхание обдало мою кожу, заставив пробежать по ней стадо мурашек, волосы на затылке встали, как и мой член, который приветствовал и жаждал каждое движение её восхитительного тела.
- Хорошо. Скажи, если я не права, – я сдерживал себя из последних сил, когда она начала целовать кожу вокруг моего уха. Ощущение её рта на коже стало в сто раз лучше, а мне стало в тысячу раз труднее сдерживать моего внутреннего зверя, который рвался с цепи и почти побеждал все мои доводы. Рычание всё же вырвалось из моей груди, она играла на грани.
- Ты хочешь меня! – это прозвучало как утверждение. Я просто кивнул, боясь открыть свой грёбаный рот. – Ты хочешь меня, но сдерживаешься … – проводя язычком по мочке моего уха, она всосала его в свой тёплый влажный ротик. – Почему?
Когда она повторила свои манипуляции с моим ухом, я по-настоящему забыл, как и что собирался говорить, желая только чувствовать её губки, её руки в мои волосах, её ножки, закинутые на мои плечи… Ох, похоже, это плохое направление мыслей.
- Потому что это неправильно! – мой голос почти сорвался на крик, я часто дышал, пытаясь сдерживаться и быть адекватным.
- М-м-м-м… – полизывая мою шею, она шептала мне каждое слово отдельно, опаляя влажную кожу своим дыханием, круша мои утверждения каждым своим движением. – Но ... – поцелуй в шею – я… – поцелуй в ухо – хочу… –поцелуй в подбородок – тебя! – поцелуй обрушился на мой открытый от удивления рот.
Её ротик на этот раз не был нежным или ласковым, он требовательно ворвался и доказывал свою правоту. Чёрт, он был о-о-о-очень убедительным! Опомнившись, я простонал, отвечая ей, встречая её язык, сплетаясь и танцуя вокруг его оси.
Мы уже задыхались, но не прекращали целоваться. Когда воздуха не осталось, она перешла на мою челюсть, скулы, глаза. Теперь она целовала меня нежно и ласково.
- Ты уверена? – вопрос о моей капитуляции звенел в воздухе. Мне надо было услышать это ещё раз. Мари подняла на меня свои глаза: тёмные, как два оникса, полные желания и согласия. Она тихо простонала, шлифуясь об меня.
- Возьми меня! – зарычав от желания, я жадно накинулся на её губы. Последние слова я уже ловил своими губами, страстно целуя.
Вжимаясь в неё, я продолжал целовать эту сладкую шейку, снова опуская её на спину и ложась сверху. Её ножки находились по обе стороны от моих бёдер, так как я и хотел их видеть весь вечер.
Активно целуя и облизывая её кожу, я опускался ниже, влажно целуя ключицы и маленькую ярёмную впадинку между ними.
Мой язык путешествовал вверх и вниз по вороту её халата, чертя абстрактные линии, то и дело, захватывая и открывая новые участки кожи, которые ещё были закрыты тканью халата.
Мы часто-часто дышали. Ощущения её рук, путешествовавших по моей спине, ножек, которые прижимали меня сильнее к её киске, были невероятными. Они поглощали меня всего, не отставляя места здравому смыслу. Впервые я отдался страсти с такой силой.
Опираясь на одну руку, второй я провёл по телу Мари: по длинной и влажной от моих поцелуев шейке, по груди, распахивая халат до конца, по плоскому животику, срывая мешающую мне ткань с желанного тела.
Открыв своему взору это великолепие, я упивался каждой деталью совершенного тела. Посмотрев на проделанную работу, я вернулся назад, откуда начал своё исследование, и обратил внимание на её лицо. Глаза зажмурены, губки, ярко-алые от моих поцелуев, закушены, распростёртая, ждущая и зовущая меня. Румянец ярко-розового цвета, как я и предполагал, существовал и ниже. Он шёл по горлу, распространяясь дальше, вплоть до груди.
Чёрт, сейчас эти зовущие пики на белоснежных холмиках манили меня, взывая уделить им своё внимание. Зарычав от желания, я наклонился, вбирая тугой комочек её сладкой плоти в свой рот. Посасывая и щекоча кончиком языка один сосочек, второй я перекатывал и пощипывал рукой. Моя сладкая девочка извивалась и стонала подо мной, прижимаясь ко мне своими обнажёнными бёдрами.
Не отрываясь от груди, моя рука пропутешествовала вниз, нежно надавив, я раздвинул ножки Мари и оказался во влажном раю её киски.
Погладив клитор одним пальцем, я ощутил, как напряглись мышцы её живота. Если я продолжу, то она кончит, а я ведь ещё почти не касался её.
Напоследок мягко укусив тугой сосок, я выпустил изо рта влажный пик, спускаясь вниз по её животику и закусывая кожу возле ямки пупка. Я наблюдал, как её тело то и дело приподнималось, прижимаясь ближе к моему рту.
- Боже, только не останавливайся! – тихо пробормотала Мари.
- Я и не собирался, детка! – опускаясь ещё ниже к заветному треугольнику, ответил я.
Добравшись до цели, я сильнее раздвинул ножки моей девочки, любуясь влажностью её складочек.
- М-м-м-м, ты уже чертовски влажная для меня! – протянул я, обдувая её лоно тёплым воздухом и чувствуя пряный запах её возбуждения. Наклонив голову, я нежно обхватил уже твёрдую горошинку клитора губами, глубоко всасывая его. Я возбуждался ещё больше, слушая срывающиеся стоны и всхлипы Мари.
Её бёдра дрожали и пытались двигаться в такт, приближая мою голову к своему естеству, её пальчики спутывали и подёргивали мои волосы, её тело пело от моих прикосновений. Не сдержавшись, я застонал. Этот звук прошёл сквозь неё, доводя до исступления. Прижимая руками её бёдра, я проскользнул языком к центру, активно массируя её вход. Боже, этот пряно-медовый вкус показался мне волшебным эликсиром. Я не мог остановиться, посасывая и скользя по её складочкам.
В очередной раз, пройдясь по её клитору жёстким кончиком языка, я почувствовал, как она содрогнулась, начав сжимать внутренние мышцы. Не желая отпускать нежную сладкую плоть, я ещё сильнее впился в неё, вызывая всё новые крики и стоны из ротика моей малышки. Я чувствовал, как удовольствие разносится по её телу. Я продолжал ласкать её до тех пор, пока она снова не начала извиваться подо мной. Только тогда я отступил от моего нового любимого места на земле.
Поднимаясь выше, я смотрел на покрытое потом тело Мари, заново восхищаясь её красотой и гармоничностью. В ней не было ничего искусственного и фальшивого, но все пропорции были идеальны. Идеальны… Для меня! Усмехнувшись, я начал целовать её шею, переходя к ушку, и почувствовал её руки на своём лице. Мари тянула меня к своим губам. С радостью сдавшись её требовательному ротику, я поцеловал её, посасывая нижнюю губку и затягивая в свой рот. Ощущая, как она нетерпеливо стягивает халат с моих плеч. Мгновенно освободившись от ненужного атрибута, я продолжил терроризировать её рот, лаская его, проводя кончиком языка по чёткому контуру губ, и вновь окунаясь в негу её сладкого рая.
Когда ручка моей девочки неуверенно коснулась моего члена, слабо обхватывая его и проводя большим пальчиком по ободку головки, я задохнулся от желания и нужды в ней.
- Чёрт, малышка! – простонал я, но Мари не остановилась, она повторила свою пытку, немного жёстче сжимая мой ствол и циркулируя пальчиком по головке, растирая выступившую на кончике смазку.
- Тебе стоит остановиться, – она открыла глазки, неуверенно глядя на меня с немым вопросом. – Ты же не хочешь, чтобы это кончилось, не начавшись? – качая головой, малышка остановилась, вновь обнимая моё лицо и притягивая к своим губам.
Опираясь на руки и располагаясь возле её центра, я посмотрел ей в глаза, ища хоть малейшее сомнение в тёмных омутах. Я бы остановился, если заметил, хоть искорку неуверенности в её глазах.
Но меня снова ждало новое потрясение: она смотрела на меня с такой надеждой и убеждённостью, что последние осколки моего сомнения полетели ко всем чертям, чуть ли не заставляя меня кончить только от этого.
Стараясь отвлечься на её мягкие губки, чтобы сдержатся от любых движений, я нежно целовал её ротик, проводя своим языком по нёбу, засасывая её язычок в свой рот. Я делал с ним то, что мечтал сделать с её телом.
Первой, не выдержав, сдалась Мари. Качнув своими бёдрами, она погрузила кончик моего члена в себя, застонав мне в рот, а потом снова проделала то же движение. Не успев остановить её, я погрузился глубже в её тело, уже ощущая соки её возбуждения, влажность и тесноту пространства. Эти незатейливые и простые движения сводили меня с ума, забирали остатки воли, а я даже не вошёл в неё полностью.
Когда она нетерпеливо сделала круг бёдрами, я, чертыхнувшись про себя, решил сдаться, прижимаясь к её губам в обжигающем поцелуе, я одним рывком вошёл в неё, ломая все преграды на своём пути и ловя её громкий крик, своим ртом.
- Чёрт! – единственное слово, которое вырвалось из меня в этот момент.
Я стал целовать её лицо, шею, скулы, стараясь отогнать то восхитительное ощущение давления её узких стеночек на мой член. Всё ощущалась слишком интенсивно, я даже боялся шевельнуться, чтобы не кончить раньше времени. Я опустил взгляд вниз, на лицо Мари, две слезинки скатились по её щекам, которые я тут же подобрал поцелуями. Но, несмотря ни на что, на её губах блуждала счастливая улыбка.
Проверяя себя на стойкость, я медленно двинул бёдрами назад, мгновенно заполняя её снова. Сделав три толчка, я понял, что смогу двигаться нормально и вышел почти полностью из её тугого лона. Заполняя её до отказа при следующем толчке, я чувствовал обжигающее дыхание девушки на своей коже. Через минуту таких движений она часто и прерывисто дышала, мышцы её живота уже подрагивали подо мной, готовясь к большему.
Помогая своими бёдрами, она двигалась вместе со мной, ведя нас к краю, к взрыву вулкана. Каждое наше движение было синхронным, как и с поцелуями. Не знаю, чувствовала и понимала ли это она, но мы идеально подходили друг другу.
Каждый изгиб, каждая впадинка и выпуклость наших тел совпадали в самом восхитительном соединении, как сложенный пазл. Вскоре я почувствовал первые спазмы её оргазма.
Начав сильнее вбиваться в неё, через пару толчков я ощутил, как меня сжали самые восхитительные стальные оковы в мире. Волна дрожи прошла сквозь её тело.
- А-а-а-а! Да! – слова, слетевшие с её губ вместе с криком, остались на моих губах.
Продолжая двигаться, я позволил себе расслабиться и ещё через пару движений последовал за ней в восхитительное блаженство, в наш рай на земле. Ещё никогда в жизни я не ощущал себя настолько счастливым и удовлетворённым. Чувства, возникшие в начале вечера, только усилились в тысячу раз. Не выходя из неё, я опустился на бешено колотящееся сердце МОЕЙ девочки головой.
Чувствуя, как она ласково запустила пальчики в мои волосы, поглаживая и успокаивая меня, я позволил себе искупаться в этом счастье.
Как только я смог вновь ощутить свои ноги, я решил перенести нас на кровать. Поднимаясь и подхватывая под попку моего ангела, я с сожалением вышел из неё. Почувствовав тихий всхлип, я нежно поцеловал её, обещая этим поцелуем продолжение всего и даже больше. Мне хотелось бросить весь мир к её ногам.
Я нёс мою драгоценную ношу в абсолютной темноте, камин погас ещё полчаса назад, и только молния изредка тускло освещала комнату. Отодвинув рукой покрывало, мне удалось положить её на белоснежные простыни.
Сейчас, лежа с Мари в кровати, окруженный её ароматом, её телом, её вкусом, я ощущал себя полностью счастливым человеком. Мне казалось, я нашел ЕЁ, через столько лет скитаний и боли.
Засыпая той ночью, я уже мечтал о продолжении, которое включало в себя нас в душе или, может быть, мы повторим всё это там же, у камина. Только уже при свете солнца. Мечтая, я начал погружаться в сон.
Поцеловав уже спящую девушку в волосы, я крепче прижал её к себе и тихо прошептал в тишину ночи:
- Похоже, я до одури влюбляюсь в тебя, Мари!
____________________________________________________________________________________________
Итак, мои дорогие! Они все таки сделали это! Мари видимо, была ну очень убедительна!
Все случилось романтично, красиво и немного первобытно "у костра", может быть не правильно, но чертовски правильно именно для них!
Хотелось бы, узнать ваши мысли и размышления после такой горячей главы! Жду Вас с не терпеньем у нас дома!
Хорошие наши, кто нуждается после прочтения в прохладительных напитках, белье, успокоительном или огнетушителе, велком на форум!
Все случилось романтично, красиво и немного первобытно "у костра", может быть не правильно, но чертовски правильно именно для них!
Хотелось бы, узнать ваши мысли и размышления после такой горячей главы! Жду Вас с не терпеньем у нас дома!
Хорошие наши, кто нуждается после прочтения в прохладительных напитках, белье, успокоительном или огнетушителе, велком на форум!
Источник: http://robsten.ru/forum/35-1373-12#922554
0
вот это они зажгли! И как теперь на утро расставаться после ТАКОГО??? 